Текст книги "Дерзкий репетитор по русскому языку. Для тех, кто хочет говорить и писать правильно"

Дерзкий репетитор по русскому языку. Для тех, кто хочет говорить и писать правильно

© Текст и иллюстрации. В. Бобров, М. Власова, А. Малявина (Рубэк)

© ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Введение

Зачем тебе читать эту книгу

В XXI веке пишут люди всех профессий: от маркетологов и IT-специалистов до врачей и поваров. Мы ведём деловую переписку по почте и оставляем отзывы о купленных товарах, заводим блоги и развиваем профили в соцсетях. Не писать совсем в наши дни почти невозможно. А писать желательно просто, внятно и грамотно. Ведь провожают по уму и содержанию, а встречают, как известно, по одёжке и хорошему слогу.

Но подтянуть грамотность, когда ты взрослый, не так-то просто. Читать объёмные академические труды – невыносимо скучно и сложно. Гуглить по одному правилу за раз – непродуктивно, к тому же часто непонятно, какое правило искать.

Авторы этой книги работают в контент-агентстве Monk. Чтобы подтянуть грамотность среди сотрудников, мы создали проект «Дерзкий репетитор». Сначала запустили email-рассылку, а потом аккаунты в соцсетях и канал в Дзене. Было ясно, что заумные правила и скучные примеры из рассказов Пришвина не зайдут. Поэтому мы оставили только те правила, которые часто требуются в современной жизни. Объясняли их простым языком без лингвистических терминов – чтобы поняли даже те, кто почти забыл всё, что учил в школе. Добавили весёлые примеры и шутки – чтобы объяснения были нагляднее и проще запоминались. И разбавили тексты авторскими иллюстрациями – чтобы нескучно было читать.

При написании этой книги мы руководствовались теми же соображениями. Собрали под одной обложкой главные языковые сложности, с которыми сталкиваемся каждый день, и попытались объяснить всё просто и увлекательно. Ты можешь читать нашу книгу как лингвистический детектив перед сном и при этом будешь усваивать правила и повышать грамотность.

Что тебя в ней ждёт

Мы поможем вспомнить (или даже выучить с нуля) основные правила, которые помогут грамотно писать. Все они применимы в современных текстах: деловой переписке, постах для соцсетей, статьях в блоге и т. д. После прочтения этой книги ты сможешь увереннее формулировать мысли и перестанешь допускать ошибки. В том числе те, которые раньше даже не замечал.

«Дерзкий репетитор» держится на трёх китах.

Кит 1. Правила, которые можно применить на практике

Кит 2. Простые формулировки

Кит 3. Понятные современные примеры

А ещё в нашей книге много шуток и авторских иллюстраций. Мы искренне убеждены: цепляет внимание и остаётся в памяти только то, что затрагивает эмоционально. Поэтому в книге есть самоироничные истории, отсылки к массовой культуре и стишки для лучшего запоминания правил.

Из каких частей она состоит

В первой части мы разберём все стыдные вопросы о русском языке. Поговорим про феминитивы, заимствования и другие тенденции в языке и культуре общения. Да, знаем – споры на эти темы доносятся из каждого утюга. Но обычно дискуссии сводятся к субъективным оценкам и стилистическим предпочтениям спорщиков. Мы же разбираем эти вопросы с точки зрения развития языка.

Обсудим, грозят ли нововведения и заимствования великости и могучести русского языка (спойлер: нет). И попробуем сделать прогноз: какие тренды закрепятся в нашей речи надолго, а какие забудутся через пару лет.

Этот раздел будет интересен и тем, кто что-то слышал про засорение языка и засилье иностранных слов, но до сих пор не понял, как к этому относиться. И тем, кто просто любит читать захватывающие истории и узнавать новое о привычных вещах. Мы разберём аргументы разных сторон и позволим тебе самостоятельно сделать выводы.

Во второй части поговорим про стилистические ошибки: штампы, слова-паразиты, несогласованные тяжеловесные фразы и прочих всадников Безграмотности. Разберём только те примеры, которые могут встретиться в повседневном общении.

В третьей части поговорим о трудностях орфографии. От суффиксов – Н– и – НН– до принципов слитного и раздельного написания НЕ– с разными частями речи.

Отдельные главы мы создавали только для тех частей речи, с которыми много сложностей. Поэтому в книге нет отдельной главы, например, для местоимений. С ними почти не возникает трудностей, так зачем нам утомлять тебя теорией?

Мы постарались сформулировать все правила максимально чётко и понятно, а сложные закономерности и исключения, которые нужно запомнить, собрали в удобные таблички. С их помощью легко за пару секунд вспомнить правило и разрешить спорные моменты.

Когда мы сами пользуемся справочниками, нам часто сложно с ходу сообразить, в каком разделе искать то или иное правило. Чтобы сориентироваться по оглавлению, нужно вспомнить кучу теории. Например, ты хочешь вспомнить, когда писать чтобы, а когда – что бы. Открываешь оглавление и не понимаешь, в какой раздел идти: союзы, частицы, предлоги, местоимения? А тут ещё какая-то категория состояния, чёрт ногу сломит…

Чтобы не пришлось перелистывать половину книги, мы вынесли частые трудности в названия глав и объединили все служебные части речи в один раздел. Ты сможешь понять по названиям, о чём пойдёт речь в каждой главе.

В четвёртой части разберёмся с пунктуацией: где нужны запятые, а где нет. Когда ставить тире, а когда дефис. Какие кавычки в какой ситуации выбрать. Напоследок обсудим, что такое авторская пунктуация и чем она отличается от безграмотности.

Кто мы такие, чтобы тебя учить

Эту книгу написали одногруппники, а теперь и коллеги – Марина Власова и Виктор Бобров. По образованию мы журналисты, а по жизни – редакторы в контент-агентстве.

Каждый день в своих статьях мы объясняем сложное простыми словами. Пишем о финансах, маркетинге, бизнес-процессах и на другие специфические темых так, чтобы понимали даже новички.

Вместе с командой Monk мы запустили «Курс для начинающих копирайтеров», а затем – курс про форматы коммерческих текстов. В нём на примере сказок учим писать посты, статьи, письма и тексты других форматов.

Все годы, что пишем тексты, мы выясняем свои отношения с русским языком. Пытаемся разобраться, как он меняется и как быть грамотными людьми в XXI веке. А главное – изучаем сложные правила и пытаемся сформулировать их для себя как можно нагляднее, чтобы легче было запомнить и писать без ошибок.

Эта книга – сборник наших открытий. Мы не профессиональные лингвисты, поэтому не уходили в филологические дебри. Изучали именно те вопросы, которые возникают у нас как у носителей языка. Надеемся, тут ты найдёшь ответы и на свои вопросы.

Все картинки с капибарами (и не только с ними) рисовала наш иллюстратор Настя Малявина.

Вот и познакомились. Переворачивай страницу, идём с нами в светлое грамотное будующее.

Пара слов про навигацию – и начинаем

В нашей книге есть несколько условных обозначений, без которых было бы сложно ориентироваться.

Вот этот изящный силуэт капибары предупреждает, что сейчас будет упражнение на проверку знаний. С его помощью ты убедишься, что усвоил правило. Верные ответы – в конце книги.

Клинок обозначает исключения. Если сомневаешься в слове-исключении, не нужно перечитывать параграф целиком: сразу ищи клинок.

Такую линию с листочками мы используем во время лирических отступлений. Когда рассказываем занимательную историю, перед тем как напугать сложным правилом.

А ещё в книге есть QR-коды. Перейдя по ним, ты найдёшь то, что мы не смогли опубликовать: полноцветные иллюстрации, образовательные видео, первоисточники шуток.

Ну всё, можем начинать.

Часть 1
Стыдные вопросы о русском языке

Предисловие от Марины

Когда я работала в СМИ, наши читатели постоянно жаловались, что русский язык умирает, а мы, журналисты, своими вольными формулировками совсем его добиваем. В редакцию приходили гневные письма, под статьями множились не менее гневные комментарии, а в соцсетях могла начаться целая потасовка из-за спора, где нужно открывать новую поликлинику: в Сасово или в Сасове.

Наших читателей волновало всё: иностранные заимствования, сленг, жаргон, двойные нормы, меняющиеся правила и, конечно же, феминитивы.

Интуитивно я понимала, что русский язык не умирает и защищать его ни от кого не нужно, но аргументов у меня не было. Тогда я начала изучать, как устроен язык, как он развивается, что для него действительно опасно, а что в порядке вещей. Эта глава состоит из ответов на вопросы, которые задавали наши читатели и которыми я задавалась сама. Надеюсь, она поможет тебе раз и навсегда разобраться со спорными моментами в языке и полюбить его ещё сильнее.

Русский язык умирает?

Наверняка тебе хоть раз приходилось слышать, что люди в нашей стране совсем перестали говорить на русском языке. Общаются на дикой смеси сленга и англицизмов, разучились грамотно писать и скоро вообще двух слов связать не смогут – в их речи останутся одни слова-паразиты да стикеры.

Всё это неправда. В этом параграфе будем разбираться, почему язык не умирает, а наоборот, всё ещё, цитируя Корнея Чуковского, живой как жизнь.

Люди, которые требуют защитить русский язык и очистить его от нездоровых новообразований, чаще всего ссылаются на четырёх врагов. Знакомьтесь:

• вездесущие англицизмы, наводнившие нашу речь;

• слишком сговорчивые учёные, которые без конца реформируют правила и признают речевые ошибки нормой;

• журналисты и блогеры, которые ленятся проверять свою речь на наличие ошибок и несут в массы безграмотные монологи;

• соцсети, которые избаловали нас эмодзи, стикерами, голосовыми сообщениями и ещё чёрт знает чем, – миллион возможностей избежать хорошей литературной речи!

У каждого всадника Безграмотности свои особенности, но между ними есть кое-что общее: они меняют язык. Не убивают, а именно меняют.

То есть страх ревностных защитников языка – это страх перед изменениями.

И не надо ничего менять, пусть остаётся красивый литературный язык!

Важно помнить, что язык – это не музейный экспонат, а инструмент, который помогает нам лучше понимать друг друга. Музейный экспонат ценен сам по себе, а язык – тем, что упрощает жизнь. Поэтому он непрерывно меняется, впитывает новую лексику, отказывается от старой и в каждый момент отражает свою эпоху. Ни больше ни меньше.

Проведём бытовую аналогию. В XIX веке в поместьях вешали изящные бронзовые люстры, обрамлённые ковкой с вензелями. Сейчас мы всё чаще выбираем для своих домов минималистичные светильники с энергосберегающими лампочками. Но почему-то никто (ну ладно, почти никто) не бьёт тревогу и не призывает защищать осветительные приборы от новомодных веяний. Мы спокойно относимся к переменам в быту, потому что понимаем: новая эпоха и новые обстоятельства требуют новых решений. Так же и с языком.

Мы можем повесить под потолком квартиры в новостройке помпезную люстру, а потом пойти писать другу письмо слогом Пушкина. Вот только зачем? Язык Пушкина не отражает нашу эпоху. В нём нет многих привычных для нас слов, полно архаизмов, а некоторые обороты такие заковыристые, что нужно перечитать текст несколько раз, чтобы уловить смысл. Если мы будем писать языком Пушкина, то провалим главную задачу: наглядно и точно передать собеседнику смысл.

Ну ладно, пусть не Пушкин. Но хотя бы не надо коверкать слова!

Старики почти всегда воображали (и воображают сейчас), будто их дети и внуки (особенно внуки) уродуют правильную русскую речь.

Я легко могу представить себе того седоволосого старца, который в 1803 или 1805 году гневно застучал кулаком по столу, когда его внуки стали толковать между собой о развитии ума и характера.

– Откуда вы взяли это несносное развитие ума? Нужно говорить прозябение.

Стоило, например, молодому человеку сказать в разговоре, что сейчас ему надо пойти, ну, хотя бы к сапожнику, и старики сердито кричали ему:

– Не надо, а надобно! Зачем ты коверкаешь русский язык?

Это Корней Чуковский писал в 1962 году в книге «Живой как жизнь». А звучит так, будто кто-то из наших современников сказал, правда? Споры о чистоте языка – вечный двигатель нашей культуры.

То, что кажется нам коверканием, на самом деле может быть закономерной тенденцией. Но новое и непривычное вызывает отторжение. Больше того, многие слова, которые сейчас мы считаем литературной нормой, в своё время были исковерканы современниками и вызывали в обществе возмущение.

Например, в 1960-е безграмотным и вульгарным считалось слово переживать в значении «нервничать, волноваться». Переживать горе или стресс – приемлемо, а просто переживать – грубый мещанский сленг.

Сейчас похожие общественные возмущения переживает глагол преисполниться. Языковая норма говорит, что к нему обязательно нужно добавлять зависимое слово: преисполниться решимости или преисполниться благодати. Но в соцсетях люди всё чаще преисполняются без всяких зависимостей. Фраза я в своём познании преисполнился – это не просто отсылка к популярному мему, но уже и самостоятельный фразеологизм. Если он преодолеет границы сленга и станет общеупотребительным, его ждёт судьба глагола переживать.

https://www.youtube.com/watch?v=50nlHgRYp1I

В довоенные годы не меньшей грубостью считалось сокращение метрополитена до метро. А сейчас это слово нисколько нас не коробит.

В сокращениях комп, ноут и норм тоже нет ничего страшного. Их частое употребление не означает, что мы забудем слова компьютер, ноутбук и нормально. Просто, вероятно, станем употреблять полные формы реже. Язык из-за этого не обеднеет и не испортится. Так работает закон речевой экономии: мы всегда стремимся говорить и писать короче и проще.

Язык эволюционирует веками: в алфавите становится меньше букв, слова сокращаются, правила пунктуации упрощаются. Например, в церковнославянской азбуке было около 40 букв, и некоторые существовали в разных вариантах написания. А в древнерусском языке было четыре формы одного только прошедшего времени.

Нет ли у ревнителей русской словесности желания вернуть эти славные времена? Надеемся, что нет.

Упрощение – это не уникальная традиция русского языка, такое со временем происходит во всех культурах, со всеми языками. Например в английском.

Мы любим английский язык за то, что в нём мало окончаний и меньше согласований, чем в русском. Достаточно расставить слова в правильном порядке – и готово.

В древнеанглийском было наоборот. Имели место сложная морфология и много склонений и окончаний, зато слова в предложении можно было расставлять в произвольном порядке. В этом плане он был ближе к современному русскому.

Ну например. Если мы поменяем порядок слов в современном английском, смысл фразы изменится: Marina stroked the capybara (Марина погладила капибару), The capybara stroked Marina (капибара погладила Марину).

А на русском мы можем сказать Марина погладила капибару и Капибару погладила Марина. Благодаря окончаниям смысл фразы сохраняется. В древнеанглийском было так же.

Получается, язык веками становится всё проще и проще и скоро мы придём к новоязу?!

Нет, этот страх точно можно отбросить.

Новояз – это вымышленный язык из романа-антиутопии Джорджа Оруэлла «1984». По сюжету партия сократила словарь, ликвидировала смысловые оттенки и ввела гору аббревиатур. Из-за этого люди могли выражать не все свои мысли и чувства, а только те, которые не противоречили политике партии. Оттенков смысла стало меньше, а аббревиатуры укоротили фразы, но совсем не упростили – их пришлось заучивать.

Когда язык упрощается естественным путём, нам, наоборот, становится легче выражать мысли и понимать друг друга. Новое слово или фраза не станут нормой до тех пор, пока большинство не начнёт их понимать.

Человек, который не хочет, чтобы язык менялся, ведёт себя как родитель, мечтающий, чтобы ребёнок не взрослел и всегда оставался улыбчивой румяной трёхлеткой. Нам свойственно ностальгировать по периодам в жизни, когда было особенно хорошо и приятно, но мир так не работает и многие вещи происходят сами собой. Как нельзя запретить ребёнку расти, так нельзя запретить языку меняться. Ни с помощью законодательных запретов, ни с помощью народной граммар-полиции, которая высмеивает за ошибки в интернете.

Иностранные слова действительно засоряют язык?

Если не остановить поток иностранных слов, скоро мы все будем говорить по-английски?!

Не будем. Перенимая иностранные слова, мы внедряем их в свой язык и как бы обрабатываем их. Они встраиваются в наш синтаксис, обрастают суффиксами, начинают склоняться и со временем ассимилируются настолько, что мы перестаём распознавать в них эмигрантов.

Многие слова, которые кажутся нам родными, в своё время были заимствованы. Например, кукла, кровать и сахар – из греческого. Акула, кнут и ябеда – из скандинавских. Деньги и халат – из тюркских. И даже родной хлеб берёт начало где-то в германских языках.

Важно отметить, что заимствования не лезут в чужой язык со своим уставом, а как бы получают в новом языке второе гражданство и начинают жить по его законам. Взаимный обмен лексикой – естественный процесс для народов, которые живут рядом и тесно общаются.

Единственный способ оградить язык от заимствований – прекратить все международные отношения.

Одно дело – заимствовать пару новых слов, и совсем другое – жадно тащить в язык все термины подряд!

Мы действительно неравномерно заимствуем слова. И всегда периоды эмиграции иностранных слов в русский язык связаны с историческими событиями.

Больше всего слов русский язык перенимал во время культурных, социальных и научно-технических реформ и революций: переселение, принятие христианства, монголо-татарское нашествие, петровские реформы, революции ХХ века, распад Советского Союза. Мы тоже живём в исторические времена, и незаметно для языка они не пройдут.

Чтобы не быть голословными, мы составили небольшую таблицу. Она очень общая и включает лишь основные вехи, не суди нас строго.

А ещё через европейские языки мы освоили латынь, через тюркские – арабизмы, всех концов не ухватить. Но наша цель не в этом. Мы просто хотели показать, сколько всего намешано в русском языке.

В действительности в разные эпохи русский язык заимствовал гораздо больше слов, чем до нас дошло. Лексика обтёсывалась о быт, проходила проверку временем. Часть слов не закрепилась, часть продержалась несколько веков, а некоторые мы используем до сих пор. Поэтому не стоит думать, что все нынешние англицизмы пришли в русский язык навсегда и в полном объёме.

Сейчас происходит переваривание языком новой лексики. Можно только гадать, что он усвоит, а что выплюнет, но наблюдать за процессом чертовски интересно.

Зачем заимствовать, нельзя свои слова придумать, что ли?

Можно, но это не всегда рационально. Чтобы проверить, реально ли остановить поток заимствований, нам даже не нужно ставить эксперимент. Достаточно обратиться к истории.

В начале XIX века, когда аристократические умы были увлечены галломанией настолько, что знали французский язык лучше русского, общество раскололось на две части. Интеллектуалы вели споры о заимствованиях во многих сферах: в моде, искусстве, этикете и языке. В историю этот период вошёл как спор шишковистов с карамзинистами.

Шишковисты, сторонники министра народного просвещения Александра Шишкова, считали, что нужно ориентироваться на народное творчество, церковнославянскую книжность и народные просторечия. Если уж в жизни и появляются новые предметы и явления, то названия для них нужно придумывать по славянским моделям, а не перенимать иностранные. Например, не попугай, а переклитка; не пара, а двоица; не колонна, а толпник.

Карамзинисты, последователи историка и поэта Николая Карамзина, считали, что нельзя изменить язык искусственно, что он всегда развивается вслед за общественно-политическими и культурными событиями. С кем воюем – с тем военной лексикой меняемся. От кого про современное искусство узнаём – тот нас культурными терминами снабжает.

Вот что писал об этом сам Карамзин:

Слова не изобретаются академиями: они рождаются вместе с мыслями или в употреблении языка, или в произведениях таланта, как счастливое вдохновение. Сии новые, мыслию одушевлённые слова входят в язык самовластно, украшают, обогащают его, без всякого учёного законодательства с нашей стороны: мы не даём, а принимаем их.

Кто победил в споре карамзинистов и шишковистов, ты и так знаешь. А если сомневаешься, ответь на вопрос. Что ты видишь на картинке ниже: двух попугаев или двоицу переклиток?

Мораль этой истории не в том, что заимствования всегда побеждают. А в том, что искусственно придуманные слова всегда проигрывают. Эту мысль хорошо иллюстрирует распространённый в XIX веке анекдот: пародийная фраза, написанная на «шишковском» языке:

Хорошилище грядет из ристалища на позорище по гульбищу в мокроступах и с растопыркой.

Эта фраза образована от исконно русских или очень давно заимствованных корней, но современники без расшифровки понимали её не лучше нас. Вот что она означала:

Франт идёт из цирка в театр по бульвару в галошах и с зонтиком.

Эта фраза почти целиком состоит из французских заимствований и всё же была понятна современникам.

Адмирал Шишков и правда предлагал назвать калоши мокроступами, а вот остальные термины – выдумка его противников-зубоскалов. Но не важно, кто автор. Важно, что нельзя насаждать термины искусственно. По крайней мере, очень сложно. Мы подробнее поговорим об этом в главе про феминитивы.

Вот ещё один исторический пример.

В 1887 году лингвист Людвик Лазарь Заменгоф представил миру язык эсперанто, который искусственно сконструировал на основе лексики и грамматики европейских языков. Заменгоф надеялся, что эсперанто станет вторым языком для каждого образованного человека в мире, и так иностранцы смогут общаться между собой, не изучая родные языки друг друга. Но этой идеалистической идее не суждено было воплотиться в жизнь. На эсперанто говорят от сотни до двух миллионов людей (тут оценки разнятся), но эти числа не идут ни в какое сравнение с тройкой самых популярных языков в мире.

Я понял, выдумывать слова – плохая идея. Но ведь бывает, что в языке уже есть нужное слово, а на смену ему приходит иностранный аналог…

Да, случается и такое. Мы уже разобрались, что новые предметы и явления обычно попадают к нам с теми же названиями, которые получили в культуре, где их изобрели или откуда мы их заимствовали.

Например, микроволновка – дословный перевод английского microwave, первый такой прибор был изобретён в США. А вот столицу Франции мы называем Париж, а не Пари, потому что это слово пришло к нам не прямиком от французов, а через польский язык, который переделал название на свой фонетический лад.

Но иногда в языке появляются слова, которые как будто повторяют уже существующие. Например, зачем нам клинер, если есть уборщица? Для чего нам спонсор, если есть меценат?

Дело в том, что у каждого термина есть не только непосредственное значение, но и набор ассоциаций, которые налепились за годы использования в языке. Первая ассоциация со словом меценат – щедрый богач, который жертвует мешки золота на благо музея или галереи искусств. А спонсор в глазах широкой общественности – это компания, которая поддерживает кого-то в обмен на рекламу.

Клинер звучит престижнее, чем уборщица. А фуд-корт – это не просто столовая, а зона питания в торговом центре, на вокзале или в аэропорту. И наконец, позволим себе не объяснять, чем митинг отличается от встречи, потому что хотим, чтобы эта книга вышла в печать.

Все эти примеры объединяет одно: заимствованные слова не тождественны привычным аналогам. Они всегда конкретизируют понятие, дают ему более узкое значение. А значит, помогают нам лучше понимать друг друга.

Но ведь не все понимают заимствования. Как определить, где они уместны, а где только усложнят комьюникейшн?

Невозможно провести чёткую грань между сложными терминами и понятными всем словами. То, что вчера казалось редким словом, уже сегодня может войти в обиход. Ты же не станешь называть ноутбук электронно-вычислительной машиной, а визажиста – лицеделом, правда?

Главное правило – ориентируйся на контекст. Например, коллеге-айтишнику можно сказать, что у тебя консёрн по фидбэку от продакта, а бабушке лучше объяснить, что сомневаешься, что Семён Петрович правильно понимает твою работу. Если непонятно с ходу, какой лексикой владеет собеседник, всегда ориентируйся на бабушку. Может, за своего не примут, зато смысл сказанного точно поймут.

Вот что мы думаем об использовании новых слов в речи.

Хорошо, если заимствование:

• помогает говорить короче (логин – учётное имя пользователя);

• помогает называть новые понятия (гендер – это не просто пол);

• помогает выделять новые оттенки смысла (крафтовый – не то же, что кустарный).

Плохо, если заимствование:

• не вписывается в стилистику (Тракторист Вася вспахал поле и поделился кейсом с комбайнёром Саней);

• забивает речь до неузнаваемости (Нужно иммидиатли зашерить этот анбеливэбл экспириенс с моими тиммейтс).

Но и тут возможны исключения. Совершим ещё один экскурс в историю, который наглядно покажет, как сильно наша лексика зависит от окружения.

Есть такой термин для обозначения смеси языков – рунглиш. Это когда англицизмов так много, что не поймёшь: перед тобой русский с примесью английского или наоборот. Такое происходит на стыках культур, чаще всего когда люди из России попадают в англоговорящее окружение и начинают добавлять местную лексику в свою речь.

Хороший пример – речь эмигрантов на Брайтон-Бич. Вот цитата из разошедшегося на мемы интервью Зои Вексельштейн на YouTube: Мы делаем эмейзинг кастомер сёрвис, у нас хороший стафф, который работает уже 20 лет.

Само понятие рунглиш пришло к нам из космоса. Это слово в 2000-м придумал космонавт Сергей Крикалёв, который работал в международной команде на МКС. Это была не просто шутка, а отражение реальности, потому космическое агентство НАСА указало рунглиш как один из официальных языков на борту космической станции.

С точки зрения адмирала Шишкова, о котором мы рассказывали выше, рунглиш – бессовестное издевательство и над русским, и над английским языками. Но мы уже говорили, что язык – не музейный экспонат, а живая система, которая существует, чтобы люди могли лучше понимать друг друга. С этой функцией рунглиш великолепно справляется.

Хм, а другие языки тоже заимствуют слова из русского?

Конечно. И это не только водка, балалайка, самовар, спутник, колхоз и большевик. Возможно, ты удивишься, какие слова перекочевали из русского в английский, французский, немецкий, финский и даже японский. Давай разбираться по порядку.

Русский → английский

В английском больше 300 слов, которые заимствованы из русского. Не ручаемся, как часто их используют носители языка, но Большому Оксфордскому словарю известны:

• shchi (щи);

• shashlik (шашлык);

• kissel (кисель);

• sable (соболь);

• sterlet (стерлядь);

• mammoth (мамонт).

Большинство русских заимствований в английском языке – бытовые. Они связаны с тем, что видели и слышали купцы, отправляясь торговать в Moscow или Astrakhan. Muscovites ездили на droshki, запряжённые troika. Покупали товары заморские за roubles и copecks. А если встретить на улице cossacks и повздорить с ними, можно было отхватить knout по спине.

Ощущение, что «Заводной апельсин» Бёрджесса читаешь, правда? Кстати, это ещё один источник русских слов в английском. Незадолго до написания романа Бёрджесс побывал в Советском Союзе, понабрался русской лексики и использовал её как основу для вымышленного языка Nadsat, на котором говорят подростки в книге. Nadsat – это тот самый русский суффикс для числительных. У Бёрджесса он означает то же самое, что и английское – teen, то есть подросток. А ещё в романе встречаются слова droog (друг), moloko (молоко), malchik (мальчик), litso (лицо), dratsing (драка), krasting (воровство) и ещё гора транслитераций, которые мы не будем тут перечислять, чтобы не изводить зря типографскую краску.

Кстати, слово nihilist тоже попало в английский прямиком из русского. Что? Да! Казалось бы, у латинского nihil куда больше шансов попасть в родственный английский, чем в русский. Но англоговорящих людей это слово не особенно интересовало, пока Иван Тургенев не написал «Отцов и детей», а американский лингвист Юджин Скайлер не перевёл книгу на английский и не издал её.

Русский → французский

Французский словарь Petit Robert знает больше сотни слов русского происхождения. Среди них:

• blinis (маленькие блинчики);

• hourra, hurrah (ура);

• le cosmonaute (космонавт);

• l’avoska (авоська);

• chapka (шапка-ушанка).

Самая интересная история со словом шапка. Сначала было французское слово chapeau, которым называли что-то вроде колпака. Оно перекочевало в русский и жило у нас, меняя эпохи, моды и фасоны, пока не появилась знаменитая меховая ушанка. А потом произошло обратное заимствование, и у французов теперь есть слово chapka. Чуешь, как изменилось и обрусело звучание за годы, которые шапка провела в России?

Русский → немецкий

Мы не скажем, сколько в немецком языке русских заимствований, потому что просчитать это оказалось слишком сложно. Но вот некоторые из них:

• die datsche (дача);

• blini (блины);

• der kefir (кефир);

• die Okroschka (окрошка);

• der Schtschi (щи, осторожно, не сломай язык);

• der kulitsch (кулич);

• der kwass (квас).

Русский → японский

В японском языке заимствования в основном бытовые и гастрономические:

• ピロシキ [pirosh(i)ki] (пирожки);

• ペチカ [pech(i)ka] (печка);

• ボルシチ [bor(u)shichi] (борщ);

• シー [shi: ] (щи);

• スメタナ [sumetana] (сметана).

Русский → финский

Больше всего русских слов, не считая других славянских языков, вобрал в себя финский. Оно и логично, когда столько сотен лет народы живут бок о бок, душа в душу, деньги в кошель, меч в печень, ружьё в сердце, автобус в Хельсинки – на этом завершим перечень военно-торгово-туристических отношений России и Финляндии.

Лингвист Хейкки Паунонен подсчитал, что только в Хельсинки в разные периоды было в обиходе около 860 русских слов. Сейчас их меньше: старшее поколение активно использует около 60 слов, а молодёжь – не больше 30. Среди них:

• lafka (лавка, магазин, кафе);

• mesta (место, район);

• voda (вода);

• tsaikka (чай);

• stara (старик).

Эти слова не стали нейтральной общеупотребительной лексикой. Они считаются чем-то вроде городского сленга, который использует в основном молодёжь и студенты. Но этот сленг достаточно популярен, чтобы не сбрасывать его со счетов.

Хм. В России так много говорят о чистоте языка и вреде заимствований. А в других языках такое есть?

Ну разумеется!

Есть такое понятие – языковой пуризм. Это когда большие поклонники родного языка провозглашают его чистоту как высшую ценность. Объявляют войну неологизмам, заимствованиям, сленгу, диалектам и прочим сомнительным элементам, которые воспринимаются как порча языка.