Текст книги "Cambia la vita"

Прощание

– Зайдешь? – то ли спрашивал, то ли утверждал Джим, стоя перед входом в гостиницу.

До гостиницы шли молча, поэтому мягкий голос Норвуда прогремел как гром среди ночной тишины. Ник думал обо всем происходящем и не мог принять нормального решения, Джим пытался сопоставить все факты об этом человеке, которые он узнал сегодня вечером, поэтому говорить что-либо и не нужно было. Парень пытался понять, что происходит в семье Волгана, кто такой Пит и почему Ник взял обещание с мальчишки, который за ним прибегал, не возвращаться домой, а идти к этому Питу. Но, к чему бы не приходил Джим, он был рад, что спас паренька.

– Да, – Ник, не поднимая глаз, прошёл внутрь.

В комнате, как только молодые люди зашли, к ним подскочил Барт.

– Сир, где же вы были? Ушли, ничего не сказали! А если бы что-нибудь случилось? – вдруг, кинув гневный взгляд на Волгана, он разгорячился ещё сильнее: – А если бы он вас убил? Зарезал бы?

– Барт, бога ради, перестань, – Джим презрительно поморщился.

– А что? Вы знаете, что о нем в городе говорят? Вор! Это надо! Зачем вы его привели? Зарезал бы вас, деньги украл, и ищи его потом, как ветра в поле!

– Барт, прекрати! – злой крик немного угасил пыл прислуги. Норвуд бросил быстрый взгляд в сторону Ника. Тот собрался было уйти, чтобы не слушать поток ненависти в свой адрес, но Джим резко сказал, не совладав с эмоциями: – Стоять!

Ник от неожиданности встал как вкопанный, не решаясь ни закрыть дверь и вернуться в комнату, ни окончательно выйти. Джим подошёл к нему, буквально затащил его в комнатку и демонстративно хлопнул дверью. И Ник, и Барт ошарашенно смотрели на него.

– Он будет ночевать сегодня у нас, нравится тебе это или нет, – мужчина хотел было что-то возразить, но передумал.

– Джим, право, не стоит.

– Я обещал, что тебе будет где ночевать? Так не надо тут возмущаться, – Норвуд легко хлопнул Ника по плечу.

Почти полчаса Барт не спускал с Волгана глаз, он постоянно искал подвох. Ему все казалось, что вот сейчас парень выхватит откуда-нибудь нож и перережет им горло. Естественно, у Ника и в мыслях этого не было. Он с неприязнью поглядывал на толстенького мужчину, усердно пытающегося оградить Джима от него. Пожалуй, этот мужчина был сейчас единственным минусом в долгой поездке к городу-порту. Волган с волнением ждал той минуты, когда Норвуд заговорит о ней. Парень не сомневался, что именно ради этого Джим ждал его четыре часа в таверне. И вот, когда уже перевалило за полночь, торговец все-таки заговорил, но совсем о другом.

– Что у вас там дома происходит? – Ник покосился на Барта, но Джим поспешил заверить: – Не бойся, он никому ничего не скажет.

– Да что больно рассказывать? У отца долги, я пытаюсь их отдать. Ничего интересного, – он потупил глаза, ему не хотелось открывать душу почти незнакомому человеку.

– И какой долг? Ответ «большой» не принимается.

– Почти две тысячи, – пробубнил Ник. Глядя на задумчивое лицо своего хозяина, Барт вспылил.

– Он вам счас наговорит! – но, поймав испепеляющий взгляд Норвуда, замолчал.

– Две тысячи… А за год ты сколько зарабатываешь?

– Гиней пятьсот… Может, и быстро бы отдал, да ведь налоги платить ещё надо.

– Давай так, я нанимаю тебя проводником и плачу вдвое больше, чем ты заработаешь за год. И для тебя будут одни плюсы: в дороге все расходы на меня, а на руки тебе три тысячи.

Ник, который пил до этого воду, поперхнулся. Покашляв, он хриплым голосом переспросил:

– Три?! – Джим кивнул. Барт только пролепетал «Совсем с ума сошёл», а Ник, усмехнувшись, продолжил: – Ты что, считать не умеешь? А ещё торговец…

– Как это не умею? – Норвуд уже откровенно смеялся над смущенным парнем. – Все правильно: две тысячи отцовский долг, тысячу за работу – три и выходит.

– Ага, это ты собираешься за нашу семью расхлебывать? – на лице Ника ясно выражалось недоверие. – Тебе денег девать некуда?

– А, считай, что так, – Джим лишь устало махнул рукой. За свою жизнь он видел много нуждающихся семей, в которых дети пытались исправить положение. И очень часто просто погибали от такой жизни. Джим не хотел, чтобы и с Ником или с Элиной приключилось подобное. – Завтра подъём рано утром, поэтому всем спать.

Ник расположился на лавке около двери, он свернулся калачиком и вскоре уснул, думая, что Норвуд – настоящий псих. В отличии от него, Барт был в этом абсолютно уверен. Мужчина практически сразу заговорил:

– Сир, что же вы делаете?

– А что такого? Я нанял нам проводника, – Джим потянулся и направился к своей кровати.

– Сир, я не перестану вас убеждать, что этот парень опасен! Вы знаете, что нам идти через лес? Заведет нас в чащобу да бросит там или зарежет.

– Барт, – Норвуд сел на кровати и со злостью уставился на прислугу, – если ты ещё хоть раз заведешь эту песню, ей-богу, тебя зарежу я.

С этими словами он укрылся одеялом и отвернулся к стене.

Подъём был, как и обещал Джим, утром. С ранних часов все трое готовились к поездке. Пока Барт собирал вещи, Норвуд вручил Нику деньги, и они отправились в город, заходя чуть ли не в каждый дом. Таверну Ларса оставили «на десерт». Уже ближе к полудню они освободились и направились прямиком в «Дубки». Ларс стоял возле таверны, окруженный десятком нетрезвых людей, и с кем-то увлеченно спорил. На появление Ника он отреагировал очень бурно:

– О, опять ты? Парниша, июнь к концу уже подходит, а выплатить все обязался ещё весной. Непорядок… – мужчина под весёлый гул толпы подошёл к Нику и, оскалив свои неровные жёлтые зубы, спросил: – Как мы будем решать этот вопрос?

– Сколько я должен?

– Память-то девичья! Четыре сотни, вместе со вчерашним.

Парень отсчитал купюры и протянул их Ларсу. Тот лишь глупо моргал, открыв рот. Зато в душе Джима зарождалось настоящее веселье от того, что этот медведь выглядит так, будто Ник ему свой дом дарит.

– Это что же? Как же? Откуда! Кого ограбил? – мужчина с ужасом посмотрел на Волгана.

– Тебе какая разница? – парень думал было не привлекать много внимания, но потом решил посмеяться напоследок. – Торговец какой-то мимо Лостима проезжал, я хотел по-хорошему деньги отобрать, а он ни в какую! – толпа умолкла и стала напряженно слушать. – Ну и я нож в горло ему воткнул. А у него, представляешь, почти две тысячи в карманах было! Будешь брать-то или нет?

Ник сунул деньги в руки Ларса и, улыбаясь, пошёл к дому: личные приготовления никто не отменял. Джим вызвался помочь «если что» и пошёл с ним. При свете дня покосившийся домик выглядел убого: крыша пошла трещинами, что приводило к потопу во время дождя; срубовые стены, некогда бывшие надёжной защитой от любых ветров и холодов, теперь во многих местах прогнили. Этот домишко больше напоминал старый заброшенный амбар, чем жилой дом. Джим и предположить не мог, что все настолько плохо. А Ник тем временем думал, как сообщить родителям о своём намерении уехать на год. Тяжёлая дверь со скрипом поддалась, и парни вошли в дом. Дома был только отец, похрапывающий на лавке. Волган решил не будить лихо, пока оно тихо, и осторожно ступая на определённые доски, чтобы не скрипели, направился к своему углу. Норвуд осмотрелся. Внутри было только необходимое: несколько лавок, массивный стол, который явно разменял десяток седьмой, пара стульев и нары. Но, правда, многие вещи разглядеть не удалось, они были в тёмных углах, в которые не проникал свет из маленьких окошек. У Джима возникло непреодолимое желание поскорее покинуть это помещение. На его счастье, Ник уже сложил свои скромные пожитки в седельную сумку и направился к двери.

– Что теперь? – шепотом спросил Норвуд и посмотрел на парня пытливым взглядом.

– Теперь мы идём к Харли, – они быстро вышли, но, к их огромнейшему сожалению, дверь закрылась с громким стуком прямо за их спинами. – Чудесно! Надеюсь, он не проснулся.

Харли оказался поджарым вороно-пегим конем. Джим лишь удивленно вытаращил глаза.

– У тебя есть лошадь?!

– Ну, как видишь, – Ник усмехнулся, заседлав коня и прицепив седельную сумку, он сказал: – Я взял его пять лет назад ещё жеребенком…

Тут в конюшню, в которой сейчас из лошадей находился только Харли, ворвался отец. В его голубых глазах плескалась злоба.

– Куда намылился?

– Тебе-то какое дело? Долги все твои я выплатил, совесть моя чиста, могу ехать, куда захочу.

– Вот значит как? Выплатил! – он сорвался на крик: – С чего ты выплатил-то? Этот щегол денег дал? А ты ему что? Позоришься сам, так и семью позоришь!

– Единственный, кто позорит нашу семью, это ты.

– Ах, вот как заговорил, неблагодарная сволочь?

Джим, молчавший все это время, не выдержал:

– С чего вы взяли, что он позорился? Я заплатил ему за работу. Теперь удерживать его вы не имеете права, он должен отработать эти деньги, – было видно, как ему тяжело просто не высказать мужчине все, что он о нем думает. – На мой взгляд, вопрос исчерпан. До свидания. Хотя нет, прощайте.

Они скользнули на улицу мимо ошеломленного отца Ника и направились в неизвестную для Джима сторону. Немного попетляв по городу, они добрались до небольшого аккуратного домика. Волган постучался, дверь ему открыл крепкий рыжеватый парень с болотистыми глазами. За его спиной появилась Элина. Она бросилась Нику на шею, сжимая его в крепких объятиях. Джим тактично удалился, чтобы те смогли спокойно поговорить.

– Никки, я слышала, тебя отец выгнал, прости, – тут она увидела Харли, – а ты куда?

– Элина, послушай меня внимательно, – Ник взял ее за руки, – я уезжаю на год. Мне нужно проводить одного человека в Барвиль. Не волнуйся, я обязательно вернусь.

Волган оставил Элине оставшиеся деньги, а это было чуть больше тысячи – огромная для них сумма. Девушка долго обнимала его, давя в себе горькие слёзы. Потом она, будто очнувшись, сняла цепочку со своей тонкой шеи и надела ее на брата.

– Это на удачу, – тихо сказала она. Подвеска, небольшой серебряный четырехлистный клевер, блестела на солнце.

Ник пожал Питу руку, рыжеватый парень был именно им, тот заверил, что Лори останется у них. Покидали двор в самом печальном расположении духа. Парень бережно спрятал клевер под рубаху и ещё долго не отнимал руки от груди.

Последние приготовления были завершены уже к трём часам дня. Вопреки ожиданию Ника, было решено выдвигаться прямо сейчас. Джим не хотел медлить ни минуты. Его серый жеребец Сивый и рыжая лошадь Барта Раста были в полной готовности: за время отсутствия молодых людей мужчина успел подготовиться к дороге. Сев на коня, Ник в последний раз окинул взглядом такой родной Лостим. Он легонько похлопал Харли по мускулистой шее, и путники тронулись в путь. Так, в четвёртом часу дня, их маленький отряд покинул город.

Первая неудача

Как только путники покинули город, Ник расписал им маршрут, обращаясь преимущественно к Джиму:

– Видишь, река уходит прямо к горизонту? Будем идти по течению, а потом, когда она свернет вправо, перейдем на другой берег. Там был мост, не знаю, остался он или нет. После изгиба из этой реки выходит другая, Вирна. Пройдем немного рядом с ней. Она затем уходит в лес, а нам этот лес огибать. Поэтому о воде можешь пока не беспокоиться.

После этого молчали до вечера. Барт был ужасно зол из-за их проводника, Нику было не до разговоров: все его мысли возвращались к дому и к матери, с которой он так и не попрощался. Джима вскоре стала угнетать тишина и мерный стук копыт, но найти тем для разговора он не мог.

Канька, извиваясь, уходила к горизонту, сочная зелёная трава в некоторых местах была такой высокой, что доходила лошадям до брюха. Кругом не было ни единого дерева, ни единого холма, лишь ровная степь с яркими полевыми цветами. Однообразность пейзажа и медленное продвижение вперёд утомили не только Джима, но и Ника. Когда на горизонте появилась небольшая роща, Волган повернулся к Джиму:

– Давай, кто быстрее до рощи? – Норвуд рассмеялся и пустил лошадь намётом. Ник помчался следом. И только недоумевающий Барт ехал так же медленно и смотрел вслед быстро удаляющимся силуэтам. Немного подумав, он пустил Расту лёгкой рысью, даже не стремясь догнать ребят.

Ветер свистел в ушах, бил по лицу, слезились глаза, но никто и не думал замедлить ход. Сердца молодых людей захватил азарт, каждый хотел победить. Скакали долго, лошади уже вспотели и устали, но все равно рвались вперёд. К «финишу» быстрее прискакал Ник. Он резво спрыгнул на землю и, поглаживая своего коня, с улыбкой подошёл к Норвуду. У того от быстрой скачки растрепались волосы, и теперь он больше напоминал чучело.

– Ужас, Джим, на кого ты похож? – парень никак не мог успокоиться и теперь уже смеялся в голос. – Ещё и обогнать нас не смог, ты же первый рванул.

– Зато мой намного выносливей твоего, – с некоторым торжеством сказал Джим, поглядывая на тяжело дышащего Харли и спокойно стоящего рядом Сивого.

– Да, поэтому ему нужен отдых: остаемся тут на ночь, – отрезал Ник. – А где твой чудовищный слуга?

Оба оглянулись назад. Вдалеке, в лучах закатного солнца, медленно ехал всадник.

– Красиво! Хоть картину пиши, – усмехнулся Волган. Джим лишь хмыкнул, достал из сумки деревянный гребень и пошёл к берегу. – Эй, ты куда?

– Не хочу быть чучелом. А ты костёр хотя бы разведи.

Когда уже спустились сумерки, Барт присоединился к парням, сидящим у огня. Ник уже успел напоить коней, собрать хворост и развести костёр, а Джим все пытался привести в порядок свою голову. Березы бросали на землю причудливые тени, тихо щебетали птицы, жар от огня скоро разморил Волгана, и он, наскоро перекусив, расположился около поваленного дерева, используя его крону как подушку.

– Ну, всем приятных снов, – через несколько минут парнишка уже сладко спал.

– Нет, – с чего-то вдруг сказал Джим, взглянув на Барта, – даже не думай.

Это, конечно, относилось к извечным разговорам об опасности воришки. Мужчина это понял и с досадой причитал:

– Не думать? Вот увидите, проснемся, а его не будет.

– Посмотрим, – отмахнулся Норвуд, почему-то уверенный в Нике.

Тёплые ласковые лучи утреннего солнца падали прямо на глаза, весело пели птицы, радуясь новому дню, сладко пахло цветами. И во всю эту идиллию едва ли вписывался громкий хриплый крик Барта.

– Сир! Сбежал! Нету его! – мужчина потряс Джима за плечо, и тот открыл глаза.

– Кого нету?

– Вора вашего! – Норвуд резко вскочил на ноги и огляделся по сторонам. – Я же говорил вам!

– Во-первых, прекрати орать. А во-вторых, подумай! Он что, пешком ушёл? Вон Харли, там его вещи. Или ты думаешь, он бы оставил свою единственную лошадь? Идиот, – настроение моментально упало. И тут со спины раздался голос.

– Вы чего орёте с утра пораньше? – Ник удивленно смотрел на спутников и держал в руках небольшой холщовый мешок.

– И где ты был? – с упреком спросил Джим. Волган лишь молча протянул им мешочек с чем-то красным. Присмотревшись, парень понял, что это ягоды. Он уже было потянулся, чтобы взять одну, но его прервал голос слуги.

– Отравить решил! – на такое заявление Ник рассмеялся. – Чего усмехаешься?

– Вот это дубина! Вы где такого нашли? Лесную клубнику уже не узнает, – с этими словами парнишка невозмутимо отправил пару ягод себе в рот, – если бы я хотел вас отравить, принёс бы вам волчанку, а она ещё не поспела.

– Волчанку? – Джим посмотрел на Ника так, будто тот сказал что-то неприличное.

– Ну, на востоке ее называют волчьей ягодой, на севере вообще – лисьей. Маленькие такие, красные, на кустах с желтыми листьями растёт, – он протянул мешок Норвуду. – Так ты будешь или нет? Я зря собирал, что ли? Они вкусные, – он сказал это с такой детской обидой в голосе, что Джим не мог не улыбнуться.

Ягоды ему и в самом деле понравились. Сладкие и нежные, они напомнили ему, как он ещё мальчишкой бегал за ягодами в лес. Барт, как его ни упрашивали, не съел ни одной. Вскоре тронулись в путь. Постепенно берега становились все круче, обрывы – выше. Уже ближе к вечеру у Джима в голове сформировался вопрос, мучивший его уже несколько дней.

– Почему я городской? – вопрос этот прозвучал так неожиданно, что его спутники даже растерялись.

– Потому что вы родились в городе, сир, – немного испуганно сказал Барт, Ник лишь тихо прыснул от смеха.

– Да я не о том, – нахмурился парень, – Ник, в Лостиме один старик назвал меня городским. Но разве Лостим – не город?

– А, ты в этом смысле… Ну, ты видел же другие города? Большие, с множеством улиц и высоких красивых домов, там нет полей, пахоты, скота. Это все в окрестных деревнях. А у нас? Согласись, Лостим больше похож на деревню, чем на город, – ответ этот был настолько простым, что Джим просто проклял себя за непроходимую глупость, – А зачем тебе в Барвиль? Мне друг говорил, там нет ничего интересного, только порты да корабли сплошные.

– По работе, – отрезал Барт.

Так, однообразно проходили дни, молодые люди говорили обо всякой ерунде, отношение Барта к Нику не менялось, за что его постоянно журил Джим. Небольшие словесные перепалки между мужчиной и Волганом стали обычным делом. Постепенно Джим и Ник привыкли друг к другу: Джим привык, что Волган общается с ним как с равным, иногда грубовато, Ник привык к частым перепадам настроения и вспыльчивости Норвуда. Когда попадались небольшие рощицы, Ник собирал клубнику. После одной такой вылазки парень пообещал отвести Джима к холмам, сплошь покрытым дикой вишней. «Мы потеряем всего один день, зато вишни наедимся», – против такого Норвуд и противопоставить ничего не мог. И вот, оставив Барта около реки, они стали собираться к холмам. От предостерегающих речей прислуги Джим отмахивался.

Когда отъехали достаточно далеко, Ник с горечью спросил:

– И почему он меня так ненавидит? Что я ему сделал? – вопрос его, направленный в никуда, остался без ответа.

К полудню добрались до вишни. Парни оставили лошадей пастись в поле, а сами начали подъём по крутым холмам. Взобравшись на вершину, Джим замер от захватывающего дух зрелища. Весь холм был покрыт кустами, доходившими парням до пояса и красными от ягод; мелкие ящерки сновали туда и сюда в густой траве; кругом, куда только мог достать взгляд, колосилась золотистая рожь; совсем вдалеке, направо от их маршрута, зеленел густой сосновый лес; впереди их ждали огромные цветочные поля и пасеки; хорошо было видно извивающуюся Каньку, блестящую на солнце.

– Здорово, правда? – Волган, довольный, что смог удивить Джима, протянул ему пару ягод. – На, попробуй.

Вишня была кисло-сладкой, вязала язык, но очень вкусной. Наевшись до отвала, ребята повалились на траву. Возвращаться не хотелось. Вообще не хотелось уходить отсюда. Перед глазами Джима вдруг предстала Элина, красивая русая девушка с серо-голубыми глазами, чуть ли ни как две капли воды, похожая на Ника.

– А кто такой Пит? – Норвуд повернулся к Нику, тот нежился на солнце, забавно щурясь.

– Не, ты и так больно много обо мне знаешь. Это не честно, потому что я о тебе не знаю вообще ничего.

– А что ты хочешь знать? – Джим едва сдерживал рвущийся наружу смех: он никак не мог привыкнуть к тому, с какой детской и наивной обидой говорит его проводник. – Давай так, будем задавать друг другу вопросы по очереди. Идёт?

– Идёт, – Ник наконец-то повернулся лицом к собеседнику, обрадованный, что они могут поговорить без Барта. – Зачем тебе на самом деле в Барвиль?

– Родители решили туда переехать. Мне нужно там быть до зимы. Так кто же такой Пит?

– Жених Элины. А у тебя есть невеста?

– Нет, – честно ответил Джим, – ни невесты, ни друзей. Увы…

– Прости, – Ник потупил взгляд, а потом удивленно всмотрелся в лицо Норвуда. – Сколько тебе лет? Тридцать?

– Двадцать пять, а тебе-то что? – из-за обычного вопроса про невесту упало настроение. Быть одиноким никому не нравится.

– Знаешь, давай убирай свою грустную мину, а то в реку сброшу.

– Силенок хватит? – с издевкой в голосе спросил Джим. – Чтобы двадцатилетний мальчишка скинул меня в реку?

– А вот увидишь! И вообще, мне двадцать три!

– Невелика разница, – и после минутного молчания продолжил: – Двадцать три?! А глаза детские… Как так?

– Вот так, – улыбнулся Ник.

– А ты раньше бывал в Барвиле?

– Да, но очень давно. Меня на службу туда отправили, а как только попал в город, отправили обратно. Говорят, не нужны им там деревенские… Даже город не дали посмотреть, чуть ли не пинками выгоняли. Знаешь, я тогда в лес забрёл и заблудился. Мне маг помог выбраться.

– Кто? – Джим не смог сдержать смеха. – Кошмар, Ник, ты уже не ребёнок, чтобы верить в сказки.

– Никакие это не сказки! Чего ты ржешь? Он правда был. Создал огонёк, он и вывел меня на дорогу.

– Да-да, конечно. Скажи, он перед этим не напоил тебя? Добрый волшебник. Может он привиделся тебе, когда ты с отцом напился? – Норвуд продолжал смеяться, не веря в «доброго волшебника». И только когда он успокоился, заметил безразличный взгляд Волгана, устремленный в горизонт. И только сейчас Джим понял, что неслабо нагадил в только-только начавшую открываться ему душу. – Эй, Ник, – он осторожно дотронулся до его плеча, – я это… Не подумав, ляпнул. Прости?

– Угу, – вдруг Волган резко вскочил на ноги. – Гурды. В сторону Барта скачут. Бежим! – Ник потянул Джима за руку, помогая встать. В его глазах плескался страх.

– Да ты чего?

– Вставай говорю! Опередить их надо.

Сбежав с холма, быстро вскочили на лошадей, и Норвуд послушно погнал коня за Ником, плохо представляя, кто такие эти гурды. Барт ещё издали заметил мчащихся на всех парах товарищей. Ник, не спешиваясь, крикнул мужчине:

– Садись на Расту, нужно ехать дальше.

– Куда дальше? На лошадей посмотри, взмокли все! – не успел мужчина продолжить свою тираду, как раздался звук рога.

– Не доедем до нормального спуска к воде, больше их не увидим. Повезёт, если вообще потом смотреть сможем!

Гурды, кочевые разбойники, заработали себе славу безжалостных головорезов. Если им на пути встречались всадники, они либо убивали их, медленно и мучительно, будто наслаждаясь предсмертными криками и стонами, либо просто издевались над ними, оставляя их калеками, а их лошадей забирали себе, если лошади были молодые и крепкие, если нет – убивали. Так, гурды жили грабежом и разбоем, вселяя в сердца путников ужас.

Замысел Ника был до невозможности прост: перебраться на ту сторону Каньки и схорониться в одном из многочисленных оврагов. Минут пятнадцать бешеной скачки и они уже были у ровного спуска. Джим напряженно прислушался: до них доносился стук копыт. Ещё раз протрубил рог.

– Но! Пошёл! – Волган погнал коня прямо в воду.

Канька бурлила, словно горная река, окатывая Харли и Ника с головой, хотя воды было скакуну по брюхо. Джим и Барт двинулись следом. Ширина была небольшая, не больше пятидесяти метров, но течение было очень сильным. Камни вырывало из-под копыт, лошадей понемногу сносило по течению. Как только перебрались на другой берег, спешились. Лошади недовольно фырчали, тряся мокрыми головами, нервно переступали с ноги на ногу. Волган тревожно всматривался в противоположный берег. На небольшом обрыве показался всадник на вороном коне. Он что-то весело закричал и махнул рукой прямо на них. Но когда к нему присоединились другие разбойники, на берегу никого не было.

Троица пробиралась сквозь густые заросли, ведя лошадей на поводу. Шли как можно быстрее, опасаясь погони. Несмотря на бьющие по лицу ветки высоких кустарников, постоянные кочки и ямы, отряд медленно пробирался вперёд. Рог больше не звучал, не было слышно голосов и звуков скачки. Только тяжёлое дыхание трёх лошадей и их хозяев.

– Я больше не могу, – Барт тяжело опустился на землю, часто дыша. – Мне уж не восемнадцать лет.

Лошади тоже отказывались идти дальше, утомленные быстрой скачкой и тяжёлым переходом через Каньку. Ник похлопал Харли по шее и расседлал его. Джим последовал его примеру. Расту расседлал Ник.

– Переждем ночь здесь, – высказал общую мысль Джим.

Практически все содержимое сумок вымокло до нитки, оставляя путников без еды: хлеб превратился в кашу, как, в прочем, и все остальное. Долго спорили, разводить костёр или нет. В итоге Ник сказал, что если бы гурды перебрались через Каньку, уже были бы здесь почти полчаса назад. На том и порешили. Кое-как развели огонь.

– Если они ещё раз заметят нас, живыми нам не уйти. Но и по этой стороне реки идти не сможем: буераки одни, – Ник неотрывно смотрел на пламя.

– Завтра снова переберемся на ту сторону. Пойдём осторожнее, вот и все. Есть там по пути деревня какая?

– Да, но до неё целый день ходу. Только если завтра вечером приедем туда.

– Это лучше, чем ничего.

– А все-таки повезло, что мы на холмах были: гурдов ещё издали заметили… Застань они нас врасплох – не удрали бы.

Они перебрасывались короткими фразами до глубокой ночи, ни Джим, ни Ник так и не смогли уснуть, переживая случившееся снова и снова. Только Барт уснул почти моментально, в первый и последний раз за всю поездку доверившись Волгану.