Текст книги "Воронья песнь"

Глава 23

– Очнулась.

В глаза бросился резкий белый свет. Раздался неприятный звук натягивания латексных перчаток. Чьи-то пальцы грубо раскрыли веки, чтоб проверить реакцию зрачков.

Девушка попыталась подняться со своего места одним рывком, но не получилось – руки сдерживали вязки.

– Ты в таком положении надолго. – На кровать кто-то присел. Из-за плохого самочувствия она не могла понять, кто сидит в её ногах. В глазах рябило, картина мира не загружалась, а, наоборот, с каждой секундой становилась всё мутнее. Голова жутко болела, будто могла бы прямо сейчас расколоться на много маленьких частей. До кучи ещё и тошнило. – Ну, давай, рассказывай, что тебя так на тот свет тянет? – Мужчина, сидящий на кровати, положил руку ей на колено. Девушка вздрогнула, машинально дёрнув ногой. Наконец она поняла, что это за человек. Дэвид.

– Ничего не тянет. – Сара говорила с трудом, губы пересохли, в горле першило. Другой мужчина, до этого проверявший её реакцию, грубо поднял ей подбородок и прижал стакан к губам. Сара с жалностью выпила воду, слегка задыхаясь, когда холодная жидкость потекла в раздражённое горло.

– Чем травилась?

– По результатам анализов – снотворным. Максимальная суточная доза превышена в три раза.

– Зачем? – Дэвид встал с кровати.

– Жить тошно.

– Стрела, а ты повтори вашу первую встречу, может, усмиришь.

Сара мгновенно впала в истерику. Дышать стало трудно, в груди сдавило тяжёлым невидимым грузом, сердце забилось с бешеной скоростью.

– Нет, пожалуйста, не надо, я прошу, не надо… – Она лепетала как в бреду, натягивая вязки, стараясь вырваться из них.

Дэвид вытер ей слёзы ладонью.

– Биолог, выйди. Я с ней наедине хочу поговорить.

– Уверен?

– Абсолютно.

Мужчина снял латексные перчатки, кинул их в мусорное ведро и вышел из кабинета.

– Сара, это ведь не первая попытка.

– Первая. – Говорила Сара, всё ещё захлёбываясь в слезах.

– А Ястреб говорит, что вторая. Как думаешь, кому охотнее поверю?

Сара тревожно взглянула на Дэйва, развязывающего вязки. Как только он закончил, девушка отползла к изголовью кровати, прижимая руки к груди.

– Не бойся, не трону. – Дэвид снова сел на кровать. – По крайней мере, в ближайшее время.

– Как я могу тебе верить? КАК?!

– Не ори на меня, я тоже так умею, только если я начну – тебе не понравится. Сара, у меня к тебе есть предложение. Можешь отказаться, можешь согласиться. Времени «на подумать» я давать не буду. Ответа жду сразу же. Если передумаешь – второго шанса не будет.

Сара молчала.

– Я тебе предлагаю вот что. Ты девочка маленькая, миленькая, подозрений ни у кого не вызовешь. Будешь втираться в доверие всяким недалёким товарищам, пытающихся нас надурить. Нам будешь сливать информацию, ненавязчиво подталкивать их к нам в руки. Согласишься – я тебя больше ни разу не трону. Зарплата в триста тысяч крон тебя устроит?

– Откуда у тебя такие деньги…

– Я не стараюсь тебя надурить, Сара. Я предлагаю тебе комфортные условия и приличный заработок.

– И в чём подвох?

– Ни в чём, только если ты меня подставишь – пуля в лоб тебе обеспечена, и повезёт, если только ею отделаешься. – Дэвид взял Сару за подбородок. – Так какое твоё решение?

– Дэвид, я… – Сара оборвалась на слове, вспомнив про то, что времени на раздумья у неё нет. – Согласна.

– Умничка. – Стрела погладил Сару по щеке и отошёл. – Мы с тобой ещё поговорим на эту тему. Отдыхай, горе самоубийца. – Дэвид вышел из кабинета.

Сара уткнулась лицом в ладони.

– Зачем тебе это надо… – Шептала она больше самой себе, нежели Симменсону. – Дура больная…

– Наши идеологические враги. – Хмыкнул Змей, отпивая виски. От резкого запаха алкоголя рядом Сару подташнивало и трясло.

– И хотите сказать, что мне нужно войти к ним в доверие и привести прямо к вам?

– Не тупая, и то хорошо. – Съязвил Кот. Он стоял, скрестив руки на груди, облокотившись на раковину. – Стрела, на эту должность кого угодно можно было взять.

– Возражаешь? – Утробно низким голосом произнёс Дэйв, глядя на юношу исподлобья. – Кого мне взять? Тебя, с внешностью перебитого уголовника? Или может Шведа, бугая? Если не тупая – сделает всё как надо. Да, хорошая, жить же хочешь?

– Не в таком обществе, конечно, но чисто теоретически – однозначно. – Огрызнулась Сара. Змей с её шутки захохотал. – Они живут в Осло. Я, на данный момент, в Бергене.

– Сейчас никто не заставляет. Всё равно не найдёшь. – Дэвид достал стакан и бутылку аккевита. Срезав пробку ножом, он налил себе сто грамм и выпил их залпом.

– Не налегай, командир. – Змей усмехнулся и налил себе аккевита следом.

– Не хуей, бригадир. В общем, в Осло поедешь через месяц. За это время успеешь подготовиться – над акцентом поработать, внешность изменить, физически поднатаскаться, ну, и далее по списку.

– Сам говорил, что безопасно, а теперь?

На этот вопрос Дэвид решил не отвечать.

Ястребов тихими шажочками зашёл в комнату к Саре. Она спала, свернувшись калачиком, пледом укрывшись аж до ушей. Она спала при свете – объясняла это тревожностью, и что так ей спать значительно легче. Половица скрипнула под его ногой, Сара резко подорвалась, отбросив плед в сторону.

– Тихо, тихо, маленькая, это я. – Саша поднял вверх руки. – Прости, напугал тебя.

– Да ничего. – Сара держалась за сердце. – Всё равно кошмары снятся.

– Сильно мучают? – Ястреб сел к ней на кровать и положил ладонь на её запястье. Сара не возражала этому жесту.

– Да так, неприятно просто. Порой такие ужасы снятся – что сама поражаюсь, как мозг такое генерирует…

Сара почувствовала рядом приятный аромат пряной вишни и лёгкие нотки миндаля. Она втянула воздух носом.

– Что такое?

– Пахнет вкусно. Впервые не землёй. – Сара улыбнулась.

– Это парфюм, если тебе нравится – давай такой же куплю.

– Не надо. Ястреб, слушай, ты же не такой, как все они, что ты тут делаешь? – Сара убрала свою руку, но села поближе к Саше.

– Стрела меня пару лет назад спас от верной смерти, я его тоже. Он помогал мне, вместе работали у одного товарища, потом сколотили банду – Дэвид меня правой рукой назначил. А такой, или не такой – уж не знаю. Думаешь, на моих руках крови меньше, что ли?

– Нет, я сердцем чую. Будь бы такой же – ты бы…

– Так, Сара, прекращай. Я девушек не обижаю – воспитали так. Как же я тебя трону?

Сара замолчала, обдумывая его слова.

– Тебе чаю, может, согреть, Сар?

– Да не знаю… Ты будешь? – Сара заглянула в его глаза. Такие пронзительные, ореховые, с теплящейся надеждой во взоре.

– Если ты будешь – то и я буду.

– Тогда договорились. – Сара встала и подошла к зеркалу. Она сложила пальцы ножницами и примерила к волосам, оставляя длину где-то у плеч. – Как думаешь, мне подойдёт?

– Даже очень. – Саша улыбнулся.

– Ножницы есть?

– Тебя подстричь?

– А ты умеешь?!

– Умею. Как думаешь, при такой-то длине? – Ястреб поправил свои волосы. – Садись, сейчас устроим тебе модный приговор. – Он вышел, а Сара, не веря своим ушам, закрыла свою улыбку руками.

«Может, ещё перекраситься? Окончательно покончить с прошлым» – подумала она, как в комнату вернулся Саша с табуретом в одной руке и ножницами в другой.

Он поставил табурет, сделав пригласительный жест рукой. Сара, усмехнувшись, села.

– Точно не передумала?

– Нет.

Саша бережными движениями рук направил голову Сары прямо. Она выпрямилась в этот момент и показала, какую длину хочет – чуть выше плеч. Ястреб, примерившись, начал обстригать ей волосы.

– Ты вот в бога веришь? – Спросила она неожиданно.

– Честно, не знаю. – Сразу ответил Ястреб. – У нас на родине вера порицается. А я так и не понял, хочу я верить или нет. Да и грешен я слишком, чтобы на прощенье божье надеется. Столько крови с рук никогда не смоешь. А ты, веришь?

– Скорее да, чем нет. Вопрос на самом деле щекотливый. А есть ли там кто-то? – Сара подняла взор на потолок. – Одно могу сказать, в последний раз я бы точно умерла, если бы меня вовремя не нашли. Я ничего не видела. Ни света, ни туннеля, ни света в конце туннеля… А, может, так и надо было. Может, кто-то сверху не хотел показываться мне раньше срока?

– Может и так. Ты такая интересно размышляешь, Сара. Я уверен, ты отличный собеседник.

– Спасибо.

Саша уже начал подравнивать волосы – Сара всё это время демонстративно не смотрела в зеркало.

– Ну, смотри. – Саша положил ножницы на тумбу. Сара повернулась к зеркалу и закричала от радости.

– О боже мой, это то, чего я хотела! Спасибо! – Сара с удовольствием разглядывала своё новое отражение.

– Я рад, что тебе нравится.

– Теперь можно и чаю? – Сара широко улыбнулась.

– Давай. Правда, время, наверное, часа два ночи…

– Тебе завтра на смену?

– Нет, выходной завтра.

– Вот и выспишься наконец!

– Попытаюсь, Сар, обязательно.

Глава 24

01.11.89

Осталось две недели до момента моего освобождения (со слов отца). Страшно деградирую. Нет ни книг, ни учебников – я бы сейчас обрадовался даже ужасной гистологии. Хуже ещё от того, что нет ни общения, ни музыки – двух источников моих жизненных сил.

Ей-богу, как только это всё закончится – с головой нырну в учёбу, перестану обесценивать важность общения. Совсем запамятовал про Лизу… Интересно, как она там? Поступила ли куда? Обязательно напишу ей письмо. Надо будет спросить у отца адрес Уильямсов.

Самочувствие среднее, вечерняя тревожность исчезла, очень хорошо помогли препараты. Взамен оставили лёгкий тремор рук и заторможенность, но в целом, это лучше, чем не переставая трястись от страха умереть. Панических атак не наблюдалось уже больше недели – большой прогресс.

02.11.89

прогресс летит к чертям. две ПА одна за другой. ничего не понимаю. выпил за последние пару часов очень много горячего чая, в жизни столько не пил. уже отёк весь от и до. дышать тяжело, любой вздох сопровождается острой болью в рёбрах. поставили галоперидол. сперва думал что сдохну от боли. потом отпустило. уж лучше сдохну в муках, чем буду жить припеваючи.

тошно.

05.11.89

После галоперидола приходил в себя суток трое. Счёт времени конкретно потерян. Да и сейчас не особо хорошо себя чувствую. Шатало конкретно сутки после. На сгибе локтя синяк от укола, на плече синяк, потому что собрал угол в палате, когда пошёл на обед.

одно радует, осталось десять дней.

06.11.89

да сука сколько можно я скоро сойду с ума такими темпами

голова кружится так страшно, ощущение, что я не принадлежу своему телу. смотрю в зеркало и понимаю что это не я. физически там я Дин Сайфер а психически кт?

такое ощущенеи что я нажрался наркоты какой-то и теперь судорожно пытаюсь прийти в себя

я не переживу эту ночь

09.11.89

галоперидол отменили, реланиум не вернули, я чисто на витаминах. Бледный, как труп (хотя и раньше особой красотой не хвастался), вены впали. Дёсна белые, с еле заметным розовым тоном. Подозреваю сам у себя анемию, жду результатов анализов.

Диагноз: железодефицитная анемия. Упали все показатели, АД на уровне 95/65 с пульсом 65, железо 7 нмоль/л, ферритин 10 нг/мл, гемоглобин 92. К остальным витаминам добавили железо, парентерально. Уже сейчас понимаю, что в процедурке завтра откинусь от боли.

10.11.89.

Боль от введения витаминов, особенно группы В, а особенно от железа называю паскудно-терпимой. Вроде и больно, но терпишь, ни пискнешь даже, а в голове уже все маты переберёшь.

Кормить стали чаще, порции при этом особо меньше не стали. С утра овсянка (как же меня от неё уже тошнит), два бутерброда с маслом и сыром, кофе (новая привилегия, открытая только мне). К кофе добавили плитку тёмного шоколада с миндалём, грамм двадцать от силы. Ей-богу, круглыми сутками ел бы только его! Похож на немецкий шоколад, что отец как-то привозил из командировки. Вполне возможно, что так оно и есть, потому что шоколад, опять же, дают исключительно мне.

На обед теперь надо приходить сильно голодным – потому что дают первое, второе и условный компот. На первое суп, обычно куриный с лапшой – от него ещё пока что блевать не тянет, потому что он отлично восстанавливает силы, которые с меня сосут ежедневно. На второе рис и мясо – курица или рыба. Всё пресное, постное, крайне христианское, короче. Условный компот включает в себя или реально компот из сухофруктов или кураги, или морс из лесных ягод.

На ужин какая-нибудь каша с маслом, порой несъедобная, или, чего ещё хуже, творожная или иная запеканка. Тогда я хожу голодный. Отец шутит, мол, есть же ещё силы нос воротить.

На перекусы чай/кофе/шоколад (в день не больше сорок грамм – обидно, я хочу минимум сто). Как-то даже орешки были, но я пятнами покрылся быстрее, чем успел покончить с ужином.

Очень медленно стал есть, пить чай, порой до часа может дойти. Как будто сил не хватает.

Относительно моего самочувствия – всё также мерзко, что физически, что морально. Скоро кажись плесенью и мхом покроюсь, пятисантиметровым слоем. Скучаю по общению, по учёбе, культуре. Но гложет чувство, что даже если я выйду совсем скоро (пять дней осталось), то я продолжу сидеть в четырёх стенах и пялить на сосны на горе. Реально тяжело с каждым днём вставать и проходить эти адовы горки. К концу дня валюсь просто без ног – а хотя что сделал? Раньше с утра до вечера на парах, ночью на рэйв в клуб, с утра снова на пары… Не отдыхал и нормально было. А тут – перебираюсь из кабинета в кабинет, с кем-нибудь поругаюсь, с кем-нибудь по душам поговорю – с Фрэем Муром, например. Хороший дядька. Не такой, как все тут. А сил жить нет. Да и желания, наверное, тоже.

Сильно усомнился в своём отношении к жизни, уверенности в себе. А кто я такой, чтоб так сильно себя любить? Что я для этого сделал? Мой главный талант – наживать проблемы.

Если бы я пару месяцев назад прочитал подобное ПРО СЕБЯ, и что так про себя пишу Я!!, я бы не поверил. Не могу я так про себя отзываться. А я ли так про себя отзываюсь?

Спасает только этот дневник. Если кто-то спросит, что я пережил – не буду ничего говорить. Просто дам почитать.

12.11.89

мне через месяц двадцать лет. С ума сойти можно. А я уже успел полежать в дурке. Отличное достижение, что сказать.

Нет, одно радует – успел вылечить все зубы, причём бесплатно. Фенс мне рассказывал про то, что в Союзе любой может бесплатно вылечиться, отучиться, получить путёвку в санаторий. Я тогда не верил ему. Он тоже не особо поверил, когда я сказал, что своей очереди на плановый осмотр у стоматолога я ждал три месяца.

С отцом стали собачиться чаще. Понимаю, что этим усугубляю ситуацию, но он меня откровенно провоцирует. И это я тоже понимаю и осознаю, но настолько трудно себя в руках держать – и понеслось говно по трубам, как говорит Фенс Вениаминович.

Три дня осталось продержаться, боже, дай мне сил.

Глава 25

– Так, тихо. – Хэльвард ступал осторожно, придерживая Фенса. Фенс хромал, опираясь на костыли. – Давай, ещё пару ступенек…

Кое-как поднявшись на третий этаж, Фенс поставил костыли у двери и достал ключи из кармана. Трясущимися руками он вставил ключ в замочную скважину и провернул. Снова взяв костыли, Лаврецкий, заметно прихрамывая, тревожно оглядываясь, зашёл внутрь квартиры.

– Так, садись, я помогу разуться.

– Хэль, я не маленький. – Фенс тяжело сел на тумбу и попытался снять с себя ботинки, но тут же вскрикнул от острой боли. Хэльвард наклонился и разул сперва друга, а затем и себя.

– Не маленький, не маленький. – Приговаривал Нильссен больше себе под нос. Он повесил куртки на крючок, помог Фенсу встать и они оба пошли на кухню.

Здесь всё было так же, как и в прошлый раз. Хэль поставил чайник на плиту. Фенс пытался отдышаться.

– Бабушке что говорить будешь? – Хэль насыпал чай в заварочный чайник и подготовил кружки, поставив их на стол.

– А ты думаешь, что я напишу, мол, бабуль, прости, что так долго не писал, меня просто отпиздили представили крупнейшей ОПГ, я лежал в больнице больше месяца с ЗЧМТ?1111
  Закрытая черепно-мозговая травма


[Закрыть]С ума сошёл что ли? Я тогда сразу в Беларусь на похороны бабки поеду.

– Я про квартиру. – Хэль налил кипятка в заварочный чайник и тоже сел за стол. В небольшой вазочке лежала большая горстка конфет «твикс». Фенс их ел, даже не дождавшись чая.

– Она и не узнает. – Фенс махнул рукой. – Я понимаю, что в хате у Сайфера не особо-то и безопасно. Ну, мы же, блин, не взломали её, а ключи нам дала Лия! Да и что нам, деньги лишние? Да нихрена. Я вернусь к учёбе через недельку-другую. Ты тоже загружен по самое горло, нам двоим не вариант. Это наш единственный заработок, не считая твоей стипухи и то, что присылает мне бабка. Так Дина не хватает…

– Говоришь так, будто он умер.

– Сплюнь блять! – Фенс ударил кулаком по столу. – Сайфер нам, конечно, любой нужен, но лучше живой. Как думаешь, всё печально?..

– Лия молчит, Артур тоже. Нам один вариант – самого Сайфера ждать…

– Дождёмся. Лишь бы Орлы не были более терпеливыми.

– На что намекаешь?

– Да на то. Они прекрасно знают, что он живёт тут. Прекрасно знают, где он, я уверен, у них везде свои уши есть. – Фенс после пятой конфеты решил налить себе чаю. – Мне вот что страшно. Тебе просто угрожали, меня избили, его вообще убьют нахрен.

Хэль пил чай, громко отхлёбывая. Фенс ел конфеты одну за другой, даже не смотря в вазочку, пока рука не нащупала пустоту.

– Лучше б блядей сняли… – Тяжело вздохнул Лаврецкий.

– Вообще-то. – Протянул Хэльвард.

– Ну, кто же знал, что они орловские-то! – Фенс снова хлопнул по столу.

– Я предупреждал!

Раздался стук в дверь. Парни испуганно переглянулись между собой. Первым подорвался с места Нильссен и достал кинжал из самой верхней полки кухонного гарнитура, подпрыгнув.

– Сиди. – Рявкнул он на друга и, удобнее взяв оружие, пошёл открывать дверь. Фенс наготове держал костыли.

Шатен открыл дверь одним резким движением, пряча кинжал за спиной. Артур, стоящий на пороге, мгновенно отпрянул. Хэль выдохнул от облегчения и пустил Артура в квартиру. Руку из-за спины он сразу убрал: оружие блеснуло при слабом освещении коридора.

– А ты чего вооружённый? – Артур пожал руку Хэлю и стал разуваться в пороге. Куртку он сразу скинул и повесил, аккуратно разгладив одежду на крючке.

– Мало ли, какие гости пожаловали. – Хэль нервно усмехнулся. – Артур, ты чай будешь? Или кофе?

– Давай чай, не откажусь. – Артур прошёл на кухню и поздоровался за руку с Фенсом.

Сайфер взял кружку и налил себе чаю, молча сел за стол. Хэльвард вернул кинжал на место.

– Артур, ты ведь здесь неспроста. – Фенс взглянул на него. Артур поднял на него глаза. Лаврецкий заметил, насколько тревожен его взгляд. Капилляры лопнули, белки глаз были красные, будто заплаканные. – Лия нам ничего не сказала. Ты тоже давно молчишь. Я не верю, что ты ничего не знаешь.

– Да, Фенс, ты прав. Я не с хорошими известиями.

– Что случилось?!

– Дин должен был вернуться домой пятнадцатого.

– То есть сегодня?

– Да. – Артур крепче сжал кружку. – Но что-то пошло не так. Я не знаю. Я с Дином виделся и общался в последний раз в середине октября. Сам на себя не был похож. Я принёс ему блокнот для записи мыслей и самочувствия. Всё. Отец сутками на работе, добиться от него толком ничего не могу. Вчера он сказал, что у Дина самочувствие только хуже. Мне это самому не нравится. Не знаю даже, что и думать. Маме на фоне всего этого тоже плохо, похудела сильно, я пару раз скорую вызывал – так переживает. Я её понимаю, сам места не нахожу. И сделать тоже ничего не могу. – Артур тяжело вздохнул. – Фенс, вопрос неуместный, наверное, но как ты себя чувствуешь?

– Сойдёт. – Отмахнулся рукой Фенс. – Слушай, а орлиная весточка тебя не нашла ещё?

– В смысле? А, ты про ОПГ? Нет, ничего. Хотя видел сегодня полностью тонированый «мерседес», аж не по себе стало. В Осло точно таких машин нет.

– Тебя в любом случае трогать не будут. – Хэль налил себе ещё чаю. – У них принципы. А нас с Фенсом будут до последнего давить, как тараканов.

– Да что там, принципы, сегодня есть, завтра нет. Я переживаю, что если Дин сейчас вернётся здоровый, то эти бандиты его напросто убьют.

– Да не, напросто не будут. – Иронично ответил Лаврецкий и тут же получил лёгкий, еле уловимый, удар в плечо.

– Скажите, зачем вам это надо было? Веселья ради? Столько бед себе привлекли…

– Какое веселье, мы, по-твоему, совсем конченные, что ли?

– Да, наверное, Фенс, мы всё-таки конченные – у нас огромные задолженности по учёбе, я ногой на вылете, тебя избили, Сайфер в дурке.

– Он не в психиатрической клинике находится. – Сделал замечание Артур.

– Ну как выйдет – она ему точно понадобится. – Огрызнулся Фенс. – Артур, мы тогда просто сообщили в полицию о притоне. Там везде валялись шприцы, жгуты, ампулы, как вспомню – аж блевать тянет. Наткнулись случайно, по карте путь к парку был короче по той самой дороге, которая привела нас к притону. Во второй раз мы пошли этой дорогой, чтобы убедиться, что здание почистили, так как нам наши однокурсники рассказали о подкупности бергенской полиции. А там вот те нате, как неожиданно, владелец этого притона. Всё. Вся причина конфликта.

– Напомнить, что Дин переспал с подружкой врага?

– Хэль, ты думаешь, он с ней бы переспал, зная, что она девушка Стрелы?

– Я Дина знаю дольше чем вы вместе взятые, чисто технически, да, он бы такое сделал, если бы был уверен в собственной защищённости.

– У него из защищённости в тот день была пачка презервативов, Эрика сказала, что она одинока. – Последнее слово Фенс произнёс чуть ли не по буквам. – Это утром она доложила, что её на Доккевайн, 37. Мы со страху пересрались тогда.

– А я предупреждал.

– Нет, мать твою, нам надо было развернуться и поехать домой! Хэль, не заводи пластинку, и так тошно. Вернёмся к нашему общему товарищу. Артур, какой адрес у этого вашего П… Пер…

– Вас не пустят, какая разница, скажу я адрес или нет? Меня даже не пускают. Мать не пускают.

– Ну, это вы, культурные норвежцы, я некультурный беларус, найдём нужную палату, расхерачим окошко, вызволим нашу птичку невольную…

– Фенс. – Артур глубоко вздохнул, готовясь к объяснениям. – Мы не можем знать, какое состояние у Дина. Вдруг он правда не готов сейчас к общению, я не знаю, причин может быть столько…

– А вдруг его там уже намертво замучили? Чё? Ждать звезды с неба?

– Нет, ты меня не понимаешь…

– И ты меня тоже, Артур, не понимаешь.