Текст книги "Cambia la vita"

Маза

С утра стал накрапывать дождик. Сильный ветер гнал чёрные тучи по мрачному серому небу.

– Вот так затянуло, буря, наверно, будет. Сир, вы уверены, что стоит переходить реку сейчас? – последние приготовления были завершены. Лошади, будто предчувствуя новый переход, недовольно фыркали и мотали головами.

– Да, нам нужно в деревню как можно быстрее. Я не собираюсь голодать. Как ты сказал она называется? – этот вопрос был адресован Нику.

– Маза, – пробубнил парень. Вчерашние слова Джима никак не уходили из головы. Волган понимал, что тот не хотел его обидеть, но ничего не мог поделать с собой. А тут он обнаружил пропажу и зло бросил: – Я и цепочку посеял. Чудесно. Пошли уже.

Вновь пробираясь через заросли кустарников, Джим внимательно смотрел по сторонам. До ужаса хотелось найти пропавшую цепочку чтобы хоть как-то загладить свою вину. Норвуд понимал, что Ника купить невозможно, но, может, он начнёт с ним разговаривать как раньше, а не отстраненно и холодно. Вода была ледяной. Сивый то и дело вставал на дыбы и громко ржал. Ник с трудом удерживал его за поводья. Уже пошёл крупный и холодный дождь, как осенний, а не летний. Канька все так же устрашающе бурлила. Джим посмотрел под ноги. Подвеска, четырехлистник, полузарытый в песок, лежала прямо рядом с ним. «Не может мне так везти», – подумал Норвуд, но нагнулся и поднял ее с земли.

– Ник, – парень обернулся, – я это… Нашёл, – и он протянул цепочку вперёд.

– Спасибо, – Ник, в первый раз за все утро улыбнулся. Это было хорошим знаком. Джим уже давно понял: если Волган улыбается, это никогда не притворно, а значит, у него хорошее настроение. Быстро посмотрев на цепочку, Ник понял, что одно звено лопнуло. Он снял с неё подвеску и положил цепочку с клевером в сумку.

Переправа оказалась труднее, чем вчера. Первым перебрался Ник, следом Барт. Джим пошёл последним. Где-то на середине реки Сивый встал, как вкопанный. Джим слез с коня, чудом сумев устоять на ногах. Ледяная вода окатила его с головой, но он лишь сильнее сжал узду.

– Ну, давай, идём. Чего встал-то? – Норвуд потянул коня за собой, и тот послушно медленно пошёл вперёд.

Уже у самого берега Сивый резко рванул вперёд, сбив Джима с ног. Вода понесла его вниз по течению, выбивая из-под ног камни, не давая встать. Сильный поток то и дело переворачивал его так, что Джим проехался по камням всем, чем только можно. В тот момент, когда Норвуд был готов попрощаться с жизнью, кто-то схватил его за ворот рубахи. Подняв голову над водой, Джим увидел Ника. Ствол упавшего, но все ещё держащегося корнями за землю дерева висел над водой. Именно за него держался Ник, обхватив его ногами и одной рукой, другой держал Джима.

– Если ты не прекратишь глазеть на меня и не начнешь лезть на это дерево, в воде мы окажемся оба.

Джим, удерживаемый Ником, упираясь в дно ослабевшими ногами, пытался схватить хоть одну ветку. Когда ему это все же удалось, и Норвуд, цепляясь за другие ветки, добрался до ствола, Ник отпустил его. Лишь оказавшись на твёрдой земле, Джим поблагодарил своего спасителя, а потом как-то виновато добавил:

– Сивый, наверно, просто такого потока испугался, – Ник уже не слушал, он подбежал к Норвуду.

– Ты не ранен? Кости целы? Руки, ноги не поломал? Как ты вообще умудрился шею не свернуть? – он говорил взволнованно, глотая слова, не переставая смотреть на спутника широко распахнутыми искренними глазами. – У тебя кровь…

– Просто царапина, Ник, успокойся, – Джим похлопал его по плечу, заглядывая в глаза. Паника ушла.

– Не пугай так больше, – Волган грустно усмехнулся.

Оставаться на одном месте больше было нельзя: промокшие от переправы и дождя, путники начали замерзать. Холодный ветер тепла не добавлял, поэтому, когда скакали вперёд, прижимались к конской шее. Тяжелее всего было Норвуду: скакать было больно, все тело болело, и парень уже предчувствовал многочисленные синяки. Дождь иногда переставал, но затянутое тучами небо ясно давало понять – скорого окончания начинающейся бури ждать не стоит.

К позднему вечеру добрались до Мазы. Деревушка жила только тем, что всегда принимала путников. Кто-то принимал их у себя в домах, кто-то организовывал в них таверны. В центре Мазы расположилась единственная гостиница, длинный двухэтажный срубовой дом. Как только подъехали к крыльцу, на него выскочила девушка, на ходу накидывая плащ. Она махнула рукой и сказала идти за ней. Девушка привела путников к конюшне. Несколько лошадей там уже были, тихо фыркали или жевали овес.

– Вот так льёт, как из ведра! Проходите вот сюда. Нет-нет, правее. Да, сюда, – она лениво ходила по конюшне и неохотно говорила, – Осторожнее! Там ведро висит.

Но несмотря на её предупреждение Ник все-таки задел его головой, чем вызвал тихий смех у девушки.

– Вам не больно? Нет? Ну и хорошо. Пошлите скорее в дом, папенька вас уж ждёт.

Хозяин был невысокий толстый средних лет мужчина. Он самодовольно улыбался в густую бороду, отросшую до груди.

– Здравствуйте, братки. Какими судьбами?

– Нам бы комнату, – зевая, ответил Джим.

– Комнату? Это-то можно. Одну, что ли? Как клопы будете там ютиться, – он раскатисто рассмеялся, после этого несколько гостей за столами повернулась посмотреть на новоприбывших.

– Одну, – невозмутимо прервал веселье Ник, – И можно прямо сейчас? Мы не спали два дня, за нами была погоня, хотелось бы поспать.

– Гурды гнались? Завтра мы поговорим, расскажите. А сейчас… – не дождавшись никакой реакции, продолжил уже не притворно добродушно, а раздраженно, – Ну, чего зыркаешь? Платить будешь али нет?

– Деньги-то, Ник, размокли все, – шепотом сказал Джим, наклоняясь к Волгану. Тот обреченно посмотрел на него, виновато улыбнулся и предложил:

– Может, завтра?

– Завтра? А жить вы тоже тут завтра собираетесь? А лошади ваши тоже завтра только овес получат? Не-е, сначала заплати, потом живи. А раз денег нет, идите отсюда. Ари! Выводи их лошадей, пущай идут в шею! – он крепко выругался и собирался было уйти, но Ник его окликнул:

– Я могу отработать.

– Да? – мужчина задумался. Бесплатная рабочая сила его манила, тем более свободных комнат было много, и он ничего бы не потерял. Тут он снова самодовольно ухмыльнулся, – Ну что же… Ари!

– Да, папенька? – та же девушка, проводившая их к конюшне, быстро подошла к хозяину гостиницы.

– Видишь этого парнишку? Дай ему ведро и тряпку, – и уже к Волгану обратился, – Вымоешь полы, посуду, и можешь быть свободен. А дружки твои пущай в комнату идут. Ари, проводи их.

Ник заявился в комнату уже после полуночи. Джим и Барт ещё не спали. Они разложили деньги на полу и тщетно пытались их высушить. В комнате была одна кровать, лавка и куча сена в углу. И Ник почему-то сразу понял, что на сене будет спать именно он: Джим, как богатенький сынок торговца, – на кровати; на лавке – Барт. В его возрасте точно спать не на полу.

– Ты в порядке?

Ник мог поклясться, что уловил в голосе Джима нотки волнения и заботы. Но потом ему пришло в голову, что он просто напридумывал все это. Волган только кивнул, прошёл к сену и упал на него без сил, даже не переодеваясь. Все тело болело. О таком приспособлении, как швабра, в гостинице явно не слышали, а пол последний раз мыли лет пятьдесят назад. От ледяной воды сводило руки, пьяные посетители либо специально что-нибудь проливали на пол, либо пытались облапать ползающего на четвереньках Ника. В итоге Волган врезал промеж глаз мужику, которому это удалось. В наказание мыл и второй этаж. С посудой было попроще: ее было мало. После всех трудов хозяин, которого, как оказалось, все тут зовут Вурс, заставил парня извиняться перед Джурдом, тем извращенцем. Такого унижения Ник ещё никогда не испытывал. Волган еле удержался от того, чтобы его не избить, ловя на себе его пьяный, полный желания взгляд. От отвращения чуть не стошнило. И Ник поклялся, во что бы то ни стало, отомстить им всем: и Вурсу, и пьяному мужику, и Ари, которая постоянно ходила и издевательски смеялась.

– Всё, не будить, не кантовать, при пожаре выносить первым, – Ник вскоре уснул, но и во сне его преследовали все эти ненавистные лица. Ему снился Ларс, так же издевающийся над ним. Пару раз он просыпался, улавливал тихое сопение Джима, негромкий храп Барта и, успокоенный, снова засыпал.

Разбудил всех троих громкий стук в дверь. Это была Ари, спрашивала, пойдут ли они на завтрак. Получив отказ, удалилась. Ник зевнул и посмотрел на Джима. Тишину взорвал громкий смех Волгана. Как ни старался Ник, успокоиться не получалось.

– Что смешного? Барт? – тут и мужчина мельком глянул на парня и тихо усмехнулся, – Что вообще происходит?

– Знаешь, давай волосы твои отрежем? Тебе так будет лучше, правда.

Джим посмотрел на своё отражение на окне да так и застыл. Волосы растрепались, расчесать огромные колтуны не предоставлялось возможным. Голова его сейчас больше напоминала соломенное гнездо.

– Отрежем? С ума сошёл? – без своей обычной озлобленности проговорил Джим.

– А что ты с ними сделаешь? Все равно не расчешешь.

– Сир, боюсь, он прав.

Через пятнадцать минут Джим согласился. Ещё через десять минут переодетый, наконец, в сухое и взявший у Джима несколько монет Ник ушёл искать хозяина. Вурс о чем-то беседовал с одним из постояльцев. Заметив издалека Волгана, он махнул ему рукой.

– Чего тебе ещё?

– Ножницы есть?

– На что они тебе? – глаза мужчины округлились от удивления.

– Если спрашиваю, значит, надо, – с лёгкой улыбкой сказал Ник, протягивая монеты.

– О как! Ну что ж… Идём.

Небольшая комнатка, используемая как кладовая, была уставлена бочками, вилами, и другими вещами. На небольшом столике расположилась каменная шкатулка, наполненная различными украшениями. Внимание Ника привлек висящий на стене кинжал. Длинное лезвие слегка потемнело от времени, рукоятка из резного рога, на которой красовалась рука, держащая цилиндр со свитком, притягивала взгляд…

– Та-дам! – Ник распахнул дверь, показывая Джиму большие, начинающие ржаветь, ножницы, – Барта нет?

– Нет, – даже не поднимая взгляда от пола, ответил парень.

– Что за кислое лицо? Я и то в хорошем настроении! Кстати, мы сегодня никуда не едем, – Волган плюхнулся на кровать рядом с товарищем. В ответ на удивленный взгляд сказал: – Там снова дождь начинается. Вы деньги высушили? Да? Ну, они нам все равно не понадобятся.

– Ой ли? – Джим недоверчиво посмотрел на Волгана, странно обнимающего живот. – Боже, Ник, что ты стащил?

– Почему сразу стащил? Он ему все равно не нужен. Висел там, паутиной покрывался. Держу пари, Вурс даже не заметит, – на молчаливый упрек он лишь вытащил из-под рубахи тот самый кинжал. – Смотри, какой он хороший. Даже не затупился со временем…

Джим притворно устало вздохнул и отвернулся, чтобы Ник не увидел лёгкой улыбки.

– Стриги уже. И да, Барту лучше не знать.

Спустя примерно час Джим внимательно рассматривал своё отражение и не мог узнать себя. Лицо теперь было открыто, яркие глаза были ещё более заметны, даже небольшую родинку на правом виске сейчас было отлично видно.

– Я будто голый, – с сокрушением проговорил Норвуд, – какой кошмар.

– Неровно что ль? Вроде нормально, – Ник весело потрепал Джима по голове. Волосы были чуть подлиннее, чем у него самого. – Тебе так лучше, а то вообще как девчонка был.

Несколько минут сидели молча. По окнам и крыше забарабанил дождь, сильный ветер гнул деревья. Ник тихо сидел на лавке в углу, надевая серебряный клевер на новую толстую цепочку, естественно, украденную из кладовой Вурса. Джим даже спрашивать не стал, откуда она. Ближе к ночи, когда началась гроза, пришёл пьяный в тесто, как выразился Волган, Барт. Насилу уложив безвольное тело на кровать и накрыв его одеялом, ребята сели на пол возле окна и молча наблюдали, как сквозь дырявую крышу вода капает на кучу сена в углу.

– Прямо как дома… – после громкого раската грома сказал Ник. Его захлестнуло чувство одиночества и беспомощности. Джим почувствовал, что парень хочет что-то рассказать, но никак не решается. Не зная, как подтолкнуть его к беседе, Норвуд посмотрел на своего нового товарища. Вспыхнула молния, комната на миг осветилась. В глаза снова бросился уродливый шрам, делающий приятное и красивое лицо отталкивающим.

– Откуда у тебя этот шрам? – всё-таки решился спросить Джим.

– Наказали, – отрезал Ник.

– За что так-то?

– А ни за что! Просто так! Взяли и разрезали всю щеку! – в на секунду освещённой комнате яростно сверкнули серые глаза, – Прямо на глазах заливающихся слезами Элинки и Лори.

– Просто так людей не режут… – только через секунду Норвуд понял, что сказал это вслух.

– Они думали, я убил человека. А я не убивал! Жизнью клянусь, я не убивал! Веришь? Джим, скажи, ты веришь мне? – Ник больно стиснул его плечо, заглядывая в глаза. И, смотря будто в детские, наивные глаза, полные надежды, Джим смог сказать только:

– Верю.

– Чуть не зарубили тогда, представляешь? Почему отпустили, не понимаю.

Они проговорили до рассвета, но о прошлом Ника Джим не услышал больше ни слова.

Чтобы разбудить Барта, пришлось вылить на него ведро холодной воды. Собирались под тихую ругань мужчины. Ребята решили выехать ближе к полудню. Ветер гнал тучи на юг, а ехать нужно было на север, поэтому дождь больше не мог накрыть их.

– Нужно еды купить, – задумчиво сказал Джим.

– Бери, что хочешь: я плачу, – Ник взглядом указал на кинжал, который каким-то чудом не был замечен Бартом. Норвуд подошёл к Волгану и тихо, чтобы мужчина не услышал, сказал:

– Только без резни.

– Обижаешь! Я только напугаю.

Ари суетливо бегала, собирала необходимую путникам еду. Вурс радостно улыбался, предчувствуя хорошую прибыль. Парни уже вывели из конюшни лошадей, поправили поводья и седла.

– Расплатиться теперь не плохо бы, – говорил Вурс, когда нагруженные едой сумки прикрепили к седлам.

– Обожди, успеем, – усмехнувшись, ответил Ник. Как только Джим и Барт сели на лошадей, Волган дал поводья Джиму. – Иди сюда.

Когда ничего не подозревающий Вурс подошёл, Ник отдал ему несколько купюр. Рядом с крыльцом стоял Джурд. По веселым огонькам в глазах Волгана Джим понял, что ничего хорошего сейчас не произойдёт. Как только удовлетворённый, Вурс отвернулся, Ник выхватил из-за пояса кинжал и приставил его к горлу мужчины.

– Стоять! – он послушно встал, ощущая на своей шее холодный металл. – Деньги, пожалуйста.

Мужчина ошарашенно поднял руку с деньгами. Ник быстро сунул их в карман. Потом толкнул его в спину, подталкивая к гостинице. Затем резво вскочил в седло и крикнул:

– Даже не думайте организовывать за нами погоню. Вернёмся и спалим здесь все! – он погнал коня ко входу, к Джурду. Тот не успел даже отреагировать, как ему в правое плечо вонзился кинжал на всю длину лезвия, и тут же его вырвали обратно. – Это тебе подарок.

Он взял кинжал поудобнее и погнал Харли намётом из деревни. Лишь отъехав от деревни довольно далеко и убедившись, что погони нет, путники сбавили скорость и пустили лошадей тихим шагом.

– Барт, опережая твой вопрос, скажу, что я знал, что произойдёт что-то подобное. Но, Ник, тот мужик тебе что сделал? Я понял бы, если ты бы порезал Вурса, а тут… – с упреком сказал Джим, глядя на довольное лицо Волгана.

Нику пришлось рассказать, что произошло той ночью, чтобы Джим не считал его психом. Барт недоверчиво смотрел на увлеченно рассказывающего парня и весело смеющегося Норвуда. В конце своего рассказа Ник немного грустно сказал:

– Этот Вурс сам, как свинья, так и дочь такую же воспитал.

О вреде пьянства

Ещё два дня путники ехали спокойно. Дождей больше не было, и от жаркого солнца все стало изнывать. Раза по три на дню Ник спускался к Каньке и прыгал с невысоких, всего пару метров в высоту, обрывов в прохладную воду. Джим же к воде не подходил. На третий день заметили гурдов. Чтобы оторваться от преследования, гнали утомленных жарой лошадей намётом. Видно, кони разбойников тоже страдали от палящего солнца: скакали неохотно, отказываясь переходить на намёт, брыкались. Только поэтому троице удалось избавиться от преследования. И потом целый день провели у воды, когда нашли ровный спуск. Выдвинулись дальше только ночью, когда на поля опустилась долгожданная прохлада. Через три дня, когда и лошади, и всадники были измотаны тяжёлой дорогой и почти бессонными ночами, все же было решено остановиться на ночлег рядом с небольшой деревушкой. И как ни пытался Ник отговорить Джима не пить, ничего не получилось.

– Волган, мы уже месяц по полям плетёмся, дай мне немного отдохнуть.

– И что с того, что месяц? Выезжать нам утром, а ты напьешься, что и на коня не сможешь сесть! Сам говорил, что надо ехать как можно быстрее, а теперь только к зиме туда приедем. И дома я всю пахоту пропущу, – на самом деле Ник боялся совсем другого. Слишком много бед происходило из-за того, что его близкие любили выпить. Вот и сейчас что-то подсказывало ему, что беды не миновать.

– Один день погоды не сделает. И вообще! Я тебя нанял зачем? Чтобы ты тут следил за мной? Нет. Твоё дело – довести меня до Барвиля, больше от тебя ничего не требуется!

«Ага, не требуется. Ник, найди нам ночлег! Ник, сходи за едой! Ник, напои коней!» – парень шёл по невысокой траве, вглядываясь в силуэты их лошадей в поле. Больше всего на свете он боялся, что случится что-нибудь ещё, но прекрасно понимал, что «что-нибудь» случиться очень скоро.

В двенадцатом часу ночи Джим с Бартом отыскал Ника и заплетающимся языком сказал:

– Веди Сивого, поедем дальше.

– Куда дальше? Ты себя видел? Проспался бы сначала.

Но спорить и с трезвым Джимом было чаще всего бесполезно, что уж и говорить о нём о пьяном? Хотя их путь и не продлился долго. Уже через пару часов Норвуд потребовал остановиться. Они с Бартом допили бутылку эля, прихваченную в деревушке, и провалились в крепкий сон прямо на холме. Нику оставалось только ждать, когда они проснутся. Под утро, когда Волган задремал, Харли стал тревожно оглядываться по сторонам. Вдруг он громко заржал. От неожиданности Ник быстро вскочил на ноги.

– Харли, ты чего? Все же хорошо, – но конь продолжал фыркать и мотать головой.

Ник обернулся и благодаря тому, что они находились на возвышенности, увидел вдалеке нескольких всадников. Нахмурившись, он стал вглядываться в скакавших. И тут он с ужасом понял, что это были гурды. «Нарвались, – пронеслось в голове парня, – Не могли в деревне обождать?» Он кинулся ко спящим, тщетно пытаясь их разбудить. Они только что-то пьяно бормотали и отворачивались. Волган тревожно оглядывался на быстро приближающихся всадников и лихорадочно думал, что делать, ведь если гурды их настигнут, не ходить им больше по этой земле. Скрепя сердце Ник подошёл к Харли.

– Давай уведём их отсюда, – он легко погладил своего верного жеребца и вскочил в седло.

Они очень быстро спустились с горы и поскакали навстречу разбойникам. Подъехав так, чтобы гурды их точно заметили, Ник остановил коня.

– Может, и не встретимся с тобой больше, – тихо проговорил парень. – Ты только не обижайся на меня. Помнишь, Доран говорил, что ты будешь необыкновенным скакуном? Так не подведи, дружище…

Он прижался к конской шее и стал ждать. Вскоре он услышал восторженные крики и громкий стук копыт. Подняв голову, Ник увидел со всех ног несущихся к нему всадников и сразу же погнал Харли в противоположную от холма сторону. У гурдов были крепкие, поджарые кони, которые безукоризненно слушались хозяев. Они стали нагонять Ника через несколько минут, когда холм уже из вида скрылся. Волган понял, что им уже не уйти от погони: вороной конь главаря был всего в километре от них. Вдруг Харли, услышав рог, резко остановился около небольшого оврага и стал брыкаться, пытаясь сбросить с себя парня. На окрики Ника на реагировал. Когда Ник, не удержавшись в седле, упал, Харли успокоился. И Ник понял: жеребец хотел, чтобы он спрятался в овраге. Когда до разбойников оставалось всего-ничего Харли взглянул на Ника и лёгкой рысью отбежал от его укрытия. Тогда Волган был готов на что угодно, чтобы ещё хоть раз посмотреть в умные глаза своего верного друга.

Он видел все – как гурды подбежали к Харли; как главарь крикнул: «Вот это жеребец! Сказка! А где же всадник?», а ему ответили: «Помер, должно»; как его коня взяли под уздцы; как тот сопротивлялся и громко ржал. А Ник сидел в овраге, закрыв рот себе ладонью, и крупные слёзы текли по его лицу. Когда вся орава ушла так далеко, что их было и не видно и не слышно, Волган вышел из укрытия. Он опустился на траву, тупо смотря перед собой. В голове не было ни одной мысли. Немного отойдя, парень направился к холму, тяжело переставляя ноги, смотря в одну точку перед собой невидящим взглядом и шатаясь, как пьяный. Он шёл долго, то ли потому что ускакали слишком далеко, то ли потому что идти быстрее он не мог, на его плечи будто свалилась целая гора. У самого возвышения он услышал крик:

– Вон он, проклятый! Говорил вам, не надо было с ним связываться.

Поднявшись, Ник увидел вполне трезвых спутников. «О, проспались… Сколько же меня не было?» – только сейчас Волган понял, что времени было уже около пяти вечера. Парень поднял взгляд на Джима, и его тут же снова накрыла волна отчаяния и злобы.

– Это все из-за тебя! Говорил тебе, не пей? Говорил?! Ненавижу тебя, слышишь? Щегол чёртов! – злые слёзы снова потекли из глаз, руки сами сжимались в кулаки, и парень без сил опустился на землю. Норвуд ничего не мог понять, но боялся даже спрашивать Ника о чем-либо. – Я его жеребенком взял у Дорана. Он переезжал в город, а лошадей продавал, а его мне подарил. Я его выходил, вырастил, пять лет я с ним, а тут ты! Я же тебя просил! Напился, что и не разбудишь тебя! Не умеешь пить – не пей, слышал такое? Что эти гады с ним сделают? Кто на нем теперь ездить будет? Он же больше не даётся никому… А если убьют из-за этого?..

И тут Джим все понял. Понял, что из-за его глупости Ник лишился самого дорогого, что у него было. После этого Ник почти не говорил, не улыбался. Вся дорога проходила в тишине. Волган ехал с Джимом на Сивом, только потому, что Барт боялся получить нож в спину. Сивый, хоть и был на удивление выносливым, стал уставать заметно быстрее, из-за чего продвижение стало совсем медленным. И вот, через неделю им первый раз за всю дорогу повезло: сбившись ночью с дороги, случайно набрели на лагерь гурдов.

Огромный костёр освещал на большое расстояние вокруг. Было видно много спящих людей, привязанных лошадей. Оставив Барта с лошадьми и подобравшись поближе, ребята увидели Харли, одиноко стоящего у дерева, очевидно, привязанного. Радости Ника не было предела. Он улыбался так, будто они уже выкрали коня, хотя это обещало быть самым трудным. Подойти к жеребцу незаметно было невозможно: около него человек пять о чем-то увлеченно разговаривали. Решили на том, что Джим отвлечёт разбойников, а Ник в это время перережет веревки и уведёт скакуна. Что они будут делать потом, никто из них не представлял.

– Подпали их, – предложил Волган, – найди ветку, подожги и брось в сено. Вон, видишь, рядом с тем мужиком куча?

Медленно, неуверенно ушёл Норвуд, и только огромное чувство вины толкало его вперёд. Бешено колотилось сердце, когда один из разбойников заметил его.

– А ну, стой! Кто такой? – и прямо в сердце целится лучник. Джим стал медленно, не говоря ни слова, отходил к огню, до боли сжимая несчастную ветку. – Стой, кому говорю! Руки подними! Глухой, что ли?

Ангел хранил его, потому что в него до сих пор никто не выстрелил. Джим услышал громкий свист: Ник увел Харли. Уже в следующий миг горящая ветка полетела на сено, пламя перекидывалось на сухую траву, в суматохе все было забыли о горе-торговце, но в том момент, когда Норвуд уже почти скрылся за деревьями, его ногу обожгла ужасная боль. Еле, добравшись до коня, он с трудом смог подняться в седло, и то, только с помощью Ника.

Гнали лошадей нещадно. Да и лошади, словно сами боясь погони, скакали во весь опор. До рассвета ни разу не остановились. Выбравшись из рощи, сделали остановку. Прямо перед ними Канька круто сворачивала вправо, преграждая путникам путь.

– Нам нужно на ту сторону, туда они не сунутся, – Ник указал на почти развалившийся мост. – Джим, ты почему молчал?!

Все трое уставились на ногу Норвуда. Обломок стрелы ещё торчал из икры. Штанина насквозь пропиталась кровью.

– Давай сначала туда переберемся, и я тебе ногу перевяжу, – Джим только согласно кивнул.

Ангел точно хранил их троих: мост рухнул только после того, как все перебрались. Отъехав подальше от края, спешились. Ник сразу кинулся к товарищу. Несмотря на громкий крик, причитания и слёзы в голосе Джима, парень резко вынул стрелу из его ноги. Рану промыли, кое-как перевязали.

– Ну, так вроде нормально. Только ходить больно будет, но это ничего, – с лёгкой улыбкой сказал Ник, закончив перевязывать ногу. У них не было никаких тряпок, поэтому Волгану пришлось лишиться одного рукава. Теперь они своим видом больше напоминали обыкновенных бродяг, нежели богатых путешественников: рубахи порваны, правая штанина Джима была оторвана до колена, да и все они были в пыли и грязи. Только Барт был в относительно хорошем состоянии. – Спасибо тебе, что помог.

– За что благодарить? Сам виноват.

– Доберемся до деревни – одежды купим да отдохнем пару дней, лады?

– Лады.

С этого дня все пошло на лад, все вернулось на круги своя. Ник снова стал радоваться жизни, Джим заряжаться от него хорошим настроением, а Барт продолжал с недоверчивостью относиться к пареньку. Только теперь, когда Норвуд был ранен, он стал Ника чуть ли не ненавидеть. Больная нога часто давала о себе знать: ходить пешком Джим практически не мог, садиться самостоятельно в седло тоже, нога иногда просто начинала ныть, причиняя невыносимую боль. А тут спустя несколько дней рана загноилась, нога распухла, а самого Джима стал часто бить озноб. Нужно было как можно быстрее добраться до деревни Ладаны, показаться знахарю, но от быстрой скачки у Норвуда темнело в глазах и начинало тошнить.

Ладана была большой деревней, насчитывающей больше двух тысяч жителей. Поблизости было только одно поселение, расположившееся прямо около огромного непроходимого леса, да и то там были только гостиница, несколько домов да большая конюшня. Поэтому в Ладане часто бывали путешественники и торговцы, желающие отдохнуть, сменить лошадей или просто подкупить еды. В большинстве своём в деревне жили добродушные, отзывчивые люди. Благодаря этому Нику не составило труда найти им жильё. Их приютила вдовая старушка, живущая со своим пятнадцатилетним внуком. Когда Джима уложили на кровать, старушка сказала внуку:

– Чего стоишь, глазами хлопаешь? Давай бегом за Мельтоном. Скажи, мол, человек помирает. Будет спрашивать чего, говори, не знаешь ничего. Мол, в дом завалились ночью, – внук накинул на плечи плащ и проворно выбежал из дома. А старуха говорила, обращаясь уже к Нику: – Мельтон-то, знахарь наш, ленивый шибко. Другой был, старенький уже, помер прошлой осенью, а это сын его.

Мальчишка со врачом пришёл только через час. Мельтон, видно, только что проснулся, время было только восемь утра. Плотный, высокий мужчина окинул взглядом небольшую комнату, подошёл к Джиму. Он долго осматривал рану, сильно хмурясь и что-то бормоча себе под нос. Когда заговорил, голос его звучал глухо, задумчиво:

– Ката, кипятка принеси и тряпок чистых, быстро, – когда старушка вышла в кухню, мужчина продолжил, недоверчиво глядя на оборванного Волгана: – Чем его так?

– Гурды, стрелой.

– Давно?

– С неделю назад где-то, – Мельтон тяжело вздохнул, а потом продолжил:

– Лихорадка его бьёт. Заражение, должно быть, – увидев полные ужаса глаза паренька, поспешил успокоить: – Не бойся, ногу-то залечить не проблема. А болезнь через недельки две его отпустит. Только вот что, ему потом восстановиться надо будет. Ещё хотя бы две недели, как минимум. Поэтому придётся вам поездку отложить.

Немного успокоенный словами врача Ник внимательно слушал, что ему нужно делать, какие отвары когда давать, чем кормить, что делать с ногой и когда приходить за Мельтоном. Барт все это время безучастно смотрел на развернувшуюся перед ним сцену. Вскоре Ката принесла горячей воды и чистые тряпицы. Рану заново промыли, Мельтон ее обработал какой-то вонючей жижей, которой потом должен был мазать ногу Джима сам Ник, Норвуда напоили отваром из трав, и он вскоре уснул. Когда закончили, мужчина сказал, обращаясь к Нику:

– Пойдём, выйдем, – они вышли на крыльцо. Им в лицо хлынул холодный ветер. Погода начинала постепенно меняться: конец августа, как-никак, – Ну, парень, давай выкладывай. Как это вы так умудрились?

– На их лагерь ночью наткнулись, – нехотя ответил Волган. – Он точно поправится?

– Поправится, не волнуйся. У него жар будет, так ты не бойся. Давай ему много воды и укутай потеплее. Ну, терпения тебе. Ты ему сейчас заместо няньки будешь. Бывай, парень.

Они попрощались, и Мельтон медленно пошёл со двора. Немного погодя, Ник хотел было вернуться в дом, но в дверях столкнулся с Бартом.

– Ты это куда? – Волган строго посмотрел на спутника.

– А чего мне здесь делать? Пойду, другую комнату сниму. Чего мне тут сидеть? Притеснять всех буду…

– Что ты мелешь? – резко прервал его Ник, – Так и скажи, что возиться с Джимом не хочешь!

– А ты думал, хочу? Я ему кто? Никто! Я вообще его отцу служу, а до него мне дела нету! Ты вон хочешь, ты и убирай за ним!

Больше Барт не сказал ни слова, он ушёл. В следующий месяц Ник видел его крайне редко.