Текст книги "Пояс отчуждения"

Глава 10

Как оказалось, это и был тест крови, о котором Вольски говорил как об уколе в пальчик. На деле же тест, как пояснил позже Артур, представлял собой весьма простую и пугающую процедуру – всем новобранцам, которым ввели ревинтол, наносили тяжёлые раны и потом просто наблюдали за скоростью, с которой они затягиваются. Для военных была важна скорость – чем быстрее солдат справлялся с ранением, тем быстрее он возвращался в строй.

Тест делил новобранцев на две категории: «Реакция 1» и «Реакция 2» – быстрая и замедленная. Те, кто попадал в первую категорию, переходили под надзор одних врачей, вторые – под крыло других. Тем самым массовый расстрел расставлял все точки над «i» и давал отсчёт новой статистике отдела.

Артур очень быстро обработал раны и обколол места рядом с огнестрелами обезболивающим, но Айла всё равно чувствовала, как он вытаскивает из неё пули щипцами. Было страшно. Что это вообще такое? И почему им придётся привыкать терпеть боль? Как же ей хотелось ударить Аврору по лицу, хотя бы попытаться ударить, в конце концов. И пусть бы её тут же скрутили и ткнули носом в кафельный пол, она бы всё равно это сделала!

Едва Артур завязал на ней последний бинт, как Айла изъявила желание написать отказ от участия в работе «Мэссив Генетик», пригрозив Пирамиде судом, но Аврора, которой доложили о её решении уже через минуту, как Айла произнесла его вслух, пресекла её попытку к бунту.

– Вы не можете принять такое решение, – сказала она по внутренней связи через телефон дежурного. – Вы подписали договор.

– Я верну ваши чёртовы деньги!

– Читайте договор. Раздел 5, пункты 5.1 и 5.2. Не моя вина, что вы не читаете то, что подписываете.

– У меня брат умер, а вы начали совать мне под нос какие-то бумажки!

– Я уже приносила вам свои соболезнования.

– То есть стрелять в людей, по-вашему, нормально? – огрызнулась Айла в ответ, поморщившись от острой боли под повязкой. – А я должна заткнуться и терпеть?

– Вы относитесь к первой категории, – раздражённо ответила Аврора, – ваши раны затянутся уже к утру. Можете делать что хотите.

– И всё-таки я настаиваю…

– Нет, это я настаиваю, – прервала её царица Пирамиды. – Разговор закончен.

С этими словами она повесила трубку.

Айла злилась на себя и на этого лощёного нарцисса с лошадиной мордой, который козырял перед ней незаконно присвоенным грифоном на запонках, за то, что не швырнула ему договор прямо в лицо. Какая же она дура.

И что теперь? Что оставалось? Ждать, пока её не порежут на кусочки? Или исхитриться и сбежать? Но как? Да какая разница? Ну, сбежит, что потом? Возвращение домой? В пустой дом, где всё будет напоминать о матери, отце и брате – обо всех, кого она потеряла? Или пуститься в бега и прятаться по норам, пока патрули Секторов будут обыскивать каждый подвал? Примкнуть к Тёмному Илаю? Нет. Нет, уж лучше тут. Лучше так. А любимый братик будет рядом. Она закрыла глаза, и в темноте всплыло конопатое лицо Кая. Этот солнечный образ появился у неё в голове внезапно – как вспышка, как ответ на боль утраты, как озарение – и более не оставлял ей возможности и нужды оборачиваться назад. Пусть так. Он с ней. Какой же он был красивый. И пусть Аврора думает, что победила. Пусть пройдёт год, два, три – она ей отомстит. Время, похоже, теперь было единственным, чем Айла располагала в избытке, и когда настанет момент, она ей так отомстит, от души, что Сантери до конца жизни будет жалеть, что сунулась к дочери Нерушимого Генерала. Да, всё будет так.

Глава 11

Раны пульсировали под повязкой, отбивая сердечный ритм и с каждой пульсацией прогоняя по венам жгучую волну адреналина. Айла тихо, как мышь, лежала на койке и смотрела в чёрный потолок, на котором по углам горели красные лампочки камер слежения. Так и тянуло отсалютовать каждой из них средним пальцем. Она в очередной раз уговорила себя этого не делать и тихо выдохнула.

«Так вот как выглядит этот Доминик Каан», – подумала она, сжимая кулаки под одеялом. Кто бы мог подумать? Он походил на эвдонца не больше, чем ворона походила на лебедя. Видно, какая-то его прабабка в своё время таки согрешила с цыганом. Не знаешь, кто он, – никогда не распознаешь в нём эвдонца. Просто носатый небритый чавела[1]1
  Цыган.


[Закрыть] с десятком белых шрамов, рассыпанных по лицу, как веснушки. Он и на военного-то был не особо похож – больно сутулый для того, кто полжизни проводит в строю. Тоже мне, капрал. Даже не верится, что это тот самый эвдонец, которому, если верить слухам, уже почти пятьдесят. Зато верится, что это тот самый эвдонец, который был одним из тех, кто безжалостно крушил кантамбрийские деревни у Аквамариновой бухты верхом на танке во время войны. Интересно, каково будет Эрнану находиться в подчинении у человека, который ранее безжалостно утюжил дома его народа вместе с людьми?

Как же болели раны! Айла не была уверена, что готова терпеть эту боль каждый день, но мысль о бездыханном теле брата в тонущем автомобиле придала ей решимости. Она попыталась встать, но резкая колющая боль в животе вернула её обратно. Артур сказал, что к середине ночи такие раны обычно успевают затянуться, значит, терпеть оставалось ещё около девяти часов.

Её, Эрнана и Ашантиму вместе с остальными, на чьём запястье болтались бирки с надписью: «Реакция 1», поместили в больничный бокс № 3 и вкололи каждому столько успокоительного, что оно свалило бы с ног и лошадь.

Под потолком через стёкла виднелись лица незнакомых людей за мониторами. Наверное, они следили за их жизненными показателями. Айла не могла уснуть, хотя Шан, вдоволь наплакавшись, и Эрнан, вдоволь наругавшись, уже видели седьмой сон. Забавная парочка. Монтонари, повинуясь зову горячей южной крови, распалялся не на шутку, но внезапно притих, когда увидел, что Ашантима то и дело смахивает слёзы, и попытался её утешить, а потом замолчал, подтянул к себе её койку, взял девушку за руку и держал, пока она не уснула, а потом уснул и сам, не в силах больше бороться с действием успокоительного.

Ближе к полуночи Айла сквозь приглушённый свет увидела, как к людям за мониторами подошёл Доминик. Он склонил своё худое скуластое лицо над монитором напротив её койки и ткнул пальцем в экран. Белое отражение в очках наблюдателя сменилось на синее.

– Что здесь? – спросил Доминик, нависнув над очкариком, как акула над заплывшим не в те воды аквалангистом.

– Вы пробили ей диафрагму. У Эрнана всё более обнадеживающе, у Ашантимы тоже, как, впрочем, и у остальных. Вы не могли бы в следующий раз целиться немного лучше? Эти двое, эти и эти, – наблюдатель ткнул в точки на мониторе, – к шести будут как новенькие, но раны Айлы могут не успеть затянуться до первой тренировки, несмотря на реакцию первой категории.

– Такое бывает?

– Бывает. У пограничников. Но, судя по остальным ранам, она всё же ближе к вашей группе, чем к людям М’гату.

– Её забракуют?

– Не думаю, – возразил наблюдатель. – Вопрос в одной ране. У вас были такие же показатели с аналогичным огнестрелом, когда вас привёз подполковник. Остальные её раны уже зажили.

– Почему она не спит? – Доминик приблизился к окну и пристально посмотрел на Айлу. – Ей дали успокоительное?

– Конечно. Возможно, невосприимчивость к определённым компонентам. Такое бывает. Мы можем подобрать ей что-нибудь другое.

– Не надо.

Доминик ещё немного постоял у окна, скрестив руки на груди, и девушка внизу заметила на себе его взгляд. Потом он молча вышел.

Глава 12

Шесть утра настало неожиданно быстро. Едва Айла успела наконец побороть бессонницу, загудела убийственная сирена, похожая на ту, что во время войны предупреждала о начале бомбёжки.

– И вас с добрым утром, паршивцы, – пробубнил сквозь сон Монтонари, продирая заспанные веки. Оглушительный вой закончился, и заменивший его мелодичный женский голос из колонки над дверью пожелал новобранцам доброго утра. В ногах у каждого лежал пакет с одеждой. Люди на койках зашевелились.

«…По правую руку от вас находится дверь в душевые. В пакетах вы найдёте всё, что вам нужно…» Одежда для тренировки: простая чёрная футболка с именами на спинах, спортивные штаны, щётка, кусок мыла.

Душевые оказались тесными, но отдельными и с дверьми на защёлках, так что можно было не стесняться случайно увидеть друг друга совершенно голыми. Эрнан выглядел подавленным, и даже не стал шутить насчёт того, что оказался намного выше промежуточных перегородок между душевыми, и при желании увидеть леванеску голой ему не составило бы никакого труда.

Раны Айлы всё ещё немного кровоточили, хотя сами по себе почти не доставляли дискомфорта. Удивительно. Она хорошенько промыла их мыльной пеной и залепила вложенным в пакет пластырем.

– Шрамы, – раздался грустный голос Шан. Она разглядывала следы от ран на голени. – Шрамы остались. Такие уродливые.

– Ты и в душе их не снимаешь? – хмыкнул Эрнан на её напульсники, невзначай бросив взгляд за перегородку.

– Не смотри! – она быстро прикрыла грудь рукой и брызнула в Эрнана водой.

– Не очень-то и хотелось, – пробурчал он, изучая следы от собственных ран. Это были далеко не первые шрамы на его теле. Он вышел в предбанник в полотенце на бёдрах и встал у длинного, во всю стену, зеркала, у которого над раковиной одна из девушек вытирала пошедшую из носа кровь.

– Откуда это у тебя? – Ашанти завернулась в полотенце и вышла к нему, изумлённо изучая ладную мужскую фигуру, испещрённую, как лунная поверхность, корявыми шрамами от порезов и разрывов.

Эрнан молча провёл рукой по старому шраму от ожога на груди и вышел из душевой.

До первой тренировки оставалось совсем мало времени – новобранцы успели только почистить зубы и переодеться.

– С распущенными волосами ты похожа на русалку, – заметила Ашантима, когда увидела в женской раздевалке, как Айла расчёсывала наспех высушенные волосы, чтобы снова убрать их в пучок.

– Брат тоже так говорил, – ответила Айла, будто устыдившись собственной красоты. – А отец называл меня Мышонком, когда я заплетала их в косу на макушке. Коса у меня тогда была тонкая и висела как мышиный хвост. Всё хочу их обрезать. Они слишком длинные – мешают, вот и убираю их.

– Это будет кощунством. У меня вот терпения хватает отрастить свои только до плеч, а потом хватаюсь за ножницы – и долой, – посетовала леванеска. – Не стриги их, они тебе очень идут.

Когда все новобранцы, отобранные в группу Доминика, а их оказалось восемь, были готовы, за ними зашли незнакомые люди в военной форме.

– Следуйте за нами.

Военные провели их по длинным белым коридорам на цокольный этаж, где они сменились серыми, почти неосвещёнными. Запах лекарств и чистящих средств, который будто въелся в отделанные панелями стены, сменился душным запахом спортивного зала. Охранники вывели их на просторную площадку, и затхлость коридоров сменилась запахом стали, пластика, талька и пота. Вдоль одной из стен тянулись лестницы, вдоль другой стояли манекены в человеческий рост для отработки ударов, рядом громоздились снятые с крючков груши, в углу на треножнике висели гантели: от крошечных, весом до килограмма, до огромных тяжёлых блинов. Посередине стояли беговые дорожки и различные тренажёры для разработки различных групп мышц, а позади них, вокруг небольшой площадки для борьбы лежали маты. На ней уже занимались – группа под командованием лысого подполковника стояла на планке, а куратор отсчитывал время на секундомере.

– Это, кстати, тяжелее, чем кажется, – шепнул Эрнан, указав подбородком на отчаянно потеющих новобранцев.

Доминик уже ждал там, бодрый, будто залил в себя несколько чашек кофе, и Айла ему позавидовала, потому что её саму страшно клонило в сон после почти бессонной ночи. Подтянутую широкоплечую фигуру панцирем наглухо закрывала чёрная военная форма с двумя капральскими треугольниками на погонах, на руки были натянуты перчатки без пальцев, на поясе в ножнах болтался красный «Боуи», ноги скрывались внутри тяжёлых сапог до колен, будто их хозяин готовился к многокилометровому кроссу по лесу. Айла читала, что в их голенище можно спрятать по два ножа, а в наладонники таких перчаток вшивался электрошокер и отвод, чтобы не ударить током и себя, когда вышибаешь дух из противника. От куратора пахло мятным гелем для душа и сигаретами. Точно сигаретами. Значит, ей не показалось. Разве это не нарушение правил?

– Ублюдок! – воскликнул вечно бурчащий менейр Талли, чья жёсткая щетина за ночь успела стать особенно чёрной, и, растолкав рядом стоящих, уже размахнулся огромным кулаком, как вдруг оказался прижатым к стене с заломленной за спину рукой.

– Надеюсь, ты понимаешь, что мне нужна всего одна секунда, чтобы сломать тебе запястье? – тихо прорычал ему на ухо Доминик.

– Пусти… пусти, зараза!

– Для тебя – капрал.

– Пусти, капрал… зараза!

– Тоже принимается.

Он отпустил жертву. Мужчина развернул скрюченную руку и сполз вниз по подпирающей потолок бетонной колонне. Удар лицом о кирпичную кладку оставил на щетинистой челюсти здоровенную ссадину, которая буквально на глазах начала зарастать. Зачинщик подавленного бунта потёр запястье и вернулся на своё место.

Капрал сложил руки за спиной.

– В ближайший год ваш день будет строиться так же, как у военных «Треангула», нравится вам это или нет. Подъём ровно в шесть, полчаса отдаётся на сборы, после следует завтрак, исключение только по понедельникам – после сборов вы идёте сразу сюда для разминки и кросса. В остальные дни после разминки первая тренировка – упражнение на пресс: сотня за один подход, перерыв десять минут, затем снова сто раз. И не надо тяжких вздохов – у вас в крови ревинтол. После – марш-бросок вокруг поля у стройплощадки – три круга, три километра каждый, сначала без времени, потом с секундомером. Перерыв десять минут, за ним прыжки на скакалке, отжимания, затем перерыв на обед тридцать минут. Сразу после него либо бег с препятствиями, либо борьба, за ними силовые упражнения в зале, потом снова борьба с оружием, ужин двадцать минут, упражнения на растяжку и снова пресс – сто раз, как и утром. Отбой ровно в десять. У кого-нибудь есть вопросы?

– А когда свободное время? – вытянул руку Эрнан.

– Никогда, – ответил Доминик.

– Понял.

– Если всем всё понятно, прошу следовать за мной. Подполковник?

Тот отвлёкся от секундомера.

– Группа готова к инструктажу.

– Разве его проводите не вы?

– Новая директива № 375-003. Сама сообщила.

Почему-то ни у кого из присутствующих не возникло никаких сомнений, кого именно имел в виду капрал.

Подполковник остановил секундомер.

– Перерыв пять минут.

Кураторы провели группу к двери в глубине зала рядом с поставленными к стене матами.

Крючок для ключей рядом пустовал.

– Эй? – развёл руками капрал и с укоризной посмотрел на одного из охранников, который со скучающим видом подпирал стену. Он очнулся от созерцания бойцовских груш и кинул Доминику связку ключей. Каан поймал их на лету и кивком поблагодарил коллегу.

Из зала наружу вел узкий и тёмный коридор, выложенный красным кирпичом, где единственными источниками света служила полоска светодиодных лампочек, протянутых по полу и вдоль потолка. Коридор был метров пятьдесят в длину и шёл чуть под наклоном вверх – по всей вероятности, он вёл из подвала на поверхность рядом с Пирамидой. В самом конце их снова встретили железные двери, которые открылись с лёгким скрипом давно не смазанных петель. За ними последовала небольшая площадка с отверстиями для слива воды под ногами, откуда сразу начинались ступеньки, которые уже вели на поверхность.

Внутренний двор был квадратом с дверью наружу из неотёсанных досок и не более двадцати метров в длину и ширину, а вместо стен – груды строительного мусора. Он больше походил на место, куда строители бегают покурить, чем на площадку для тренировок. За всем этим хламом доносился шум отбойного молота и грубые голоса рабочих, которые, судя по всему, работали на стройке нового корпуса, чья недостроенная круглая макушка виднелась поверх ограждений. На улице накрапывал противный склизкий дождь, тяжёлый липкий воздух плитой лежал на земле, как в тропиках.

Айла подумала, что для начала их заставят пробежать пару кругов по внутреннему двору, что было бы странно, учитывая весьма скромные размеры площадки, но вместо этого Доминик приказал им встать в ряд, а сам отошёл к стене, уступив место старшему по званию. Подполковник встал напротив строя.

– Меня зовут Рошер М’гату. Для вас – подполковник М’гату. После теста вас разделили на две группы. Первой руководит капрал Каан, второй – я, но все вы подчиняетесь мне. – Он двинулся вдоль строя, обводя новичков хмурым взглядом. – Первое, о чём вам следует знать, прежде чем вы приступите к тренировке, – вещь, которую ни Аврора, ни Роман вам не скажут, и не потому, что они что-то скрывают, а потому что это не входит в круг их обязанностей. Их задача – внушить вам чувство безопасности, а моя – открыть вам глаза. Вы больше не гражданские, вы работаете на «Треангул», и относиться к вам будут как к военным. Никаких поблажек и послаблений не ждите. Совет специально для тех, кто остался под впечатлением от действия ревинтола после теста крови, – не стоит проверять его действие самостоятельно. Вы получили возможность быстро исцеляться, но вы не стали бессмертными. Вы можете резаться, колоться, ломать кости, терять сознание от асфиксии – ревинтол поможет вам выжить, но он не спасёт вас от мгновенной смерти. Прыгнете с крыши – умрёте, выстрелите себе в голову – умрёте…

– Я скину тебя с крыши, – прошептали на ухо Айле. Она обернулась. Это был тот рыжий, что обвинил её в утаивании баснословных богатств во время теста крови.

– …И лучше вам узнать об этом сейчас, чем когда кто-то из вас решит эксперимента ради воткнуть себе в грудь столовый нож…

– Или воткну тебе в сердце нож для масла.

– Отойди, – прошипела Айла сквозь зубы, стараясь побороть вспышку гнева в груди.

– …Мне не нужны ваши иллюзии, мне нужно, чтобы вы знали свои сильные и слабые стороны. С этим ничего нельзя сделать, только соблюдать элементарные правила безопасности. Во время тренировок с холодным оружием вам будут выдавать специальную форму из волокон титана и углерода, которая сможет выдержать прямое попадание пули сорок четвёртого калибра, не говоря уже об ударе ножом. Не советую её снимать во время боя, если не хотите оказаться на больничной койке.

– А ты там окажешься.

– Да пошёл ты!..

– Или утоплю, как твоего паршивого брата…

– Эй? – Каан вдруг оказался рядом, перехватив кулак Айлы, которая совсем чуть-чуть не успела залепить рыжему по щеке. – У вас проблемы? Как звать?

– Орик Манис, – ответил настырный борец за справедливость, с восторгом наблюдая, как тщетно Айла пытается вырваться из железной хватки эвдонца.

Рошер прервал свою речь.

– Капрал?

– Что ты устраиваешь в строю, Манис?

– Ничего.

– Слушать сюда оба, – тихо сказал Доминик. – Никаких провокаций и драк в моей группе, понятно? Продолжите – обоих отправлю в одиночку, а там потолок такой, что не разогнуться, и темно, как в гробу. Вы меня поняли?

Оба кивнули.

– Всё в порядке? – осведомился подполковник.

– Вполне. – Каан отпустил сжатую руку.

Когда Доминик вернулся на место, последовал довольно нудный инструктаж. И туда не ходи, и сюда не ходи, с щитом не расставайся, не бейся головой и прочие мелочи, которые должны были облегчить новичкам пребывание в Пирамиде, а также указать им их место в системе. Манис продолжал ухмыляться и глядеть на Айлу так, будто уже свежевал её, как тушу косули, а она пыталась успокоиться, не желая угодить в одиночку в первый же день.

Потом М’гату провёл перекличку, открыл дверь из неотёсанных досок и выпустил всех на довольно большую площадку, разбитую на сектора. Справа от неё за решёткой из рабицы строители паяли какие-то трубы.

– Сюда.

Вокруг небольшой площадки, покрытой резиновым слоем, лежали маты, рядом – ножики с затупленными лезвиями.

После небольшой разминки Доминик сказал всем лечь. Капрал встал в центр и даже с высоты своего небольшого роста казался исполином рядом с лежащими людьми.

– Всем взять ножи. Ноги согнуть.

Он смелым движением взял Айлу за коленки и поставил её ноги в правильное положение, потом также опустился на свободный матрас и вынул из ножен красный «Боуи».

– Теперь поднимаем корпус и выбрасываем поочерёдно обе руки. Сначала левую, пустую, потом с ножом. И не просто размахивайте ими, а делайте это так, будто наносите удар. Подниматься нужно резко, потому что вы должны научиться нападать из неудобного положения. Суть упражнения как раз в этом. При визуальной простоте вы выдохнетесь довольно быстро, и ваши движения станут медленными и вялыми, а за это я буду наказывать. Подход сто раз.

– Сколько? – поднял голову недавно обезвреженный мятежник.

– Сто, сто.

– Святая Гуннильда!

– Начали.

И Доминик оказался прав. Не подготовленные к упражнениям профессиональных военных новички выдохлись после первой же двадцатки, остальные же попытки резко поднять корпус и нанести два удара по воображаемому противнику оказались довольно трудными.

– Ты халтуришь, – только и слышали они, когда над ними нависала атлетическая фигура Каана, и он выносил свой приговор, тыкая в какие-то кнопки на крошечном экране на запястье. – Штрафные пятьсот метров на пробежке. Штрафные триста.

Но едва первое упражнение было закончено, а пресс новобранцев скрутило судорогой от боли, как Доминик, не дав и минуты лишней на отдых, выгнал всех на площадку соседнего сектора и дал отмашку на бег. Там не было оборудованных беговых дорожек, но асфальт был достаточно удобен для комфортного бега, а самодельные отметины каждые сто метров помогали ориентироваться на дистанции.

Айла никогда не любила бег, даже в школе всячески отлынивала от этой дисциплины, за что ей многократно влетало от директора и отца, и сейчас она жалела о своём неблагоразумии. Её лёгкие начало жечь уже через двести метров, а к полукилометровой отметке боль и вовсе стала нестерпимой. Они с Ашантимой и другой девушкой из их группы, у которой в душевой шла носом кровь, бежали в самом конце группы, каждые полминуты ловя доносящиеся в их адрес из динамика приказы пошевеливаться. Рядом прыгал радостный Орешек, у которого указанная дистанция, похоже, вообще не вызывала никакого дискомфорта, и он дружелюбно вилял хвостом и лаял, подгоняя отставших бегуний. Букашка же упала в пыль у ног капрала и безмятежно дремала на финише.

Ко второму кругу Айла осталась одна, потому что остальным отстающим каким-то чудом удалось найти в себе силы и прибавить скорость, в то время как Адлер уже начала пропускать мимо себя зашедших на новый круг. Рэд, который недавно взывал к покровительнице пожарных и лесников, бежал впереди, будто совсем не устал. Казалось, он мог быстро бежать, даже водрузив себе на спину огромный рюкзак, доверху набитый кирпичами, в то время как Айла уже была готова выплюнуть кровоточащие лёгкие. Пересекая финишную прямую второго круга, Рэд громко свистнул.

– Шевелите ногами, ньети генерал!

– Адлер, почему остановилась? – зарычал на неё капрал, когда она миновала отметку старта и финиша. – У тебя ещё два круга.

– Я… не могу, – сказала она, задыхаясь, и согнулась в три погибели. – Я… больше… не могу.

– Ты на ревинтоле – ты можешь и будешь. Быстро!

– Нет.

Доминик грубо схватил её за подбородок и поднял её пунцовое лицо к себе.

– Встала и бегом. – Он поднял её на ноги и грубо подтолкнул. – Живо! Tartoruga, – процедил он сквозь зубы по-эвдонски.

Айла очень обиделась, когда куратор обозвал её черепахой, но собрала последние силы в кулак.

Бежала она медленно, едва переставляя отяжелевшие ноги. Казалось, что она вообще стоит на месте, а весь мир вокруг сузился для неё до жгучей боли в нетренированных лёгких. Было душно, вот-вот готов был начаться очередной ливень – тяжёлый воздух лежал на плечах, как свинец. У Айлы потемнело в глазах, и сине-красная пелена из мушек заслонила всё вокруг. Сердце стучало так, что готово было взорваться. Она уже не видела, где находилась очередная отметина на асфальте, и ей было всё равно. Она почти не разбирала дорогу и не слышала чертыханья мрачного капрала за спиной, как вдруг её правая нога зацепилась носком за голень, и она упала лицом прямо в пыль. К горлу подкатила тошнота, рот жадно хватал горячий душный воздух. Чьи-то руки рывком перевернули её на спину.

– Что с ней? – суетливо вопрошали будто тонущие в тумане лица вокруг. Голоса слышались будто сквозь воду.

– Злые чары.

– Споткнулась?

– Померла?

– Заткнись.

– Помогите ей…

В щёку тыкался холодный собачий нос.

Перед ней появилось встревоженное лицо Доминика. Он оттеснил любопытного Орешка, приподнял её голову над землёй и взял за запястье. Пульс сбивчиво трепыхался. Зрачки Айлы были расширены.

– Перегрелась, – произнёс он. – Разойтись.

Толпа расступилась.

Капрал подхватил девушку, как пушинку, и понёс в сторону.

Недалеко стояли три жестяные бочки, до краёв наполненные водой. Доминик поднёс её к ним и бросил в холодную воду.

Когда спасительная влага сомкнулась у Айлы над головой, от неожиданности она распахнула глаза и увидела белое лицо брата. От испуга она закричала, и пузыри воздуха вырвались из её рта, прекратив страшное видение. Доминик быстро поднял её на поверхность. Вокруг бочки через край хлестала вытесненная телом вода.

– Пусти! – Айла оцарапала его руку, едва не перевернувшись вместе с бочкой.

– Эй! Сдурела, что ли?!

– Я не чувствую лица!

– А ну, вытащите её оттуда!

– Пусти!

– Она задыхается!

Эрнан и Доминик, несмотря на яростное сопротивление, вытащили брыкающуюся девушку из бочки.

– Пустите!

– Да что с тобой?

Айла упала на землю и встала на четвереньки. Лицо белое, как мрамор. Дрожащие руки хватались за горло.

– Мне нечем дышать! Не чувствую рук!

– Это истерика.

Капрал крепко схватил Айлу за плечо и звонко ударил её ладонью по щеке. Она вдруг замолчала и замерла.

– Капрал?! – заверещала Ашантима, выпрыгнув из-за спины Монтонари.

– Молчать!

Каан взял мокрое лицо Айлы в ладони.

Она растерянно глядела перед собой. Команда стрелков, которая пришла на занятие с Мортеном, как и он сам, стояла чуть в стороне и наблюдала за происходящим.

– Очнулась? – спросил Доминик, вытирая пальцем проступившую из ссадины на белом лбу Айлы кровь. – Ну, чего молчишь?

Айла кивнула и увидела кровь у себя под ногтями.

– Простите.

– Капрал, вы убили новичка в первый же день? – поинтересовался Мортен. – Дайте ей десять минут.

Айла убрала со лба мокрые волосы.

– Ладно, на сегодня от бега свободна. На что уставились? – буркнул Доминик на остальных бегунов. – Я не всех освобождал. Марш на круг!

Он помог Айле встать и усадил на скамейку, а сам вернулся к отметке финиша.

Через несколько минут ей и впрямь полегчало, только голова оставалась тяжёлой. Орешек откуда-то приволок чехол от мата, и Айла завернулась в него, как в одеяло.

– Спасибо, – сказала она псу, и тот просунул свою огромную голову ей между рук и лизнул в подбородок.

Мортен начал обучение стрельбе в соседнем секторе. Судя по военной форме, группа его состояла из рядовых «Треангула». Айла подобрала полы чехла и подошла.

– Это «Барретт 12.00». Модель «Глаз орла» – новейшая модель снайперского оружия, – со знанием дела вещал эксперт по оружию, демонстрируя рядовым новенькую красавицу с оптическим прицелом и длинным стволом. – Такое оружие намного лучше и эффективнее обычных винтовок по дальности стрельбы, энергии выпускаемой пули, весу, размерам и отдаче. – Мортен провернул в руке ствол. Айла заворожённо наблюдала за его движениями. Она никогда в жизни не видела оружия красивее, совершеннее, чем эта винтовочка. Разве что «Сердце Чарны».

– Кто знает, какой здесь калибр?

Молчание.

– Двенадцать, – выкрикнула Айла.

Мортен обернулся, довольная улыбка с жёлтыми зубами мелькнула сквозь густые усы.

– Верно, ньети Адлер. Может быть, вы знаете и когда начали выпускать это оружие?

– В середине позапрошлого века. До пятидесятых годов их разрабатывали под тринадцатый калибр. Две насечки, красный ободок.

– И снова верно. И сейчас это одна из лучших винтовок современных снайперов, но и она превращается в кривых руках в бесполезный кусок металла. – Он повернулся к своей группе. – Здесь, по приказу полковника Скарпа, вас научат стрелять, а также собирать и разбирать оружие.

Он поднял винтовку и взвёл курок.

– Это самое совершенное оружие из того, что когда-либо попадёт в ваши руки. Научитесь им пользоваться, и оно запоёт в ваших руках.

Они стояли посередине стрельбища, напротив прямоугольных мишеней с чёрными кругами.

– Сегодня вам нужно будет постараться попасть хотя бы в большие чёрные круги и не пристрелить друг друга. С каждым днём, пока будет расти ваш опыт, мишени будут отодвигаться всё дальше. Пока в конце, на аттестации, вам не скажут попасть вон туда. – Он указал пальцем на невидимую точку на вершине столба, который вырастал из воды на фоне дальнего рубежа Пояса Отчуждения, на западе за островом.

– Куда? – тихо спросил кто-то из рядовых.

– Там, на столбе, на самом верху находится монета. Вам нужно будет попасть в неё.

– Но как узнать, её же не видно?

– Сработает жёлтый сигнал. В эти столбы, – он ткнул ногой полупрозрачную колбу по левую сторону от ближайшей лежанки, – встроены датчики. Красный сигнал – вы промазали, синий – попали, жёлтый – попали в монету, зелёный – вы в неё не попали. Сейчас жёлтый и зелёный сигналы отключены, так что не пытайтесь меня впечатлить. К моменту аттестации все ваши промахи будут подсчитаны. К экзамену соотношение попаданий и промахов может быть не более 1 к 100, с худшими результатами в монету не попасть. Так что пока стреляйте по чёрным мишеням и любуйтесь на столб. На позицию.

Звуки выстрелов звучали музыкой.

– Нравится? – Мортен снова обратил внимание на Айлу.

– Красивое оружие.

– Хотите пострелять?

– Моё занятие через тридцать минут.

– Подумаешь.

– Морт, не приставай.

Это был Доминик.

– Уже отдышалась? Не хочешь вернуться на пробежку?

– Капрал, не встревайте, вы её освободили. Теперь она моя.

– Не понял.

– Всего на пару минут. Не сидеть же ньети Адлер без дела?

– Заставишь её чистить стволы? Она же застрелится.

– Но вы же проследите, чтобы этого не случилось?

Вдруг Мортен быстро обернулся на подполковника и, убедившись, что тот не сводит глаз со своих людей, показал Доминику три пальца.

– Ставлю три, что она попадёт в одну мишень из пяти.

– Она и оружие-то в руках не держала, – усмехнулся Каан.

– Тогда вы не проиграете.

Оба снова проверили, не слушает ли их начальник. Начальник не слушал, занимаясь пультом, который регулировал расстояние от стрелков до мишеней.

– Ставлю пять.

– По рукам. Ньети Адлер, не сочтите за труд?