Текст книги "Жизнь души"

8. Изменившиеся обстоятельства

Соня стояла неподвижно ко мне лицом и улыбалась, ожидая моего приближения. Через пару секунд я уже был возле неё.

– Ты здесь! – воскликнул я, не скрывая своей радости. – Привет! А я искал тебя! Вчера я не смог прилететь и постоянно думал, как же мы увидимся снова?!

– Привет, Артур! Я так и поняла. У тебя что-то случилось? – поинтересовалась она.

– Нет, особо ничего, просто теперь я буду покидать тело только по спецзадания, вечерних полетов не будет. Моё обучение у профессора закончилось, – с досадой в голосе сказал я. – Да! Но это не значит, что мы не будем видеться! Я очень хочу, чтобы мы продолжали общаться. Знаешь, я привязался к тебе за то время, что мы провели вместе, – поспешил я заверить её.

– Это хорошо. Мне тоже хотелось бы видеть тебя, Артур. Но как же…?

– Соня! – перебил я её. – О том, как мы будем видеться, я узнаю, когда буду понимать все свои рабочие вылеты. Конечно, первое время будет всё происходить хаотично, но скоро всё утрясётся, я уверен! А пока… пока мы можем увидеться на земле! – я пристально посмотрел на нее.

Все последние разы, когда я пытался склонить её на эту встречу, она либо увиливала от ответа, либо просила повременить с этим. А мне уже давно хотелось ощутить её физическое присутствие рядом, уловить её запах, увидеть кожу, дотронуться до её руки.

Соня погрустнела на глазах, услышав моё предложение.

– Артур, – произнесла она, опустив глаза, – я пока не готова.

– Ну почему же?! – я был искренне удивлён.

– Мне так хорошо в небе, здесь без тела мне лучше, – как-то неуверенно произнесла она.

– Чего ты боишься, Соня? Может, ты боишься, что я обижу тебя чем-то? Так знай, я очень буду рад нашей встрече, я хочу этого, у меня и в мыслях нет причинять тебе какие-либо неприятности, – уверял я её.

– Артур, я не сомневаюсь в этом! Но, поверь, просто поверь, что мне хорошо сейчас без тела, – сказала она, снова опустив глаза.

Мне пришла шальная мысль в голову.

– Может, ты просто не хочешь меня видеть?

– Что ты! Что ты! – запротестовала она. – Я радуюсь каждой нашей встрече! Я ждала тебя, когда ты появишься, – сказала она и осеклась, похоже, от смущения.

– Ну что тогда? Почему? – недоумевал я.

– Я уже сказала, что мне хорошо так, без тела. Вот и всё, – сказала Соня и замолчала, давая понять, что не хочет продолжать этот разговор.

– А твоё тело? Где оно? Скажи мне! – не унимался я и продолжал настаивать.

– Как и твоё, на земле, – спокойно сказала она.

– Тогда я хотел бы с тобой встретиться. На земле, – я давил на своё. – Ты ведь знаешь обо мне всё. Я тоже хочу о тебе хоть что-то узнать! И ещё я очень хочу ощутить тебя рядом, увидеть, какая ты. Ты мне нравишься, Соня. – Тихо добавил я.

От этого моего признания она явно почувствовала неловкость, а я ощутил сильный электрический импульс, пробежавший по всему моему телу от волнения, возникшего у меня в груди. Я приблизился к ней, желая ощутить её тепло.

– Не думаю, что это хорошая идея, – ответила она, глядя мне в глаза.

– Ты не хочешь? Почему всё же? – чуть тише выговорил я, ощущая, как её тепло обволакивает всё моё нутро, добираясь до моего сознания и потом до моего сердца.

– Мы можем поговорить и здесь, в тишине и спокойствии, – твёрдо сказала она и, вопросительно на меня посмотрев, отодвинулась чуть дальше.

Произнесённая ею фраза ввела меня в некий ступор, слишком категорично и безапелляционно она прозвучала. Я был в замешательстве и никак не мог выбрать тот аргумент, который оказал бы на неё нужное действие. «Да что это со мной! Я должен всё выяснить! Прежде всего, это моя работа!» – подумал я и решил не сдаваться.

– Соня! – громко произнёс я и отвёл взгляд в сторону. – Ты должна понимать, что по долгу своей службы я буду обязан доложить о тебе начальству, тебя в любом случае выследят и заставят говорить, это просто неизбежно.

– Артур, ты неправильно меня понял, я согласна говорить с тобой, я расскажу всё, что будет тебя интересовать, просто… просто я хочу, чтобы наше общение состоялось здесь, а не на земле. Поверь, мне это крайне необходимо, – её голос становился всё грустнее, она опустила глаза.

– Прости, Соня! – я готов был сквозь землю провалиться, повёл себя, как баран! – извини, я не хотел тебя пугать ни в коем случае.

– Я и не испугалась, нисколечко. Ты себе просто не представляешь, сколько раз я думала о том, как состоится этот наш разговор. Я прекрасно понимала, что никогда не позволю себе приблизиться к тебе и тем более заговорить, но всё равно думала, решала, что же ты скажешь, как отреагируешь на меня, и, честно говоря, думала, что будет всё гораздо хуже, что ты сильно разозлишься на меня.

– Я не злюсь, но я действительно хочу знать о тебе всё. Пусть я буду занудой в твоих глазах, но ты мне и вправду нравишься. Я хочу быть ближе к тебе, а тут ещё эта работа… и, вообще, непонятно как мы будем теперь видеться… и я хотел организовать всё на земле… От этого переживаю, нервничаю, давлю на тебя… Не знаю, что ещё сказать, – я опустил в бессилии голову.

– Артур, я знаю, что у тебя есть девушка. – Тихо сказала Соня. Я вздрогнул, этого я совсем не ожидал услышать.

– Да…, есть, но… Ты из-за этого ничего говорить не хочешь? – догадавшись в чем дело, спросил я.

– Это тоже одна из причин, по которой нам на земле не стоило бы встречаться. Ты же понимаешь о чем я? Ты же в отношениях находишься! – возмущенно сказала Соня и в упор уставилась на меня.

– Ну да…, и все бы ничего, но эти скандалы, в общем я очень устал в этих отношениях… – Начал я оправдываться.

Соня меня перебила.

– Артур! Это не мое дело! Как бы там у вас ни складывалось, для меня ты в отношениях и точка. У нас с тобой ничего сейчас быть не может.

– Соня! Это единственная причина, по которой ты не хочешь видеться на земле? – Я понимал ее желание напомнить мне о сложности ситуации, но на самом деле ничего не чувствовал, ни вины, ни жалости от осознания того, что я делаю что-то не так.

– Нет, не единственная, скажу честно, но немало существенная – твёрдо сказала она.

– Я тебя понял. – Наконец сказал я, начиная немного осознавать ситуацию. Аргумент действительно был весомый. Но сам я не знал, что в такой ситуации я мог сделать. Ничего в голову не приходило.

– Всё будет хорошо, я верю. – Как-то грустно сказала она.

– Расскажи мне о себе, Соня! – умоляюще проговорил я.

– Артур! Я вижу, как ты устал, ты должен отдохнуть сегодня. Давай поговорим в следующий раз, ты можешь довериться мне, я никуда не исчезну, и мы обязательно встретимся, как и сегодня, и во все предыдущие дни. Как я и обещала тебе, я ничего от тебя утаивать не буду! – от чего-то повеселев произнесла Соня.

Она была права, я действительно был окончательно вымотан этим эмоциональным разговором. «Как же легко нам общаться на отвлеченные темы и как же сложно говорить о том, что волнует больше всего: о нас!» – подумал я. Кроме того, мой мозг был забит большим объёмом информации о переговорах румынов, которую мне необходимо воспроизвести наутро, и я не должен был позволить усталости её заблокировать. Для того, чтобы ничего не забыть, мне и вправду требовался хороший сон.

Несмотря на мое желание остаться, мы все же попрощались, предварительно договорившись увидеться на крыше моего дома сразу же, как только я покину тело в следующий раз, и разлетелись в разные стороны. Я все равно улетал от неё с тоской на душе, поскольку даты и времени нового задания я даже не мог предположить, а, следовательно, следующая встреча с Соней неизвестно когда случится. Я лишь мог надеяться, что это произойдёт в скором времени.

Ночью мысли о ней не давали мне спать. У меня не выходило из головы её задумчиво-молчаливое выражение лица, возникающее при каждой моей попытке договориться о встрече на земле. Причину того, почему мне лучшее ее не видеть, она, конечно, объяснила, но что-то все же настораживало, я был уверен, что есть и другая не менее весомая причина.

В ту ночь я всё же усилием воли заставил своё сознание отключиться и чуть не проспал встречу в гостинице с мистером Фелькелем. Утром, как только я добрался по адресу, указанному в документах, которые передал мне Манусов, дверь гостиничного номера мне открыл немолодой мужчина, одетый в кипельно-белую рубашку и темные брюки, ростом чуть выше полутора метров. Его уложенные на правую сторону волосы блестели от тонкого слоя воска или геля, лицо было гладко выбрито, темные глаза смотрели прямо и настойчиво. Он подробно, но быстро оглядел меня и молча пригласил зайти, поманив рукой. Я прошёл в залитую солнечным светом и уставленную изысканной мебелью комнату большого гостиничного номера, состоявшего явно более, чем из одного помещения. Мистер Фелькель, а это был именно он, быстрым шагом проследовал за мной. Плавные движения, мягкий тембр голоса, смелая, немного пружинящая походка и острый оценивающий взгляд, – внешне Фелькель обладал, казалось, всеми качествами уверенного в себе влиятельного человека. Я отметил, что у них с Манусовым одинаковая манера общения, оставляющая у собеседника ощущение, что каждое слово обдумано, не произносится просто так.

– Полагаю, вы Артур? – спросил он, предлагая присесть на диван в гостиной и садясь в кресло напротив.

– Да, мистер Фелькель. Меня попросил к вам заехать профессор Манусов, – ответил я.

– Понятно. Давно вы работаете у него в управлении? – почему-то спросил он.

– Около двух месяцев. – Прямо глядя ему в глаза, ответил я.

– Совсем небольшой срок, а уже за такие важные документы отвечаете! Вы, наверное, ещё Академию даже не закончили? – улыбнулся он и склонив голову на бок слегка приподнял брови, приглашая к ответу.

– Я уже практически окончил её, мне должны скоро вручить диплом.

– И сейчас вы у Манусова работаете? – повторил он вопрос.

– Да, в Управлении международной деятельности, – я уже начал нервничать, не зная как правильно отвечать, если он продолжит расспросы. Манусов никаких инструкций мне на это не давал.

Похоже, что мистер Фелькель это почувствовал, так как тут же произнёс:

– Да, он мне говорил. Но вы не переживайте, Артур, я вас не допрашиваю. Я перестраховываюсь, мне нужно знать, кому я передаю документы, – Фелькель о чём-то задумался. – Вам нравится ваша работа?

– Да, я люблю своё дело, – сухо ответил я, уже всерьез напрягшись.

– Хорошо. Мне нравятся люди, знающие и любящие своё дело. Сейчас это редкость. Итак, я думаю, что все формальности для знакомства были соблюдены, – он улыбнулся, – давайте перейдём к делу, – он поднялся с кресла, открыл верхний ящик стоящего по левую руку от него массивного комода и достал оттуда папку с бумагами. – Я вам отдаю этот пакет документов, на первом листе – перечень того, что внутри папки. Откройте этот перечень, давайте по нему пробежимся, я расскажу, на что надо обратить внимание в первую очередь.

Я открыл папку. Это были материалы по предстоящей мюнхенской конференции в Германии, поездка на которую была запланирована первыми лицами нашей страны в ближайшее время, текст был на английском. Моя задача состояла в том, чтобы перевести все документы на русский и распределить среди сотрудников нашего подразделения, которые будут принимать участие в этой конференции, в соответствии с их должностными обязанностями. Я опустил глаза в папку, делая пометки на полях, одновременно искоса разглядывая Фелькеля.

Несмотря на то что возраст этого человека подходил к шестидесяти годам, он двигался и разговаривал очень живо. Он был подтянут, но не худощав, имел плотное и подвижное тело. Говорил он тоже быстро, но чётко, последовательно и логично, излагая только то, что относится к теме. На круглом лице, обрамлённом шапкой седых волос, маленькие зоркие глаза постоянно двигались в разных направлениях. Казалось, его взгляд был везде, он всё видел, всё подмечал. Даже когда Фелькель говорил по телефону, его глаза постоянно скользили по мебели, окнам, стенам, полу, по мне.

Объясняя мне пункты последовательности проведения конференции, включающие встречу первых лиц государств-участников, программу выступлений, расселение делегатов и проводы, Фелькель постоянно отвлекался на телефонные звонки.

– Ох уж эти звонки, не дают сосредоточиться. На чём мы остановились? – садясь в кресло напротив меня, он, казалось, с увлечением погружался в обсуждение материалов конференции.

– На восьмом пункте, – отвечал я.

– Точно. Это последний. Хотя, я думаю, что всё уже вам рассказал. На этом пункте особо внимание не заостряйте, он, можно сказать, «дежурный». Все, что мы проговорили, доложите, пожалуйста, Манусову в полном объеме.

– Хорошо. Тогда, похоже, что мы всё с вами обсудили, – сказал я, закрыл папку с документами и встал, собираясь покинуть гостиничный номер.

– Артур, спасибо, что пришли, передавайте Манусову привет, – сказал Фелькель и с улыбкой протянул мне руку для прощания.

Когда я вернулся к себе, рядом с моим столом уже сидел переводчик с румынского. В комнате были также Рома и Марго, Марк отсутствовал. Я набрал телефонный номер профессору, чтобы отчитаться о проделанной работе, но услышал в трубке только: «Я занят сейчас, перезвони позже!».

Воспользовавшись свободным временем, мы с переводчиком удалились в отдельную комнату, и он быстро записал с моих слов весь разговор, который я услышал вчера в бункере, лишь изредка задавая вопросы, когда я старался воспроизвести слова, которые не знал, теряя общий смысл фразы из-за неправильного произношения. Как ни странно, слово «медведь» я понял правильно. Я его произносил на разный манер, и мы пришли к выводу, что это, действительно, был именно «медведь».

Когда я вернулся в кабинет, опять подумал о том, что почему-то долго уже нет Марка. Я не видел его в тот день и уже успел соскучиться по его жизнерадостной улыбке. Неожиданно холодный пот окатил меня целиком. Я представил Марка и увидел, как его бездыханное тело лежит в луже крови на выложенном белой плиткой полу.

Я ворвался в кабинет Манусова, когда тот говорил с кем-то по телефону, сидя за рабочим столом.

– Да, я понимаю, – говорил он, прижав рукой трубку к уху и наклонив вниз голову, но, когда я появился в дверном проеме, тут же поднял на меня глаза и жестом пригласил войти, – мы примем меры. Ситуация, конечно, тяжёлая, но мы обязательно сделаем всё возможное, чтобы такого никогда не повторилось. Я понял… понял… Слушаю!

Он замолчал, слушая голос в трубке.

– Будет сделано, – он повесил трубку и с выражением глубокой задумчивости посмотрел на меня. Потом поднял правую руку и указал мне на стулья, стоящие вдоль большого приставного стола, предложив сесть.

– Анатолий Федорович, а что с Марком? Вы что-то знаете? – спросил я усаживаясь.

– Знаю, конечно, – отрезал он.

– Но что же случилось с ним? У меня было странное виденье.

– Я думал, ты мне расскажешь! – раздражённо произнёс он, хоть и пытался скрыть свои эмоции.

Я вопросительно взглянул на Манусова.

– Извини, я немного взвинчен. Ты увидел его? Расскажи, что увидел, – устало произнёс он.

– Да, я подумал о нём и понял, что он мёртв.

– Не мог бы ты постараться поподробнее понять, что же там произошло? – попросил он сосредоточенно и спокойно.

– Сейчас попробую, – я закрыл глаза и сконцентрировался.

Отвратительная картина всплыла в моём сознании. Трое. Они в чёрных масках. Пытаются что-то добиться от Марка, бьют его. Он всё отрицает. Тогда они принимают решение его убить. Всё это происходит у него дома, я был у него не раз, поэтому узнал это место. Всё, что увидел, я рассказал Манусову.

– Да, – пробурчал профессор, – ничего нового. А что они конкретно хотели?

– Я не могу передать разговор, я не слышу, я только вижу.

– Уже второй случай, – высказал Манусов, словно мысли вслух.

– Почему второй? А кто был первый? – спросил я.

– Первый был давно, более десяти лет назад. Работал у нас некий Борис Орлов. Если знаешь, его брат тоже работал у нас, а жил в твоём доме. Его тоже убили они.

– Да, – тихо сказал я, – я знаю эту историю.

В моей памяти всплыли картины из детства. И я рассказал, что со мной приключилось в детстве, когда Мария Орлова, или, как сейчас её называют, баба Маша, затащила меня к себе и попыталась что-то выведать о смерти брата её мужа. Тогда Бориса тоже пытали двое мужчин, а третий, стоящий всё это время в стороне, подошёл и убил его ударом ножа в сердце, и они тоже были в масках.

– Они специально надевают эти маски! – зло сказал Манусов и ударил кулаком по столу.

– Но зачем? Что-то объединяет эти две смерти? – догадался я.

– А то, дорогой Артур, что они каким-то образом узнают, что эти люди были шпионами, вроде тебя, они тоже покидали свои тела! Тоже летали на большие расстояния. Поэтому на них охотятся, их истребляют. Теперь ты понимаешь, в каком положении находишься?!

– И Марк! – удивился я, не обращая внимания на то, что говорил Манусов обо мне.

– Да, Марк был одним из наших лучших секретных агентов. Его лично тренировал профессор Горин.

– Так это он один из тех агентов? Он летал далеко?

– Да, он. А до него это делал Борис Орлов, который был одним из первых учеников профессора. Теперь уже точно понятно, что и его смерть не случайна, а мы до сих пор не продвинулись в расследовании, – задумчиво произнёс Манусов. – И как только они узнают? Где-то, возможно, утечка информации, кто-то нас сдаёт.

У меня промелькнула мысль: «А может – это Соня? Всякое бывает». Но я тут же устыдился и отогнал ее.

– Я бы никогда не подумал, что Марк тоже выходит из тела. Он казался таким… приземлённым, что ли… – я осекся, вспоминая Марка, поскольку у меня зещемило сердце от досады за него.

– В этом и вся суть, чтобы никто не знал и никто не догадывался. Марк о тебе тоже не знал. Про таких, как ты и он, знают только я, начальник службы безопасности и двое наших агентов, которые следят за энергетическим пространством страны. И всё! Никто ничего больше не знает! А как им удаётся, я пока не пойму.

– Кому «им»? – Поинтересовался я.

– Теперь это первостепенная задача, которую мне поручено выполнить! – напряжённо сказал Манусов.

– Поставьте мне задачу, и я попробую разобраться! – решительно сказал я.

– Ни в коем случае! – почти закричал Манусов. – Ты не должен в это вмешиваться! Это наша задача, и мы её решим. Во что бы то ни стало! Убийство сотрудника службы безопасности им с рук не сойдёт!

– Но, может… – попытался я его переубедить.

– Не может, – резко перебил профессор. – Ты должен прямо сейчас дать слово военного, что ты не покинешь своего тела без выданной на то санкции! – он ударил кулаком по столу.

Я молчал и в недоумении смотрел на Манусова, боясь произнести лишнее слово.

– Ну-у-у! – проревел он.

– Я даю слово, до нового задания я не покину тело, – сказал я угрюмо.

– Вот и хорошо, – он немного успокоился. – Это ради твоей же безопасности. Ты теперь для нас не просто ценный сотрудник, а бесценный. Мы не можем рисковать тобой. А теперь иди, мне нужно подумать.

Я тут же вышел от Манусова, понимая, что просить что-то изменить было абсолютно бесполезно, и побрел по коридорам к своему кабинету. Вихрь мыслей крутился в моей голове. «Марк! Марк! Как я мог не почувствовать его смерть? Он извергал столько позитива, что в его раннюю смерть невозможно было поверить! Ещё недавно я слушал его очередной рассказ о новой машине и его сыне-верзиле, который пытался туда залезть. Мы громко смеялись, и у меня не промелькнуло ни одной мысли о том, что может случиться. Как же его родственники, наверное, сейчас переживают это горе!» – думал я.

Я вспомнил о Соне. Надеюсь, она поймёт, почему я долго не появлюсь. А мне очень хотелось ее увидеть, только рядом с ней я по-настоящему отдыхал душой.

Посидев полминуты, я набрал телефонный номер Вари, но она не взяла трубку. Она явно обиделась, что я пропал на столько дней, однако через несколько минут она перезвонила сама и мы договорились, что я забегу к ней, пока родителей нет дома. Быстро покидав вещи в рюкзак, я рванул к Варе. Она встретила меня довольно-таки радостно, но мы очень скоро поругались и я ушел от нее в ещё более разбитом состоянии, чем пришел. Мне захотелось побыть с родителями, дом для меня в тот день был лучшим местом, где я мог привести мысли в порядок.

9. Марк Либерман

Я не знаю, как смог пережить ту неделю и не сойти с ума. Эмоции, переполняющие всё моё нутро, в любой момент готовы были вырваться наружу и выразиться в жутком истерическом крике. Я чувствовал себя маленьким беспомощным ребёнком, жизнь которого полностью зависит от взрослых людей, а они, в свою очередь, не считают нужным посвящать его в те изменения, которые планируют произвести в его судьбе.

Меня отстранили от расследования смерти Марка. Манусов лично запретил посвящать меня в это дело, боясь, что узнав какую-либо информацию, я начну предпринимать самостоятельные шаги. «Ох уж этот контроль! Он не дает мне вздохнуть свободно!» – думал я, как никогда остро ощущая несвободу.

Я прекрасно понимал, что Манусов перестраховывается из-за опасности, которая грозит мне, принимая во внимание ситуацию с Марком. Я, вероятно, просто могу быть следующим. Да и мне самому было не по себе, было страшно за моих родителей, за друзей, что будет с ними, если за мной тоже начнут охоту? Я все понимал, но мысль о том, что мне не доверяют, не давала мне покоя.

За мной установили охрану. Я это чувствовал, поскольку постоянно ощущал взгляд, упирающийся мне в спину и колющий между лопаток. Я оборачивался, но никого не видел. «Да, они умеют это делать незаметно! Профессионалы! – с недовольством думал я. – Это же невыносимо! Они полностью меня окружили!»

Мое желание вырваться, избавиться от контроля, самому распоряжаться своей судьбой подстёгивалось ещё и другим жгучим желанием. Мысли о Соне не давали мне покоя. Я очень хотел её увидеть, увидеть тот свет, ощутить тепло, исходящее от нее, поговорить с ней. Воспоминания о её нежном и задорном взгляде постоянно бередили мою душу.

Я не знал кто она, почему появилась в моей жизни, но чётко понимал, что меня тянуло к ней с неимоверной силой. Это была не живая женщина во плоти, а всего лишь её душа, но это только разжигало желание узнать ее еще ближе.

Да, я мечтал встретить её идущей по улице. Часто думал о том, как прошла бы наша первая встреча на земле. Как бы мы увиделись, столкнулись ли на многолюдном перекрёстке, в вагоне метро или сидели бы в кафе за соседними столиками?

Даже встретив её на земле в человеческом теле, я был уверен, что не прошёл бы мимо. Всё в ней: её лицо, хрупкое тело, глубокий таинственный взгляд, – интриговало и вызывало трепет в душе. Если бы я только знал, что существует какой-то другой способ ощутить безмерную радость, кроме как безмятежно летать над спящим городом рядом с ней, я бы тут же бросился на поиски этого!

Но я был бессилен. Я дал обещание, что не покину тело до нового задания. У меня оставалась надежда, что меня отправят куда-нибудь в ближайшие дни, но Манусов словно избегал меня. Он не вызывал меня, давал задания по телефону и по максимуму загрузил текущей работой по подготовке конференции в Мюнхене. Прошла неделя, и я уже был на грани паники, что я больше вообще мог не увидеть Соню. Эта мысль опустошала меня и ещё больше заставляла ненавидеть всю ту ситуацию, в зависимость от которой я попал.

Но в тот день всё должно было измениться. Я это чувствовал и не собирался больше сидеть сложа руки.

– Рабочий день закончился уже как час назад, а ты всё сидишь. Домой не собираешься, что ли? – спросила Марго, складывая вещи в сумочку.

– Я ещё посижу. Ищу информацию кое-какую, – я сделал вид, что занят чтением важных бумаг.

– Варе не хочешь позвонить? Или лучше съездить? – сказала Марго, осуждающе на меня посмотрев.

– Марго, не твое дело, – огрызнулся я. – Позвоню когда смогу. – Сказал я уже смягчившись, зная, что она передаст этот разговор Варе. Потом, подумав, что Марго может быть мне полезна, решил спросить: – Помнишь, Марк часто рассказывал про свою семью, но я ни разу не слышал от него что-либо про его родителей. Ты ничего не помнишь из его рассказов?

Накидывая пальто, Марго удивлённо на меня посмотрела и спросила:

– Что это вдруг тебя заинтересовало?

– Я хочу узнать всё о Марке: чем он занимался, где учился, когда поступил на работу в службу, кто его родители, с кем он общался и так далее. Я нашёл его досье, но, кроме общей информации по его скудной биографии, там ничего нет, – я зачитал ей основные пункты. – Марк Либерман. Родился в Брянске, в СССР. Указан год рождения… Среднее образование: школа №16… Здесь дан адрес школы, фамилии учителей. Когда отец и мать развелись, после школы переехал с мамой в Москву. Родная сестра мамы работала в службе. Именно по её рекомендации мама Марка тоже начала работать в здесь переводчицей. А Марка устроили в Высшую школу КГБ. Итак, его высшее образование – Высшая школа КГБ. Опыт работы: написано, что работал в ФСБ, сначала в контрразведке, потом в нашем управлении. Имя, отчество, фамилия отца и матери, где живут, чем занимаются. Папа живёт в Израиле, имеет свою обувную лавку, мама умерла десять лет назад, работала переводчиком с немецкого языка. Есть семья: жена, работает модельером, шьёт платья, есть ребенок – сын. – Я замолчал и посмотрел на Марго, ожидая её реакции.

– И зачем тебе все это? Хочешь найти его убийцу? – недоверчиво и одновременно язвительно спросила она.

– Я просто обязан это сделать! – не обращая внимания на её сарказм, выпалил я.

– Ну, и как ты себе это представляешь? Вся служба безопасности ищет причастных к его смерти людей, дело ведёт сам Манусов! И, наверняка, он обладает большим объёмом информации о жизни Марка, чем ты. Почему ты думаешь, что сможешь разобраться в этом деле лучше, чем они? Кроме того, если Манусов не подпускает тебя к расследованию, значит, наверное, он считает, что в тебе нужды нет. Ты с такой сложной задачей не справишься! – Марго говорила с нескрываемым удовольствием.

Я не стал акцентировать внимание на её издёвках и сделал вид, что вообще не слышал последней фразы, хотя, надо признаться, она меня задела.

– Ну, так ты не ответила на мой вопрос, – настаивал я на своем.

Мой спокойный тон, похоже, убедил ее в серьезности моих намерений.

– Значит, ты всё равно за своё? – спросила она. – Хорошо. Мне в общем-то без разницы. – Она задумалась – Был один случай, когда Марк рассказывал, что к нему приезжал его отец. Я точно помню, что он живёт в Израиле, у него там другая семья. Вроде как его мама развелась с ним, когда Марк был подростком, учился в школе. Он рассказывал, что, после того как ему исполнилось тринадцать лет, ни разу не видел своего отца, а тут он вдруг неожиданно появился. Я помню, он говорил, что отец привёз в подарок его жене какие-то ботинки и попросил их надеть, а Марк всё хохотал по поводу вида жены в этих ботах.

– Понятно, а когда это было, ты не вспомнишь?

– Незадолго до его смерти, я бы даже сказала, что прямо перед смертью. Он умер в среду, а рассказывал про его приезд в понедельник. Как раз после выходных. Ты же в этот день вроде был на семинарах с утра. Я ещё удивилась, что они так долго не виделись, а отец прилетел всего одним днём на несколько часов. Что нельзя было на недельку задержаться?

– Интересно, зачем же он приезжал? И тем более перед смертью сына? Тебе не кажется это странным?

– Да, я тоже думала об этом. Но потом ко мне в голову пришла одна мысль. Знаешь какая? Что родители и дети, на каком бы расстоянии друг от друга ни находились, связаны какими-то невидимыми узами. Он, возможно, ощутил какое-то беспокойство и приехал посмотреть, что с сыном всё нормально, а в итоге получилось, что приехал попрощаться, такие рассказы часто слышишь – сказала она, надевая пальто.

– Спасибо, Марго, – поблагодарил я ее, поскольку эта на первый взгляд странная версия, раскрывающая причину приезда отца, почему-то показалась мне вполне правдоподобной.

– Не за что. Ничего особо нового я тебе не рассказала. Ты же не думаешь, что его собственный отец может быть причастен к его смерти? Тем более что они практически не общались. Какой ему резон? Мне кажется, что это бред, – она посмотрела в зеркало, достала помаду и начала красить губы.

– Я и не думаю, что его отец причастен, он просто мог что-то знать, – сказал я и снова опустил глаза в досье.

– Может, и так. Ну и что ты теперь будешь делать? – спросила она, отвернувшись от зеркала и посмотрев на меня.

– Поговорю с женой Марка, она может знать, о чём они говорили.

– Поговори, но на твоём месте я бы сначала поговорила с Манусовым. Он лучше…

– Марго! – перебил я. Её деловой тон и напускная заносчивость начали меня раздражать.

– Ладно, ладно. Делай как хочешь, – видимо, поняв, что я не в духе, сказала она. Но, не удержавшись, добавила: – тем более что ты любимчик Манусова, он тебе простит, что ты суёшь нос не в своё дело.

Не попрощавшись, она вышла из кабинета, а я погрузился в собственные мысли.

Я вздрогнул, когда на моём рабочем столе зазвонил телефон. Несмотря на то что я остался из-за того, что ожидал этого звонка, всё-таки он застал меня врасплох.

– Артур! Ты ещё на работе? Зайди! – сказал Манусов.

Я вошёл в кабинет профессора и сел к столу напротив него, приготовившись слушать. Но он, не обращая на меня никакого внимания, мерил шагами кабинет, размышляя над чем-то.

– Что-то ты сегодня припозднился, – наконец произнёс он.

– Я искал информацию про Марка Либермана, – выпалил я и съёжился внутри, не зная, как он отреагирует.

Профессор удивлённо на меня посмотрел.

– Ну и как? Что-нибудь интересное выудил? – неожиданно спокойным тоном поинтересовался он, будто знал, что я этим занимался.

– Я перечитал его биографию. Узнал, что его отец живёт в Израиле, – осторожно начал я.

– Ну и что? Чем же тебя заинтересовал этот факт?

– А тем, что за два дня до смерти сына он приезжал его проведать. Мне показалось это странным, потому что они не виделись несколько лет и…

– Я удивлён, Артур, почему тебе могло показаться это странным? – перебил он меня.

Я не знал, что ответить, и не понимал, к чему клонил Манусов.

– Поясню. Марк был настолько уверен, что с ним ничего не может случиться, что на предостережения отца не обратил никакого внимания.

– Так он его предостерегал?!

– Да. Мой заместитель на этой неделе летал в Израиль, да и я сам говорил со старшим Либерманом по телефону: и мне, и ему он сказал одну и ту же версию, что ему приснился сон, в котором он увидел своего старшего сына мёртвым. Вот и примчался его предостеречь. Старый Либерман верит в свои сны, он был очень опечален, что Марк не воспринял его доводы всерьёз. Говорит, что сын отшутился.