Текст книги "Жизнь души"

Меня тянуло вырваться из комнаты, в которой я находился, взметнуться ввысь. Но я не мог: должен был постоянно видеть своё тело и не мог его покинуть, пока не научусь ставить заслон. Долго находиться в закрытом помещении было невыносимо, поэтому я спешил вернуться в тело, чтобы не поддаться этому жгучему желанию «улететь».

Я возвращался через то же воображаемое отверстие, и для того, чтобы прийти в себя, мне нужно было около трёх минут. Ощущения схожи с пробуждением ото сна: постепенно тело набирает силу, открываются слипшиеся веки. Возникают первые желания: подвигать руками, ногами, встать, пройтись, организм на автомате проверяет, не утратил ли он своих функций, всё ли в норме. После такого «пробуждения» не хочется спать, не чувствуется усталость. Манусов говорил, что так будет, пока я не стану покидать тело надолго. Если я смогу перемещаться далеко и проводить там больше времени, то по возвращении усталость будет гораздо сильнее чувствоваться.

– Ангел! – позвал я как-то во сне после очередного выхода из тела. – Скажи мне, почему там так хорошо? Я никогда не испытывал ничего подобного.

Он подошёл вплотную ко мне и сказал, смотря на меня сверху вниз:

– Люди называют это ощущение «полёт души». Обычный человек может сравнить это с прыжком с парашютом: когда летит в небесах над землёй, испытывая бесконечное чувство лёгкости. Только его полёт ограничен временем и опасностью разбиться, если он вовремя не откроет парашют, а у тебя этой опасности нет. Ты свободен и можешь наслаждаться чувством бесшумного полёта над кронами деревьев, крышами домов. Птицы так летают над землёй. Человека гнетёт постоянное чувство притяжения к земле, он не может от неё оторваться и поэтому всегда стремится взлететь, и как только у него это получается, он наконец-то осознаёт, как же это хорошо. Это твои первые ощущения, скоро ты к ним привыкнешь, но чувство лёгкости не покинет тебя никогда, ты всегда будешь им наслаждаться.

– Именно поэтому мне так хочется вырваться и улететь? – спросил я, глядя ему в глаза.

– Да, поэтому. Ты ещё молод, не загружен никакими вымышленными проблемами, поэтому тебе легко ощутить эту свободу в полной мере и насладиться ею. Ты сможешь летать далеко, туда, куда захочешь. Но будь осторожен, не увлекайся, – предостерёг он меня.

– Манусов не даст мне увлечься, я-то знаю, – усмехнулся я.

– Это ради твоей безопасности, он отвечает за тебя.

– А почему, когда «выхожу», я не вижу тебя, ангел?

– Я в другом месте, я для тебя невидим.

– Ох… Но я буду видеть тебя во сне. Я люблю тебя, – сказал я, ощутив прилив нежности.

– Я тоже тебя очень люблю, – сказал он и исчез, растворившись в воздухе.

Когда мы перешли к финальному этапу, наши занятия стали проходить в другом формате. Суть их состояла в том, что если раньше я должен был полностью собраться, сконцентрировать всю свою энергетику для того, чтобы отделиться от тела и покинуть его, то теперь передо мной стояла совершенно новая задача – научиться разделяться. Я должен был отделить маленький кусочек себя, чтобы оставить его с телом, как бы закрывая воображаемое отверстие в голове этой частичкой своей энергии. Этот процесс поначалу сопровождался нескончаемыми мучениями: было ощущение, что я должен оторвать с мясом кусок собственного тела, но при этом остаться физически полноценным, выполнять все функции здорового человека. Это был заслон. Я учился его ставить для того, чтобы никакая другая душа не попала в тело в мое отсутствие. В энергетическом плане моя неполноценность выражалась в том, что, оставив частичку себя с телом, я стал забывать то, что видел там, когда возвращался, чего ранее со мной никогда не случалось. Манусов уверял, что в процессе тренировок память вернётся и я всегда буду помнить, что и как там делал.

Более трех лет я потратил на то, чтобы безболезненно ставить заслон, доводя эту процедуру до автоматизма, и тренировать память, а именно трансформировать потоки полученной информации в нужные части головного мозга. Наконец, Манусов стал позволять мне «летать». Я часами находился вне своего тела, и это доставляло мне огромное удовольствие. За долю секунды я покидал комнату, вылетая в затворённое окно, не замечая никаких преград. Стены домов, закрытые двери и окна, густой лес, горы – ничто не могло преградить мне путь, я проходил все препятствия насквозь или облетал вокруг. Как мне заблагорассудится!

А небо! Я мог лететь так высоко, как только хотел! Имей я больше времени и отсутствие какого-либо контроля, я бы мог улететь в космос и оттуда наслаждаться видом нашей планеты. Но даже не улетая далеко, я получал огромное удовольствие от того, что мог с высоты птичьего полёта наблюдать за своим городом. Сверху Москва казалась не такой живой и многолюдной, как внизу, в бурлящем слое. Я видел дома, дома, вокруг одни дома! Величественно и красиво выглядел её центр, окружённый постройками окраин. А ночью, в свете уличных фонарей его сияние было видно за несколько километров. Извергающиеся дневные потоки жизненной энергии в вечернее время становились всё слабее, пока окончательно не стихали до нового восхода солнца. Ночное время я любил больше всего: город становился тише, как будто дремал, периодически вздрагивая и пробуждаясь от какого-нибудь резкого шума. Потом его дыхание снова замедлялось. Можно было любоваться истинной красотой Москвы, созданной руками человека в разные исторические эпохи. Я хватался за пик самой высокой в городе Останкинской башни, или просто зависал в небе и наблюдал… рассматривал…

В один из таких дней, совсем неожиданно для меня, произошло то, что изменило всю мою дальнейшую жизнь.

Ранней весной, в один из тихих, слегка ветреных вечеров, перед возвращением в тело после очередного своего полёта, неожиданно краем глаза я заметил какой-то посторонний, совершенно непохожий на уличный, свет, промелькнувший недалеко от меня. Я резко обернулся и увидел, как этот свет стал с молниеносной скоростью отдаляться, пока совсем не исчез вдалеке. Я рванул за ним. Наконец опять его увидел: он становился всё ближе и ближе. Вскоре я его догнал. Уже приблизился настолько, что смог разглядеть очертания человека, от которого струился этот свет. Когда я его окликнул, человек стал замедлять свои движения. Я явно был быстрее, даже если бы он не остановился, вскоре я всё равно смог бы его догнать.

Я подлетел ближе и увидел её!

Это была девушка, на вид – около двадцати лет. Её русые, чуть волнистые волосы спадали на хрупкие плечи, обрамляя бледное, овальное лицо. Под светлым облегающим платьем её тело казалось очень тонким. Большие голубые глаза испуганно смотрели на меня. В напряжении она слегка сдвинула брови.

– Ты следила за мной? – задал я вопрос, не зная, слышит ли она меня.

– Я не следила, поверь. Я просто… – её тоненький голос задрожал, и она вся сжалась.

– Что? – наступал я.

Она молчала.

– Ты меня боишься? – догадался я.

Она кивнула.

– Пойми, я не отпущу тебя, пока ты мне не скажешь, кто ты и почему оказалась рядом со мной. Не бойся, говори как есть, я не причиню тебе вреда. – Постарался успокоить я ее.

– Я просто наблюдала за тобой, – тихо ответила она.

– То есть следила, как я и думал?

– Нет, я наблюдала, – упрямо сказала девушка. – Следят обычно с какой-то целью, а мне просто стало интересно, и я наблюдала, так же как ты рассматриваешь город, так и я рассматривала тебя.

– Я полагаю, ты уже не в первый раз за мной вот так наблюдаешь, раз знаешь, что я люблю город рассматривать?

– Не в первый, – она виновато склонила голову, и мне показалось, что была немного смущена.

Внезапно я ощутил, что от неё исходит тепло. Такое мягкое и еле уловимое, так нежно гармонирующее со слабым светом, окружающим её облик. Инстинктивно я приблизился к ней.

– Понятно, – сказал я строго. – И чем же я так привлёк твоё внимание?

– Мне был интересен процесс твоего обучения, я много нового для себя почерпнула.

– Ого! Не знал, что за мной постоянно наблюдают! – я был очень удивлён. – То есть ты хочешь сказать, что наблюдала весь процесс моего обучения с самого начала?!

– Нет, впервые я заметила тебя в небе, ты летал и осматривался по сторонам недалеко от дома профессора Манусова.

– Ты и его знаешь?! – воскликнул я.

– Ты его так называл в разговорах, – ответила девушка и опустила глаза от смущения.

– Так! И что потом? – настойчиво спросил я.

– Мне захотелось узнать, кто ты. И я полетела за тобой… – она затихла ненадолго, опустив голову, но вскоре продолжила. – Я увидела, как ты влетел в его квартиру…, подлетел к своему телу и вошёл в него, потом вы начали обсуждать…, что ты видел, куда летал. Вот и всё!

– Ну, хорошо. И как давно это было?

– Несколько недель назад, – ответила она, – твой профессор рассказывал тебе, какие занятия ты должен выполнять до и после полётов, как лучше медитировать, в какое время лучше выходить из тела, как точнее ставить заслон и многое другое. Ты слушал его, и я слушала, мне было интересно. – Ответила она искренне.

– Это называется, подслушивала, а не слушала, – заметил я.

– Да, ты прав, я не должна была этого делать, но я не смогла удержаться, прости меня. Я рада, на самом деле, что призналась тебе во всём, мне так будет намного легче! – Заулыбалась она.

– Я даже не знаю, что и думать! – я действительно был в смятении. – И много таких, помимо тебя, вот так могли следить за мной? – Серьезно спросил я.

– Что ты! Кроме меня, здесь никого больше не было. Ты же знаешь, что выходить из тела – уникальная способность. Не каждому дана! – Она тоже нахмурилась.

– Но тебе дана же. Значит, и ещё кто-то может так же.

– Может. – Твердо, повысив голос, сказала она. – Однако только я никого больше, кроме тебя, не встречала, – и добавила уже тише: – я делала всё, чтобы ты меня не обнаружил. Сегодня я была неосторожна, я думала, что вижу тебя в последний раз, потому что обучение вы закончили, а остальное меня не интересует. Возможно подлетела слишком близко, чтобы условно попрощаться. – Она улыбнулась.

– Как же ты собиралась прощаться, если мы даже незнакомы? – ухмыльнулся я.

– Хотела посмотреть на тебя в последний раз. – Тихо сказала она.

Полминуты я молчал, рассматривая девушку. Она уже перестала меня бояться и спокойно смотрела, не отводя взгляда, её голубые глаза гипнотизировали своей глубиной.

– Кто ты? – настойчиво спросил я.

– Не думаю, что тебе это интересно, тем более что… – защебетала она.

– Ответь мне, кто ты, мне интересно, – перебил я её. – Как твое имя?

– Меня зовут Соня.

– А моё имя ты знаешь?

– Тебя зовут Артур. – Тихо произнесла она.

– Да уж, странное знакомство, Соня, – пробубнил я, – я немного шокирован. Не каждый день узнаёшь, что за тобой постоянно наблюдают, – я постарался, чтобы мой голос прозвучал дружелюбно, и натянул улыбку.

– Постоянно – это громко сказано, – заулыбалась Соня. – Я видела несколько твоих тренировок, только и всего.

– Только и всего?!

– Знаю, знаю, любому человеку будет не по себе, когда он неожиданно узнает, что за ним наблюдают.

«Какая очаровательная улыбка! И чуткий, нежный взгляд!» – промелькнуло у меня в голове. На секунду я поддался желанию приблизиться к ней еще и почувствовать действительно ли от нее исходит тепло, но быстро одумался, от чего сильно смутился.

Похоже, Соня поняла моё замешательство и улыбнулась, а я почувствовал неловкость, стоя перед ней без майки и в домашних штанах.

– Мне немного неудобно за мой домашний вид. – Тихо сказал я.

– Ничего, – с улыбкой произнесла она и смущённо опустила глаза. – Я не в первый раз тебя так вижу.

Это заявление уже не показалось мне странным. Я начал внимательно её разглядывать. Она была худенькая, но не тощая, а скорее хрупкая. Маленькие ручки, ножки, тонкая талия подчёркивали её необыкновенную женственность. Свои длинные, спускающиеся ниже плеч волосы она периодически заправляла за уши. Похоже, делала это автоматически, так как они и так у неё были итак заправлены. Улыбка у нее была утонченной, но в глазах иногда загорался задорный огонек.

Заметив мой заинтересованный взгляд, она спросила:

– Что ты так смотришь на меня, Артур?

– Я думаю о том, как с тобой поступить, – признался я.

– Что ты имеешь в виду?

– Мой долг – рассказать о тебе. Манусов непременно спросит меня, куда летал и что видел. А я не хочу пока ему о тебе говорить, – почему-то сказал я, хотя понимал, что был обязан доложить о ней. – Я хочу увидеть тебя снова. Скажи, ты можешь ещё раз встретиться со мной здесь, в небе? Так будет безопаснее.

– Сегодня я думала, что последний раз тебя вижу! – снова напомнила она.

Но я почувствовал, что ей и самой не хотелось расставаться. Почему-то она говорила об этом с грустью.

– Однако ты хотела бы увидеть меня снова? – я решил подойти к вопросу с другой стороны. Мне не хотелось отпускать её вот так, просто.

– Хотела бы, – тихо ответила она.

– И я хочу увидеть тебя снова. Так, если мы собираемся встретиться ещё раз, ты поменяешь свои планы? – чуть настойчивее спросил я.

– Хорошо, я поменяю, – ответила она и улыбнулась.

– Завтра вечером, когда я вылечу из тела, а будет это около восьми часов, я сразу же полечу на крышу и буду ждать тебя там, – сказал я, перейдя к делу.

– Хорошо, тогда завтра увидимся, – спокойно и так же деловито ответила она. – До свидания, Артур.

– До завтра, Соня, – я улыбнулся ей на прощанье. Не знаю почему, но я хотел оставить о себе хорошее впечатление, хотел ей понравиться.

Почему-то я безоговорочно поверил ей, искренность взгляда и произнесённых слов заставили не сомневаться в правдивости её обещания. Спустя годы, с высоты прожитых лет, я, безусловно, понимал опрометчивость своего поступка, отпуская её, не спросив даже фамилии. Я не имел никакого права делать это, должен был сразу выяснить, кто она, почему находится здесь, и передать эту информацию Манусову, а он бы впоследствии сам решил, что с ней делать. Однако тогда я думал лишь о том, что при таком раскладе судьба Сони будет зависеть от профессора, а я хотел сам разобраться в ситуации, включая мальчишескую доблесть. «Профессор даст задание, возможно, даже не мне, выяснить про нее информацию. Меня могут даже не посвятить в ход расследования!» – для меня эта мысль была тогда невыносима, поэтому я принял решение, что Манусов в тот вечер ничего о Соне не узнает до тех пор, пока я сам не разберусь в том, кто она такая и почему находится в небе. Мне необходимо было всё обдумать, поэтому не оставалось ничего другого, кроме как довериться Соне и отпустить её.

Я развернулся и помчался к своему телу. Долетев до окна, решил посмотреть, в какую сторону исчезает Соня, но её уже не было.

Через секунду я уже был в собственном теле и приходил в себя.

5. Последствия

– Как дела, Артур? – тут же спросил Манусов, как только понял, что я вернулся в тело. Всё учащающееся подёргивание моих рук и ног дало ему об этом знать. Он отложил газету, которую читал в моё «отсутствие», в сторону, встал со стула и подошёл ко мне.

– Хорошо, Анатолий Федорович, – ответил я, садясь на кушетке, специально поставленной в его кабинете для наших занятий, – летал, смотрел на Москву. Всё как обычно.

– Ты сегодня немного задержался, – заметил он. – Я уже начал беспокоиться.

– Да, я знаю. Извините, профессор, что заставил вас переживать, больше этого не повторится, – тихо ответил я.

Манусова уже ожидал другой посетитель в соседней комнате, поэтому он не стал выпытывать подробности того, где я был и что видел. Торопившись отпустить меня, он удовлетворился моим уклончивым ответом.

Я вышел из дома профессора и побрёл по потемневшим московским улицам в сторону метро. Обычно этот путь я проделывал, передвигаясь на троллейбусе, но в тот вечер эти несколько коротких остановок мне хотелось пройти пешком.

Свежий весенний ветерок упрямо дул в лицо, сопротивляясь моему движению, а я думал о том странном знакомстве. Больше всего меня гложила не столько мысль о том, что девушка следила за мной, хотя это обстоятельство тоже мне казалось очень странным, а о том, что я был фактически рассекречен.

«А сколько таких было ещё? Кто ещё мог знать о том, что я умею? – задавался я вопросами. Соня утверждала, что никого больше в окружении меня не было, да и Манусов говорил мне, что людей с такими возможностями, как у меня, можно по пальцам пересчитать. Ведь даже при наличии экстрасенсорных способностей, чтобы научиться покидать тело, нужно не один месяц тренироваться по определённой методике! Нужно знать механизм. Все те люди, кто умеют это делать, известны, всех спецслужбы держат под контролем. И о том, что скоро в их рядах появится новый агент, никто из них не догадывается. Впрочем, и мне не известно, кто из агентов Манусова занимается секретной работой. Он меня в это не посвящает. А тут такое! Какая-то девушка знает обо мне всё! Знает ли Манусов о ней? Вот тоже интересный вопрос. Возможно, она тоже его агент» – размышлял я. Мне казалось это немыслимым, и я был изрядно озадачен случившимся. Поэтому твёрдо решил, что при следующей встрече узнаю о ней все до мельчайших подробностей. Я должен был это сделать во что бы это ни стало, чтобы держать всё под контролем, тем более, что пока решил не говорить Манусову о случившимся.

Ощущение того, что эта встреча была неслучайной, не покидало меня ни на секунду.

Пока шёл и думал, что есть человек, помимо профессора и родителей, который обо мне знает, сам не заметил, как начал вглядываться в лица встречных людей. В каждой девушке я пытался разглядеть Соню. Мне хотелось увидеть её ещё раз, хотелось снова с ней поговорить, узнать как и при каких обстоятельствах она научилась покидать тело, что она делает в небе, что чувствует во время полетов. В общем все то, что я ни с кем больше не мог обсудить. Если бы я встретил её сейчас, непременно затащил бы в какое-нибудь кафе, где можно было бы спокойно поговорить. Впрочем, не удивительно, что Соню я так и не увидел, ни на улице, ни в метро.

Погружённый в эти мысли, я не заметил как, добрался до дома. На пороге квартиры меня встретила мама.

– Был у профессора? – спросила она.

– Да, мам, мы занимались, – ответил я, снимая куртку и шапку.

– Ты сегодня припозднился. Я уже заждалась тебя на ужин. Давай мой руки и садись за стол, а то всё остынет, – сказала она и скрылась на кухне.

Войдя в ванную, я начал внимательно рассматривать своё отражение в зеркале. Вид у меня был какой-то растерянный, и не только из-за скомкавшихся от ветра волос. Я вымыл руки, умылся, причесался, натянул беззаботную улыбку, чтобы хоть как-то скрыть своё состояние от мамы, и пошёл на кухню.

– Тебе звонил Сергей, – сказала мама уже к концу ужина, после того как мы обсудили вечернюю новостную программу. – Набери ему. Он уже несколько дней не может до тебя дозвониться.

– Хорошо, – крикнул я, уже забегая в свою комнату, и тут же набрал Сереге. Через мгновение я услышал в трубке знакомый звонкий голос друга: – Привет, дружище! Куда пропал? У нас скоро ГОСы, не забыл? Послезавтра консультация. Ты пойдёшь? Или ты итак всё знаешь? – засыпал он меня вопросами, постоянно ухмыляясь.

– Я помню, я пойду, конечно, – спокойно ответил я, не обращая внимания на его подколы.

– Супер! Я тоже пойду. Надо, чтобы преподы видели меня. Самая верная стратегия сдать хорошо экзамены – примелькаться!

– Ты реально так думаешь, Сер?! – невольно улыбнулся я. – Чтобы сдать экзамены, надо что-то знать. Тебе так не кажется?

– Это для таких, как ты и Ася. Заучек. Я пойду другим путём. Мы же собираемся посидеть все вместе после экзаменов. Так вот, я предварительно поговорю с преподами, узнаю их предпочтения, что купить. Потом соберу со всех вас деньги и приглашу их на чай, чтобы они добрее были, ну и знали, кто всё это делает. Вы все мне ещё спасибо скажете, когда они раздобреют.

– Ну, посмотрим, посмотрим. Я всё-таки буду учить билеты. И сравним тогда с тобой, чья стратегия работает, – ответил я.

– Давай, давай. Заучка, – опять обозвал меня Серега.

– Хватит уже, Сер!

Несмотря на всю взбалмошность и желание увильнуть от учёбы, Серега всё же был умным и деловитым. По уму он не уступал нашему лучшему студенту Тану, а по лени – худшему студенту Арчи, для которого удовлетворительная отметка была верхом успеха на экзамене. Сочетая в себе лень, ум и изворотливость, Серега твёрдо занимал средние позиции в учёбе и слыл умным, но безалаберным студентом.

– Я сегодня это… – Серега смущенно замялся, и я понял, что он хочет мне что-то рассказать.

– Ну что? – спросил я, подбадривая его сказать.

– Сегодня с Асей мы начали встречаться, – выпалил он.

– С Асей! – вскрикнул я, поскольку был искренне удивлён. – Но как?! Когда вы успели?

– Ну, я давно уже за ней… ну ты понимаешь. Она мне нравилась. А сегодня она согласилась быть моей девушкой.

– Я поздравляю тебя, дружище, и скрывал…, не говорил… – ответил я, укорив.

– Да, Ася не хотела, чтобы кто-то знал – замялся опять Серега, но тут же весело произнес: – но я сам рад. Правда, мы уже успели поругаться сегодня, – усмехнулся он. – Ну, ничего, помиримся. Ну, а ты как? Как с Варей дела? – почему-то спросил он.

– Да все хорошо, но, знаешь, общего языка найти не можем. И еще тоже ругаемся периодически не всегда пойму из-за чего даже, – неожиданно спокойно для самого себя сказал я. Обычно при воспоминании о тех скандалах, которые устраивает мне наедине Варя, я начинаю нервничать.

– О-о! Ну ничего! Бывает у всех! Твоя Варя все же красотка, иногда можно потерпеть, зато потом страсть!

Я улыбнулся комментарию Сереги. Ему-то как раз отношения, построенные на таких страстях, нравились. А я поймал себя на мысли, что душевная близость, взаимопонимание, общение куда важнее. Я ведь как только начинал тянуться к Варе за этим всем, тут же нарывался на страстное выяснение отношений, которые в итоге ни к чему не приводили, кроме как к не менее страстному примирению. Ей это нравилось, а я ощущал полное опустошение. Я после полетов так не выматывался, как при конфликтах с Варей. Но уступить ей не мог! Гордость не позволяла!

Иногда я смотрел Варе в глаза, желая разглядеть там теплоту, которая бы зацепила, но долго не выдерживал и, съеживаясь от засасывающего ощущения одиночества и страха, быстро отводил взгляд. Возможно мне следовало дольше и ласковее смотреть на нее, и я что-то бы увидел! Я не знаю! Она, к стати, жаловалась, что я с ней довольно-таки холоден. Все вокруг твердили, что мы отличная пара, а Варя просто красавица и мне с ней очень повезло. А я надеялся, что все поменяется!

Хотя Серега в чем-то прав: без страстей тоже нельзя!

– Красотка, – согласился я, но сразу же перевел тему. – А вы я Асей молодцы!

– Ну да. Ладно, мне пора бежать, – ответил он. – Все что хотел, тебе сказал.

– Пока, дружище! – сказал я и с досадой положил трубку, мне хотелось поболтать, но мы в тот момент были в слишком разных эмоциональных состояниях, я сомневался, что он бы меня понял.

Но разговор с Серегой немного развеял меня. Однако всё же мысли о встрече с той девушкой не давали мне долго заснуть. Проворочавшись около двух часов, я почувствовал, что усталость всё же взяла верх, и отключился.

Весь следующий день я провёл за чтением научной литературы. На носу были ГОСы, а мне казалось, что конца и края не будет экзаменационным билетам. Последняя сессия в жизни студентов Академии перед защитой дипломной работы была одним из важнейших заключительных этапов получения высшего образования. Ее нельзя было провалить.

Передо мной лежала внушительная стопка учебников, материалы из которых я должен был прочитать и запомнить. Основная сложность состояла не в том, чтобы выучить что-то, я запоминал все легко после первого же прочтения, а в том, чтобы успеть прочесть. Времени оставалось очень мало.

Я читал, а сам постоянно думал, не смотрит ли на меня Соня. Невольно периодически принимал позы, в которых, как мне казалось, я выгляжу лучше. Я старался не сидеть вразвалку на стуле или не валяться на кровати с закинутыми на стену ногами, как обычно это делал. Оделся я в тот день тоже по-другому. Не стал напяливать домашние растянутые брюки, а нарядился в новые, не истёртые ещё джинсы. Отругал себя, конечно, что глупо было выпендриваться, ведь она столько раз меня видела в домашней обстановке! Но ничего с собой поделать не мог. «Теперь, когда я знаю, что на меня смотрит молодая симпатичная девушка, я должен выглядеть прилично!» – оправдывал я свое желание произвести хорошее впечатление.

Я терпеливо ждал вечера, когда смогу снова отправиться к Манусову и увидеть Соню. И вот, наконец, стемнело, и я отправился к профессору домой.

Я приехал чуть раньше обычного, но Манусов уже ждал меня. Входную дверь как обычно открыла его жена и она же проводила меня к профессору.

Сделав несколько поз-асан, немного помедитировав, я лёг на кушетку и вышел из тела, предварительно не забыв поставить заслон. Всё это я проделывал уже тысячи раз, доведя процесс выхода из тела до автоматизма. Делал я это быстро. Профессор сидел рядом со мной на стуле, на первый взгляд, непринуждённо читая книгу, но, на самом деле, я знал, что он всегда был начеку для немедленного реагирования, если что-то пойдёт не так. Не было сомнений, что он в любую секунду готов был вызвать подкрепление для оказания помощи мне в небе и обеспечить сохранность моего тела на земле.

А я тем временем, оглядев, как он меня учил, обстановку вокруг тела в комнате и в соседних помещениях, метнулся на крышу для встречи с Соней.

В следующую секунду я увидел ее мерцающий свет: она была уже на месте и ждала меня. Только когда я выдохнул, увидев ее, сразу понял насколько был напряжен от ожидания встречи.

– Привет, – смущаясь своей торопливости, сказал я. – Ты уже здесь? Я рассчитывал тебя подождать немного.

– Да, – улыбаясь, ответила она, – я прилетела пораньше. Почему-то спешила.

– Я тоже торопился, – сказал я, стараясь подавить смущение в голосе. Мне казалось, что Соня чувствует себя более раскованно, чем я.

– Как у тебя сегодня день прошёл? – начала она разговор, похоже, все-таки заметив моё замешательство.

– Хорошо, – ответил я, – я сегодня целый день провёл за учебниками. У меня скоро госэкзамены, я готовился. А ты не смотрела сегодня за мной? – осторожно спросил я.

– Нет, – улыбнулась она. – Не думай, что я смотрю за тобой изо дня в день и с утра до вечера. Я делала это только во время твоего обучения.

– Понятно, – смутившись, ответил я, – я просто думал, что сегодня ты могла…

– Нет, нет, – запротестовала она, – не думай так.

– Ну, а ты как? Как прошёл твой день? – поинтересовался я, ожидая подробного ответа.

– Тоже хорошо, – уклончиво ответила она, – я тоже читала почти целый день.

– А ты что читаешь? – стараясь быть непринужденным, спросил я.

– Я дочитываю «Великий Гэтсби» Фицджеральда, – ответила она и посмотрела на меня широко открытыми и такими ясными глазами!

– Ну и как тебе? – поинтересовался я, моментально утонув в ее взгляде.

– На самом деле мне не очень нравится эта книга. Там вроде и про любовь, но как-то всё натужно и грустно. Понятно уже, что конец будет несчастливый. А мне нравится, когда все заканчивается хорошо и все счастливы. Я такие книги люблю больше. – Улыбнулась она.

– Гетсби слишком идеализировал свою возлюбленную, у такого романа не может быть счастливого конца по определению. Главный герой, похоже, сам не понимал какие чувства он к ней испытывал. – Начал рассуждать я, чтобы хоть как-то выйти из оцепенения.

– Она сама не дала ему узнать о себе – настоящей. Все же интересно, что было бы, если бы Гетсби и Дейзи соединились и стали жить вместе. – Задумчиво сказала Соня.

– Согласен. Действительно интересно, но этого не произошло. Видимо неслучайно. – Улыбнулся я и развел руками в стороны. Мне нравилась наша беседа, как-то сразу почувствовалась непринужденность и легкость в общении. – А ты любишь романы читать? – спросил я.

– Да, как и все девушки, наверное, – ответила она и тоже заулыбалась. – А ещё я люблю так же, как и ты, летать, – неожиданно сменила она тему разговора.

– Правда, здорово? Такая легкость! – восторженно сказал я.

– Ага, не передать словами как хорошо! – согласилась Соня.

– Полетаем вместе? – предложил я, удивляясь самому себе.

– Давай, – тут же согласилась она, – куда полетим?

– Давай за мной.

Я помчался вверх, увлекая за собой Соню. Странно, но как только я начал болтать с этой девушкой, весь мой боевой настрой куда-то испарился, у меня больше не было желания срочно выяснить кто она такая для протокола. С первых же слов мне стало понятно, что общаемся мы на одной волне, очень легко. Хотя, конечно, больше информации о ней узнать очень хотелось. Она вызывала неподдельный интерес своей загадочностью.

Мы неспешно облетели центр Москвы, горящий вечерними огнями, по Садовому кольцу.

Так, кружа над землей, непринуждённо болтали о книгах и фильмах. Я узнал, что Соня много читает, смотрит, постоянно чем-то интересуется. Она рассказала мне о том, что изучала химию, генетику, телепортацию, знает два языка и неплохо разбирается в медицине. Я не мог оценить уровень её знаний, но для юной девушки это был серьёзный багаж.

– А веселиться ты любишь? – спросил я после того, как мы закончили разговор об учёбе.

– Да, конечно. Я люблю танцевать, – ответила она. – Я часто танцую, когда слышу музыку, которая мне нравится.

– Понятно, – ответил я, – а я вот не люблю танцевать. Как-то не сложилось у меня с танцами.

– У мужчин это часто встречается, – заметила она и засмеялась.

– Да уж. Такие мы! Скажи мне, Соня, – заговорил я, когда мы подлетали обратно к дому Манусова, а я ощутил всё возрастающую грусть от того, что мне придётся сейчас её покинуть. – Ты бы хотела увидеть меня снова?

– Да, – тихо, но уверенно ответила она.

– Может, мы пересечёмся на земле? Сходим куда-нибудь? Я приглашаю тебя, – спросил я с надеждой в голосе.

– А я бы ещё полетала с тобой, – ответила она, а я почувствовал, что почему-то дрожь пробежала по всему моему телу от этих ее слов. – Мне кажется, нам не стоит пока думать о встрече на земле.

– Ну, как скажешь, – не стал настаивать я, уже испугавшись того, что она может вообще больше не прилететь. От одной мысли об этом мне стало не по себе. Я так долго был в небе один, что в тот момент чувствовал неимоверное облегчение когда кто-то разделил со мной полёты. – Завтра встретимся?

– Давай, – так просто согласилась она.

– Я снова буду здесь в восемь.

– Хорошо. Я приду.

Мы разлетелись в разные стороны. В тот раз я успел заметить, куда исчезает Соня. Когда, немного отлетев, я обернулся посмотреть на неё, то увидел, что она направилась на запад. Я чувствовал, что Соне тоже было со мной интересно, как и мне с ней. Мне показалось, что она с удовольствием провела со мной время, так увлеченно слушая мои рассказы о своих наблюдениях за Москвой.