Текст книги "Высшая магия и ее последствия для Империи"

Затем наступила очередь знакомиться с детьми. Старшей дочери лорда Неан было лет девятнадцать, это была невысокая тихая девушка с черными длинными волосами, аккуратно уложенными на голове, в волосах у нее была тиара с большим темным агатом. Авеин её знала. Неан была дочерью последней официальной супруги лорда Мавена Фаии.

Фаия была довольно приятна собой и значительно моложе супруга, который был настолько стар, что застал еще Императора Рикада. Она практически ни с кем не общалась, опустив глаза сидела во время приемов мужа. Навещать ее родным лорд запретил, считая, что они плохо на нее влияют, противиться могущественному лорду Сталлену никто не стал. Ее род с восточных земель Империи был разорен в период великих засух, и девушка была выдана замуж в обмен на значительную поправку состояния ее семьи. Говорили, Фаия была глубоко несчастна и покончила с собой, уйдя на Пустоши, бросив восьмилетнюю дочь. Тело Фаии так и не было найдено, впрочем, искать его было бесполезно и безрассудно.

После этого лорд Мавен объявил себя вдовцом, а вот затем, у него стали появляться многочисленные жёны и потомки, но от кого были они, так никто и не мог разобрать. Удивительно, что до женитьбы на Фаии, у лорда не было наследников ни от одной из жен.

Многие члены главенствующих семей периодически оказывались против своей воли на приемах у лорда, и каждый раз он представлял новую супругу, поэтому никто уже не запоминал очередную похитительницу сердца лорда Мавена. Ветреность лорда была одной из главных тем шуток на балах, когда та или иная жертва его приемов взахлеб рассказывала, что ей или ему пришлось пережить в Лимкре.

Лорд стал представлять своих детей, ни разу не ошибся и не запнулся в именах; десятка два имен и лиц, некоторых Авеин знала с прошлых приемов. Никаких внешних уродств Авеин не заметила, вместе с тем, и дочери и сыновья лорда выглядели весьма неухоженно и имели глуповатый вид. Простая математика подтверждала тот факт, что одновременно у лорда имелось по несколько жён, иначе, откуда такое количество детей. Авеин подозревала, что Мавен не всех пригласил на ужин и рассказы о нездоровых детях, которые рождались у лорда, могли быть правдой.

За ужином лорд Мавен рассказывал какие-то небылицы, глупо шутил, иногда вставал из-за стола, чтобы отпустить оплеуху кому-нибудь из детей и при этом каждый раз смеялся, пока его смех не переходил в глубокий грудной кашель. Молчаливый мужчина всегда следовал за ним и стоял позади лорда, скрестив руки. Каждый раз, проходя мимо Деа, Мавен гладил своей костлявой рукой девушку по плечам, плотоядно смотря на нее, от чего Авеин хотелось воткнуть двузубую вилку ему в руку, посмотрев на сына, она поняла, что он жаждет сделать то же самое.

Не будучи уверенной в свежести продуктов на столе, Авеин ковыряла вилкой морковь, которая показалась ей наиболее безобидной, дочь послушно следовала ее примеру. С ужасом леди Саден-Ферро увидела, как ее сын уплетает что-то слегка обжаренное со щупальцами, она пыталась ему подать знаки, чтобы он прекратил это есть, но Ивэн, прекрасно поняв мать, продолжал доедать яства лорда Мавена. Оставалось надеяться, что в крайнем случае рубин спасет его.

Однако, успокоившись и взяв себя в руки, Авеин обратилась к Неан:

– Дорогая, давно тебя не видела, как поживаешь, отец так и не отправил тебя для обучения в Академию?

Девушка, испугавшись, что с ней заговорили, посмотрела на отца, как бы спрашивая разрешения ответить, но тот был занят, забавляясь над одним из своих сыновей, рыжим юношей, с большими оттопыренными ушами, лет десяти.

– Леди Авеин, отец говорит, что девушке незачем учиться, ее предназначение продолжать род и заботиться о семье, он не разрешает мне выходить из замка, говорит, что сам найдет мне супруга, – при этом Неан печально посмотрела на Авеин.

–Милая, но как же …

В этот момент лорд Мавен оторвался от своего занятия и подошел к леди Авеин, не забыв погладить Деа по спине, и прокаркал:

– Авеин, ты давно не появлялась на балах, я так полагаю, на этот раз отказать было нельзя.

Лорд ухмыльнулся и шутливо погрозил пальцем. Авеин поняла, что даже это ему известно. Улыбнувшись, она ответила:

– Дорогой лорд Мавен, Деа нужно вывести в свет. Я так раскаиваюсь, что не сделала это раньше. Я буду несказанно рада после столь долгой разлуки вновь увидеть Императора и его высокочтимое семейство.

Казалось, лорду Мавену было все равно, и он вновь уселся на свое кресло и продолжил трапезу. Ужин продолжался несколько часов, затем лорд Мавен объявил, что устал и пошел спать, распорядившись проводить гостей до их комнат.

Леди Саден-Феро зашла поцеловать дочь на ночь, угадывая желание дочери обсудить все происходящее, она только прижала палец к губам.

– Завтра обсудим предстоящий бал, милая.

Леди Авеин еще раз поцеловала дочь, погладила по голове и вышла, необходимо было попытаться выспаться.

Деа не могла заснуть, хотя ее кровать была большой, а постель мягкой, ей казалось, что в комнате она не одна. Никто не сомневался, что их подслушивали, но дело было не в этом. Это странное ощущение всегда ее преследовало в Лимкре, постоянное чувство тревоги, опасности и давящего ужаса. И тут она услышала тихое на пение. Деа знала, кто это был. Она, стараясь не шуметь, накинула плащ, вышла из комнаты в коридор, тускло освещаемый масляными лампами. В конце коридора имелась массивная деревянная дверь, ведущая на мост, между двумя соседними башнями. Петли были хорошо смазаны и дверь открылась бесшумно. За дверью Деа увидела Неан, которая пела на мосту, который соединял две башни. Ей на секунду показалось, что рядом с Неан находилось облако тумана, похожее на человеческую фигуру. Но свет луны обманчив и, присмотревшись, Деа никого не увидела рядом с девушкой. Она хотела удалиться, но теперь Неан увидела ее и смутилась, застыв и смотря на гладь моря и отражающийся в ней лунный след.

Деа подошла к ней и обняла. Неан, продолжая смотреть на море, произнесла тихо:

– Как я хочу улететь отсюда, куда угодно…. Но мне нельзя. Унылое, грязное место. Что-то здесь изменилось, Деа.

– Что? Выйдешь замуж и покинешь Лимкре, увидишь мир, столицу, Севан, даже Южные королевства, – Деа пыталась подбодрить девушку.

– Никуда я от сюда не денусь…Но я очень рада тебя увидеть вновь.

Деа с ней познакомилась два года назад в свой первый приезд в Макуму, как и в этот раз, лорд Мавен не дал им ускользнуть от его гостеприимства, но тогда Деа была с отцом. Ни лорд, ни мать не знала, что девушки общаются между собой, и если бы не редкие встречи, то, возможно, они были бы дружны.

До рассвета они разговаривали с Неан. Деа рассказывала ей о своем обучении, успехах и неудачах, друзьях, новостях Кужеля и Линга, она рассказала обо всем, что произошло с их прошлой встречи.

В дверном арочном проеме следующей башни, скрытая от девушек зубцами стены, стояла женская фигура, сотканная из светящегося тумана, она наблюдала за девушками, пока небо на востоке не стало нежно розовым.

За стеной Лимкре виднелись устрашающие громадные, черные руины великой столицы. Они были подозрительно спокойны. В каждый приезд Деа наблюдала, как отвратительные твари кидались на стены, охраняющие Лимкре, а теперь утреннее солнце освещало только дворцы мертвой столицы и улицы в красной пыли.

Когда встало солнце, Деа вернулась в свою комнату, но заснуть уже не смогла.

Поутру их пригласили на завтрак в этот же зал, но за столом был только лорд и Авеин с детьми. Позавтракав, Мавен опять расцеловал в своей манере Авеин и Деа, похлопал по плечу Ивэна и проводил их пешком до порта, сопровождаемый своим молчаливым спутником. На мосту между башнями Лимкре стояла Неан, и, опустив руки, смотрела им вслед.

Капитан корабля высокий худой мужчина с ярко голубыми глазами почтительно встретил их и показал каюты. Он не стал узнавать, как они провели время у лорда Мавена, то ли потому, что был воспитан, то ли потому, что, итак, знал ответ.

Поддерживаемый в своем плавании Магией Воздуха, строго направляющей судно в Императорский залив, добротный корабль скользил по серым волнам Мертвого моря. Уже после полудня вода за бортом приобрела сине-зеленый цвет, стали попадаться косяки рыб, а к вечеру глубокий синий цвет воды показал, что они окончательно покинули мертвые воды. До столицы оставалось совсем ничего.

Глава 3. Линг.

С рассветом они прибыли в порт столицы Империи Линга. Он представлял собой грандиозное зрелище, десятки кораблей были пришвартованы к каменным причалам, далеко выдающимся в залив, множество рыбацких лодок сновали между ними. Он разительно отличался от Макумы, жизнь в нем кипела ключом. По краям залива поднимались в небо две из четырех хрустальных, как бы закручивающихся вокруг своей оси, погодных башен Линга. В них круглосуточно дежурили маги Воздуха, обеспечивая хорошую погоду над столицей и в порту. Другие две башни располагались на противоположных концах города. На утесе за северо-восточной башней располагалась Магическая Академия Линга, с изогнутыми многоярусными крышами, покрытыми фиолетовой черепицей. Рядом с юго-восточной башней высились, пять разновысоких темно-синих башен храма Водной стихии. Над ними в небе висело темное облако, из которого постоянно шел дождь, вода небольшими ручейками и водопадами стекала с водостоков галерей и башен в окружающий храм канал. На горизонте парил храм Воздуха, не поднимаясь выше шпилей императорского дворца, как изогнутые рога возвышались две башни храма Жизни, на преимущественно сером фоне зданий выделялась красная приземистая башня храма Огня, и совсем чуждой казалась на фоне вычурных зданий пирамида храма Разума.

Столицу пересекали множество каналов, через которые было перекинуто немыслимое количество мостов, передвижение по городу осуществлялось как по ним, так и по мощенным мостовым. Лодки большие и совсем маленькие, разных видов, в зависимости от состояния хозяина, достаточно организованно, соблюдая направления движения, плыли на весельном или магическом ходу, перевозя благородных и не очень жителей и гостей громадной столицы. Использовать левитацию без императорского разрешения в столице запрещалось. Сразу на причалах находились торговые ряды, где многочисленные торговцы предлагали купить у них свежую рыбу, устриц, кальмаров и разную другую морскую живность. За ними шли ряды гостевых домов, таверн и борделей, затем жилые дома горожан, и дворцы знати, доминантой возвышался императорский дворец, поражающий свои величием.

Дворец был выстроен еще древними из белого камня, бесчисленное количество колонн и башен, его голубые с золотыми шпилями и вязью купола были видны из всех частей столицы. Выше его шпилей были только погодные башни. По всему периметру комплекс зданий окружал широкий канал, через него был перекинут только один арочный мост с позолоченными перилами пешеходной дорожки. На мосту могли разъехаться всего два экипажа. Проезжая часть моста с обеих сторон была перегорожена массивными, усиленными магией цепями. Перед мостом стояли две фигурные башни с крышами, крытыми голубой черепицей, в каждой из них дежурили по магу, кроме того, у основания башен находились стражники, держа правые руки на мечах, еще два стражника также стояли по другую сторону моста. Из соображений безопасности Императора и его семьи, гости к дворцу должны были идти пешком через мост.

Корабль причалил, и Леди Авеин, тепло попрощавшись с капитаном, спустилась по трапу на пирс, где ее уже ждали двое охранников, чтобы сопроводить к экипажу.

Двухэтажный особняк из розового камня, с кованой оградой, принадлежащий лордам Кужеля, располагался рядом с императорским каналом, высокие узкие окна всех спален выходили на канал и на дворец. Смотритель особняка крепкий, румяный мужчина средних лет, полный счастья встретил леди Авеин и ее детей, их ждал накрытый стол, в подготовленные для них спальнях одежда для прогулок по городу, а для леди Авеин в рабочем кабинете кипа бумаг и торговых отчетов. Изнеможенные долгой дорогой представители главенствующего рода Черных Земель только поздним вечером заснули в забытьи в своих комнатах – перед балом надо было хорошо выспаться. Пока они спали, смотритель с многочисленными слугами еще раз до блеска вычищали особняк – личное прибытие хозяев могло обеспечить им всем значительную прибавку к жалованию. Жизнь в столице была затратна.

Поутру леди Авеин проснулась рано. Через несколько минут зашла румяная служанка и принесла травяной чай на серебряном подносе и открыла тяжелые портьеры окна, за которым открывался роскошный вид на императорский дворец. Удивительно, но смотритель всегда знал, когда она просыпалась, и давал соответствующие распоряжения слугам. Одевшись, Авеин вышла из комнаты, захватив с собой небольшую шкатулку, в коридоре ее ждал вездесущий смотритель, внешне невозмутимый, но довольный проведенной работой. Авеин собрала детей в гостиной и проверила их готовность к балу, дала им соответствующие инструкции относительно поведения в свете, которые больше относились к Деа, контролировать поведение сына леди Авеин уже давно не могла. Она только заставила его надеть охранный амулет.

– Деа, детка, открой.

Авеин показала на стол, где теперь находилась деревянная шкатулка.

– Мама, это что?

– Открывай, твой обещанный подарок.

Деа сначала немного приоткрыла, потом распахнула шкатулку– там на сером атласе лежали нити розового жемчуга, необычного древнего, со странной чуждой магией.

– Жемчуг?

– Да, жемчуг королев Аланты.

– Очень красивый, как он здесь оказался?

– Я его купила в прошлый приезд, вот ждала случая.

– Можно мне его надеть.

– Ну, конечно.

– Так, ладно, надо собираться.

Деа кивнула, и держа шкатулку в руках, побежала в свою комнату. Ивэн теребил амулет, видимо, он ему не нравился. Наступил день Летнего бала.

Смотритель с хитрой улыбкой предоставил уже выглаженную одежду для бала и провел их в столовую, где был накрыт стол, излишне обильный для завтрака. Он очень хотел угодить, хотелось надеяться, что не только желание прибавки жалования двигало им.

Весь день семья провела в сборах, изучении торговых отчетов и новостей столицы. Основным покупателем Кужеля выступал Император, что, однако, обязывало каждую провинцию помимо налогов направлять в столицу каждые полгода продовольствие и основной вид производимой продукции, для нужд короны и армии.

Вечером в сопровождении сына и дочери, с двумя охранниками позади, леди Авеин пошла к Императорскому дворцу, близость которого от их особняка делала бессмысленным использование экипажа. Пройдя несколько линий охраны и оставив за мостом своих охранников, они подошли к этому величественному зданию. На ступенях центральной лестницы стояли воины императорской стражи в позолоченных доспехах. Затем сотрудники магической канцелярии Императора проверяли прибытие гостей и вели строгий учет, только потом приглашенных пускали внутрь, и они шли широкими коридорами в помещение зала приемов дворца.

Зал был огромен, он располагался под центральным куполом дворца с множеством окон, опирающимся на четыре арки, перекинутые между гигантскими угловыми пилонами, потолок поддерживали массивные белые колонны с голубыми капителями, хрустальные люстры светили тысячами огней, работой десятка магов огня из обслуживающего персонала Императора. В центральной части зала напротив входа располагается трон из золота, украшенный сапфирами, по обеим сторонам стояло по креслу с синей обивкой для наследника и императрицы, трон был отделен шестиступенчатым подъёмом. Зона расположения трона была декорирована шатровым куполом, который украшало полотно из меха горностая. Пол был устлан мраморными плитками в тонкой медной оправе и украшен мозаичными фигурами рыб и медуз, изображениями морских растений и кораблей.

В соседнем зале поменьше располагались сервированные столы. Толпа из двух сотен мужчин и женщин роскошно одетых, сверкая драгоценностями, перетекала, перемешивалась, сходилась и расходилась между громадных колонн. Наверх, на аркадную галерею вход был закрыт– все ждали появления Императора. Слева от входа в зал имелись двустворчатые двери с хрустальными цветными стеклами, которые вели на большой открытый балкон, куда многие стремились, чтобы подышать свежим воздухом, поговорить и полюбоваться видом на каналы и изящные особняки Линга.

Ивэн решив, что на сегодня присутствия матери и сестры достаточно, отделился от них и уже начал светский обход, зайдя в соседний зал, где столкнулся с симпатичной немного полноватой девушкой, она, не дослушав извинений, быстро скрылась, неся в руках что-то съестное. Вопреки шипению смотрителя, Ивэн взял из высокой серебряной вазы горсть синих вишен, и, вернувшись в зал приемов, принялся их есть у окна. В этот момент его назойливо стали теребить сзади по плечу, обернувшись, он увидел Свиту Гратт, старшую дочь пре-лорда отца– Ирвинга Гратта. Он давно знал, что та имеет на него виды, ведь девичья краса быстро уходит, а Свите было уже двадцать девять. В свое время кто-то посоветовал Свите больше улыбаться, и с тех пор она вняла совету, не полностью осознав его, и пошла на таран Ивэна, скалясь своими длинными зубами, от чего ее немного выпирающая вперед челюсть, делала девушку еще более отталкивающей. Охранный рубин в золотой оправе, висящий на цепи, на груди Ивэна, стал немного покалывать и нагрелся, для него стало очевидно, что Свита использовала магию, в ее случае это могло быть только «Целевое очарование».

Наложение данного заклинания у магов Разума стоило очень дорого, это была магия третьего уровня, ее действие могло вызвать влюбленность конкретного человека на целый лунный цикл, и этого было достаточно, чтобы обеспечить удачную партию в дальнейшем. Заклинание было сильным, но сплетено грубовато, вероятно, или Свита пожалела денег, или маг был малоопытный. В границах Империи данное заклятье было запрещено, хотя многие отчаявшиеся девицы за крупную плату нередко подкупали сильных магов Разума для его сотворения, в надежде поправить свои сердечные дела. Активные действия Свиты были в основном обусловлены не чувствами, а выгодой. Семейство Гратт было в курсе доходов своего лорда, Ирвинг Гратт отчаянно стремился к повышению своего статуса, эту задачу решила бы удачная партия его дочери с сыном лорда. Джерема они упустили в свое время, честного соперничества с Марин Свита бы не выдержала, поэтому в этот раз она решила воспользоваться магической помощью, пока не появилась конкурентка.

Бедная и наивная Свита не знала, что лорд Агерд позаботился в свое время о защите своих детей от подобного рода воздействия, они были ограждены от воздействия Магии Разума до третьего уровня включительно, кроме того, они в обязательном порядке имели при себе охранные амулеты. У Ивэна это был большой прямоугольный рубин на цепи. Именно его Авеин заставила сына одеть перед балом, это было ее единственное условие. Поэтому Ивэн, смотря в бегающие глаза Свиты, которая пристально искала в его взгляде свет возникающей любви, произнес:

– Вы так прекрасны сегодня леди Гратт, вся прямо сияете, – увидев вспыхнувший в ее глазах восторг, он продолжал:

– У нас с Вами будут прекрасные белокурые дети… Штук пятнадцать мелких козявок, через некоторое время будут бегать вокруг нас и вопить…, если Вы более ответственно отнесетесь к использованию запрещенных заклятий. Я Вам советую использовать зелья, их сложнее отследить.

После чего он чмокнул ее в лоб, чем вызвал недоумение в глазах престарелой леди, стоявшей рядом, и, прочитав обиду и злость в глазах Свиты, положил вишенку в ее открытый рот и пошел дальше по залу. Семействам Гратт и Саден-Ферро не суждено было породниться.

Скоро бесцельное хождение Ивэну надоело, и он решил освоить недоступные для других уголки дворца, он уже давно обнаружил в углу зала за статуей морского бога небольшую дверь, скрытую портьерой. Дверь была не заперта. Ивэн открыл ее и вошел в небольшой коридор, который оканчивался лестницей, поднявшись по которой он оказался на одном из балконов, примыкающей к залу приемов башни, подниматься выше он не стал. Выйдя на маленький уютный балкончик, он стал смотреть вниз на проплывающие по каналам лодки. В ночи на носу каждой зажигался фонарь, и река превращалась в небо из сотен плывущих звезд. Особняки и храмы не скупились на магическое освещение, подчеркивающее в ночи их роскошную архитектуру. Храм Водной Стихии подсвечивался всеми оттенками от голубого до фиолетового, две башни Храма Жизни мерцали изумрудно зеленым, пирамида Храма Разума со своей вершины направляла в ночное небо столб белого света, одинокая башня Храма Огня светилась кроваво красным цветом, три спиральные белые башни Храма Воздуха ночью были золотыми.

Внезапно Ивэн услышал позади на лестнице башни голоса, о чем был разговор, Ивэн не мог и не пытался разобрать. Кто-то спускался по лестнице. Уже ближе мужской грубый голос резко и громко отвечал:

– Договора не будет, что за договоры, да и еще против своих, так и передайте ему, завтра я уплываю, вам нечего мне предложить, пошел я пить…

Мягкий голос уже немолодого человека отвечал ему вслед:

– Подумайте хорошенько, Севан зашел слишком далеко, и, надеюсь, наш разговор останется в тайне, Император не терпит тех, кто его обманывает.

На балкон ворвался здоровенный небритый мужчина в белой рубашке, с закатанными рукавами, увидев Ивэна, он остановился в арочном проходе на балкон, закрывая и пряча собой своего спутника и давая тому пройти вниз, когда шум шагов на лестнице стих, мужчина продолжил стоять, загораживая проход, зло и нагло смотря на Ивэна, тот, возмутившись странным поведением, готов был начать драку, сжал кулаки, поднимая их на уровень груди, и опустив подбородок, стал приближаться к неизвестному. Драться можно было, так как незнакомца он не знал, соответственно, тот ничего не представлял при дворе, и кара бы за неподобающее поведение не последовала. У незнакомца реакция Ивэна вызвала подобие улыбки, которая не была доброй, скорее была брезгливой. Тем не менее, он подмигнул Ивэну и скрылся в темноте лестничного пролета, оставив того в недоумении. Ивэн понял, что стал свидетелем чего-то важного, того, во что ему не хотелось вникать. Мгновенно забыв инцидент, он вернулся к гостям. Однако, задерживаться долго он там не собирался, многочисленные удовольствия столицы ждали его…

Деа чувствовала себя неуютно на балу, ей казалось, что на нее украдкой смотрят. Нитки розового жемчуга Аланты, которыми были украшены ее волосы, казались тяжелыми как булыжники, она пожалела, что надела его, к тому же браслет с охранным рубином жег руку, она не могла понять, что происходит – магия среди гостей должна была быть запрещена. К матери в этот момент подошла супруга лорда Севана Реата Сазерт, высокая стройная женщина, она была с младшей дочерью Руаной, милой белокурой девочкой лет четырнадцати, и увела леди Авеин на балкон, под предлогом важного разговора, Ивэн куда-то запропастился, и девушка стояла одна у большого витражного окна. Первый ее бал и она осталась одна во враждебной незнакомой среде.

– Как тебе императорский бал? Я – Радель.

К Деа подошла красивая девушка с длинными рыжими волосами ниже плеч слегка вьющимися снизу, ее зеленые глаза с длинными черными ресницами, весело блестели, бледную кожу оттеняла ярко красная помада. Вызывающе. Конечно, Деа ее знала, это была старшая дочь лорда Севана. Обучаясь в Академии несколько лет, они даже не здоровались. Радель широко улыбаясь Деа, как старой знакомой, продолжала, не дождавшись ответа и, взяв девушку за локоть, потащила при этом по залу:

– Мы непременно будем теперь подругами. Конечно, с одной стороны, плохо, что ты не толстая и страшная, но ничего… Хватит и того, что ты, вероятно, со странностями…

– Я– Деа. Мой отец…

–Знаю, знаю. Ты здесь, очевидно, впервые. Мы здесь самые богатые невесты, не считая пухляшки Бронштаред, которая, как всегда, пытается избежать десятого танца и прячется, видимо, в зале для трапез ворует еду, – добавила Радель.

Увидев непонимание в глазах Деа, она широко открыла рот и наигранно прикрыла его ладонью:

– Тебя маменька не предупредила, что кое-кому очень важному нужна не очень страшная и страшно богатая невеста, а мы с тобой, жемчужинка, основные претендентки. Наше появление на летнем балу было обязательным. Нас, как бы сказать, рассматривают пристально вблизи. Императорские смотрины.

Радель была в восторге от реакции Деа и поэтому она продолжала:

– Я предполагаю, что это знают все, кроме тебя. Нас здесь все уже ненавидят. Жемчужинка, а ты молчунья или немного отсталая? Давай придай своему лицу выражение непомерного счастья и гордости, иначе Император выберет меня в невестки, чего бы мне очень не хотелось, – на этот раз Радель улыбнулась, скривив рот.

– Мне надо поговорить с мамой, – Деа убрала руку из тисков Радель и пошла через весь зал на широкий балкон, где вместе с матерью Радель находилась леди Авеин. Реата Сазерт и Авеин Саден-Ферро вели разговор, нашептывая что-то друг другу на ухо, чтобы избежать быть услышанными.

Авеин никогда ничего не скрывала от детей, и для Деа было непонятно, почему мать не ввела ее в курс дела, которое касалось будущего всей семьи.

Когда Деа подошла к матери и леди Сазерт, то выражение их лиц, развеяло последние сомнения – Радель ее не обманула. Увидев дочь и идущую позади Радель, леди Авеин поняла, что Деа уже в курсе всего. Мать и дочь читали друг друга по выражениям лиц, и тут не нужно было применять Магию Разума. Ни одно из двух семейств не хотело породниться с Императором. Сын Императора Хлоуд был единственным наследником мужского пола и не самым удачным. Он не отличался умом отца, а также был избалован, злобен и мстителен в мать, и вызывал у Авеин и Реаты отвращение. Ни одна, ни вторая благоразумно вслух этого не говорили и были готовы помешать союзу всеми возможными и неочевидными для императорской семьи методами.

Деа уже не нуждаясь в объяснениях матери и злясь на нее, резко развернулась и уже сама потащила давящуюся от смеха Радель в противоположную часть зала. Радель ее раздражала, но желая не затрагивать тему замужества, она обратилась к Радель:

– Твоя сестра очень милая девочка.

Реакция Радель была неожиданной, она подняла одну бровь и, обняв Деа за талию, прошептала:

– Моя младшая сестра, как и брат-два мелких чудовища… Надеюсь, с возрастом этот пройдет.

Тут трубы возвестили о прибытии Императора…

– Что будем делать?

Деа заметалась, но Радель ее крепко держала за локоть.

В зал приемов прибыл Император Дегард¹, высокий красивый мужчина средних лет, с коротко стриженой черной бородой. Голову его украшала бриллиантовая корона, немного излишне изящная для него. Дегард обвел зал, склонившийся в поклоне, холодным взглядом. Императрица Карелла с сыном Хлоудом шли за ним. Императрица не удостоила никого взглядом, ее лицо казалось было высечено из камня, глаза пусты, сапфировая тиара украшала ее голову. Наследник, слегка сутулясь, наоборот, пожирал всех глазами, казалось, он был чрезвычайно возбужден. Шесть конвоиров в отполированных металлических доспехах, чуть меньше слепящих, чем императорская корона, сопровождали их. Тонкой тенью за ними, ставя ноги по одной линии, следовал министр Зрелищ Шоун Бо, в длинном черном плаще и с неизменным самодовольным выражением лица. Младшей дочери Императора Хэде с ними не было. Здесь Император придерживался традиций, ей еще не было четырнадцати лет: возраста допуска на бал.

Император открывал бал, просто пройдя с императрицей по кругу мимо гостей. При его приближении все делали легкий поклон, который прошелся волной по всему залу. Затем Император сел на трон и образовавшийся при его проходе круг заполнился парами.

Когда Дегард сел на сапфировый трон и замер, императрица села слева, сын– справа; в этот момент придворные перед ними поставили столики из стекла, которые стали заставлять яствами и вином. Два мага по бокам прикрыли их невидимым лишь слегка мерцающим по краям магическим щитом. Бал начался, музыканты заиграли, сначала еле уловимая, затем усиливающаяся до оглушающего уровня музыка наполнила зал…

Деа с Радель стояли у колонны. Их ожидаемо никто не приглашал. Девушки молчали. Деа не хотелось больше разговаривать с Радель, к матери возвращаться она не хотела, а брата не было видно. Порядок танцев был установлен заранее и был известен всем приглашенным.

Десятый танец был условно обязателен для молодых незамужних девушек. Особенно актуален он был при наличии наследника. Радель, выводя Деа из оцепенения, потащила ее в центр зала со словами:

– Сейчас мы будем выдавать тебя замуж.

Деа отвечала невнятным мычанием, содержащим нотки ненависти к Радель Сазерт.

Толпа расступилась. Танец был весьма древним, некоторые его считали пережитком прошлого, но в основном относились к нему благосклонно. Кто постарше умилялся, вспоминая свои былые года и любуясь молодостью и свежестью нового поколения, рассчитывая шансы на удачное замужество, исходя из внешности и благосостояния. Предполагалось, что девушки, в центре зала взявшись за руки, образовывали круг и шли мимо Императора, слегка откинувшись назад, в такт то замедляющейся, то вновь быстрой мелодии. К ужасу, Деа, они с Радель оказались в центре круга, руки остальных девушек были сомкнуты, и они образовали круг вокруг них. Она поймала насмешливые взгляды. Предводительствовала Свита Гратт, по-прежнему причисляющая себя к категории молодых невест. Как оказалось, Радель этого тоже не ожидала. Это был старый прием для выставления той или иной девушки в глупом свете, ей потом приходилось разрывать руки и вклиниться в круг или выбежать из него, обычно в этом случае руки никто не размыкал, и девушка выглядела нелепо, борясь перед всеми с другими. Очевидно, что это был сговор, фраза о ненависти к ним для Деа стала понятна. Доли секунды Деа думала, что ей делать, остаться стоять или попытаться разомкнуть круг под смех окружающих. Они увидела слегка испуганный взгляд матери и абсолютно холодный Реаты Сазерт. И горящие глаза публики. Из секундного оцепенения ее вывела Радель:

– Руку согнула и подняла, иначе я начну водить хоровод вокруг тебя.

Деа повиновалась, подняла руку, согнула в локте, то же самое движение повторила Радель, изящно изогнув кисть руки, прикоснувшись лишь к запястью Деа. Только теперь Деа поняла, та собиралась танцевать в центре круга. Все взгляды были прикованы к ним, старая злая шутка теперь обещала быть интересной для присутствующих, Деа поймала чуть заметную улыбку императрицы Кареллы. Заиграла музыка, Деа и Радель стали двигаться друг напротив друга, обходя по кругу, но в противоположном основному кругу направлении. Радель нагло улыбалась, даря улыбку всем окружающим, Деа попыталась сделать тоже самое, губы с трудом повиновались девушке. Ей казалось, что танец не закончится никогда, мелодия то убыстрялась, то замедлялась, и так до бесконечности. Радель измываясь над ней и всеми окружающими, и стала делать еще и поворот вокруг себя, Деа пришлось делать то же самое, она хотела задушить жительницу Севана. А все присутствующие смотрели на них. Когда пытка танцем, наконец, закончилась, и пары вновь заполнили центр зала, уже Деа потащила за локоть Радель, с желанием покарать последнюю где-нибудь за портьерой в углу зала. Но не смогла ее сдвинуть, когда Деа повернула голову– сзади нее стоял, ухмыляясь тонкими губами, сын Императора, протягивая руку Радель, приглашая для танца. Предусмотрительно решив отложить возмездие на потом, Деа с легким поклоном отошла в сторону, где ее поймал брат. Ивэн взял ее за руку, не давая сбежать, и стал танцевать с ней, прошептав на ухо: