Электронная библиотека » Анастасия Дробина » » онлайн чтение - страница 7

Текст книги "Король-одиночка"


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 17:34


Автор книги: Анастасия Дробина


Жанр: Исторические любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Рассердится, – подтвердил Монах. – Если уйдешь. Слышишь, как сковородками громыхает? И плечо твое посмотрит заодно. – Монах, кряхтя, поднялся, пошел к двери. – Подожди минут десять.

Дверь закрылась, и Король остался один. Он пересел из-за стола на тахту, привалился к стене, закрыл глаза. И заснул в ту же минуту – как провалился. Сквозь сон чувствовал осторожные прикосновения Анны Павловны, холодные ватные тампоны, шероховатость бинта, теплую ладонь на своем лбу. Чувствовал – и не мог открыть глаз.

* * *

– И ты его больше не видала? – узкие глаза Графа смотрели в упор, и Белка почувствовала себя неуютно. Призвав на помощь остатки мужества, она перекрестилась на недалекую церквушку:

– Чтоб мне до смерти золота не увидеть! С самой весны не встречались!

Они стояли на углу Ордынки. Неподалеку, возле серого «Мерседеса» ожидали цыгане. На ступеньках магазина в двух шагах, обхватив руками маленьких, сидела Симка; рядом, засунув руки в карманы, стоял пятнадцатилетний Яшка.

Идя на встречу с Графом, Белка не собиралась брать с собой детей. Они увязались сами, и, поразмыслив, она решила, что это к лучшему: может, постесняется грозить при детях. Графу, однако, было на них плевать.

– Узнаю, что наврала – убью. Поняла, ромны?

– Поняла, Графо. Не бойся. – По спине побежали мурашки. Убьет, конечно… как Ганку. Все уже про это знают. Она невольно оглянулась на детей, нашла глазами красное платьице Ляльки. Совсем она на своего отца не похожа: цыганская девчонка, черная, как вороненок. Никто не знает, что это дочь Короля, и слава богу.

– Телефон не потеряла? Как увидишь его – звони. Поняла? – Граф приподнял за подбородок ее голову. У Белки хватило смелости оттолкнуть его руку:

– Что хватаешься?

– Ты цыганка, помнишь? А он… Держись своих. – Граф тяжело посмотрел на нее, повернулся, пошел к машине. Белка, закрыв глаза, прислонилась к стене магазина. Внезапно до нее донесся крик:

– Белка… девочка!

По тротуару к ней бежала Мария, сестра Славки. На ней были домашние шлепанцы, разлетающийся атласный халат и тюрбан из полотенца на мокрых волосах. Подбежав, она схватила Белку за плечи:

– Что он тебе говорил? Что ему нужно?

Белка не ответила. Мария наконец заметила ее недоумевающий взгляд, с досадой взмахнула рукой:

– Я же живу здесь, девочка – забыла? Вон мои окна, я вас в форточку увидела. Испугалась, сразу выбежала. Зачем ты ему?

Благоразумие удержало Белку от честного ответа.

– У нас с ним дела.

– Травка? – в упор спросила Мария. – Славка знает?

– А зачем ему знать? – враждебно спросила Белка. Она только сейчас сообразила, что стоит перед сестрой мужа в вылинявшей цветастой юбке, старой кофте с закатанными рукавами и растоптанных тапочках. Обычный наряд для гадания на улицах, в чем было еще идти? И пусть эти артистки смеются сколько хотят – она настоящая цыганка, и ей надо кормить детей. И мужа, которого, между прочим, вторые сутки нет дома.

Видимо, все это было написано на лице Белки, потому что Мария не стала больше обсуждать опасную тему. Дружелюбно улыбнулась, спросила:

– Зайдешь в гости?

Мария жила на первом этаже старинного розового особняка за церковкой. На высоком потолке прихожей еще сохранились лепные украшения. Задрав голову, Белка зачарованно рассматривала их.

– Ноги вытирайте! – зашипела она на детей. – Яшка, сморкаться не вздумай! У кого гребенка есть?

– Отстань от них! – крикнула из кухни Мария. – Все равно завтра убираться буду! Чаворалэ, руки мойте, идите сюда! Кто готовить умеет?

– Я умею, – отозвалась Симка. Мария показала ей на холодильник:

– Что найдешь – все ваше. Белка, проходи.

Половину комнаты Марии занимал рояль. Белка робко подошла к нему, провела пальцем по блестящим клавишам. На полированной крышке были навалены ноты, книги, лежала маленькая семиструнная гитара.

– Это Славкина, старая, – сказала Мария. – Новая у него еще цела? Я все дрожу – напьется как-нибудь да грохнет ее.

– Я за шкаф ее прячу, – успокоила Белка. Внимание ее привлек разбухший альбом с обтянутой бархатом обложкой. Она осторожно открыла его. Программки, старые афиши, фотографии. «Дуэт „Степное счастье“… „Брат и сестра Рогожины“… „Программа «Розы на снегу“«… Стена над роялем тоже была завешана фотографиями. Некоторые из них были вставлены в рамки, некоторые – пришпилены просто так, на гвоздях и булавках.

– Это все мы со Славкой. – Мария стояла за спиной Белки, и голос ее звучал глухо. – Ездили, выступали… Вся Россия знала!

– А сейчас что же? – робко спросила Белка.

– Ай… – отмахнулась она. – Сейчас, видишь вот – гадаю. «Госпожа Мария…» Гаджэ приходят, в руки смотрят, платят хорошо… Осточертело уже.

– Но ведь большие же ловэ! – удивилась Белка. Мария взглянула на нее со странной усмешкой.

– А ты настоящая цыганка, девочка. За деньги все сделаешь, да?

– Да! – с вызовом подтвердила она. – Все! Дети, пятеро! И Славка! Вот где он сейчас – ты знаешь? Думаешь, у него хоть копейка будет, когда вернется? А ведь с порога жрать запросит!

– Он всегда такой был, – подтвердила Мария. – Ни о ком, кроме себя, не думал. Зачем ты с ним живешь?

Белка настороженно посмотрела на нее. Насупилась.

– Не знаю, как у вас… А у нас, если вышла замуж – живи.

– Ой-й… – поморщилась Мария. Встала, подошла к роялю. – Ты петь умеешь? Романс какой-нибудь знаешь?

Переход был настолько резким, что Белка растерялась окончательно.

– Нет… Да… Только те, которые Славка поет…

– Славкины? – Мария взглянула с интересом. – «Снова слышу» знаешь? Ну-ка, пой!

После двух минут отказов и гримас Белка запела. Мария негромко аккомпанировала, чуть касаясь клавиш; на середине куплета вполголоса подвторила. После последнего аккорда удовлетворенно сказала:

– Что ж… Неплохо на первый раз. Ты знаешь, что у тебя контральто, как у меня? Тебе не Славкину партию надо петь, а вторую.

– Подожди, постой, зачем?

– Затем, – жестко сказала Мария. – Я хочу, чтобы ты пела с ним. Как я раньше. Голос подходящий, только ты пользоваться им не умеешь. Я тебя научу, будешь лучше меня петь.

– Но я же не артистка…

– Будешь артистка. Или хочешь, чтоб он дальше по бабам бегал? – Мария потянула ее за руку, заставила сесть рядом, посмотрела в глаза. – Ты будешь с ним работать, поняла? Не по вокзалам бегать, а ра-бо-тать! Я с тобой месяц прозанимаюсь – сможешь в ресторане петь. Два месяца – на сцену выйдешь. Не смей отмахиваться! – она вскочила, подтащила упиравшуюся Белку к зеркалу. – Взгляни на себя! Ты же красивая! Платок – к черту, волосы – распустить! Костюм – синий… нет, лучше красный, с черной сборкой! Маленькая – плевать, на каблуки поставим! Да он забудет, кто такая, эта Рада!

– Д-думаешь?.. – внезапно севшим голосом спросила Белка.

– Я своего брата знаю! – остывая, заверила Мария. – Ему дело нужно, настоящее, как раньше. Тогда не до девок и не до пьянок будет. Работать он умеет, только его подгонять надо. И тебе пора про вокзалы забывать. Травка – это все-таки не с картами ходить, плохо кончиться может.

– Да я этого не делаю, – фыркнула Белка. – Клянусь – сама не продаю.

– А что же Графу от тебя нужно? – сощурилась Мария. – Да ладно, не сочиняй ничего. Знаю. Так и не нашел он Короля?

У Белки пропал дар речи. Она смотрела на Марию широко открытыми глазами. Медленно, сдерживая гнев, спросила:

– Ты за этим меня позвала?

– Девочка, что ты…

– Тебя Граф так научил? Думаешь, я совсем дура? Думаешь, скажу тебе? И знала бы – не сказала! – Белка сама не заметила, как сорвалась на крик. – Он мой брат! И черта с два Граф его достанет! Все, будь здорова! – она рванулась к выходу. Мария едва успела поймать ее за руку, насильно усадила рядом с собой.

– Фу-у, глупая… Успокойся.

Белка сгорбилась, закрыла лицо руками. За стеной слышались голоса детей, звон посуды. Быстрый топот босых ножек по коридору – в комнату опрометью вбежала Лялька:

– Белка, чего она дерется!

– Поди сюда, чайори [31]31
  Девочка.


[Закрыть]
, – вдруг сказала Мария. Лялька подошла. Мария потрепала ее мелкие черные кудряшки, обернулась к Белке:

– Это ведь его дочь, да?

Секунду Белка потрясенно молчала. А затем кинулась на пол, к ногам Марии. Та вскочила было, но крепкие смуглые руки обхватили ее колени.

– Молчи! Умоляю – молчи! Христом-богом прошу – молчи! – заливаясь слезами, твердила Белка. – Я уеду завтра, я увезу детей… Не говори Графу, прошу тебя, он же убьет ее! Убьет! Она – девочка, не виновата… Прошу тебя, молчи-и-и…

– Свихнулась?! – загремела Мария, с размаху отвешивая ей пощечину. Захлебнувшись слезами, Белка смолкла, скорчилась на полу. Мария рывком подняла ее.

– Ребенка напугала до смерти! Ступай, ступай, маленькая – все в порядке…

Лялька убежала. Мария прошлась по комнате – от стены к стене. Для чего-то задернула тяжелую портьеру, нервно зашарила руками по столу в поисках сигарет. Белка сунула ей свою пачку. Мария с силой затянулась дешевой «Примой», пробормотала:

– Вот гадость… Не кури это больше. Сядь. Послушай меня.

…За окном бывшего купеческого особняка стемнело. Свет низкой лампы играл на раме старинного зеркала, отражался в бокалах с вином. Дети заснули на тахте. Сидя за столом, Белка слушала Марию. Та заканчивала свой рассказ:

– …а все цыгане думали, что я проститутка. Я про это никому не говорила – зачем? Кто бы мне поверил? Я бы и тебе в жизни не сказала… Да смотри, не вздумай Славке сболтнуть! Без глаз оставлю!

– Не скажу, – осипшим голосом пообещала Белка. – А сейчас как же?

– Вот так. Все равно ходит ко мне. Я его даже выгнать не могу, сил не хватает. Если увидишь своего брата – скажи, я с ним поговорить хочу. Очень хочу. Я могу ему помочь.

– Он не поверит, – пожала плечами Белка. – Все-таки ты цыганка… Жена Графа…

– Жена у него теперь другая. А не поверит – пусть сам место назначает, я приду. Куда он скажет, приду, мне бояться нечего. И запомни – без меня он Графа не возьмет. Так и передай.

– Если увижу – передам, – пробормотала Белка. – Я же не знаю, где он. Правда.

Мария усмехнулась, промолчала. Потянувшись, обвела глазами комнату, спящих детей.

– Оставайся-ка у меня ночевать.

– Нет, я пойду, – заторопилась Белка. – Мне домой надо, вдруг Славка пришел? Эй, Яшка, Симка! Лялька! Вставайте, черти!

Мария спустилась с ней на улицу, не обращая внимания на протесты, остановила такси, заспорила с водителем:

– Что значит – шестерых не повезешь? Дети – не видишь?! Не ломайся, я деньги плачу! Девочка, приходи завтра, слышишь? Обязательно приходи. Петь будем.

Такси, мигая красными огоньками, вырулило на Ордынку. Мария задумчиво провожала его глазами. Золотая девочка, дурак Славка… Вот только как бы объяснить ей потактичнее, что блестящую кофту в бусинках не надевают с зеленой цветастой юбкой?

* * *

В пятом часу утра на дорогу, ведущую в подмосковный цыганский поселок, вползла цепочка машин. Еще не светало, над полем висел туман, темное небо только-только начинало сереть на востоке. Поселок спал. Машины проехали по пустынной улице и остановились у большого кирпичного дома в два этажа. Король вышел первым, за ним – Голубь с автоматом в руках. Из машин бесшумно повылезали «быки» – двадцать человек дал Монах, с десяток привел Лягушонок. Вскоре появился сам Зямка.

– Можно начинать? – деловито спросил он.

– Ты им все объяснил? – в который раз спросил Король. – Если хоть кто-нибудь пальнет…

– Не пальцем деланные, понимают.

– Ну, давай.

Зямка метнулся к машинам. До Короля донесся его приглушенный голос:

– В тачках – по одному… Пятеро – на зады, пятеро – здесь! К дому не подпускать никого! Не палить! Золото в карманы не совать, цыганок не лапать, обращаться нежно – всех касается!

Король первый подошел к белеющей в темноте калитке. На ощупь отомкнул мокрую от росы щеколду, пересек двор. За его спиной тяжело пыхтели трое.

Дверь дома оказалась незапертой. Они вошли на огромную застекленную веранду. Кто-то нашел выключатель, вспыхнул свет, и первое, что увидел Король, была спящая на раскладушке молодая цыганка. Она подняла голову, щурясь, взглянула в лицо Короля. Ахнула и завопила:

– Ромалэ! Ромалэ! Ромалэ-э-э!

За стеной завозились, зашуршали, послышались встревоженные голоса. Голубь отчаянно взглянул на Короля, толкнул дверь и исчез в темной комнате. На веранду выбежали несколько цыганок – заспанных, растрепанных, в длинных ночных рубашках и кое-как наброшенных платках. При виде мужчин с автоматами они подняли такой крик, что в оконных рамах зазвенели стекла. Наверху уже хлопали двери, слышалась сонная мужская брань. Счет пошел на секунды, и Король почувствовал сильное облегчение, когда на веранду наконец-то вылетел взъерошенный Гришка. Он тащил за собой двух девчушек лет по двенадцать. Те пищали, молотили его кулаками. Цыганки кинулись было к ним, но подоспевший Лягушонок отшвырнул их стволом автомата:

– Не рыпаться, шалавы!

– Полегче, – бросил Король. По лестницам уже грохотали торопливые шаги. Полуодетые цыгане врывались на веранду и застывали в дверях, видя в руках Голубя плачущих девочек. Некоторые из них успели прихватить оружие. Король показал стволом «беретты» себе под ноги:

– Пушки – сюда.

– Да пошел ты!.. – выпалил лохматый парень в незастегнутых джинсах и с тяжелым золотым крестом на груди. Король опустил оружие и выстрелил. Пуля ушла в пол, в сантиметре от колена одной из девочек, прошив кружевной подол ее рубашки. В комнате поднялся истошный визг женщин.

– Чаво, отдэ лэнгэ! Отдэ! [32]32
  Парень, отдай им! Отдай!


[Закрыть]
– толстая цыганка повалилась на колени перед побелевшим парнем, вцепилась в ствол его «узи». Тот выпустил его из рук, и цыганка вместе с автоматом тяжело поползла к ногам Короля. Он поднял женщину, «узи» передал Лягушонку. Через минуту на полу оказалось еще два автомата, пистолеты, граната и даже несколько ножей. Толстая цыганка голосила в углу, вцепившись обеими руками в волосы:

– Деточки мои, деточки…

– Кон баро дро кхэр? [33]33
  Кто старший в доме?


[Закрыть]
– осведомился Король.

С минуту в комнате царила ошеломленная тишина.

– Ту сан ром?! [34]34
  Ты цыган?


[Закрыть]
– хором спросили несколько голосов. Он промолчал. Цыгане тихо и взволнованно посовещались между собой; две женщины юркнули в дом и тут же вернулись. Следом за ними на веранду вошла старая цыганка. Мужчины расступились, пропуская ее. В отличие от других, она была полностью одета, и даже шелковый платок со спускающимися на грудь концами был повязан туго и аккуратно. Морщинистое коричневое лицо не выражало ни страха, ни гнева.

– Дана, переячь [35]35
  Перестань.


[Закрыть]
, – коротко велела она, и цыганка в углу сразу умолкла. На Короля в упор взглянули блестящие глаза.

– Пусть накажет бог твою мать и твой род! – проскрипела бабка, как заклинание, и Король почувствовал себя неловко под холодным, немигающим взглядом.

– Я не цыган, пхури [36]36
  Старая.


[Закрыть]
. Мне нужен твой сын.

– Вот мои сыновья.

– Где Граф?

– Его здесь нет. Давно. Я клянусь. – Сморщенное лицо старухи оставалось бесстрастным, как у идола.

– Послушай, мать… и вы все. – Владимир окинул взглядом цыган. – Я – Король. Я не хотел этого, но Граф мне задолжал. Мы сейчас осмотрим дом, если найдем свое – уедем. Золото ваше не тронут, женщин – тоже. Я даю слово.

– Ищите, – после недолгой тишины разрешила старуха. Вытащила из кармана фартука пачку «Беломора», сунула в рот папиросу и села на табуретку у стены. – Михай, Ваня… Покажите им все.

На обыск ушло больше двух часов. Цыгане не пытались помешать: молча, с бледными от бешенства лицами открывали двери в комнаты, кладовые, подвалы. «Быки» так же молча громили мебель, рылись в вещах, резали подушки. Вскоре весь дом был усеян клочьями пуха. Изредка какая-нибудь из женщин не выдерживала и разражалась рыданиями или визгливыми проклятиями, но ее быстро успокаивали. Мать Графа по-прежнему сидела у стены, неспешно курила папиросу за папиросой, обменивалась с цыганами короткими фразами. Она не изменилась в лице даже тогда, когда Лягушонок за обе руки выволок на веранду отчаянно сопротивлявшуюся молодую цыганку.

– Король, эта кричит, что она Графа жена!

Король с сомнением взглянул в хорошенькое, круглое, еще детское личико. Супруге Графа было не больше пятнадцати.

– Скажи, чтоб пустил меня! – потребовала девушка, едва оказавшись перед Королем. Усмехнувшись, он знаком велел Зямке отойти. Освободившись, девчонка с отвращением передернула плечами, вытерла кулаком нос и, задрав остренький подбородок, пожелала:

– Чтоб тебе своих детей схоронить, гаджо проклятый!

Король взял ее за плечо:


– Где твой муж, красавица?

В лицо ему тут же полетел плевок.

– Вот тебе мой муж! Мало – попроси, добавлю! – она оскалилась от ярости. По лицам цыган скользнули хмурые улыбки.

– Пусти ее, – посоветовала мать Графа. – Резать будешь – не скажет.

Король мрачно вытер лицо рукавом, выпустил девчонку. Та с шипением отскочила к стене. Подняла с пола платок, повязала голову и, победно поглядывая по сторонам, уселась у ног старухи.

– Король, мы можем ее взять, – тихо предложил Лягушонок. – Граф через час сам на цирлах прибежит.

– Нет. – Король помнил слово, данное Белашу. – Ну, что? Есть что-нибудь?

Без всякого энтузиазма Зямка кивнул на сваленные посреди веранды пакеты и сумки. Они были забиты коноплей и маковой соломкой – тем обычным малокачественным товаром, которым цыганки из-под полы торгуют на вокзалах и в переходах. Чистого героина не было. Что и следовало ожидать.

– Собирай народ. Все.

Пожав плечами, Зямка отошел. Через несколько минут все «быки» столпились у выхода с веранды. Ощетинившиеся цыгане сбились в кучу у другой двери.

– Мать, мы уходим. Передай Графу, что он покойник.

– Отпусти девочек, – спокойно сказала она.

– На дороге отпущу. – Королю не хотелось получить выстрел в спину.

Когда машины вырулили с поселковой дороги на асфальтовое шоссе, небо уже посветлело, из-за леса показался край солнца. Голубь открыл заднюю дверцу, и цыганские девчонки вылетели на обочину. Одна из них сразу припустилась бегом по полю к поселку, и вскоре виден был только беленький лоскут рубашки. Вторая, постарше и почернее, гортанно выкрикнула что-то, схватила с обочины ком глины и швырнула в машину.

– Эй, догоню! – гаркнул с переднего сиденья Зямка. Девчонка плюнула и кинулась бежать. Зямка открыл было дверцу, но, поймав взгляд Короля, опустился на место. Недовольно пробурчал:

– Ну, и какого, спрашивается, хрена? Только нервы испортили…

Король не ответил. Он уже думал о другом.


В «Подкову» заехали под вечер. Там было неожиданно много народа, и цыганский ансамбль на эстраде старался вовсю. Король нашел глазами Петро – тот стоял за спиной певицы, выводя на скрипке рыдающие пассажи. Увидев Короля, он довел мелодию до конца, отступил за спины цыган и юркнул в дверь служебного входа.

После их последнего разговора Король не особенно рассчитывал на помощь Петро. Но скрипач, казалось, был рад его появлению, завертелся вокруг, блестя глазами, заискивающе улыбаясь и всеми силами давая понять, что вспоминать недавнюю ссору не намерен. Услышав вопрос Короля, он сел на пол и захлопал ресницами:

– Бела-аш Графу не верит?! Ну уж… Ерунда какая… А… кто тебе сказал?

– Сам догадался. Что – верно?

– А ну тебя, мой золотой… – насупился Петро. – Вляпаюсь я с тобой обязательно. Ну, раз уж знаешь… то да, верно. Белаш его, кажется, не того… Не очень…

– Почему?

– Да вот понимаешь ли ты, братец мой… – Петро мучительно задумался, запустив обе руки в волосы. Неожиданно выпалил: – Потому что сволочь твой Граф! Его и другие цыгане удавить готовы, только боятся! Он же никого не уважает! А Белаш – из-за Марии…

– Кто она? – насторожился Король, но глаза Петро скользнули в сторону, и он понял, что цыган больше ничего не скажет.

– Не знаю я, баро, не знаю ничего… Что ты все ко мне привязываешься? Про Графа вон лучше у Розки спрашивай.

– Опять, что ли? – посочувствовал Король.

– «Опя-ять»… Ну, что я с ней поделаю? Все кулаки об нее отобьешь, а толку нет! Цыгане смеются… Жалеют даже, чтоб они сдохли. А она домой вовсе ходить перестала, только на работу прибегает. Сука… Дети ревут, а ей хоть бы что!

Словно в подтверждение этих слов, из угла надсадно заплакал ребенок. Петро вскочил, зашарил по карманам. Выудив розовую соску, потер ее о штаны, сунул в середину пищащего кулька и, взяв его на руки, заходил по комнате:

– Ай-я-яй, ай-я-яй… Пропади ты пропадом, выбрал время… Ну, вот взгляни на эту рожу! Ведь не мой же, не мой! Душу положу, что пригуляла!

Король собрался было возразить в том духе, что все младенцы на одно лицо и на людей не похожи вообще, но в артистическую влетела Роза.

– Здравствуй, князь мой алмазный… Петька! Ну, что такое? Работать надо, а он здесь сидит!

– Ты за детьми будешь смотреть или нет?! – заорал Петро. – Смотри, он мокрый, кажется!

– Пока ты не схватил – сухой был! – Роза выдернула из рук мужа ребенка, и тот мгновенно затих. – Что за человек – на минуту ему дите оставить нельзя! Мой маленький, мой красавец, спи, спи… Ты работать будешь сегодня, захребетник?!

– Иду, – резко сказал цыган, вставая. Король вышел вслед за ним. Но, подумав об одной вещи, вернулся с полдороги.

Подозрения Короля подтвердились. Роза стояла на коленях на продавленной тахте и что-то торопливо говорила в трубку телефона. Подойдя сзади, Король опустил ладонь на рычаг. Вздрогнув, Роза обернулась. Ее губы испуганно приоткрылись, затем неуверенно раздвинулись в улыбке:

– Ошалел, брильянтовый?

– Куда звонила? – Король поздно сообразил, что умнее было бы подслушать разговор и лишь потом вмешиваться. А сейчас момент уже был упущен: Роза моментально взяла себя в руки и расхохоталась:

– Матери, просила курицу из морозилки достать! Не веришь – звони, проверяй! У, глупый какой!

Король снял ладонь с телефона. Помолчав, спросил:

– Совсем ничего не боишься, детка? У тебя дети вроде…

– Спасибо, напомнил, – фыркнула Роза. И серьезно сказала: – Нет, дорогой, не боюсь. Никого не боюсь. Графчика только – его одного.

– Я тебя тоже пришить могу.

– Мог бы – пришил бы, – ухмыльнулась женщина. Король вспомнил обещание, данное Белашу – не трогать цыган, – и понял, что чертовка права.

– Смотри у меня, – на всякий случай предупредил он, выходя из комнатки. В спину ему понесся Розин смех.

В дальнем углу ресторана, за столиком под развесистой, пыльной пальмой устроились за бутылкой коньяка Лягушонок и Голубь. Увидев цыганку, Гришка встал из-за столика, широко улыбнулся:

– Мама дорогая – Розочка!

– Ай-я-яй… – пропела она. – Мальчик мой хороший опять пришел? Давно что-то не был, ангел мой серебряный, а? Забыл меня, несчастную, совсем? Я сохну, мучаюсь, а он?.. Бессо-овестный… Неужели в Одессе цыганки лучше? Так ты скажи, алмазный мой, скажи – я поеду и все волосы им повыдираю!

Глядя на довольную физиономию Гришки, Король едва удерживался от смеха. Он знал, что Голубю давно нравится Роза и что она, пользуясь этим, при каждой встрече вытягивает из парня все до копейки. До постели, однако, дело еще не дошло, и Король дал Петро клятвенное обещание, что этого не будет. Но с каждым приездом в Москву сдерживать Гришку становилось все трудней.

Сердитый Петро молча взял аккорд на гитаре. Роза щелкнула пальцами и, блестя зубами, запела «Бирюзовые колечки». Когда она закончила, за столиками зааплодировали. Быстро поклонившись гостям ресторана, Роза с хохотом кинулась на шею Голубя:

– Понравилось? Понравилось? А что подаришь девочке?

Гришка притянул цыганку к себе на колени. Вложил ей за лиф свернутые бумажки, попытался было задержаться там, но Роза, смеясь, оттолкнула его руку:

– О-о, нет, миленький! Туда только цыгану можно! И то не всякому!

– Роза! – потерял терпение Петро.

– Переячь, мэ ловэ кэрава! [37]37
  Отстань, я деньги делаю!


[Закрыть]
– огрызнулась она. Гришка поцеловал ее обнаженное плечо. Что-то тихо, весело спросил. Роза, болтая ногами, закатилась смехом на весь ресторан:

– А детей я куда дену? Тоже к тебе?! А мужа? А у меня еще дедушка есть!

Взглянув на лицо Петро, Король понял, что пора вмешаться. Он было уж нагнулся через стол к Гришке, когда вдруг резко хлопнула входная дверь. Роза стремительно обернулась.

– Мама… – вырвалось у нее. Она спрыгнула с колен Голубя, метнулась в сторону, увлекая за собой мужа, и Король понял: явились те, кому Роза звонила из гримерки.

– Ромалэ! – рявкнули от двери. – Пал пхаля! [38]38
  На пол!


[Закрыть]

Цыгане на эстраде попадали дружно, как солдаты. По ресторану застрекотали очереди. Король сразу же оказался под столом; прямо на него, шепотом матерясь, свалился Лягушонок. Быстро перекатившись на бок, Зямка приладил на перекладину стула «макаров» и открыл ответный огонь. Ресторан взрывался выстрелами. Мельком Король подумал, что цыгане сыграли глупо: куда проще было бы дождаться на улице. Графа среди стрелявших он не увидел. Через минуту очереди смолкли. Цыгане исчезли мгновенно, как привидения. Взвизгнули тормоза на улице. Тишина. Чей-то отчаянный вопль:

– Помогите-е!

Король вскочил на ноги. На полу, у ножки стола он увидел бледное лицо Голубя с открытыми глазами. Отгулял мальчик…

– Зямка, ты где? Живой?

– Каж-жется… – придушенный голос из-под стола. Зямка быстро выбрался оттуда на четвереньках. И замер.

– Гришка?.. П-падлы…

Король насильно поставил Зямку на ноги, увлек за собой. На улице толкнул его в машину, сам сел за руль. Времени размышлять об оперативности цыган и собственном идиотизме (матери она звонила, курицу достать, как же!..) не было: из соседнего переулка уже неслись звуки сирены.

Около получаса «девятка» плутала по переулкам. Когда впереди замаячили цветные огни Тверской, Король притормозил у знакомого, прячущегося в подвале бара. С беспокойством покосился на молчавшего все это время Зямку. Парень, не моргая, смотрел в сторону. Губы его чуть заметно шевелились.

– Чего ты, чижик? Ну… жизнь у нас такая. Что поделать?

– На зоне… – голос Лягушонка был тихим, незнакомым. – На зоне, когда вместе сидели… Его опетушить хотели, он же лицом был, как девка. Только с малолетки перевели, зеленый совсем… Я тогда Шамилю нос откусил. Десять суток в ШИЗО без жратвы сидел. Меня потом оттуда волоком вытаскивали. Зато Гришку не трогал больше никто. Боялись. Гады, глистогоны, суки бацильные, гниды, свол…

– Ладно… Пойдем помянем.

В глубине бара беззвучно голубел экран маленького телевизора, перед которым дремал охранник. С улицы доносился приглушенный шум машин. Король, придерживая плечом трубку и хмурясь, слушал, что думает по поводу случившегося Монах. Лягушонок, не закусывая, пил водку, что-то говорил – на одном дыхании, без интонаций, глядя в стену. Положив трубку и прислушавшись, Король различил изощреннейшую матерную ругань в адрес всех цыган на свете.

Глубокой ночью он привез бесчувственного Лягушонка в Солонцовский переулок, сдал его с рук на руки зевающей Маме Римской и уехал к Монаху.

* * *

К двум часам на пляже Глифады становилось нестерпимо жарко. Солнце палило нещадно, белый песок стал раскаленным, море пронзительно синело сквозь дрожащее марево. Марго лежала на гальке у самой воды. Она не боялась сгореть: даже под отвесными лучами ее кожа лишь больше смуглела и золотилась, становясь похожей на оливку. Сквозь заросли низких кипарисов ей был виден белый «Пежо» Петроса. Он ждал ее на шоссе. Марго вздохнула. Представила, каково сейчас сидеть в душном салоне под полуденным солнцем, и начала одеваться.

Петрос ждал уже около получаса, но не высказал ни нетерпения, ни раздражения. Выйдя из машины навстречу Марго, он улыбнулся, бережно поцеловал ее коричневое от загара запястье:

– Ты – королева. Все мужчины на тебя смотрят.

– Плевать, – лениво ответила она по-русски. Петрос понял, рассмеялся. В черных узких очках, смуглый, белозубый, он был похож на киношного мафиози.

– Куда тебя отвезти?

– В город.

Вскоре «Пежо» летел по пустынному шоссе в Афины. Петрос болтал без перерыва, пользуясь тем, что Марго вполне сносно понимала по-гречески. Какие у его королевы планы на вечер? В городе открылось новое кабаре, по слухам – что-то сногсшибательное, можно поехать посмотреть. Еще их ждут в казино, хозяин – его друг, давно просит познакомить с будущей женой. Если Марго устала от рулетки и хочет просто отдохнуть – можно посидеть в ресторане на побережье, он знает чудное место с видом на ночное море. А может, она все-таки захочет познакомиться с его семьей? Он столько рассказывал им о своей белой розе, о своей красавице… Братья с ума сходят от нетерпения, мать напоминает каждое утро – привези Маргариту. Но если она считает, что еще рано – что ж… Он не будет спешить. Он очень любит ее.

Все это Марго уже слышала сто раз и сейчас даже не старалась казаться вежливой. Отвернувшись, она смотрела в окно, на пролетающие мимо кипарисы и пальмы. Белый шар солнца продирался сквозь их ветви, словно догоняя машину. Марго глядела на него до тех пор, пока у нее не заслезились глаза.

Из Москвы больше месяца не было никаких известий. Так бывало часто, и вначале она не беспокоилась. К тому же Володьке всегда не нравилось, когда она пыталась разыскивать его. Она понимала: разве до нее ему сейчас? Дела, цыгане… Ему и в голову не придет позвонить и сообщить, что пока еще жив. Сделает дела – объявится. Уговаривая себя таким образом, Марго развлекалась как могла – ездила с Петросом по афинским кабаре и ресторанам, играла в рулетку, танцевала на дискотеках, валялась на пляже… А вчера вечером вдруг не выдержала и позвонила на мобильный Лягушонку.

Лучше было бы не звонить. Голос Зямки звучал устало, он, казалось, даже забыл о своем обычном ерничании: «Ну, что вы пылите, Маргарита Спиридоновна? Все в порядке. Мы работаем. Король живой, здоровый, просит кланяться». В последнем Марго сильно сомневалась, но виду не показала: поблагодарила и отключилась. И до утра просидела на кровати в гостиничном номере, обхватив руками колени. Не было ни сна, ни слез.

Петрос остановил машину у отеля на шумной центральной улице. Вышел, открыл дверцу для Марго:

– Я провожу тебя?

– Нет. – При мысли о том, что Петрос поднимется с ней в номер, Марго стало тошно. Стараясь скрыть резкие ноты в голосе, она пояснила: – Хочу пройтись.

– Я с тобой? – попросил он.

– Нет! – отрезала Марго.

– Жаль. – Петрос не стал настаивать, видя, что она вот-вот выйдет из себя. – До вечера? Я приеду за тобой?

– Заметано.

Петрос улыбнулся. Не сводя глаз с Марго, сел в машину и дал газ.

Марго медленно шла по тротуару, поглядывая на стеклянные витрины магазинов. Рядом бесконечным потоком ползли машины. Она не заметила, как от этого потока отделилась серая «БМВ» и остановилась за ее спиной. Не заметила, как двое мужчин выскочили на тротуар и двинулись к ней, раздвигая плечами толпу. Она очнулась лишь тогда, когда ее обхватили за талию:

– Деметра! Кали мера, ципанос!

– Сдурел? Какая я тебе Деметра? – миролюбиво выругалась Марго, уже привыкнув к решительным способам афинских аборигенов приставать на улицах. Она попыталась сбросить обнявшую ее руку, но, к ее удивлению, ничего не выходило.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации