Текст книги "С любовью, герцог"

Глава 8

Несколько строк собственного сочинения, посвященных лично ей, – превосходный презент для леди.

Сэр Винсент Тибальт Валентайн.

Руководство для истинного джентльмена

В руках Лоретты спицы так и мелькали. Еще немного, и клубок серой толстой пряжи закончится. Сидя в удобном кресле с подголовником, что по ее просьбе занесли в комнату больного и поставили у окна, Лоретта периодически отрывалась от вязания и трогала лоб больного. Надрывный, душераздирающий кашель у Фарли – так, сказал паренек, его зовут, когда ненадолго пришел в сознание, – начался еще до приезда врача, но прошло вот уже несколько дней, а он все не прекращался. Время от времени Лоретта мочила в прохладной воде с уксусом салфетку и клала на обжигающе горячий лоб Фарли. Дышал мальчик с трудом, хрипло, со свистом.

Врач лишь подтвердил то, что Лоретта знала и без него: ребенок серьезно болен, – и не мог дать гарантий, что истощенный организм сумеет перебороть болезнь, но целый арсенал настоек и микстур все же оставил.

Большую часть суток мальчик бредил, а спал урывками, беспокойно. Лоретта пользовалась каждым удобным случаем, чтобы заставить его проглотить ложку-другую бульона или оставленной доктором настойки. Лоретте было всего семь, когда умерла ее мать, но она помнила, что рядом с матерью постоянно кто-то находился во время болезни, поэтому позаботилась, чтобы и мальчик никогда не оставался в комнате один. Все домочадцы, включая Арнольда, который уступил свою каморку больному, сидели с Фарли по очереди.

Лоретта старалась не думать о плохом. Если герцог Хоксторн прав в своих выводах и Фарли действительно беспризорник, то Маммот-Хаус должен стать для него домом.

Как только Фарли поправится, Лоретта собиралась попросить дядю разрешения зачислить его в штат прислуги: в огромном доме не составит труда найти для него место, – а что касается работы, то он вполне мог бы научиться ухаживать за лошадьми или, к примеру, поддерживать в надлежащем состоянии огород – сажать, полоть, убирать урожай. А еще двух коров надо доить дважды в день и собирать яйца. Одним словом, работы хватает и в доме, и на конюшне, и в хлеву, и в саду.

Платить ему много не придется: достаточно крыши над головой и еды. Если идти ему все равно некуда, то, возможно, он сам попросит оставить его здесь. Со временем он научится какому-нибудь ремеслу, которое даст ему возможность кормиться в будущем, и тогда не придется ему больше воровать или ходить с протянутой рукой.

Клубок закончился, и Лоретта отложила вязанье в сторону. Признаться честно, проще думать о Фарли, чем о герцоге: о том, как они ужинали вместе, как славно беседовали, как она пила бренди из его бокала. Лоретта помнила его объятия, прикосновения, поцелуи. Нет, хватит, лучше думать о Фарли – это куда безопаснее.

Но сколько бы она ни старалась не думать о герцоге, выбросить его из головы не могла и то и дело возвращалась мыслями к одной из сказанных фраз. Что он имел в виду, когда заявил, что намерен бороться за нее? Значило ли это, что он опять хочет ее целовать? А может, задумал зайти еще дальше и соблазнить, если представится возможность? Возможно, он понял, что на самом деле ее решимость вовсе не так крепка, как она заявляет. Лоретта боялась, что победа окажется не на ее стороне, потому что герцог был ей далеко не безразличен, в отличие от виконта, так и не ставшего ее мужем.

– Мисс Квик?

Лоретта обернулась на голос стоявшей в дверях служанки. Битси, несмотря на свое богатырское телосложение, обладала удивительно нежным мелодичным голосом. Когда она только пришла устраиваться на работу и Лоретта обратила внимание на это несоответствие, девушка объяснила, что ее мать не могла знать, что она так вымахает.

Битси имела слабое представление о том, чем должна заниматься камеристка, но выбора у Лоретты не было: когда слуги прознали, в какой глуши им предстоит жить, то почти все поувольнялись, и в первых рядах горничные.

Битси же отсутствие связи Маммот-Хауса с внешним миром вроде бы не пугало и даже не расстраивало, и вот уже без малого год она жила здесь. А поскольку Лоретта работой ее не загружала, девушка помогала миссис Хадлстон по хозяйству, чему экономка была только рада.

– Я пришла сразу к вам, как и было велено, – сообщила Битси. – Мистер Квик уже подъезжает к дому.

– Спасибо за добрые вести! – радостно воскликнула Лоретта и, сунув ноги в домашние туфли, вскочила. – Пожалуйста, посидите с Фарли вместо меня.

Лоретта как раз успела добежать до вестибюля, когда Пакстон вошел в дом своей легкой пружинящей походкой, и невольно залюбовалась им. Братец и правда у нее очень даже привлекателен: высок и по-мальчишески худ, с роскошной гривой волнистых волос цвета пшеницы и отчаянно-синих глаз, которые всегда искрились и сверкали некой чертовщинкой. Пакстон никогда не унывал и не впадал в меланхолию.

Со смехом Лоретта бросилась брату на шею, и тот, швырнув шляпу на стол, обнял сестренку и чмокнул холодными губами в лоб, а потом и в обе щеки.

– Ну как настроение? – радушно, как всегда, спросил Пакстон.

– Лучше не бывает! А как же иначе? Единственный брат наконец вернулся домой! Ты никогда не отлучался так надолго, – добавила Лоретта, надеясь, что Пакстон не воспримет ее слова как жалобу или упрек. – Я уже начала за тебя волноваться.

– Вот этого я и опасался, – не переставая улыбаться, ответил Пакстон. – Каюсь, виноват: мы решили провести пару дней у Морриса Хабборда. Ты ведь его помнишь?

– Как я могу его забыть? – усмехнулась Лоретта, помогая брату снять пальто. – Он всегда так сильно сжимал мне руку, поднося к губам, что я боялась, как бы пальцы не переломал.

– Морриса Бог силой не обделил, а напоминать увальню о том, как должен вести себя джентльмен, иногда надо, что я и сделаю при следующей встрече.

– Едва ли мы еще когда-нибудь с ним увидимся, но, напомнив ему о манерах, ты, возможно, спасешь пальцы других барышень.

Лоретта положила пальто брата на стол рядом со шляпой.

– Я знаю, что пропадал слишком долго, но, когда мы гостили у Хабборда, началась жуткая метель и о том, чтобы ехать, и речи быть не могло. Кто бы мог ожидать такое в самом конце зимы? Сюда непогода тоже добралась или пурга прошла стороной?

– Добралась, – кивнула Лоретта, и щеки ее покрылись румянцем то ли от воспоминаний о ледяном ветре, обжигающем лицо, то ли о жарких объятиях герцога.

– Как бы там ни было, мы решили остаться еще на несколько дней, тем более что соседи Морриса устраивали домашний праздник и пригласили всех нас. И там я увидел леди, красивее которой не встречал никогда. Мисс Аннабел Притчард, – с придыханием сообщил Пакстон, театрально прижав руку к сердцу, – не просто хороша собой, но и добра, мила, рассудительна. Я должен тебе рассказать о ней подробнее. Надеюсь, мы с ней еще свидимся, и, думаю, она надеется, что я приеду к ним с визитом весной, которая, к счастью, уже не за горами.

Он помолчал, устремив мечтательный взгляд вдаль, но через мгновение, словно спохватившись, покачал головой и посетовал:

– Как же мне не стыдно болтать тут про девиц и праздники, когда ты всего этого лишена! Прости, сестричка: я знаю, как тебе тут грустно одной.

– Нет-нет, – решительно замахала руками Лоретта, и вовсе не покривила душой: с герцогом она не чувствовала себя одинокой, и грустно ей не было, а с появлением в доме Фарли стало и вовсе некогда скучать. – Я очень рада, что тебе приглянулась хорошая девушка, а переживала потому, что не имела от тебя вестей, вот и все.

– Вижу, что переживала: у тебя усталый вид.

– Я выгляжу усталой? Возможно, так и есть. Пойдем в гостиную, там теплее. Хочешь, я налью тебе бренди?

Пакстон зябко потер ладони.

– Да, бокальчик мне бы не помешал: промерз до костей.

– Так давай же скорее пойдем в гостиную, и ты расскажешь мне все-все о домашнем празднике и о мисс Притчард. И у меня тоже кое-что есть тебе рассказать.

Пакстон следом за сестрой вошел в гостиную. Пакстон подошел поближе к камину, в котором весело потрескивали березовые поленья, а Лоретта направилась к буфету за бренди. Ей вспомнился герцог, который, когда она вошла в гостиную, стоял как раз там, где сейчас стоял ее брат, а треск раскаленных поленьев отчего-то напомнил стук градин о стекло. И герцог смотрел на нее то хмуро и недовольно, то так, словно видел перед собой самую красивую леди на свете. Лоретта припомнила, как пригубила бренди из его бокала, каким надежным и крепким казалось ей кольцо обнимавших ее рук. Она вспоминала пряный привкус страсти в его поцелуях и ощущение, что ей всего этого было мало…

Лоретта очнулась и поняла, что брат о чем-то ее спросил. Сколько же времени она провела в этом странном трансе? Заткнув графин пробкой, Лоретта обернулась к Пакстону:

– Прости, задумалась. Ты что-то спросил?

– Я говорю, отчего ты выглядишь так, словно не сомкнула глаз с тех пор, как я уехал?

Лоретта подошла к брату и с улыбкой сказала:

– Только не говори, что я постарела на добрый десяток лет!

– Я и не собирался! – рассмеялся Пакстон и взял из рук сестры бокал. – Но вид у тебя усталый… даже не столько усталый, сколько встревоженный, что на тебя совсем не похоже. Я вижу, что тебя что-то расстраивает гораздо больше, чем мое продолжительное отсутствие. И что же это? Давай рассказывай.

С чего начать? Поведать сначала о герцоге, а потом о мальчике? Нет, пожалуй, надо начать с Фарли, так будет проще.

– Ты не хочешь сесть? – предложила Лоретта.

– Нет, – покачал головой Пакстон. – Я весь день провел в седле, так что уж лучше постою, но ты на меня не обращай внимания: если хочешь, присядь.

– Я тоже большую часть дня сидела, – возразила Лоретта и заговорила наконец по существу: – В ту ночь, когда бушевала метель, в дверь к нам постучался напуганный мальчик. Он стоял под дверью кухни, на холоде, и ждал, когда ему вынесут кусок хлеба. С первого взгляда было видно, что позаботиться о нем некому. Мне пришлось оставить его в доме, потому что в таком состоянии (он оказался серьезно болен) никуда идти он не мог. Он и сейчас еще в тяжелом состоянии.

Улыбка сползла с губ Пакстона.

– Это очень печально. Говоришь, он потерялся? Заблудился? Ты сообщила его семье, что он у нас?

– Нет. Я не знаю, кто его родственники и есть ли они у него. Мальчик так плох, что смог лишь назвать свое имя – Фарли. У него до сих пор жар. Я думаю, что он довольно долго жил один, если судить по состоянию его одежды и худобе.

– Плохо. Очень плохо. Мы должны попытаться выяснить, кто он такой. Родители мальчика, должно быть, места себе не находят.

Хотелось бы верить, что у мальчика есть любящие родители, подумала Лоретта. Увы, факты говорили об обратном: шли дни, а его так никто и не хватился. Даже если у него и есть семья, то, судя по затравленному взгляду, не говоря уже обо всем прочем, к двери Маммот-Хауса его привела попытка сбежать из дому. Также нельзя исключить, что мальчишку просто вышвырнули на улицу за ненадобностью.

– Сейчас мы все равно с ним поговорить не сможем: пусть сначала поправится.

– Все так плохо?

– Боюсь, что да, – тяжело вздохнула Лоретта. – Не знаю, чем еще ему помочь!

Пакстон положил руку сестре на плечо.

– Прости, что тебе пришлось справляться со всем этим одной.

Только сейчас Лоретта вдруг осознала, что вовсе не расстроилась из-за отсутствия брата: ведь с ней был герцог. Не обращая внимания на холод и дождь, он бросился в ночь, догнал и вернул мальчика. Герцог, которому никогда в жизни не приходилось работать, не побоялся испачкать руки, снимая с него грязную, насквозь промокшую одежду. Эта картина навсегда врезалась ей в память.

– Больше тебе не придется переживать: теперь судьба этого мальчика – моя забота. – К Пакстону вернулось его обычное бодрое расположение духа. – Ты ведь посылала мистера Хадлстона в Гримсфилд узнать, не справлялся ли кто о пропавшем ребенке?

– Я спросила об этом у доктора, что приезжал из Гримсфилда, но он сказал, что, насколько ему известно, ни у кого дети в деревне не пропадали.

– А где ты разместила Фарли?

– В комнате Арнольда. С ним сейчас Битси. Но не торопись, ты должен узнать еще кое-что.

– Судя по выражению твоего лица, меня ждет не слишком приятная новость.

– Судить тебе, – сказала Лоретта и, помолчав немного, глядя в огонь, добавила: – С моей точки зрения, новость не такая уж неприятная, скорее наоборот. Несколько дней назад к тебе приезжал герцог Хоксторн.

– Хоксторн? – в недоумении переспросил Пакстон. – Отправиться в такую даль, чтобы повидаться со мной? Очень странно. Ты уверена, что он ехал сюда именно с этой целью?

– Абсолютно уверена. Как я могу сомневаться, если он сам мне об этом сказал?

Пакстон улыбнулся.

– Да, понимаю: глупый вопрос, – но ты должна меня понять. Я ведь его почти не знаю: так, пару раз оказались за одним столом, когда им не хватало четвертого игрока. Мы никогда даже ни о чем не говорили, только здоровались. Он, случайно, не сказал, что за дело привело его ко мне?

– Конечно, сказал. Он хочет, чтобы ты женился на его сестре.

Пакстон от души расхохотался, а отсмеявшись, пригубил бренди.

– Это была шутка? С таким серьезным лицом?

– Вовсе нет.

– То есть действительно герцог намерен выдать за меня свою сестру? – Пакстон смахнул прядь со лба, но упрямый завиток опять вернулся на место. – Ты точно ничего не перепутала?

– Пакстон, я что, похожа на слабоумную? – раздраженно воскликнула Лоретта. – Да и разве придумаешь такое…

– Я просто не знаю, что на это сказать. – В синих глазах Пакстона горел лукавый огонек. – Я в тупике.

Лоретта вполне его понимала. Когда Хоксторн сообщил ей о цели своего визита, она тоже не знала, как реагировать.

– Мне хотелось бы думать, что ты ответишь ему отказом, – осторожно заметила Лоретта. – И на этом можно будет поставить точку.

– Ну конечно, а как же иначе! – с радостным энтузиазмом воскликнул Пакстон. – Мне всего двадцать четыре, так что жениться еще рановато.

Лоретта облегченно вздохнула.

– Да, я тоже так думаю: ты еще слишком молод.

– Но он, случайно, не объяснил, почему решил выдать сестру именно за меня?

– Сказал, что ты не игрок: никогда не ставишь на кон больше, чем лежит у тебя в кармане; никогда не пьешь сверх меры; не перемываешь никому кости, и вообще никто не отзывался о тебе плохо.

– Прямо так и сказал? – Пакстон пожал плечами. – Ну что на это ответить… Тот, кто дал мне такую характеристику, явно поторопился с выводами. Но мы-то с тобой знаем, что я не часто сажусь за карточный стол и играю по маленькой лишь потому, что играть мне особенно не на что. И пью я мало по той же причине. Чтобы выжить на то пособие, что мне назначил дядя, надо быть довольно экономным, так что достойно содержать жену я пока не в состоянии. – Он помолчал, потом, глотнув бренди, продолжил:

– Но за сестрой герцога, надо полагать, дадут щедрое приданое, и тогда беспокоиться будет не о чем.

Лоретта уставилась на него с нескрываемым осуждением, и Пакстон со смехом взмахнул рукой:

– Да нет же, женитьба пока не входит в мои планы, но подумать над предложением герцога все же стоит. Ты не согласна? Ничего не говори! Я должен с ним увидеться и внимательно его выслушать, и тогда уже принять решение. Пожалуй, завтра утром, не откладывая дела в долгий ящик, я поеду в Лондон и все узнаю из первых уст.

– Нет, – сказала Лоретта.

– Ах, ну да, конечно! – сокрушенно взмахнув свободной рукой, воскликнул Пакстон. – Какой же я эгоист! Это может и подождать: я и так оставил тебя одну на непозволительно долгое время, к тому же тебе пришлось ухаживать за этим несчастным. Решено, я остаюсь. Ни о какой поездке в Лондон не может быть и речи.

Лоретта покачала головой и улыбнулась. Ее всегда умиляла манера брата делать массу ненужных движений и произносить множество лишних слов по любому, даже самому незначительному, поводу.

– Я совсем не об этом, Пакстон. Тебе никуда не нужно ехать: герцог намерен еще раз посетить Маммот-Хаус, чтобы поговорить с тобой.

– Приехать сюда? Еще раз? Хотелось бы знать, к чему такая спешка.

От исходившего от камина жара щеки Лоретты раскраснелись, и она отступила на шаг в глубь комнаты.

– Он сказал, что хочет проведать Фарли.

У Пакстона от удивления глаза на лоб полезли.

– Он знает о мальчике?

– Да, – осторожно подбирая слова, кивнула Лоретта. – Герцог в ту ночь как раз был здесь.

– И что, тебе не о чем было поговорить с герцогом, кроме как о потерявшемся беспризорнике?

– Я бы не стала ничего ему говорить, но… – Лоретта с шумом втянула воздух и выпалила на одном дыхании: – Мы с герцогом находились в гостиной, когда миссис Хадлстон пришла сообщить, что у двери черного хода мальчик. Хоксторн, разумеется, заинтересовался и захотел помочь ему, что мы все вместе и сделали. Для меня до сих пор остается загадкой, как Фарли удалось забрести так далеко от деревни. Как бы там ни было, герцог твердо решил приехать еще раз: Фарли проведать и заодно с тобой встретиться.

Пакстон выглядел растерянным, и Лоретта понимала почему.

Не желая сообщать, что герцог остался ужинать и ночевать, она лишь запутала его, но вдаваться в подробности по понятным причинам ей не хотелось, пусть единственный брат и заслуживал знать правду.

– Как же я тебя подвел! Столько всего свалилось сразу: приезд герцога, больной ребенок, – и, что удивительно, одновременно!

– Должна признаться, я была потрясена. – Впрочем, насыщенность событиями имела и иную, приятную сторону: ей не пришлось с тоской думать, чем бы заполнить очередной день. – Но, как видишь, я благополучно справилась. И, возвращаясь к нашей теме, передаю тебе просьбу герцога никуда не уезжать до его приезда, а еще он просил никому не говорить о его предложении. Я дала слово, что никто ничего не узнает.

– Разумеется, я буду нем как рыба. мы даже графа не станем пока озадачивать. Он сказал, когда вернется?

– Со дня на день должен приехать.

Пакстон допил остатки бренди.

– Должен признаться, я польщен: мне приятно, что он выбрал меня. Он не говорил, есть ли у него на примете другие кандидатуры?

– Нет, этого я не знаю, но думаю, что нет, – честно ответила Лоретта. – Он настаивал, что ему нужен именно ты. – И вдруг по спине ее пробежал холодок. – Ты ведь не собираешься всерьез рассматривать его предложение?

– Почему же? Непременно обдумаю, – шутливо возразил Пакстон. – Но это вовсе не значит, что соглашусь. Твоя история многому меня научила.

– Вот и хорошо, – сказала Лоретта, хотя ей показалось, что Пакстону явно не достает убежденности в своей правоте. – Кроме того, сестра герцога наверняка избалована донельзя: никого, кроме себя, не любит и…

– Продолжай, – с интересом глядя на сестру, попросил Пакстон. – Кому, как не мне, ты должна это сказать.

– Ладно, – решилась Лоретта. – И совсем не красива.

– Скорее всего так и есть.

– Ну вот, даже ты так думаешь.

В ответ Пакстон вдруг расплылся в улыбке от уха до уха, и глаза его заблестели от едва сдерживаемого смеха.

– А что, если она не такая?

– Тогда она сама выбирала бы себе мужа, а не позволяла делать это своему заносчивому брату, – в сердцах парировала Лоретта.

Ей хотелось найти аргументы поубедительнее, чтобы доказать Пакстону свою правоту, а тот смотрел на нее с неизменной улыбкой, и по глазам его Лоретта видела, что ни одного ее слова он не принимает всерьез. Да она и сама, признаться, понимала слабость своих аргументов. Герцог весьма и весьма привлекателен, и с большой долей вероятности можно предположить, что его сестра тоже далеко не дурна собой.

Одна лишь мысль, что сестра герцога может оказаться красавицей, окончательно испортила Лоретте настроение.

– Забудь мои слова, – попросила она брата. – Я чувствую себя гадкой из-за того, что, возможно, оговорила девушку, которую совсем не знаю, и все-таки убеждена, что брак должен совершаться по взаимной любви. Слушай свое сердце, и оно тебе подскажет, с кем жить до конца дней. Всего каких-то десять минут назад ты восхищался мисс Притчард и надеялся на скорую встречу с ней. Пакстон, я хочу, чтобы ты женился на той, в ком души не чаешь, на той, что заставляет твое сердце петь и слагать стихи, а не на той, которая даст тебе положение в обществе, богатство и свободу от дяди.

– Тогда, пожалуй, я превращусь в лепесток и буду лететь туда, куда подует ветер, до тех пор, пока не переговорю с герцогом, – с улыбкой пообещал Пакстон и чмокнул сестру в щеку. – Не переживай напрасно: все уладится, вот увидишь.

– Это тебе все трын-трава, а я так не могу, – проворчала Лоретта, но обижаться на брата было выше ее сил. К тому же такими они уродились: она слишком серьезной, а он – беспечным, как весенний ветер.

– Пока мне еще никто ничего не предлагал, – заключил Пакстон. – А герцога я выслушаю хотя бы потому, что уважаю.

Протянув Лоретте пустой бокал, он улыбнулся:

– Плесни-ка мне еще немного бренди: думать помогает – а подумать есть над чем.

И Лоретта исполнила его просьбу.

«Мои дорогие читатели!

Все мы с нетерпением ждем открытия сезона. В этом году нас порадует своим появлением не только сестра герцога Хоксторна леди Адель, но и, как стало известно из весьма надежных источников, сестра герцога Гриффина леди Вера. В отличие от дебютантки леди Адель, леди Вера, для которой нынешний сезон станет уже вторым, знакома с неписаными правилами, по которым живет ярмарка невест. Скоро, очень скоро нас всех закружит в вихре танца очередной сезон, но не только сладостные звуки музыки будут литься в украшенные сверкающими драгоценностями уши дам и их элегантных спутников. Какой сезон проходит без новой порции волнующих слухов? Сам его воздух пропитан восхитительными ароматами скандалов в разной степени зрелости: от легкого цитрусового запаха невинного озорства до тяжелого мускусного духа коварства. Надеюсь, никто не сочтет слишком смелым предположение, что, если кто-то и намерен отомстить сент-джеймсским повесам за их шалости, действия эти будут направлены главным образом на их сестер – леди Адель и леди Веру».

Из скандального листка мисс Гоноры Труф