Текст книги "Воронья песнь"

Глава 26

– Вот, представь. – Ястреб смеялся, облокотившись на мост. Он любовался Сарой, идущей к нему навстречу. Она была одета в длинное серое кашемировое пальто, подчёркивающее её худощавое телосложение, подвязанное пояском, на шее красовался сложенный треугольником клетчатый шарф цвета речного перламутра, придающий ей изысканности, на руках – элегантные кожаные перчатки чёрного цвета.

Это были последние относительно тёплые деньки для здешнего климата. Снег достигал уже щиколотки, создавая гладкий белоснежную покров среди узких улочек. Сильного ветра, на удивление, не было – дул лишь лёгкий приятный ветерок, раздувая волосы Сары, будто грация каждого её движения витала в воздухе.

– Кофе вкусный, спасибо. – Сара кивнула Саше.

– Не стоит благодарностей. Не замёрзла?

– Не особо. Погода мерзкая.

– А как по мне – отличная. – Они пошли вдвоём вдоль по набережной.

– Так ты вырос в России, конечно. – Усмехнулась Сара.

– Ну не в Сибири же. – Улыбнулся Саша. – Слушай, Сар…

– Да? – Она повернула голову в его сторону и внимательно посмотрела в глаза.

– Давай завтра поужинаем в ресторане? Как никак, конец недели, и я хотел бы тебя пригласить…

– Знаешь, я бы с радостью, но… – Сара немного поникла, стараясь не подавать виду, растянувшись в улыбке.

– Что такое?

– Мне совершенно нечего надеть. Да и в ресторанах я никогда не была…

– Нашла проблему! – Ястреб засмеялся. – Думаешь, я по ресторанам каждый день хожу?

– А мог бы себе позволить, между прочим. – Сара засмеялась тоже. – Не знаю. Если настаиваешь…

– Настаиваю. Завтра, в девятнадцать ноль-ноль приглашаю вас, миледи, в ресторан Корнелиус. – Саша сложил правую руку за спину, а левую протянул Саре. Она, азартно на него глядя, вложила в его ладонь свою руку. – Тут поблизости есть магазин вечерних платьев, прямо сейчас можем туда зайти.

– А ты откуда знаешь?

– Дэйва с Эрикой возил как-то, запомнил. – Где-то в грудине зажгло, когда он произнёс вслух имя бывшей пассии Дэйва. В тот день Дэвид звонил Шведу со Змеем, чтобы те похоронили «бедную девочку, покончившую с собой». Сам не может, сил не хватает. А Змей уже в дальнейшем рассказал, что истинная причина смерти девчонки заключается в совсем другом.

– Скажи, а Эрика тебе нравилась?

– Нравилась, чисто внешне. Я же с ней познакомился. Только когда она с порога заигрывать с Дэвидом, понял, что гнилое дело. Честно, я даже не удивился, когда узнал, что она изменила. Ожидаемый исход. С Сайфером-то и подавно.

– Я даже и не верю, что в понедельник поеду в Осло. Страшно. Вдруг из них кто-то… – Сара сглотнула появившийся ком в горле. Ястреб сразу понял, что она имела в виду.

– Так, милая моя, мы, кажись, тебе за платьем шли? Выше нос! – Ястреб взял её под локоть, оглянулся по сторонам и перешёл дорогу. Тихо падал снег и тут же таял на плечах.

Магазин с небольшой аккуратной вывеской почти слился с другими магазинчиками, такими же по дизайну. Лишь табличка с названием и режимом работы на тяжеленной деревянной лакированной двери указывали на то, что здесь продают женскую одежду. Ястреб резким движением открыл дверь и пропустил вперёд Сару, а потом уже и зашёл сам. Дверь глухо лязгнула.

Девушка, стоящая на кассе, вздрогнула от громкого звука. Она молча натянула на себя приветливую улыбку, оглядывая зашедших посетителей. Больше её взгляд падал на Ястреба, одетого в чёрное пальто. На нём был небрежно накинутый длинный клетчатый шарф, настолько им излюбленный, что скоро на ткани бы появились дыры.

– Вам что-нибудь подсказать? – Девушка подошла поближе.

– Да, здравствуйте, у вас есть какое-нибудь платье на эту девушку?

– Только не сильно открытое, и не короткое. – Сара понимала, что вряд ли под её критерии что-то найдётся. Она обняла себя руками за плечи.

– Ага, а предпочтения по цвету есть?

– Синее или чёрное.

Консультант сразу ринулась искать платье под нужный запрос и через пару минут вернулась с тремя моделями – видимо, всё, что нашлось.

– Примерочная там. Давайте провожу. – Девушка любезно проводила Сару до гардероба, а Ястреб остался стоять почти у входа.

Девушка вновь вернулась на кассу, всё ещё нервно поглядывая на Ястребова.

– Молодой человек, может, вам кофе?

– Нет, спасибо.

– Может, присядете? – Она кивнула на стул, стоящий подле кассы.

– Не надо. – Саша мотнул головой. – Девушка, не утруждайтесь вы так. – Он дружелюбно улыбнулся. – Я сразу понял, что вы догадались о моей профессии.

– И даже угрожать не будете?..

– Мне не до этого сегодня. Настроение хорошее. – Пошутил Ястреб, подмигнув консультантке.

Сара выскользнула из примерочной в платье-комбинации чёрного цвета длины миди, с небольшим вырезом сбоку, чуть выше колена. Спина была отчасти открыта. Она уверенно продефилировала мимо Ястреба, который с трепетной нежностью разглядывал её образ.

– Как тебе? – Сара заправила волосы за ухо.

– Восхитительно! Тебе очень идёт. Самой нравится?

– Очень.

– А остальные платья?

– Совершенно не то. Беру это. Однозначно. – Она улыбнулась и шмыгнула обратно в примерочную, чтобы переодеться.

Ястреб подошёл на кассу, достал из кармана свежо напечатанную хрустящую пачку норвежских крон – только сегодня с утра разменял.

– Сколько?

– Три тысячи двести.

Ястреб отсчитал нужную сумму и протянул девушке. Сара уже вышла с примерочной, протянула платье консультантке, которая сразу сложила комбинацию в красивый пакет, и потянулась в карман за деньгами, как девушка опередила ход её действий, протянув покупку.

– Мужчина уже рассчитался, можете не переживать. – Консультантка улыбнулась, а Сара удивлённо посмотрела на Ястреба.

– Спасибо, девушка, хорошего дня вам. – Кивнул Ястреб, взял недоумевающую Сару под руку, и повёл её из магазина.

– И Вам! – Донеслось напоследок.

– Ястреб, подожди, может, объяснишь, почему ты думаешь, что я сама за себя рассчитаться не могу? Кофе ты купил, платье мне – ты купил…

Саша снова взял её под руку, и, оглянувшись по сторонам, перешёл дорогу, молча и спокойно выслушивая её гневную тираду. Из другого кармана пальто он достал ключ от машины, потому что они уже почти к ней пришли. Дойдя до припаркованной «Chevrolet», Саша открыл двери, сел и сразу же завёл свою «ласточку». Сара села на переднее сидение и смотрела на Ястреба, взглядом вопрошая, что всё это значит и собирается ли он что-то говорить относительно её длинного нравоучительного монолога.

Саша сидел, сложа руки на животе. Он заметил, какой красивый розовый румянец появился на её щёчках. Губы тоже заалели.

– Ты меня своими прекрасными зелёными глазами когда-нибудь подожжёшь. – Саша усмехнулся.

– Ястреб! Я тебя серьёзно спрашиваю!

– Скажи мне, а почему я не могу за тебя рассчитаться?

– А почему этого не могу сделать я? Тебе что, больше деньги тратить некуда, кроме как на меня?

– А не в этом ли финансовая осознанность, чтобы тратить деньги, куда захочется, когда их предостаточно?

– Тогда почему кофе нам двоим я взять не могу? У меня денег тоже предостаточно.

– Сара, я мужчина, в первую очередь, я не могу позволить тебе платить за меня.

– Ты мыслишь очень консервативно.

– Пусть так. Не переубедишь.

– А в чём истинная причина того, что ты носишься со мной как с писаной торбой? Ладно, я понимаю, в первое время, но сейчас, когда я стала зарабатывать…

Саша положил руки на руль и крепко сжал его: костяшки пальцев побелели. Он сделал тяжёлый глубокий вздох. Сара по-прежнему пытала его взглядом. В машине становилось всё теплее и теплее.

– Ты мне нравишься. – Выпалил Саша резко, видимо, не ожидая подобных слов от самого себя.

Сара подозревала этот вариант ответа, но меньше всего хотела его услышать. Нет, нельзя ей поддаваться симпатиям. Ни за что. Не сейчас. И, наверное, не в этой жизни.

– С нашей первой встречи я понял, что хочу тебя защитить от всего этого зла, если предостеречь не смог. Ты такая интересная, смелая… и красивая очень. Ты мне правда очень нравишься, Сара. – Ястреб ещё сильнее сжал руль, но говорил это, глядя девушке в глаза. – Я не знаю, глаза у тебя такие чудесные, я тону просто в твоём взоре. И я не встречал девушки смелее тебя, честно, не знаю таких. Я пойму, если ты…

– Ты мне тоже нравишься. – Выдохнула Сара вместо язвительного «я себе тоже нравлюсь». Она цыкнула на саму себя, если бы могла. Ястреб удивлённо на неё посмотрел. Они глядели друг на друга около минуты, пока в голос не рассмеялись, откинувшись на спинки сидений.

Мизинцы случайно соприкоснулись и обоюдно сплелись. Этот жест был настолько интимным, переполненный трепетной нежностью, какая бывает только при самой искренней любви – идущей от сердца, от души. Несмотря на то, что они неоднократно соприкасались, и даже пару раз обнимались, в этот момент казалось, что ничего не было, всё только начинается, именно с этого признания, будто до этого всё было не по-настоящему. И было что-то в этом запредельно близкое у столь неблизких людей, появившихся друг у друга в нежданный момент, когда, казалось бы, никто на помощь придти не должен.

– Знаешь, только очень странно, что мне нравится человек, имени которого я даже не знаю. – Сара усмехнулась.

– Александр. Саша. – Поправил себя Ястребов и протянул руку Саре. Она её сразу же крепко пожала.

– Вот и будем знакомы, Саша Ястреб.

Глава 27

– Не пишет тебе твой скандинавский друг? – Усмехнулся Александр Уильямс. Он читал газету, как обычно, попивая крепкий кофе, аромат которого разносился по всей кухне.

– Не пишет. – Огрызнулась Лиза, впихивая в себя еду. По утрам ей есть особо не хотелось – тошнило. Мать уже успела обвинить её во всех смертных грехах, даже затащила её в женскую консультацию на осмотр. И пока врач не подтвердила мамане, что непутёвая дочка не беременна, не успокоилась.

– Артур пишет. – Мелисса уминала уже второе яйцо, закусывая чёрным бородинским хлебом и запивая чаем. – Раз в месяц, да пишет! Весь в учёбе, дел невпроворот.

– Про Дина что-нибудь писал? – Ободрилась Лиза, услышав про Артура. Она мало интересовалась личной жизнью сестры – на то и личная. Но почему-то, в частную любовную жизнь Лизы лезли всё, кому не лень – наверное, ворота в эту сферу она строила наспех из первых попавшихся досок.

– Да, он в больнице, приболел вроде.

– О господи, а что случилось?! – Лиза не смогла себя перебороть, чтобы задать вопрос более спокойно.

– Елизавета, истерики не закатывай. Забыл про тебя твой дружок, и ты про него забудь. С Артуром ты наотрез отказалась общаться. А здесь тебе быстро хороший жених найдётся, раз уж замуж невтерпёж.

– Не хочу я замуж. Дин мне просто друг и я за него переживаю.

– А он за тебя так переживал, когда ты документы в свой университет подавала? Кому ты вообще будешь нужна с таким образованием?! Сейчас люди рабочие ценятся, а ты куда пошла?! В бухучёт?! У тебя с математикой вечно проблемы были, не удивлюсь, если ты первую сессию завалишь! А всё на ненадёжных пареньков заглядываемся, дня без мысли о них провести не можем! – Александр вспылил, бросил газету в стену и орал, не прекращая, на старшую дочь. Мелисса глядела то на разъярённого отца, то на сестру, не зная, на чью сторон вступить. В её глазах скопились слёзы. Лиза сидела ровно, даже не шелохнувшись, но взглядом исподлобья сверлила отца.

– Будешь на меня так смотреть – вообще с дома вылетишь! Вон с кухни пошла!

– И пойду. – Лиза встала, спокойно посмотрела отцу в глаза, и направилась на выход из кухни. Ей как раз нужно было уже выходить на учёбу. Надо было только прихватить сумку из комнаты – и вперёд.

– Лиза, ты спишь? – Мелисса зашла в комнату, тихо скрипнула дверь. Лиза лежала на кровати, свернувшись калачиком.

– Не сплю. – Коротко ответила сестра, перевернувшись на спину, взглядом уставившись в потолок.

– Я хотела с тобой поговорить насчёт Сайферов. – Скромно произнесла Мелисса и села на кровать к Лизе. Лиза села рядом с ней, подперев щёки ладонями.

– Ну и что?

– Я при отце не стала говорить, решила, что лучше лично. – Мелисса поправила шёлковую резинку на волосах, подтянув её сильнее. – Могу дать письмо почитать, если хочешь.

– Это твоё личное.

– Да было бы оно, личное. Прости, что с утра на больное надавила.

– Я привыкла уже. – Огрызнулась Лиза. Младшая сестра шумно выдохнула и положила руку на колено Елизаветы. Та возражать не стала. Вдруг Мелисса встала и подошла к полке, отодвинула пару учебников и оттуда достала пачку конвертов, перевязанных джутовой верёвкой.

– Ну, у тебя и конспирация. – Лиза засмеялась.

– Да нет никакой конспирации. – Мелисса выбирала письма и наконец нашла нужное – последнее. Она протянула его Лизе. Старшая ещё раз посмотрела на сестру, дожидаясь от неё какого-то особого разрешения, стоит ли ей вообще читать. Младшая кивнула, разрешая, а сама осталась на том же месте, опершись о стол.

Лиза аккуратно раскрыла письмо. В глаза бросился до невозможности ровный почёрк – как будто на машинке печатали, буковка к буковке, ни единой помарки!

22/11/1989

Здравствуй, Мелисса! Поздравляю тебя с достижением в учёбе – продолжай в том же духе! Выиграть школьную олимпиаду не так уж просто, а тем более по мировой художественной культуре – сразу видно, что ты много сил вложила в подготовку!

Как у тебя самочувствие? Как поживают родители, твоя сестра?

У меня большая загруженность по учёбе, задолженностей нет, готовлюсь к сессии, которая уже совсем скоро.

Одна неприятность – у брата проблемы со здоровьем, наблюдается в медицинском центре, где отец директор. Ещё в мае ему поставили диагноз «неврастения», но он всерьёз не воспринял, а сейчас находится на стационарном лечении. Переживаю за него, надеюсь, что обойдётся.

К сожалению, времени у меня мало, а на письма его уходит слишком много, поэтому вынужден отчалиться.

Артур Вернер Сайфер,

Желаю всего наилучшего!

– В центре у отца, значит. – Лиза цокнула языком. – Не нравится мне это. – Девушка сложила письмо, прогладила уголки и передала обратно сестре. – Спасибо, Мелисс. Но лучше мне не стало – это уж точно…

Глава 28

15.11.89

Я ненавижу его. А я верил! Какое у меня может быть к нему доверие?!? Сперва он обозначил срок в две недели, потом к двум неделям добавились ещё четыре, я в этом притоне уже полтора месяца! Мне хуже с каждым днём, а выхода у меня нет никакого. Я взаперти. У меня нет ни малейшего шанса на нормальную жизнь после этого.

17.11.89

Каждый день колят нейролептики, проверенные и не очень. Следят за самочувствием после. Я прямо как крыса лабораторная, белая, здесь исключительно для опытов. Интересно, а что отец говорит маме и Артуру? Что я в полном неадеквате и всё также нуждаюсь в стационарном лечении? И они верят? И не хотят даже навестить? Я не хочу такую жизнь. Не хочу.

18.11.89

Украл лезвие в процедурке после проб. Запечатанное, стерильное, всё как надо. Может где-то пригодится. На крайняк дам имя и буду с ним разговаривать.

21.11.89

Во время панички понял как быстро прийти в себя. Отправился в ванную комнату под предлогом умыть лицо (после того как у меня обнаружили пару признаков депрессии меня перестали отпускать одного и теперь всюду меня сопровождают медбратья или охрана. включил холодную воду, и пока меня ждали за дверью, изрезал себе руки в кровь. Писать об этом очень больно. Но этот дневник – единственное, что у меня есть в качестве доказательства. Может, я совсем потеряю свою личность, может, вообще не вернусь. Руки жутко болят. Резал плечи, чтоб не запалили раньше срока.

22.11.89.

Фрэй Мур запалил. Сука. Пообещал, что ничего не будет говорить отцу. Очень долго с ним говорили. К концу разговора чуть не разрыдался. Этот незнакомый мне человек любит меня сильнее, чем родной отец. И это меня убивает ещё сильнее.

Отче, за что ты так не любишь сына своего?

23.11.89

приступы самоповреждения учащаются. В такие моменты чувствую крайнее облегчение, будто груз с плеч скинул. Уже не убеждаю, что я достоин такого обращения. Потому что так и есть. Другого я и не достоин.

24.11.89

Мысли путаются жить не хочется ненавижу себя

26.11.89

Сильно потерял в весе – вешу 72. В процедурке уже не фиксируют – уже не дёргаюсь, сил нет, смысла тоже.

Ни в чём смысла не вижу. А есть ли он – смысл жизни?

27.11.89

впервые оставил царапину на предплечье. постарался спрятать. но кажется что отец что-то заподозрил.

 
30.11.89
диагноз: клиническая депрессия.
 

02.12.89

через 10 дней мне 20 лет.

05.12.89

сильно поссорился с отцом. наверное самая крупная наша ссора. орали друг на друга около получаса. причина – из-за моего нахождения здесь. сказал, что вечером убьёт меня.

надеюсь, что сразу насмерть.

07.12.89

господи лучше бы насмерть.

в тот вечер он мне что-то вколол – меня накрыло буквально минуты через три. и такое блаженство, а одновременно сдохнуть хочется. я в дурной пьянстве спросил, что это.

героин.

09.12.89

вторая доза. Я не хочу так жить ничего не осознаю только дурь в голове а ещё любовь и счастье раздирающие грудь до адской боли хорошо что в этот момент я вижу друзей как настоящих

12.12.89

вот мне и 20 лет. 12.12. только наступило. родился я, конечно, в 12:12, но до этого момента я не доживу

Фенс Вениаминович дружище! ты самый лучезарный человек в моей жизни. такой ты яркий открытый и веселый, оставайся всегда таким (только твои шутки 18+ чего стоят)

Хэль Нильссен, товарищ мой скандинавский! ты самый сильный и стойкий человек из всех кого я знаю ты справишься со всем и со всего дерьма выберешься, я уверен

Артур братец… как я тебя люблю ты не представляешь. прости себя, я никогда не держал на тебя зла, даже когда мы с тобой ссорились, жалко ссорились мы очень часто и я реально об этом сожалею

пожалуйста передай Елизавете Уильямс, что она нереально красивая и она мне очень понравилась, не встречал ни разу девушки красивее и бомбезнее, чем она. прямо так и напиши. адрес знаешь.

Мама… я знаю, что я сделаю тебе очень больно. но я так больше не могу. я давно здесь умер, вопрос почему не умерло следом тело. Мама, ты у меня такая потрясающая смелая красивая великолепная и самая лучшая мама на свете, прости за то что у тебя появился я

я принял это решение окончательно и осознанно, но в целом если кто-то прочтет дневник полностью то может подумать что до такого меня довёл мой отец, Каспер Сайфер, и это будет чистая правда

простите меня пожалуйста все если кого-то случайно обидел или сделал очень больно.

Я вас очень люблю,

Ваш Дин Каспер Сайфер (для кого-то Ворон)

прощайте.

Глава 29

– Можно? – Артур приоткрыл дверь, предварительно постучавшись. Он заглянул внутрь комнаты, держась за угол. Ответа не последовало.

Дин лежал на кровати, одну руку положив на грудь, свесив другую, прикрыв глаза. Артур подошёл к нему и сел рядом, положив руку брата на кровать. Он аккуратно накрыл своей ладонью его кисть – Дин по-прежнему не возражал.

– Кушать будешь? Мама сварила суп, куриный, с лапшой, тебе сейчас надо такое есть.

– Не хочу. – Промолвил пересохшими губами Дин.

Период реабилитации проходил тяжело. Дин не желал ни есть, ни пить, ни заниматься чем-либо ещё, даже прежде любимые занятия вызывали у него отторжение. Разговаривал он тяжко, через силу – не хотел видеть ни родных, ни друзей. Артур прекрасно понимал вероятность того, что брат уже никогда не вернётся к прежней жизни после всего случившегося, но верить в это не хотел.

Двенадцатого декабря он предпринял попытку покончить с собой – перерезал вены в ванной. Не учёл одно – не закрыл дверь за собой, то ли не думал, что кто-то найдёт, то ли воздействие тяжёлых препаратов усугубило память и внимание. Вовремя нашли, вовремя сделали операцию. Достали буквально с того света.

Лия, узнав о попытке суицида сына, и что шансов на спасение мало, чуть не получила сердечный приступ (как и Артур в тот момент), но, собравшись с мыслями, рванула в центр. Каспера в этот момент в «Перфектуме» не было, он был на собрании в другой части города. Сообщил Фрэй Мур, а хирургом с золотыми руками (которого Лия до сих пор боготворит) стал Брайан Моен.

Артур забрал дневник из палаты – он лежал на кровати. Прочитав всё от и до, Артур рыдал, не сдерживаясь. Матери давать читать не стал – ограничился кратким пересказом. Лия в этот же день подала на развод и написала заявление на возбуждение уголовного дела. Дело не продвинулось дальше заявления, несмотря на несколько попыток, а сам Дин уговорил мать оставить всё как есть.

Процесс развода был не быстрым. Сам Каспер настоял на том, чтобы всё имущество осталось Лии. Забрал свои вещи, машину и уехал. Пытался что-то объяснить Артуру, но тот не желал слушать. Отец, будучи неоспоримым авторитетом для старшего сына, умер как человек.

– Дин, братик мой… – Артур лёг рядом, положив голову на плечо брату, но долго пролежать так не смог – сильно впивались ключицы в подбородок. – Пожалуйста, тебе надо поесть. – Откуда же силам взяться, если ты ничего не ешь? Хочешь, сюда принесу?

– Артур, зачем ты со мной так возишься? – Дин приоткрыл глаза, но тут же закрыл – в последнее время он совсем не переносил любой искусственный свет, даже самый слабый. – Займись учёбой, в конце концов…

– Да какая там учёба, чёрт возьми! Я за тебя переживаю!

– Я обречён, Арт. – Дин тяжело вздохнул и на этот раз окончательно открыл глаза. Артур заметил, что его зрачок на свет реагировал очень слабо. – И ты мне никак не поможешь. Я в депрессии, у меня дистрофия, я героиновый наркоман, что, выход есть что ли?

– Есть. Всегда есть. Мы обязательно со всем справимся, поправишься, депрессия лечится, наркотическая зависимость тоже! Дин, ты ни в чём не виноват. Ни один человек не заслуживает такого…

– А может я заслужил? – Дин приподнялся на локтях, Артур помог ему сесть. Младший согнулся, сложив руки в замок на коленях. – Может, я и правда достоин только такого отношения? – Дин глянул на брата. Артур увидел, что в уголках глаз того скапливаются слёзы.

– Нет, не смей так говорить, ты никогда не заслуживал ничего подобного.

Не прошло и минуты, как Дин окончательно разрыдался. Артур обнял его одной рукой и притянул к себе поближе, начав гладить его по голове, шёпотом проговаривая какие-то успокаивающие слова. Дин лишь крепче сжимал тонкими пальцами воротник пиджака брата и рыдал ещё сильнее, судорожно хватая воздух.

– Тихо, тихо, всё закончилось, и больше никогда не повторится. Давай, как учились, четыре секунды вдох… – Протянул Артур последнее слово. – Умница, восемь выдох. – Он говорил неспешно, тихо, и Дин его слушал. – Тебе надо воды попить, пойдём на кухню. – Артур осторожно встал с кровати, одной рукой по-прежнему придерживая Дина. Маленькими шажками, потому что у младшего сильно кружилась голова на постоянной основе, братья дошли до кухни. Дин последние шаги к столу сделал самостоятельно, и сел на стул. Артур принялся наливать воду в стакан из кувшина с фильтром, поставил на стол, а следом начал разливать суп по тарелкам – и себе тоже, несмотря на то, что уже ел, за компанию, чтобы брату было легче психологически.

– Я столько не съем, сколько ты мне налил. – Дин слабо улыбнулся. Для Артура это была уже огромная победа.

– Сколько съешь. – Артур улыбнулся в ответ и принялся за еду. – Через пять дней новый год, представь себе? – Он пытался отвлечь позитивными вещами Дина.

– Не очень. – Дин с большим удовольствием ел, хотя было заметно, как сильно у него трясутся руки. – Уже будет другая эпоха, девяностые. Так пугает быстротечность времени. Вот мне уже и двадцать лет, а я…

– И это всё не твоя вина. – Напомнил Артур. – Я не представляю даже, как ты через это всё прошёл. Дин, в тебе столько сил, тебе нельзя сдаваться сейчас. Я знаю, что тебе очень плохо, больно, обидно. Я рядом. И мама рядом. И друзья твои тоже рядом. Мы все тебя любим и очень дорожим тобой. Ты для нас очень важный человек, и я тобой горжусь, братец, что ты принял решение бороться. Я знаю, ты всё это одолеешь.

– Ты меня добьёшь сегодня своими речами. Спасибо, Артур. Я тебя очень люблю. – Дин отодвинул тарелку в сторону – там осталось сам немного супа. – Подожди, немного в себя приду, сам всё помою. И не возражай. Это шаг по пути к реа-би-ли-та-ции.

– Не верю. Ни единому слову не верю. – Усмехнулся старший.

– Почём зря не веришь. Сегодня какое число? Двадцать шестое же?

– Да. Сегодня Фрэй обещал приехать вечером, привезёт препараты, витамины и прочее. Ещё обещал привезти препарат от абстинентного синдрома, чтобы снимать приступы. Если проколоть всё курсом, ты уже в феврале будешь абсолютно чистым человеком…

– Да ломает-то так… Изредка. Страшнее осознание. С чем боролся, на то и напоролся… Арт, поможешь дойти до спальни? Невыносимо в сон клонит…

– Да, конечно, какие проблемы. Пойдём.

– Артур, я понимаю, как ты переживаешь, но и ты пойми меня. – Дин крепче схватился за руку брата и встал. – Я даю тебе обещание, что с нового года начинаю новую жизнь. Дай возможность умереть этой жизни.

– Дин, в твоём случае – это не очень хорошая метафора…

– Но каламбурная же.

– Ты правда обещаешь?

– Обещаю, Арт, обещаю. Даю честное рэйвенское слово.