Текст книги "Мистическая Якутия"

Статьи

Беспокойный экспонат №2104

С тридцатых годов двадцатого столетия и по сей день в Якутске на уровне городских легенд ходит в народе история о шумном духе шаманки, которая не давала покоя вахтерам и даже милиционерам охранявшим музей в ночное время. Ее мумия выставлялась на всеобщее обозрение в якутском республиканском музее с 1937-го вплоть до 1998-го года. Различные версии свидетельств о полтергейсте публиковались в газетах, у вахтеров и работников музея брались интервью, подробности передавались из уст в уста, автору статьи доводилось слышать откровения о музейном шумном духе даже от постовых милиционеров – сотрудников ОВО УВД.

Суть истории такова: в одном из залов много десятилетий экспонировалась хорошо сохранившаяся мумия якутской шаманки. В ночное время вахтеры музея слышали в здании шаги, шумы, стуки, вздохи, бряцанье серебряных украшений, и даже проклятия и сетования древней покойницы по поводу того что ее тело «не предают захоронению, мучают душу, издеваются». Иногда в залах шумели экспонаты – шаманские бубны. В итоге не на шутку перепуганные гражданские вахтеры, памятуя о том, что в музее, кроме всего прочего, находятся экспонаты примерно из 30—40 древних захоронений, категорически отказывались от работы в ночное время, и службу по охране музея передали в ведение органов милиции. Но даже и бывалым милиционерам служба в музее не показалась сахаром.

В народе экспозицию этой мумии многие годы так и называли – «шаманка в музее». Мумия лежала в деревянной витрине со стеклянным верхом. В археологическом плане хорошо сохранившаяся, тем не менее на особо впечатлительных людей оказывала неблагоприятное воздействие: ввалившиеся глазницы и рот, иссушенные руки, заостренные почерневшие пальцы, ни о какой красоте и речи не могло идти… А каково было одиноким вахтерам в ночное время когда они слышали ее гулкие шаги и вопли в пустом здании! Как рассказывал один постовой: «…Запирался в своей комнатушке и лихорадочно вспоминал все молитвы Богу! Откуда что возникало в памяти – непонятно!»…

С тех пор, как мумия была помещена в этнографическом зале музея, она годами приходила во снах многим духовно-энергетически чувствительным посетителям, и не просто умоляла, а требовала снова и снова перезахоронить ее, о чем свидетельствуют записи в «Книге отзывов». И в 1998-м году по ходатайству искусствоведов и администрации села Суола (Дорога), Мегино-Кангаласского района Якутии, была создана рабочая экспертная комиссия. Министерство культуры издало приказ о списании музейного экспоната «…в связи с физиотехническим устарением, участившимися случаями негативной реакции со стороны посетителей». Обряд повторного погребения был совершен 14 апреля 1998 года.

Автор затеял провести собственное расследование этой занимательной мистической истории.

Все, что касается фольклорной городской мистики: «гробов на колесиках», призраков, ночных духов – чаще всего у слушателя вызывает скептическую улыбку: «какая-то уборщица рассказала, а все верят»! Будто если бы то же самое рассказал, к примеру, председатель ЛДПР, то безоговорочно поверили бы все.

Предваряя повествование о «музейной шаманке» приведу один пример из своей милицейской жизни, ниже это будет косвенно пересекаться с делом о мумии. Произошло это во время второй чеченской кампании. Перед очередной отправкой сводного отряда милиции на проведение контртеррористической операции, сотрудников поместили в Якутске в гостиницу МВД. Со дня на день бойцы должны были лететь для выполнения служебно-боевых задач в Северо-Кавказский регион. В отряде были ребята из Мирного, Алдана и Якутска. В один из вечеров к командиру отряда майору милиции Л., (в данное время он полковник и занимает высокую руководящую должность в аппарате МВД Республики) пришла малого роста сухонькая женщина в годах, какое-то время они беседовали в его комнате. После ее ухода командир построил отряд на вечернюю поверку, и в конце с улыбкой сказал, что приходившая в отряд женщина – шаманка, целительница. Фамилию ее, к сожалению, я не запомнил, помню – в те годы ее несколько раз показывали по телевидению. В ходе разговора шаманка сообщила командиру – дословно: «Огнестрельных ранений у мальчиков в отряде во время нахождения в командировке не будет, но бойтесь ножевых»! Ребята посмеялись, и тут же обо всем забыли…

В ту командировку мы успели побывать в степях Чечни, в селах Дагестана, в горах Осетии, в высокогорье Ингушетии. Перед отправкой на родину нас вернули в Чечню. Служба была очень беспокойной, но обошлось и в самом деле, как предсказала шаманка, без огнестрельных ранений. А вот ножевое…

На исходе были последние недели боевой командировки, люди были до предела уставшие, измотаны пешими переходами, вертолетными перелетами, переездами в составе автоколонн, боевыми операциями, крайне взвинчены, нервы у каждого были, как, готовящаяся лопнуть, до предела перетянутая струна. Психическое состояние каждого бойца было, мягко говоря, неважным. Мы располагались на блокпосту в Шелковском районе, проживали малыми группами в вагончиках, несли посменно службу на федеральной трассе.

Однажды поздним вечером ко мне в вагончик ворвался возбужденный молодой боец отдыхающей смены старшина Б., я в это время читал книгу, он выхватил из моего висящего на дужке кровати разгрузочного жилета нож, и с криком: «Сейчас я этого козла!».. – ринулся на выход. Даже не осознав, что происходит, я, как бездушный механизм, вскочил с кровати, вырвал у него из руки кинжал, воткнул его высоко в косяк двери, и снова машинально сел на кровать. И только после этого стал осмысливать происходящее. Все произошло очень быстро. Старшина был невысокого роста, достать клинок, даже подпрыгивая, он не смог. Конечно, со стороны, наверное, это выглядело смешно, но в тот момент было не до смеха. Вскоре он успокоился.

Выяснилось – у старшины Б., сдали нервы – он серьезно повздорил с бойцом, которого недолюбливал весь отряд! Схватить любое оружие: нож, автомат, пистолет, да хоть гранатомет – он мог и в своем вагончике, и где угодно и у кого угодно, просто дверь в мой вагончик оказалась к нему на тот момент ближе. Его сопернику крупно повезло в том, что Б., находился не в наряде, и не имел во время ссоры на себе разгрузки с оружием! В суете боевых будней, среди множества более серьезных ежедневных происшествий, этот мелкий инцидент, который я до момента написания этой статьи не разглашал, тут же забылся.

В этой истории показательно проявилась таинственная мистическая сила якутской ясновидящей: «Бойтесь ножевых»!..

Но вернемся в наши дни. Чтобы поставить все точки над «i» в деле о «беспокойной мумии», и отделить зерна от плевел, нужно было просто сходить в музей и поговорить с работниками. Что и было сделано. Кассир, узнав, что меня интересует, сославшись на незнание сути вопроса, направила к старшему научному сотруднику, та, уточнив, что меня интересует, переправила к главному хранителю, затем к заместителю директора. Ощущался налет административного сопротивления и неприятия: между работниками проскользнуло: «не надо всяким давать информацию», – меня попросили даже написать заявку на имя директора для ознакомления с материалами касающимися этой загадочной мумии.

В конце-концов я оказался у Егора Спиридоновича Шишигина – краевед и музеевед, общественно-политический деятель, исследователь истории Русской православной церкви, духовной культуры народов Якутии, директор музея с 1976 года. К моему удивлению, Егор Спиридонович встретил меня радушно, открыто и приветливо. В беседе с ним выяснилось – тревожащая людей по ночам беспокойная мумия – «экспонат N2104» – это вовсе не шаманка! Забегая вперед, отмечу – несмотря на доброжелательное ко мне отношение, и собственноручную визу директора на заявке о предоставлении мне помощи, возможности ознакомиться с материалами дела таинственного экспоната, после беседы с директором, работники администрации музея под различными предлогами мне так и не дали! Ни фотографий, ни документов, ни файлов; разве что скупыми словами посоветовали самостоятельно поискать соответствующую литературу в библиотеках по истории края. Из административного корпуса я вышел со своей же заявкой в руках, и, тем не менее, с солидным багажом информации – сказался солидный опыт работы в органах МВД. Теперь все по порядку…

В 1937-м году якутский областной музей им. Емельяна Ярославского, на гребне волны борьбы с религией в стране советов, организовал археологическую атеистическую экспедицию. Целью экспедиции были раскопки трех могил XVIII века, находившихся на территории 1-го Моюрукского (ныне Мегино-Кангаласский улус) и Чалгинского наслегов, в местности Кисьтербит (дословно «где шкуру соболя распяли»), где в незапамятные времена были захоронены родоначальник моюрукских якутов Ага Уос Дьорхо и его невестка, его дед Идельги и дядя Акатта. Неподалеку от захоронения археологи раскопали массивное надмогильное сооружение, под которым были обнаружены два погребения – сына Дьорхо Муруку и его супруги. Всего экспедиция вскрыла девять могил. Хорошо сохранившиеся вещи и мумия невестки Ага Уос Дьорхо – инвентарный номер 2104 – и стали экспонатами якутского музея.

Надмогильное сооружение составлял памятник типа чардаат. Само название чардаат – аналогично общетюркскому чарлак, чардак, чардуган, чордевар, что означает чердак, надмогильное сооружение, ограда вокруг могилы. Это означает, что женщина не являлась шаманкой. Шаманов хоронили не в земле, а в подвешенной над землей колоде – так называемый арангас. Она была не христианкой, язычницей, это было видно по уложенным вдоль туловища рукам. В могиле находились чорон (якутская посуда), седло, богатые украшения, бытовая утварь – значит, женщина была из богатой семьи. По древним якутским языческим верованиям покойным «по ту сторону бытия» требовались и еда и питье, они продолжали жить в «иных сферах». Надо отметить, что традиционно якутские захоронения представляли собой только арангасы, но Екатерина-II запретила надземные погребения, и якутов стали хоронить в земле. Значит, найденные погребения были проведены уже после 1763 года. Но шаманов народ продолжал хоронить в арангасах.

Егор Спиридонович рассказал также следующее. По требованию родовы и «по попустительству министерства культуры» (здесь проскользнуло заметное раздражение), несмотря на энергичные протесты директора музея, передали и мумию этой женщины, и весь погребальный комплекс родственникам, которые и совершили перезахоронение в 1998-м году. Родственники мотивировали свое решение так: «Поскольку тело нашей прародительницы лежит на всеобщем обозрении в музее, у нас в семье, в нашем клане, случаются всякие неприятные неурядицы, спивается молодежь, люди рано умирают, родова мельчает. Требуем вернуть мумию нам, с целью предать ее земле, мы желаем достойно захоронить останки нашей прародительницы, чтобы было снято родовое проклятие»… При перезахоронении семья постаралась соблюсти все традиции: на месте бывшей могилы сделали новый бревенчатый сруб традиционного языческого памятника – чардаат, провели соответствующий обряд.

Позже автору другие источники сообщили, что родственники поначалу попросту выкрали мумию из музея, даже прояснили подробности этого уже детективного дела; и только после этого республиканские власти, не предавая дело широкой огласке, документально оформили официальную передачу мощей. Скандальное разбирательство старинного клана с Правительством было засекречено, тянулось довольно продолжительно, примерно с полгода. Возможно, это тоже являлось причиной отказа мне в ознакомлении с музейной документацией. Там где имеется детектив, там есть и сложная любовная драма, связанная с древней невесткой, но за неимением достаточного места в статье, просто об этом упомяну – без раскрытия фабулы.

При захоронении мощей в апреле 1998 года, по приглашению родственников потомков погребаемой, присутствовала Эдьиий Дора – всемирно известная якутская ясновидящая и целительница – Федора (Дора) Иннокентьевна Кобякова («Эдьиий» – так якуты обращаются к старшей сестре, родственнице; так называют тех, кого почитают, перед кем преклоняются, кого хотят уберечь от дурного глаза или недоброго языка, тех, чьи имена не поминаются всуе), которая предупредила присутствующих о том, что дух прародительницы говорит ей: «этой весной, в этой местности, на ближних речках и озерах нельзя охотиться на дичь, на уток, ибо в них будет находиться часть моей души, духа. Если кто нарушит мое требование, тому не миновать беды!». На похоронах присутствовал прибывший из села Табага некто Василий Языков, он по какой-то причине не предупредил своих детей о запрете на охоту, и той весной его сын все же убил на охоте утку. И трагедия не замедлила последовать: его дочь – школьница – вскоре покончила жизнь самоубийством: повесилась в хотоне (як. коровник), древнее проклятие рода продолжало действовать. Рационального объяснения этому случаю найдено не было.

Далее директор, сам являясь крещеным христианином, выразил мнение о том, что в постсоветское время якуты стали чересчур суеверными, появилось множество экстрасенсов, возродились языческие обряды, поклонение различным духам, преподношение даров языческим божкам, и многое другое. Но лично он воспринимает все эти обряды не как проявление религии, а больше как якутскую народную традицию. Даже русские охотники, бывает, не гнушаются повязать в тайге лоскуток материи к ветке так называемого шаман-дерева. От автора – в Якутии часто можно встретить и двоеверие: язычество и христианство, это когда человек принимает обе религии.

Тем не менее Егор Спиридонович признает – «нечистая сила», бывает, может себя каким-то образом показать. К примеру, в местности Бырама, Мегино-Кангаласского района, население обнаружило в коровнике проявление нечистой потусторонней силы. Для очистки фермы из Якутска были вызваны священнослужители. Священники поначалу были настроены весьма скептически, тем не менее, были вынуждены признать – деревенские оказались правы – в коровнике присутствовали нечистые духи – абаасы – черти. После молитвенных обрядов очищения, нечисть покинула это место.

Однако в конце беседы относительно музейного шумного «экспоната 2104» Егор Спиридонович совершенно серьезно сослался на «избыточную впечатлительность» ночных музейных работников. Возможно, он что-то скрывал; вспомним откровенное нежелание администрации ознакомить меня с материалами относительно «шумной мумии». Но и рассказанное – впечатляет!

Просьба древней удаганки

Среди языческих поверий у якутов есть и такое: по прошествии трех лет после похорон могилу умершего ближайшим родственникам посещать нельзя – чтобы не тревожить дух покойного. На местах есть и более жесткая установка на запрет – один год. Даже христианизация населения в XVIII – XIX в.в. не смогла полностью искоренить языческие воззрения северного народа. И этому есть веские причины: частые проявления необъяснимых мистических случаев в повседневной жизни на бытовом уровне.

Этот случай из своей жизни поведал Ионов Семен (фамилия изменена), житель села Тюнгюлю, Мегино-Кангаласского улуса Якутии. Он помнит год и месяц происшедшего по той простой причине, что эта история довольно часто вспоминалась его родителями и старшими братьями. Это произошло 1973-м году, когда Семену было четыре года.

В начале мая весна в Якутии набирает обороты, днем уже уверенно держится плюсовая температура, интенсивно тают снега, появляются подснежники. Однажды во сне к нему явилась пожилая женщина в старинных одеяниях, и сказала буквально следующее: «Не бойся меня, Сеня, я твоя бабушка. Передай старшим, что плохо мне. Крыша в моем доме завалилась, и очень сильно протекает из-за дождей. Сыро у меня в доме, я вся в воде и ничего сделать не могу. Пусть придут ко мне, починят крышу».

Мальчик рассказал родственникам про сон, но никто не придал его словам абсолютно никакого значения, попросту пропустили мимо ушей. Вскоре сон повторился, на этот раз бабушка представилась – Степанида. Утром, когда мальчик уже более настойчиво привлек внимание взрослых к своему сну и назвал имя приходившей во сне женщины, взрослые не на шутку забеспокоились: а не прабабушка ли это – Ионова Степанида Николаевна?! Но ведь, сколько десятилетий прошло со дня ее смерти. Выслушав описание внешнего вида приходившей во сне женщины, старшие утвердились во мнении – она.

Решив, что отказ от посещения могилы навлечет проклятие, всей семьей пришли на старинное сельское кладбище. Где обнаружилось – земля на могиле прабабушки провалилась, крыша надмогильного строения от времени насквозь прогнила, вследствие чего обрушилась. Талые воды текли прямо в могилу!

В различных публикациях имеются исторические и научные сведения о якутских захоронениях и надмогильных строениях, но в них нет разъяснений про отношение этих строений к нематериальной, или духовной стороне вопроса. Сотрудник отдела истории института гуманитарных исследований Северного Отделения Академии Наук Якутии, пожелавший остаться неизвестным, выслушав эту историю, в свою очередь спросил: «Эта женщина была удаганка, шаманка? Правнук про это ничего не говорил»?

А ведь именно с этого Семен Ионов и начал свой рассказ: «В нашей семье была удаганка»… Прабабка лечила людей, была известной в этой местности знахаркой и целительницей, выправляла суставы, составляла сборы лечебных трав. Как и положено «сильным» удаганкам, общалась в тонком мире с духами.

Историк сообщил: по якутским верованиям у человека три души: буор кут – «земляная душа»; салгын кут – «воздушная душа»; ийэ кут – «мать-душа». Есть сведения о том, что именно духи сильных шаманов или удаганок могут придти с какими-либо просьбами к своим правнукам, и, как правило, только через поколение. Подобные случаи известны и зафиксированы во множестве, но никакого толкового материалистического объяснения им не существует. Серьезные ученые стараются подобные явления обходить стороной и в своих трудах про них не упоминают.

В числе описаний якутских надмогильных сооружений есть «чаардат» – прямоугольное деревянное сооружение не имеющее двери, напоминающее миниатюрный домик, часовенку, либо амбар. Бывает с оконцами, и обязательно с крышей. Чаардат ставят на могилу. Даже в эпоху христианизации в чаардат при похоронах могли поставить крошечные скамеечки, столы, утварь. Чаардат – отголосок древних воздушных (надземных) захоронений, в дальних селениях неискоренимый языческий элемент надмогильных сооружений. Часто чаардат на могиле ставят вместе с крестом – это уже проявление двоеверия: смесь язычества с христианством, псевдохристианство. По древнему обычаю покойных, чаще всего шаманов, до христианизации населения подвешивали над землей в гробах-колодах на столбах, либо между деревьев, с целью предания тела умершего воздуху. Это и есть настоящее воздушное захоронение. Эту практику специальным Указом запретила Екатерина-II.

Именно покрытие – крыша – чаардат удаганки и прогнило весной 1973-го года, и талая вода стала стекать в ее провалившуюся могилу. Конечно, родственники со всем почтением приложили все усилия, чтобы привести в надлежащий порядок могилу своей прабабушки удаганки. С тех пор дух удаганки никого не тревожил.

Языческие и псевдо-христианские поверья утверждают, что некоторые души умерших не находят упокоения ни в этом мире, ни в загробном. В христианстве такого нет. Души усопших находят себе временное обитание до Страшного суда там, где определит Бог в течение 40 дней после смерти. И лишь в исключительных случаях Богом дозволяется появление душ усопших на земле или в тонких видениях отдельным лицам. Часто все эти призраки считаются злым притворством бесов, принимающих облик души умершего. Цель бесов в данном случае – обмануть человека, скорбящего по близкому усопшему, чтобы под ложной маской толкнуть на ложный путь.

В христианстве смысл строгого порядка насчет душ усопших достаточно очевиден. Душам запрещено «зависать» непонятно где, а только – по «камерам» – рай или ад. Дело в том, что человек должен четко знать, что все его труды, наработки и заслуги – только до момента телесной смерти, а потом – суд. Душе усопшего уже почти никогда не дается никаких дополнительных возможностей, ибо Бог только тогда попускает физическую смерть человека, когда с этим человеком все созрело для суда.

И только в очень редких случаях Бог дает душе усопшего некоторую кратковременную свободу выйти из загробного мира для реализации конкретной цели, поставленной Богом. И тогда эту душу может созерцать ограниченный круг лиц.

Численность якутов в Республике Саха-Якутия в настоящее время примерно 470 тыс., в недалеком прошлом – в XVII веке была около 28 тыс. И поэтому буквально в каждой семье есть смутные предания о предках шаманах и удаганках. Бывает, в семье говорят, что «даже имя его (её) произносить нельзя» – чтобы не навлечь на семью проклятие. Но вряд ли кто из нынешних потомков горько скорбит по давно усопшему и лично незнакомому предку, пусть даже по шаману. Почему же духи усопших иной раз тревожат покой живых, и какие имеются причины их опасаться?

Есть различные суеверия: в одних кланах, например, нельзя на заупокойной трапезе пользоваться вилками – якобы «это нехорошо» для духа покойного. Хотя в других семьях в подобной ситуации вилками пользуются без всяких опасений. Но это мелочи, простое проявление суеверия. Больше опасений вызывают последствия нарушений общепринятых человеческих, христианских, заповедей: не убей, не укради, не возжелай дома ближнего своего, и др. Известны частые случаи, когда кто-то из близких родственников наблюдал в доме дух давно умершего убийцы, либо, наоборот, убитого, чаще, бывает, дух самоубийцы. Последствия от «встреч с духами» бывают и в самом деле «нехорошими». Журналисты местной прессы часто освещают подобные случаи как свершившийся факт, но не подвергают его анализу.

Считается, что выходить замуж преследуя корыстные цели, например, из-за квартиры, тоже «нехорошо», можно навлечь проклятие на потомков. Известен случай, когда молодая женщина умерла при родах, и проклятие было уже предсказуемо: она, селянка, вышла замуж за городского парня, и именно из-за квартиры. Хорошо, что ребенок остался жив, но жизнь у него не складывается. Еще пример: мачеха в завещании указала, что все имущество переходит к родной дочери, полностью обделив нелюбимую падчерицу – дочь своего покойного мужа. Дух матери, в переданной в наследство родному сыну квартире, теперь беспокоит внука, у которого, в свою очередь обнаружен рак желудка. Причем, у всей родовы покойной мачехи в разное время проявились в различной степени «нехорошие» последствия, но это не принято открыто обсуждать. Представитель любого клана всегда может что-то подобное вспомнить и рассказать.

По некоторым якутским языческим верованиям душа человека по смерти распадается просто в воздух, в ничто, тело в прах. Есть верование в «анараа дойду» – потусторонний мир. По вековым наблюдениям, чаще всего духи умерших людей, при жизни сильно привязанные к местности или к жилищу, там и остаются. Считается, что духи шаманов или удаганок попросту остаются в той местности, в которой они и находились при жизни – для охраны бытия и покоя своих потомков. Эта тема весьма обширная и при обсуждениях спорная, тем не менее, вышеприведенные факты имеют место быть. Большинство исследователей сходятся во мнении: для того, чтобы ныне живущие жили в спокойствии и духи усопших их не тревожили, потомки обязаны соблюдать морально-этические традиции не под страхом проклятия, а из любви. В частности, содержать могилы предков в надлежащем виде, т.е. соблюдать заповедь «почитай отца и мать свою, и продлятся дни твои». И, прежде всего – соблюдать общечеловеческие моральные ценности.

В христианстве и исламе никаких временных запретов на посещение могил нет, даже есть специальные дни поминовения усопших, и эти посещения поощряются. Три года, или один год – это более жесткие «временные» рамки на запрет посещений могил и кладбищ: т.е. сегодня похоронил, через год или три пришел, подправил что-нибудь на могиле, и все. Из страха перед проклятием или другими неприятностями, насылаемыми потревоженным духом покойного, больше приходить нельзя. И в обоих случаях могилы усопших после этих сроков (3 года и 1 год) посещать родным строго запрещено. Это отголосок страха перед мертвыми в древности. Исследователь В. Серошевский (ХIХ в) описывал ситуации, когда родственники даже покидали жилища, где кто-нибудь умирал, оставляя там покойного.

В этой статье описывается то, как потомки удаганки Степаниды перебороли в себе все эти сомнения и страхи. Получилось так, что нарушив запрет на посещение могил, он отвлеки от себя гнев духа удаганки.