Текст книги "Робинзон по пятницам"

– Пожелала. Что тут греха таить? Однако не думала, что мои желания так быстро исполнятся. Правильно Сократ говорил: когда бог хочет наказать человека, он исполняет все его желания.

– Не Сенека?

– Что?

– По-моему, это сказал Сенека.

– Все равно авторство не установить, так зачем спорить? Лично мне – без разницы! Сократ, Сенека. Хоть Эпикуру припишите цитату, не обижусь.

– И то верно, нам бы убийцу установить, а Сенека с Сократом между собой разберутся.

Я улыбнулась, мол, ценю отличные шутки. Однако через секунду стало не до политеса.

– Так это вы приложили руку к убийству Трохимовича?

– Зачем мне тогда с ним пить коньяк?

– Для отвода глаз. Помните, как в графе Монте-Кристо: ничего не ешь в доме врага.

– Я ничего и не ела. У него на столе конфеты были, а я трюфели не люблю. Мне грильяж нравится.

– Учту, – он сделал вид, что не заметил моей промашки. Приду домой – первым делом отрежу себе язык. – Но вы пили!

– Нервничала! – точно отрежу.

– Сами признались. Открою вам профессиональный секрет, Стефания Андреевна: тайное всегда становится явным, если в дело вмешиваются дилетанты.

Вот это мудрость так мудрость! Ларошфуко бы точно позавидовал. И этот, как его, Балтасар Грасиан. Последний очень любил какую-нибудь банальную мысль в такой философский салат завернуть, что у обывателя слюнки текли. Стоп! Собственно, что за дилетанты вмешиваются в дело? На себя он, что ли, намекает? Хорошо, раз мне предлагают дискуссию, то я, пожалуй, с удовольствием поспорю с дилетантом.

– По-моему, вы не правы, Федор Федорович. Все наоборот. Идеальные преступления совершают как раз дилетанты. Так по крайней мере пишут в детективах.

– Авторы таких детективов обычно лукавят. Каждый из них берется за детектив с одной и той же целью: отвечает на банальные вопросы. А я бы смог совершить идеальное преступление? Если да, то как? Я смогу уйти от правосудия? Как именно я это сделаю?

– Тварь я дрожащая или право имею?

– Примерно, но уже в другом контексте.

– А как же излюбленная литературная идея: я сначала все напишу, а уже потом совершу в жизни. Вот вам расхожий пример – «Основной инстинкт».

– Во-первых, это кино, созданное по шаблонам масскульта. А во-вторых… Зачем же так подставляться, Стефания Андреевна?

– За тем, что именно так и совершаются идеальные преступления.

– Идеального преступления не бывает. Это миф.

– А Джек-Потрошитель?

– Эк, куда вас занесло. Впрочем… По одной из версий, его все-таки осудили.

– По другой – личность Джека-Потрошителя до сих пор не установлена.

– Тогда ему повезло. В отличие от вас. Итак, как вы его убили?

Опять двадцать пять! Надоело. Два часа одно и то же. Не убивала я! Он сам убился. У него и спрашивайте. Середина рабочего дня. На стене в приемной висит жизнеутверждающий плакат: «Работаем по методу Робинзона Крузо: ждем пятницу». Доработались! Дождались! Пятница, вот она… Бери и наслаждайся. Впереди выходные. Симпатичный мужчина в самом расцвете сил, с весьма символичным именем и не менее символичной фамилией расспрашивает приятную во всех отношениях даму о… способах убийства. До чего мир докатился! А, дама, что интересно, еще и отвечает. Мол, не я своего босса отправила в мир иной, я ему только самую короткую дорогу указала.

– Федор Федорович, у вас есть еще вопросы? Мне ведь экзамен нужно принять, – из двух зол я сейчас была готова попробовать то, чей вкус был знаком.

– Не торопитесь, Стефания Андреевна, – он усмехнулся. – Студенты ваши давно по домам разошлись. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Никогда не видел таких воодушевленных лиц.

– Тогда и мне пора. Если отпустите, конечно.

– Отпущу. Подписку о невыезде напишите?

– А у вас есть на это полномочия?

– Полномочия на что?

– Взимать с меня подписку о невыезде.

– Я всегда найду в прокуратуре полномочного товарища, если на то пошло.

– Как это пошло! Вы по-прежнему уверены, что это я его убила?

– Понятия не имею. Но меры предосторожности никогда не помешают. И вот еще что. Очень вас прошу, не играйте в детектива. Если виновны – будете отвечать по всей строгости закона. Если нет – следствие разберется. Вот только не надо лезть туда, куда не просят. А то знаете, начитаются особо экзальтированные дамочки иронических детективов, типа Хмелевской или Донцовой, и ну, играть в следователя. А ты потом подчищай за ними. Где-нибудь в районе морга.

– Я не идиотка!

– Вот и они то же самое говорят.

* * *

Кто там с утра мечтал о шабаше? Я почти готова. Настроение – хуже некуда. Так и тянет совершить что-нибудь противоправное и противозаконное. Впрочем, инициативу на сегодня отобрали. Кое-кто уже совершил и противозаконное и противоправное. Хотя, если вдуматься, это одно и то же. Придется снимать стресс иным способом: пройтись по магазинам и купить какой-нибудь ненужный, но очень приятный пустячок.

Но, видимо, у большинства сограждан в эту пятницу настроение было под стать моему: хорошие пустячки раскупили еще с утра, а тратить время, силы и деньги на китч не хотелось. Помотавшись по сувенирным лавкам, отклонив несколько предложений купить вон того гипсового кота и синего боцмана, я отправилась в Гостиный Двор. Два этажа, множество секций, если ничего не найду, хоть развеюсь. Себя покажу, на людей посмотрю.

Так оно и вышло.

Покупая новые сапоги, я услышала за спиной знакомый голос:

– Девушка, а это точно последний писк моды? По-моему, точно так же она пищала и в прошлом сезоне!

Ну, конечно! Санкт-Петербург – большая деревня, куда ни пойдешь, встретишь знакомых или, что еще хуже, родню. Соня и Фима. Фима, вытирающий пот с морщинистого лба, и раскрасневшаяся Соня в позе буквы «зю». На ноге что-то жуткое – симбиоз узких кроссовок и высокой металлической шпильки. Для наших улиц самое то: ковыляй потихонечку и забудь про комфорт. Подслушать, что ли, диалог в прямом эфире?

– Соня, какая тебе разница, модно это или нет? Обувь должна быть удобной. Понимаешь? У-д-о-б-н-о-й. Ни больше ни меньше. Купи наконец нормальные сапоги, и пойдем отсюда! Жарко, сил нет! Девушка, у вас есть что-нибудь подходящее для этой… дамы?

Мне показалось, или на лице продавщицы действительно мелькнула шкодливая ухмылка: еще немного – и она предложит тетке валенки! А в качестве бонуса от фирмы – лиловые калоши, лишь бы ушла без скандала.

– Фима! Не вмешивайся в женские разговоры. Ты все равно в них ничего не понимаешь!

– И, слава богу! Всегда полагал, что ничего умного женщина не скажет, особенно в магазине! У вас мозги как оголенные проводки – первая покупка, и все – короткое замыкание.

– Не хами жене! Тем более на людях! Девушка, покажите вон те сапожки! Нет, не красные, а фиолетовые, с кисточками! Боже, как медленно здесь обслуживают! И мы еще собираемся вступать в ГТО.

– В ВТО, дорогая, – злобно поправил ее муж. – Зачем тебе эти фиолетовые колодки? У тебя пальто красное!

– Сам дальтоник! Куплю фиолетовое. Это цвет поэтов и мыслителей.

– Это цвет идиотов! – взорвался дядька. – Слушай, это уже двенадцатая пара, которую ты меряешь? Мозоли не натерла?

– Он еще и считает! Подумаешь, дюжина! К тому же я все равно трачу не твои деньги, а Эфкины! – она задохнулась на полуслове:

– И почему это у меня должны быть мозоли?

– Потому что ты берешь обувь на размер меньше.

На этой интимной ноте родственников пришлось оставить. В отличие от тетки я не гналась за шедеврами сомнительных кутюрье, и выбрала классическую модель, на небольшом каблучке. Красиво, удобно. Мягкая кожа облегала ножки, натуральный мех их согревал. Что ж, посильную помощь телу мы оказали, теперь пора подумать и о душе. Отдел приколов? Почему бы и нет?

В отделе приколов шла распродажа. Высокий зазывала в огромных резиновых ушах и с крючковатым красным носом соблазнял покупателей невероятными скидками и выгодными предложениями:

– Только у нас! Только сегодня! Набор веселого самоубийцы! Минус двадцать процентов. Самоклеющиеся черви! Минус пятьдесят процентов! Прыгающие пальцы и прочие части тела! Минус восемьдесят процентов. Палочки для определения погоды! Минус девяносто процентов. Спешите! Порадуйте знакомых вниманием и тонким чувством юмора!

Не знаю, что бы, например, сказал покойный Трохимович, если бы я ему вместе с заявлением подсунула набор веселого самоубийцы: цветную веревку, кусок туалетного мыла и кассету с записями выступлений отечественных сатириков. После них действительно хочется удавиться!

Зубы вампира и прыгающие конфеты особо не удивили, равно как и кудлатые парики с рожками и без оных. Этого в нашем доме и так предостаточно. Домочадцы постоянно развлекаются, подсовывая друг другу пукающие подушки, мыло с чернилами и смеющуюся зубную пасту. Пастой меня близнецы окончательно добили: выжимаешь пасту на щетку, а тюбик корчится от смеха. М-да… Чем бы им ответить? Эх, если бы придумали туалетную бумагу, бьющую током! Вот был прикол! А так и выбрать не из чего. За неимением лучшего, самоклеющиеся черви подойдут. Я дернула зазывалу за фалды короткого фрака:

– А как они клеятся?

– Кто? – не понял он, застряв между скидкой в двадцать и сорок процентов.

– Ну, ваши черви. Как они клеятся?

– К вам мужчины клеятся? – после секундной паузы он задал встречный вопрос.

– Иногда.

– А как?

– По-разному.

– Вот и наши черви также! По-разному! Все зависит от человека! Захочет – приклеются! Не захочет – отлипнут! – И, отвернувшись, продолжил: – Только сегодня! Большая распродажа приколов! До восьмидесяти процентов скидки! Фига в кармане! Неразменный рубль! Набор слепого джентльмена! Три писка мышки! Мозги на тарелке!

Я задумчиво повертела пакетик с двумя дохленькими червячками. Может, взять? Подложу Ольге. То-то визгу будет!

– То-то визгу будет! Помнишь, как Ольга орала в прошлый раз?

– Ага! Мы ей тогда клопа с сюрпризом в постель подложили. Она плюхнулась, а он как лопнет. Ох, и вони было!

Ба, знакомые все лица! Неугомонные старички тут как тут. Похоже, в этом отделе Карл и Клара завсегдатаи. Глупых вопросов не задают, интересуются исключительно новинками. Может, хихикающая зубная паста их рук дело?

Тем временем дедуля с бабулей с упоением обсуждали, кому, какой сюрприз достанется.

– Соньке вот этот крем подложим, – Клара показала пальцем на баночку а-ля фирма «Лореаль». Скажем, что она этого достойна. По инструкции, через минуту после нанесения лицо становится синим, как у покойника. Представляешь, сколько шуму будет!

– Смешно! – одобрил дед. – А Фиме подойдут расстегивающиеся подтяжки. С двумя определились. Теперь Ольга… Что бы нам такого выбрать для гражданки Сидоровой? Может, съедобное белье?

– Нет, такой прикол скорее Эфа оценит. У Ольги кишка тонка.

И на том спасибо, дорогие родственнички! По достоинству оценили мое чувство юмора.

– Слушай, а давай Ольге ручку-секси подарим? – Клара показала мужу симпатичную ручку.

– А что в ней прикольного?

– Смотри!

Она провела ручкой по бумаге. И тут же раздались весьма недвусмысленные звуки. Как страстно, оказывается, умеет любить женщина! Ого! Просто порнофильм в отдельно взятом магазине!

– Берем! – дед пошел было к кассе, но, вспомнив, вернулся:

– А Эфе?

– Я уже подумала об этом. Тут нет ни одного прикола, от которого бы она получила удовольствие.

(Заботливые, ничего не скажешь! При этих словах в душе возникло нечто, отдаленно напоминающее умиление.)

– Давай купим ей парочку любовных романов! – предложил дед. – И подложим вместо ее любимого Кафки. А?

– Супер!

Лексикон Клары внушает мне некоторые опасения. За завтраком она несколько раз сказала «Классно!» Я попросила перевести. Клара выдала: «Классно – это круто!» Круто – это как? Последовал немедленный ответ: круто – значит, клево. Я сдалась: а если по-русски? А по-русски – супер.

Как бы там ни было, но получить в подарок парочку любовных романов – это супер. Заранее спасибо! Родные вы мои! Когда бы вы знали, из какого сора…

Поднимаясь на второй этаж, я уже знала, кого увижу в отделе игрушек: эти два голоса не спутаешь. Сидоров-1 и Сидоров-2 выбирали игрушки. Добро бы плюшевых медведей или собачек, так нет: им монстров подавай. Причем чем страшнее, тем лучше. Да и по телевизору они в основном смотрят жуткие мультфильмы о трансформерах и прочих японских уродцах. Паровозик из Ромашкова или облака – белогривые лошадки воспринимаются ими как пережиток советских времен. Я еще могу понять, почему им не нравится ежик в тумане – лучший отечественный мультфильм для взрослых. Но стоит ли сбрасывать со счетов «Ну, погоди!», «Приключения капитана Врунгеля», «Возвращение блудного попугая», милейшего Винни-Пуха с вечным леоновским речитативом: «Куда идем мы с Пяточком, большой-большой секрет»? Чем они-то провинились? Почему российский телеэфир заполонен трансформерами и внуками покемонов? А ведь именно это наши дети смотрят в перерыве между рекламой гигиенических прокладок и дешевого пива! Понимаю, что говорю банальности, но ничего с собой не могу поделать. Массовая культура всегда была если не на первых, то по крайней мере на вторых ролях. Но то, что происходит сегодня на телевидении, даже массовой культурой нельзя назвать. Это ее сотая производная, увы, не лучшая. Несколько дней назад я попросила объяснить младших Сидоровых, что такого привлекательного они находят в японских монстрах и клонах. Сидоров-2 промолчал. Сидоров-1, подумав, ответил: «Их проще ненавидеть!». Ответ испугал: я сводила детишек к детскому психологу – вдруг в нашей семье растут уголовники?

Врач, усатый усталый дядька, провел полное обследование близнят и сообщил, что особых поводов для беспокойства нет: таким нестандартным образом малыши инстинктивно защищаются от окружающего мира. Чувствуя возрастную беспомощность, они в качестве компенсации примеряют маски ирреальных существ, якобы обладающих недюжинной силой. И ничего страшного в этом нет! Дескать, это намного лучше, чем носить наивные розовые очки, которые исчезнут в подростковом возрасте. Так что не мешайте, Стефания Андреевна, взрослению молодого организма! Дети выбирают только то, в чем нуждаются. Причем делают это бессознательно. Любите их такими, какие они есть. Счастья вам, благополучия – деньги в кассу!

Вот вам и частная медицина! Я купила детям мороженое и сводила в зоологический музей. Клянусь, что на тот момент испытывала только благие намерения. Думала, пускай малыши приобщаться к разумному, доброму, вечному. Дети приобщились.

Сидоров-1 едва не свернул экспозицию северных оленей, а потом попытался отдохнуть на мамонтенке Диме. При этом он голосил похлеще казанской сироты: «Ведь так не бывает на свете, чтобы были покинуты дети!». Стаскивали мы его вчетвером, вместе с дюжим охранником. Вцепившись в Сидорова-1, я обнаружила, что потеряла второго отпрыска своего третьего мужа. Немного истерики, немного скандала («Это ваши дети, вот вы за ними и следите! – а я и слежу, как умею, тем более это не мои дети!») Сидоров-2 был найден. Мальчик горько рыдал рядом с белым медведем. Причина понятна: он понял, что Зоологический музей – всего лишь коллекция старых шкур и стеклянных глаз. Группа корейских туристов также прослезилась, услышав отчаянный детский вопль: «Тетя Эфа, тут плохо пахнет и всюду трупы. Просто морг какой-то! Зверюшек жалко». И ведь действительно жалко. Вот и думаю после этого, какими они растут: жестокими или нет?

В общем, мы быстро собрались и покинули неприветливый приют братьев наших меньших. Забегая вперед, скажу, что в Кунсткамере близнятам понравилось намного больше: по крайней мере на выставленные за стеклом скелеты они смотрели без содрогания. Оба с упоением обсуждали, сколько нужно варить человека, чтобы он достигнул такой кондиции, а также какой температуры должна быть вода в котле. Какая-то истеричная дамочка назвала детишек малолетними извращенцами. Сидоров-1 не моргнул и глазом:

– Вы русские сказки читали?

Дама опешила:

– Да. Русские сказки – это кладезь народной мысли…

Пацаны мгновенно оборвали поток демагогии:

– Героев знаете: Баба-яга, Змей Горыныч, Кащей Бессмертный…

– Да. Герои русских народных сказок – это кладезь…

– Это не кладезь! По ним уголовный кодекс плачет. Почему вы их не называете извращенцами?

И действительно, по жестокости наши сказки могут лишь сравниться с историями, рассказанными братьями Гримм. Что ни история, то очередное преступление с отягчающими обстоятельствами. Так чего мы, собственно, хотим от наших детей?

Вернувшись после Зоологического музея, я собрала всех монстров, но потом призадумалась: выкинуть их на помойку всегда успею. Конечно, в детстве положено быть наивным, петь детские песни, смотреть отечественные мультфильмы, любить маму и плюшевые игрушки. У каждого возраста свои открытия, что бы нам там ни говорили современные светила психологии. Открытия шестилетних – осознание собственного «Я». И если у близнецов это «Я» со звериным оскалом, то необходимо вмешаться, пока не поздно. Все так. Но с другой стороны… А вдруг доктор прав, и эти пострелята просто защищаются от окружающей среды? Их детство счастливым не назовешь: батька сбежал за границу, мамаша вспоминает о них только после троекратного напоминания, да и то по праздникам. Кто из нас целовал их перед сном? Из домашних питомцев – пираньи и крокодил. И после этого я хочу, чтобы они искренне поверили в Деда Мороза и аиста, приносящего детей? Не выйдет! В детей из капусты они давно не верят, что же касается Деда Мороза или Санта-Клауса, то близнецов почему-то интересуют не подарки, а размер заработной платы «нашего» и «ихнего», а также условия труда, отдыха и премиальные. Нашему они давно сочувствуют, «ихнего» почему-то порицают, называя халтурщиком и «сачком».

Сидоровы не плохие и не испорченные дети – они просто дети нового поколение. Выражаясь научным языком, это поколение «post-next». Я не завидую их судьбе: будучи next, они всегда будут post. B любом случае, если вы по-прежнему требуете от них наивности и послушания, то не забудьте выключить телевизор и убрать газеты.

Поразмыслив, я тогда оставила игрушки близнят – покемонов с робокопами – в детской, понадеявшись на здравый смысл подрастающего поколения. Вот сейчас и проверим, насколько он здравый!

Ага! Ольга, амеба этакая, самозабвенно играет с Барби, выбирая для нее модные наряды, а близнята тем временем терроризируют продавцов, бегая по всему залу и сбивая огромные коробки с уродливыми пупсами и наборами, подходящими разве что малолетнему полицейскому. Я пригляделась к игрушкам, которые они выбрали. Уф! Камень с души, он же – с плеч. Мои уроки не прошли даром: у Сидорова-1 в руках конструктор «Лего», у Сидорова-2 – железная дорога. На брелоки в виде скелетиков и графа Дракулы детишки вроде пока и не смотрят. И на том спасибо!

– Чьи это дети? – не выдержал кто-то из продавцов. – Мальчики, вы чьи?

– Мы? – озадачились Сидоровы. – Мы – Эфкины. А вот там наша мама.

Я ушла только после того, как убедилась: после длительных уговоров Ольгу оторвали от созерцания нарядов для Барби и вместе с детьми проводили к кассе. Однако близнецы и здесь устроили небольшой переполох: Сидоров-1 бросил через контрольные воротца большого розового зайца. Видимо, проверяя: зазвенит ушастый или нет. Заяц не зазвенел. Когда же охрана попыталась отнять игрушку, Сидоров-2 с достоинством предъявил чек – аккурат на нужную сумму. Мол, какие проблемы, ребята? (Чек он взял из коробки рядом с кассой.) Ребята растерялись. Малолетние воришки создали прецедент. Багровая от стыда Ольга умоляла детей вернуть игрушку. Те, схватив зайца за длинные уши, невозмутимо зачитывали охране куски из всемирной конвенции по правам ребенка, требуя вызвать милицию и провести расследование. Я ухмыльнулась: эти не пропадут.

Надо же: с момента убийства Трохимовича минуло не так и много времени, а, кажется, что все это случилось не со мной и в прошлой жизни. Был человек, и нет его. Я вспомнила предостережение следователя Федорова: не строить из себя детектива. Нашел дурочку! По его мысли я сейчас должна рыскать по улицам в поисках улик, убийц, а то и их вместе взятых. Кажется, именно так и поступают все героини детективных романов. Если кто-то здесь считает себя мастером дедукции, то, как говорится, флаг ему в руки. Вот он пусть и расследует! А у меня с детства были проблемы с точными науками, особенно логикой и математикой. Когда я складывала два плюс два, ответ всегда был неверным. Вроде знаю, что должно быть четыре, но почему-то всегда получалось пять, шесть, а то и десять. Так что и не ждите, Федор Федорович, не полезу я в это дело ни за какие коврижки. Детектив – не мой жанр.

Словно в знак согласия зазвонил телефон. Номер не определяется. Обычно я не отвечаю на подобные звонки, но здесь решила изменить правилу:

– Слушаю.

– Хорошо, что слушаешь, – приглушенный голос был не похож ни на мужской, ни на женский. Так шуршат змеи в листве. – Значит, сумеем договориться. Отдай то, что тебе не принадлежит, и будем в расчете. И хахалю своему скажи. Поняла?

– Ничего не поняла. Какому хахалю? С кем я говорю?

– Какая разница. Верни то, что взяла, иначе пожалеешь. Срок – неделя. И никаких импровизаций. Все поняла?

В трубке послышались нервные гудки. Любопытный поворот, ничего не скажешь. Что я должна вернуть, и главное – кому?

* * *

Когда в следующий раз тринадцатое число и пятница сольются в календарном экстазе, я обязательно впаду в состояние комы. Ровно на сутки. Буду лежать, закрыв глаза, и никого не видеть и ничего не слышать. Странный звонок выбил меня из колеи. Даже кусок вкусного торта и бокал вина в уютной кофейне на Невском не помогли. Пришлось поставить самой себе психологический диагноз: тяжелый случай. Особенно беспокоило предупреждение насчет хахаля. Чего-чего, а любовников у меня давненько не наблюдалось. После Сидорова я вела настолько унылый образ жизни, что порой самой тошно становилось. И дело не в отсутствии сексуальных желаний, а в том, что перспективных кандидатов на горизонте не наблюдалось. Мне много не нужно, о любви не мечтаю, на кофе в постель не претендую. От романтических бредней избавил Ванька Иванов: после того как он вылил на меня чашку растворимого кофе, загадив не только меня, но и шелковые простыни, я сторонюсь буржуазных стереотипов. На пороге тридцатилетия женские требования должны быть конкретными и минимальными: немного нежности, ласки, иллюзия пылкой страсти. На большее не рассчитываю. От надежды я давно избавилась и теперь твердо стою на земле. Но иногда одиночество выглядывает из темных дыр души, и хочется выть от боли и обиды. Все при мне, а счастья нет. По статистике, процентов семьдесят российских женщин воют точно так же, особенно весной.

Где ж ты бродишь, мужчина? А? Настоящий любовник?

В печальных раздумьях о женском счастье я забрела в маленький зоомагазин. Лениво прошлась, рассматривая игрушки для собак и кошек – резиновых кур, заводных мышей и жуткого вида пищащих свинок. В клетках ворковали неразлучники. В аквариумах – плавали золотые рыбки и усатые сомики. За прилавком скучал долговязый парень:

– Что бы вы хотели, дама? Есть джунгарские хомячки, морские свинки, ужи, удавы, декоративные кролики, жаба…

На последнем слове душа развернулась и быстро свернулась от накатившей судороги восторга.

– Живая?

– У нас все живое, – почему-то обиделся продавец, но потом уточнил: – Почти все. Жаба – живая.

– Покажите! – душа вибрировала, словно на первом свидании с мужчиной своей мечты.

Из террариума достали нечто серо-зеленое в наростах, с морщинистой шеей и выпученными глазами. Жаба квакнула и уставилась на меня тяжелым, изучающим взглядом.

– Это она или он?

– А вам какая разница?

– Ее – не хочу. Хочу жаба.

– Это он, – быстро проговорил продавец, с надеждой уставившись на мой бумажник. – Видите, какой мужественный у него взгляд. Так может смотреть только настоящий мужчина.

– Вижу, – меня захлестнула волна непонятной нежности. Я осторожно взяла пупырчатое сокровище в руки:

– Радость моя! Жаба ты лысая!

– Не знал, что они бывают волосатыми, – пробормотал парень, пробивая чек. – Террариум брать будете?

И тут меня заклинило. Интонации старой девы, сюсюканье и слезы без причины: не иначе как ПМС, помноженный на стресс, дал о себе знать. А ведь еще утром могла здраво рассуждать:

– Ой, молодой человек, какой вы милый! – Он тут же нырнул за кассу. – Это вы хорошо придумали про террариум. Как же он без домика?! А то знаете, у меня дома крокодил живет, и пираньи плавают. И тот, и другие зубастые. Жабулю мою скушают. Ничего от него тогда не останется, только бородавочки. Бедненький, маленький жабеныш! – Я прижала его к себе, слегка укачивая. – Спи, моя радость, усни…

– Ни фига себе! – восхитился парень. – В первый раз такое вижу. Обычно от жаб шарахаются, думают, что от них бородавки растут. А тут любовь с первого взгляда. Да какая! Даже завидки берут!

Я смерила его уничижительным взглядом.

– Молчу! Вы только ее не простудите. Все-таки мороз на улице.

– Точно, – я спрятала свое приобретение за пазуху, почесав зеленую морщинистую шею. Судя по кваканью, малышу понравилось его временное пристанище и неожиданная ласка. – Поедем домой, мой мальчик. Ты, наверное, намаялся за день. Мама тебя вымоет, покормит, спать уложит.

Оглянувшись, я встретила скорбный взгляд продавца. Точно такой же был у главного врача нашей психушки, который в вечерних новостях рассказывал о том, как отличить ненормального человека от здорового. Надеюсь, в данном случае ненормальным был этот парень. Подумать только, держать эту бедную зеленую крошку в столь нечеловеческих условиях.

Как ни странно, но спонтанная покупка помогла обрести эмоциональное равновесие. Про Трохимовича теперь думалось как о мелкой неприятности в жизни, про хамство Федорова примерно также, а про звонок… Да ну их всех! Наверняка, кто-то ошибся номером. Настроение выровнялось, я даже поймала себя на том, что улыбаюсь, предвкушая реакцию домочадцев на это симпатичное земноводное. В метро жабеныш пригрелся и стал выводить свои тихие рулады. Иногда я почесывала его лысую головку, и малыш просто млел от внимания. Зато окружающие явно были не в восторге от нашего тесного общения. Ну и что с того? Может, женщина иметь хотя бы один недостаток – любить жабу. Придет время, я его поцелую, и тогда у меня появится свой личный принц. Искусственно выращенный, причем в домашних условиях. Неплохие перспективы, не так ли? Только сначала мне нужно подготовиться: посетить косметолога, сделать новую прическу, заказать билеты в романтическое путешествие на край света. Мы отправимся с ним в какой-нибудь тропический рай. Будем пить вкусные коктейли, любоваться на закаты, а ночью… Ночью я стану для него прекрасной царевной, знающей все о любовных утехах.

Внезапная тревога сжала сердце. А вдруг он будет лысым? С бородавкой на лбу? С кривыми лапками, тьфу, ногами? Нет! Я с ходу отмела все сомнения: мой принц прекрасен даже в образе жабы. На то он и принц. А уж когда я его поцелую, то все подруги обзавидуются. Правда, у меня нет подруг. Все равно обзавидуются – и точка. Ради такого случая и подругу можно найти.

Поднимаясь по эскалатору, я перебирала в уме мужские имена. Омар Калиф? Филипп? Варфоломей? Бэрримор? Как же назвать моего малыша. Всякие Кваки, Мули, Дули – банальный ход. Тут нужно что-то емкое, оригинальное и красивое.

Жабеныш неуклюже повернулся, на мгновение напомнив пузатый жбан, виденный когда-то на экскурсии в Музее этнографии. О! Вот и найдено имечко.

– Я назову тебя Жбаном. Сокращенное – Жбаней. Согласен?

Судя по всему, возражений у моего питомца не было. Что ж, пора его знакомить с домочадцами. То-то порадуются: полку земноводных прибыло. Встречайте!

* * *

Меня встречали. Да еще как: звуками сирены, каретой скорой помощи, рыданиями и криками. Мелькнула предательская мыслишка: Гена сожрал всех, включая пираний и близнецов, а потом скончался от несварения желудка. И я теперь сирота. Сначала поплачу, потом буду жить поживать и добра наживать вместе с моим принцем.

Увы, надежды не оправдались. Навстречу, прямо в тапочках, выбежала взволнованная тетка:

– Эфа, наконец-то, а мы тебя обыскались.

– Я на работе была, – ложь с языка сорвалась автоматически. – У нас там беда.

– А у нас горе! – она театрально сложила пухлые ручки и кивнула в сторону дома.

– Что случилось?

– Алекса убили! – в ее голосе послышалось скрытое торжество, мол, бог все видит, бог все знает, и кара небесная все-таки нашла нашего соседа. И поделом, нечего строить коммунальные каверзы.

– Кто убил? – более тупого вопроса я придумать просто не смогла.

– А вот об этом я бы хотел у вас спросить, Стефания Андреевна.

– А вы-то здесь откуда, Федор Федорович? – я изумленно уставилась на посиневшее от холода знакомое лицо.

– По долгу службы. Теперь и подписка не спасет: влипли вы, Стефания Андреевна, по самую маковку. Может, сразу проедем в отделение?

– Зачем? – я запихивала за пазуху Жбана, заинтересовавшегося происходящим.

– Затем. Весь дом в ваших пальчиках, Стефания Андреевна.

Я механически посмотрела на свои руки в перчатках. Все пальцы были на месте.

– Вы ошиблись. Мои при мне.

– Опять шутить изволите.

– Какие шутки! Мы что, так и будем на морозе стоять? Замерзаю.

– В дом вы пройдете только тогда, когда скажете мне, зачем вы его убили. – Опер уперся как баран перед первыми воротами в своей жизни.

– Кого?

– Романова.

– Как вы непостоянны, Федор Федорович, с утра в убийстве Трохимовича обвиняли, вечером новые прегрешения нашли.

– А вы, значит, по-прежнему веселитесь?

– Угу. Характер у меня такой, веселый.

– Эфа, да скажи ты ему…

– Лучше признайся, Эфа.

Домочадцы окружили меня как стая воронья, впитывая каждое слово из нашего разговора. Ну и родственничков мне мужья сосватали. Не моргнув глазом, обвинили свою единственную кормилицу сразу в двух убийствах.

– Он еще на нее завещание вчера написал, – услужливо сообщила бабушка Клара.

– Стефания знала об этом? – мгновенно сделал стойку Федоров.

– Разумеется. Он ей об этом как раз сегодня утром и сказал.

– А ты откуда знаешь? – уставилась я на бабулю. – Мы же с ним наедине разговаривали.

Та потупилась:

– Подслушивала. Вы же орали на всю округу.

Мы орали? Вот это новость! Да громче Романова только ангелы в раю поют. Впрочем, теперь у него появился шанс это проверить на личном опыте.

Опер тем временем завоевывал благосклонность старушки. Ну просто змей-искуситель:

– Правильно сделали, что подслушивали. Вот так и надо помогать следствию.

Бабуля расплылась в блаженной улыбке:

– Ой, молодой человек, я еще много чего интересного знаю! Вы даже не поверите…

В голосе Федорова проклюнулись жегловские нотки: