Текст книги "Конец советского человека"
Автор книги: Анас Згхиб
Жанр: Социология, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Семья и родственники
Родственники – это окружение семьи, которое всегда более или менее стабильно. Даже московская культурная норма отношения с родственниками всегда предполагала знание довольно большого количества родни. Люди интересовались своим происхождением и более или менее его знали. В советское время, конечно, страшно перемешанное общество плохо представляло себе, кто откуда, но тем не менее семейные разговоры о том, кто где когда с кем познакомился, куда переехал и так далее, были нормой.
Зримым символом того, что такое поздняя советская семья, был фотоальбом. Рассматривание фотоальбома, указание на то, в каких обстоятельствах это было снято, кто этот человек, почему эта тетка в платочке, а это тетя Люся, было обычным делом. В последний раз фотоальбомы я видел в продаже, наверное, где-то в середине двухтысячных, и они уже были четко ориентированы на то, что их внук купит бабушке.
Исчезла, видимо, традиция семейного просмотра фотоальбомов с целью поиска там родственников, с целью уточнения обстоятельств их жизни. Мало того, родственники перестали узнаваться. В понятие семейного круга стали включаться друзья, из него на добровольной основе можно выключиться.
Раньше семья определялась в том числе через круг ее общения с родней. Сейчас семья – это просто семья. Она может жить абсолютно замкнуто и не общаться ни с какими родственниками. Она может быть частью рода, клана, землячества, чего угодно. Семья может быть частью практически любой общности. В этом смысле, конечно, прогресс по отношению к советским временам огромный.
Будущее семьи
Что ждет семью в будущем? Самый непонятный вопрос, потому что, с одной стороны, совершенно очевидно, что понятие семьи и понятие близкого круга человека постепенно сближаются. Семья является теперь продуктом не столько социального давления, сколько творчества и добровольного конструирования. Это более искусственное образование, и в силу этого довольно большому количеству инновационных типов семей люди в последнее время уже просто отказывают в праве так называться. Что такое семья? Я, кошка, тетя Маня и любимая девушка. Как так может быть? Уверяю вас, это семья совершенно нормальная, это типичное домохозяйство. С экономической точки зрения оно вообще неотличимо от обычной семьи XIX века. Что такое семья из одного человека? Бывает и так. Что такое семья, которая не занимается своим воспроизводством? Что такое семья child-free? Исключение, появившееся в пятидесятые-шестидесятые годы в советском обществе. К нему всегда относились негативно, даже накладывали налог на бездетность. Сейчас, в общем, нормально, можно и так жить. Что такое семья из двух мужчин? Бывает семья из двух мужчин. А бывает семья из двух мужчин и одной женщины? Бывает. А что такое семья, в которой у мужа и жены есть любовники? Да такое тоже бывает, в общем, совершенно нормально.
Экономическое гендерное равенство – вещь непредставимая на протяжении последних тысячелетий, и тем не менее она вполне представима в XXI веке. Если посмотреть экономическую историю США за последние 40 лет, то один из самых важных процессов – это выравнивание доходов и объема собственности в распоряжении женщин и мужчин. Этот процесс будет продолжаться, мы ничего с ним не сделаем, а в России тем более с этим ничего никто не в состоянии сделать. А ведь экономическая независимость женщины, конечно, как совершенно правильно говорят традиционалисты, подрывает институт брака, институт семьи. С этим ничего не поделаешь, и в этом смысле, конечно, брак и семья в опасности и будут дальше находиться в той же самой опасности, причем нарастающей. Возможно, что мы еще при нашей жизни увидим общество, которое отказалось от самого понятия семьи.
С другой стороны, на самом деле ничего не предрешено. Общество, часто в таких случаях, когда уже, казалось бы, совершенно понятно, что будет, – никакой семьи больше не будет, а будут исключительно беспорядочные половые связи с разными последствиями, – изобретает самые невероятные конструкции, о которых мы и подумать не можем. В частности, увеличение продолжительности жизни и увеличение срока, в течение которого женщина может родить ребенка, приводит к удивительным вещам. Может, женщина будет в течение своей жизни воспитывать три поколения – детей, внуков и правнуков. В этом нет никакой сложности. Мама рожает младенца и отдает его бабушке, бабушка воспринимает его как мать, воспитывает, и дальше все это сдвигается по цепочке. При неограниченной продолжительности жизни это, в общем, реальная, хотя и довольно своеобразная модель общества. Она, по крайней мере, возможна. Причем что в этой ситуации будем делать мы, мужчины, – совершенно понятно.
Попробуйте пофантазировать, как вообще будут выглядеть отношения с этими сдвигами хотя бы через 25 лет. Я думаю, что вы ничего разумного по этому поводу не скажете. Тем более ничего разумного по этому поводу сказать не могу я.
1-часть. Гендерные роли в постсоветском обществе.
Каким было положение женщины в советском обществе?
Позднесоветское общество в плане положения женщин отличалось от европейского и американского одной очень важной вещью: советские женщины уже три поколения работали на равных с мужчинами, и работали больше, чем им бы хотелось. Если западные женщины провели весь двадцатый век в борьбе за то, чтобы их допустили на рабочее место, чтобы получать равную зарплату, в идеале – равные карьерные возможности, то советских женщин в двадцатые и тридцатые годы на рабочее место выгнали пинками. Статус домохозяйки стал крайне редким.
На конец советского периода главная проблема советской женщины – это то, что от нее ультимативно требуют совмещать присутствие в приватной и публичной сфере. Советская женщина должна одновременно полностью взять на себя домашнее хозяйство и быть хорошим, надежным сотрудником, отличаться на идеологическом фронте. Одновременно с этим уже приходят нереалистичные стандарты красоты, появившиеся во всем мире во второй половине двадцатого века. В качестве третьей смены женщина должна следить за собой так, как еще два поколения назад следили только, скажем, актрисы. Эти две с половиной рабочих смены оказываются главной проблемой советской женщины в конце семидесятых–восьмидесятых годах.
Эта проблема, в отличие от очень многих проблем советского общества, не была запрещена к обсуждению, это все обсуждается даже в официальной печати. Когда начинаются гласность и свобода слова, по этой проблеме тоже возникает оппозиционное к советской действительности мнение: мы хотим быть девочками. Мы хотим, чтобы нам дали сидеть дома, если нам хочется сидеть дома; мы хотим, чтобы нам дали работать; мы хотим, чтобы от нас не требовали рожать в 22 года и обслуживать мужа.
Как появление рыночной экономики повлияло на положение женщины?
Происходит несколько параллельных процессов, которые действуют разнонаправленно: часть из них способствует большей свободе и лучшей ситуации с правами женщин, а часть – наоборот. С одной стороны, снимаются советские гарантии, снимается законодательство, требующее того, чтобы женщины были везде представлены, чтобы им платили столько же денег. Частный бизнес тут же начинает платить женщинам меньше. Становится прилично унижать и оскорблять женщин, представлять их как существ второго сорта, что, в общем, советская идеология, с одной стороны, разрешала, а с другой стороны, не поощряла: наступает свобода, люди в том числе пользуются своей свободой выражать сохранившиеся с досоветских времен патриархальные предрассудки.
Женские профессии «съезжают» в малооплачиваемый сектор, за несколькими исключениями. Например, повезло бухгалтерам. Это была, в общем, презираемая женская профессия в Советском Союзе. А тут вдруг бухгалтеры оказались всем нужны, а поскольку это женская профессия, появилось много женщин, которые заняты чем-то очень важным. Одновременно с этим женщины гораздо лучше мужчин адаптируются к экономической трансформации ранних девяностых. Мужчины оказываются более уязвимы к потере социального статуса. Поскольку женщина традиционно отвечает за детей в семье, появляется много семей, где мужчина потерял работу или ушел с нее, потому что там ничего не платят, а женщина крутится, находит какие-то пути, идет работать не по профессии, в продавцы, начинает заниматься мелким бизнесом и оказывается реальным кормильцем в семье.
Третье, что происходит, – это низовая модернизация в стране в целом. Мы преодолеваем изоляцию от остального мира, советский железный занавес падает. Мы начинаем откуда-то узнавать, что вообще отношения между людьми могут быть устроены по-другому, что женщина не друг человека, а тоже человек, что сексуальная свобода в современном мире скорее норма, чем исключение, а устойчивая семья, которая живет 50 лет одной парой, – скорее исключение, чем норма. И много-много других интересных вещей такого же плана.
Поколение наших родителей – это поколение первой советской сексуальной революции; и уже тогда этот конфликт был достаточно серьезным. Поколение наших детей, нынешних двадцатилетних, – это поколение, где мужчины, естественно, тоже имеют гораздо более прогрессивные взгляды, чем они имели 30 и 50 лет назад, но разрыв в представлениях о том, кто на что имеет право, кто кому чем обязан и как должны быть устроены правильные отношения между мужчиной и женщиной примерно одного круга, у нынешнего молодого поколения выше, чем, наверное, у любого советского и постсоветского.
С какими новыми проблемами женщины столкнулись в 2000-е?
Вместе с новыми культурными стандартами в Россию приходят стандарты красоты, рассчитанные на то, чтобы ни одна женщина не чувствовала себя им соответствующей. Это стандарты, основанные на фотошопе, когда вы сравниваете себя с тщательно загримированной актрисой или с хорошо отредактированным изображением в глянцевом журнале.
Это значит, что общество как бы требует от женщины огромного количества усилий, гораздо большей, чем у предыдущих поколений, профессиональной заботы о себе, высокой компетентности и практически никогда не выдает ей за это медальку. Одновременно с этим по куче причин, часть из которых не имеет к гендеру никакого отношения, в России резко возрастают требования к тому, что зачит быть хорошей матерью: раннее развитие детей, обязательная подготовка к школе, обязательные трудоемкие и дорогостоящие кружки, внешкольные занятия и так далее. Еще за поколение до того это было элитарной практикой; теперь оно становится обязательным практически для каждой семьи, которая не считает себя маргинальной.
Вертикальная социальная мобильность была, в общем, достаточно легкой, и это окно возможностей закрылось очень резко. То поколение, которое является родителями сейчас, делает ставку на детей; у него нет ставки на себя, оно не может инвестировать в себя и существенно изменить свое социальное положение. Они с этим смирились и инвестируют в следующее поколение.
Соответственно, к концу двухтысячных годов российская женщина – это женщина, которая, с одной стороны, продолжает оставаться в напряжении: необходимо работать и зарабатывать, особенно если есть дети, потому что наличие детей опускает почти любую семью за черту бедности. Одновременно она испытывает давление стандартов по отношению к внешности и ухоженности. Одновременно с этим – и в отличие от западной женщины – она несет огромный новый груз ответственности по поводу того, сколько себя нужно инвестировать в ребенка.
К каким конфликтам может привести низовая модернизация?
Проблемы с низовой модернизацией лежат не только в гендерной сфере. С одной стороны эта модернизация очень быстрая. Она быстрее, чем нормальная первичная модернизация, потому что частично заимствована у Запада. Она происходит очень быстро и потому, что была отложена, как бы подавлена советской стагнацией. Она практически взрывная. Люди очень быстро меняют свое поведение и представления о должном.
Как всякие быстрые перемены, это вызывает реакцию. Уже к 2010 году в России возникает, в том числе и в гендерной сфере, внятный социальный запрос на реакцию: появляются общественные движения за сохранение семьи.
Это патриархальная реакция, запрос на то, чтобы гендерный контракт помедленнее бы менялся, женщины бы не с такой скоростью набирали независимость. Это совершенно внятный запрос, исходящий от людей, которые привыкли жить по-другому, которым неуютно, неприятно в этом новом мире и которые в своей частной жизни этого терпеть не хотят. На этот запрос с удовольствием отвечает государство и открывает борьбу за традиционную семью под флагом борьбы с гомосексуальностью. Начинается движение за усложнение доступа к абортам, начинается пропаганда правильной мужественности, правильной женственности.
От этого, естественно, напряженность конфликта в частной жизни между полами (мы сейчас не говорим о поколениях) только возрастает, потому что низовую модернизацию так просто не задавишь, потому что современная женщина знает, что она не друг человека, а человек, и знает, что бывают другие отношения, и знает, что семью иметь не обязательно. Острота конфликта видна невооруженным глазом. Я – преподаватель социологии. Я знаю, что стоит мне привести на занятии по общей социологии какой-то пример из гендерной сферы про мальчиков и девочек, и половину семинара можно считать потерянной: будет обсуждаться только эта тематика.
1-часть. Детский мир.
Кто такой ребенок? В советском обществе на этот вопрос ответ был достаточно простой: дети – это отдельная группа общества, отличающаяся всеми правилами жизни. Это было совершенной аксиомой. Детский мир – это совершенно отдельный мир, в нем действуют принципиально другие законы.
Советский детский стандарт
Стандарт отношения к детям, по всей видимости, сложился в тридцатых годах в результате воспитательных экспериментов советской власти. В двадцатых годах были идеи о том, что дети вообще должны быть отделены от семьи и воспитываться в отдельных фаланстерах, в воспитательных домах и так далее. Потом появилась идея, что нет, семья все-таки нужна. Это будет ячейка общества, и, наверное, в этой ячейке общества будет воспроизводиться в виде детей советский человек.
Это модель разрушилась. Очень сложно сказать, в какой момент она разрушилась, но разрушилась она буквально за несколько недель. Может быть, это был 1988 год, может быть, это был 1989 год, но в определенный момент ребенок, который раньше ходил в красном галстуке с рюкзачком, внезапно превратился в члена общества.
Новый статус детей
Дети – это такая же социальная группа, как пенсионеры, филателисты, работники Генпрокуратуры, предприниматели. По сути, это другие взрослые, и переход из группы в детей в группу взрослых может происходить, а иногда может и не происходить.
Для советского общества сохранение детских ценностей после 18 лет было уродством, девиацией, чем-то на грани психического заболевания. Для современного общества сохранение каких-то детских ценностей, каких-то особенностей детской жизни, принадлежность к какой-либо детской субкультуре до 35 лет – это нормально, жить можно.
Это связано, видимо, с изменением демографической ситуации. Количество детей у советских женщин было на достаточно высоком уровне, более двух. Где-то начиная с 1991 года количество новых детей, которые появлялись в обществе, стало заведомо меньше, причем сильно меньше, раза в три периодически. Мы не можем сказать, каким образом уменьшение количества детей повлияло на изменение их социального статуса в начале девяностых. Видимо, зная, что детей на улицах стало меньше и в будущем их станет еще меньше, общество каким-то образом перестраивает их статус.
С точки зрения социальных ролей самое важно, что получили дети, освободившись от статуса «личинок», – это освобождение от давления со стороны родителей по поводу наследования социальной роли. Конечно, советское общество было чрезвычайно консервативным. Октябрьская революция в русском обществе ничего здесь сильно не изменила, и человек из семьи музыкантов преимущественно старался стать музыкантом, человек из семьи врачей преимущественно становился врачом, а для выходца из рабочей семьи было достаточно разумно, рационально, понятно и естественно идти на завод.
Это давление, которое всякий советский родитель оказывал на своего ребенка в плане наследования социальных ролей, политических позиций, взглядов на мир, отношения к рыбалке, к Великой Отечественной войне, к неграм, к чему угодно, – оно практически прекратилось. В принципе, можно сказать, что родители потеряли интерес к тому, чтобы учить детей жизни. Вот есть точка зрения родителей, есть точка зрения партии и правительства, есть точка зрения интернета, есть точка зрения соседей, а есть точка зрения дяди Васи. Они все более или менее равноправны. Мало того, родитель, который будет заставлять ребенка быть врачом, поскольку он сам врач, с большой вероятностью будет осуждаем обществом.
Конфликт поколений
Важное следствие девяностых – это исчезновение понятия «конфликт поколений». До того его существование было неоспоримым: всякое новое поколение должно не понимать старое. Ничего общего у родителей с их детьми в советском обществе, как ни странно, не было. Государство довольно быстро, еще, наверное, в тридцатые годы отказалось от того, чтобы каким-то образом вмешиваться на какой-то стороне в конфликт поколений и даже сглаживать его. Советские социологи просто говорили: «Ну слушайте, так есть».
До 1995 года конфликт поколений еще каким-то образом существует, потом он куда-то исчезает. Дети начинают интересоваться родительскими занятиями и каким-то образом встраиваться в них. Дети могут быть единомышленниками своих родителей, причем совершенно добровольно, их никто не заставляет. Сейчас норма для детей – это либо участвовать в родительских занятиях, понимать родительские занятия, либо состоять в отношениях нейтралитета с этими занятиями – нейтралитета, который не нарушается обеими сторонами.
Украинский конфликт разделил российские семьи. Мама может быть горячим сторонником аннексии Крыма, папа может быть горячим украинофилом, а дочка может быть глубоко коммунистических убеждений и вообще смотреть на все это как на игры буржуазии. Это не помешает семье поехать в «Ашан» и там нормально, скоординировано работать, семьи не распадаются. Таким образом, конфликта поколений, как ни странно, не происходит.
Детские обязанности
Следует немного поговорить о детских обязанностях, выполнение которых, как я говорил, определяет вхождение в круг признанных детей, детей в законе, уважаемых детей. Они очень разнятся в зависимости от удаленности от крупных городов, в зависимости от социальной страты, к которой принадлежит данная семья, в зависимости от воспитания родителей. Тем не менее они есть, и важная их особенность – они добровольны.
Любопытно, что дети сейчас прекрасно знают, что для того, чтобы к тебе относились как к ребенку, необходимо эти обязанности выполнять. Частный пример – это необходимость общаться с родственниками. Ребенок в советском обществе был обязан общаться с родственниками. Это не обсуждалось. Ребенок отвозился к бабушке, иногда на лето. Отказ от общения с бабушкой был, в общем, потрясением основ. Систематический отказ от общения с бабушкой разрушал семьи. Это было совершенно невозможно. В современном обществе достаточно часто дети вообще не знают о существовании своих родственников. Это вопрос их добровольного интереса к окружающему миру. Количество знаний о родственниках, которым они должны оперировать, никем и никак не регламентировано. Знать ребенок, по сути, должен только отца и мать, все остальное – на усмотрение родителей и ребенка.
Я думаю, что это очень важно на самом деле: понятие семьи в широком смысле слова, которое формируется у нынешних детей, гораздо более размытое. В частности, друзья семьи – это, по сути, ее члены. У каждой маленькой семьи сейчас есть люди, не связанные с ней кровным родством; люди, которые называются друзья. Дети относятся к ним именно как к родственникам.
Еще одно важное следствие из этой свободы выбора круга общения – отсутствие у детей сложных ритуальных обязательств. Должны ли они старшему поколению? Нет, поскольку мы уже показали, что старшее поколение – это вообще предмет, который можно и не видеть. Должны ли они государству? Ребенок в настоящий момент, несмотря на все попытки государства его как-то разглядеть и с ним как-то договориться, игнорирует государство абсолютно полностью. Что мы видим в качестве результатов этой свободы? Мы видим, во-первых, очень высокую адаптированность нынешних детей практически к любым социальным условиям. Дети стали гораздо более гибкими, дети стали гораздо более разнообразными. Если раньше у нас был в голове некоторый образ ребенка определенного возраста, который должен иметь вот такие игрушки, который должен вставать на стульчик и рассказывать определенные стихотворения, который должен уметь читать, писать, в определенный момент рисовать или играть на пианино, кататься на велосипеде – в общем, все, что входит в набор советского счастливого детства, – то сейчас представить себе усредненный образ ребенка девяти лет невозможно: он может быть совершенно каким угодно. Общество меньше детям навязывает определенную возрастную норму. Но у этого есть не только позитивные стороны.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
