Текст книги "Красавица"

– Мы не выписываем себе на Первое всех и каждого, – продолжал господин Маккус.

Стоять с запрокинутой головой было ужасно неудобно, и Мора переступила с ноги на ногу. С такого ракурса она видела только часть лица господина Мак-куса; его губы, перевернутые, с подбородком вместо носа, двигались нелепо и уродливо.

– Ты и представить себе не можешь, сколько у меня на столе лежит прошений только за этот месяц. Как думаешь, сколько я подпишу? А? – Он снова потянул ее за волосы, и Мора зажмурилась. – Я дам тебе подсказку. Ни одного. А теперь догадайся, сколько сейчас на Первом кольце тех, кто родился за его пределами? Одиннадцать человек на шестьсот девяносто четыре тысячи. И одна из них – в этой комнате, но под очень большим вопросом. Думаешь, можно разукрасить себе личико и решить все свои проблемы? Думаешь, с Осью можно шутить?..

– Маккус! Довольно.

Поднялась наконец и женщина в меховой накидке. Ловко обогнув стол, она подошла поближе. Мору обдал аромат ее духов – легкий, свежий, как пыльца из бутона.

– Отпусти ее, Маккус. Девочке больно.

Господин Маккус нехотя разжал пальцы, и Мора отшатнулась.

– Я думаю, эта юная особа прекрасно понимает последствия, – заметила женщина, оглядывая Мору с головы до ног. – Более того, я уверена: даже если в ее документах и найдутся несоответствия, она к этому, вероятнее всего, не имеет никакого отношения. Ведь она же еще ребенок, ну в самом деле, господа!

Мора поежилась. Ребенок, как же…

– Я думаю, что дальнейшие расспросы ни к чему. Вы попросту запугали девочку.

Женщина качнула головой.

– Мне кажется, госпожа Тааре, это ей только на пользу, – возразил священник.

– На мой взгляд, не стоит допускать ее к занятиям, пока не придет отчет по ее файлу, – подхватил господин Маккус.

Говоря, он выставил подбородок вперед, и Мора только сейчас заметила, какой он неестественно квадратный. Смотреть на лицо с такой переделкой было неприятно: оно подавляло.

– Если честно, я бы предложил поместить ее в изоляцию, – продолжил Маккус, и Мора вздрогнула.

Одно дело – не допустить ее до занятий и вернуть до поры до времени на Второе. Но зачем ее изолировать?

– Нет, Маккус, я против радикальных мер, – заговорил храмовник. – Запирать ее мы не будем.

– Но может, хотя бы… – заикнулся Маккус.

– Пока не стоит. Еще рано. – И священник сверкнул глазами.

Мора насторожилась. Рано для чего?

– А вы что думаете, господин Ван Ортем? Оставить пока бедную девочку в покое?

Госпожа Тааре развернулась к старику в татуировках. Тот по-прежнему чертил пальцем узоры на столешнице и даже не поднял лица.

– Господин Ван Ортем, будем считать, «за». Я тоже. И вы, Ваше Святейшество?

Храмовник глянул на нее с неприязнью:

– Я бы попросил вас за меня не решать, госпожа Тааре. Это ни к чему.

– Что вы, Ваше Святейшество…

Госпожа Тааре развела руками и неглубоко поклонилась, словно извиняясь, но Мора видела: глаза ее смеются.

– Прошу меня простить, – заговорила в стороне дама в желтом. – Я все-таки хотела бы поднять вопрос о целесообразности зачисления этой девушки в мое учебное заведение.

Значит, она директор.

– Я понимаю, что плата уже внесена и все документы подписаны, но я до сих пор не вижу смысла…

– Госпожа Ли, – храмовник поднял ладонь, – я глубоко уважаю вас и тот труд, который вы проделываете каждый день в этом учреждении. Но я также очень прошу вас уважать наши решения. Об обучении вопрос не стоит.

– Но Ваше Святейшество…

– Довольно. Мы и без того потратили здесь слишком много времени. В конце концов, госпожа Ли, договор можно в любой момент разорвать. Помните об этом, два-семнадцать-шесть-один. – На последних словах Его Святейшество повернулся к Море.

Разорвать? То есть ее могут исключить и перевести обратно на Второе кольцо? Или исключить, но никуда не отпустить?

– Мы внимательно следим и за вами, два-семнадцать-шесть-один, и за вашей семьей. Можете считать, что вы на испытательном сроке.

Мора только сейчас поняла, что все это время почти не дышала. При чем тут ее семья?..

Глава 3. Госпожа Тааре

– Это все мне? – выдохнула Мора.

Напольное покрытие было таким мягким, что она засомневалась, можно ли по нему вообще ходить. А мебель, столько мебели! Туалетный столик, уставленный всевозможными баночками, тюбиками и коробочками, крошечный удобный пуф, шелковый диван с полудюжиной подушек и кресла, стенной шкаф с зеркалом во весь рост, огромная кровать, укрытая занавесями… Окна от пола до потолка, везде свет, и в одну эту спальню можно втиснуть не меньше трех семейных отсеков со Второго кольца…

Мора смотрела на госпожу Тааре и не верила, а та только улыбнулась:

– Довольна? Ну и хорошо. Устраивайся.

Возраст госпожи Тааре угадать было сложно. Пожилой она не казалась, но и совсем молодой тоже: слишком уверенно и изящно она держалась. Ни одной видимой переделки Мора не рассмотрела, но внешность госпожи Тааре была по-странному, неуловимо особенной. Врожденная красота такого впечатления произвести не могла: стандартные лица были приятны и невольно вызывали доверие, а от одного взгляда на госпожу Тааре захватывало дух.

Правда, Море сейчас казалось, что все это из-за благодарности: за нее заступилась только госпожа Тааре. Еще в зале, где проходил этот короткий и очень странный смотр, больше похожий на запугивание, она подхватила Мору под локоть и шепнула:

– Не бери в голову. Пойдем.

А потом повысила голос, обернувшись к желтой даме:

– Госпожа Ли, какую комнату определили новой студентке?..

Всю дорогу Мора неуверенно поглядывала по сторонам, но госпожа Тааре с мягкой настойчивостью увлекала ее за собой: мимо любопытных учеников, которых Мора так и не успела рассмотреть, по боковым дорожкам, быстрее, еще быстрее. Деревья мелькали, как будто Мора с госпожой Тааре летели на челноке. На ходу она объясняла:

– Это передний сад. Сейчас мы пройдем под эту арку и окажемся в центральном. Сюда выходят учебные корпуса. Всего их три. А вот здесь – спальный корпус… Признаться, я окончила этот университет довольно давно. Но помню его прекрасно. Такая уж штука это – время: столько оборотов прошло, а кажется, будто все случилось вчера… Ну, не робей. Идем же.

Из приземистого, перевитого зеленью здания вырастали причудливые стеклянные башенки: округлые, чуть заостренные кверху, будто перевернутые капли, забранные в оправу из светлого камня. Учебные корпуса тоже оплетали лианы, но у каждого было всего по одной, очень крупной каплевидной башне, сквозь матовые стекла которой ничего не удавалось разглядеть. Центральный сад тонул в цветах – яркий, как птичье оперение. Зикке бы тут понравилось.

В спальном корпусе они миновали несколько коридоров с дверьми под номерами, а потом поднялись по винтовой лестнице и оказались в одной из башенок.

– Так что же, это моя комната?

Мора не понимала, почему ей отвели целую башню, а не комнату внизу – наверняка они были попроще.

– Да.

Госпожа Тааре обошла комнату, проведя ладонью по спинке дивана, а потом оглянулась. Забрала у Моры форменное платье, встряхнула его, положила на кресло, разгладив складки, а потом приблизилась к Море.

– Я знаю, прием вышел не из приятных… Прости нас. Но твой случай, увы, не из рядовых. Времени на обстоятельную проверку не было, и потому нам хотелось взглянуть на тебя лично.

Госпожа Тааре смотрела пристально, но Мора снова почувствовала ее духи и невольно расслабилась. На Втором кольце ароматами почти не пользовались – такие вещи были не в ходу. Мама хранила у себя один-единственный флакончик, на который отец когда-то довольно сильно потратился, и пользовалась им редко, но Мора хорошо запомнила этот запах: цветочный, тонкий, как газовая вуаль, едва различимый. Духи госпожи Тааре очень сильно походили на них, а для Моры они пахли безопасностью.

– Прости. – Госпожа Тааре отступила и принялась оправлять подушки на диване. – Ужасно бестактно с моей стороны вот так на тебя пялиться. Тебе и так хватает волнений…

Вообще-то госпожа Тааре «пялилась» удивительно тактично. Мама всегда отводила глаза, у папы начинался нервный тик, Зикку передергивало.

– Еще бы! – продолжала тем временем госпожа Тааре. – Такой переезд… Маккус, конечно, хам, но сказал он чистую правду: большинство прошений отправляется в мусорное ведро. Но…

Она подхватила с кресла форменное платье Моры и встряхнула его.

– Надо будет попросить его отпарить, – заметила она. – Ну да не беда. Успеется. Я вот в чем хотела тебе признаться…

Она посерьезнела. Мора неуклюже стояла посреди комнаты, и туфли ее утопали в мягком ворсе ковра. Казалось, стоит сойти с места, и вся эта роскошная обстановка пропадет.

– Понимаешь, до тебя уже переводили нескольких парней и девушек. В разное время, разумеется, – объяснила госпожа Тааре, устало потирая виски. – И большинство… фальсифицировали свои увечья. Хотели обманом получить место на Первом кольце. А потом, когда их обман вскрывался, они предлагали токки. И не просто токки – огромные деньги, каких не было у всех их родных. Одна предложила своего братишку… Представляешь? Сказала, что его можно разобрать на органы – мол, он такой здоровый, такой отличный, как она его назвала, «объект»!

Мора поежилась, тут же представив на месте этого мальчонки Зикку. Только вот как бы она ее ни недолюбливала и что бы ей ни предложили взамен, забрать ее в медцентр она бы не позволила ни за что на свете. Но неужели и на Первом практикуют эти жуткие «разборки»? Мобус говорил, что такими вещами промышляют на Третьем – продают друг друга от нищеты или по глупости попадают в сети мошенников.

– Конечно, медицина на Первом устроена совсем по-другому. А если бы и не была… Места на Первом кольце не продаются. Ну а ты… ты даже платье не надела, – снова улыбнулась госпожа Тааре. – Как будто ты сюда и не собиралась. Как будто вообще сюда не хотела. Я правильно тебя поняла?

Мора отвела взгляд, а госпожа Тааре, будто не ожидая ответа, улыбнулась:

– А я ведь тебе не представилась! Ну что ж… Запоздало или нет – разве важно? Меня зовут Кайя. Обычно меня зовут госпожой Тааре, но ты можешь и по имени.

Мора коротко кивнула, но поняла, что по имени она госпожу Тааре называть не посмеет. Слишком уж совершенное у нее для этого лицо, слишком точеная фигура, а платье – из обманчиво простой матовой ткани без единого украшения… Вот бы Зикка удивилась, узнав, что изящное и дорогое вовсе не должно быть цветным и блестящим. А в том, что платье это стоит немало, Мора не сомневалась: рядом с ним красная форма смотрелась не богаче носового платка.

– Я сенатор Квартума от Первого кольца, – помедлив, объяснила госпожа Тааре.

Мора вскинула взгляд:

– Квартума?

Не может быть. Все это время с ней говорила сама сенатор…

– Квартума. – Госпожа Тааре снова улыбнулась, и вместе с губами засмеялись и ее глаза.

Сиреневатая радужка, вся в мягких теплых крапинках, обведена темно-синим. Да, эти глаза меняли, но переделка выполнена так осторожно и естественно, что сразу ясно: операция стоила целое состояние.

– Значит, остальные… – пробормотала Мора.

В Квартуме заседают четверо. Четверо же встречали и ее: госпожа Тааре, мужчина в синем костюме, священник и татуированный старик. Мора знала, что сенатор от Второго кольца – мужчина. Но у мобуса не хранилось его изображений, и можно было только предполагать, кто из них кто. Явно не священник, потому что он, без сомнений, представлял Ось. Значит, или странный татуированный старик, или мужчина в синем костюме.

Знала бы мама, какую встречу устроили ее дочери, она бы заставила уличный алтарь своими свечками так, что для других не осталось бы места. Такая честь! Но Мора только сжалась. Да, ее случай особый, и Его Святейшество сам сказал: времени на проверку ее документов не было. Да, наверх почти не переводят, а это значит, что она – из счастливых исключений. Но встречать какую-то девчонку всем Квартумом, в полном составе? Не посылать секретарей или уполномоченных лиц? Не воспользоваться голографической связью, чтобы посмотреть на новую студентку дистанционно? Или им действительно хочется в конце концов отправить ее на тесты в лабораторию?.. А ведь этот Маккус предлагал ее запереть.

– Давай-ка присядем, – предложила госпожа Тааре и опустилась на диван.

Мора задумчиво сдвинула разложенное на кресле платье и устроилась с краю. Госпожа Тааре наклонилась и скинула туфли.

– Не возражаешь? Очень уж ноги от каблуков устают. При Его Святейшестве я такого себе, конечно, позволить не могу. Он подобных вольностей не ценит.

Мора пожала плечами, разглядывая ее туфли – с аккуратным округлым носком и невысоким, но изящным каблучком. Казалось, эта обувь создана из единого куска материала: ни шва, ни склеек. И стоила она, наверное, больше, чем Морин отец зарабатывал за пол-оборота на своей фабрике.

– Прежде всего… Ты, наверное, ломаешь голову над вопросом, почему в первый свой день на Первом кольце уже увидела весь Квартум. Поверь, я совершенно не хочу тебя уязвить! Но твоя внешность особенная. И дело здесь не в том, чем именно, а в самом факте. Твое лицо отличается от остальных. Можно сказать, боги сравняли всех нас, наделив одинаковыми лицами, но ты… Скажи, Мора, ты ходишь в храм?..

Мора вздрогнула, и смущение как рукой сняло. Значит, предположение, что храму от нее что-то понадобится, верно.

– Я не верю в богов, – буркнула Мора.

Вышло резковато, но госпожа Тааре не переставала улыбаться.

– Совсем-совсем?

– Совсем.

– Значит, боги к тебе во сне не приходят?

Мора взглянула на госпожу Тааре. Она серьезно спрашивает или просто дразнит?

– А может, они к тебе приходят днем? – добавила она.

Ну ясно: дразнит.

– Нет, ни ночью ни днем. Я уже сказала: в богов я не верю.

– Ну что ж, раз ты не веришь… – Оглянувшись, госпожа Тааре понизила голос и улыбнулась. – Признаюсь, я и сама хожу в молельню нечасто. Но здесь, на Первом кольце, верить никого не заставляют. Если хочешь, в храм можешь вообще не заглядывать. Мне, конечно, по статусу положено, но, как видишь, меня из Квартума еще не выгнали.

Госпожа Тааре усмехнулась, но Мора все еще не понимала, доверяет она ей или нет.

– Я почему заговорила о богах, – продолжила госпожа Тааре. – Дело в том, что не все могут счесть проклятием такие… характеристики, как у тебя. Есть люди… Словом, есть те, кто считает, будто подобная твоей метка богов может означать особую одаренность. Хорошие баллы на острове у многих. Но у тебя, Мора, может быть особый потенциал. И прежде чем ты со мной поспоришь, позволь напомнить, что именно твой шрам многие обороты определял твою жизнь. Я права?

Мора отвела глаза. Благодаря отметине у нее было куда больше времени зубрить школьную программу, это верно. И друзей у нее, кроме мобуса, никогда не было – это тоже правда. Но дает ли такая история какие-то преимущества?..

– Ты, Мора, чистый лист, – очень серьезно сказала госпожа Тааре. – Чистый и незапятнанный. Ты выросла в особых, изолированных условиях. Почти как цветок в теплице. Ты, вероятнее всего, не успела пока еще узнать сильных эмоций, но это и хорошо – тем они будут ярче.

Море стало неуютно. Ей не понравилось сравнение с тепличным цветком, который и мира никогда не видел. Да и что это за слова такие – «чистый», «незапятнанный»? Мобус говорил, что на заре истории, когда Бездна была черной и непроглядной, а народы поклонялись светилу, которое звали солнцем, приносить в жертву таких вот глупых юных дев считалось особым шиком. Не на это ли намекает госпожа Тааре? Конечно, Мору, в отличие от Зикки, парни погулять не приглашали. Это Зикка любила похвастать, кто и как целуется, а Мора о таком могла только слушать. И говорить о таком она не хотела. К тому же ее интересовало другое.

– Я хотела спросить…

– Да, Мора? – улыбнулась госпожа Тааре.

– Если уж вы заговорили о моем… лице.

– Продолжай.

– Я слышала, есть возможность все исправить. Особая программа…

– Ах вот ты о чем. Логично. Теперь, когда тебе исполнилось семнадцать оборотов, ты, наверное, только об операции и думала.

Мора осторожно кивнула.

– Не буду давать тебе ложных надежд, Мора. Любая операция – это в первую очередь услуга, которая стоит денег. Причем немалых. Но ты, я уверена, знаешь об этом не хуже меня, – вздохнула госпожа Тааре.

Мора поникла.

– Но вот что. Здесь, на Первом кольце, и правда есть социальная программа восстановления после травм. Операции по такой программе проводят не для того, чтобы менять внешность, а чтобы ее исправлять. К сожалению, о врожденных недостатках речи не идет – сама понимаешь, насколько это редкий случай. Но! Я попытаюсь разобраться, нельзя ли обойти всю эту бюрократию и направить тебя на операцию по этой программе.

Мора боялась шевельнуться.

– Но, как я уже сказала, ложных надежд я тебе давать не хочу, – продолжила госпожа Тааре. – От меня зависит не так много, как ты думаешь. К тому же твои файлы должны пройти проверку…

Опять эти файлы!

– …А ты сама должна себя зарекомендовать. Проще говоря, ты должна стать достойным членом общества здесь, на Первом кольце. Я знаю, что у тебя и на Втором не зарегистрировано ни одного нарушения, но… Просто говорю. Вдруг тебе так понравится на Первом, что ты не сможешь себя удержать в руках. – Госпожа Тааре заулыбалась.

Мора не сдержала ответной улыбки. Уж ей держать себя в руках проще простого.

– Но это все перспективы. А теперь вернемся к дню сегодняшнему, – снова заговорила госпожа Тааре. – Позволь-ка я тебе немного расскажу о Квартуме.

Мора кивнула. Она готова была слушать про что угодно – если избавится от отметины. И возможно, очень скоро.

Госпожа Тааре вытащила свою карту:

– Вывод данных: состав Квартума на сегодняшний день.

Из арканита заструились цветные частицы, и Мора вздрогнула. Она так увлеклась картинками, которые услужливо принялось рисовать ей воображение, что голограмму сперва даже не заметила.

– На Втором же есть мобусы, я не ошиблась? – удивилась госпожа Тааре. – Должны быть, или я плохо знаю собственный остров!

Мора поспешно кивнула:

– Да, конечно. Только они стационарные. И куда больше.

Мобус был вделан в перекрытия – Мора не видела всей конструкции целиком, но, когда приходили ремонтники, наблюдала за тем, как стенные панели вскрывают, а за ними виднеется прослойка из арканита. Карта доступа, на которой лежал ее личный файл раньше, никакой сторонней информации не хранила и проецировать голограммы, как мобус, не могла. А карты Первого, очевидно, работали и как миниатюрные цифровые системы.

– Ничего сложного. – Госпожа Тааре собрала неоформленную голограмму в горсть. – Управление интуитивное. Задаешь голосовую команду, получаешь голограмму. – Она разложила ее в воздухе, как кусок сырого теста, и отделила часть. – Выбираешь нужное. – Госпожа Тааре смахнула бурые частицы и увеличила цветные. В воздухе закружились фотопроекции сенаторов. – Сможешь загружать нужную тебе информацию, а потом вот так просматривать. Кстати, на занятия карту лучше не забывать. На нее ты будешь получать задания, с нее же будешь сдавать свои работы. Кое-где на острове еще функционируют старые контактные системы – вот такие узлы связи, ты их видела. – Госпожа Тааре вывела изображение идентификационного столбика, как у заслона между кольцами и в приемном зале университета. – Они надежнее бесконтактных систем, поэтому в официальных случаях используют именно их. Но в остальном можно пользоваться картой как обычным мобусом, без всяких дополнительных устройств.

– Значит, я и письма могу диктовать через карту? Родителям, например?

– Конечно. И не забудь настроить себе голосового помощника.

Мора привыкла к скрипучему вездесущему мобусу из их семейного отсека, представить себе жилую комнату без его деловитого бормотания было трудно. А если здешних мобусов еще и берут с собой – насколько тут, наверное, все проще.

– На первых порах советы тебе очень помогут, – продолжила госпожа Тааре. – Боюсь, для адаптации тебе понадобится… время.

Она подняла карту повыше:

– Активировать голосового помощника.

В воздухе что-то знакомо застрекотало.

– Доброго дня, госпожа Тааре, – зазвучал низкий мужской голос.

Очень красивый, но такой холодный, что об него, кажется, можно уши отморозить.

– Попробуй.

Мора вытащила свою карту и нерешительно на нее уставилась.

– Активировать голосового помощника, – повторила она.

Зазвучал уже знакомый треск, а потом – совершенно бесполый, лишенный красок голос:

– Доброго дня, госпожа два-семнадцать-шесть-один.

– Можешь потом поменять настойки. Как мобус тебя называет, какой у него голос… Все что угодно. Просто скажи ему, что хочешь подобрать для него образ, и он предложит варианты. Очень рекомендую, кстати, включить твоему мобусу индивидуальность, так будет… поуютнее. Ну а сейчас я введу тебя немного в курс дела и познакомлю с теми, кто уже познакомился с тобой.

Госпожа Тааре увеличила проекцию священника. В воздухе закружилась фигура в белом одеянии – ладони заложены в рукава, лицо хмурое и неприветливое.

– Его Святейшество глава Квартума. Сенатор от Оси.

Мора пробежала глазами крошечные буковки, которые загорелись под ногами у священника. «Одарио Ррид». Даже имя безучастное.

– У господина Ррида в Квартуме два голоса вместо одного. Считается, что Квартум – единство четверых, но на самом деле у главы храма полномочий больше. А еще голосовать четным составом не очень удобно. Так или иначе советую тебе проявлять к Его Святейшеству особое уважение – он это очень любит. Ну и в конце концов, может, он и вправду разговаривает во сне с богами. Кто знает?

Лицо у госпожи Тааре было серьезным, а глаза смеялись.

– Сенатора от Первого кольца я показывать не буду. В действительности я выгляжу получше, чем на голограмме, – улыбнулась госпожа Тааре. – А вот сенатор от Второго.

В воздухе пробежали буквы: «Гиллерой Маккус». Над ними выросла фигура мужчины в синем костюме, и Мора поняла, что уже видела его. Ну конечно, она весь Квартум видела на рекламно-пропагандистских плакатах на площади у центрального храма, но надолго там не задерживалась, как и всегда за порогом дома, а те изображения, которые по запросу выводил ей мобус, были мелкими и нечеткими. Ни там ни там не удавалось разобрать ни черт лица, ни других деталей облика – как будто сенаторов хотели показать общо, универсально. Узнать их, встретив лицом к лицу, Мора бы не смогла. Что, впрочем, и случилось сегодня.

Интересно, это она такая дура или все это специально, чтобы избежать излишнего внимания? Чтобы не перемывали на Втором и Третьем косточки, не обсуждали костюмы из дорогущих натуральных тканей, меховые накидки и украшения?

Мора всмотрелась в неподвижное лицо Гиллероя Маккуса. Землистого оттенка, довольно мрачное. Черты резкие и решительные, как будто он хотел, чтобы об углы его подбородка можно было порезаться взглядом.

– Господин Маккус довольно категоричен, но ты это уже, наверное, и без меня прекрасно поняла, – заметила госпожа Тааре. – Если Его Святейшество – человек правил, то Маккус – человек действия. Иногда действия слишком уж стремительного. Так что просто держи это в уме. Ну и, наконец, четвертый член Квартума – Брик Ван Ортем.

Госпожа Тааре смахнула проекцию Гиллероя Маккуса и увеличила изображение татуированного старика. У него, в отличие от предшественников, лицо казалось открытым, а губы как будто даже изгибались в улыбке – в бороде, заплетенной в косицы, разобрать было трудно. Глаза блестели мягко и приветливо.

– Увы, Брик немного… – Госпожа Тааре замялась. – Скажем так, с оборотами его разум слегка затуманился. Но с Третьим кольцом ситуация сложная, и другого представителя нам в ближайшее время не найти.

– Он сошел с ума? – удивилась Мора.

– Нет, что ты, – спохватилась госпожа Тааре. – Сумасшествие – слишком сильное слово. Брик скорее человек фантазий. Он не особенно увлечен днем сегодняшним, и вопросы управления его волнуют все меньше и меньше. Он, скажем так, в какой-то мере отошел от дел.

– Но он же был на моем… собеседовании.

– Да, верно. Он участвует, когда пожелает, в необходимых мероприятиях. Иногда высказывается, иногда нет. Это зависит… по правде говоря, не знаю от чего. От настроения? От положения светила? Это никому не известно. – Госпожа Тааре убрала проекции. – Но, к счастью, меня ты будешь видеть чаще, чем их. Все-таки женщине понять женщину проще. Правда? А теперь давай я покажу тебе университет. Вывести план.

– Принято: вывод плана университета имени Его Святейшества Коддо, – отозвался ледяной голос помощника.

Нет уж, себе Мора выберет что-нибудь поприятнее. Дома у мобуса опций не было – каким его установили когда-то в семейный отсек, таким он и остался. А здешнему, если уж и придумывать образ, наверное, можно и имя дать.

– Его Святейшество Коддо возглавлял Ось много оборотов назад, – объяснила госпожа Тааре. – Очень значительная историческая фигура, предложил программу поиска талантов. Благодаря ей в учебные заведения Первого кольца иногда отбирают одаренных детей со всего острова. Под эту программу ты и попала.

Да, так и отец сказал: у Моры неплохие баллы. С мобусом учиться было нетрудно, только вот большинство курсов Мору не увлекали. Как-то она получила одиннадцать из десяти за декламацию поэмы про воздушные путешествия, но дело было вовсе не в стихах, а в теме. Она бы изучила больше, но в основной школьной программе узкоспециализированных модулей вроде аэродинамики или биоэлектроники не было, а просить у родителей купить их отдельно Мора, конечно, не могла. Впрочем, на Втором интерес к черепахам все равно был тупиковым: полеты развиты плохо, и найти работу в этой среде почти невозможно.

Голограмма меж тем собралась в точку, а потом распалась на линии, которые тут же выстроились в объемную карту.

Мора придвинулась поближе, рассматривая корпуса, этажи и аудитории. Над помещениями загорались ярлычки. На разноцветных высветились цифры, на бурых – названия. «Столовый зал», «комната отдыха», «зал самостоятельной работы», «медитационная», «обсерватория», «оранжерея»… Как же это все отличалось от родных четырех квадратов, на которых Мора и училась, и отдыхала!

– Через карту же можно вызвать рику, – продолжала госпожа Тааре. – В любое время и по любому поручению. Здесь свой собственный штат хороню обученных рик, и платить за их использование, конечно, не нужно.

– Что за рики? – не поняла Мора.

Госпожа Тааре удивилась:

– Ты никогда не видела рик?

– Это программа?

– Ну вот еще. Давай-ка ты сама посмотришь. Вызвать рику, – приказала она карте.

Внезапно Мора поняла, как тихо в этой башенке, да и вообще на Первом кольце. Не шуршали подземные насосы, которые отводили грязную воду из семейных отсеков и подавали переработанную; не гудели светильники, которые оплетали террасы паутиной проводов; не бормотали системы очищения воздуха. В конце концов, не шумели люди, а Мора так привыкла к суете у алтаря прямо за порогом семейного отсека.

Когда дверь распахнулась, Мора обмерла: рика оказалась зверушкой в половину человеческого роста. У нее были огромные треугольные уши, глянцевитая шерсть, лапки-ладошки с длинными, цепкими пальчиками и подвижное, умное, но все-таки звериное лицо. Рика поклонилась совсем как человек и неуклюже выговорила:

– К в-вавшим в-вслугам.

Госпожа Тааре погладила рику по голове и улыбнулась:

– Неужели на Втором кольце таких не держат?

Мора только моргнула. Какое там, на Втором и людям работы не хватает, не то что каким-то животным.

– Принеси-ка пирожных, – велела госпожа Тааре. – Первый день можно и отпраздновать. Правда?

Рика послушно убежала, а госпожа Тааре вызвала из карты еще одну голограмму, которая дважды перевернулась в воздухе и расползлась в таблицу.

– Сегодня ты ничего важного не пропустила – только ориентацию, но тебе ее, считай, провела я. А вот завтра у тебя кое-что поинтереснее. Можешь искать себя по номеру… Вот, смотри. Ты на первой ступени, в шестой группе.

Мора только смотрела, как быстро госпожа Тааре расправляется с голограммами и как мелькают строчки таблиц.

– Всю необходимую для учебы информацию будут давать на занятиях. Но если потребуется что-то помимо – вот здесь, – госпожа Тааре указала на план, – находится архив. Через его мобусы доступ к информации куда обширнее, чем с твоей карты. Да и вообще, данных там куда больше, чем у тебя дома, на Втором. Уверена, в архиве ты найдешь для себя много нового. Так… А теперь посмотрим твой список занятий. Первая ступень для всех студентов вводная. У тебя будут только общие дисциплины и несколько пробных лекций по разным профилям.

– «Биоэлектроника», – прочитала Мора. – «Пилотирование». Ого… Все это можно изучать?..

Госпожа Тааре смерила Мору каким-то особенным внимательным взглядом.

– Тебе разве интересны такие вещи? Я думала, тебе любопытнее литература, например. Есть даже курс по художественному сочинительству, если тебе хочется не только читать, но и писать.

Мора мотнула головой:

– Нет, читать и писать – это точно не мое. А вот научиться водить челноки… Я бы не отказалась.

И это мягко сказано.

– Значит, интересуешься полетами?

– Еще как! – не сдержалась Мора.

– Ну что ж… – задумчиво протянула госпожа Тааре. – Это неплохо.

Море показалось, сенатор хотела добавить что-то еще, но вместо этого она переключилась на списки модулей. Слушая ее, Мора скоро поймала себя на мысли, что едва соображает. Ей казалось, что за сегодняшний день она увидела и узнала больше, чем за всю свою жизнь на Втором кольце.

– Да ты носом клюешь, – рассмеялась вдруг госпожа Тааре. – Совсем я тебя замучила. Ну, думаю, дальше ты разберешься сама. Вот, смотри, – она быстро развернула последнюю голограмму, – ужин в семь. Времени у тебя полно, так что отдыхай и ни о чем не думай. Я иногда сюда заглядываю, так что мы еще непременно увидимся, но если что – шли весточку. Если захочешь выйти с территории университета – карту бери обязательно. Ворота тебя без идентификации обратно не впустят.

– Значит, я могу выходить в город?

– Почему бы и нет?

Когда госпожа Тааре ушла, в комнате стало так тихо, что зазвенело в ушах. Мора присела на краешек кровати и потрогала одеяло. И опять натуральные ткани, мягкие и гладкие. Под подушкой она обнаружила пижаму, а в большом шкафу за зеркалом – бесконечные ряды плечиков с одеждой. Длинное платье с бантом на талии, коротенькое с узором из бутонов, полосатое, со складчатой юбкой, узкое зеленое… Таких нарядов Мора и видеть никогда не видела, и все они шились словно по ее мерке: она прикладывала их к груди, и все приходилось впору. В комоде стопочками лежало тонкое белье, рубашки, брюки и шорты. В ящичках туалетного столика она отыскала щетку для волос и целый ворох заколок, резинок и лент.

Не зная, куда себя деть, Мора снова села на край постели. Мягкий матрас не шел ни в какое сравнение с тем, на котором она привыкла спать. Дома у нее кровать была жесткая, узкая, матрас со временем ввалился так, что Мора спала будто в гнезде. Здесь же можно было разлечься хоть поперек – удобнее некуда.