Текст книги "Школа лукоморцев"

Глава 9
Завтрак

Просторное помещение столовой было выполнено в том же классическом стиле, что и вестибюль: с разбегающимся замысловатым узором паркетом и мраморными колоннами, только здесь стены были нежного абрикосового цвета, а вместо гигантского панно потолок украшала изящная лепнина, оттенённая редкими вставками позолоты. Три низкие тяжёлые люстры из золота и хрусталя освещали два ряда столов, накрытых жёлто-коричневыми скатертями. Всего столов было четырнадцать, вокруг каждого – по шесть мягких стульев с жёлтой и персиковой обивкой. Вдоль боковой стены выстроилась шеренга дополнительных стульев, но, на беглый взгляд Кости, сейчас они были без надобности, так как свободных мест хватало. Он не заметил жёсткого разделения на классы, скорее, по друзьям и приятелям, только два самых крайних стола явно считались «учительскими», потому что за одним завтракали трое взрослых, а соседний пустовал.

Костя опять поймал себя на странном двойственном ощущении. С одной стороны, интерьером столовая Тридевятого лицея была совершенно не похожа на привычную ему школьную столовую, но с другой – здесь царил тот же гомон – пусть и во много раз тише – и те же запахи еды – хотя и намного приятнее, что не могло не радовать.

Не задерживаясь у столов, Никита повёл Костю прямиком к дальнему левому углу, где они встали за Жанной в очередь и взяли из стопки сбоку по подносу.

Стену, противоположную дверям, на треть занимал широкий прилавок, за которым работали две женщины в белой поварской форме с накрахмаленными фартуками и шапочками на волосах. Несмотря на разную фигуру – одна была стройная и высокая, а другая полная и низкорослая, – женщины казались очень похожими, и Костя заподозрил, что это мать и дочь, на что указывала и разница в возрасте.

Позади раздатчиц стоял длинный металлический стол, куда из кухни справа, скрытой от столовой стеной, выносили большие подносы с готовыми блюдами. А ещё дальше находилась рабочая зона с двумя раковинами и тремя посудомоечными машинами, одна из которых заметно вибрировала.

Костя с любопытством изучил ассортимент блюд, который женщины споро пополняли на прилавке: глубокие противни с яичницей-болтуньей, сосисками, французскими гренками и блинами. Слева от них – «хлебный уголок» с уже порезанными батонами и сдобными булочками, рядом стояли сливочное масло, три банки с вареньем и два больших блюда с нарезкой разных колбас и сыров. Справа выстроились в два ряда блюдца с красочным ассорти из кусочков огурцов, помидоров, сладкого перца и кукурузы, следом расположились две корзины с красными и зелёными яблоками и немного скошенная пирамида из йогуртов. Чай и какао стояли на отдельном столе у стены посреди столовой.

Очередь двигалась быстро, и Костя обратил внимание, что некоторые ребята накладывали себе сами, выбирая, чего им хочется, но большинство просто протягивали поднос одной из женщин, и та в секунды заполняла их теми или иными блюдами, ни о чём не спрашивая.

Настал черёд стоявшей перед Костей Жанны. Та оказалась из «самостоятельных»: кинула себе на поднос булочку, положила в тарелку блинов, щедро полила их сверху вареньем и, ухватив баночку йогурта, уже устремилась к столу с горячими напитками, но полная раздатчица, несмотря на свой небольшой рост, молниеносно перевесилась через прилавок и поймала Жанну за лямку рюкзака.

– Жанна, – произнесла она не терпящим возражений тоном.

Секунду девочка смотрела прямо перед собой, упрямо вздёрнув подбородок, но затем едва заметно обмякла и, положив йогурт на поднос, не глядя взяла из корзины зелёное яблоко.

Женщина осуждающе покачала головой, но отпустила её.

Костя, наблюдавший за этой сценой, совершенно забыл, что стоит перед второй раздатчицей, и пришёл в себя, только когда из его рук выдернули поднос. Он торопливо повернулся.

– Ты Костя, да, новенький? – с ласковой улыбкой спросила высокая молодая раздатчица. Говорила она с едва различимым акцентом, тёплым и тягучим, как мёд. – Бедненький, да ты бледный, как смерть, поди, всю ночь не спал? Могли бы и дать тебе выспаться сегодня, какие ж уроки, когда голова не работает. Ну ничего, сейчас покушаешь хорошо, сил наберёшься.

Пока женщина говорила, её руки с умопомрачительной скоростью летали над прилавком: соорудили бутерброд с колбасой, но не прикоснувшись к сыру; намазали половинку булочки малиновым вареньем; положили в тарелку яичницы с горкой и сосиску, поставили рядом блюдце с овощами и добавили в оставшийся свободным угол подноса большое красное яблоко.

– С-спасибо, – оторопело пробормотал Костя, машинально принимая назад поднос.

– Приятного аппетита, зайчик, – пожелала раздатчица.

Костя двинулся было за Никитой, который, заняв освободившееся место у второй женщины, тоже успел получить свой завтрак, но остановился через два шага. Он не мог оторвать глаз от подноса. Откуда эта женщина знала, что он категорически не любит сыр? Почему выбрала именно малиновое варенье, обожаемое Костей, а не клубничное или абрикосовое, которые стояли рядом? Ладно, предположим, что красное яблоко она взяла случайно, хотя Костя действительно предпочитал именно этот сорт из-за его сладкой рыхлой мякоти, но как она догадалась, что он ест яичницу только так, поливая её кетчупом?

Никита, обнаруживший отсутствие Кости у себя за спиной, быстро вернулся и, заметив его ошарашенный вид, понимающе кивнул.

– Что, положила всё, что ты любишь, и именно так, как ты любишь?

Костя резко вскинул голову и повернулся к мальчику.

– Пошли, не перегораживай проход, – Никита легонько пихнул его локтем в спину и повёл дальше к столу с напитками. – Не удивляйся, Сафият Салиховна – домовой, как и почти вся их семья. Они живут и работают в лицее уже не одно поколение, заботясь обо всех – не только об учениках, но и о самом здании, ремонтируя, подправляя, где что нужно. Сафият Салиховна и Зара Рашидовна могут интуитивно определить не только что из еды тебе нравится, но и что действительно нужно твоему организму. Как личный диетолог, которому достаточно одного взгляда на тебя, чтобы составить правильный рацион питания.

– Ого, – только и смог выдохнуть Костя. Он начал подозревать, что ещё много раз это скажет. И не только за сегодня.

Налив себе по кружке горячего какао, они направились к третьему с дальнего края столу. За ним уже сидела Жанна и ещё одна девочка с прямыми волосами чуть ниже плеч, которые, насколько Костя мог судить, должны были пылать как спелые мандарины, но висели тусклыми паклями цвета пожухлых осенних листьев. Девочка сильно сутулилась, и черты её лица скрадывала густая тень от длинной чёлки.

– Привет, Катя, – поздоровался Никита, садясь рядом с рыжей девочкой, и махнул на Костю, опускающегося на соседний с Жанной стул. – Это Костя Белов.

Катя чуть приподняла голову, и Костя на секунду встретился взглядом с ее большими, зелёно-голубыми, как мятные леденцы, глазами, окаймлёнными коричневыми ресницами. Но она почти сразу опять наклонилась вперёд, скрыв лицо за шторой волос, и едва слышно сказала:

– Привет.

– П-привет, – запнувшись, выговорил Костя. Он растерялся, потому что, когда Катя взглянула на него, свет люстры над ними на краткий миг высветил её подбородок, который был зеленоватый. Не просто очень бледный, как говорят о тех, кого тошнит, но в буквальном смысле как сильно разведённая акварельная зелёная краска. Вдобавок кожу Кати покрывали маленькие пупырышки, как у…

«Царевна-лягушка!» – мысленно ахнул Костя, вспомнив слова Жанны.

– Он кощей, – сообщила Жанна с полным ртом йогурта.

Катя, вяло тыкающая вилкой в половинку гренки на своей тарелке, замерла, а затем снова, совсем чуть-чуть, но подняла голову. А Жанна, облизнув остатки йогурта с ложки, продолжила:

– И он пока так и не рассказал, за что его к нам сослали.

Никита слегка поморщился, но на этот раз вмешиваться не стал. Возможно, не хотел брызгать на весь стол не до конца прожёванными яйцами и сосиской. Или же знал, что за него это сделает другой.

– Жанна! – тихо, но с отчётливой предупреждающей ноткой воскликнула Катя.

– Ладно-ладно, – неожиданно для Кости легко отступила Жанна и принялась с аппетитом истреблять свою стопку блинов.

Катя стала резать гренку на аккуратные кусочки, и Костя решил последовать примеру соседей по столу и впился зубами в бутерброд.

Никита быстро смёл всё со своей тарелки и, помахивая в воздухе ломтиком огурца, вернулся к объяснениям:

– В столовой кормят четыре раза в день: завтрак, обед, полдник и ужин, но днём она постоянно открыта, можно приходить за соками, компотом, фруктами, морковными палочками, злаковыми батончиками. Всё своё, готовят здесь же. Кроме соков, – уточнил он, нахмурившись. – В общежитии на каждом этаже есть небольшая кухня, там стоит электрический чайник и холодильник с теми же соками, батончиками и фруктами. В комнату приносить можно, но с условием, чтобы всё вовремя выкидывали и не складировали у себя кружки и стаканы.

– Иначе придёт Амина Рашидовна, – вставила Жанна, собирая последним блином остатки варенья на тарелке.

– Иначе придёт Амина Рашидовна, – согласно покивал Никита. И пояснил для Кости: – Она тоже домовой, не просто завхоз, а домовые на своей территории чуют беспорядок и неисправности, будь то перегоревшая лампочка или капающий кран, лучше любых ищеек. Плюс на ученических этажах есть старосты, которые каждый день по вечерам делают обход, проверяя, все ли на месте, заодно и за порядком и чистотой в комнатах следят. У нас это Влад из девятого, вон он сидит, здоровенный такой, с тёмными волосами, – мальчик указал немного влево за спину Кости.

Костя обернулся. В соседнем ряду через стол от них завтракали пятеро подростков: два юноши и три девушки. Костя немедленно понял, о ком говорил Никита, потому что один юноша был худощавым блондином в очках, а вот его одноклассник был широкоплечим и мускулистым, почти как бодибилдер.

– Влад – сын Амины Рашидовны, – сказала Жанна, складывая на свой поднос грязную посуду. – У него папа – богатырь, телом он в него пошёл, а ещё он любит качаться и бороться с Тамерланычем, нашим физруком, но лукоморская сила у него от мамы. По крайней мере, сам он себя домовым считает.

– А можно унаследовать силы от обоих родителей, если они разные лукоморцы? – с любопытством спросил Костя, возвращаясь к яичнице.

– Можно, но это редкость, – ответил Никита. – Чаще у ребёнка проявляется сила только одного родителя. С Владом понять сложнее, потому что не существует теста, ну, знаешь, плюнул в пробирку, а анализ показал, какой ты лукоморец. Возможно, Влад очень сильный, просто потому что он от природы такой, спорт любит и всё такое, а возможно, он ещё и немного богатырь. Но что он домовой – это точно. Я сам видел, как он в прошлом году на перемене шёл себе по коридору, вдруг ни с того ни с сего развернулся и рванул как полоумный в класс биологии. Оказалось, там один из шкафов с образцами слегка перекосило, причём на глаз это было практически незаметно, но если бы Влад с отцом его вовремя не починили, шкаф мог треснуть, а то и вообще развалиться.

Жанна кивнула.

– Я слышала, как он рассказывал, что когда домовой прикипает к своему дому или территории, то по первости становится гиперчувствительным ко всему, чувствует чуть ли не каждое пятнышко на полу, но постепенно это проходит.

– Хорошо, что в прошлом году он ещё не был старостой, а то бы вламывался в комнаты из-за каждой пылинки, – хмыкнул Никита.

– То есть богатыри – это просто сильные люди? – спросил Костя, отставляя пустую тарелку и пододвигая к себе кружку с какао. Пахло оно изумительно, а попробовав, Костя на секунду зажмурился от удовольствия. Напиток был насыщенным и густым, почти как настоящий жидкий шоколад.

– Ну-у… – протянул Никита.

– По сути, да, – пожала плечами Жанна. – Поэтому их у нас относительно мало, по сравнению с тем, как много их среди лукоморцев вообще. Они, считай, самые банальные и скучные из всех базисных. Русалки и то поинтереснее будут, даже самые слабые из них хотя бы могут надолго задерживать дыхание под водой.

– Жанна, – тихо пожурила Катя.

– Что? – воскликнула девочка, всплеснув руками и едва не задев яблоком Костю по уху. – Это правда! Если у нас и есть богатыри, то в большинстве своём всякие мажоры, которых богатенькие родители сюда отправили, чтоб деток потом в элитные вузы зачислили.

– У лицея широкие связи на самых разных уровнях, – серьёзно пояснил Никита для Кости.

– Оставшиеся четверо из нашего класса как раз из таких, – продолжила Жанна, хрустя яблоком. – Они могли преспокойно учиться в любой школе, но нет, родители с пятого класса пристроили их сюда.

– Жанна, это неправильно – так рассуждать, – снова тихо вмешалась Катя. – Лицей существует в том числе и за счёт денег, которыми его спонсируют бывшие ученики. Если бы не такие родители, кто знает, смогли бы мы тут учиться.

Жанна фыркнула, слегка брызнув яблочным соком, и невнятно буркнула:

– Тоже мне печаль. – Но заметив, как Катя открыла рот, поспешно добавила: – Да-да, я знаю, что лицей важен, а кое-кому жизненно необходим. Я с этим не спорю. Но и ты не спорь, что эти мажоры строят из себя, будто они тут хозяева и содержат таких, как мы с Никитосом. – Она задумчиво глянула на Костю. – Ну и Костяна теперь, как я понимаю.

Катя потупилась, и Косте стало интересно, кем были её родители, но больше он ни о чём спросить не успел, потому что Никита, посмотрев на большие настенные часы, поторопил всех:

– Уже десять минут девятого! Доедайте скорее, Тамара Леонидовна нас в класс не пустит, если опоздаем. – Для Кости он пояснил: – Она наш завуч и о-о-очень строгая.

– Не хочешь опять утром с мамой в её кабинете сидеть? – съехидничала Жанна.

Никита, осушив кружку и не глядя на девочку, ответил:

– У меня и так с ней занятие после уроков, как-нибудь обойдусь без дополнительных встреч.

Они поспешили с подносами к прилавку, где уже убрали завтрак и теперь раздатчицы собирали грязную посуду.

– А что Зоя Никитична преподаёт? – полюбопытствовал Костя, когда они направились к выходу из столовой.

– Музыку и английский, – ответил Никита. – Ещё ведёт факультативы немецкого и игры на музыкальных инструментах.

– Она виртуоз, – тихо сказала Катя. – Играет на пианино, скрипке, тромбоне, виолончели, закончила Гнесинку, училась в Венском университете музыки…

– И вместо мирового турне в составе какого-нибудь именитого оркестра вернулась домой со мной, – перебил Никита, глядя прямо перед собой.

– Зато ты теперь тоже виртуоз, – не смутилась Жанна. И пояснила для Кости: – Никитос у нас тоже на чём только не играет, его даже от уроков освобождают, чтобы на конкурсы разные ездить.

Кончики ушей Никиты покраснели.

– Не то чтобы я хоть один из них выиграл, – проворчал он. – Я не как мама. Она в моём возрасте уже была лауреатом конкурса юных пианистов.

– Может, если бы ты не распалялся сразу на пианино, скрипку и что ты сейчас осваиваешь – флейту?.. – начала Жанна, но Никита, не слушая, прибавил шаг, сворачивая из вестибюля в коридор, противоположный тому, который вёл мимо библиотеки в общежитское каре.

Жанна встретилась взглядом с Костей и закатила глаза. Катя лишь легонько покачала головой, тряхнув тонкими прядями.

Они нагнали Никиту у расписания в конце коридора, между бюстом Гагарина и малахитовой вазой с золотым чеканным изображением трёхглавого дракона. Никита быстро сверился с таблицей и повёл их дальше в жиденьком потоке учеников. Костя то и дело ловил на себе любопытные взгляды, да и сам с интересом разглядывал других юных лукоморцев. Ему было непривычно видеть столько ребят в повседневной одежде, спешащих на уроки: большинство предпочитали джинсы и толстовки, даже девочки, а вот среди старшеклассниц любительниц юбок и штанов было приблизительно поровну.

– Почти все классы на третьем этаже, – снова пустился в объяснения Никита. – На втором – учительская, кабинет директора, кабинет информатики и пара дополнительных классов, в одном из них занимается началка. После капитального ремонта в начале десятых годов, этого века конечно же, часть первого этажа объединили со вторым и сделали небольшой спортзал и бассейн. Там же, внизу, медпункт, раздевалки, душевые, тренажёрка и хранилище спортивного инвентаря. Мы, конечно, ни в каких межшкольных соревнованиях не участвуем, с силами лукоморцев это было бы нечестно, поэтому как таковых спортивных секций у нас нет, но при желании можно в свободное время поиграть и в футбол, и в баскетбол, и даже в настольный теннис. Только в бассейн нужно специально записываться, он вне уроков всегда закрыт.

Они дошли до школьного каре, оказавшегося во многом зеркальным близнецом общежитского, только здесь стены были бледно-голубыми, а ковёр на лестнице – тёмно-красным.

Настенные часы над пролётом заставили их перейти на бег: до первого звонка оставалось меньше десяти минут.

– Мы все учимся в первую смену, у нас пока пятидневка, а вот с седьмого класса в субботу тоже начинают уроки ставить, – продолжил Никита. К четвёртому лестничному пролёту он слегка запыхтел. – Официально у нас посещение кружков и всяких дополнительных занятий необязательно, но все ходят, просто потому что чем ещё заняться без телика и интернета? Не сидеть же вечно за книжками и смотреть фильмы из кинотеки. Но голову себе этим пока не забивай, тебе всё равно сначала надо будет встретиться с Вадимом Евгеньевичем, он тебе всё подробно и расскажет.

Они свернули от лестницы влево. Костя успел мельком заметить доски с фотографиями – должно быть, тех самых знаменитых выпускников Тридевятого лицея, о которых упоминал Никита, – когда обогнавшая его Жанна первой распахнула третью по счёту дверь, рядом с которой висела золотистая табличка «Кабинет математики».

На пороге Костя невольно затормозил. Он ожидал увидеть тот же классический интерьер, что, как он уже понял, был основным для лицея, но вместо этого будто шагнул в класс своей старой школы. Её построили всего три года назад, и всё было новеньким и современным. Так и здесь пол устилал строгий паркет, на потолке, закрытом сероватыми прямоугольными панелями, горели люминесцентные лампы, а на светло-голубых стенах, кроме тройной доски в передней части класса, висели таблицы с алгебраическими формулами и геометрическими фигурами и красиво оформленные изречения на тему математики с портретами их авторов.

Даже по размеру этот кабинет несильно уступал его старому классу: здесь было довольно много свободного места, и проходы между партами, выстроенными в два ряда, были широкими.

Такой контраст сбил Костю с толку, но в следующую секунду стало не до этого, когда он услышал сочащийся язвительной насмешкой мальчишеский голос:

– Ну здорово! Мало нам было одной уголовницы, так теперь ещё один пожаловал!

Глава 10
Богатыри

Взгляд Кости метнулся к тому, кто произнёс эти слова, заставившие его сердце от испуга пуститься в галоп.

На третьей парте у окна сидел, небрежно покачивая ногой, мальчик в синих джинсах, чёрно-фиолетовых кроссовках и тонком свитере цвета красного кирпича с более тёмными разводами понизу. Из-под рукава на левой руке выглядывали крупные серые часы, напомнившие Косте модель, которой бурно хвастался Антон. Светлые волосы мальчика были по-модному пострижены – с почти выбритыми висками и более длинными прядями сверху, так аккуратно уложенными, что ни один волосок не выбивался. Ярко-голубые глаза были надменно прищурены, тонкие губы растянуты в презрительной ухмылке.

Кроме него в классе было ещё три мальчика, одетых приблизительно в том же стиле. Один из них стоял рядом с белобрысым, сунув руки в карманы мешковатых штанов цвета хаки. Его лица почти не было видно из-за капюшона красной толстовки, Костя разглядел лишь округлый подбородок. Ещё один, темноволосый и веснушчатый, сидел за второй партой ближнего к двери ряда. Третий, с длинными русыми кудрями, затянутыми в низкий хвост, и самый крупный из всех – со спины ему запросто можно было дать лет пятнадцать, – стоял, прислонившись к той же парте. При фразе блондина он обернулся и вперил в Костю тяжёлый взгляд из-под насупленных бровей.

– Что, и возразить нечего? – встретившись глазами с Костей, продолжил сидящий на парте. Он явно был лидером этой четвёрки, судя по тому, как остальные мальчики смотрели на него.

– Отвали, Веник, – бросила Жанна, уронив рюкзак на первую парту напротив учительского стола.

Мальчик гневно сверкнул глазами и, спрыгнув в проход, угрожающе шагнул к ней. Костя отметил, что он был высоким и плечистым, выше него где-то на полголовы, из-за чего Жанна рядом с ним казалась совсем крохой. Но она лишь подбоченилась, ни капельки не испугавшись.

– Не называй меня так, – процедил мальчик.

– А ты держи свой грязный язык за зубами, – отбила Жанна.

Мальчик ехидно ухмыльнулся.

– Что, защищаешь побратейника? Уже договорились о совместном бизнесе? Ты будешь всё сжигать, а он всё воровать?

Самоуверенная улыбка сошла с лица Жанны. Её глаза вспыхнули – причём буквально, как с ужасом отметил Костя, – коричневая радужка на секунду сменилась огненным вихрем. Сделав широкий шаг вперёд и оказавшись почти вплотную к блондину, она хлопнула правой ладонью по парте, и между её пальцев к потолку потянулись тоненькие струйки чёрного дыма. По классу поплыл едкий запах горящей пластмассы.

– Ну хватит! – вклинился между ними Никита, заставив обоих попятиться.

Катя, подбежав, схватила Жанну за левую руку и утянула за собой обратно к первой парте. Белобрысый мальчик взмахом руки осадил своих друзей, которые тоже уже были готовы вмешаться, и, задрав подбородок, свысока глянул на Никиту.

– А ты не лезь. Тебя это не касается, недоморец.

Катя едва слышно ахнула. Щёки Никиты пошли неровными красными пятнами. Жанна, уже собиравшаяся опуститься за парту, стремительно развернулась и, пихнув Никиту в сторону, замахнулась на блондина кулаком. Тот отшатнулся, но в этом не было необходимости: стоящий рядом кудрявый здоровяк молниеносно перехватил Жанну за запястье.

Костя дёрнулся, не представляя, что сделает, но зная лишь, что необходимо вмешаться и помочь новым друзьям, когда позади него прогремел властный женский голос:

– Что здесь происходит?

На секунду все замерли, будто время остановилось, но затем кудрявый здоровяк отпустил руку Жанны и юркнул за первую парту у двери.

– Ничего, Тамара Леонидовна, – совсем другим, приятным и ровным тоном произнёс светловолосый лидер, невинно улыбаясь. – Жанна просто запнулась, а Тимур её подхватил.

Костя изумлённо вытаращился на мальчика и обернулся, не веря, что учительница – а кто ещё это мог быть? – поверит такому объяснению.

На пороге стояла женщина в строгом серо-голубом костюме с юбкой по колено и белой блузкой с высоким кружевным воротником. Лет ей, наверное, было где-то под шестьдесят, но она была такой худой – «поджарой», пришло на ум Косте, – что коже просто не на чем было растянуться, формируя глубокие морщины, из-за чего она выглядела почти старухой. Чёрные крашеные волосы были острижены коротким бобом, а выглядывающие из-под них мочки ушей оттягивали массивные золотые серьги с крупными рубинами. Острые скулы, нарисованные карандашом нахмуренные брови, тонкие красные губы и прищуренные тёмно-серые грозовые глаза завершали образ строгой учительницы, безжалостной к ленивым и невнимательным ученикам.

Тамара Леонидовна не сразу отреагировала на вопиющую ложь. Её взгляд заметался между всеми в классе, на секунду дольше задержавшись на Косте, пока не остановился на парте, по которой в запале хлопнула Жанна.

– Жанна, – тихим, будто звенящим льдинками голосом произнесла учительница.

Костя покосился в ту сторону и невольно округлил глаза: на светлой поверхности столешницы виднелся отчётливый отпечаток чёрной ладони. Он глянул на Жанну. Та, скрестив на груди руки, смотрела в окно.

– Я передам Артуру Тамерлановичу, – вздохнув, уже спокойнее сказала Тамара Леонидовна. И чуть повысила голос: – Все по местам, урок начался.

Поймав взгляд Никиты, который кивком пригласил его сесть рядом с ним позади Кати и Жанны, Костя нырнул между третьей и четвёртой партами второго ряда. Краем глаза он заметил, что мальчик в красной толстовке успел снять капюшон, явив бритую почти под ноль смуглую голову с широкими скулами и крупным подбородком, и маленьким розовым шрамом, пересекающим правую бровь. Он сел к кудрявому за первую парту, тогда как светловолосый лидер этой четвёрки не спеша направился к крайнему стулу за второй, по соседству с веснушчатым мальчиком.

На секунду их глаза встретились, и Костя невольно притормозил. Воспользовавшись тем, что Тамара Леонидовна шла к учительскому столу и не смотрела в их сторону, блондин слегка наклонился через третью парту и очень тихо, чтобы только Костя услышал, сказал:

– Только попробуй что-нибудь у меня стырить.

Свои слова он сопроводил красноречивым жестом: провёл большим пальцем вдоль шеи.

Костя торопливо отвёл взгляд. Сев за парту, он принялся доставать из рюкзака письменные принадлежности, старательно игнорируя любопытный взгляд соседа. Костю и самого разрывало от вопросов после этого короткого словесного столкновения с новыми одноклассниками, едва не перешедшего в рукопашную, но Тамара Леонидовна явно была из той породы учителей, которые не терпели посторонних разговоров на уроке. А перспектива в первый же день произвести дурное впечатление на строгого завуча Костю совершенно не прельщала.

Пришлось сосредоточиться на уроке. К облегчению Кости, тема была ему знакома – они только начали проходить её в старой школе. Тамара Леонидовна рассказывала понятно, хотя и суховато, особенно на фоне непринуждённой и увлекательной манеры объяснений АлексСаныча. И даже когда Костю вслед за кудрявым Тимуром вызвали к доске и он, разволновавшись, растерялся и замер с мелом в руке, учительница, не повышая голоса, подсказала следующее действие с дробью, а после, отпустив на место, благожелательно кивнула.

К сожалению, Косте пришлось запастись немалым терпением. Вторым уроком тоже шла математика, и на перемене было не до расспросов, тем более что Никита, как оказалось, с этой наукой совершенно не дружил, и все десять минут судорожно листал учебник и тетрадь, повторяя предыдущую тему перед обещанной проверочной. Жанна сидела, насупившись и не горя желанием с кем-то разговаривать, а Катю Костя ещё слишком плохо знал, чтобы отвести в сторонку и задать не дававшие ему покоя вопросы. А отвести бы пришлось, потому что четверо ребят во главе с белобрысым мальчиком, чьих имён Костя, не считая одного, пока так и не узнал, на перемене никуда не ушли. Повернувшись друг к другу, они о чём-то шептались, периодически поглядывая в сторону соседей и ехидно улыбаясь. Косте хотелось сползти под парту, чтобы его не было видно, но он держался, отсчитывая минуты до звонка.

После математики им пришлось бежать в другой конец третьего этажа на урок русского языка. Учительницу звали Алина Николаевна, это была молодая брюнетка с удивительной красоты медными глазами с золотыми блёстками. Высокая и стройная, с очень живым лицом и бурной жестикуляцией, которая распространялась даже на ноги: увлекаясь, учительница начинала легонько постукивать каблучком чёрных туфель в такт своим словам.

Наконец наступила большая получасовая перемена. Едва дождавшись, когда Алина Николаевна выйдет из класса, белобрысый мальчик кивнул своим друзьям, и они куда-то убежали. Катя с Жанной тоже поднялись и, тихо переговариваясь, вышли из класса.

Костя повернулся к Никите, уронившему на парту голову.

– Кто этот белобрысый?

– Игорь Голицын, – не поднимая головы, ответил тот. – Илья-муромец. А остальные – базисные богатыри. Гена, Арсен и Тимур. – Он невесело хмыкнул: – Новые Трус, Балбес и Бывалый. Гена – это который рядом с Игорем сидит, веснушчатый. Подлиза и подхалим. Больше всех на свете боится Жанну, чуть она в его сторону глянет, так он за спины своих дружков прячется. И не скажешь, что богатырь, если бы не сдавал нормативы на уровне старшеклассников, хотя даже не самый крупный физически. Бегает он, конечно, будь здоров.

Никита приподнял голову и, повернувшись туловищем к Косте, подпёр её рукой.

– Арсен – это бритый в красной толстовке. Дуб дубом – это про него. Учителя пытаются его тормошить, чтобы он хоть что-нибудь делал, но всё как об стенку горох. Но он рукастый, Артур Тамерланович и Вадим Евгеньевич с ним занимаются, учат столярному делу и резке по дереву. У него, говорят, вся комната в вырезанных им фигурках, правда классных. А Тимур…

Никита отвёл глаза и неуютно заёрзал.

– Тимур… Вроде как и в их компании, но в то же время сам по себе. Никто не знает, что у него в голове творится. Он мало говорит, просто смотрит на всех исподлобья и сопит. Но учится хорошо, поэтому учителя его не трогают. Если бы не Игорь, думаю, он был бы у них главный. А может, вообще бы ни с кем не общался. Гену он не выносит, терпит, опять-таки, только из-за Игоря. Вот с Арсеном дружит, они соседи по комнате, хотя я не очень представляю, что у них может быть общего, кроме того, что они оба богатыри.

В этот момент в класс вернулись Катя с Жанной, неся в руках по тарелке со злаковыми батончиками, яблочными и морковными ломтиками и по две кружки. Никита торопливо отодвинул свои учебные принадлежности на край стола, и Костя, немного замешкавшись, последовал его примеру.

– Прости, из головы вылетело спросить, что ты будешь, – сказала Жанна, ставя перед мальчиками по кружке. Костя заглянул внутрь и уловил аромат ягодного компота. – Если хочешь чай, я могу отвести тебя в подсобку, здесь рядом.

– Нет, спасибо, – он помотал головой и благодарно пододвинул к себе кружку.

Катя с Жанной развернули свои стулья под таким углом, чтобы оказаться почти напротив мальчиков, но не упираться коленями в переднюю стенку их парты.

– Мы каждый день меняемся, кто ходит за перекусом, – пояснил Никита, хрустя морковными дольками. – Можно, конечно, спуститься до столовой, там выбор больше – есть булочки и сок, бутерброды можно сделать, но мы обычно берём, что приносят в подсобную кухню. Там есть раковина, если надо руки помыть, холодильник и электрический чайник с посудой.

– Кстати, – встрепенулась Жанна, отвлекаясь от батончика, и достала из заднего кармана джинсов упаковку влажных и сухих салфеток.

Костя откусил от своего батончика и на пробу пожевал. На зубах похрустывали хлопья, семечки и кусочки фундука, немного приторную сладость мёда разбавляла кислинка сухих ягод клюквы.

Пару минут они молча жевали и хрустели. Запив батончик компотом, Костя взял с тарелки пару яблочных долек и, откусив, с любопытством спросил: