Текст книги "Это просто дождь"

***

Премия! Премия! Я тебя люблю! Ха, кому ещё я признаюсь в любви, как не честно заработанным денежкам?

*А они тебе в любви признаются?

Нет, конечно, они же денежки, но, в отличие, от людей, дают мне то, что могут дать.

*Люди тебе в любви совсем, что ли, не признавались, раз у тебя уже крыша с денежками поехала?

Отчего же? Мама говорила, что любит меня. Потом было двое девятилетних мальчишек в летнем лагере (с тех пор их, кстати, не видела, но даже помню, как их зовут). О!

*Ну? Вспомнила ещё что-нибудь?

Когда мне было семнадцать, по SMS. Это был телефонный розыгрыш.

*…

Вчера гуляла в лесопарке. Опять заблудилась и бродила полдня в поисках выхода и ближайшей станции метро. Летом в лесу так красиво. Столько оттенков зелёного на лугах и в кронах деревьев, земляные тропинки, насекомые в ярких цветочных бутонах, морщинистая от ветра река цвета спелой голубики и пугливые белки, на которых я всегда отрываю фотоохоту. Хотя в тёплое время года многочисленные озёра так облюбовывают отдыхающие, что пейзажем не насладиться. Их даже табличка «Купаться запрещено» иногда не останавливает. Временами они просто там сидят и часами рыбачат.

Вообще-то мне не мешают люди… если они не разговаривают или делают это хотя бы тихо и, уж конечно, не хохочут во весь голос. Я могу спокойно устроиться на скамейке или прямо на траве и читать книгу. Обычно я специально ухожу как можно дальше от центральных тропинок, чтобы избежать столпотворения и проникнуться благословенной тишиной, нарушаемой лишь всплесками от крыльев, когда утки приземляются на поверхность воды.

Сейчас же листва давно опала каким-то хмурым коричневым пледом, а на земле лёгкий и хрупкий иней. Но, не считая холода и сырости, это по-прежнему хорошее место для размышлений и чтения… и любителей фотографироваться. Я вздохнула. Их смех прервал мирное течение моих мыслей. После этого я и пошла искать место, где никого нет, и заблудилась. В итоге весь остаток дня искала выход, какие уж там потоки мыслей. Навигатор в телефоне, это ты виноват, обманщик!

Решено. Сегодня гуляю после работы только в интернете. Там меня никто не потревожит. Звонков ноль. Сообщений ноль. А список друзей в социальных сетях не более чем телефонная книжка, где кто-то когда-то и зачем-то оставил контакты. Половину из них я даже не помню. А вот его помню. Да, мы из одного города, вместе ходили в центр дополнительного образования ещё старшеклассниками. Хорошо ладили. И это был первый и последний раз, когда я любила.

Вообще-то бывали влюблённости. Ха, можешь смеяться, но я влюбляюсь в каждого парня, что добр ко мне. Просто это так редко бывает. Но я всегда понимаю, что эта влюблённость – всего лишь трепетная благодарность.

А вот старшеклассника любила. Мы виделись иногда, даже когда стали студентами. Просто пересекались порой в случайных местах и разговаривали. Бывало и часа не проходило, если я не вспоминала о нём и не желала услышать его голос. То и дело возвращалась в те места, где мы виделись с ним, думала, а вдруг он тоже пройдёт здесь сегодня. Иногда мы посылали друг другу сообщения по интернету, их история до сих пор сохранила все наши разговоры о серьёзных вещах и о глупостях. Я знала: он меня не любит. Я не придумала это себе, просто было заметно. Но он был так добр ко мне, и мне было так хорошо часами разговаривать с ним. Он меня не любил, и я отпустила его из сердца.

Мы так давно не переписывались. Сколько лет прошло? Что я вижу сейчас? Фотография. Он женился. Я его уже не люблю, и не должна ничего чувствовать, но… Мы были как два одиночества. Пусть я больше не люблю, пусть не вижу его, но пока он один так же, как и я, я чувствовала, что всё ещё не одна мокну под этим дождём. Теперь же он счастливо улыбается, обнимая любимую, а я сижу здесь на полу, натянув на голову плед, и с пустыми глазами смотрю видео его свадьбы… Вот они выходят из Дворца бракосочетания, он целует её и берёт на руки под дождём цветочных лепестков. Вокруг так много нарядных гостей. Они хлопают и улыбаются, что-то говорят. А теперь молодые режут свадебный торт и смеются, пытаясь съесть его из рук друг друга. И это дурацкое слово «горько!», бесполезный счёт и какие-то глупые шуточки тамады…

*Зачем ты смотришь это?

Всё ещё одна… Пойду прогуляюсь.

*Там дождь идёт

И славно.

Не то дождь, не то снег. Я осталась в одиночестве. Но я люблю гулять в одиночестве, люблю читать в одиночестве. Люблю ездить в метро и автобусе в одиночестве и возвращаться домой в одиночестве. Я люблю есть в одиночестве и слушать музыку в одиночестве. Но когда я вижу родителей с детьми, счастливые пары или смеющихся друзей, понимаю, что, если я и люблю быть в одиночестве, это не значит, что оно мне всегда по душе. Мне просто нужен человек, который будет со мной…

Капли со снежинками искрятся и пропадают в жёлтом свете уличных фонарей. Мокрый блестящий тротуар. Отражения в лужах холодных неоновых вывесок и мягкого света из окон квартир завораживают таинственным контрастным свечением. Машины проносятся по ним, не сбавляя скорость, искажая. Пахнет сырой опавшей листвой и морозом. Хочется тепла. Редкие прохожие прячутся под капюшонами и длинными воротниками, кутаются в шарфы, жмутся друг к другу. Где мой шарф? Пар выходит изо рта и испаряется в холодной ночи. Пытаюсь продлить ему жизнь и придать форму, играя с дыханием…

Собака трётся о ноги. Прости, друг, у меня нет с собой еды. Поздние магазины уже закрываются, слишком рано гаснут их огни. Прохожих почти нет. Я не боюсь. Ветра тоже нет. Почему звёзд не видно? Это из-за туч? Хочу услышать живую мелодию и молча смотреть в глаза музыканту.

В наушниках William Joseph «Jar of Hearts». Так красиво. Я представляю, как играю эту музыку на скрипке в дуэте с пианистом, и мы наслаждаемся струящейся воздушной мелодией. Вокруг нас зелёная трава, деревья и красивые горы в закатном оранжевом свете. Лучи солнца искрятся бликами на музыкальных инструментах, вокруг извивается, танцуя, ветер. Чуть серые облака наливаются дождём и опрокидывают по капле влагу на цветущую природу. Листья ложатся у наших ног узором на траве. У нас с ним разговор по душам, где слова – сама музыка. Мы играем так долго, словно это долгий разговор из легенды, что мы не хотим прерывать.

Однажды Ангел Смерти подслушал мысли мужчины и женщины, которые не были знакомы друг с другом. Они оба знали, что скоро умрут, и сожалели лишь об одном, что в их жизнях ни разу не было долгого любовного разговора. Такого разговора, когда смотрят друг другу в глаза, и время останавливается. Ангел Смерти соединил этих мужчину и женщину и сказал, что придёт за ними, когда их разговор оборвётся. Пока же он длится, они будут жить вечно…

«– Знаешь, кем я хочу стать в будущем? Я хочу стать грозовой тучей, с громом и молнией, тогда я смогу выразить свою любовь к тебе так, как мне давно хотелось, но никак не получалось. Я хочу, чтобы ты трепетала от волнения!

– В таком случае мне нужно стать морской волной, чтобы волноваться соответствующим образом. А также я смогу незаметно испарятся и наполнять тучу влагой. И мы станем одним.

– О, Бог! И небо не выдержит нас, и мы прольёмся дождём в море с блеском и грохотом…

– …И станем шелестящей морской волной, чтобы опять воспарить…

– …И это будет продолжением нашего вечного любовного разговора…

– …И мы никогда не умрём».

В одиночестве под этим небом… Разговор внезапно оборвался.

Не поняла, как это произошло. Был мост через канал. На воде тонкий хрустящий, как печенье, лёд. Скользко. Короткое мгновенье и замершее в испуге сердце, а потом вдруг что-то холодное, ужасно ледяное впивается миллионами крошечных иголок в тело! Ну вот, я и без того замёрзла. А дышать как? Я даже не успела вдохнуть. Невесомость. Я ничего не чувствую.

*Эй! Чего застыла? Выбирайся оттуда!

…

*Не хочешь, да? Отчаяние совсем тебя доконало

…

*Но разве ж ты не хотела сделать что-то перед смертью?

Хотела. Да что-то не выходит.

*Ты хочешь жить? Если да, то выбирайся!

Да мне как-то…

*Слушай… если отчаяние ещё не совсем убило тебя, дай своей жизни ещё шанс. Не отказывайся от неё, как мать не откажется от ребёнка, которого растила много лет!

Ладно-ладно. Выбираюсь. Не шуми. В моих планах на сегодня, вроде бы, не было помереть. Я даже что-то планировала сделать завтра. Ах, лёд тонкий и острый, но поломать нетрудно, только очень холодно, пальцы немеют, а голова такая тяжёлая. Вот и берег. Крутой и скользкий. Всё. Выбралась. Ты довольна?

*Да. Ты молодец

Да уж.

*Не рада?

Мой плеер промок.

Холодно. Холодно. Холодно! Скорее в тепло. Зачем я так далеко ушла от дома? Свалилась бы в реку где-нибудь поближе.

*Лучше б ты в неё вообще не сваливалась

Случайно получилось. Не планировала самоубийство. Подобных наклонностей не имею.

*Да ну?

Отстань. Я в душ. Как же холодно!

– Это от кого тут столько воды в коридоре? – услышала я на выходе из ванной голос второй соседки, она тоже снимает тут комнату.

– Сейчас вытру, – я закуталась в тёплый халат и полотенце и пошла за тряпкой на кухню. Соседка за мной.

– Слушай, а ты во сколько домой обычно приходишь?

– Когда как. Часов в восемь или позже. А что?

– Да я вот тут пришла пару раз с работы пораньше…

– И что?

– Тебе же эта, – (она про первую соседку, что снимает данную квартиру у подруги), – тоже сказала, чтобы ты в будни не появлялась дома?

– Да. Сказала, что к ней её мужчина ходит, что, мол, в присутствии дома кого-то ещё не придёт. Странная причина. Чтоб ей к нему не ходить?

– Да в том-то и дело. Ты видела, какие у неё костюмчики на балконе сушатся, фартучки кружевные. Я у неё в комнате всякие игрушки, плётки видела.

– …Я не заглядываю к ней в комнату.

– Но ты-то да, у тебя комната изолированная. А мне, чтоб в свою попасть, надо через её пройти. И вот прихожу я один раз пораньше с работы, а она тут в одном белье мальчика провожает, ещё моложе тебя. Он как увидел меня, покраснел, отвернулся. И пусть не говорит мне, что это и есть её «мужчина»! Она ему в тётки годится. Я в другой раз раньше с работы пришла. Смотрю: из нашей двери выходит уже другой мужик. Подождала, значит, когда он уйдёт, вхожу, а она снова неодетая ходит. Знаешь… вывод напрашивается… чем она тут занимается… А я-то всё думаю, откуда у неё деньги на аренду, на жизнь берутся, когда она целыми днями дома сидит…

Хм. Вот же ж я на соседей попадаю. Но сейчас я совсем не хочу думать о смене жилья, я же только переехала недавно. Если снова начнётся эта морока с поиском объявлений, звонками, одними и те ми же вопросами «а сколько», «а чего», «а когда», «а комиссия», «а депозит», «а зачем агент», отпрашиванием с работы, чтоб посмотреть комнату и прочее… я так устала. Теперь ещё и это. Пока я работаю по графику 5/2 и не вижу всего этого, поживу тут ещё несколько месяцев хотя бы.

Сейчас я хочу просто заснуть под тёплым одеялом.

На следующее утро…

Ох, как же нехорошо. Мне вроде бы жарко, но бьёт озноб. Это из-за того, что я вчера в реке искупалась? Ну, подумаешь -1С^о было, чего сразу болеть-то? Никудышный иммунитет.

*Как же «никудышный»! Он у тебя вообще герой!

На работу надо идти. Потрогала лоб. Не 36, конечно, но и не 40. Выживу. Да и при 40 не умирают. Умирают при 42. Так что даже в худшем случае у меня в запасе целых двадцать делений.

*Ну, давай-давай, заливай себе. Не идти бы тебе никуда

Да я бы с радостью никуда не пошла! Если уж даже совесть говорит мне остаться дома… Не могу. Потому что сегодня на работе обещали зарплату выдать. Что поделать, раз она «серая»? Ради неё я и сквозь метель пройду. А то неизвестно, когда её снова принесут.

Накаркала… Откуда столько снега вдруг? Вчера даже ветра не было, а тут буран и -10С^о. Поход до остановки занял на семь минут больше обычного времени. Хорошо хоть утром автобусы ездят, а то, пройди я весь путь до метро в таком состоянии, мой иммунитет бы надорвался даже при том трудоголизме, что он обычно демонстрирует.

– Эй-эй, бета, ты в порядке? – поглядывает на меня весь офис.

– А на что похоже? – неопределённо отвечаю я.

За время поездки на работу мне стало хуже. Руки трясёт так, что я не попадаю в нужную клавишу на клавиатуре. Выпила уже две кружки чая. Сделать, что ли, третью? Читаю одну и ту же строчку по три раза, всё равно не понимаю, что тут написано.

– Иди домой. Молоко горячее с мёдом выпей. Толку от пустого чая? – более жалостливо на меня смотрит бухгалтер.

Он такой заботливый. Вот что значит семейный человек с двумя детьми.

– Я зарплаты хочу дождаться. А то когда ещё получу её? – уже упав головой на стол, бормочу я.

К тому же дома сейчас эта любительница кружевных фартучков. Она не мотает тебе нервы, пока ты на работе. Однажды мне по болезни разрешили работать из дома пару дней, так такой скандал был. Даже связываться с ней хочу…

…Так я думала до полудня, когда уже готова была упасть, сдохнуть прямо на месте и послать все её фартучки куда подальше. Да не дрожи ты, я на букву «а» всё никак не нажму. Чёртов озноб. Можно подумать, мне сейчас с вражеской конницей одной сражаться. Хотя этот вариант мне нравится больше, чем моё нынешнее состояние. Эх, вот что значит выражение «дожить до зарплаты» в буквальном смысле. Так! Держимся. Где моя хвалёная воинская выносливость? Поле боя выдерживаю, а какую-то простуду нет? Не пойдёт! Ааааа… Где эта чёртова зарплата?!

Два часа дня. Всё. Я больше не могу. Вот прямо здесь сейчас и умру. В местной аптечке оказался градусник. Может, не всё так плохо, а? 39.5 – блеск! Я уже в куртке сижу, обогреватель включили, а дрожь не проходит, зубы стучат. Через пять минут сбрасываю куртку, вырубаю искусственное тепло, вспоминая, наконец, своими замёрзшими мозгами, что при ознобе надо всё делать наоборот. Теперь мне совсем холодно. Пусть не 40, но… 39.5! Это ж надо! Спасите.

– Всё. Я д-домой, – встаю из-за стола и вырубаю компьютер.

– Давно пора. Ты уже полумёртвая сидишь тут. Начальнику скажем. Домой доберёшься? – бухгалтер, милый мой бухгалтер, ты мне всё равно не поможешь.

– Ага.

Медленными черепашьими шагами. Осторожно через дорогу. Хорошо, хоть метель улеглась. Легче, легче, не торопиться, а то упаду. Голова болит.

– Девушка, вам такси не нужно? – откуда-то нарисовался таксист.

Я даже не ответила. Только головой мотаю. Я бы воспользовалась предложением, если бы не его цена. За ту стоимость, что он попросит, я могу продуктов недели на две, а то и более купить. К тому же… я же не получила свою зарплату.

Ещё чуть-чуть… ещё чуть-чуть и будет метро. Дошла, спустилась, вошла в поезд. Сейчас же обед, почему все сидячие места заняты? Ох, ну хоть кто-нибудь… А, забудьте. Мне никто ничего не должен. Мой плеер всё ещё выздоравливает после купания в реке. Подключила наушники к телефону. «In un’altra vita» Людовико Эйнауди. Люблю эту мелодию. Представлю, что это я пробегаю пальцами по изящным фортепианным клавишам, и мне в унисон вторит оркестр на концерте, тогда не упаду. Как же красиво…

Ах, заряд кончился. Тогда буду слушать, как поезд стучит по рельсам. Чучух-чучух, чучух-чучух. Я ещё в метро, но всё мелькает белым, словно перед глазами непроглядный буран, не тёплый, не холодный. А теперь он стал чёрно-серым, я смотрю на мир лишь через небольшое окошко впереди. Вижу только двери вагона. Некуда присесть, обопрусь на перила. Не двигаюсь, только трясёт. Голова кружится…

*Держись. Ещё пять минут

А, это ты. Пять минут я продержусь. Спасибо. На этой станции вошло так много людей, стало тесно, что дышать трудно. Ещё одна остановка и выйду. Ещё одна остановка и станет легче. Легче действительно стало, я могу свободно вдохнуть. Присяду ненадолго на скамейку. Ух ты, у меня в кармане завалялась карамелька. Настоящее сокровище, я ведь есть хочу. Стало ещё легче. Теперь я дойду.

Хорошо, что автобус быстро пришёл, должно же было мне сегодня хоть в чём-то повезти. Немного пригрелась и там, вышла, осталось пройти через пару дворов. Как же меня шатает, но светлое окошко в серой непроглядной стене перед глазами всё ещё видно. Ах да, надо позвонить этой курице, вдруг она там развлекается, пусть хоть дверь в свою комнату успеет закрыть.

Из-за непрекращающегося озноба едва попала пальцем в нужный контакт.

– Привет. Слушай, я домой сейчас приду.

– В смысле «ты придёшь домой»?

– В прямом смысле. Я заболела. Очень сильно. Иду домой.

– Так, – не нравится мне это. – Мы же с тобой договорились. У тебя график работы 5/2, дома никого не должно быть днём. И ты согласилась на это, когда въезжала.

– Я согласилась. Но сейчас я заболела. Не подыхать же мне сейчас на улице?

– От чего такого ты там «подохнешь»?

Не смей меня передразнивать!

– У меня температура! Очень большая. Я сейчас реально упаду и сдохну посреди улицы! – она выводит меня из терпения. – Мне плевать, чем ты там сейчас занимаешься! Мне нужно домой!

– Слушай, мы уже об этом говорили, когда ты вдруг заявила, что два дня будешь из дома работать. Почему с тобой опять такие проблемы?

Опять со мной проблемы!?

– Мне плохо. Ты это понимаешь? Я иду домой!

– Мы с тобой договаривались, что ты работаешь! Раз тебе так плохо, подожди чуть-чуть. Я скоро закончу и тебе позвоню.

Да ты издеваешься?!

У меня ноги подкосились, я осела на снег. Лучше бы я ей не звонила. Хотя, приди я без звонка, она бы мне всё это высказала устно, и неизвестно, что произошло бы потом. Небось, выгнала бы. Я беспомощно сидела на снегу. Я не пошла домой. Знаешь, почему? Потому что эта курица имела власть выставить меня оттуда. Из-за того что хозяйкой квартиры является её подруга, и только с ней владелица ведёт дела аренды. Эта курица могла лишить меня крыши над головой, и идти мне некуда, поэтому я не сдвинулась с места.

Буран перед глазами становился то белым, то чёрным. Мне уже всё равно, я хочу просто упасть…

*Не засыпай!

Но мне так хочется. Голова тяжёлая.

*Нельзя! Замёрзнешь! Потерпи ещё немного!

Ладно, ты права, не шуми. И так голова болит. Пошатываясь, иду к ближайшей скамейке. Всё ещё держу в руках телефон. Кому мне звонить? В скорую? Она по таким пустякам не приезжает. Дойти до больницы? Я не ношу с собой медицинский полис. Пойти в аптеку? Да, хорошая мысль. Тут их полно в округе.

И почему все жаропонижающие существуют лишь в порошковом виде? Где я им тут возьму горячую воду и кружку? Во второй аптеке дали какие-то таблетки. Сжевала их прямо там. Фу! Ну и гадость. Только потом подумала, что можно было воду купить в соседнем продуктовом. Прошло двадцать минут. Она ещё не закончила? Я не хочу далеко уходить от дома, но мне нужно тёплое местечко, а то это несчастное тело превысило свои лимиты, я вот-вот отключусь. Ладно, ещё в пятнадцати минутах ходьбы отсюда есть торговый центр. Я смогу. Я дойду. Я дошла. Плюхнулась на скамейку и больше не двигалась. Не могу сейчас войти в мир Акили, в таком состоянии голова не варит. Музыки тоже нет. Сжевала ещё одну таблетку. Сколько времени прошло?

За эти два часа я прокляла ту женщину (даже женщиной её не назвать) много раз. Я думала, что уже не умею ненавидеть, но её в те сто двадцать минут я ненавидела люто и проклинала на всем, на чём свет стоит. Я ни капли не жалела о том, чего ей нажелала. Я много раз выругалась про себя, чего никогда в моей жизни не случалось. Как там было в той книге, что я читала недавно?

«Материться, надо заметить, человек умеет редко. Неинтеллигентный – в силу бедности воображения и убогости языка, интеллигентный – в неуместности статуса и ситуации. Но когда работяга, корячась, да ручником, да вместо дубила тяпнет по пальцу – все слова, что из него тут выскочат, будут святой истиной, вырвавшейся из глубины души»2727
  Михаил Веллер «Ножик Серёжи Довлатова»


[Закрыть].

Михаил, вы сейчас не правы. Никакие ручник и дубило не смогли бы вырвать из меня столь неприличные и вульгарные слова даже в мыслях. Но вот только что это сделал человек! Моё огромное негодование даже заставило меня ненадолго забыть о болезни, а может, это таблетка начала действовать. В итоге эта Медуза Горгона всё-таки прислала SMS, что я могу прийти домой. Два часа! Ненавижу.

Когда я приплелась домой, она отозвалась из глубины квартиры:

– Живая?

– Мёртвая!

Я хлопнула дверью своей комнаты, разделась, залезла под одеяло и наконец-то смогла заснуть. Завтра же какой-то праздник? Не помню, что празднуем, но… Выходной! Он меня спас от необходимости идти больной на работу с одной стороны и разборок с этой медузой с другой. Этого я ей не забуду! Но сейчас хочу просто отдохнуть, уйти из мира, где существуют такие люди…