Текст книги "Разрушительная любовь"

Глава 12

Ава

– Эксперимент провалился, но он хотя бы закончен, – сказала я и допила клюквенную водку. Я сидела с ней так долго, что весь лед растаял, и она стала напоминать на вкус фруктовую воду. – И слава богу.

– Жаль, – расстроилась Бриджит. – Я надеялась, нам удастся заставить Алекса потерять хладнокровие.

– Возможно, еще удастся. Эксперимент еще не закончен, – Джулс подняла палец.

Мне стало не по себе.

– Нет, закончен. Мы спланировали четыре фазы: грусть, отвращение, счастье и страх.

– Нет, фаз пять, – ореховые глаза Джулс шкодливо сверкнули. – Последняя – ревность, или ты забыла?

– Я на нее не соглашалась!

Мы сидели в «Крипте», самом популярном среди студентов Тайера баре, наслаждаясь последним веселым вечером – с понедельника начиналась учеба. Студенты начали стекаться обратно, и в баре стало многолюднее, чем обычно летом.

– Но эта – самая главная, – возразила Джулс. – Не…

– Ава.

Я напряглась, услышав собственное имя, сказанное этим голосом. Голосом, который шептался со мной по ночам и говорил о любви. Голосом, которого я не слышала два месяца, с того июльского для, как он заявился в галерею и потребовал с ним поговорить.

Я повернулась, и ореховые глаза встретились с моими темно-карими.

Надо мной возвышался Лиам, красивый и стильный, как всегда, в темно-синем поло и брюках хаки. Он коротко постригся, и светлые пряди больше не лежали мягкими непослушными кудрями, в которые я так любила запускать пальцы.

Боковым зрением я заметила реакцию подруг на его неожиданное появление: испуганное лицо у Стеллы, встревоженное у Бриджит и злое – у Джулс.

– Что ты здесь делаешь?

Я попыталась убедить себя, что бояться нечего. Мы в общественном месте, сидим посреди набитого битком бара. Со мной подруги и Бут, который смотрел на Лиама, словно вот-вот его вышвырнет.

Я была в безопасности.

Но по коже по-прежнему бежали мурашки. Я думала, Лиам отказался от идеи заполучить меня обратно, но он стоял и смотрел на меня, словно ничего не изменилось. Словно я не поймала его без штанов, трахающего странную блондинку в тот вечер, когда у него, по его словам, была «температура». Я заехала к нему, надеясь удивить куриным супом, но в итоге удивилась сама.

– Мы можем поговорить?

– Я занята.

От него пахло алкоголем, а у меня не было желания разговаривать и с трезвым Лиамом, не говоря уж о пьяном.

– Ава, пожалуйста.

– Она же сказала, что занята, говнюк, – прошипела Джулс.

Лиам злобно на нее посмотрел. Они никогда не ладили.

– Не припомню, чтобы я к тебе обращался, – процедил он.

– Быстро вспомнишь, когда я засуну…

– Пять минут, – я встала, напряженно подняв плечи.

– Что…

– Ава…

– Ты уверена…

Подруги заговорили все разом.

Я кивнула.

– Да. Вернусь через пять минут, ладно? А если нет… – я мрачно глянула на Лиама. – Можете идти искать меня с факелами и вилами.

Он бы не отстал до конца вечера, если бы мы не поговорили, и мне хотелось поскорее с этим разделаться.

– У меня есть кое-что получше факелов и вил, – прорычал Бут.

Лиам вздрогнул.

Я вышла за ним из бара и сложила руки на груди.

– Давай быстро.

– Дай мне еще один шанс.

– Я уже тысячу раз говорила – нет.

На его лице появилось раздражение.

– Детка, прошли месяцы. Чего ты от меня хочешь – чтобы я упал на колени и умолял? Разве ты недостаточно меня наказала?

– Дело не в наказании, – странно, что круглый отличник Лиам не мог понять такой простой вещи. – Ты мне изменил. Мне плевать, сколько прошло времени и насколько тебе стыдно. Измена неприемлема, и мы больше не будем вместе. Никогда.

Раздражение сменилось гневом.

– Почему? У тебя новый парень? – прорычал он. – У тебя новый хмырь, и я тебе больше не нужен, да? Даже не знал, что ты такая шлюха.

– Иди на хрен, – у меня заколотилось сердце. Лиам никогда не говорил мне таких жутких вещей. Никогда. – Твои пять минут прошли. Разговор окончен.

Я попыталась уйти, но он схватил меня за запястье и дернул обратно. Он впервые прикоснулся ко мне со злостью.

Теперь сердце застучало еще быстрее, но я заставила себя сохранять спокойствие.

– Убери руки, – прошипела я. – Или пожалеешь.

– Кто он? – Лиам посмотрел на меня бешеным взглядом, и тут я поняла: он не только пьян, но и под наркотиками. Опасное сочетание. – Говори! – Да нет у меня никого, а если бы и был, это не твое дело!

Надо было брать перцовый баллончик. Но поскольку баллончика не было, я выбрала второй вариант: ударила его по яйцам. Сильно.

Лиам отпустил меня и согнулся от боли.

– Сука, – прошипел он. – Ты…

Я не стала дослушивать продолжение. Я побежала обратно в безопасный бар, пока в ушах шумела кровь.

Поверить не могу. Лиам никогда себе такого не позволял. Да, он был настойчивым и немного занудным, но физическую силу он никогда не применял.

К тому моменту, как я рассказала друзьям о случившемся, и они, наплевав на мои протесты, выбежали на улицу, Лиам ушел, но моя тревога осталась.

Думаешь, будто знаешь человека, а потом что-нибудь происходит, и ты понимаешь, что совсем его не знал.

Глава 13

Алекс

Ежегодный благотворительный бал выпускников Тайера был главным событием сезона, но хотя там собирали деньги на актуальные потребности, все шли туда не ради благотворительности. А ради своего эго.

Я приходил каждый год.

Не потому, что хотел стать филантропом или повспоминать учебу в колледже, а потому, что бал был бурлящим источником информации. Среди выпускников Тайера были самые влиятельные люди мира, и каждый август они собирались в бальном зале отеля Z. Идеальная возможность наладить контакты и собрать новости.

– …выдвинуть законопроект, но его зарубили в конгрессе…

Я делал вид, будто слушаю Колтона, однокурсника, который теперь работал в отделе по связям с правительством крупной компьютерной компании.

Он редко рассказывал что-то интересное, но его отец занимал высокий пост в ФБР, поэтому я на всякий случай поддерживал с ним общение.

Все всегда решала большая игра – она длилась не неделями и не месяцами, а годами. Десятилетиями.

Даже самое маленькое семя может вырасти в самый могучий дуб.

Простой принцип, непонятный большинству людей – они слишком заняты забегами на короткие дистанции, – и основная причина всех неудач. Люди проводят жизнь, сидя на жопе и рассказывая про «однажды», хотя начать готовиться надо было вчера. Когда наступает «однажды», уже слишком поздно.

– Эта проблема с Китаем…

Колтон резко умолк. Слава богу. Если бы мне пришлось слушать его гнусавый голос еще хотя бы секунду, я бы подошел к бару и проткнул себе вилкой глаз.

– Кто это? – спросил он, глядя голодными глазами через мое плечо. – Сногсшибательная, – его голос стал таким же голодным, как и глаза. – Я ее никогда не видел. А ты?

Я повернулся с легким любопытством. Понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, какая именно девушка привлекла его внимание. Колтон был почти таким же бабником, как Джош.

Когда я наконец обнаружил объект алчного взгляда Колтона, все мои мышцы резко напряглись, а пальцы так сильно сжали ножку бокала, что хрупкое стекло могло в любой момент лопнуть.

Она скользила по бальному залу в блестящем платье, которое струилось по гибкой фигуре, словно жидкое золото. Она уложила волосы в сложную прическу, демонстрируя лебединую шею и гладкие плечи. Темные глаза. Бронзовая кожа. Алые губы. И лучезарные улыбки – она не подозревала, что заходит в змеиное логово.

Богиня на пороге ада, и она даже не подозревала.

У меня запульсировала челюсть.

Какого дьявола здесь делала Ава, еще и в таком платье? Она пока не выпускница. Ее здесь быть не должно. Не с этими людьми.

Я хотел выцарапать глаза каждому, кто пялился на нее, будто он умирает с голоду, а она – сочный стейк, то есть каждому присутствующему мужчине, включая Колтона. Если он не поумерит аппетиты, я ему помогу.

Не сказав ни слова, я оставил его захлебываться слюной и направился к Аве, сокращая дистанцию злым, целеустремленным шагом. Но на полпути мне помешали.

Я узнал ее запах прежде, чем увидел лицо.

– Алекс, – промурлыкала Мадлен. – Куда ты пропал?

Красный оттенок ее платья гармонировал с цветом помады на пухлых губах. Светлые волосы лежали на плечах безупречными волнами, и я стоял достаточно близко, чтобы разглядеть слабые очертания сосков сквозь шелк платья.

Когда-то давно это могло меня возбудить. Но сейчас она могла бы с тем же успехом надеть мешок из-под картошки.

– Я был занят. – Я попытался ее обойти, но она снова заблокировала путь.

– Ты так и не компенсировал то пропущенное свидание.

Мадлен провела пальцами по моей руке. Легкое, отточенное движение с целью заставить адресата захотеть большего.

Я хотел одного: спокойно пойти дальше.

Я снова глянул на Аву, и напряженные мышцы свело еще сильнее: рядом с ней стоял Колтон. Как он оказался там так быстро? Однажды, еще в колледже, я играл с ним в баскетбол: он медлительнее черепахи под морфином.

– И не планирую, – я убрал руку Мадлен со своей руки. – Было весело, но дальше нам не по пути.

Шок на ее лице быстро превратился в маску изумленного гнева.

– Ты меня бросаешь?

– Чтобы я мог тебя бросить, мы должны были встречаться. – Я кивнул в сторону мужчины, который пялился на ее задницу. – Похоже, конгрессмен заинтересовался. Может, пойдешь познакомишься?

Ее кремовая кожа порозовела.

– Я не проститутка, – прошипела Мадлен. – Ты не можешь швырнуть меня другому мужчине, закончив отношения. И мы не закончили. Пока я не сказала. Я чертова Мадлен Хосс.

– Тут ты ошибаешься. Все мы по-своему проститутки, – в моей улыбке не было ни капли тепла. – Сегодня я прощу тебе такое поведение, принимая во внимание нашу историю. Но больше меня не трогай, иначе не понаслышке узнаешь, как я получил репутацию безжалостного. Я не боюсь ломать жизнь женщинам.

Разговор был окончен.

Оставив разгневанную Мадлен за спиной, я направился дальше, раздраженный помехой и в ярости от зрелища, поджидающего меня посреди танцпола.

Ава и Колтон покачивались под живую музыку ансамбля, нанятого университетом для бала. Его руки лежали на ее бедрах, и с каждой секундой они становились все ближе.

Я подошел в тот момент, когда она рассмеялась над какой-то его шуткой. Ее смех звенел, как серебряные колокольчики, и пульсация в моей челюсти усилилась.

Он не заслуживал ее смеха.

– Что-то смешное? – вмешался я с равнодушным видом.

Когда Ава увидела меня, в ее глазах мелькнули удивление и тревога.

Хорошо.

Ей следует тревожиться. Ведь сейчас она должна сидеть дома, в безопасности, а не танцевать с бабником вроде Колтона, позволяя ему распускать руки.

– Я просто пошутил. – Колтон улыбнулся, но послал мне предупреждающий взгляд: приятель, зачем вмешиваешься? Ему повезло, что я просто вмешался. За прикосновение к ней мне хотелось сломать в его руке каждую кость. – Поговорим потом, ладно? Мы танцуем.

– Вообще-то сейчас моя очередь, – я пролез между ними и отодвинул его чуть сильнее необходимого. Колтон вздрогнул. – Тебе придется уйти пораньше. Дела.

Он поднял бровь.

– Я… – Он перевел взгляд с меня на Аву. На его лице отразилось понимание. Видимо, он оказался не таким уж медлительным. – А, ты прав. Прости, приятель. Я забыл.

– Надо будет пообедать, – сказал я. Я не сжигал мосты без необходимости. Семя. Дуб. – В «Вальгалле».

«Вальгалла» была самым эксклюзивным частным клубом в Вашингтоне. Количество членов ограничивалось сотней человек, и раз в квартал каждому позволялось привести одного гостя. Я только что подарил Колтону уникальный шанс.

Он сделал большие глаза.

– О, д-да, – пробормотал он, тщетно пытаясь скрыть восторг. – С удовольствием.

– Доброй ночи, – в прощании прозвучало предостережение.

Колтон поспешил прочь, и я переключил недовольство на Аву. Мы стояли достаточно близко, чтобы я видел в ее глазах отражение света люстр, словно крошечные звездочки в бесконечной ночи. Ее губы приоткрылись, сочные и влажные, и меня охватило безумное желание узнать, настолько ли они сладки на вкус, как на вид.

– Ты спугнул моего партнера, – сказала она, слегка запыхавшись, и мой член встал от одного звука ее голоса.

Сжав зубы, я вцепился в нее еще сильнее, пока она не ахнула.

– Колтон – не партнер по танцам. Он бабник и подонок, и в твоих интересах держаться от него подальше.

В ее интересах держаться подальше и от меня, с иронией подумал я. Если бы она только знала, что я делаю в Вашингтоне…

Но к черту, против лицемерия я не возражал. Оно не входит даже в десятку моих худших черт.

– Откуда тебе знать, что в моих интересах? – Звезды превратились в пламя, сверкающее от негодования. – Ты меня совсем не знаешь.

– Серьезно? – Я повел ее по танцполу, и по коже побежали мурашки от странного электрического напряжения в воздухе. Тысячи иголок пронзили мою кожу в поисках слабости. Трещинки. Отверстия, самого крошечного, сквозь которое можно проскочить и запустить мое давно погибшее, остывшее сердце.

– Да. Не знаю, что там рассказывает Джош – если он вообще обо мне рассказывает, – но я уверяю, ты даже не представляешь, чего я хочу и какие у меня интересы.

Я замер, и она по инерции уткнулась мне в грудь. Я взял ее за подбородок большим и указательным пальцами и заставил посмотреть на меня.

– А ты проверь.

Ава моргнула, прерывисто задышав.

– Мой любимый цвет.

– Желтый.

– Мой любимый вкус мороженого.

– Мятное с шоколадной крошкой.

Она задышала еще чаще.

– Любимое время года.

– Лето, из-за тепла, солнца и зелени. Но в глубине души тебя восхищает зима, – я опустил голову, пока мое дыхание не коснулось ее кожи, а ее притягательный запах не проник мне в ноздри. Мой голос охрип, стал порочной версией себя. – Она соприкасается с темнейшими уголками твоей души. Олицетворение твоих кошмаров. Все, чего ты боишься, и за это ты ее любишь. Потому что страх помогает тебе чувствовать себя живой.

Играла музыка, вокруг кружились и танцевали люди, но в нашем мирке царила тишина, не считая прерывистого дыхания.

Ава трепетала под моими прикосновениями.

– Откуда ты все это знаешь?

– Это моя работа. Я наблюдаю. Присматриваюсь. Помню. – Я поддался желанию – маленькому – и провел большим пальцем по ее губам. Нас охватила дрожь, абсолютно синхронно – наши тела отреагировали совершенно одинаково в одну и ту же секунду. Я убрал палец и сильнее сжал ее подбородок. – Но это поверхностные вопросы, солнце. Спроси что-нибудь весомое.

Она посмотрела мне в глаза.

– Чего я хочу?

Опасный, глубокий вопрос.

Люди хотят многого, но в каждом сердце бьется одно истинное желание. То, что определяет каждую мысль и действие.

Моим была месть. Коварная, жестокая, кровожадная. Она выросла из окровавленных трупов моей семьи, проникнув мне под кожу и в душу. Я и месть, две тени, бредущие по одной извилистой тропе.

Ава была другой. И я знал ее истинное желание с той секунды, как впервые увидел ее восемь лет назад, с сияющими глазами и теплой, приветливой улыбкой на губах.

– Любви, – слово проплыло между нами мягким потоком воздуха. – Глубокой, вечной, безусловной любви. Ты так о ней мечтаешь, что готова ради нее жить, – большинство людей считает, что самая великая жертва – ради чего-нибудь умереть. Они ошибаются. Самая великая жертва – ради чего-нибудь жить, позволить этому поглотить себя и превратиться в нового, неузнаваемого человека. Смерть – забытье, жизнь – реальность, самая жестокая правда из возможных. Ты так о ней мечтаешь, что готова на все. Поверить каждому. Еще одно одолжение, еще один добрый жест… И может быть, хотя бы может быть, они подарят тебе любовь, которой ты столь отчаянно жаждешь, что готова продаться.

Мой тон стал колючим; беседа сделала резкий разворот в сторону грубости и жестокости.

Больше всего меня восхищало в Аве именно то, что я в ней ненавидел. Тьма жаждет света так же сильно, как желает его уничтожить, и здесь, в этом зале, с Авой в руках и рвущимся наружу членом, я ощутил это особенно четко.

Меня бесило, как сильно я ее хотел, и бесило, что ей не хватало ума убежать от меня, пока есть возможность.

Хотя будем честны: было уже поздно.

Она была моей. Просто пока этого не знала.

Я сам не знал, пока не увидел ее в руках Колтона, и все мои инстинкты не потребовали ее забрать. Потребовать то, что принадлежало мне.

Я ожидал, что она разозлится, заплачет или убежит. Но она решительно посмотрела на меня и сказала самую невероятную вещь, что я слышал за долгое время:

– Ты говоришь обо мне или о себе?

Я чуть не рассмеялся от абсолютной нелепости услышанного.

– Солнце, похоже, ты меня с кем-то перепутала.

– Не думаю. – Ава встала на цыпочки и прошептала мне на ухо: – Тебе больше не обмануть меня, Алекс Волков. Я думала о том, как ты подметил все детали. Как согласился за мной присмотреть, хотя мог сказать «нет». Как остался смотреть со мной кино, подумав, что я расстроена, и позволил провести ночь в твоей постели, когда я заснула. И пришла к заключению. Ты хочешь, чтобы мир думал, будто у тебя нет сердца, хотя на самом деле у твоего сердца несколько слоев: золотое сердце прячется внутри ледяного. А знаешь, чем похожи все золотые сердца? Они жаждут любви.

Я сжал ее сильнее, взбешенный и вместе с тем возбужденный ее глупой, упрямой добротой.

– Я же говорил: не романтизируй меня.

Я хотел ее, но вовсе не нежно и ласково.

Это было грязное, уродливое желание, отравленное кровью на моих руках, – желание утащить ее с солнечного света в мою тьму.

– Я не романтизирую, я говорю правду.

С моих губ сорвался стон. Я позволил себе подержать ее еще секунду, а потом оттолкнул.

– Ава, иди домой. Тебе здесь не место.

– Я пойду домой, когда захочу.

– Не усложняй.

– Не будь подонком.

– Я думал, у меня золотое сердце, – поддразнил я. – Выбери сторону и ее придерживайся, солнце.

– Даже золото тускнеет, если за ним не ухаживать. – Ава сделала шаг назад, и я поборол глупое желание следовать за ней. – Я заплатила за билет, и я останусь, пока сама не захочу уйти. Спасибо за танец.

Она ушла, оставив меня в сердитом молчании.

* * *

Я упорно старался не замечать Аву весь остаток вечера, хотя постоянно видел ее боковым зрением, словно золотую искру. К счастью для каждого мужчины в комнате, она больше ни с кем не танцевала и проводила большую часть времени, болтая и смеясь с выпускниками.

Я тем временем собирал информацию о конгрессменах, необходимую для расширения «Арчер Груп» в конгломерат, пикантные подробности о конкурентах, любопытные сплетни о друзьях и врагах.

Я закончил обнадеживающий разговор с директором крупной консалтинговой компании – и потерял Аву из вида. Минуту назад она стояла там, а потом вдруг исчезла. Двадцать минут спустя она так и не появилась – слишком долго для похода в уборную.

Было уже довольно поздно – возможно, она ушла. Мы расстались не на лучшей ноте, но следовало проверить, добралась ли она домой. На всякий случай.

Я уже шел к выходу, когда услышал шум из маленькой комнаты возле зала, служившей гардеробной.

– Отпусти меня!

Я замер, и в жилах застыла кровь. Открыл дверь, и лед превратился в жгучее пламя.

В ближайшем будущем покойный бывший Авы, Лиам, прижал ее к стене, подняв запястья над головой. Они были столь сосредоточены друг на друге, что даже не заметили меня.

– Ты сказала, у тебя никого нет, – прошипел Лиам. – Но я видел, как ты танцевала с ним и как на него смотрела. Ты меня обманула, Ава. Почему ты наврала?

– Ты чокнутый, – даже издалека я видел молнии в ее глазах. – Отпусти. Серьезно. Или хочешь повторения прошлой недели?

Прошлой недели? Какого дьявола случилось на прошлой неделе?

– Но я люблю тебя, – захныкал он. – Почему ты меня не любишь? Детка, всего одна ошибка, – он прижался к ней, не давая двигаться. Моя кровь вскипела, и я приблизился, бесшумно ступая по ковру. – Ты меня по-прежнему любишь. Я знаю.

– Даю тебе три секунды, и если ты не отпустишь, я за себя не отвечаю. – Я почувствовал гордость, услышав твердый тон Авы. Умница. – Один… Два… Три…

Я подошел, когда она ударила его головой. Лиам ахнул и сделал шаг назад, сжимая нос, из которого пошла кровь.

– Ты сломала мне нос! – процедил он. – Шлюха, сама напросилась.

Он бросился к ней, но на полпути я схватил его за рубашку и дернул обратно.

Только в этот момент меня заметила Ава.

– Алекс. Что…

– Могу я присоединиться к веселью? – Я взял Лиама за воротник, ухмыляясь при виде влажных глаз и кровоточащего носа, и ударил его в живот. – Это за то, что назвал ее шлюхой. – Еще один удар, в челюсть. – Это за то, что удерживал ее против воли. – Третий, в уже покалеченный нос. – А это за измену.

Я продолжал его избивать, поддавшись охватившему меня пламени, пока Лиам не потерял сознание и меня не оттащила Ава.

– Алекс, хватит. Ты его убьешь!

Я поправил рукава рубашки, тяжело дыша.

– Думаешь, это меня напугает?

Я мог продолжать всю ночь, пока ублюдок не превратился бы в кучу окровавленной плоти и сломанных костей. Глаза заволокло кровью, и костяшки болели от силы моих ударов.

В голове возникла картина, как он прижимал Аву к стене, и моя злоба вскипела заново.

– Давай просто уйдем. Он получил урок, а если кто-нибудь тебя увидит, ты влипнешь в неприятности, – лицо у Авы побелело, словно фарфор. – Прошу.

– Он не посмеет ничего рассказать.

Тем не менее я поддался, потому что она ужасно дрожала. Несмотря на отважную реакцию, случившееся потрясло Аву. Кроме того, она была права: нам повезло остаться незамеченными. Меня это волновало мало, но и без того неприятный вечер мог затянуться.

– Нужно позвонить в «Скорую», – она с беспокойством глянула на Лиама. – Вдруг он серьезно ранен?

Разумеется, она волновалась о его благополучии даже после гребаного нападения. Я не знал, рассмеяться мне или встряхнуть ее.

– Он не умрет, – я контролировал силу ударов. – Очнется с расквашенным лицом и парой сломанных ребер, но выживет.

К сожалению.

Но Ава не унималась:

– Нужно позвонить в 911.

Какого черта.

– Я сделаю анонимный вызов из машины.

В бардачке лежал одноразовый телефон.

Я успокаивающе положил ей на талию руку, и мы вышли из отеля. К счастью, по дороге нам не встретился никто, кроме швейцара.

– А теперь, – я мрачно глянул на Аву, – расскажи, какого черта случилось между вами на прошлой неделе.