Текст книги "Жизнь души"

Вторая лекция по экономике прошла гораздо спокойнее. Не молодая, но энергичная женщина смогла завладеть вниманием каждого в аудитории в первые же секунды своего доклада. Лекция понравилась всем без исключения студентам, преподаватель приводила много интересных примеров на теоретические заключения и показывала видеоматериалы с конференций и саммитов, посвящённых экономическим аспектам развития стран.

После этого мы выслушали ещё две совмещённые лекции по истории России, которые прочитал нудным голосом умудрённый опытом пожилой профессор. Его скучающий взгляд редко скользил по рядам студентов, больше был устремлен в край стола. Мне было хорошо сверху видно, как некоторые откровенно зевали, некоторые перешёптывались, обсуждая насущные вопросы, кто-то просто рисовал в тетрадках какие-то каракули, явно не слушая лектора.

После учёбы я помчался домой. Мама ещё не пришла с работы, и я подумал, что выполнение задания по философии лучше не откладывать в долгий ящик, а-то в её присутствии не смогу собраться. Когда с кухни потянет вкусным запахом ужина, уже будет не до эссе.

Для начала мне необходимо было сконцентрироваться. Я лёг на кровать, закрыл глаза и не заметил, как через какое-то время начал разговор с ангелом.

– Ангел, скажи, почему профессор Манусов мною заинтересовался? – обратился я в пустоту, вспоминая его образ и представляя как его очертания становятся отчетливее в небольшой дымке.

– Так должно быть, и ты его не бойся, – услышал я мысленный ответ. Голос прозвучал внутри меня.

– А что мне написать в эссе? Чего он ждёт от меня?

– Пиши то, что чувствуешь. Только пиши от руки, так ты сможешь точнее передать свое отношение к теме, свои эмоции.

Я задал еще несколько вопросов, но ответа больше не получил. Тогда я сел за письменный стол и сосредоточился на эссе.

«Быть откровенным! Писать, что чувствую!» – пришла мне мысль. Я склонился над белым листом, и мои мысли хлынули потоком, отразившись на бумаге синими чернилами. Я писал и не мог остановиться, пока не окончился этот поток. Наконец он иссяк и я поставил точку. Пару раз перечитав эссе, я исправил синтаксические ошибки в некоторых местах и бросил исписанный лист в папку.

Пока я был занят, мама уже успела вернуться с работы, поэтому на кухне уже что-то вкусное журчало в сковороде.

– Привет, мам. Ты уже пришла? Я даже и не заметил, – поздоровался я с порога кухни.

– Да уже как полчаса. Не стала тебя беспокоить, подумала, что ты занят, раз сам не выходишь. Ужинать будешь? – спросила она.

Я заметил, что у неё было очень хорошее настроение, которое тут же передалось мне, и я одним прыжком плюхнулся за стол, жадно вдыхая теплый аромат мясного рагу.

На следующее утро состоялся семинар по философии. В тот день впервые наша мужская группа переводческого факультета собрались вместе. Остальные четыре группы были женскими. Девчонки учились параллельно с нами, у них были те же самые семинары, только в другом порядке.

Мы скучковались перед входом в аудиторию в ожидании преподавателя. Ребята о чем-то перешептывались, а я стоял в стороне, поскольку ни о чем думать и говорить, кроме предстоящего выступления, я не мог.

От тревожных мыслей меня отвлёк сам профессор Манусов. Он пришел быстрым и уверенным шагом по коридору, громко поздоровался с нами и широким жестом открыл дверь в аудиторию. Внешне я старался выглядеть спокойно и принял на себя безмятежный вид, а сам периодически поеживался от волнения и в уме лихорадочно повторял основные моменты из эссе, иногда вспоминая детали.

– Занимайте места! – скомандовал профессор, пока мы общей кучей пихая друг друга вламывались в дверной проход. Увидев как Манусов раскладывал бумаги на столе все тем же знакомым движением, я снова отметил отдаленную схожеть его движений с папиными. Подождав, когда мы усядемся и утихнет общий гул, он перешел сразу к делу: – сегодня у нас первый семинар, посвящённый тому, что мы уже с вами прошли на лекции. В качестве домашнего задания я просил вас написать эссе и пообещал студенту Волатурову, что он будет отвечать первым, – он взглянул на меня.

– Я готов, – тут же включился я, постаравшись, чтобы мой голос звучал как можно более уверено, но он все равно сорвался.

– Это хорошо, через десять минут я вас вызову, – ответил он мне и, продолжая копаться в бумагах, обратился ко всем остальным: – а пока хочу проверить, как вы усваиваете лекционный материал. Я задам несколько вопросов, и вы постараетесь на них ответить.

Он задал два вопроса на понимание материала лекции. Оба достались полному парню, сидевшему за первой партой. Он явно метил на круглого отличника и чётко оттарабанил зазубренный материал, что вызвало вздох облегчения у остальных в группе.

– Хорошо, – сказал профессор, – теперь послушаем ваши эссе. Прошу вас, – он посмотрел на меня.

Я нервно откашлялся и принялся зачитывать то, что вчера удалось набросать. В своей работе я описал наиболее явные, на мой взгляд, отличия человеческой души от душ других живых существ, обитающих на нашей Земле, привёл несколько примеров из своего детства, когда родители воспитывали мою душу, описал то, что я понимал под врождёнными свойствами души, и высказал свое отношение к теории реинкарнации. По мере чтения мой голос становился всё увереннее и чётче, пока не оборвался на последней фразе: «Я искренне верю в то, что, покинув тело, душа, которая ранее принадлежала человеку, продолжает существовать. Сохранив свою целостность, она продолжает сохранять знание высшей истины, помогать близким к ней при жизни людям или передает энергию и накопленную информацию в тела людей последующих поколений».

Я закончил, в аудитории стояла полная тишина, группа ждала реакции профессора на моё выступление.

Манусов с минуту молчал, как будто что-то разглядывая у себя на столе, потом задал неожиданный вопрос:

– Артур, бывают ли у вас моменты, когда вы выходите из дома, машинально закрыв дверь, а потом долго вспоминаете: действительно ли вы её закрыли на замок или нет? Или, например, вспоминаете: выключили ли плиту или какой другой электрический прибор, которым пользовались до выхода из дома? То есть такие вещи, которые мы часто делаем автоматически, а потом не можем вспомнить, как мы это делали? – прищурившись, он ожидал ответа.

– Нет, Анатолий Федорович, со мной не бывает, у меня хорошая память, поэтому я всё всегда помню. – Уверенно ответил я.

– Вы настолько уверены, что всегда всё помните? – усмехнувшись спросил он.

– Настолько же, насколько вы уверены, что хорошо знаете тот материал, который нам преподаёте. – Уже немного нагло ответил я, но тут же понял, что допустил оплошность.

Манусов сдвинул брови – ему не понравилось моё высказывание, и пристально на меня посмотрел. Я понял, что он ждёт каких-то пояснений.

– Я много тренировал память, папа со мной занимался, – извиняющимся тоном сказал я и опустил глаза.

– Вы излишне самонадеянны, Артур! Более того, если вы действительно так думаете, то нечестны, и прежде всего, с собой! – категорично, но не строго произнес Манусов. – Нашему мозгу свойственно записывать на подкорку те действия, которые мы совершаем чаще всего, давая возможность нам доводить их до автоматизма, чтобы совершать меньше усилий по обдумыванию чего-либо. Именно так и накапливается информация, о которой вы говорили. Через повторения каких-либо действий, за один раз ничего не произойдет. Но эту тему мы будем еще изучать, когда затронем труды Фрейда и типы бессознательных реакций. Вы владеете иностранными языками? – снова перевел он тему, похоже, удовлетворившись моим смущением и простив мою дерзость.

– Да, я могу общаться на пяти европейских языках. – Тихо ответил я.

Шепот удивления прошелестел по рядам моих одногруппников, а профессор лишь кивнул и довольно улыбнулся.

– Понятно. Я интересуюсь этим вот почему. Мне кажется, что у вас хорошие задатки, Артур. Не растратьте их попусту, – он пристально посмотрел на меня. – Значит, вы считаете, что душа – бессмертна? – уже громче сказал он, смотря на других студентов.

– Я в этом уверен, – решительно ответил я.

– Мне ваша позиция понятна. Спасибо. Ваша отметка – отлично, – он снова обежал взглядом группу. – Эту позицию разделяют многие крупные деятели философии. Однако существуют и другие мнения по поводу смертности и бессмертия души, в частности в материалистической философии. Кто в группе считает, что душа смертна, и приводит в своём эссе разумные пусть не доказательства, но доводы в пользу этого мировоззрения?

Полный парень-азиат с первой парты поднял руку.

– Как Ваша фамилия? – обратился к нему профессор.

– Меня зовут Тан, а фамилия моя – Цой.

Профессор кивнул.

– Пожалуйста, студент Цой, мы внимательно слушаем ваше эссе.

Гнусавым голосом Тан начал зачитывать свою работу. Надо отдать должное: в отличие от моего, его эссе было очень хорошо структурировано. Плавные литературные переходы с одной мысли на другую, логичные перечисления, отсутствие повторений создавали ощущение продуманности и чёткости излагаемого материала, демонстрируя начитанность и эрудицию автора. Это произвело соответствующий эффект. Мы слушали, открыв рты, – так красиво он излагал свои мысли. Однако, когда он закончил, я перевёл взгляд на преподавателя и заметил лёгкое недовольство на его лице.

– Спасибо, Тан. Сегодня я ставлю вам отлично за хорошую работу на семинаре, однако в следующий раз за такое эссе поставлю оценку ниже.

Шёпот возмущения прошёлся по аудитории. «Как же так! Если уж за настолько хорошо написанное эссе ставят отметку хорошо, то чего ждать всем остальным?» – подумал я.

– Вам что-то не понравилось, Анатолий Федорович? – спросил Тан и испугано взглянул на Манусова.

– Я вам объясню: я прошу писать вас эссе только с той целью, чтобы узнать ваше личностное отношение к проблеме, и хочу слышать только ваши мысли и рассуждения! А в вашем эссе я увидел только мысли и некоторые перефразированные предложения из учебника по философии. Я ставлю вам отлично ещё и потому, что основная мысль в эссе принадлежит вам лично, а уж на то, откуда вы взяли формулировки, чтобы описать свою мысль, закрою глаза.

– Понятно, – ответил Тан, густо покраснев и опустив глаза в пол.

На семинаре было зачитано еще несколько эссе, после чего профессор обсудил с нами лекционный материал и подвел итог.

– Итак, наше занятие подходит к концу, и я прошу всех, кто не отвечал устно, сдать ваши письменные версии эссе, каждый получит за него отметку.

Группа сдала работы и стала покидать аудиторию. Я почему-то замешкался, почувствовал, что мне ненадолго надо задержаться. Действительно, интуиция меня не обманула. Когда все вышли, профессор обратился ко мне:

– Артур, зайдите ко мне на кафедру после занятий, часа в три, хорошо?

– Хорошо, – ответил я и выбежал из аудитории.

У дверей меня ждал Серега.

– Чего ты там закопался? – спросил он.

– Манусов попросил меня зайти к нему в три на кафедру, – шепнул я другу.

В тот день наши занятия закончились в час дня, и я размышлял, как же мне убить эти два часа до встречи с Манусовым. Я подумал о том, что неплохо было бы что-то перекусить, тем более что у меня осталось достаточно денег, которые мне давали родители на карманные расходы при поступлении, а я практически ничего еще не потратил, и спросил у Сереги:

– Тебе есть чем заняться? А-то я подумал, может, сходим перекусить куда-нибудь недалеко, у меня два часа свободного времени.

– Пошли, я с удовольствием. Здесь недалеко есть недорогая кафешка, там салатики вкусные. Может туда? – предложил он.

У Сереги финансовая ситуация в семье была несколько лучше моей. Именно поэтому он был завсегдатаем различных кафешек и знал, где можно неплохо и недорого провести время.

– Пошли, – согласился я.

Внутри кафе оказалось очень приятным. Маленький зал был уставлен небольшими черными круглыми столиками, окружёнными мягкими красными креслами, на красных стенах висели большие черно-белые фотографии старой Москвы и белых рамках, а на противоположной от входа стене располагалась барная стойка, за которой официант готовил заказ к выдаче. Чуть приглушённый свет создавал уютную атмосферу, играла современная музыка, но очень тихо. Мы уселись за один из столиков и заказали по салату и молочному коктейлю.

Нашу веселую болтовню прервал звук открывающейся входной двери. На пороге мы увидели тех девчонок, с которыми Серега хотел познакомиться вчера в буфете Академии. Они оглядели зал, и некоторое замешательство отразилось на их лицах, когда в углу кафе они заметили нас. Блондинка быстро сориентировалась и направилась к стоявшему рядом с нами столику, а я не мог оторвать от нее взгляда, она и вправду была красавицей. Я услышал, как Серега громко сглотнул залпом выпитый молочный коктейль, чем отвлёк меня от созерцания девчонок.

Девушки уселись за столик и начали с интересом разглядывать меню. Как и я, они, похоже, были здесь в первый раз.

– Мне, пожалуйста, молочный коктейль и сэндвич с сыром и ветчиной, – сказала блондинка подошедшему официанту.

– Мне тоже коктейль – тихо и как-то неуверенно сказала вторая девчонка, помялась и добавила – и сэндвич с курицей.

Официант записал заказ, забрал меню и скрылся.

– Жертва сама пришла к похитителю! – прошептал Серега.

– Даже не вздумай! – огрызнулся я.

– Я не смогу спокойно сидеть, ты ж меня знаешь! Посмотри, как они на нас косятся и о чём-то перешёптываются, они явно нами заинтересовались, – у Сереги горели глаза.

– Ну и что теперь? Я сегодня не в настроении ни с кем знакомиться, я сейчас о Манусове больше думаю, чем о каких-то незнакомках.

– Сегодня ты меня своими отговорками не удержишь! Я пойду сейчас и приведу их за наш столик! – решительно сказал друг и уже начал привставать, опершись руками о бортики кресла.

– Сер! – мой голос прозвучал умоляюще. Я дернул его за рукав, стараясь усадить на место.

– Так, сиди и никуда не смей уходить! – велел мне друг как непослушному ребёнку, отстраняя мою руку.

Увидев, что он поднимается, девушки резко перестали смотреть в нашу сторону и сделали вид, что обсуждают какую-то интересную тему. И тема, видимо, была настолько интересна, что они, конечно же, не сразу заметили Серегу, вплотную подошедшего к их столику.

3. Посвящение в тайну

– Привет! – Серега обратил на себя внимание девушек.

– Привет! – спокойно и уверенно сказала блондинка и вопросительно взглянула на моего друга.

– Мы вот с другом, – не отрывая от нее взгляда, он указал рукой в мою сторону, – обсуждаем преподавателя по философии. И, честно говоря, очень обрадовались, когда увидели людей с нашего потока. Нам жизненно важно убедиться, что не только у нас он вызывает подкожные колики. – Серега передернулся, изображая озноб. – Что скажете?

Я, честно говоря, не ожидал, что друг начнёт знакомство с разговора о Манусове, и подумал, что, видимо, Серега растерял свой навык, но ошибся: задав этот вопрос, он попал в точку.

– Подкожные колики… – Захихикала блондинка. – Я не могу сказать, что прямо-таки колики, ничем он меня не напугал, хотя какое-то неприятное чувство все же вызывает. Но я бы постаралась наладить с ним отношения. – Сказала она и кокетливо посмотрела в мою сторону. – Вчера, когда этот профессор обратился к твоему другу на всю аудиторию, мне стало его жаль. Кстати, твой друг, казалось, нисколько не смутился, – она опять посмотрела на меня и смело улыбнулась.

– Он у нас вообще невозмутимый, – Серега тоже обернулся в мою сторону.

– Кстати, а как твой друг ответил на семинаре, Манусов же обещал его первым спросить? – поинтересовалась девушка, а я удивился, что она вспомнила об этом.

– Да отлично он ответил! Если хотите, можете его расспросить сами. Предлагаю к нам присоединиться, тем более, что такие красивые девушки не должны сидеть в одиночестве, – Сер широко улыбнулся, обнажив ровный ряд белых зубов.

«Вот, узнаю Серегу!» – подумал я.

– А твой друг не будет против? – блондинка посмотрела на меня и улыбнулась.

Серега обернулся и угрожающе округлил глаза, давая понять, что я должен ответить.

– Конечно же нет, – громко сказал, приподнимаясь с места и жестом приглашая их к нам присоединиться. Они тут же пересели за наш столик.

– Давайте познакомимся. Меня зовут Сергей, а этого невозмутимого товарища – Артур.

– Я Варя, – звонко представилась блондинка.

– Марго, – сухо ответила её подруга.

«Девочка-молчунья. – Подумал я про нее, но тут же пришла другая мысль, которая в итоге оказалась вернее. – Или, может, она просто привыкла молчать, находясь в тени Вари, видя, что общественное внимание принадлежит именно ей? Похоже, что девочка-то умная!»

Благодаря Серегиному красноречию нам все же удалось разговорить Марго. Мы немного обсудили философию и плавно перетекли к воспоминаниям о том, как каждый из нас готовился к поступлению в Академию и почему был выбран именно переводческий факультет.

За всё время общения я понял, что отношения между девочками очень неоднозначные. Настоящими подругами их назвать было сложно, я не увидел ни грамма теплоты по отношению друг к другу. Марго явно не нравилась блеск и яркость Вари, и каждый раз, когда та привлекала взгляды окружающих, она недовольно съеживалась или отворачивалась, словно это действие подчеркивало ее теневую сторону. В отместку она частенько пыталась её подловить на публике, чтобы та выглядела глупо, демонстрируя свое превосходство в уме. Надо отдать ей должное, она делала это очень искусно, только внимательный наблюдатель мог бы заметить нотки издёвки в её голосе. Но Варя на это никак не реагировала, можно сказать вообще не обращала внимание, оставаясь довольной собой, словно завистливые нападки Марго ей даже нравились.

«Какой-то замкнутый круг! Марго тоже была красивая девчонка! Если бы её очаровательную головку с каштановыми вьющимися волосами, не искажало недовольное выражение, от неё бы глаз невозможно было оторвать!» – подумал я.

Длинные светлые волосы обрамляли прекрасное личико Вари, на котором ярко выделялись красивые большие серые глаза и очаровательнейшая, не сходящая с лица, улыбка. Во время нашего общения она откровенно со мной флиртовала, строила мне глазки, смеялась только над моими шутками. Серега был явно не в ее вкусе, да и она ему быстро разонравилась. Это сразу стало понятно, как только он почувствовал, что звезда компании теперь не он, а эта девушка, Варя с необычайной лёгкостью перетягивала все внимание на себя. А Серега конкурентов недолюбливал и называл «выскочками», хотя сам, честно признаться, был точно таким же. Он с большим удовольствием разговаривал с Марго и я быстро понял по его взгляду на девушку, что он решил идти до конца, поэтому когда та захотела сходить в палатку за журналом, друг охотно согласился её сопроводить.

– Мы отойдём ненадолго, – сказал мне Серега, подмигнув.

– Хорошо, только ненадолго! А то мне скоро надо уходить, ты же помнишь?

– Конечно, друг, – улыбнулся Серега и похлопав меня по плечу, быстро зашагал к выходу, подталкивая Марго вперёд.

Когда они ушли, между мной и Варей повисло неловкое молчание. Надо было о чём-то заговорить, но я совершенно не знал, что сказать. «Скорее всего, я покажусь ей безумно скучным и несовременным! Она так хорошо и со вкусом одета!» – почему-то подумал я. Всё в ней: коротенькое бежевое платье с рисунком синего павлина на правой стороне, подобранная в тон птицы сумочка с блестящим ремешком, босоножки на небольшом каблучке, аккуратный макияж, длинные уложенные крупными волнами волосы – гармонично смотрелось, ничего лишнего, всё идеально. Я убедился в том, что внешности она придавала огромное значение.

Варя первая нарушила молчание, и я отметил, что никакой неловкости она при этом не испытала. Она быстрым движением повесила стоящую на коленях сумочку на ручку кресла, сложила руки на столе и жизнерадостно спросила:

– Какой ты фильм последний раз смотрел?

– Андрей Рублёв, – ответил я, тут же отругав себя, что не соврал про какую-нибудь современную картину. Просто ни одно название новомодной картины мне в голову не пришло в тот момент.

– Что это? Не слышала о таком! – звонко хихикнула Варя.

– Это классика. Не мудрено, что ты не видела: молодёжь не часто смотрит Тарковского.

Она притворно надула губы.

– Ты что? К молодёжи себя не причисляешь? Считаешь современное молодёжное кино недостойным своего внимания?

«Ого! Она тоже, похоже, отметила мою самонадеянность, вторя Манусову!» – подумал я.

– Я неправильно выразился. Возможно, я не очень современен и мне нравятся определённые вещи. Проблема во мне, а не в молодёжи. – Извиняющимся тоном ответил я.

– А в кино давно ходил? – неожиданно радостно и звонко спросила она. В её голосе чувствовались нотки неподдельного интереса к моей персоне.

«Мне показалось? Или эта фраза прозвучала как предложение сходить в кино?»

– Года полтора назад, – ответил я.

– Понятно. Ты не такой, как все! В кино с девушками не ходишь? – она помолчала, пристально посмотрев на меня, но тут же переключилась и широко улыбнулась подошедшему официанту.

Я собрался с духом и выпалил:

– Я действительно давно не был в кино. Может, сходим все вместе, с Серегой и Марго? Ты как? – удивляясь сам себе, предложил я.

– Я согласна! Когда? – решительно спросила она.

А я подумал: «Как же ловко меня подвели к этому предложению! Но мне показалось милым как Варя это провернула, с ней явно не соскучишься. Настоящий моторчик! Да еще и какой симпатичный!»

– Сейчас и узнаем! Вот и они.

В кафе вернулись Серега и Марго, и совместными усилиями мы решили запланировать поход в кино на пятницу после занятий.

После чего мне пришлось оставить Серегу и моих новых подруг, я торопился на встречу с Манусовым.

Мигом, как мне тогда показалось, домчавшись до Академии, я нашёл нужную мне аудиторию. Кафедра философии напоминала старую советскую библиотеку. Эта внушительная по размерам комната была одновременно и источником знаний, местом для работы преподавателей и студентов и просто уголком, где можно было поразмышлять или отдохнуть, почитав какой-нибудь философский труд. По периметру стен, не занимая только окна, стояли огромные в высоту потолка стеллажи со старыми книгами, архивными журналами и какими-то папками; в центре расположились столы, за которыми сидели сотрудники кафедры, также отделенные друг от друга стеллажами с книгами. Каждый входящий в это помещение сразу натыкался на секретаря, роль которого обычно выполнял кто-то из студентов курса. Но в тот день, когда пришел я, на кафедре никого, кроме профессора не было.

Он сидел и что-то читал, одновременно делая пометки на полях. Я протиснулся между столами и шкафами и подошел к нему.

«Движения какие знакомые! Папа так же работал с документами!» – Снова подивился я. С минуту я за ним наблюдал: каждой странице машинописного текста он уделял не более восьми секунд, за это время он успевал её просмотреть и внести корректировки. – «Вот это скорость!».

От тут же поднял на меня глаза.

– Артур! Присаживайся, – сказал он дружелюбно улыбнувшись и указал на стул, стоящий напротив него с другой стороны стола.

– Вы о чём-то хотели со мной поговорить, Анатолий Федорович? – спросил я, усаживаясь.

– Да, Артур. Перейду сразу к делу. Я понимаю, что ты ещё очень молод и у тебя вся жизнь впереди, но хотел бы тебе кое-что предложить. Естественно, согласиться с моим предложением или нет, зависит только от тебя. Я приму любое твоё решение.

– Что же? – не без интереса спросил я.

– Я хочу предложить тебе работу! – ответил профессор и посмотрел на меня поверх очков.

– Работу?! – удивился я. – Но я…

– Подожди. Для начала давай я тебе всё объясню, – перебил меня профессор. – Я хочу пригласить тебя стать сотрудником одного из подразделений Федеральной Службы Безопасности. Я занимаю должность начальника Управления международной деятельности, вот к себе в Управление и приглашаю. Мы работаем с иностранными спецслужбами, развиваем тесные контакты, организуем и участвуем в форумах и конференциях, где присутствуют представители таких же организаций из других стран, а также работаем над совместными проектами, например, такими как борьба с террором,… – он сделал паузу и откашлялся – и другими.

– Что я должен буду делать? И почему меня Вы решили позвать? – Изумленно спросил я.

– Знаешь, Артур, буду с тобой откровенен. Я неплохо знаю твоего отца, в последние годы мы тесно сотрудничали, я многому у него научился. Надо сказать, восхищаюсь его талантами. Он сделал немало для подготовки сотрудников секретных отделов, да и для моего управления изрядно потрудился. Однажды он рассказал мне о тебе, твоих способностях. Я сразу ему признался, что хотел бы иметь такого сотрудника в штате! И абсолютно уверен, что твой истинный потенциал до конца не раскрыт. Кроме того, мне нравится брать на работу толковых студентов и готовить под себя. – Он встал с места и заходил по комнате. – Так вот, помимо своей основной работы, я веду некую закрытую деятельность. У меня в Управлении также есть несколько сотрудников, которые формально выполняют рутинную работу, а фактически занимаются секретной, в особенности ведения которой я планирую посвятить и тебя. – Он остановился около меня и посмотрел сверху вниз.

– И вы хотите, чтобы я вошёл в ряды этих сотрудников? – спросил я, съеживаясь под его взглядом.

– Именно! – твердо сказал он и снова заходил по комнате. – Тем более что мне будет несложно устроить тебя к нам в управление, ты владеешь языками, создаешь впечатление вполне ответственного, серьезного парня. Официально для всех ты будешь работать с иностранными партнёрами тех стран, с которыми сможешь легко общаться. Но основная работа будет сосредоточена на секретной деятельности. Посоветуйся с отцом и примите решение, мне кажется, он будет не против чтобы ты продолжал его дело.

– Хорошо, спасибо за предложение, я подумаю…, то есть мы подумаем… в общем обязательно дам скоро ответ, – затороторил я, но помедлив, решился уточнить: – а что за секретная деятельность?

– Об этом я скажу тебе позже. А пока переговори с отцом, он поймёт… – искусственно натянув улыбку, ответил Манусов.

Я был в замешательстве и не знал, что ещё на это сказать, лишь беспрестанно кивал. «В первые дни учёбы в Академии получить такое предложение каждый студент посчитал бы за большую удачу! Но почему я колеблюсь?» – дивился я сам себе. Манусов как будто услышал мои мысли и нарочито спокойным тоном, явно не свойственным ему, произнес:

– Я понимаю твоё замешательство, для тебя всё это неожиданно, но я всё-таки хотел бы услышать от тебя ответ в ближайшие дни. По поводу учёбы ты можешь не волноваться, у тебя будет достаточно времени на все. Кроме того, оформить тебя на работу я смогу только ближе к концу следующего учебного года, а до этого проверю твои способности, и мы постараемся их развить. Я планирую лично с тобой заниматься. – Твёрдо заключил профессор.

«Ничего себе! Я же с детства я мечтал работать, как папа! Я видел какое удовольствие он получает от работы, и никогда, в общем-то, не сомневался, что пойду по его стопам. Но ведь я только поступил в Академию! Мне хочется погулять, пообщаться с другими студентами. Да и Варя мне понравилась. Какая красивая! Может на свидание ее приглашу! А тут такое предложение! Да ещё и в управлении международной деятельности, куда бы я точно даже после окончании Академии не сразу попал! Разве не об этом я мечтал?» – противоречивые мысли крутились в моей голове.

Манусов сложил руки в замок перед грудью и посмотрел мне в глаза. «Узнаешь по рукам. Иди за ним!» – вспомнил я слова ангела и, больше ни о чем не думая, решительно провозгласил:

– Я согласен!

– Ты уверен? У тебя есть время подумать! – теперь была очередь профессора удивляться.

Я упрямо взглянул ему в глаза, давая понять, что решение окончательно.

– Понятно, я рад твоему решению. Но с отцом все равно обсудите. – Настаивал он. – Его мнение мне очень важно!

– Можно задать вопрос? – воодушевленно поинтересовался я.

– Задавай. – Махнув рукой, сказал профессор.

– Почему вы это делаете? Почему именно я?

– Понимаешь, Артур, я очень уважаю твоего отца, знаю его хорошо, знаю как он умеет подготовить кадры и не сомневаюсь, что под его началом ты уже прошел подготовку что надо. Если бы не это обстоятельство, возможно, рано или поздно, я бы пригласил тебя работать, но только по окончании Академии и только в качестве рядового сотрудника управления. Но я зову тебя сейчас, чтобы ты с такой подготовкой не влип куда не следует, а продолжал то дело, к которому тебя готовили. Скоро все узнаешь!

– Меня к чему-то готовили?! Ничего не понимаю! И зачем мне надсмотрщик? – возмутился я, но виду особо не подал.

– Я не надсмотрщик, – твёрдо, чуть повысив голос, сказал он. – Я твой преподаватель и будущий начальник, относись ко мне именно так. Да, я попрошу тебя держать наш разговор в тайне! Ну, папе расскажешь только, и все. – Добавил он.

– Хорошо.

– Я рад, что ты согласился. А теперь мне надо уйти, не могу больше с тобой говорить. В субботу жду тебя у себя дома. Обсудим детали и проведём первое занятие. Вот адрес, – он быстро написал его на клочке бумаги и передал мне. – Жду тебя к одиннадцати утра.

Собрав бумаги и не попрощавшись, он быстро вышел из кабинета. В возбужденном состоянии, я побрел домой, обдумывая по дороге детали прошедшей встречи и будущий разговор с папой.

Как только я дождался возвращения папы с работы, тут же подробно передал весь наш разговор с Манусовым и, надо сказать, что он абсолютно ничему не удивился, словно был в курсе происходящего, и полностью одобрил мое решение, чем несомненно меня поддержал. Но на вопрос, знал ли он о том, что мне поступит это предложение, ответил так уклончиво, что я даже не могу вспомнить конкретно что именно.

Все последующие дни до конца недели я пребывал в задумчивости, гоняя в мыслях беседу с Манусовым. А Серега периодически толкал меня в бок и кричал, чтобы я перестал зависать. О разговоре с профессором я рассказал ему лишь то, что он хорошо знал моего отца и просто хотел познакомиться со мной поближе. Проницательный Серега мне не поверил и злился, что я не говорю правду.

В пятницу, выйдя с последнего семинара по латинскому, мы с другом сразу же направились в холл первого этажа, где у нас было назначено свидание с Варей и Марго. Когда мы вошли, девчонки нас уже ждали. Варя стояла к нам спиной, нетерпеливо постукивая носком туфельки по полу и что-то говорила Марго, широко жестикулируя. Марго увидела нас и помахала рукой.

– Привет! – крикнул издалека Серега. – Вы готовы?

– Готовы, – громко откликнулась Варя и подарила мне свою очаровательную улыбку. – Какой-то ты хмурый, Артур! – обратилась она ко мне, когда мы подошли.