Текст книги "Морфо"

11. Квартал Потерявших Надежду

Вернувшись домой, Флинн упал на кровать. Смертельная усталость растворила кости, веки потяжелели, и он провалился в беспокойный сон.

Флинн вновь видел родной город, который так ненавидел при жизни. В нем раздражало все: шум, вечная суета, грязь и бедные районы, в одном из которых он и вырос. И только здешний туман нравился ему. Город находился в низине, недалеко от воды, поэтому появлялся он довольно часто. Редкое утро обходилось без густой пелены. А еще туман был совершенно особенного цвета – сизого.

Многие люди пытались найти объяснение этому явлению, выдвигая самые различные предположения. Одни говорили, что все это из-за работающего в черте города завода, по слухам, он выбрасывал в воздух вредные вещества, которые и окрашивали туман. Другие обвиняли в этом споры неизвестного вида плесени. Некоторые строили уж совсем невероятные догадки: якобы сизый туман приходил из другого мира или же таким образом высшие силы предупреждали о надвигающейся беде.

Флинну было глубоко наплевать, по каким причинам возникал сизый туман. Ему он просто нравился. Туман скрывал уродства этого города, и все вокруг казалось не таким уж паршивым. И вот Флинн вновь шел в этом волшебном мареве, жалея, что видит черно-белые сны.

Пробуждение было не из приятных: на грудь будто каменная плита упала, а на шею точно петлю накинули – дышать невозможно. Флинн резко поднял голову с подушки. За мгновение до пробуждения ему показалось, что он увидел на улице свою мать. Даже если бы Тайло не предупредил о возможных последствиях такой встречи, Флинн все равно не хотел видеть ее. Смерть не изменила его отношения к матери. Он по-прежнему винил ее в смерти отца.

Флинн потянулся к тумбочке, чтобы налить стакан воды, и замер. Рядом с графином лежала заколка в виде бабочки с синими крыльями. Он дернулся как ужаленный. Так вот какое наказание ему устроили! Лучше бы сварили в котле, это в разы милосерднее. Флинн схватил заколку, подбежал к окну и швырнул на улицу. Неровной походкой он вернулся к тумбочке за водой. Заколка лежала на том же месте, где и раньше.

– Нет, – шепнул Флинн, сжимая зубы до скрежета.

Он кинул заколку на пол и растоптал, а потом испуганно посмотрел на тумбочку и в ужасе обнаружил, что заколка появилась вновь. Флинн пытался сжечь ее, снова выкинуть, сломать, но, что бы он ни делал, она постоянно возвращалась к нему. Его вечная пытка, поданная под обжигающе острым соусом вины.

От бессилия Флинн опустился на пол и невидящим взглядом уставился в пространство. Изголодавшаяся совесть грызла до костей. С трудом вырвавшись из ее цепких лап, он медленно осмотрел комнату. В дальнем углу стоял шкаф – тот самый, с секретами. Эффект запретного плода сработал в мгновение ока – что-то щелкнуло в сознании. Схватив заколку, он пересек комнату и очутился рядом со шкафом.

– Все страшные тайны должны покоиться в одном месте, – сам себе сказал Флинн.

Он встал вплотную к шкафу, взялся за ручку и, немного приоткрыв дверцу, заглянул внутрь: тьма и больше ничего. Тайны попрятались по углам. Он просунул в щель заколку с синей бабочкой и тотчас захлопнул дверцу. Флинн нервно выдохнул и оглянулся. На тумбочке стояли лишь графин с водой и пустой стакан.

«Сработало!» – с облегчением подумал он.

Не успев дойти до середины комнаты и обрадоваться, что затея удалась, Флинн услышал глухой монотонный стук. Стучали из шкафа. Он медленно повернулся. Стук нарастал, напоминая барабанную дробь. Дверцы задрожали, желая выпустить наружу все секреты, томившиеся за ними.

Флинн подбежал и уперся руками в шкаф, не давая тому открыться, но его стараний надолго не хватило: тайны оказались сильнее. Дверцы распахнулись, выпуская рой синекрылых бабочек. Они облепили все: стены, потолок, мебель – каждый свободный кусочек комнаты. Только вот ни одна из них не села на самого Флинна, они избегали его, словно боялись. Глубоко внутри он тоже боялся их.

– Черт! Тайло меня убьет! – запаниковал Флинн.

– Убью. Да так, что меня признают самым жестоким убийцей за всю историю! – грозно произнес нарисовавшийся в воздухе Тайло.

Он парил под потолком, частично облепленный синими бабочками.

– Помоги! – взмолился Флинн, сомкнув ладони.

– Я же тебе четко сказал: ни за что, ни при каких обстоятельствах не открывать шкаф! – рассердился Тайло, стряхивая бабочек с головы.

– Я и не думал выпускать тайны! – оправдывался Флинн. – Всего лишь хотел спрятать в шкаф еще одну, а он взял и распахнулся.

– Неудивительно! Ты его переполнил, и он не выдержал. – Тайло снял серую шапку с кошачьими ушами, и черные кудри рассыпались по плечам.

Психофор принялся аккуратно собирать бабочек в шапку – те не сопротивлялись.

– Идите ко мне, маленькие, – уговаривал он их, точно детей. – Я вас верну домой, будете опять мирно дремать в темноте неведенья.

– Тебя они не боятся, а меня вот шугаются. – Флинн демонстративно протянул руку к одной из бабочек – та упорхнула.

– Ничего удивительного, если учесть, ЧТО ИМЕННО хранят эти тайны, – сказал Тайло, многозначительно глянув на него.

Флинн не ответил и отошел в сторону, чтобы не мешать. Каким-то непостижимым образом все бабочки уместились в шапке (бездонная она, что ли?). Все, кроме одной.

– Только бы не спугнуть, – прошептал Тайло, подкрадываясь.

Флинн перестал дышать. В этот момент он хотел, чтобы время сломалось и все вокруг замерло. Но где-то наверху решили, что это было бы слишком легко. В дверь забарабанили, да так громко, что Флинн подпрыгнул на месте.

– Эй, шестьдесят первый! – из-за двери послышался зычный голос мадам Брунхильды. – Соседи жалуются, что у тебя там кто-то скребется! Я ведь предупреждала, что полтергейсты в доме запрещены!

– Это не полтергейсты, мадам Брунхильда! Это скребутся мысли в наших головах! – крикнул Тайло. – Все под контролем! Не о чем переживать!

– Мальчик, что за ересь ты несешь?!

Дверь распахнулась и в комнату вторглась мадам Брунхильда, готовая своим праведным гневом сбить с ног любого, кто окажется на пути.

– Что тут тво-ри-тся? – по слогам проговорила она.

– Ничего, – заверил ее Тайло, спрятав шапку за спину.

Мадам Брунхильда недоверчиво посмотрела на него, всем своим видом показывая, что ее не проведешь.

– По-твоему, я глупая? Ты, мальчик, решил, что можешь сделать из меня дуру? – гневно спросила она.

– Нет, что вы! – Тайло живо замотал головой.

– Я еще раз спрашиваю, – с нажимом произнесла старуха. – Что тут творится? Откуда шум?

– Мы просто очень громко думаем, мадам Брунхильда. Вот мысли и скребутся, шумят, шуршат в наших головах.

– В ваших головах может разве что ветер свистеть, не более! – гаркнула мадам Брунхильда, и у Флинна внутри все перевернулось.

Она обошла комнату с видом ищейки, учуявшей добычу. Старуха проинспектировала каждый ящик, обследовала все щели в стенах, заглянула под кровать и даже под ковер. Она проверила люстру, попутно пробурчав, что та успела покрыться толстым слоем пыли, зачем-то пролистала стоявшие на полках книги и внимательно посмотрела в окно. Ничего не обнаружив, мадам Брунхильда вернулась к Тайло.

– Сегодня удача на вашей стороне, но если в следующий раз попадетесь, то сильно пожалеете, – предупредила старуха, сощурившись. Она пригвоздила Флинна недобрым взглядом и обратилась лично к нему: – Больше без глупостей, мальчик. Ты их и так достаточно много совершил при жизни. Этот дом – не место для них.

– Хорошо, – еле выдавил Флинн.

– И еще один совет: держите свои мысли в клетке, если они у вас такие громкие. Вы не одни тут живете, нечего мешать окружающим, – напоследок сказала она и захлопнула за собой дверь.

– Будет сделано, мадам Брунхильда! – вдогонку крикнул Тайло, вытянувшись в струнку. – Фух, пронесло! – выдохнул он, стирая пот со лба.

– А где бабочка? – спросил Флинн. – Я не вижу ее!

– И я, – согласился Тайло.

– Раз мадам Брунхильда ее не заметила, то это значит… – Флинн умолк, ужаснувшись догадке.

– Она выпорхнула! – воскликнули они хором.

– Наверное, бабочка улетела, когда мадам Брунхильда зашла. Я же предупреждал, что тайны любят убегать! – простонал Тайло, потирая висок.

– А куда она могла направиться? Есть предположения?

– Тайны стремятся только к одному – к свободе. Ищи ее снаружи!

– Понял! Ты разберись с этими, – Флинн указал на шапку, – а я выслежу ту, – он неопределенно махнул рукой.

– Главное, ни в коем случае не позволяй ей прикасаться к другим душам, иначе они узнают твой секрет.

– Хорошо! – крикнул Флинн и, резко распахнув дверь, пробкой вылетел из комнаты.

– И не смей возвращаться с пустыми руками! – заорал Тайло, высунув голову в коридор. – Будешь ловить, пока не поймаешь! Пусть хоть вечность пройдет!

Флинн несся по лестнице, иногда с кем-то сталкиваясь, но останавливаться и извиняться было некогда. Он несколько раз замечал отблеск синих крыльев, но догнать бабочку никак не получалось. Тайну, вкусившую свободу, поймать непросто.

Спустившись в холл, Флинн увидел, как бабочка с легкостью выпорхнула на залитую солнцем улицу. Он погнался за ней.

«Только бы не упустить, только бы не упустить», – молотом билась мысль в голове.

Флинн сгорал, представляя, что тайна может сесть кому-то на плечо. Тогда какой-то незнакомец с ужасом повернется к нему, покачает головой и навеки заклеймит.

Он бежал по улицам не один. Мелькая в окнах домов, от него не отставало собственное отражение. Оно уже несколько раз поймало ту злосчастную бабочку и каждый раз победоносно улыбалось настоящему Флинну. Чистилище издевалось над ним, показывая то, что у него не получалось. Он всеми силами пытался не замечать этот дурацкий спектакль.

Бабочка терялась в вышине. Она действительно походила на кусочек неба, упавший на землю, как и говорил Тайло. Прекрасная, но хранящая страшную тайну. Тайну, которую Флинн не мог поведать миру, он был не готов.

Небесная синева внезапно облачилась в серые тучи. Флинн остановился. Бабочка привела в незнакомое место. Он достал путеводитель.

– Ариадна, куда я попал?

– В квартал Потерявших Надежду, – ответила ему невидимая девушка.

Длинная улица встретила Флинна без особого гостеприимства: тусклые фонари горели через один, в воздухе летала паутина, она же тонким кружевом накрыла почти все дома; под ногами темнел мокрый асфальт, а на деревьях дрожала пожухлая листва. Здесь царила вечная осень. Печальные души медленно шли, скукожившись от холода, повыше подняв вороты плащей и курток. Над головами многие держали зонты, хотя с неба не упало и капли.

Взгляд Флинна привлекла витрина магазина, на которой лежали странные товары. «Депрессивные пилюли» – было нацарапано на баночке кривыми буквами. «Как стать несчастным за 40 дней», «Как утратить веру в лучшее», «151 способ потерять смысл жизни» – гласили названия на выгоревших обложках. «Горький сахар», «Небодрящий кофе», «Твердое суфле» – красовались витиеватые надписи на всевозможных коробках.

«Странное место. Будто радость и грусть поменяли местами», – пронеслось у него в голове.

Во всей этой бледности он краем глаза заметил ярко-синее пятно. Бабочка сидела на дереве, мерно покачивая крылышками. Флинн на цыпочках подкрался к ней, стараясь не дышать.

– Флинн!!! – возглас в гнетущей тишине показался особенно громким.

Сердце остановилось, мигом обледенело и разбилось на сотни острых осколков. Он узнал этот голос. Не мог не узнать. Голос, который так часто мерещился во сне. Флинн повернулся и посмотрел в глаза самой страшной тайне в своей жизни.

12. Погасшее солнце

С их последней встречи Кейти почти не изменилась: все такое же по-детски круглое личико, большие карие глаза, светлая кожа (вот только каштановые волосы стали намного короче). И как всегда яркая: на плечах светло-голубое пальто с лиловыми пуговицами, а в руках раскрытый зонт лимонного цвета. На мрачном фоне квартала Потерявших Надежду она выглядела как красочный рисунок, прицепленный на бетонную стену.

– Это ведь правда ты? – взволнованно спросила Кейти, точно не верила, что перед ней настоящий Флинн, а не видение из прошлого.

Он же растворялся в кислоте вины. Ему хотелось исчезнуть, стереть свое имя со страниц мироздания, чтобы и следа не осталось.

– Да, Кейти, это я, – наконец-то отозвался Флинн, пересилив себя. Он попытался улыбнуться, но губы онемели.

– Флинн! Я так скучала!

Кейти сделала шаг навстречу, но Флинн испуганно отпрянул, словно перед ним была не хрупкая девушка, а тигр. Ее лицо застыло в изумлении.

– Прости, – стушевался он. – Не знаю, что на меня нашло.

– Ничего, я тоже удивлена нашей встрече, – крепче сжав ручку зонта, ответила Кейти, а после осмотрела Флинна с головы до ног. – Я так надеялась, что ты проживешь долгую и счастливую жизнь, но тебе лет двадцать.

– Семнадцать, – поправил он. – Мне было почти семнадцать, когда я умер.

Кейти ахнула, приложив пальцы к приоткрытому рту.

– Как это произошло?

– Не знаю, – ответил Флинн. – Может, в приступе лунатизма вывалился из окна, а может, съел бутерброд из больничной столовой и отравился. Помнишь, какая там была ужасная еда? – попытался пошутить он, и у него получилось – Кейти звонко рассмеялась. Осколки разбитого сердца беспощадно вонзились ему в грудь.

– Да, еда там была отвратительной. Если бы не ты, я бы скорее умерла от голода, чем от болезни. – Кейти озарила улицу ослепительной улыбкой. – Так ты, получается, еще не вспомнил свою смерть?

Флинн отрицательно покачал головой.

– А ты? – спросил он.

– Нет, но нетрудно догадаться. – Искры в ее карих глазах померкли. – А ты почему перестал навещать меня? Я так ждала…

– Прости, Кейти, – виновато пробормотал Флинн. – Я не мог. Хотел, но не мог.

– Опять попал в какую-то передрягу? Как ты вообще додумался работать на этого жуткого мистера Баедда? – пожурила его Кейти. – Он же преступник!

– Мне позарез нужны были деньги, – оправдывался Флинн. – И вообще, мистер Баедд предпочитает называть себя не преступником, а деловым человеком, знающим, как обойти закон.

– Как кабана ни назови, хрюкать он от этого не перестанет, – грозно сказала Кейти, уперев руку в бок. – Отвратительный тип. Как таких земля носит?

– Уверен, если бы мистер Баедд встретил тебя, он бы тут же все осознал и перевоспитался, – засмеялся Флинн. – Ты своим взглядом можешь и застрелить. Опасная девушка.

Боль и тревога ушли, вместо них в груди калачиком свернулось счастье. Он и забыл, как легко бывает с Кейти.

– Но, поверь, – посерьезнел Флинн, – земля и не таких носит.

– Не защищай его, – насупилась Кейти.

Флинн открыл рот, чтобы ответить, но внезапно опомнился и посмотрел на дерево. Синекрылая бабочка все еще сидела там. Словно почуяв на себе пристальный взгляд, она затрепетала крыльями, готовясь улететь. Только не это! Воспользовавшись тем, что Кейти отвлеклась, он с ловкостью и быстротой змеи схватил бабочку и сжал в кулаке.

– Что у тебя там? – Кейти удивленно посмотрела на него.

– Ничего, – соврал Флинн, заводя руку за спину.

– Не лги, ты что-то схватил.

– Это листок дерева.

– Нет, не листок! Это было что-то яркое. Покажи, – заупрямилась Кейти.

– Это мой секрет, – неожиданно признался он.

– И ты не собираешься им со мной поделиться? – обиженно спросила Кейти. – Раньше у нас не было секретов друг от друга…

Флинн почувствовал, что ладонь горит. Он чуть не закричал, но сдержался, прикусив нижнюю губу до крови. Когда боль отступила, он протянул руку и раскрыл ладонь. На ней вместо бабочки лежала горстка пепла – тайна сгорела.

– Ты мне это не хотел показывать? Флинн, ответь, а тебе известно, что ты странный?

– Конечно известно! Об этом как-то раз даже в газетах писали, – сказал Флинн, стряхивая пепел. – А ты здесь живешь?

– Да. Теперь я почетный житель квартала Потерявших Надежду. – Она умолкла, о чем-то задумавшись. – Я совсем забыла! Меня же друзья ждут! Как раз направлялась к ним, а тут вижу – ты. Сначала пыталась убедить себя, что ошиблась, – не хотела верить, что ты умер.

– Но перепутать такого красавца с кем-то другим просто невозможно, – закончил за нее Флинн и просиял.

– Ты неисправим! – захихикала Кейти, аккуратно толкнув его в плечо. – Вот уж точно от чего ты не мог умереть, так это от скромности.

– Что правда, то правда. – Флинн с наигранным самолюбованием взъерошил свои волосы. – Вообще не понимаю, зачем придумали скромность. Кому она хоть раз принесла пользу? Если ты хорош, то пусть об этом знает весь мир.

Кейти улыбнулась и мельком глянула на наручные часы.

– Ох, Флинн, я уже опаздываю! – засуетилась она.

– Что ж, был очень рад увидеть тебя…

– Нет, не уходи! – Кейти схватила Флинна за рукав куртки, будто испугалась, что он сейчас испарится. – Пойдем со мной, я познакомлю тебя с моими новыми друзьями. Мы встречаемся в баре неподалеку.

– Предлагаешь посидеть с компашкой мертвецов?

– Да! – бодро закивала она. – Познакомишься с моей загробной тусовкой.

– Звучит заманчиво. Я тут пока ни с кем не знаком, если не считать моего вечно недовольного психофора. Родителям стоило назвать его не Тайло, а Ворчайло, – вздохнул Флинн.

– Он сейчас рядом с тобой? – спросила Кейти.

– Нет, остался дома. Наказан за плохое поведение, – усмехнулся Флинн.

– А вот мой психофор не отходит от меня ни на шаг. – Кейти погладила воздух рядом с собой. Флинн, как и все души, не мог видеть чужого психофора. – Ее зовут Коллин, такая милашка.

– Мой Тайло-Ворчайло мнит из себя взрослого, поэтому росточком он с меня. Подожди, – осекся Флинн, – ты сказала Коллин?

– Да. – Кейти отвлеклась и посмотрела вниз: вероятно, девочка-невидимка обращалась к ней. – Она говорит, что знает тебя!

– Так и есть. Мы встретились в службе психофоров. Коллин угостила меня чаем и кексом – не дала умереть с голоду, так что я ее должник.

– Она просит передать, что тебе очень повезло с Тайло – он лучший из лучших. А еще, – Кейти замешкалась с ответом, прислушиваясь к невидимой собеседнице, – еще она говорит, что ты хороший.

– Малышка Коллин, – сказал Флинн, качая головой, – не разбираешься ты в людях.

– А по-моему, очень даже разбирается! – возразила Кейти, и на ее щеках появились ямочки.

– Сдаюсь. – Он поднял руки. – Я – хороший, признаю.

Заливистый смех Кейти заполнил улицу.

– Так что? Пойдешь знакомиться с моими новыми друзьями?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Флинн. – Все равно до Страшного суда я совершенно свободен. Устроим спиритический сеанс наоборот: сядем вокруг стола, зажжем свечи и будем вызывать живых. Вдруг откликнутся?

– Боюсь, что после этого живые быстро присоединятся к нашей загробной тусовке, – прыснула Кейти.

– Это их проблемы, – невозмутимо сказал Флинн. – Нечего быть такими впечатлительными. Мертвые же не кричат и не хватаются за сердце при виде живых. Ну что, нам куда?

– Следуй за мной.

Кейти шла впереди, Флинн не отставал.

– Кстати, а почему ты ходишь с раскрытым зонтом? – спросил он. – Дождя ведь нет.

– А ты встань под него – увидишь.

Он сделал шаг и очутился с Кейти под одним зонтом. «Кап-кап-кап» – монотонно забарабанил дождь, сначала неуверенно, а потом все сильнее и сильнее. Небо еще больше потемнело, подул ветер, и холод пробрался под одежду.

– Для жителей квартала Потерявших Надежду тут всегда дождь. Ты не местный, поэтому сразу не увидел, – пояснила Кейти. – Здесь никогда не светит солнце.

– Почему?

– Мы потеряли надежду, а это самый главный свет в жизни любого человека, – ответила Кейти, нахмурившись больше неба над их головами. – Зачем же нам солнце, если нет надежды?

– Как же в этом месте уныло, – шепнул Флинн, взглядом провожая струйки дождя под ногами.

– А ты где живешь? В какой квартал тебя поселили?

– Ни в какой, – солгал Флинн и глазом не моргнул. – Живу на улице.

– А если серьезно? – сощурилась Кейти.

– Серьезно! – выпалил он. – Но я не жалуюсь: ночи в Чистилище теплые, газеткой укрываюсь, а утром новости читаю – удобно. Мне не привыкать.

– Да, не привыкать. Я прекрасно помню историю о том, как ты из-за собственного упрямства три недели жил под мостом с бродягой Уигги.

– Между прочим, это были лучшие дни в моей жизни! – Флинн изобразил фальшивый восторг. – Хотя, признаться, без крыс и клопов они были бы еще лучше.

– Охотно верю, – кивнула она.

Флинн шел и не мог понять: как улыбчивая и сильная духом Кейти могла попасть в квартал Потерявших Надежду? В это серое и убогое место? Несправедливо…

И все же она ошиблась, сказав, что здесь никогда не светит солнце. Оно сияло прямо сейчас – им была сама Кейти. Самое яркое солнце в жизни Флинна, которое так рано погасло.