Текст книги "Тонны облаков"

Никогда сказанные однажды слова не сработают. Я говорю о словах Ваксфлауэра, который разложил мне всё по полочкам, а у меня просто не хватило ума до конца его понять. По-настоящему понять можно только методом проб и ошибок. Мне кажется, я знаю, о чём говорю.

Было неправильно, но много философствуя с Ваксфлауэром (а по-другому было невозможно, ведь он уже с определённым жизненным опытом и знает куда больше, чем я, и может охотно поделиться), я вдруг решила, что становлюсь как-то умнее, а значит, мне меньше стоит разговаривать по пустякам с людьми вокруг. Отчасти оно, может, так и было, потому что мой ум был занят постоянно какими-то высокими размышлениями об отношениях между людьми, о Вселенной, об истине, но я не понимала, что нужно наоборот открыто начать делиться этим и больше осознавать, пока делишься с кем-то. Поэтому про бурное начало отношений Юкка не слышала от меня, я даже как-то скрывала всё, что чувствую, затаив и спрятав это в себе. По дороге в школу, бывало, я что-то упоминала, но эти упоминания были сухими и блеклыми, а Юкка замечала, что не верит в какую-то святость того, что действительно для меня таковым является, только потому, что не видит мои горящие глаза. Так было, наверное, на протяжении полугода, а может, немного больше, потом кое-что изменилось.

31 августа 2013 года – последний день лета – мне довелось проводить в прошлое вместе с Ваксфлауэром в огромном зоопарке, в котором я никогда не была.

В тот день мама меня уже как-то легче отпустила, потому что понимала, что мы встречаемся, и что остановить это нельзя. Хотя, вот именно слово «встречаемся» я и Ваксфлаэур, кажется, никогда не употребляли. Мы даже не знаем наверняка день нашего знакомства, а когда начались наши отношения – уж тем более, всё очень условно. Поэтому мы просто делали то, что нам нравится больше всего: говорили и говорили.

Утром 31 августа я снова поехала на электричке в город R. Это город-миллионник, поэтому в нём гулять было куда интереснее, чем в наших маленьких городах N и T. Я уже не помню подробностей – как мы встретились, где… Помню, что я была в том же платье, что и 27 июля. А Ваксфлауэр был всё с тем же рюкзаком. В тот день мы во второй раз ехали вместе в автобусе. Я помню, что меня это всё как-то впечатляло. Вот мы едем вместе. И я чувствовала, что мир вокруг растворялся на фоне Него. Это чувство просто незаменимо! Оно почему-то делает тебя сильнее. Ты начинаешь ощущать себя частью чего-то и постепенно уходишь от той беззащитности, что постоянно с тобой.

Что вам ещё сказать? Я была влюблена в Него. Но у нас всё началось не так, как обычно бывало у меня с парнями. Мы начали общаться просто потому, что мне нужна была помощь. И так получилось, что мы и в дальнейшем стали помогать друг другу. Ваксфлауэру нужно было определяться в личной жизни, и я начала ему в этом помогать. А мне нужно было выбирать путь, куда я хочу идти, хоть этих путей было не так много. Как говорят – так сложились звёзды – и мы стали идти вместе. Самый серьёзный разговор, хоть они и все были таковыми, у нас случился тогда, 31 августа 2013 года, в зоопарке в городе R. Мы сидели на лавочке в теньке, смотрели на розовых фламинго, как они спят, стоя на одной ноге, и говорили.

Всё было очевидно. Ему тридцать один год, значит – пора жениться и заводить детей, чего Ваксфлауэр, в общем-то, и хотел. Но тут появилась я – пятнадцатилетняя девочка с умом более взрослого человека. Мне хотелось полностью поддержать Ваксфлауэра во всём. Я чувствовала, что мне это чрезвычайно важно для жизни, что вот именно так и должно всё быть… Ваксфлауэр восхищался моим энтузиазмом и хотел, чтобы я была его женой. Понимаете? Мы не пребывали в мечтах о долгой и счастливой жизни. Мы точно знали, что путь, который мы можем выбрать, очень сложный. Но мы чувствовали, что вместе у нас могло бы получиться…

В общем, представьте. Вот заканчивается второй месяц нашего знакомства, а мы сидим в незнакомом городе и прямо подбираем варианты, как нам лучше быть. Вся проблема была в том, что мне надо было закончить школу, а на это нужно было целых два года. В общем-то, никто особо никуда не торопился. Но что делать на расстоянии? Может, мы особо и не задавались этим вопросом, мол, если придётся так, значит, будет так. Зато мы точно решали, что я перееду в T, и мы будем жить вместе. Поживём какое-то время, и возьмём ребёнка из детского дома. Вы не удивляйтесь, но план был именно такой. При этом у нас всё легко укладывалось в головах, мы твёрдо знали, чего хотим. Узнали именно тогда, на лавочке, в своём отдельном мирке.

Здорово было смотреть на животных. С другой стороны, было их жалко, но я старалась об этом не думать… Тогда я впервые в жизни увидела настоящего слона! Они такие большие и забавные! Ещё мы видели павлина, зебру, всяких обезьян, пони… И этих невероятных фламинго! На той природе было очень хорошо и спокойно. Хотя, скорее всего, не природа создавала эту атмосферу, а Он.

Ваксфлауэр учил меня тому, что такое любовь-забота. Я так поражалась! Ведь всё лежит на поверхности, и так легко запутаться… Человек говорит, что любит рыбу, но на самом деле он любит удовлетворять себя этой рыбой. А если бы человек любил рыбу, то он бы заботился о ней, кормил бы её… И так можно сказать обо всём! Я никогда ранее не слышала об этом и не могла услышать, потому что в мире, в котором я жила, все только потребляли. Я приходила в ужас от этой мысли! Люди не умеют любить! Настоящая любовь заключается в том, чтобы быть очень заинтересованным в благополучии объекта любви. Примерно так пишет Эрих Фромм в своей книге «Искусство любить». Прочитайте эту крохотную книгу, и вы больше поймёте об этом мире.

То, что объект любви считает нужным для себя – на самом деле может быть вредным. Наша задача заключается в том, чтобы научить его отказываться от этого вредного. Самым ярким примером будет являться алкоголик, который постоянно хочет выпить. Наша любовь будет заключаться не в том, чтобы избавить его от страданий и дать очередную бутылку, а в том, чтобы заставить его больше страдать без бутылки, но очень его поддерживать в этом нелёгком пути и помогать не сдаться. Важно упомянуть, что человек, пребывающий в любви-заботе – любит всё вокруг. При этом это даже не чувства, а просто поведение. Хотя, конечно, отдавая, мы больше получаем, а значит – чувствуем себя хорошо.

Я говорю о том, что даже если в руках вы будете держать дорогую вазу, а мимо пройдёт незнакомец и толкнёт вас, а вы уроните эту вазу, и она разобьётся, то пребывать в любви – это не разозлиться, не расстроиться, а просто знать, что человек по-другому не мог: он просто куда-то торопился или, возможно, он не привык аккуратнее обходить людей… У него может быть целая куча причин на всё! Вам лишь нужно об этом помнить. Хотя единственное упоминание об этом не поможет сконцентрироваться на этой мысли, поэтому я буду как можно чаще вам напоминать.

Со временем я всё больше и больше начала осознавать, что никто вокруг меня не любит, и я никого не люблю… Но всё больше и больше я стала понимать, как можно прийти к этой любви. И в этом я очень благодарна Ваксфлауэру.

Этот прекрасный последний день лета всё равно закончился, но он внёс большой вклад в наши жизни. Вы можете сказать, что это обычный день, и что всё могло произойти в любой другой момент… Но я в случайности не верю. Ничто не случайно! Как всё, что происходило со мной всю мою жизнь. Не случайно то, что я родилась в городе N 2 ноября 1997 года, что я появилась на свет именно в этой семье, что пошла в школу, что стала отличницей в шестом классе и держалась так до одиннадцатого, что познакомилась со многими людьми, что некоторых людей уже нет в моей жизни, что я росла без отца, что купила гитару, что попала именно к той учительнице, которая научила меня игре на гитаре, что встретила Ваксфлауэра, и что в день 31 августа мы придумали некий план, который почти исполнился…

Когда Ваксфлауэр впервые поцеловал меня в щёку, когда обнял, я особо ничего не чувствовала. Это было приятно, но в то же время как-то мимолётно, и я не успевала всё уловить. И мы даже как-то не останавливались на таких вещах, и мало о них говорили. Но руки… Это было куда важнее, чем всё остальное. Прикосновения его рук я ощущала всем телом. Всё моё тело отзывалось на эти прикосновения! В тот день 27 июля я уже забыла, что это такое – бояться смотреть Ему в глаза… Я только думала о Его нежных трепетных руках… И вот в один момент в зоопарке мы шли по тропинке, залитой солнцем. Помню, ещё старались смотреть друг на друга, но не получалось что-то рассмотреть сквозь зажмуренные глаза. Поэтому я смотрела только под ноги и на наши тени, которые были почти ровными, потому что солнце было в самой своей высокой точке. Так вот, в какой-то момент Ваксфлауэр взял мою правую руку. Я тогда машинально посмотрела на наши руки, которые непривычно лежали одна в другой… Мне кажется, если бы я могла рисовать, я бы с точностью изобразила то, что видела, даже спустя несколько лет. Моя совсем маленькая ручка, и его рука побольше. И Он держит мою руку, а я хватаюсь за все его микроприкосновения пальцами и ладонью. Невозможно же просто взять и держать! Мы продолжали идти, и наши руки продолжали двигаться в такт нашим шагам, прикасаясь в каждую секунду до новой клеточки! Я тогда почувствовала больше, чем просто близость… Я как будто перенеслась далеко в будущее и увидела картинку, как мы идём где-нибудь по улице, и наши руки уже постаревшие и с морщинками, но мы так же продолжаем держать друг друга… Мне кажется, что такое будущее наступит. Я буду делать всё, чтобы оно наступило.

Вот из таких моментов складывается вся наша жизнь. Никогда не знаешь, что может произойти. Всё просто происходит. И люди привыкли думать, что именно так должно быть.

На днях перед сном я сказала Ваксфлауэру: «Я очень тебя люблю». Эти слова вышли из меня и будто опустошили. Как бы вам объяснить? В тот момент я чувствовала некое единение с Вселенной, и никакие слова не могли этого описать. Моей Вселенной был Он. И я была её частью. Мне сделалось даже немного страшно от того, что некоторые вещи просто остаются невысказанными потому, что нет для них подходящих слов. Тогда зачем эти вещи существуют? Может, всё дело во мне? Может, только у меня возникла эта проблема? Если ты, читатель, понимаешь меня, значит, я не одна. И очень благодарна за это.

Разные переживания есть вокруг нас и в нас самих. Есть те, что мы отчётливо отличаем от всего. Но есть и то, что затёрлось на фоне всего остального. Именно это и можно назвать бессознательным. Скорее всего, если бы человек старался всё ухватить и зацепить – он просто бы сошёл с ума, потому что человеческий мозг рассчитан на восприятие семи плюс-минус две единицы информации чего бы то ни было44
  Число Миллера – закономерность, обнаруженная американским учёным-психологом Джорджем Миллером, согласно которой кратковременная человеческая память, как правило, не может запомнить и повторить более 7 ± 2 элементов.


[Закрыть]. Представляете! Вокруг нас происходят миллионы событий, а мы знаем одновременно только о семи. Пролетела мимо бабочка, пробежал муравей, дятел съел червяка, прохожий улыбнулся, другой прохожий уронил слезу, ребёнок покатился на самокате, проехала машина, другая кого-то сбила, солнце стало на сантиметр выше, отлетел луч от стёклышка, и загорелась трава, в лужу мы пнули камень, уронили монету, стесали носок ботинка об столб, моргнули, женщина отвечала на звонок, у кого-то зазвонил телефон, кто-то бежал на автобус, кто-то на него опоздал, передвигаются тонны облаков, ветер качнул ветку рядом с нами… Всё это происходит каждую секунду! Но мы в основном даже не в семи вещах из всего этого, а в том, что уже случилось или в том, что должно случиться. Люди загоняют себя в рамки прошлого или будущего, но мы очень редко оказываемся в безграничном настоящем… И вот когда я всё-таки произнесла: «Я очень тебя люблю» – я оказалась в этом настоящем и почувствовала себя так легко и уверенно! Лишь на мгновение мне удалось уловить, что я там, где должна быть. И всё! Это исчезло, порушив то, что создаётся за секунды! Выстроилась огромная стена с картинками прошлого и непроглядное будущее за ней. Мне от этого очень грустно. Давайте будем здесь и сейчас. Я сейчас печатаю эти слова, а вы их когда-то прочитаете. Потом вы будете читать эти слова, а я их когда-то напечатала. Вот такая несправедливость! Мы никогда не будем вместе, мой дорогой читатель! Моя история с Ваксфлауэром продолжается, но вы лишь узнаёте о том, что было, и никогда не узнаете о том, что есть. Потому что даже если сейчас я сообщу до мельчайших подробностей всё то, что происходит, оно тут же уйдёт в далёкое прошлое и станет наравне с тем, что я вам пишу о 2013 годе. Поэтому выбирать не приходится. Продолжим то, на чём остановились.

В моей голове стал рождаться новый мир, или новая я вслед за знакомством с Ваксфлауэром. Это было сложно остановить. Но и не нужно было. Я оставалась жить в этом мирке и радоваться тому, что Он есть.

В сентябре 2013 года я пошла в десятый класс. Очень хорошо помню, что начало года было 2 сентября, а не первого числа. Единственный раз в жизни. Было приятно ходить в школу, потому что начиналась уже старшая школа – новый уровень. В классе было меньше человек, потому что многие ушли после девятого. Так что дышалось, в общем-то, легко.

Моя школа находилась в двадцати минутах от дома, а если постараться, то в пятнадцати. Каждое утро одна и та же дорога. Год за годом. Только сейчас, когда я там оказываюсь, видно, что что-то изменилось. Тогда же все одиннадцать лет не менялось ничего!

Как вы уже знаете, мой номер дома был 123. В доме №103 и в доме №81 жили две мои одноклассницы. Последние годы я старалась выйти либо раньше них, либо позже. Главное, чтобы не встретиться случайно, и уж тем более – не идти вместе. Ведь дорога была у всех одна. Зачастую я просто проходила мимо и чувствовала себя совершенно спокойно, бросив бесчувственное «Привет».

Ещё в классе шестом мы ходили всё время втроём, часто гуляли на улице вместе после школы, но потом я поняла, что это не мой мир, и что я абсолютно не хочу с этим связываться. Было несколько серьёзных разговоров, где я выступала инициатором, затем затишье и спокойствие. Самой противной чертой этих двух девчонок было то, что они обсуждали всех вокруг! Я не могу сказать, что я этого не делаю… Но не каждый день. И это не стало у меня, как у них, главной темой для разговоров. Мне было понятно, что перестану я с ними общаться достаточно близко – и тут же стану ещё одним предметом для обсуждений. Но на это было всё равно! И я горжусь собой, что ещё в классе седьмом отделалась от всего этого!

После этого круг общения с участием меня в классе значительно сузился. Я сидела всегда на первой парте на третьем ряду. И не подумайте, что я была изгоем. Просто я держалась от всех на определённой дистанции, и не парилась по этому поводу каждую минуту. Ближе всего ко мне оказалась другая девочка из класса, с которой я просидела за одной партой последние два года. Мы хорошо ладили, очень редко ругались. И только она могла меня понять, когда я заходила в класс по утрам и говорила тихонько, что сегодня у меня нет настроения. Это означало, что просто не надо меня трогать, вот и всё. И ей это удавалось, сидя со мной рядом на стуле! Так что нас всё устраивало.

Даже на первой парте я умудрялась переписываться с Ваксфлауэром на уроках, иногда звонила на переменах. Больше всего мы говорили, когда я шла со школы домой. Мой путь до дома растягивался на полчаса, а потом я ещё могла стоять по часу за углом перед переулком и разговаривать. Страшно хотелось есть, и я знала, что дома ждёт мама, но говорить хотелось больше всего. К тому же это было тем, что нам оставалось. Иногда я долго не спала из-за переписки, не готовилась к каким-то урокам… Но могла себе это позволить, потому что заработанная репутация стала работать на меня безотказно уже как раз в десятом классе.

Но всё же Ваксфлауэр отвлекал меня от учёбы или я отвлекалась на Него во время учёбы. Неважно. Главное, что тогда я перешла на какой-то новый уровень жизни – более интересный и захватывающий, хотя вокруг, по сути, ничего не поменялось. Менялась только я. И моё отношение к миру.

Так после долгих разговоров я уже не спорила с мамой, а потихоньку старалась объяснять, что просто хотела поговорить, и что обязательно всё успею сделать и лягу пораньше спать. Я стала понимать, что нет смысла обижаться на мамины крики. И что всегда есть аргументы ко всему. Мне было уже легче воспринимать то, как брат начинает что-то рассказывать, абсолютно меня не интересующее. Было ясно, что по-другому он не умеет, как, впрочем, и мама: общается только упрекая и высказывая претензии. Вообще, мир становился более понятным, очевидным и предсказуемым. Просто потому, что Ваксфлауэр постоянно давал мне пищу для ума. Давал то, что другие не могли дать. Мои размышления перерастали в потрясающие идеи, которыми я делилась с Ним. Это было так легко! И было хорошо от того, что Ваксфлауэр понимает меня, или хотя бы старается это делать.

Так в какой-то момент основным предметом для обсуждения стали Вселенная и атомы. Мне нравилось обо всём этом думать! Ваксфлауэр вместе со мной поражался тому, что вот именно определённые атомы составляют наши тела и всё вокруг, и что эти неделимые частицы являются строительным материалом нашей планеты. Мы размышляли о том, почему всё так, и кто это придумал, и есть ли Бог на самом деле… Вы знаете, я поняла, что Бога нет. Не потому, что Ваксфлауэр так думал и навязал мне эту идею… Нет. Я определённо уверена, что дошла до этой мысли сама! Так, как люди однажды решили придумать Бога таким, каким будут представлять себе миллиарды. Скорее всего, все эти люди были: Иисус, Будда… Но они не творили чудес. Просто они были не от мира сего. И возможно, люди злились на них из-за этого, а кто-то их боялся, кто-то любил, потому что хотел быть таким же и взять от этого человека всё… Именно поэтому такие необычные люди страдали, их убивали и прочее. И в историю они вошли как нечто невообразимое и непостижимое. Но заметьте, в каждой религии есть идея бессмертия, будь то реинкарнация или ад с раем… Люди смертны и хотят быть бессмертными.

Знаете, а я бы не хотела быть бессмертной… Потому что всё то, чего мы хотим и к чему стремимся, вмиг бы потеряло смысл. Все идеи и мысли… Может, мы бы могли бесконечно творить добрые дела, но, мне кажется, потерялось бы чувство насыщения… Живя бесконечно, мы окончательно перестанем чувствовать вкус жизни. Ребёнок ещё удивляется простым вещам: как разжимаются его пальцы, как прыгает кузнечик, как течёт вода… Нас же, выросших, ничем не удивить! Я думаю, что абсолютно правильно, когда в мире есть начало и конец всему…

В девятом классе я весь год ходила на занятия по гитаре. К концу года я уже кое-что умела, и, может, на этом можно было остановиться… Но мне нравилась моя учительница и все уроки с ней. Каждый раз после урока на моём лице держалась улыбка вплоть до самого дома. И ничего особо не происходило в стенах музыкальной школы. Просто я делала то, что мне безумно нравилось.

Только переступив порог школы можно было услышать в узком коридоре из всех крошечных кабинетов музыку в разных её проявлениях: кто-то пел и старался тянуть ноты, кто-то играл на саксофоне, регулируя плавность звука, кто-то бегал пальцами по клавишам, кто-то играл на инструментах, которые мне незнакомы… Можно было услышать скрипку, балалайку, баян и, конечно же, гитару… Всё это было слышно даже из окон музыкальной школы в тёплые времена года, когда окна были приоткрыты. Я бесконечно радовалась, что была частью этого мира.

Моя мама семь лет ходила в детстве в эту же музыкальную школу и возненавидела все эти годы (в нашем доме в большой комнате всегда стояло пианино). Так вот, у меня всё получилось иначе. Я просто сама приняла это решение, в которое мама ни копейки не вложила. В этом мне помогли бабушка с дедушкой. А идея появилась – не знаю откуда! Но помню, что летом 2012 года мне приснилось, как я еду в автобусе и смотрю на фиолетовую электрическую гитару. А уже в конце этого лета у меня появилась моя собственная гитара.

10 сентября 2013 года я вместе со своей учительницей вышла из музыкальной школы, потому что со мной у неё был последний урок. Нам было немного по пути. Не знаю, называть ли вам имя учительницы? Пожалуй, она останется без имени. Так вот, в тот день 10 сентября я окончательно выбрала человека, которому хочу поведать начало своей новой истории и самые сокровенные идеи. Притом это случилось, когда я уже шла домой своей дорогой и вдруг решила позвонить учительнице и попросить её вернуться ненадолго и чуть прогуляться со мной. Она согласилась.

Уже через пять минут я рассказывала вслух прямо посреди улицы (ещё никому я не решилась всё подробно рассказать – Юкка знала лишь десятую часть), как познакомилась в лагере с Ваксфлауэром, сколько ему лет, чем занимается, и какие у нас планы… Наша самая главная и сокровенная идея была: что когда я закончу школу, мы станем жить вместе в городе T, и в первые годы совместной жизни возьмём ребёнка из детского дома… Учительница отреагировала так, как я представляла… Или нет. Я даже ничего не успела представить. Но она радовалась и переживала за меня одновременно – это чувствовалось. Я стала спокойно выслушивать то, что она говорила. Её основной целью стало – предостеречь меня от того, что может случиться, когда мы возьмём ребёнка из детского дома… Этот ребёнок может быть сыном воров или алкоголиков, и что мы ничего не сможем сделать – он пойдёт по стопам своих биологических родителей. Внутренне я не соглашалась со всем этим. Я верила, что всё возможно. Потому что я была уверена в Ваксфлауэре. Некоторые вещи менялись во мне сами собой, некоторые с его помощью… Но всё это было возможно. К тому же я стала всё больше и больше замечать, что люди вокруг совершенно без любви – оттого весь этот хаос вокруг. Поэтому, поделившись своими мыслями, мы мирно разошлись по домам, как и двадцать минут назад, а на моём лице была всё та же улыбка, как и после любого занятия… Я была в любви к этому миру. А на душе было легко. С того момента моя учительница постепенно, минимум раз в неделю, стала очевидцем событий, которые происходили в отношениях между мной и Ваксфлауэром.

В моём кошельке, который всегда называли «бабушкиным» из-за необычной формы (хотя я его таковым не считала), всегда лежало мало денег. Около ста или двухсот рублей. Чтобы вы представляли, на что такая сумма могла сгодиться, скажу, что проезд стоил пятнадцать рублей, а один батон, кажется, восемнадцать. Годы шли, и в моём кошельке было столько же денег, а батон стоил уже двадцать рублей… В общем, всё потихоньку дорожало. Как говорят, бедные беднеют, а богатые – богатеют. Это правда. Я всегда это чувствовала на себе. Приходилось решать – ехать куда-то или не ехать, купить мороженое, или не надо… И эти деньги мне не давала мама, обычно карманные деньги появлялись от бабушки. От мамы очень редко. Но помимо кошелька у меня был неприкосновенный запас до поры до времени, который лежал в маленькой коробочке из-под конфет между двумя стопками тетрадей. В этой коробке я ещё хранила все собранные вкладыши из жвачек «Love is…»55
  Love is… – турецкая жевательная резинка с вкладышами про любовь. Была популярна в России и СНГ в 1990-х годах, до сих пор производится в Турции и продается в том числе в России.


[Закрыть]. Как понимаете, и деньги, и вкладыши были для меня наравне. Не знаю, почему так вдруг сложилось.

В сентябре 2013 года я обратилась к своему неприкосновенному запасу денег для одного очень важного дела. Я уже успела упомянуть, что Ваксфлауэр родился 27 сентября, кстати, в 1981 году. Это означало, что скоро у него день рождения, и я не могу так просто оставить его без подарка.

В нашем XXI веке мне всё же знакомы письма. Знаете, такие бумажки в запечатанных конвертах? Может, и не знаете! В общем, когда мне было лет одиннадцать, я переписывалась письмами с одной взрослой девочкой, до которой лететь на самолёте четыре часа. Наши письма доходили друг до друга две недели, а бывало и больше. Но писали мы всё же не так часто, со временем всё реже и реже. Мне очень жаль, что у меня не остались черновики тех писем, что я отправила. Было бы очень интересно, что я там писала про свою несчастную любовь в 2009 году. Сама девчонка немного старше меня, но тогда мне казалось, что она прям взрослая. Писала мне какие-то советы, я прислушивалась к ним, плакала от безысходности, когда всё это читала… Она писала достаточно интересные вещи. Тогда мне так казалось. Письма, которые я читала почти десять лет назад, сохранились, но я доставала их всего пару раз. Вот вспомнила про них, может, скоро перечитаю.

Эти письма были не единственными в моей жизни! Ещё были послания Деду морозу и мне – от него. Так, знаете, ради забавы! Я-то в него особо не верила!

Но есть именно письма, в которые я верила очень… В их силу, что они что-то изменят. Когда в 2011 году у меня был первый парень, я тогда тоже уехала в лагерь на три недели и на время с ним попрощалась, а Юкка, пока меня не было, по моей просьбе передала ему письмо от меня, чтобы ему было легче пережить это расставание… Да, это было любовное послание… Детское любовное письмо.

Есть человек, о котором я вам не успела упомянуть, хотя он занимает большую часть моей жизни. Может, не сейчас, но когда-то так было…

Мы познакомились 27 января 2011 года в эпоху ICQ66
  ICQ (от англ. I seek you – «я ищу тебя») – централизованная служба мгновенного обмена сообщениями сети Интернет, принадлежащая инвестиционному фонду Mail.ru Group.


[Закрыть]. Тогда это было всё так волнительно… Мы очень много переписывались. У него был ник Drive. И я повсюду писала это слово в книжках и тетрадках на уроках. В какой-то момент я влюбилась в этого виртуального парня, но мне хотелось большего… Конечно же, хотелось перейти в реальность. Но Drive без всяких на то причин отказывался, говорил, что ему это не нужно. Я совершенно не понимало его! Нам явно обоим нравилось общаться. И не было никаких преград к тому, чтобы оба человека, живущих в одном городе N, вдруг встретились бы и погуляли. Но это случилось всё же нескоро… А чтобы хоть как-то подойти к его согласию ближе, я решила написать ему письмо. Очень хорошо помню… Оно начиналось вот так: «Знаешь, это странно и удивительно, но я всё же решила написать тебе письмо». Было крайне глупо знать адрес человека и кидать письмо в почтовый ящик, а потом ждать долгие десять суток, пока оно дойдёт. Почта иногда бывает такой долгой… Хоть я и не особо знала, где находится его дом, но я бы могла найти, и у меня бы получилось самой доставить письмо… До этого я додумалась много позже. И остальные послания к этому парню я приносила сама. Ну а первый свой конверт я кинула для него в почтовый ящик в главной почте города 1 апреля 2011 года. Тогда Юкка была со мной. Я наполовину опускала письмо в почтовый ящик, высовывала его обратно, потом опять… Пока, решившись, всё-таки не бросила конверт в эту коробку, из которой нет пути обратно… Да, я очень переживала, когда всё это проделывала. Сначала писала всё на черновик, потом несколько раз выводила на чистовик, потом подписывала конверт, потом запечатывала его… Дело не из лёгких, скажу я вам, когда знаешь, что от него может что-то зависеть… Но в конечном итоге это письмо и последующие письма ничего не изменили…

В общем, мне не очень нравилось ставить Ваксфлауэра наравне с этими парнями, которые были лишь детской забавой, но, кроме как отправить письмо, мне ничего не оставалось. И теперь могу сказать, зачем же я всё-таки хотела заглянуть в паспорт и узнать адрес – чтобы потом отправить письмо. Уже тогда, 21 августа, я решила, что обязательно это сделаю.

Для всего этого нужно было купить конверт и красивую открытку. Всё это стоило недорого, но всё равно пришлось обратиться к своей заначке. Не помню, в какой именно день я отправила поздравление, но думаю, что рассчитывала отправить его за десять дней до дня рождения. Помню, я старательно подписывала открытку перед самой отправкой. Запечатала конверт. И больше никто никогда не видела это письмо и эту открытку, потому что всё это просто исчезло и не дошло до адресата. Свой маленький сюрприз я скрывала от Ваксфлауэра до последнего. Но в день рождения утром между уроками позвонила, поздравила его, и поняла, что подарок мой не удался… Он просто потерялся по дороге. Было так жаль! Я так долго выбирала эту открытку, спешила с отправкой… Черновик самого послания у меня сохранился, и чуть позже я решила повторно отправить это письмо, но и написала новое. Все остальные письма доходили и больше не терялись. Но копию этого письма Ваксфлауэр получил около 10 октября 2013 года, то есть прошло уже две недели после самого дня рождения. Но это уже было неважно! Главное, что я открыла вот такой интересный способ общения, и договорилась с Ваксфлауэром, что он обязательно тоже когда-нибудь отправит мне письмо.

Время шло… А мы общались. И всё больше привыкали друг к другу. Знаете, мы были словно два спасительных маяка друг для друга… Вы можете спросить: «Разве может пятнадцатилетняя девчонка что-то дать тридцатилетнему парню?» Но, представьте, может! Мы открывали друг другу целые миры, замечали в этих мирах что-то общее, дополняли их. Каждый день мы говорили и обсуждали происходящее. В те времена я начала понимать, что такое – проживать каждый день. Любая мелочь не было упущена из виду: она всякий раз пускалась на бурное обсуждение, которое обязательно приводило к чему-то. Так вот, эти два спасительных маяка заключались в том, что мы направляли друг друга, показывали новые стороны чего-то, и всё вокруг становилось понятнее и очевиднее. Сам Ваксфлауэр не имел в городе T человека, которому можно всё рассказать. И я стала для него таким человеком. А он – для меня. У нас обоих был переходный период в жизни, и мы помогали друг другу, не замечая, что идём уже вместе по одному пути.

Сегодня вечером мы уже ехали с Ваксфлауэром в машине, и я вдруг подумала: «Мы с восьми утра вместе катаемся по магазинам и целый день беспечно о чём-то разговариваем!» Мне так хорошо стало от этой мысли, я почувствовала такую лёгкость на душе! Просто потому, что всё это было наяву, было реальностью. И это работало, как некий механизм: одна мысль сменяет другую, они произносятся вслух, и ты чувствуешь себя настолько свободным – ты можешь сказать всё, что пожелаешь! Даже не побоишься произнести в какой-то момент: «Я от тебя устала и поеду домой, хочется побыть одной». Или сделать так, как происходит сейчас: мы в конце этого насыщенного дня сидим в одной комнате в двух метрах друг от друга, но у нас есть договорённость, что на часах заводится таймер на час, и всё это время мы не контактируем друг с другом. Очень удобно! И за это время действительно можно успеть перезагрузиться. В первые пять минут я заварила Ваксфлауэру огромную кружку зелёного успокаивающего чая, взяла конфетку, поднесла ему, поставила на рабочий стол, улыбнулась и ушла. Хотя далеко я не уходила, осталась в этой комнате, но друг для друга сейчас мы далеко, хоть и очень близко душевно. Всё так, как задумано.