Текст книги "Стерегущие золото грифы"
Автор книги: Анастасия Перкова
Жанр: Мифы. Легенды. Эпос, Классика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Темир нагнал племя на исходе второго дня пути. Вечер был душным, в воздухе стоял тяжелый запах густо цветущих трав. Меж деревьев уже подрагивали огни первых костров там, где, насколько помнил Темир, заканчивался лес и начиналась россыпь небольших рыбных озер. Слышались людской смех и фырканье утомившихся за день лошадей. Темир ударил коня пятками, предвкушая отдых и ужин.
В животе громко заурчало, но от чувства голода Темира отвлекло воспоминание о молодом кайчи укокского племени, которого он мечтал послушать. Часто вечерами, чтобы отогнать ночных духов, сказитель настраивал свой топшур[14]14
Топшур – алтайский щипковый музыкальный инструмент с двумя волосяными струнами. Длина около 78 см. Способ игры – бряцание.
[Закрыть] и затягивал долгую песнь до утра. И герои были величиной с гору, и кровожадны были враги. Скакуны быстры, как молния, а алмысы[15]15
Алмыс – злой дух.
[Закрыть] хитры, как куницы. Гармонию и согласие во весь мир и в душу Темира приносило пение укокского кайчи. Темир диву давался, как эти невероятные люди запоминают такие долгие песни. Он решился спросить однажды, и кайчи, рассмеявшись, ответил, что с детства слушал их без конца от наставника, потому и запомнил. А забывает слово – духи подсказывают. И действительно, пока лился кай, Темир не раз видел, что душа певца блуждает где-то, что своими глазами видит он сейчас воспеваемые им битвы, а пальцы продолжают перебирать струны. Должно быть, теперь кайчи стал совсем взрослым.
Внезапно сквозь льющуюся в мыслях музыку Темир услышал хорошо знакомый тихий свист и почувствовал легкое дуновение на левой щеке. Стрела пролетела в ладони от его лица, вонзилась костяным когтем в растущее впереди дерево и подрагивала, исполняя совсем другую песню, нежели сказитель из детских воспоминаний.
– Следующая – в спину! – послышался сзади резкий голос. – Стой!
Темир и без того уже остановился и терпеливо ждал, пока стрелявший приблизится. Это оказался молодой темноволосый дозорный на вороном коне. Конь двигался бесшумно, только бряцала застежка раскрытого горита[16]16
Горит – глухой футляр для лука и стрел, изготавливавшийся из кожи и войлока.
[Закрыть], висящего у седла. Воин не держался за поводья – в одной его руке был крепкий боевой лук, а другая натягивала тетиву с вложенной стрелой. Темир с удивлением отметил, что на обнаженном торсе нет ни одного рисунка. Неужели этот человек никогда не просил защиты у духов? Не обладал никаким талантом, не совершил ни одного деяния, которое стоило запечатлеть на коже? В таком случае его будто бы и не существовало вовсе. Или это… вражеский воин? Почему Темир не подумал сразу, что он не из пазырыкцев?
– Чего разглядываешь, как девицу на смотринах? – насмешливо бросил Воин, опуская лук. – Вижу теперь, что ты не чужак. От каана посланник? Едем, провожу тебя к Зайсану.
И он пустил коня рысью, на ходу убирая лук в горит и подхватывая поводья.
«Да это же он, – подумал Темир, – тот самый, который вечно ходил за Дочкой Шаманки».
– Не надо к Зайсану. Проводишь к Старой Шаманке?
– Зачем? – спросил Воин, не оборачиваясь.
– Мы давние друзья. Дело к ней личное.
– Уж не свататься ли к ее дочери едешь?
Опять эта злая насмешка. Темир уже не был ребенком и понимал: движет недружелюбным Воином не что иное, как любовь. Захотелось подразнить его, разозлить и, может, довести дело до драки.
– Почему бы и не посвататься, коль хороша собой? – ответил он.
– Красивых много у нас. На нее не трать времени. – И куда только пропал насмешливый высокомерный тон? – Не видел разве на ее челе печати другого, высшего предназначения? Ее ждет безбрачие. Замену себе старуха готовит.
– Безбрачие? Но у Шаманки-то есть дочь.
– Она ей не дочь, – отрезал Воин. – Все, надоело. Едем молча. И сперва к Зайсану, а там иди куда хочешь.
Он проводил Темира до аила Зайсана, а сам ускакал бешеным галопом обратно в тайгу – нести одинокий дозор. Поприветствовав Зайсана и передав слова отца о долге, Темир заспешил на поиски Шаманки. Зайсан махнул рукой в направлении ее аила и сказал со смехом:
– Повидаешь и вернись. Не ребенок, не годится с двумя женщинами ночевать. У меня спать будешь.
Темир покраснел.
– У огня лягу. Ночь теплая.
Дочка Шаманки превратилась из девочки в девушку, но Темира не забыла. Обняла его ласково и поцеловала в щеку. Темир смутился еще больше, чем от слов Зайсана, когда ее мягкое тело прильнуло к нему на миг, окутав нежным и легким ароматом – едва ощутимым благоуханием тайны, какой пока еще представали Темиру все женщины.
– Зачем пожаловал, племянник? – равнодушно поинтересовалась Шаманка. – Опять что-то неладно с тобой?
Темир заметил, что она выглядела теперь совсем древней, хотя была одних лет с его отцом. Она растеряла былую сердечность, ее явно что-то беспокоило. Темир не стал говорить, что он все эти годы думал не только о них, но и о свободной, притягательной кочевой жизни, где каждый день приносил что-то новое.
– Да вот. – Он протянул ей левую руку ладонью вверх. – Защитник, которого ты мне дала, для мальчика годился, для мужчины – нет.
Изображение орла теперь находилось ближе к запястью, чем к локтю, сильно поблекло и потеряло четкость линий и форм, превратившись в нечто трудночитаемое. Шаманка внимательно посмотрела в светлые глаза Темира, потом улыбнулась краешком тонких губ.
– Защитник не нужен больше. Нужен тот, кто из всех дорог самую ровную тебе выберет. Теперь спать иди. У нас будешь жить?
– Я пока снаружи посплю, – повторил Темир то же, что сказал чуть ранее Зайсану.
– Ты до зимы? – шепнула Дочка Шаманки, беря его под локоть. – Идем, провожу немного. Вон там наши у костров расположились на ночлег.
– Я до весны, если никто не против.
– Как хорошо! – радостно воскликнула она. – Завтра будем день солнцеворота праздновать, так что сниматься в путь не придется. Отдыхай.
Она испарилась, растворилась в ночи, а Темир отправился устраиваться на ночь, поприветствовав собравшихся и представившись. Многие помнили его, а гостеприимны были все. И кайчи кивнул ему как другу, не обрывая начатого невесть когда сказа.
Здесь не было возможности встретить день солнцеворота с таким размахом, как в стане каана, хотя мяса и вина хватило всем. Когда полуденное солнце умерило жар, молодежь затеяла игры. Хотели состязаться в верховой езде, но для скачек не нашлось достаточно привольного места. Тогда решили соревноваться в меткости. Сперва бросали бронзовые ножички, очертив круг на толстой сосне. Многие метали с закрытыми глазами или стоя спиной к мишени. Промахи сопровождались свистом и улюлюканьем.
– Детская забава. Давайте из лука стрелять! – громко предложил Темир, не сводя взгляда с Воина, сидящего в десяти шагах от него.
Тот никак не участвовал в происходящем, не глядел на веселящийся народ и задумчиво вертел в пальцах деревянную безделушку, видимо, оторвавшуюся от сбруи его коня.
Идею Темира радостно поддержали и принялись пускать стрелы все в ту же мишень, заставляя искалеченный ствол истекать липкими смоляными слезами. Стрела Темира угодила в самый центр, и никто не мог вонзить свою рядом. Парни зашумели, пожимая плечами.
– Ты не думай, у нас есть стрелки лучше тебя, – сказал Зайсан спокойно. – А ну, никто за честь племени постоять не хочет?
Он подошел к Воину и легонько пнул его в подошву сапога.
– Ну? Никто не хочет? – повторил Зайсан.
– Баловство, только стрелы тупить, – глухо ответил Воин. – За честь племени жизнь кладут, а не с детьми меткостью меряются. Пусть мальчишка потешит самолюбие, выйдя победителем.
– Я буду стрелять, – раздался в толпе звонкий девичий голос, и на его звук Воин мгновенно вскинул голову.
Дочка Шаманки протиснулась между мужчинами и вышла вперед.
– Только лук мой сломан давно. Кто мне свой даст?
Стоявшие поблизости, желая угодить ей, в едином порыве протянули свое оружие, не исключая и Темира. Только наглухо застегнутый красный горит Воина так и остался лежать рядом с ним на земле. Дочка Шаманки направилась к нему, отводя простертые к ней услужливые руки.
– Дашь мне лук? – спросила она, нежно глядя на Воина.
– Он боевой, тяжелый. Натянешь ли?
– Сомневаешься?
Воин не сомневался, поэтому встал, вынул лук и протянул, выбрав также новую, ни разу не стреляную стрелу. Принимая оружие, Дочка Шаманки коснулась пальцами большой руки Воина. Темир поклялся бы чем угодно, что видел, как тот вздрогнул от этого прикосновения. На мгновение, на удивительно долгий миг, между ней и Воином загустел воздух и пронеслась грозовая буря, завершившаяся разрушительной вспышкой молнии. Темиру стало неловко, будто он подглядел то, чего никому видеть не следовало. Он посмотрел на лица людей – они лишь предвкушали выстрел, не обратив внимания на выплеснувшееся из этих двоих чувство, которое они поспешно заперли так глубоко, насколько смогли. Но уже вскоре и Темир забыл обо всем, завороженно глядя, как Дочка Шаманки уверенной рукой натягивает тугую тетиву, одновременно делая медленный глубокий вдох. Она выдохнула, и стрела ее расщепила стрелу Темира на две части. Народ ликовал и громко смеялся, а Темир даже не почувствовал стыда за то, что его одолела женщина, настолько начал проникаться всеобщим восхищением ею.
Стемнело, и началась другая забава, какой Темир в своем стане не видел. Юные девушки, каждая с красной шерстяной нитью в руках, бродили между парнями, выбирая одного и повязывая ему эту нить на руку или на волосы. Некоторые парни норовили выхватить нитку у понравившейся девушки, если она направлялась к другому. Выбор сопровождался шутками, насмешками и подбадриванием нерешительных.
– Никак из юбки выдернула нитку? Посмотри, распустилась сзади половина.
– Где, где распустилось? Ах ты какой! Да эта юбка стоит, сколько ты весь!
– А ты попробуй сперва, а потом цену мне назначай!
– Ой, только не меня, не меня! Рано мне жениться. Братцы, спасите!
– Как же рано? Последний шанс упустишь, беги, росомаха!
– Что смутилась, красавица? По глазам вижу, ко мне шла, чего же застыла на полдороге?
– Эй, девушки, кто нитку потерял? Сейчас привяжу себе да скажу: «Там и была». Найду, кто остался без богатыря да без нитки, – та моя и будет.
Повязав нитку, красавица бросалась прочь, а юноша со смехом гнался за ней. Девушки сновали между аилами, прятались за деревьями, а парни не очень-то старались их сразу отыскать и поймать, продлевая игру.
– Так девушка намекает мужчине, что пора бы посвататься к ней, – услышал Темир голос рядом.
Он повернул голову и с удивлением увидел Воина. Тот стоял, скрестив руки на груди и с тоской глядя на визжащую молодежь.
– А если не захочет свататься к ней? – спросил Темир.
– Тогда пусть сделает вид, что не смог поймать. А можно попробовать догнать ту, которая нравится, даже если нитку дала другому. Разное бывает… – Он помедлил. – Ее среди девушек не будет, не высматривай.
– Да я и не… – Темир растерялся. – А была бы, тебе повязала нитку.
Воин шумно втянул воздух.
– Не болтай о том, чего не знаешь, – оборвал он разговор.
Но разговор бы кончился и без того – к ним направлялась самая красивая девушка, какую Темир когда-либо встречал. Она не шла, а плыла, не касаясь земли. Каждое движение гибкого тела дышало весной, наполняя летний вечер запахом талого снега. На белом, как луна, личике зажглась смущенная улыбка.
«Вот бы меня такая выбрала», – подумал Темир с завистью, уверенный, что красавица достанется стоящему рядом Воину: он сам все же был не из их племени. Но девушка подошла именно к Темиру и привязала нитку на один из двух тугих жгутов, в которые были сплетены его рыжевато-золотые волосы, перекинутые через левое плечо. Сделав это, она бросилась в тайгу, как молодой олень. Ее смех звенел горным ручьем, а Темир стоял, раскрыв рот.
– Что встал? – усмехнулся Воин. – Беги, лови свое счастье.
– Да, – выдохнул Темир, делая неуверенный шаг вперед.
– Эй, погоди! – окликнул Воин, что-то вспомнив. – Скоро последняя забава будет – рукопашные бои. Ты, кажется, имеешь что-то против меня. Больно уж дерзко глядишь. Дам тебе шанс расквитаться.
Темир удивленно уставился на него.
– Так я буду ждать. – Воин махнул рукой и пошел прочь. – Постарайся, чтобы Тиылдыс[17]17
Тиылдыс (jылдыс) – звезда (южноалт.).
[Закрыть] тебя совсем без сил не оставила… каанская дочка.
«Помнит, стало быть. Ну, я ему покажу каанскую дочку», – подумал Темир и тут же бросился бежать, спохватившись, что красавица с сияющим именем могла далеко уйти.
Темир подумал, что выбрал неверное направление, – уж слишком глубоко в тайгу забрел. Сверху послышался шорох, посыпались хвоинки. Белка или птица – только и всего. Но отчего в животе такое неприятное холодное чувство?
– Эй, ты где? В дупло забралась, что ли? – преувеличенно весело крикнул Темир больше для того, чтобы разбить тишину и подбодрить себя самого.
Он и не заметил, когда стало так тихо. Сюда больше не долетали звуки со стороны стойбища, как не было и отсвета костров. Когда только он успел зайти так далеко? Лес этот и днем был ему чужим, не то что беззвездной ночью. Беззвездной? Он видел звезды и луну еще несколько шагов назад. Идти стало тяжело из-за густого и высокого, до колен, ковра папоротников.
Темир протянул руку и наткнулся на шероховатый ствол дерева. Сделал шаг и покатился вниз, больно обдирая голую спину о камни. Откуда здесь столько камней? Он лежал в оцепенении и совершенно некстати вспомнил свои детские выдумки про Адыгана. Послышались тяжелые шаркающие шаги, под которыми хрустели не то ветки, не то целые деревья. Темир с ужасом вспомнил, что оставил в стане все оружие, чтобы оно не мешало развлекаться.
Время текло лениво, как равнинная река. Шаги приближались, но никак не достигали Темира, а он знал: когда громоздкое нечто окажется рядом, настанет конец, и уже почти жаждал его. Куда хуже было нынешнее состояние – будто застрял в вязкой топи. Вдруг шаги обмельчали, стали человеческими, и Темир увидел ослепительно-яркую косматую фигуру. В светящемся ореоле обозначилось участливое лицо Старой Шаманки. Она протянула сухую сморщенную руку к его груди. Появились луна, звезды, сосны, звуки и запахи. Темир лежал в траве на краю стойбища.
Шаманка притянула его к себе, заставив положить голову на ее колени. Темира бил озноб, он обливался потом, будто только что пришел в себя после обморока.
– Все хорошо, нужно только выбирать верный путь, – бормотала Шаманка. – Бродишь где попало.
– Что это? – прошептал Темир пересохшими губами. – Привиделось?
– Не привиделось. Заблудился немного. Горы – обиталище духов, мальчик. Они хозяева. Человек пришел сюда уже после них. Пришел и живет на правах гостя. Наступишь не туда – попадешь на их тропу. Человека – лесного, кочевого – звериный инстинкт бережет. Поэтому обходит человек такие места, сам того не замечая, хотя в тайге, меж гор, каждый и так настороже. И зверь обходит. Ты без звериного инстинкта родился, так уж вышло. Поэтому душа должна быть в покое, а ноги на земле.
– Ноги на земле? – не понял Темир. – Как это?
– Земным живи. Тем, что здесь и сейчас. Мечтаешь о разном, будто и не здесь ты. Не знаешь, кем быть хочешь по жизни, то один путь зовет тебя, то другой. Придумываешь всякое, вот оно к тебе и сбегается.
– Да я уже давно ничего не… – Темир с трудом сел. – Ох, а девушка!
– Опомнился, – засмеялась Шаманка. – Вот это другой разговор. Вот так ноги на земле будут. Иди, догонишь. Вон туда побежала она недавно, я только два раза успела моргнуть.
– Да как же недавно? – возразил Темир, но Шаманки уже не было.
«Спасла ведь меня, а я даже не поблагодарил», – подумал он и увидел, как за вторым по счету от него аилом мелькнула светлая рубаха Тиылдыс. Значит, и не было ее в лесу? Может, и его самого там не было?
Он ринулся за Тиылдыс, как если бы от этого зависела его жизнь. Эта девушка нужна была ему сейчас – живая, теплая, настоящая. Тишина чужого враждебного леса еще обитала внутри. Темир настиг беглянку несколькими скачками и остановил, схватив за плечи.
– Вот глупый, – зашипела Тиылдыс. – Всю игру испортил. Кто же сразу догоняет?
Она вывернулась так, чтобы оказаться лицом к лицу с Темиром, а его хватка сделалась только крепче. Тиылдыс взглянула в его глаза, и ее лицо исказилось ужасом.
– Чего ты? Шальной. Пьян, что ли?
– Нет, нет, не бойся. – Темир выпустил ее. – Прости. У вас все чужое и чудное, я растерялся. Давай еще раз, заново. Пожалуйста.
Наверное, его странный сумасшедший взгляд, смутивший Тиылдыс, сменился теперь прежней прозрачной голубизной безоблачного неба, потому что та расслабилась и хихикнула.
– Заново? Странно это. – Она мотнула косами. – Поймал – значит, поймал. Не терпелось, да? Боялся, отобьют?
– Ох, боялся, – засмеялся Темир, и недавняя беда ушла далеко, превратившись в сон из детства. – Раз уж догнал – не упущу.
Он снова привлек Тиылдыс к себе и попытался похитить у нее свой первый в жизни поцелуй, дивясь собственной наглости. И тут же почувствовал холодное металлическое острие, упершееся в горло под самым подбородком. Темные глаза Тиылдыс блеснули тем же металлом, что и нож. Вот бы посмотреть при свете солнца, какого именно цвета ее глаза…
– Ты, я гляжу, во всем спешить любишь, – яростно прорычала она сквозь стиснутые зубы.
– Что же такое? Все я сегодня делаю не так. – Темир сдался, держа раскрытые ладони на уровне плеч в знак того, что Тиылдыс больше ничего не угрожает.
– Пойдем к кострам, – сказала она мирно, пряча оружие.
– Пойдешь со мной? – удивился Темир.
– Отчего же не пойти, раз уж выбрала себе несчастье такое. Похоже, в стане у каана нравы другие. Учить тебя придется, как уважительно обращаться с девушками.
– Совсем не другие. Я не знаю, что со мной сегодня, обычно я себя так не веду. Просто понравилась ты мне очень, вот и делаю всякие глупости.
Тиылдыс выглядела вполне удовлетворенной таким оправданием.
– Да у меня же бой назначен! – Темир хлопнул себя ладонью по лбу. – Надеюсь, он ждет и не решил, что я струсил.
– Кто ждет? С кем бой? – заинтересовалась Тиылдыс.
– Да с тем парнем без рисунков на теле. – Темир пожал плечами и протянул ей руку.
Она, поколебавшись, вложила в его ладонь маленькие мягкие пальчики.
– Его сложно будет победить, Темир. Ты не того противника выбрал. Он… они… ну да ладно, идем же. Я хочу быть там и посмотреть на тебя. И тогда разрешу поцеловать… может быть.
Значит, с молчаливым Воином действительно что-то не то? Темир пожал плечами: да какая разница? Мало ли странных людей земля носит. Рука Тиылдыс в его руке – это куда важнее. Это то самое здесь и сейчас, про которое говорила Шаманка. Темир отчетливо чувствовал это.
Желающих помериться силами было предостаточно, и им пришлось ждать. Когда подошел черед, Темир не испытывал ни азарта, ни злости, ни желания победить. Прежняя жажда отмщения казалась сейчас бессмысленной. Что, по сути, Воин сделал ему? Да и было это в детстве. Как глупо – ударить человека без причины. Противники сняли сапоги и остались в одних штанах, доходящих до середины голени. В левом ухе Воина искрой от костра блеснула тонкая золотая серьга – единственное украшение на его теле.
– До первой крови или до падения? – спросил Воин равнодушно, не обращая внимания на гиканье и свист публики, раззадоренной предыдущими поединками. – Выбирай как гость.
– Давай до падения.
– Хорошо. Подсечки, подножки запрещены. Бить по лицу – тоже, раз нам кровь не нужна, – недобро усмехнулся Воин.
Они уперлись ладонями в плечи друг друга. Каждый для устойчивости отставил левую ногу назад. Зайсан дал отмашку, и бой начался. Темир сразу же попытался перехватить Воина поперек тела, чтобы лишить равновесия, но тот вывернулся и нанес весьма болезненный удар в грудь. Внутри всколыхнулась былая ярость, Темир глухо зарычал и снова кинулся на Воина. Они вцепились друг в друга, налегая всем телом. Темир почувствовал, как отставленная назад нога бороздит голой ступней землю, и услышал голос Воина над ухом:
– Хладнокровнее. Не злость побеждает, а холодный разум. Просчитывай наперед не только свои движения, но и мои.
Этот снисходительный совет еще больше разозлил Темира, и на глаза его упала кровавая пелена. Да как можно быть таким равнодушным и спокойным во время боя? Темиру наконец удалось нанести ответный удар, но Воин тут же схватил его за запястье и заломил ему руку так, что Темиру пришлось повернуться вокруг своей оси, оказавшись к Воину спиной. Тот пнул его по бедру, отпуская запястье, отталкивая от себя и снова становясь в выжидательную стойку. Темир бросился на него, как взбесившийся жеребец. Воин сделал обманный выпад, будто собираясь отскочить влево, а сам прыгнул в другую сторону, по пути сбивая Темира сильным ударом в плечо.
Темир упал навзничь. Боль от падения прошлась волной по всему телу. Он хотел было встать, но Воин уже сидел сверху, держа руку на горле Темира так, что тот не мог даже поднять голову. Равнодушное лицо Воина на миг озарилось дружеской улыбкой.
– Победы ничему не научат, – сказал он так, чтобы слышал один только поверженный Темир. – Учатся лишь на ошибках и поражениях, причем не на чужих, а на своих собственных. А за то, что в детстве тебя дразнил, извини. Думаешь, не помню? Сам еще мальчишкой был. Тогда казалось, есть повод для вражды.
– Нет его и не было, – сдавленно выговорил Темир. – Она наблюдала за боем и смотрела не на меня вовсе.
По лицу Воина прошла тень, как гонимое ветром облако в погожий день. Темир уже смотрел за его плечо, и Воин обернулся в том же направлении. Дочка Шаманки стояла в толпе. Воин быстро отвернулся, поднялся на ноги и протянул руку Темиру. Но тот встал сам, собрав остатки гордости. Тут же к нему бросилась Тиылдыс, и он получил награду победителя, хотя и проиграл. Народ же наблюдал за очередной парой борцов, поэтому никому не было дела до того, что двое целуются при всех. Только один сказал с доброй насмешкой:
– Гляди, украл звезду с небосклона и даже не обжегся!
«Звезда» усмехнулась, не прерывая поцелуя.
Бесконечно долгая ночь подходила к завершению, когда Темир, проводив Тиылдыс, оказался у аила Шаманки, покачиваясь от недавнего счастья и выпитого вина. Он только хотел спросить, поможет ли она ему. Воспоминания о странном происшествии не давали наслаждаться жизнью до конца, время от времени очень ярко вспыхивая внутри.
В аиле никого не было, но, выйдя вновь наружу, Темир услышал приглушенные голоса. Он начал обходить небольшое жилище, но замер, вжавшись в туго натянутый войлок, различив два почти невидимых в темноте силуэта. Это была Дочка Шаманки, а перед ней стоял Воин. Очень близко стоял, легко касаясь пальцами ее безвольно опущенных рук, лаская ладони невесомыми прикосновениями. Даже если бы он крепко сжимал ее в объятьях, Темира бы не бросило в жар так, как сейчас. В этой невинной ласке было больше страсти, чем в самых горячих поцелуях; больше глубины, чем в самых откровенных речах.
Темир видел лицо Воина, теперь освещенное луной, и не узнал бы его, да только никто другой не мог стоять вот так с этой девушкой. От обычного холодного равнодушия не оставалось и следа. Черты смягчились, губы улыбались, глаза смотрели с бесконечной нежностью и любовью, хотя было в выражении его лица что-то покровительственное, будто он привык опекать ее и отвечать за ее жизнь.
Дочка Шаманки прижалась щекой к его груди. Ее руки все так же висели вдоль тела. Ладонь Воина легла на ее спину между лопатками, едва дотрагиваясь. Каждый из них вел себя так, будто другой был соткан из тумана и мог растаять, если вложить в ласку чуть больше настойчивости. Они о чем-то говорили почти шепотом. Темир не слышал слов. Он и подсматривать-то не хотел, но стоял как завороженный, даже ноги чуть дрожали от внезапно накатившей слабости. Ему точно открылись человеческие отношения, неведомые прежде. Другая грань чувств: что-то неземное, высокое и светлое. Кроме того, Темир боялся быть замеченным при отступлении, не желая смутить их и смутиться до предела.
– Это в последний раз, обещай, – сказала Дочка Шаманки так громко, что Темир вздрогнул, вырванный ее словами из марева, в которое его погрузили эти двое.
– Потребуй лучше мою жизнь, только не проси держаться от тебя подальше, – ответил Воин. – Я и так прилежно исполнял это. Ты сама сегодня нарушила свой запрет.
– Я знаю. – В ее голосе теперь было вполне земное, обычное человеческое отчаяние.
– Тогда обещай, что это в последний раз, – с привычной усмешкой повторил ее слова Воин. – К тому же нас тут трое, ты разве не чувствуешь?
«Что значит не чувствуешь? Они могли меня увидеть, услышать, но… почувствовать?» – недоумевал Темир, ощущая, как холодеет кожа головы, приподнимая каждый волосок.
– Почувствовала сразу же, но не могла отойти от тебя ни на шаг!
Она толкнула Воина в грудь и бросилась прочь, по пути хватая Темира за руку и увлекая за собой. Они остановились у входа в аил, но Дочка Шаманки задыхалась так, словно бежала очень долго. Темир открыл рот, но она не позволила ничего сказать.
– Ни слова! Ни одного вопроса! Никогда, – заявила она повелительно. – И никакой жалости. Мы в ней не нуждаемся.
Темир почувствовал ее власть над ним, над каждым человеком в этом племени. Он не мог не подчиниться. Он хотел подчиняться ей.
– Ни слова, обещаю тебе, – с готовностью ответил Темир. – Мы ведь друзья? Вот я и буду вести себя как друг.
– Друзья, – улыбнулась Дочка Шаманки. – Иди спать. Скоро заря загорится, настанет пора продолжать путь.
Это была вторая зима, которую Темир проводил на Укоке, и он молил весну не приходить в этом году вовсе. Он с готовностью терпел и холод, и ветер, и лишения, ведь его окружали люди, которые были его семьей больше, чем родня по крови.
Темир поселился в зимнике Шаманки, и ни его, ни женщин не смущало такое соседство. Шаманка неспешно, частями, наносила на его правое плечо огромный рисунок, который спускался на грудь и на лопатку. Сказочное существо, отдаленно напоминающее коня, мчалось во весь опор. Острые копыта стройных передних ног устремлялись в неизведанные дали. Грудь украшали полосы и спирали. А каждый завиток взметающейся на бегу густой гривы оканчивался крохотной головкой грифона с внимательным глазом.
Даже с Воином Темир подружился. Они вместе охотились или осматривали территорию. Темир не брезговал и обязанностями пастуха. Воин, словно старший брат, учил его всему, что умел сам. Он также объяснял тонкости и хитрости рукопашного боя, в котором был очень хорош. Они часто уезжали подальше от людских глаз, чтобы тренироваться. Темир начинал понимать суть борьбы и холодного расчета, о котором говорил Воин. Несколько раз ему даже удалось повергнуть наставника наземь. Но, чем бы они ни занимались, Воин был молчалив и холоден и общался с Темиром только по делу. Иногда Темир исподтишка разглядывал его, стремясь различить хоть какие-то признаки горькой доли. Но тот держался неизменно строго.
Зато Темир много беседовал с Дочкой Шаманки. Умная и вдумчивая, она иногда высказывала мысли, которые оказались выше понимания Темира, но он любил ее слушать и старался впитать как можно больше мудрости. Они ни словом не обмолвились о том, что случилось на празднике, да и не было нужды. Темир происходил из одного с ней народа, поэтому прекрасно знал, что иногда появляются люди, с рождения принадлежащие не себе, не семье, а целому миру. Вот и Дочка Шаманки не принадлежала себе, поэтому и отдать себя мужчине не имела права. Хозяин ее настолько велик и грозен, что не стоило и пытаться ее у него отнять.
Когда Дочка Шаманки занималась домашней работой, она закатывала выше локтя длинные рукава рубахи, и Темир мог читать изображения, покрывавшие обе ее руки. Благодаря объяснениям отца он хорошо разбирался в каждом символе, в каждом завитке своеобразного письма пазырыкцев, и поначалу смысл рисунков напугал его.
– Ты умеешь читать то, что у тебя здесь написано? – однажды он набрался смелости спросить.
– Конечно, – улыбнулась Дочка Шаманки, пройдясь ладонью одной руки по рисункам другой.
Темир тогда поразился, как спокойно и без тени печали ответила ему она. Рисунки говорили, что Дочка Шаманки предназначалась в жертву духам гор.
Сам же Темир был безмерно счастлив. По вечерам, закончив дневные труды, он встречался с Тиылдыс – сначала тайком, а к концу зимы уже не скрываясь ни от кого. Влюбленные уезжали далеко от стойбища, скакали наперегонки по привольным пастбищам. Тиылдыс распускала густые темные волосы, волнистые после тугих кос, и они развевались по ветру в танце свободы и юности.
Устав от бешеной скачки, Темир и Тиылдыс останавливались где-нибудь и пускали взмыленных лошадей собирать губами бурую пожухлую траву. Бросив на землю лошадиный чепрак и усевшись на него, они грелись, прижавшись друг к другу, и болтали о разных пустяках, строя планы на будущее. Тиылдыс оказалась смешливой и легкой в общении, с ней Темир забывал любые тяжелые мысли, какие у него появлялись. Иногда она разрешала себя поцеловать, а иногда глаза ее – они оказались зелеными – сверкали, как у лесной кошки, и она отталкивала возлюбленного. Темир утопал в ее красе, как в зыбком болоте, и даже не думал звать на помощь.
Но быстро и неотвратимо наступала весна, то там, то здесь расцвечивая блеклую речную долину свежими красками и глазами цветов.
– Мне нужно вернуться домой, когда вы сниметесь с зимовья, – сказал Темир однажды, когда вечер был уже настолько теплым, что вполне позволял засидеться до звезд.
Облачко пара вместе со вздохом сорвалось с губ Тиылдыс.
– Я вернусь, ты же знаешь, – поспешно добавил он, хватая ее за руку. – И привезу выкуп за тебя. Станешь спутницей моей навсегда?
– Я уже отвечала тебе тысячу раз. Пока не остынет солнце, я твоя, – отозвалась Тиылдыс. – Но вернешься ли? Что скажет твой отец?
– Я не знаю даже, что сам ему скажу, – улыбнулся Темир. – Что уеду навсегда или что скоро приведу в дом жену?
Тиылдыс непонимающе посмотрела в ответ.
– Ну, пойдешь со мной в стан моего отца, или мне стать кочевником ради тебя?
– Не все ли равно? Только бы вместе. Ты же знаешь, я пошла бы за тобой прямо сейчас, но не могу оставить мать одну. У нее никого нет, кроме меня, да и старенькая она. Но если ты собираешься потом забрать меня вместе с ней, то это будет хорошо. Ей уже такую жизнь вести нелегко. Но тебе-то самому чего больше хочется?
Темир посмотрел в небо.
– Мне нравится, как вы живете. Ваша жизнь проста и понятна. Вас ничто не держит. Вы как ветер, что обитает здесь.
– Ошибаешься. Каждый имеет то, за что приходится держаться. Каждый привязан, Темир, – задумчиво сказала Тиылдыс. – Я вот привязана к матери, привязана к тебе. Ты уйдешь – что мне тогда делать?
– Ждать, – просто ответил он. – Я возвращусь сюда к зиме или еще раньше вас отыщу. И тогда мы больше не расстанемся.
– А если твой отец все же будет против? – настойчиво повторила она.
Темир лишь пожал плечами, давая понять, что его это мало волнует.
– Я и без выкупа за тебя пойду, – прошептала Тиылдыс. – Но, как хороший сын, ты не можешь просто пропасть, не объяснившись с семьей. Я понимаю.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?