Текст книги "Ночь пламени"

Глава 2. Ночь пламени

Из дома я не выходил до самого позднего вечера. Однако, спохватившись, что такими темпами я опоздаю на дежурство, я быстро собрался, не забыв прихватить подарки для своих старых знакомых. Правда, пришлось внести в расписание коррективы: раз я опаздывал, то проще всего было заглянуть к ним уже завтра с утра.

Люди на улицах собирались шумной толпой. Носились по сугробам стайками дети. Кто-то смеялся, а кто-то плакал, получив снежком в глаз. Духи воды, чувствуя свой праздник, слетелись со всего леса. Кое-кто коварно выскакивал прямо из-под ног. Забава задир была проста – опрокинуть человека в снег и там закопать его. От одного такого духа я ловко увернулся и быстрым шагом пошел прочь.

Я оказался на рабочем месте очень вовремя – ровно в тот момент, когда Барн собирался уходить.

– Я уже начал думать, что ты изменил свое решение, – добродушно усмехнулся начальник.

– Я не отказываюсь от своих слов, – отозвался я с улыбкой.

– Тогда желаю, чтобы в эту ночь твое дежурство прошло спокойно, – произнес Барн, передавая мне ключи от отделения полиции.

– Развлекитесь там за меня, – пожелал я Барну, только чтобы не оставлять последнее слово за ним, и прошел вглубь кабинета к своему столу. Хоть вспомню, чем занимался на прошлой неделе, а заодно посмотрю, потребуется ли мне в чем-нибудь помощь Габриэля в недалеком будущем. Я уверен, что он не станет задерживаться здесь, и как только срок обязательной работы подойдет к концу, уедет куда-нибудь из этой деревни. Возможно, в Магический или Столичный город. А может, обратится в Гильдию магов, и его отправят в более достойное место. Подумать только, недавно я и сам работал в столичном отделении полиции и распутывал не самые простые дела.

Я взглянул на часы. Что ж, эта ночь действительно будет очень длинной…

Первую пару часов я занимал себя разными делами. Кое-где просмотрел данные и сумел найти пару зацепок, остальные случаи требовали бесед, и я их отложил. Чем еще себя занять, я не представлял. Может, и правда ритуал провести?

Я огляделся. Вряд ли, конечно, для этого найдутся нужные предметы. Впрочем, может, они есть у Габриэля?

Но только я собрался залезть в стол мага огня, как дверь в отделение полиции с грохотом распахнулась, и внутрь с вихрями снега и потоками холодного воздуха влетела та самая скандальная дама, которую я видел вчера.

– Пожар! Пожар! – прокричала она.

– Дамочка, успокойтесь, – произнес я поморщившись. – И объясните толком, что произошло.

Полная женщина, наряженная по случаю праздника в теплое парадное платье голубого цвета, металась по отделению, заламывая пальцы.

– Господин полицейский, сделайте что-нибудь!

– Что я могу сделать, когда вы закатили здесь истерику?! – повысил я голос.

Дама вздрогнула и наконец взяла себя в руки. Губы у нее дрожали, а в глазах застыли слезы обиды.

– Пожар. В-в доме на отшибе…

Я окаменел. Сердце пропустило удар и бешено забилось с новой силой. Оттолкнув даму, я одним прыжком преодолел короткое расстояние до выхода, сорвал с вешалки куртку и выбежал на улицу.

Нет, нет! Неужели это было ниспосланное духом воды видение в благодарность за угощение?! А я такой дурак, что не смог его истолковать!

Зарево пламени я увидел еще с дороги. Людям было уже не до праздника – зеваки собрались вокруг, не решаясь что-либо предпринять. Габриэль уже был там. Рядом с ним я заметил большую переливающуюся сферу, – магический барьер, – а внутри него – беспокойный женский силуэт, который метался, как бешеный зверь, пытаясь вырваться наружу. Тот проминался и трещал. От каждой новой атаки девушки он искрился. Это сколько же силы надо иметь, чтобы промять его?!

– Что случилось? – спросил я у Габриэля, перекрикивая шум пламени. Из окна горящего дома вылетел сноп искр. Я жадно хватал ртом воздух: от быстрого бега легкие пылали огнем.

– Не знаю! Дэн, присмотри за этой сумасшедшей! Она сейчас барьер сломает! А мне надо унять стихию, чтобы духи могли потушить пламя! – крикнул Габриэль.

Раздался грохот. Обрушилась крыша дома. Меня обдало жаром, и я отступил на несколько шагов назад. Кто-то снова метнулся за барьером, и я только тогда я увидел, кто там находится.

Лимирей!

Я нервно огляделся. А где Николас?! Взгляд метнулся к дому. Неужели…

Я тряхнул головой: нет, об этом я подумаю потом.

– Габриэль, сними с нее барьер! – крикнул я раньше, чем успел подумать. – Я присмотрю за ней! Займись пламенем!

Габриэль на секунду заколебался. Но затем кивнул и щелкнул пальцами, сбросив с Лимирей барьер. В доме что-то щелкнуло – и пламя снова взревело.

Духи воды и мороза с писком носились рядом, не рискуя подбираться слишком близко: они бы попросту растворились, поглощенные другой стихией, поэтому издалека навевали на пламя снег и дождь естественными осадками. Габриэль возвел барьер вокруг дома, не позволяя огню вырваться наружу, и предпринял первые попытки взять свою стихию под контроль.

Лимирей тут же устремилась к дому, но взметнувшееся пламя и его жар заставили ее отпрянуть и закрыть руками лицо. В бессилии Лимирей упала на колени. Она дрожала.

Невдалеке я заметил ее алхимическую сумку и подобрал ее, затем осторожно приблизился к Лимирей и присел напротив, закрывая собой вид бушующего пламени. Я осторожно отнял ее руки от лица. Ее взгляд был обращен куда-то очень далеко, словно она находилась не здесь. В темных глазах отражалось зарево пожара.

– Лимирей, где Николас? – спросил я.

Она не отреагировала. Ее молчание становилось пугающим.

Внутри меня все стянулось в тугой узел. Я обернулся на дом. Пламя еще ревело и грозило вырваться из-под контроля Габриэля, но духи помогали ему усмирить стихию.

– Он… там? – указал я движением головы на горящий дом.

Лимирей подняла на меня взгляд. Кажется, она не понимала, о чем я ее спрашиваю. Я повторил свой вопрос, не позволяя ей смотреть на пламя. Она медленно кивнула, опустила голову и коснулась руками снега, словно видела там что-то такое, чего не видел я.

Внутри все оборвалось. Я никогда не видел Лимирей в таком состоянии. Даже в первый день нашей встречи. На ее руках медленно таял снег, а она даже не пыталась стряхнуть его, словно не ощущала холода. Губы Лимирей были плотно сжаты, она сидела, обхватив себя за плечи, без единого слова и движения. Картина была пугающей и тяжелой. У меня по спине пробежали мурашки. Я почувствовал, что это ужасное событие снова лишило Лимирей речи.

Повинуясь внутреннему порыву, я приблизился к ней и осторожно обнял, невольно вдыхая аромат ее волос и зарываясь в них руками. Шелковые, блестящие. Такие, какими я их и помнил.

Лимирей уткнулась мне в грудь, крепко обняла и беззвучно заплакала. Я понял это по ее вздрагивавшим плечам и окончательно убедился, что оказался прав: Лимирей не будет разговаривать еще очень долго.

Я терпеть не мог плачущих женщин. Когда они лили слезы намеренно, меня это раздражало, а когда искренне – я чувствовал себя либо виноватым, либо беспомощным.

А ведь я мог предотвратить беду, если бы сразу понял… Если бы пришел сюда раньше.

Но я не понял. А теперь ничем не мог помочь Лимирей. Слова не утешат и не вернут Николаса.

Я ничего ей не говорил. Просто позволил выплакаться. И не уводил: знал, что она воспротивится.

– Ух, вроде справился, – услышал я за спиной голос Габриэля.

Но он вдруг осекся, увидев нас. Я даже не хотел представлять, как мы смотримся со стороны. Да еще и на глазах у всех.

– Дэн, – осторожно позвал он меня.

– Начинайте разбираться, что тут произошло, – глухо отозвался я. – А я пока отведу Лимирей к себе. С ней потом надо будет… Поговорить. А для этого надо хоть немного привести ее в чувство, – заметил я и поднялся на ноги, увлекая за собой Лимирей, словно безвольную куклу.

– Пожалуй, – пробормотал Габриэль. – Чего уставились?! – сердито крикнул он, обернувшись к толпе зевак. – Пожаров никогда не видели? Ну-ка, разбежались все, пока за подозрение в поджоге не пошли за решетку!

Угроза подействовала. Народ подался назад и начал расходиться. Провести ночь праздника в казематах желания не было ни у кого. Хотя что-то мне подсказывает, что он и так был безнадежно испорчен.

Я не позволял Лимирей оборачиваться и бежать назад, на пепелище. Ее дом все еще полыхал жаром, и делать там пока было нечего. Дорожную сумку с зельями я перекинул через плечо, а саму Лимирей вел рядом, крепко придерживая за плечо, чтобы среагировать сразу, если она попытается вернуться.

Однако она медленно шла рядом, едва переставляя ноги. Сама бы она так и осталась сидеть на снегу.

Я не сразу заметил, что Лимирей дрожит. От холода или от пережитого ужаса – я не знал, но остановился на мгновение и снял с себя сначала ее сумку с зельями, а затем куртку, которую потом накинул ей на плечи. Я ускорил шаг, торопясь добраться до дома: холод не пойдет на пользу никому из нас.

– Подожди немного. Я попрошу Севу открыть дверь, – сказал я Лимирей и ненадолго отпустил ее.

Домовой почувствовал мое присутствие сразу. Двери сами распахнулись, а свечи зажглись. В камине заполыхал огонь, и туда полетели из дровницы поленья. Я шикнул на Севу, чтобы он немного притушил пламя.

Я снял с Лимирей свою куртку, а алхимическую сумку оставил в прихожей.

– Извини. У меня немного не прибрано… Второпях собирался на работу.

Я прикусил язык. Она только что потеряла наставника и дом, а я тут лезу со своими нелепыми замечаниями.

Лимирей никак не отреагировала на мои слова. Я тяжело вздохнул и провел ее в свою комнату. Усадив на кровать, я заставил ее на себя посмотреть. Однако Лим как будто меня не видела. Взгляд ее был устремлен куда-то сквозь меня. Она все еще пребывала не здесь, и еще неизвестно было, как скоро она оправится. Судя по тому, что никто в деревне ее толком не знал, приводить ее в чувство предстояло мне.

Шок. Так на языке ментальных лекарей называлось это состояние. И, видимо, шок Лимирей был очень сильным.

Я осторожно взял ее ладонь. В ответ я почувствовал слабое пожатие. Хороший знак. По крайней мере, она меня слышит.

– Лим, ты помнишь, как мы встретились? – тихо спросил я с улыбкой.

Это и правда была интересная история. Теплые воспоминания сами собой облеклись в слова. Однако я следил за своей речью и не позволял себе упомянуть Николаса.

Я вспоминал, как мы гуляли по лесам, как она бросалась на моих обидчиков, как все время молча слушала меня, как учила читать и писать, как мы вместе проказничали… Может, хотя бы одно воспоминание пронесется у нее перед глазами, и она оживится.

Реагировать Лимирей начала лишь спустя несколько часов. Я чувствовал себя вымотанным, как никогда прежде. Мне хотелось помолчать. Но тишина рядом с Лимирей была тяжелой и гнетущей. Я чувствовал ее подавленное состояние, и невольно оно передавалось и мне.

Ожила она внезапно. Просто встала с места и направилась к выходу.

– Куда ты собралась? – спросил я, едва успев преградить ей дорогу. Она подняла на меня взгляд, но не ответила и попыталась проскользнуть на улицу. – Нет, Лимирей, так не пойдет! – запротестовал я. – Там сейчас ведут расследование. Тебя заберут в отделение и начнут допрашивать. Ты этого хочешь?

Она опустила голову, но осталась стоять на месте. Я осторожно взял ее за плечо и развернул в обратном направлении.

– Тебе надо поспать. Хотя бы немного, – произнес я, осторожно вернув Лимирей в комнату и усадив обратно на кровать. – Ложись. Потом мы вместе поужинаем… И начнем разбираться с этим делом. Мы обязательно найдем того, кто это сделал, слышишь меня?

Лимирей подняла взгляд. Ее черные глаза выражали такую боль, что у меня внутри все перевернулось. Но она нашла в себе силы кивнуть, и у меня немного отлегло от сердца.

– И не вздумай выбраться через окно, – строго сказал я. – Домовой за этим проследит. Если шарахнет, защищая дом, мало не покажется, – произнес я, не меняя интонацию.

– Сделаем, – деловито заверил из сумрака гостиной Сева.

Я уложил Лимирей, накрыл ее покрывалом и не отходил до тех пор, пока дыхание ее не стало ровным и размеренным.

Я провел рукой по ее волосам и вдруг почувствовал, как устал за эту ночь. Все-таки сеансы ментальной терапии сильно выматывают. И как только работают такие врачи? Это же умом тронуться можно, постоянно выслушивая о чужих проблемах!

Я оставил комнату для Лимирей, а сам прошел в гостиную и упал на деревянный диван с жестким матрасом. Но даже он сейчас мне показался удобным. Глаза закрылись сами собой, и я снова подумал о том, что этого всего можно было избежать, если бы я послушал голос интуиции, а не разума. Я виноват в том, что Лимирей лишилась своего последнего близкого человека. «Все могло быть по-другому… Что я наделал?..»

* * *

Проснулся я рано утром, но отнюдь не от того, что выспался. В дверь барабанили так, словно собирались ее выломать. Ругнувшись, я встал с дивана и пошел открывать, на ходу разминая спину.

Я открыл дверь, уже собираясь высказать незваным гостям все, что о них думаю, но осекся, едва увидел Барна и взволнованного Габриэля. Я молча посторонился, пропустив их внутрь.

– Как девочка? – спросил начальник полицейского отделения, даже не поздоровавшись. Впрочем, за невежливость я его не винил: сам порой не церемонился даже с хорошо знакомыми людьми.

– Плохо, – ответил я, оглянувшись на комнату. – Вчера почти ни на что не реагировала. В себя-то еле пришла. Может, сегодня получится поговорить с ней. А у вас что?

Барн и Габриэль переглянулись.

– Это дело очень плохо пахнет, Дэн, – начал Габриэль.

– Ага, паленым, – угрюмо произнес я.

Мою иронию предпочли не заметить.

– Это был поджог. Причем не просто поджог – кто-то умудрился приволочь духа огня. То-то я с пламенем еле справился! Дух огня пытался выжить, но не смог. Из-за него пламя разгорелось очень быстро. Я даже не представляю, кому мог помешать тихий и нелюдимый алхимик! – всплеснул руками Габриэль.

– Может, он прятался здесь от кого-нибудь? – предположил Барн.

– Вряд ли, – мотнул я головой. – Я знал и его, и Лимирей. Они, может, и чудаковатые оба, но мухи не обидят. По крайней мере, я за ними такого не замечал.

– А сколько лет ты их не видел? – задал резонный вопрос Габриэль.

– Десять, – поморщившись, ответил я.

Барн и Габриэль переглянулись.

– За это время могло произойти что угодно, – медленно проговорил начальник.

Я нехотя кивнул. В самом деле, сколько раз в моей практике самые неприметные простачки оказывались холодными и расчетливыми негодяями?

– Я разберусь с этим делом, – взглянул я на Барна. – На вашей практике такое, наверное, происходит впервые, а я многое повидал.

– Я в курсе твоих достижений, – вздохнул Барн. – Только вот… Дэниэл, не обижайся, но ты – заинтересованное лицо, – мягко сказал начальник. – У меня не хватает людей, поэтому я допущу тебя к расследованию, но имей в виду: если начнешь действовать из личных мотивов, я тебя отстраню. Это всего лишь профессиональная этика, – развел он руками.

Я угрюмо на него взглянул, но согласился, принимая во внимание такие тонкости. Личная заинтересованность может все испортить, но разобраться в этом деле я был просто обязан хотя бы потому, что пообещал Лимирей. И для успокоения совести. А еще потому что я должен узнать, что же все-таки скрывает Лим.

– Присмотри за ней. Ты – единственный, к кому она вчера так бросилась. Я думал, она меня вообще убьет, – поежился Габриэль. – Запер ее за барьером, а она его чуть не проломила, представляешь?

Я задумался, вспоминая все барьеры, которые меня научили ставить за два курса в Академии магов. Должен признать, что человека они точно удержали бы. Но вчера мне было не до этих размышлений.

– Да, пожалуй, – кивнул я и обернулся, услышав, как скрипнула дверь. В небольшой гостиной уже стояла заспанная Лимирей. Из красивой изящной девушки, которой я видел ее еще вчера, она превратилась в исхудалую и сломленную, как будто постаревшую на несколько лет.

В груди что-то предательски кольнуло. Такой утомленной она не выглядела даже в детстве после драки с оборотнем.

– Лимирей, – окликнул я ее.

Она вздрогнула и подняла на нас взгляд. На мгновение он показался мне по-звериному голодным.

– Ты наверняка знаешь Барна и Габриэля. Они будут помогать мне вести расследование, – улыбнулся я как можно доброжелательнее.

Лимирей медленно кивнула, но осталась стоять на месте, не приближаясь к нам. Ее охотничий костюм был помят, но, несмотря на все обстоятельства, смотрелся на ней по-прежнему хорошо.

– Рад познакомиться! – широко улыбнулся Габриэль, разглядывая Лимирей во все глаза. Я с неудовольствием взглянул на него и сдвинул брови. Как будто симпатичных девушек за свою жизнь не видел!

Она не ответила, но взгляда с Габриэля не сводила.

– Ну, не будем вас далее смущать своим присутствием, – произнес Барн, дернув несколько обиженного Габриэля. – Завалы уже начали разгребать. Лаборатория ведь была внизу?

Лимирей встрепенулась и мгновенно подбежала к Барну. Она схватила его за грудки и заглянула в глаза.

– Она спрашивает: «Вы нашли его?» – перевел я.

– Э-э… Погоди, она что, совсем не… – дошло наконец до Габриэля.

– Совсем.

– Мы пока еще не добрались до лаборатории. Рухнувшая крыша осложнила дело. А как вы оказались вне дома? – мягко спросил Барн, взяв за руку и отстранив Лимирей.

– Хватит, – сердито сказал я. – Она и так не до конца в себя пришла.

– Исчезаем, – понимающе произнес Барн и снова потянул Габриэля к выходу. Маг огня с некоторой досадой последовал за ним. Мы с Лимирей наконец остались одни, не считая домового, который подглядывал за нами из-за угла дивана.

Лимирей оперлась спиной на стену. Я только сейчас заметил, что она еле стоит на ногах. Как будто все ее силы ушли на то, чтобы вытрясти из Барна информацию о Николасе.

– Лим? – осторожно позвал я ее. Она подняла на меня взгляд, и я понял, что голодный блеск в ее глазах мне не померещился.

– Пойдем, мы с Севой что-нибудь приготовим. Разнообразное меню, конечно, не обещаем, но чем богаты, тем и рады.

Лимирей мотнула головой и похлопала себя по боку, показывая на мою рабочую сумку. «Где моя алхимическая сумка?» – спрашивала она этим жестом.

Сева как-то странно поглядывал на нее.

– Точно есть не будешь? У тебя такой вид, что в могилу краше кладут, – по привычке проворчал он.

Лимирей устало улыбнулась и покачала головой.

Пока Сева вел разговор с Лим, я пытался вспомнить, куда дел ее алхимическую сумку, но Лимирей нашла ее быстрее меня. Она достала темный пузырек и, вытащив плотную пробку, сразу осушила его. Немного постояв без движения, она взяла второй такой же и тоже выпила до дна.

Я с нарастающим беспокойством наблюдал за ее действиями. Насколько я знаю, залпом зелья пить нельзя – их либо разбавляют, либо в чистом виде дозируют по капле. Или это что-то новое? В алхимическом искусстве я не был силен.

– Лим, с тобой все хорошо? В смысле не опасно их так пить? – осторожно спросил я.

Она обернулась и медленно покачала головой. Я ей не поверил, но допытываться не стал. Она и так подавлена, если еще и я начну давить ее расспросами, она точно куда-нибудь сбежит.

Покопавшись в сумке, Лимирей вытащила перо, кончик которого был завернут в тряпку, и достала на удивление гладкие листы бумаги.

Я присел рядом с ней на диван, разглядывая заколдованное перо. В нем не кончались чернила, пока заряд магии не иссякал. Это не было редкостью в городах, а в деревнях они выглядели настоящей диковинкой.

«Это мое лекарство», —

прочитал я текст на бумаге.

Я невольно вздрогнул. В детстве я не замечал, что Лимирей чем-то болеет. Может, недуг появился позже?

– От чего? – дрогнувшим голосом спросил я.

Надеюсь, ничего серьезного. При всех наших разногласиях и даже обидах я не хотел видеть, как Лимирей мучается от боли.

«У меня редкая форма анемии».

Мне стало немного легче. Надо будет только следить за тем, чтобы она не попала под дождь или сильный снегопад, а то может так заболеть, что до лекаря я ее уже не донесу. И Николас отпускал ее одну в леса?! Там же в бурю попасть – как нечего делать!

Высказать свое мнение по поводу безответственности Николаса я не успел. Перо Лимирей дрогнуло, и Лим, быстрым движением руки стерев слезы, написала еще одну фразу:

«Он сделал его для меня».

Кто «он», объяснять было не нужно.

– Николас еще и сам зелья изобретал? – недоверчиво спросил я.

Лимирей кивнула. Она отчаянно старалась не расплакаться.

– Значит, можно за тебя не опасаться? – улыбнулся я и сразу посерьезнел. – Наверняка Николас знал свое дело.

Я замолчал, прикусив язык. Чтобы хоть немного сгладить неловкость, я задал интересующий меня вопрос:

– Лим, а как ты оказалась…

Не дослушав, она склонилась над листком и начала что-то писать. Черные волосы не только спрятали ее от меня, но и закрыли ей весь свет. И как она вообще что-то видела?

Закончив, она протянула лист мне.

«Был кое-какой заказ в городе. Николас опаздывал по срокам с другими, а об этом заказе вспомнил в последний день. Из лаборатории не вылезал, а вечером попросил меня съездить: гонец мог опоздать. Я вернулась уже к полыхавшему дому».

Последние строчки были написаны неровно, а несколько букв растеклись от попавших на них слез.

«Можешь спросить в городе. Я покажу, куда ездила», —

дописала Лимирей прыгающими буквами. Руки у нее дрожали, а плечи вздрагивали. Она снова плакала.

– Мы туда обязательно съездим, – кивнул я. – Хотя бы потому, что тебе нужны новые вещи. Лабораторию, конечно, у меня не развернуть, но…

– Какая такая лаборатория? – ревниво вторгся в разговор Сева. – Не позволю мусорить в моем доме!

– Сева…

– Не позволю! – упрямо повторил домовой.

«Я буду аккуратной», —

написала Лимирей и, оторвав лист, передала его Севе. Домовой с подозрением на нее посмотрел.

– Алхимичить будешь в его комнате и под его ответственностью! – хмуро кивнул на меня Сева. – Взорвешь что-то или подожжешь – я тушить не приду!

Лимирей благодарно улыбнулась, а я с неудовольствием взглянул на сварливого домового. Ну что ж, хотя бы договориться у них получилось.

Я погладил Лимирей по руке, стараясь поддержать ее.

– А враги у вас были? А то бывают истории о шарлатанах, которые продают разбавленную воду под видом зелья, а потом их за это…

Лимирей мотнула головой. Она отстранилась и постаралась с собой совладать, чтобы разборчиво написать ответ. И, кажется, была сердита. Уже лучше. Хоть какие-то новые эмоции.

«Мы не нарушали законов. Ненастоящие зелья не продавали. В Торговой Гильдии не состояли. Я там отметилась как Собиратель, но заказов не брала. Работала только на Николаса. Нас никто не трогал. Зелья сдавали всегда в срок даже самым мелким заказчикам».

– И много у вас их было? – осторожно спросил я. Лимирей мотнула головой.

«В основном городские».

– Может, кто-то из заказчиков… У вас были очень богатые клиенты?

Лимирей подняла на меня вопросительный взгляд.

– Ваш дом кто-то намеренно поджег. Причем не абы как, а прислал духа огня, чтобы наверняка. Сама понимаешь, посреди зимы его где-то надо держать. Позволить себе подобное мог либо тот, кому вы серьезно насолили, либо тот, у кого очень много денег, – сделал я вывод.

Я не сказал, что видел это пламя ровно за день до всех этих событий. Если бы я предупредил их, Николас послушал бы меня? Или все равно с головой ушел бы в работу?

«То есть нас хотели убить?»

Лимирей закусила губу. Взгляд ее метнулся к окну.

– Именно, – кивнул я и взглянул на Лимирей.

Мне в голову пришла мысль, что злоумышленник может прийти и по ее душу, если узнает, что она жива. Видимо, она подумала о том же самом, и в ее темных глазах отразился страх.

– Лимирей, с этого момента ты никуда одна не ходишь. Даже если кто-то потребует срочно что-то сварить, – сурово сказал ей я. – Речь идет о твоей жизни.

«Я не хочу потерять еще и тебя», – оставил я несказанным.

Я поднялся на ноги, раздумывая, с чего начать расследование этого непростого дела.

Может, кто-то видел чужака? Что, если он скрывался под чарами? Тогда Габриэль должен был что-то почувствовать. Где-нибудь зацепка обязательно будет.

– Предлагаю позавтракать и выдвигаться. Может, завалы уже разгребли. Лаборатория ведь была устроена по всем правилам?

Лимирей кивнула, прекрасно понимая, что я имею в виду. Подобные помещения обычно либо обшивали огнеупорным материалом, либо ограждали магической защитой, чтобы зелья, взорвавшись от пламени пожара, как гномский напалм, не уничтожили все в радиусе нескольких километров.

Лимирей замотала перо обратно в тряпку, убрала все в сумку и ушла в комнату. Судя по звукам, она собиралась. Похоже, сегодня я останусь без завтрака.

К дому Николаса (точнее, к тому, что от него осталось) мы пришли спустя несколько минут. Краем уха я уловил пересуды местных и поморщился. Конечно же, кроме пожара в ночь праздника и смерти алхимика, обсуждать им было нечего!

Несколько крепких мужчин помогали полицейским разгребать завалы. Видимо, работа началась задолго до нашего прихода: уже открылась лестница на второй этаж, стены, разделявшие гостиную и кухню, а также изрядно прогоревшая ванная. Пол был так засыпан пеплом, что рассмотреть люк в лабораторию было невозможно.

Однако на него безошибочно указала Лимирей. Она сразу кинулась в кухню и начала разгребать руками золу.

Я не стал ей мешать, а на возмущенное «Кто сюда девку пустил?» цыкнул, заставив замолчать излишне болтливых. Мужчины отвернулись, ворча что-то себе под нос.

Лимирей тем временем уже пыталась открыть неподдающийся механизм. Она то ли в отчаянии, то ли в остервенении дернула замок, и он остался у нее в руке. Я некстати вспомнил о том, что говорил Габриэль, – в Лимирей слишком много силы. Сделать такое было бы возможно, только имея при себе лом или гвоздодер.

– Лимирей, отойди немного в сторону, – негромко попросил я ее, и она неохотно посторонилась и выпрямилась.

Я опустился на пол и приложил руки к земле, выискивая связь со своей стихией. Камень, дерево, твердая почва, отведенная под дом, – все это было единой композицией. Пусть пламя и обработка ослабили мою стихию, но сейчас мне как никогда нужна была ее помощь.

«Почувствуй мои желания. Сдвинь плиту с места. Я знаю, ты можешь», – обратился я к ней.

Земля под ногами дрогнула. Я резко встал и едва удержался на ногах. Мужики метнулись прочь, но мы с Лимирей остались стоять на месте, завороженно наблюдая за тем, как земля раскалывается под ногами. Со скрежетом и грохотом одна часть дома просела, а вторая приподнялась чуть выше. Плита, закрывавшая вход в лабораторию, покосилась, и теперь ее можно было приподнять и даже протиснуться внутрь.

– Спасибо, – поблагодарил я отозвавшуюся стихию и вдруг пошатнулся. Перед глазами все поплыло. Кажется, духи земли в качестве платы решили взять у меня энергию, которой у меня и так почти уже не было. Ничего, позже я сочтусь с духами, чтобы не слечь без сил на несколько дней.

– Лим, скажи им… – Я умолк, поняв, насколько это иронично звучит, и махнул рукой. – Ладно, я сам. Только помоги мне дойти…

Лимирей подхватила меня под руку и повела к рабочим. Впрочем, правильнее будет сказать «потащила». Когда мы приблизились к ним, я сказал:

– Вход в лабораторию мы нашли, и его немедленно надо открыть. Может, там обнаружатся важные улики, которые помогут следствию.

Я покосился на Лимирей. Она смотрела назад, уже готовая рвануть в лабораторию, но ее удерживала от этого необходимость поддерживать меня. Если она и каменную плиту поднимет в одиночку, то допрос с пристрастием от меня ей точно обеспечен. Я знал возможности людей – столько силы у них не бывает.

Впрочем, ходили легенды о людях, которых духи наделили нечеловеческими способностями, но встречались они крайне редко. Если кто-то о них и знал, то это был только наш доблестный король. Тайная Канцелярия прибирает всех, кого можно использовать «на благо короны».

Лимирей все-таки не удержалась и потащила меня обратно к лаборатории. Мужики искоса на нас поглядывали, но ничего не говорили. Они восхищались магами и в то же время опасались их, а Лимирей, судя по рассказам местных, была еще той темной лошадкой. Откуда в ней столько нелюдимости? Хотя она и в детстве была не слишком общительной: не стремилась заводить друзей и избегала шумных компаний. Как и я, собственно. Мы с ней были в этом похожи.

И все-таки Лимирей отправилась помогать поднимавшим плиту мужчинам, невзирая на мои вялые протесты. Под тройными усилиями плита сдвинулась, и Лим тут же нырнула внутрь. Ну вот куда ее понесло?! Она же должна знать об элементарных правилах безопасности! А если там пары от зелий? Или задымилась ядовитая трава? К тому же там темно.

– Принесите факел или свечу, – попросил я помощников.

Оставить Лимирей в одиночестве я не мог. С трудом передвигая ноги, я спустился по ступенькам, опираясь на стены и принюхиваясь на ходу.

Пахло травами. Похоже, некоторые все-таки воспламенились – я закашлялся и прикрыл слезящиеся глаза рукой.

– Лимирей! – позвал я.

Я обо что-то споткнулся и тихо выругался. Под ногами хрустело стекло, было темно – хоть глаз выколи. А сотворить даже простейшее заклинание магического огонька я был не в состоянии: духи бы меня добили.

– Возьмите, господин колдун! – раздался голос сверху.

Я обернулся. Один из разгребавших завалы протянул мне зажженный факел.

– Спасибо, – поблагодарил его я и осторожно провел пламенем перед собой.

К счастью, ничего взрывоопасного здесь не было, а вот дышать становилось все труднее. Сюда бы какого-нибудь мага воздуха, чтобы очистил лабораторию от дыма и удушливого запаха трав!

– Лимирей!

Да где она, леший ее забери?!

Наконец, я разглядел ее силуэт. Она стояла на коленях ко мне спиной. Плечи ее содрогались, но она не издавала ни звука. Подобравшись поближе, я увидел, что она обнимает Николаса. Увы, помочь ему было уже нельзя.

Я присел рядом с Лимирей, смотря на ее наставника и отца. Он был мертв. Скорее всего, задохнулся, пока пламя бушевало наверху. Я кинул быстрый взгляд на его руки и замер: пальцы алхимика были переломаны. Лица я не видел, но заметил следы крови у него на груди. Ноги тоже были сломаны. Я отвернулся. Я повидал много покалеченных тел за время своей работы, но впервые видел, чтобы кого-то так зверски пытали. А в том, что эти травмы Николас получил при жизни, я не сомневался.

Кто пытал Николаса? И что они хотели у него узнать?

Слишком много вопросов, а у меня уже ощутимо начала кружиться голова. Еще немного – и я упаду в обморок, как впечатлительная девица.

– Лимирей, пойдем. Тут дышать нечем. Заберешь все после того, как мы осмотрим помещение, – сказал я ей. – Лим?

Она меня не слышала. Тогда я осторожно коснулся ее плеча. Она обернулась. В темных глазах блеснули блики от факела.

Что произошло дальше, я так и не понял. Лимирей вдруг шарахнулась в дальний угол и с грохотом ударилась о стеллаж, на котором стояли зелья. Баночки со звоном посыпались на пол, но не разбились: колбы для алхимиков делают из специального прочного стекла, которое трудно разбить.