Текст книги "Люмени"

Сегодня Мария должна была встретиться с Майклом. Он повезет ее в Подземный город к своей группе.

‒ Прости, сегодня не могу.

‒ А что такое? У тебя какие-то планы?

‒ Ну… да. Свидание.

‒ Интересно. Где ты с ним познакомилась?

‒ Ну… на улице.

‒ На улице? Ты что же… гуляла?

‒ Ну да.

‒ Интересно.

Мария положила приборы и внимательно посмотрела на Олю.

‒ Что такое? Что-то случилось?

‒ Ну…

Она включила «умные очки» и написала Марии приватное сообщение, которое моментально передалось на линзы.

«Со мной говорил Дев Ананд. Он подозревает Трэвиса в сокрытии устройства от Корпорации и к тому же утверждает, что ты покрываешь Трэвиса. Он просил меня следить за тобой».

Мария посмотрела на Ольгу взглядом полным недоумения. Конечно же, наигранным.

«По моему мнению, обвинения в твой адрес совершенно беспочвенны. Ты никогда не сделала бы этого, потому что наша работа для тебя важнее всего, я знаю. С Трэвисом я общаюсь не так много, но и сомневаться в его преданности тоже нет оснований».

Мария улыбнулась.

«Я не хочу следить за тобой, но и Деву ничего не буду сообщать, хотя он будет с меня требовать. Просто хочу, чтобы ты знала».

Честность Ольги поразила Марию, ведь она ничего не сказала Трэвису о том, что ее просил сделать Дев. Похоже, он играл в хитрую игру – «кто-нибудь да выдаст мне нарушителя».

«Спасибо, Ольга, что предупредила», ‒ написала Мария и отправила сообщение Ольге на линзы.

‒ Мне пора идти, ‒ произнесла она, вставая из-за стола.

Но Ольга остановила ее на мгновение:

‒ Твоя работа очень хороша. Я была на презентации. Продолжай в том же духе, и вскоре мы сможем вместе смотреть на Землю с Луны.

Мария понимала, что Ольга сказала об этом не просто так: конечно, у нее были какие-то сомнения, хотя она упорно гнала их прочь. А эта мотивирующая речь была призвана напомнить Марии о сути и важности ее работы.

Подземный город был немногим больше Города на поверхности. Давление, воздух, обеспечение водой, теплом, светом – всё поддерживалось сложными механизмами, работающими двадцать четыре на семь. Если в Городе на поверхности электрокары ездили в основном по скоростным туннелям или высокотехнологичным дорогам, то в Подземном городе машины летали в воздухе, ориентируясь по специальным голографическим разметкам. Дороги тоже были, но по ним ездили ВИ. Здесь не было Люмени: искусственное солнце ‒ привилегия Города на поверхности, который, к сожалению, был лишь тенью, бледной копией утраченного мира. В Подземном городе было намного меньше неоновых огней, а некоторые улицы и вовсе тонули в темноте.

Здесь и жили скамы: численность их увеличивалась намного быстрее, чем численность немногих оставшихся ученых, поэтому последние предпочитали жить в Городе на поверхности, порой оставляя скамам по нескольку рядом стоящих четырехэтажных домов, лишь бы те не бунтовали и не вели себя как животные. Да, скамов не любили, но и не трогали, понимая, что таким людям приходилось очень трудно: они не могли найти нормальную работу, их численность увеличивалась, еды становилось всё меньше. Недавно жители города подняли вопрос возможного редактирования генов сразу после рождения, чтобы очередной представитель скамов в будущем не мог иметь детей. Между тем, никто не ограничивал скамов в праве на обучение востребованной профессии, но таких людей, которые бы имели умственные способности на занятие необходимой для общества деятельностью, были единицы. Все же остальные потребляли установленную Научным сообществом норму продовольствия, и считалось везением устроиться на работу в Корпорацию, например, теми же заготовщиками. А если нет, то существование в темноте с мыслями о бессмысленности и обреченности жизни – вот, что их ожидало.

Когда Мария пролетала на машине Майкла над домами, где жили скамы, она подумала: «Каждый получает столько, сколько стоят его знания, умения и навыки». Она отправилась в Подземный город не затем, чтобы помогать скамам, как делала Сара, а чтобы проконсультировать тех, кто нуждается в ее экспертном мнении. Ничего больше.

‒ А все-таки, как Трэвис смог скрыть устройство? – спросила Мария. ‒ Ведь защитное стекло не открывалось.

‒ Опускающаяся подставка внутри платформы. Стекло не открывалось, но часть посередине платформы просто опустилась вниз вместе с устройством. Трэвис вытащил устройство, открыв крышку на дне, ‒ ответил Майкл.

‒ Но… наверняка проверка обнаружила бы это. Как?

‒ Тут я не знаю. Либо он заменил одну платформу другой, либо… наноматериалы? Это был план Трэвиса, я даже не хочу знать подробностей. Главное, что получилось.

‒ Уже есть первый результат?

‒ Да. Нам удалось вырастить целую грядку картофеля.

‒ Что же за материал он использует для емкости? ‒ задумалась Мария.

‒ Не имею ни малейшего представления.

Через некоторое время они приземлились. Впереди улица ‒ длинная, безлюдная и тускло освещенная. По телу Марии пробежали мурашки: она не ожидала, что будет настолько холодно.

‒ Забыл сказать тебе про кофту. Здесь холоднее, чем в других районах: проблемы с обслуживанием, ведь инженеры давно покинули этот район. Но здесь живут только наши, большинство по многу лет, поэтому никто особо не хочет уезжать, даже несмотря на такие условия.

Продолжая говорить, Майкл пошел вперед, Мария следовала за ним.

Таня зафиксировала падение температуры тела пользователя. Она помнила об установленном пользователем ограничении, но всё же решила спросить: «Включить прогрев тела?»

«Да, пожалуй», ‒ мысленно ответила Мария.

Конечно, Таня не могла заставить кровь «кипеть», но в ее силах было простимулировать нейроны мозга так, чтобы Мария не чувствовала холода.

‒ Но вода есть, воздух тоже, даже лучше, чем в остальных районах города. Со светом проблемы, но тут мы сами ничего не делаем, потому что не видим смысла. Многие привыкли жить в темноте, а яркий свет, как Люмени например, режет глаза до боли. Кто-то работает в городе, кто-то просто сидит дома…

Мария услышала откуда-то сверху необычные «музыкальные» звуки – она не знала, что это такое. Лишь остановилась, внимательно вслушиваясь.

‒ О, это гитара, ‒ махнул рукой Майкл, ‒ кто-то вот играет на гитаре.

‒ Кто-то поет, ‒ прошептала Мария.

‒ Что?

‒ Ничего.

‒ А что еще остается делать? У каждого человека должен быть какой-то смысл в жизни, не так ли? Иначе можно просто с ума сойти.

‒ Ты вырос здесь?

‒ Ну да. Вон видишь тот дом?

‒ С трудом, честно говоря. Такая темнота.

‒ Ну ничего, твои глаза привыкнут. И что с твоими линзами? Там вот я родился.

‒ Разве не в больнице? Как же медицинская помощь?

‒ Моя мама была против.

‒ Глаза мои привыкнут, ‒ пробурчала под нос Мария, ‒ не думай, что я соглашусь остаться тут надолго.

‒ Ну, это я так просто сказал, не обращай внимания.

На какое-то мгновение они замолчали, а затем Мария решилась спросить:

‒ Какие гены тебе редактировали?

‒ Никакие. Я ведь не родился в больнице.

‒ Что? Но… если ты заболеешь?

‒ Буду лечиться.

‒ Но ведь ты не будешь жить долго.

‒ Кто сказал? То, что мне редактированием не прибавили пару лет, еще ничего не говорит о том, сколько я проживу.

‒ А недостаток витамина D? Как ты его компенсируешь?

‒ Есть же таблетки.

‒ Витаминные комплексы? Но их не производят уже несколько лет.

Майкл достал сигарету, закурил:

‒ Ну и что? А у нас они есть.

‒ Очень неразумно, ‒ обиженно произнесла Мария.

‒ Кто устанавливает, что разумно, а что нет? Для тебя и Научного сообщества разумно покинуть наш дом и создать космические колонии, для меня разумно спасти то, что еще осталось на нашей планете. Для кого-то разумно играть ночью на гитаре, а кто-то находит смысл жизни через медитацию. Кто-то хочет жить долго, а кому-то достаточно и мгновения.

Мария подняла руки, будто бы говоря: «Все, все, отстань, ты ничего не понимаешь».

‒ Давай, мы почти пришли.

Они дошли до очередного ничем не выделяющегося дома. В окнах горел свет, из некоторых квартир слышался веселый смех. Они поднялись по лестнице на четвертый этаж. Майкл постучал в дверь. На лестничной площадке было темно и неприятно. Мария поежилась от затхлости и уныния: по сравнению с Городом на поверхности тут было жутко. Дверь открыл мужчина среднего роста, около пятидесяти лет, с мягкими, почти детскими, чертами лица, тронутыми сединой, но густыми и волнистыми волосами. Мужчина не выглядел старым и потрепанным жизнью представителем скамов, наоборот ‒ он с неподдельным интересом разглядывал Марию, а в глазах отражалась несвойственная скамам живость. Он носил старые очки, сделанные, должно быть, еще до катаклизма.

‒ Ты все-таки привел ее, ‒ удивленно произнес мужчина. ‒ Привет! Ты ведь никому не сказала, что направляешься сюда?

‒ Это не в моих интересах, ‒ ответила Мария.

Мужчина усмехнулся:

‒ Напоминаешь мне Сару. Ну что… проходи. Представимся друг другу.

Когда Мария и Майкл прошли в квартиру, мужчина протянул ей руку для пожатия:

‒ Нейтан Пирсон.

‒ Мария.

‒ Пойдем, я покажу тебе лабораторию.

Нейтан повел их через комнату, заставленную всякими старыми вещами, которые Мария мельком видела лишь в детстве, к шкафу. За всем этим хламом обнаружилась дверь, за которой находилась лестница, ведущая в подвал. Они спустились вниз, Нейтан включил свет, и стало необычайно светло, как в лаборатории у Марии. Она поразилась ‒ огромное помещение было заставлено разнообразными устройствами, машинами, не используемыми на ее работе компьютерами, инструментами ‒ диковинками, бо́льшую половину которых Мария никогда не видела.

‒ Полагаю, мой сын рассказал тебе, что мы тут делаем.

‒ Вы хотите спасти планету.

‒ Это тоже. Мы хотим начать всё заново. Дать шанс достойно жить тем, кто в существующих условиях сделать этого не может.

Мария прошла вперед, не особо вслушиваясь в объяснения Нейтана, она была увлечена новыми и неизвестными ей изобретениями. Ей всё было интересно.

‒ Что это такое? ‒ спросила Мария, осматривая какое-то высокое устройство, упирающееся в потолок. Оно занимало половину помещения.

‒ Это то, что мы собираемся использовать для защиты от радиации. Оно генерирует поле, внутри которого происходит понижение уровня радиации до оптимальных параметров. Мы предполагаем, что машина будет работать на высоту до десяти метров, а в ширину до одного километра, а то и больше.

‒ Ничего себе. А вы проводили тесты?

‒ Компьютерные симуляции, ‒ сказал Майкл.

‒ На Марсе такая штука точно бы пригодилась, ‒ восхищенно произнесла Мария.

‒ Этого-то мы и боимся. Если обнаружат, то точно конфискуют на благо освоения космоса, ‒ с явным раздражением произнес Майкл.

‒ Чего вы хотите от меня? ‒ Мария перешла к цели визита.

‒ Ты специалист по микросхемам, а нам нужно создать машину по очищению воздуха от ядовитых радиоактивных веществ.

‒ Майкл не может вам помочь?

‒ Я специалист по квантовым вычислениям, а не изобретатель, ‒ улыбнувшись, произнес Майкл.

Нейтан ненадолго скрылся в глубине помещения, но затем вернулся с огромными рулонами проектной документации, разложил на столе.

‒ Вот. Это то, что нам нужно сделать. Но, мы не знаем, как запрограммировать…

‒Таня, ‒ скомандовала Мария, прервав Нейтана, ‒ спроецируй, пожалуйста.

‒ Запускаю голограмму, ‒ ответила ИИ.

В ту же секунду в воздухе отразилась 3D-схема устройства. Мария принялась внимательно рассматривать каждую парящую в воздухе деталь.

‒ Вы хотите, чтобы устройство определяло, какие конкретно вещества и в какой концентрации являются опасными для жизни человека, и каким-то образом удаляло их из атмосферы?

‒ В общем-то да, ‒ подтвердил Нейтан.

‒ Но вам нужно будет выйти на поверхность. Как вы собираетесь это сделать?

Нейтан, ухмыляясь, смотрел на Марию, будто бы она сама должна была догадаться.

‒ Нет… ‒ испугалась Мария. ‒ Вы собираетесь выйти за Стену?

Нейтан кивнул.

‒ А вы… как… Вам никогда не позволят…

‒ Мы еще раз представим проект, только на этот раз призовем людей активно выступить на нашей стороне. Если у нас будет поддержка, то я надеюсь, что мы сможем повлиять на решение Научного сообщества и Президента.

Мария прикусила губу.

‒ Таня, есть ли какие-то возможности для выхода на поверхность планеты? ‒ спросила Мария ИИ.

Таня быстро проанализировала информацию и транслировала свой голос на голограмму так, чтобы ее слышали все.

‒ Эта информация засекречена.

‒ Там используется квантовое шифрование, ‒ сообщил Майкл, скрестив руки на груди. ‒ Вот здесь в игру вступаю я.

‒ Я надеюсь, что Майкл сможет провести нас за пределы Стены, минуя военных, ‒ подтвердил Нейтан.

‒ Стартовая площадка на Базе, ‒ задумчиво произнесла Мария. ‒ Она тоже находится за пределами Стены. Для отправки ракеты будет использоваться сверхскоростной туннель, который призван разогнать ракету так, чтобы она успешно достигла орбиты, минуя радиоактивные облака. Строительство туннеля, несомненно, предполагает выход на поверхность, и если не люди, то строительные машины выходили туда почти наверняка.

Нейтан кивнул, мол, правильно мыслишь. Мария рассчитывала увидеть в глазах ученого еще кое-что ‒ уважение к результатам многолетнего труда сотрудников Корпорации.

‒ Запуск намечается меньше чем через месяц. Всё уже почти готово, ‒ сказала Мария, потупив взор. ‒ Возможно, стоит немного подождать?

‒ Это нужно сделать до запуска космической программы, ‒ устало вздохнул Нейтан.

‒ К чему такая спешка, не понимаю.

‒ Во-первых, мы достаточно долго ждали, ‒ ученый отошел в сторону. ‒ Мы устали существовать. Мы хотим увидеть Солнце, хотим выйти на поверхность, за пределы Стены, дышать настоящим воздухом, может быть, вновь заняться фермерством, охотой, созерцанием… ‒ Нейтан задумался. ‒ А может быть, мы будем по осколкам собирать прошлое ‒ там оставлено столько знаний, столько интересной информации для изучения!

Он, словно одернув себя, вернулся к Марии:

‒ У Научного сообщества одна цель, у нас другая ‒ восстановление дома, освобождение от оков ненадобности, самостоятельное обеспечение удовлетворяющим наши нужды количеством продовольствия, начало новой жизни. Даже если мы оставим эту идею, никто не пустит нас в космос, не поселит в высокотехнологических космических колониях. Там будут работать только избранные, угодные Научному сообществу люди. Пока мы будем ждать исполнения их мечты, наша погибнет. Я хочу, чтобы они понимали, что прежде, чем смотреть в светлое будущее, нужно разобраться с тем, что творится в настоящем.

«С идеологической стороны вопроса, ‒ рассудила Мария, ‒ всё понятно, но с практической…»

‒ Нейтан, как вы собираетесь сделать такое устройство за такой короткий срок?

‒ Собственно поэтому нам нужна твоя помощь. Майкл рассказывал мне о тебе: ты превосходный специалист, как и Сара…

‒ Даже превосходному специалисту нужны адекватные сроки, ‒ возразила Мария.

‒ Я понимаю, ‒ согласился Нейтан. ‒ Дело не только в твоих знаниях и умениях, а еще и в том, что у тебя есть ИИ. Не совсем обычный ИИ… Таня.

‒ В смысле?

Мария, совершенно не подготовленная к тому, что человек не из ее круга знает о Тане, растерялась.

Нейтан молчал, нервно сжимая и разжимая кулаки.

‒ Отец, ‒ нахмурился Майкл.

‒ Мы «перенесем» Таню в квантовый алгоритм, который создал Майкл. Она будет руководить всем процессом производства. Я предполагаю, что с помощью твоего ИИ мы сможем в кратчайшие сроки построить это устройство. Даже раньше, чем запланированный полет на Луну.

‒ Погодите… Откуда вы знаете про ИИ? ‒ уточнила Мария. ‒ Майкл?

‒ Сара, ‒ сообщил Нейтан. ‒ Она рассказала мне о Тане, твоем личном помощнике и самом мощном с точки зрения скорости и количества обработки информации ИИ.

‒ То есть… вы хотите, чтобы Таня управляла другими ВИ?

Нейтан кивнул.

‒ С ума сойти! – воскликнула Мария, ‒ Но где вы найдете «свободный» цех?

‒ С этим проблемы… ‒ вмешался Майкл.

‒ Что-то у нас есть здесь, на складе, ‒ развел руками Нейтан. ‒ Остальное… попытаемся найти…

‒ Украсть, ‒ усмехнулся Майкл. ‒ Нам не впервой.

‒ Надеемся, что те, кто поддерживает нашу идею, помогут нам.

‒ Но еще есть вариант воспользоваться сборочным цехом, что находится на Базе. Собрали ракету, соберут и наше устройство, ‒ довольно сообщил Майкл.

Мария раздраженно выдохнула:

‒ Ладно, хорошо, предположим. Объясните мне, каким образом… «перенести»? Я не понимаю.

‒ Это значит, что на какое-то время ты лишишься Тани, ‒ ответил Нейтан.

Мария испуганно посмотрела на ученого:

‒ Нет.

‒ Мария, лишь на время сборки устройства… ‒ Нейтан сделал шаг вперед.

‒ Нет, ‒ она отступила. ‒ Я не могу «отдать» вам Таню.

Нейтан разочаровано посмотрел на Марию, устало опустив руки:

‒ Я не могу настаивать. Это твое решение. Я прошу тебя… подумай.

‒ И думать не о чем. Это же просто немыслимо. Найдите себе другого ИИ. Украдите, вы же можете.

‒ Ты же знаешь, что ИИ на самом деле не так много, а за существующими установлен строгий контроль. Кроме того обстоятельства, что Таня, пожалуй, самый совершенный ИИ в настоящее время, мы обращаемся к тебе как к другу, дочери Сары. Мы много лет работали вместе: она приносила ненужные части машин, роботов, различных устройств, снабжала необходимой информацией, а я использовал всё это на благо жителей Подземного города. Ее знают здесь как заботливого, доброго человека, который жил на два мира: превосходная ученая ‒ холодная, логичная, разумная, и большое сердце, способное чувствовать обычные радости жизни: сострадание, заботу и любовь.

«Мне досталась лишь малая часть этой насыщенной двойной жизни», ‒ подумала Мария.

Она развернулась, собираясь уходить ‒ нет смысла помогать этим людям ‒ они достаточно целеустремленные, чтобы рано или поздно достигнуть своей цели. У нее же есть своя работа, свои заботы, своя жизнь.

«Ее здесь знают как заботливого человека…» ‒ эти слова эхом отзывались в голове.

‒ С микросхемами я вам помогу, но не больше того. Прошу ваших людей держать это в секрете ‒ мне не нужны проблемы. ИИ я вам не отдам. Никого из вас я не знаю.

Мария услышала вздох: Нейтан собирался что-то сказать, но она опередила его:

‒ Не смейте говорить: «Этого бы хотела твоя мать».

Мария выбежала из подъезда, тяжело дыша. Она ненавидела себя: спокойствие, рассудительность, логика ‒ вот, что многие годы в ней воспитывали учителя и наставники. Она могла найти смысл в последовательности кодов, химической реакции различных веществ, но не в своих эмоциях. Ее ничего не связывало с Сарой, кроме ИИ, который она создала для дочери. Более ничего.

«Ты не обязана помогать этим людям, ‒ говорила себе Мария. ‒ Твоя задача ясна. Ты училась, практиковалась, работала для этого. Для строительства будущего. Для спасения человеческого вида. Для путешествия на другие планеты».

Майкл выбежал вслед за Марией, но, заметив ее состояние, приближаться не стал.

‒ Он предложил мне отдать ИИ. Отдать ему Таню… ‒ бормотала Мария.

‒ А что? Что в ней «особенного»?

Майкл догадался, что у Марии есть необычная, ненормальная, привязанность к ИИ, всё равно, что испытывать эмоции к рабочему компьютеру ‒ ведь машина просто выполняет последовательность команд.

«Рассказать ему о том, что делала Таня? ‒ думала Мария. ‒ Как он это воспримет? Даже если… отдать ее Нейтану, станет ли она выполнять его указания?»

‒ Совсем недавно произошел один инцидент.

Мария огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что ее никто не подслушивает. Для верности она подошла поближе и начала тихо рассказывать.

‒ Я просматривала воспоминания Сары, а позже Таня начала… проецировать сама себя.

‒ Что?

‒ Она пыталась создать себе тело. Я никогда не давала таких разрешений, да они и не прописаны в программе. Коды просто появились «из ниоткуда». Таня как будто обрела… разум.

Майкл погрузился в размышления.

Всё это время Таня получала информацию извне, и в тот момент, когда пользователь упомянула об ошибке (которая больше не повторилась), Таня вывела на линзы пользователя следующую информацию:

«Я зафиксировала тот факт в файле с ошибками, что гарантирует неповторение описанной ситуации вновь».

Ничего не обсуждая, Майкл и Мария сели в машину и поднялись в воздух. Они возвращались в Город на поверхности.

‒ Тебе не кажется, что ты, сама того не понимая, одушевляешь ИИ? – спросил Майкл по дороге назад. ‒ Даже то проецирование могло быть лишь ошибкой в коде. Багом¹⁰.

‒ Я всё проверила. И обнаружила коды, которые там быть не должны. Кстати, я хотела попросить тебя взглянуть на программу. Может быть, ты разберешься?

‒ Конечно, взгляну, но ты мне так и не ответила, что такого особенного в этом ИИ, кроме предполагаемого бага? Ты очень остро отреагировала на просьбу отца «одолжить» у тебя ИИ, словно решила, что мы его отнимаем. Ты думаешь, что не проживешь без помощника? Но ведь есть и другие ИИ-помощники, которых ты можешь позволить себе приобрести, конечно, не таких мощных, как Таня, но всё же они могут выполнять для тебя всё то же самое, что и она.

Мария отвернулась к окну ‒ ей нечего было ответить. Она и сама прекрасно понимала, что это нездоровая привязанность к чему-то ненастоящему, искусственному ‒ Мария сама придала функционированию ИИ применяемый только к человеку смысл.

Таня была не просто программой.

Близким «человеком», которого у нее никогда не было.

2020 год.

Том: И… мы в прямом эфире! Сегодня у меня в гостях дочка моего хорошего друга Питера Хилла – Сара Хилл. Саре 25 лет, недавно у нее вышла книга «Почему я не могу стать богачом?». В книге рассматривается проблема разницы между малоимущими и богатыми слоями населения. Это попытка найти ответ на вопрос: почему мы так много работаем и так мало зарабатываем? Привет, Сара!

Сара: Привет, Том! Рада быть здесь.

Том: А я рад видеть тебя на нашем подкасте. Я проиграл Питеру в карты.

Сара: Поэтому ты позвал меня сюда?

Том: Естественно, а что ты думаешь, мне есть дело до тех, кто не умеет зарабатывать? Эй, Рэй, мы говорим об этом на подкасте?

Рэй: Обычно… нет.

Том: Вот и я о чем, но я рад предоставить тебе возможность рассказать о книге и переубедить меня.

Сара: Попытаюсь.

Том: Даже не пытайся. Так, ладно, хватит смеяться. А если серьезно, я знаю многих людей, которые работают намного больше, чем я (это часов на 10 больше), но зарабатывают гораздо меньше. Как так получилось?

Сара: Это действительно удивительный социальный феномен, который, как мне кажется, пошел еще с тех времен, когда общество добровольно передало часть своих полномочий правящему (царю, императору ‒ неважно), чтобы тот защищал их от бед, а между тем они работали не покладая рук, обеспечивая его, хотя, по сути, могли жить намного лучше, чем тот человек, который лишь обладал мускулами (ну или знаниями) для отражения атак врагов. С тех пор люди почему-то решили, что они не в состоянии существовать отдельно: им обязательно нужен был кто-то, кто скажет им, что делать и как жить. То есть люди добровольно продали себя в рабство. Хотя могли делиться друг с другом ценными знаниями, обменивать одни услуги на другие, не развивая денежные отношения; объединяться, не обязательно под предводительством суверена, для защиты от нападения врагов. Непонятно, где человечество «свернуло не туда». И что тогда, что сейчас (даже при наличии глобальной сети интернет, которая вроде как должна нас всех интегрировать в «единую интерактивную Вселенную») мы всё еще разрозненны. Сейчас наблюдается почти аналогичная ситуация, что в прошлом, только защищать особо никого не надо. Отношения усложнились, поэтому общество фактически поделилось на два социальных слоя, в каждом из которых есть свои правители: слой, так скажем, «реальной жизни» и слой жизни «виртуальной». При этом правители обоих миров правят людьми одновременно, особо не конкурируя друг с другом, а у виртуального мира еще и несколько правителей! Подумать только: человек не только самостоятельно вогнал себя в рабство другому человеку, но и увеличил количество своих «рабовладельцев».

Том: Это интересная мысль, но ты говоришь, что в реальной жизни люди отдали свою свободу в обмен на защиту, а что они получают в интернете?

Сара: Инструкцию к действию. Интернет-индустрия диктует, что читать, смотреть, над чем смеяться, что обсуждать. Вы думаете, что вы свободны и видите только то, что хотите видеть, но каждая страница, каждый пост, каждое сообщение подбирается специально для вас. Свобода выбора или ее иллюзия?

Том: Что-то я не понял, а при чем тут заработок?

Сара: Ну, смотри. То, что мы по воле судьбы оказываемся запертыми в социальных институтах, всё время ограничивает нас. Например, поступить в университет для получения высокооплачиваемой профессии может не каждый, потому что существует определенный фильтр: деньги или знания (уровня Эйнштейн). Для того чтобы переехать в Америку, мало одного желания: ты должен соответствовать определенным критериям, связанным опять же с деньгами или знаниями. Те люди, которым удается всё это, ‒ либо у них есть деньги (чаще всего это деньги родителей); либо они – Эйнштейны (последних единицы). И остается подавляющее большинство остальных, которым… просто не повезло родиться, например, в обеспеченной семье, быть очень умным и так далее. И вот получается, по факту, что они без вины виноватые. И эта «виноватость» передается из поколения в поколение: дети бедных людей в большинстве своем остаются бедными. Либо… эти бедные дети, чтобы не быть таковыми, идут работать на высокооплачиваемую работу, которая им не нравится, что еще хуже. То есть в книге я пытаюсь не только материальный аспект вопроса рассмотреть, но еще и моральный – довольство человека своей жизнью.

Том: Блин, ну это жизнь! А как это всё связать с «правителями»?

Сара: Всё очень просто. Та ситуация, в которой мы оказались из-за них: из-за главы государства, что одобрил принятие непродуманного закона об образовании; из-за мейнстримных блогеров, которые диктуют нам, где сейчас можно заработать денег и что для этого надо делать. Но есть люди, на которых почему-то никто не обращает внимания: они моют полы, работают на фабриках, выполняют рутинную работу по многу часов, зарабатывая гроши. Они бы и рады работать на хорошо оплачиваемой работе, только государство установило, что для получения образования по профессии, которой ты бы хотел заниматься, тебе нужно соответствовать определенным требованиям или же заплатить. Интернет-индустрия устанавливает иные правила: хочешь получать много денег ‒ ты должен делать то, что людей будет «цеплять», я не знаю, например, упади с третьего этажа и попроси друзей снять это. Или обмажь лицо шоколадной пастой и приставай к людям на улице. Или напиши восхваляющий откровенно плохой продукт пост.

Том: Слушай, но ведь у каждого эпизода моего подкаста сотни тысяч просмотров. И я тут не ерундой занимаюсь.

Сара: Том, ты действительно исключение из правил. Но таких исключений на миллионы единицы. Скажите, неужели быть блогером и снимать видео про косметику важнее, чем спасение жизни людей? А разве няня в детском саду должна влачить жалкое существование? А тот, кто на заводе собирает детали, разве должен получать гроши? Кто это определяет? Государство. Кто влияет на это определение? Рынок. А рынок – это люди. То есть, возвращаясь к тому, что я говорила вначале: одни люди делают рабами других людей. То есть не сосуществуют, а именно подчиняются друг другу.

Том: У тебя есть какие-то предложения?

Сара: Введем уже, наконец, достойный базовый доход: люди смогут вкладываться в то, чем они действительно хотят заниматься. В некоторых странах это уже практикуется, и экономика не то что не страдает, а даже наоборот. Полностью заменим рутинный человеческий труд на машинный, каждому человеку после восемнадцати лет дадим свою квартиру, откроем университеты для всех без этих пресловутых приемных испытаний. Откроем границы: позволим людям путешествовать и жить, где они хотят, ‒ это наша общая планета.

Мы, которые по воле случая оказались в категории «добившихся», как мне кажется, просто обязаны помогать тем, кто по каким-то причинам не может жить достойно. Представь, как будет развиваться общество, когда не нужно будет заботиться о базовых потребностях? Каждый человек сможет стать хозяином своей судьбы, и, я надеюсь, обретет нечто большее в жизни, чем стремление «набить карманы». Сначала ‒ смысл своего собственного существования, а затем, вместе с другими людьми, приступит к реализации цели существования человеческого вида.

Том: И какой же смысл существования нашего вида?

Сара: Изменение самой структуры Вселенной.

Том: Ф-у-у-у-х, ничего себе. Ты рисуешь какую-то совершенную утопию. Люди платят за то, что они хотят видеть, и мне кажется это абсолютно нормальным. И я не понимаю, почему я должен помогать человеку, который не может оторвать свою задницу от дивана и начать читать литературу по компьютерным технологиям после работы. И ведь большинство людей, о которых ты говоришь, именно такие: ты рисуешь их бедными и несчастными, но на самом деле они просто лентяи. Возможно, у них не всё получилось в жизни, но они и не пытаются что-то изменить. Я считаю так: даже если твоя жизнь отстой, найди свое дело и посвящай ему хотя бы несколько минут каждый день. Да, тебе приходится зарабатывать деньги, чтобы выжить, но это не значит, что ты не можешь прикладывать усилия для реализации своей мечты. Маленькими шажками двигайся в нужном тебе направлении. И да, возможно, ты «пролетишь», но разве нет смысла бороться?

Сара: Возможно, Том, возможно. Но почему они такие? Это всё равно, что спросить у алкоголика, который знает, что у него отказывает печень, почему ты всё еще пьешь? Не от хорошей жизни они предпочитают компанию телевизора. Никто и никогда не занимался развитием их внутреннего мира. Успешные люди смотрят на них свысока, государство в них не заинтересовано, интернет пестрит картинками красивой жизни, которая досталась «просто так». Как? Как ты себе это представляешь? Единственный выход из ситуации ‒ это, да, сесть около телевизора и упиться до смерти. Не видеть всего этого: двенадцатичасовой работы, рутинной, монотонной; копейки за весь пот, что упал на конвейер; соседей по коммунальной квартире, которые так и норовят нарушить твое личное пространство…

Мы, по сути, животные: едим, спим, размножаемся. Чем мы отличаемся от них? Порой кажется, что только личным желанием сделать свою жизнь сложнее. Придумали какие-то социальные институты, технологии, а теперь страдаем от всего этого. Повторюсь, мы сами же загнали себя в ловушку. Необходимо провести огромную работу, прежде всего, у нас в головах.

Том: Богатые и бедные существовали всегда.

Сара: Почему-то в животном мире нет таких градаций. Никто не говорит возвращаться в «царство обезьян», но что вы хотите сказать ‒ что мы не можем жить с нынешними технологиями и поддерживать социальное благополучие?