Текст книги "Обратная сторона медали"

Елена Евгеньевна была очень требовательным тренером, но при этом любящим и внимательным человеком. На тренировках мы никогда не видели ее раздраженной, а крики или даже минимальное повышение голоса для нее были неприемлемы. Все знали: если она сказала «нет», то это будет означать только «нет».

В то время купить в России купальники, шапочки и очки было очень проблематично, да и то, что продавалось, кроме чрезмерной дороговизны еще и выглядело не очень красиво. В то время выбора совсем не было, и приходилось довольствоваться тем, что имели. Никто и не задумывался об этом отсутствии выбора, так как все жили очень скромно и без капризов, в определенном режиме, с менталитетом и взглядами того времени. Один из моих любимых купальников мне сшила бабушка – только так в то время можно было получить что-то новое и отличающееся от других. Он был очень яркий и сразу выделялся из толпы, так как в бассейне все ходили в одних и тех же цветах и моделях, тех самых, что могли купить в магазине.

Однажды мой дядя, очень часто ездивший по работе за границу, привез мне очень красивые розовые очки. Таких не было ни у кого, и для меня это был самый лучший подарок на свете. В то время мы тренировались в спорткомплексе «Олимпийский», так как наш бассейн был закрыт на реконструкцию. В ожидании тренера – вернее, не дожидаясь ее, – мы разрешали себе попрыгать с вышек, несмотря на то что Елена Евгеньевна запрещала нам это. Думаю, вы догадываетесь, какая у нее была реакция на праздник, что мы сами себе устроили? Однажды, неожиданно для нас, она пришла на тренировку раньше обычного. На одном из последних прыжков мои красивые розовые очки упали в воду и ушли на дно в тот самый момент, когда нас застукала тренер. Она так разозлилась, что велела немедленно выйти из воды и покинуть бассейн. Тогда подобные наказания были самым обидным разочарованием, ведь всем хотелось тренироваться. Приговор не подлежал обсуждению, и зайти вновь в воду за очками мне не разрешили. Я подождала в душе, пока тренер не ушла, но когда вернулась, то моих красивых очков уже не было. Слишком уж они были диковинными в то время, и, видимо, кто-то из детей не удержался. Для меня это, конечно, было шоком. Как же можно взять чужое? А как объяснить родителям, откуда у тебя такие новые очки… Но мне это стало уроком, и пришлось опять возвращаться к обычным сереньким, скучным и абсолютно невзрачным очкам.

Такая была наша Елена Евгеньевна – женщина с характером, очень гордая и принципиальная. Она, как и многие тренеры и учителя, уделяла большое внимание воспитательному процессу, у нее было очень много ограничений и правил, к которым все должны были прислушиваться и беспрекословно их выполнять. У нее не было семьи, жила она с мамой, но, несмотря на всю ее видимую жесткость, она нас очень любила и всегда заботилась о нас. Когда кто-то из команды заболевал, приезжала домой и привозила натуральные лекарства и мед, а также обучала упражнениям из китайской гимнастики от гриппа и простуды. Это были очень ценные опыт и знания, которыми она с удовольствием делилась, а мы все выполняли точь-в-точь как было сказано, желая побыстрее поправиться и вернуться к тренировкам. После выздоровления спортсменки Елена Евгеньевна проводила с ней дополнительные индивидуальные тренировки, чтобы наверстать упущенное и подготовиться к соревнованиям.

Елена Евгеньевна привила нам любовь к синхронному плаванию и уважение к тренеру и его слову. Даже будучи еще очень маленькими, мы четко понимали, что и как должны делать. На тренировке царила полная тишина и все задания выполнялись без каких-либо возражений или дискуссий.

Однажды, в завершение тренировочного сезона, перед отъездом на летние каникулы, нас пригласили выступить в цирке. Это был очень интересный опыт. Мы оказались за кулисами вместе с различными животными и актерами. До сих пор помню запах, наполнявший закулисье, и царившую там темноту и атмосферу. Выступать нам предстояло в бассейне цирка, что больше напоминал пруд с темной и абсолютно непрозрачной водой. В этом же бассейне выступали животные, и, естественно, в воду не добавлялось ни хлорки, ни других химических препаратов, чтобы не испортить ее красивый цвет.

День репетиции мы провели целиком в цирке, практически без еды и отдыха, а чтобы подготовить наше выступление, пришлось потратить немало времени и сил. Тогда-то мы и заметили, что наш тренер была бледная и слабая, с явными признаками проблем со здоровьем. Она, всегда спокойная, улыбчивая и полная сил, в этот раз была очень печальной и выглядела уставшей. Наши родители забили тревогу, пытались накормить ее, но она отвечала своей обычной улыбкой и отказом. Елена Евгеньевна сама по себе была человеком очень замкнутым, и никто не знал про ее проблемы и переживания. Но тогда все начали догадываться, что происходило что-то нехорошее.

Вскоре Елены Евгеньевны не стало. Это произошло летом, когда мы все были в отпуске, на летнем отдыхе, куда мы отправились как раз сразу после нашего выступления в цирковом представлении. Она умерла от болезни, которая очень быстро и неожиданно ее забрала. Для нас это был и огромный шок и потеря.

И вот мы остались без нашего друга, наставника и тренера. Ушла не только Елена Евгеньевна – вместе с ней закончилась и целая эра в синхронном плавании. Она была очень опытным и внимательным наставником, тренером ушедшего синхронного плавания, тренером балета на воде, тренером уходящей эпохи. Дальше спорт сильно изменился, стал более, так сказать, спортивным, постепенно переходя из искусства и шоу к профессиональному виду спорта со своей непростой спецификой. Елена Евгеньевна любила учиться, постоянно повышала свой профессиональный уровень как тренера, так и судьи, но ей не довелось попробовать себя на новом витке синхронного плавания, не удалось познакомиться с ним.

Директор школы, Валентина Алексеевна, должна была найти нам нового наставника, что было очень непросто, ведь все действующие тренеры на тот момент были уже загружены, так как все больше и больше людей стало интересоваться этим видом спорта для своих детей. Синхронное плавание развивалось, влюбляя в себя детей и их родителей, появлялось более подробное и понятное представление о синхронном плавании, в результате чего количество детей, посещавших секции, увеличивалось, а новое поколение тренеров еще не появилось. Целую большую группу пристроить было непросто.

В то время дочь Валентины Алексеевны, которая была замечательной и очень талантливой спортсменкой, как раз завершила свою спортивную карьеру. Валентина Алексеевна уговорила Татьяну Данченко и ее напарницу Екатерину Пискареву взять нашу группу «под свое крыло». С этого начался совсем другой путь, которому четко подходило определение: «Через тернии к звездам».

Глава 2. Новый тренер

Непросто начинать сначала. Непросто понимать, что ушедшее уже не вернуть. Но у нас были большие цели. Вот мы, группа из десяти-одиннадцати человек, судьбоносно переданы в другие руки. Наши новые тренеры – молодые и ретивые, полные сил, энергии и, наверное, планов. Сами «только что вышли из воды». Знают много и не понаслышке, на себе прочувствовали технику и специфику этого вида спорта. Уж точно им есть чем с нами поделиться и чему научить. Наступил сентябрь – и полетело, и понеслось.

До сих пор не забуду ту первую тренировку после летнего отдыха. Неделю потом не могли ни сесть, ни встать, ни подняться по лестницам. Казалось, нас готовили как минимум в армию и как максимум – в космос. Это сейчас понимаешь, что такая и только такая подготовка необходима, если хочешь добиться результатов в нашем виде спорта. Сейчас многое поменялось, точнее, изменились идея и структура подготовки, или, возможно, само ее понимание и восприятие. На сегодняшний день такой подход к работе является нормальным и единственно верным, поэтому его и начинают прививать с самого раннего детства. Но тогда, в 1994 году, это было что-то абсолютно новое. Другими словами – «детская армия». Мы разве что не прыгали с парашютами, но все остальное делали. Подготовка в зале заключалась не только в силовой работе, но и в скоростно-силовой. Каждое упражнение должно было выполняться не только технически правильно, но при этом под заданный ритм, за указанный отрезок времени на секундомере и идеально синхронно. Один выбившийся из ритма, опоздавший или «схалтуривший» в чистоте исполнения – и все дружно начинали сначала, даже если оставалась секунда времени до конца. Никаких погрешностей или поблажек. Даже сегодня мало кто в других странах работает так, как работали мы тогда.

Не хочешь или не можешь – свободен, никто никого не держал. Таков был закон, и все ему следовали. Целью всегда было качество, но тренировки поначалу носили количественный характер, так как приходилось много повторять, до тех пор пока все не поняли, что лучше потерпеть и постараться один раз, чем потом долго и мучительно переделывать.

Еще одним важным моментом «нового режима» было воспитание пунктуальности и точности. Абсолютно запрещалось опаздывать, исключением были только ситуации по уважительной причине и если заранее предупредить об этом. За опоздание, даже минутное, – штраф, и не только для опоздавшего, но для всей группы. Мол, не хотите быть наказаны, договаривайтесь и разбирайтесь между собой сами. Опять-таки, сегодня я понимаю, насколько это важно и как воспитывает командный дух, но на тот момент нам это казалось очень несправедливым.

Была у нас одна девочка, которая постоянно опаздывала, – такое ощущение, что это у нее было в крови. Вся команда вновь и вновь получала наказания из-за ее опозданий. Помню, мы все дружно с замиранием сердца и тревогой ждали ее у окна перед входом в зал. Часы судорожно напоминали нам об оставшихся считаных секундах, и когда мы не видели ее, то просто надеялись, что она вовсе не придет. Если же замечали, как она в последний момент выходит из автобуса и ждет зеленого света светофора, чтобы перейти дорогу, начинали кричать и махать руками, призывая ускориться. Таким образом в нас тренировали командный дух и ответственность. Могу сказать, что такие тренировки имели конкретные результаты и приносили свои плоды.

Мы должны были нести ответственность не только за свои действия и поступки, но и по отношению к другим людям. Нас учили уважать и ценить свое и чужое время. Уважать тренеров и коллег. И никогда не забывать:

Пункт 1: тренер всегда прав.

Пункт 2: если вам кажется, что тренер не прав или ошибается, смотрите пункт 1.

Со временем мы стали привыкать к новому графику и резко повысившемуся ритму работы и нагрузок. Даже если приспособиться к нему, как нам тогда казалось, было невозможно, мы могли только смириться и, стиснув зубы, продолжать работать, ставя перед собой поначалу маленькие цели, пытаясь достичь их.

Одними из моих любимых уроков были занятия хореографией. Возможно, для меня это было своего рода ностальгией, ведь именно с них начался мой путь в синхронном плавании и именно благодаря этим занятиям я оказалась в этом спорте.

Нам посчастливилось работать с удивительным педагогом, балериной, прекрасным человеком и просто потрясающей женщиной – Ольгой Ивановной Смирновой. Ее грации и женственности можно было только завидовать и учиться. Занятия проходили по самым высоким стандартам русской балетной школы. Не было поблажек ни в чем. На момент ее уроков мы превращались в воспитанниц балетной академии. Обязательной являлась наша черная форма – купальник с лосинами и белые классические балетки, которые тогда можно было приобрести только в одном магазине в Москве при Большом театре. Ольга Ивановна относилась к своей задаче с максимальной серьезностью и самоотдачей. Ее целью было сделать из нас, гадких утят, балерин, актрис и настоящих королев. Научить грации и стойкости. Развить в нас чувство ритма и музыки. Научить держать осанку и тянуть лебединую шею, несмотря ни на что.

Хореография очень важна в синхронном плавании, более того, это не просто важная его составляющая, а незаменимая часть, без которой невозможно обойтись. Хореография – это одно из тех занятий, которое положительно влияет не только на правильное физическое развитие, но и помогает раскрыть себя, повысить уверенность в себе, улучшить гибкость и пластичность. При идеальном раскладе хореография должна присутствовать в тренировочном процессе с самого начала занятий синхронным плаванием. Не зря долгое время синхронное плавание называли балетом в воде. И именно классическому танцу должно уделяться особое внимание в первую очередь.

Наши балетные классы включали в себя полный набор работы балерины классического танца. Разминка, станок, середина. По всем традициям уроки проходили в зеркальном зале с деревянным станком, где использовались только общепринятые французские названия и термины, под классическую музыку, которую нам играла сама Ольга Ивановна на рояле в нашем спортивном зале. Вообще, в те времена ни один зал не обходился без рояля, он был частью культуры того времени, частью волшебной истории искусства.

Каждый урок включал в себя известное всем «Адажио», различные пируэты и прыжки, которые мне особо хорошо давались. Прыжки в шпагаты, с переворотами и перескоками, прыжки с замираниями в воздухе, да так, что хотелось там висеть и как можно дольше не приземляться.

Еще одним нашим бонусом, который подарила Ольга Ивановна и который мало кому довелось попробовать в синхронном плавании, был танец на пуантах. С помощью пуантов, вдобавок к развитию координации и баланса, мы разрабатывали стопы и подъемы. Новые пуанты разбивались в дверном проеме, чтобы смягчить их твердую, почти деревянную поверхность, и в дальнейшем носок плотно заштопывался, что продлевало жизнь самим пуантам. (Это был один из секретов балетной школы, которыми с нами поделилась педагог.)

Помимо классического танца и линий в нашем ежедневном занятии была часть современного танца. Для нас это было интересным преображением и внутренней самореализацией. Нам давали возможность посмотреть на себя и свои возможности с другой стороны, преобразиться и познать ритм музыки и своего тела в нем. Преображение было абсолютно полным. После строгих гладких причесок с пучками волосы распускались, пуанты снимались, и на смену им приходило ощущение свободы движения и полное отсутствие скованности. Раскрепощение и чувство музыки были основными задачами такой тренировки.

Раз в месяц Ольга Ивановна устраивала открытые уроки для наших тренеров и родителей, на которых мы показывали все, чему смогли научиться за прошедшее время. Такие уроки помогали нам привыкнуть к роли артисток, убрать зажатость и научиться в нужный момент концентрироваться, настраиваться и использовать все свои артистические способности, технику движения и шарм.

Мы очень любили нашу Ольгу Ивановну. Она дала нам колоссальную базу и основу, научила нас очень многому. Она привила нам любовь к танцу и научила чувствовать и понимать свое тело, научила слушать и слышать музыку, передавать ее в каждом движении, превращая это в танец.

К сожалению, в 1995 году Ольги Ивановны не стало. Она долго и мужественно боролась с болезнью, оставаясь при этом женственной, элегантной и грациозной. Но рак все же победил ее. Еще одна невосполнимая утрата, еще одно несчастье. Такое короткое, но незабываемое знакомство в моей жизни. Она навсегда останется в нашей памяти. Я до самого конца буду благодарна ей за возможность работать вместе и научиться у нее столь многому. Пускай этот путь был и недолог. Даже сегодня я все еще ощущаю, как сильно мне помогла та база, которую в нас заложила Ольга Ивановна, восхитительный Педагог с большой буквы.

Конечно же, и дальше, на протяжении всей спортивной карьеры, мы продолжали постоянно заниматься хореографией. Однако основа была заложена тогда, под аккомпанемент старого рояля, в далекие 90-е, когда мы только узнавали, что же это такое – настоящее синхронное плавание.

«Нам бы подрасти».

«Воздуха совсем не осталось, в глазах начинает темнеть, а это только половина первой связки. Я больше не могу, не могу, не могу. Нет, давай, Настя, еще чуть-чуть, еще немного, ты же не одна, вон Лиза тоже рядом с тобой пыхтит, да и если остановишься, то все равно придется переделывать, так что давай, держись, ты сможешь».

По мере того как мы росли, достигали наших маленьких целей, преодолевали первые трудности и проблемы, в группе начала появляться первая серьезная конкуренция. Если до этого главной задачей было превзойти себя, набраться сил и выносливости, сделать шаг вперед в собственном совершенствовании и научиться чему-то новому, то теперь мы выросли до соревновательного возраста, и не где-то там, а на чемпионате Москвы. И целью было далеко не участие, в нашей группе мы были разбиты на дуэты и соло, конкурировавшие между собой. Целью было преодолеть своих же коллег, подруг, с которыми прошли этот непростой путь бок о бок.

На тот момент все мы были примерно на одном техническом уровне, но в одиннадцать-двенадцать лет развитие у всех очень разное, несмотря на одинаковый возраст. В воде всегда красиво смотрятся высокие девочки, рост добавляет им взрослости, а кроме того – придает образам мощность и силу.

Для большей синхронности и единства дуэты разбивали по уровню физического развития, сильно опираясь на рост, схожесть фигуры и длину ног. Мы с моей напарницей Лизой были «засушенными» гадкими утятами. Маленькими и безнадежно худыми. Помню, что тренеры давали задание нашим родителям откармливать нас тортами и всеми возможными способами. А когда мы выезжали в летние лагеря и на совместные тренировочные сборы, то заставляли нас есть за двоих, бывало и за троих, внимательно контролируя, чтобы вся еда попадала к нам в рот, а не мимо него. Ох, знать бы, что потом и при большом желании поесть придется от этого отказаться, наверное, ели бы. Несмотря на все старания, как говорится, «не в коня корм», и все наши попытки не приносили своих плодов.

Я помню, как сильно старалась на тех соревнованиях, но торчащие со всех сторон кости придавали только жалкость нашему виду. Возможно, моя улыбка была единственным, что заставляло судей улыбаться, но на фоне общей худобы даже она смотрелась слишком огромной и, скорее всего, негармоничной. До сих пор при просматривании своих детских фотографий мне становится смешно от того, насколько я была худой и несуразной.

Пускай на тот момент для нас всех это был абсолютно нестандартный подход к тренировочному процессу, но наконец-то наши тяжелые тренировки дали свои первые плоды. Наша группа получила практически самые высокие места на соревнованиях, но внутри нее мне так и не удалось выделиться, несмотря на все старания и самоотдачу. Одно из немногих пожеланий моего тренера Екатерины Владимировны Пискаревой заключалось в необходимости подрасти и обрасти «мясом». Нужно было возмужать, чтобы нас стали замечать. Мне было очень обидно. Я, естественно, понимала свою проблему, но безысходность заключалась в невозможности повлиять на ее решение и в беспомощности что-либо изменить. Я была бессильна перед ней. Одно дело, когда тебе говорят, что ты сделала плохо или не выложилась по полной; сделала ошибки или хотя бы могла выполнить лучше, не была на высоте своих возможностей. Другое же дело – осознавать, что все беды только из-за твоего роста, который ты не можешь изменить по собственной прихоти. Это было для меня очень обидным и несправедливым. В силу характера я расстраивалась сильно, но недолго, потому что пообещала себе вырасти и доказать всем, что могу все преодолеть. Как смогла когда-то давным-давно в свои шесть лет.

Шел 1995 год. Россия только начинала набирать силу. Открылись границы. Я была ребенком из обычной семьи с очень небольшим доходом, росла без отца, меня воспитывали бабушка с дедушкой. Мой отец сначала, видимо, не был готов к отцовству, а потом, когда понял ценность и значимость семьи, сильно заболел и умер. Мама по состоянию здоровья еще в 1992 году вынуждена была переехать за город, а я приняла решение остаться в Москве ради достижения своих целей и мечты. Мама позволила мне остаться с бабушкой и дедушкой, и именно это решение стало судьбоносным для всей моей дальнейшей жизни и пути, за это я очень ей благодарна. Из-за всего этого даже идея выбраться за пределы страны была для меня какой-то нереальной и абсолютно чуждой.

Дедушка и бабушка давали мне все – и даже сверх того, – что могли позволить. Поэтому я ни в чем не нуждалась и не чувствовала себя ущемленной. Тогда в России только появлялись первые бутики и рынки, забитые товарами иностранных производителей: кроссовки «Reebok», «Nike», «Adidas», варе́ные джинсы самых разных цветов. Позволить себе оригинальные вещи в то время мы не могли, но и рыночный вариант меня очень даже устраивал. В моих глазах они совсем не отличались от того, что можно было купить в магазине на Тверской, кроме одной буквы в названии марки, на которую, при желании, можно было не обращать внимания. Я была просто довольна покупкой красивой, прежде нигде не виданной одежды.

Также вместе с вещами в магазины начали завозить первые иностранные батончики: «Марс», «Сникерс», потом «Твикс». С появлением каждого нового вкуса мы с бабушкой, возвращаясь с тренировки, покупали один на двоих и пробовали. Для нас это был целый ритуал. В дальнейшем она пыталась приготовить их самостоятельно, так как покупать батончики каждый раз нам было не по карману. Но домашние были самыми вкусными и запоминающимися – их делали с любовью.

Еще в то время в центре города открыли первый «Макдоналдс». До того как нам удалось там побывать, я не раз слышала от своих подруг, как они раз за разом посещали этот ресторан – а в то время он относился именно к разряду ресторанов, – и рассказывали о новых попробованных блюдах и вкусах. И вот однажды повезло и мне, мы с бабушкой наконец смогли отправиться на нашу традиционную дегустацию в это удивительное для всех место. Помню, мы простояли в очереди два часа, чтобы попробовать новые блюда. О них мне уже давно рассказывали подруги в бассейне, успевшие сходить туда, и не раз. Не знаю, что произвело на меня большее впечатление – сами вкусы или грандиозность этого заведения, каким оно мне тогда показалось, но, если честно, сегодня я с бо́льшим удовольствием вспоминаю вкус обычного пломбира, который подавался с шоколадной стружкой в стеклянных пиалах в советской «мороженке», или вкус настоящих колобков все в тех же небольших советских кафе, который сейчас просто невозможно даже вообразить или передать. Мои бабушка с дедушкой всегда пытались мне угодить во всем в силу своих возможностей.

Таким я помню рассвет России. Пробуждение России глазами маленькой девочки из самой обычной семьи. Меня часто спрашивали: а какой ты помнишь свою страну того периода дефицита и полной безысходности? Сейчас трудно представить, что испытывали люди, приходя в магазин и оказываясь у пустых прилавков. Самое изысканное, что иногда можно было найти, – это шоколадное масло, абсолютно жирное и отвратительное, не имеющее ничего общего с современными шоколадными пастами и кремами. Или копченый сыр, который почему-то всегда напоминал мне колбасу, и когда я ела бутерброд с этим сыром, то представляла себе бутерброд с докторской колбасой. Все сыры, что тогда продавали в магазинах, имели свою маркировку в виде пластиковых синих цифр, вставленных в корочку, и, приходя в магазин, я очень любила выпрашивать эти цифры для своей коллекции. Но это было не единственным запомнившимся мне моментом того периода. Помню, как настало время, когда из магазинов полностью пропали продукты. Их можно было приобрести только по талонам, которые выдавали четко по счету на каждого члена семьи, но и еды в магазинах просто не было. Когда что-то доставлялось в магазин, об этом тут же становилось известно, и люди выстраивались в огромные очереди. Семьи часами по очереди стояли в них, сменяя друг друга для того, чтобы отойти поесть и передохнуть. Иногда в таких очередях можно было простоять до глубокой ночи, пока не удавалось получить что-то из магазина в строго ограниченном, поштучном количестве. Многие менялись талонами: так, если кто-то не курил, то отдавал сигаретные талончики курильщикам, а в обмен брал какие-то другие. Однажды, приехав перед Новым годом на елочную ярмарку и поняв, что все елки разобрали, мой дедушка отдал свои талоны на сигареты мужчине, забравшему последнюю елку, чтобы не разочаровать меня и получить столь желанную виновницу торжества для праздничной атмосферы нашего дома.

В ту пору те, у кого были на то финансовые возможности, начали выезжать за границу в отпуска. Для меня заграница была чем-то очень далеким и непостижимым. С самого рождения мне посчастливилось проводить целых три месяца на юге, в Сочи, так как мать и сестра моей бабушки жили там. Поначалу у них был прекрасный дом практически на берегу моря – именно в том месте, где сейчас стоит Зимний театр. Позднее дом снесли, а моим родным выдали квартиры в спальном районе, откуда приходилось долго ехать на автобусе, чтобы добраться до моря. Но все же мне повезло жить по три месяца на море, и я была счастлива такой возможности. Ведь многим приходилось проводить лето на даче или, еще хуже, безвылазно в городе.

После возвращения с каникул на тренировке нам рассказали, что, возможно, нам предстоит поездка за границу на соревнования. Естественно, для этого нужно было пройти отбор и попасть в команду. Для меня это было чем-то нереальным и волшебным, и у меня появилась очередная цель и новая мечта. Ожидались соревнования по возрасту тринадцать-пятнадцать лет. Сейчас этот старт все знают как «Comen Cup» или Средиземноморские игры. Конечно же, Россия не входила в страны Средиземноморья, но эти соревнования сделали открытыми для всех желающих со всего мира. В завершение проходило два награждения: по всем участникам и по странам Средиземноморья.

Соревнования проводились в Риме. До сих пор помню еловый запах на входе в отель, где мы остановились. Вкус воды из-под крана, для нас казавшийся дикостью, и «иголки ели» – той самой, со двора, – которые мы нашли в тарелке с куском мяса. Тогда никто из нас даже и не подозревал о существовании розмарина. Ну и, конечно же, странная булка с полным отсутствием мякиша внутри. Вот такими были впечатления ребенка, выросшего в Советском Союзе и заставшего перестройку. Все было очень новое, невиданное, незнакомое.

Тогда мы впервые увидели наших иностранных соперниц, они были очень доброжелательными и позитивными. Мне никогда раньше не доводилось встречать людей других менталитетов и культур. Их поведение сильно отличалось от привычного мне поведения русского человека. Тогда я начала различать особенности каждой нации и их привычки. На меня произвело большое впечатление то, как вели себя представительницы других государств. Но я не сразу поняла, что это лишь отличия менталитета, культуры и воспитания.

Нам казалось, что выиграть у них просто невозможно. Все до единой выглядели сильнее. Помню, как мы нервничали и переживали. Полная неизвестность. Мы не могли сравнить себя с участницами из других стран, потому что никогда не видели своих выступлений со стороны. Наша команда была очень сосредоточенна, из-за чего, наверное, весь мир видел нас очень замкнутыми и недружелюбными. Это сильно контрастировало с поведением других групп, которые были веселыми и бодрыми, легкими на похвалу и поддержку своих соперников. Это придавало им еще больше уверенности в том, что они лучше. Спортсменки и сами знали это, поэтому и вели себя так уверенно и раскрепощенно. Мы же были тихими, замкнутыми в себе и в своих мыслях о предстоящей работе и столь необходимой нам победе, мечты о которой становились все туманнее и туманнее.

В день соревнований шел очень сильный дождь, один из тех, которые еще называют тропическими, от него не спрятаться, не скрыться. Старт должен был проходить в открытом бассейне. Естественно, под таким ливнем соревнования начать не могли, и открытие переносили на все более позднее время. В какой-то момент вообще сказали, что планируют перенести их на другой день. Нам очень этого не хотелось, мы были уже собраны, причесаны и настроены, отмена соревнований стала бы большим разочарованием для нас. Плюс нам еще совсем не хватало опыта ни в соревнованиях, ни в подобных ситуациях, поэтому нас одолевали страх и безысходность. По счастливой случайности (или потому, что организаторы все-таки поняли, что детям будет тяжело провести в бассейне второй день подряд), соревнования все-таки решили перенести в закрытый бассейн. Все, кто когда-либо бывал в Риме в «Форо Италико», знали, как выглядел этот закрытый бассейн и насколько неописуема разница между ними: один – просторный, солнечный, светлый, другой – темный, гнетуще-мрачный. Однако на тот момент мы были очень рады этому решению, несмотря на невыносимо холодную воду, которую не подогревали (так как бассейн был закрыт и соревнования в нем не планировались), и темноту – как над водой, так и под ней.

Для нас самих стало большим сюрпризом, что мы выиграли турнир с колоссальным отрывом. На протяжении всей подготовки мы очень надеялись, что нам это удастся, но не ожидали, что в итоге станем непревзойденными лидерами.

Наверное, именно это стало переломным моментом в моем сознании. Это вселило уверенность в себя, в свои силы и дало мотивацию для движения вперед. С этой победой я стала более самодостаточной и в первую очередь психологически более сильной и уверенной в себе. Перестала бояться делать шаг вперед – напротив, я осознала, что нужно идти уверенно и без оглядки к своим целям и мечтам. И главное, правильно ставить перед собой эти цели и верить в себя и в то, что все непременно получится.

Так и закончился тот рабочий сезон 1996 года. Он стал знаменательным. С него и начался новый осознанный путь, полный целей, намерений, желаний и планов на будущее. Путь абсолютно уверенного в себе и своих мечтах человека.

На следующий год мы вновь представляли нашу страну на этом турнире. В этот раз он проходил в Барселоне. Наша команда была на год старше, стала сильнее, увереннее и мудрее. В этот раз, помимо группового выступления, мы делали соло и дуэты. Ни в одном из этих видов мне не удалось пробиться в финал. По правилам соревнований в него мог попасть только один участник или дуэт от страны. Я и моя напарница проиграли нашим коллегам по команде. Не хватило совсем немного самоотдачи, эмоций и шарма. Не хватило энергии, с помощью которой можно было зарядить зал и судей. Когда спортсмен выходит на помост, он должен передать свой внутренний заряд, свою энергию, свою силу. Пока еще мы не смогли убедить их в нашем превосходстве. Даже если технически, возможно, мы были уже сильнее, но значительно уступали в артистическом плане, в подаче, в языке, с помощью которого ведется рассказ.