Текст книги "Маски сбежавшей невесты"

Глава 7

На узкой галерее, опоясывавшей Золотой тронный зал, было тесно от слуг. Желающих посмотреть представление дебютанток и следующий за ним первый бал нового сезона оказалось хоть отбавляй. Горничные и лакеи жаждали свежих сплетен не меньше, а то и больше собственных хозяев и жадно ловили каждую мелочь, чтобы потом обсуждать за штопкой, готовкой и уборкой парные ленты сестер Куинн, жемчужные подвески леди Диккерсон, плотно сидящий камзол лорда Синглтона, сильно располневшего за время зимнего безделья в родовом замке, или оттенок платья мисс Черити Харт, главной фаворитки этого дебютного сезона.

Вполуха прислушиваясь к витавшим в воздухе шепоткам, я диву давалась, как глазастые слуги умудрялись разглядеть хоть что-то с такой высоты, да еще и через частое кружево балконной обрешетки. И не просто разглядеть, а опознать за иллюзией придворных масок того или иного лорда или леди. Чувствовался немалый опыт. Те, кто не один сезон провел при дворе, начищая паркеты или разнося напитки, запоминали пестрые образы не хуже императорской четы. А голос, походка, фасон одежды, привычки, вкусы и, что немаловажно, цвет камня силы отлично дополняли картину, позволяя по манере держать бокал безошибочно узнать в оскаленной львиной морде лорда Веймора, известного любителя выпить.

Для меня, совершенно не искушенной в придворной жизни, три сотни причудливо разодетых гостей, постоянно перемещавшихся по залу в ожидании начала торжества, слились в единую многоцветную и многоголосую толпу. Я рассеянно выискивала взглядом Лорри и леди Тэмзин, но, похоже, дебютанткам запрещено было появляться в тронном зале до представления Солнцеликому и Луноликой. Лорд Коул, старший представитель семейства Хенсли при дворе, тоже должен был находиться среди гостей. Впрочем, я понятия не имела, какая у него маска, а значит, при всем желании не могла его найти.

Как и лорда Голдена. Во дворце шептались, что со дня на день он должен вернуться, но никто, даже самые пронырливые горничные, так и не узнал, появится ли герцог к началу сегодняшнего вечера.

Я боялась и одновременно жаждала встречи. Если кто и мог рассказать, что случилось с Мэрион, то лишь он, лорд Эдельберт Голден. Вот только…

Обещание, данное графу Коулу, было для нашего расследования хуже проклятия. Несмотря на то что идея Лорри с проникновением в бывшую спальню Мэрион была не лишена смысла – сестра обожала делать тайники, и я не сомневалась, что в личных покоях бывшей фрейлины отыщется парочка, – попытка втереться в доверие к Селии, занимавшей Лавандовые покои, провалилась с треском. По необъяснимой причине обаяние юной графини не подействовало на строгую девицу, замкнутую и холодную, как северные предгорья, откуда она была родом. Максимум, чего удалось добиться, – приглашения на послеобеденный чай, но, по словам Лоррейн, хозяйка Лавандовых покоев не проявила интереса к веселой беседе и постоянно поглядывала на часы, словно намекая, что гостья, с энтузиазмом допивавшая уже третью чашку, слишком засиделась.

– Я осмотрела все, что сумела, Эв, – жаловалась на следующий день Лорри, стоически выпившая горьковатый травяной настой, который заваривала Селия, хотя вообще-то чай терпеть не могла. – Но никаких тайников не увидела и не почувствовала. Рисунок обоев нигде не поврежден, на ковре нет следов, указывающих на то, что его отгибали или перемещали, а в шкафы мисс Фаулер, разумеется, не позволила мне заглянуть.

– Мэр всегда хорошо умела прятать. – Я пожала плечами. – Если она и оставила что-то в своей бывшей спальне, найти это будет непросто.

Лорри поморщилась – перспектива дальнейших чаепитий не очень-то ее обрадовала. Но отказываться от расследования графиня не пожелала и тут же предложила новую идею:

– Может, в следующий раз пойдем вместе? Селия была не особенно разговорчива, но она вскользь упомянула Вест-холл. Твой родной пансион, Эв! – не увидев на моем лице ни капли интереса, с нажимом добавила Лоррейн. – Разве это не здорово? Поговорите о знакомых местах, вспомните любимых воспитательниц и вкус пирога с тыквой и сливками. Может, и о Мэрион посплетничаете. Селия – примерно моя ровесница, а младшие девочки обычно с обожанием смотрят на старших пансионерок. А я тем временем со скучающим видом поброжу по гостиной и поищу зацепки и тайники.

Меня прошиб холодный пот. Вот только бывшей «соученицы» мне не хватало!

– Лорри, – постаралась я придать возражениям мягкость и стройность, – не думаю, что это хорошая идея. Мисс Фаулер – фрейлина ее величества. Она добилась в жизни куда больше, чем я, и не думаю, что общество служанки придется ей в радость.

– Не служанки, а компаньонки. И… ну глупости все это, Эв! Не вижу причин, по которым кто-то может считать ниже своего достоинства общение с тобой. Ты самая честная и порядочная девушка из всех, кого я знаю. А происхождение… да кого это вообще волнует?

– Много кого. К тому же не очень-то вежливо приводить на чай непрошеных гостей, а потом еще гулять по чужим покоям, словно ты какая-нибудь воровка. Давай оставим Селию на потом, а пока попробуем поискать другие зацепки.

Лорри поскучнела, но, к моему величайшему облегчению, согласилась, что рыться в комнате Селии в присутствии хозяйки однозначно не стоит.

В поисках способа незаметно пробраться в бывшую спальню Мэрион мы не забывали и о других вариантах. Юная графиня втайне от меня решилась завести разговор с некоторыми из старших фрейлин, но лишь убедилась, что те действительно не нашли ни одного доброго слова в адрес девицы Вестерс. Я, в свою очередь, попыталась поговорить со слугами, но наткнулась на глухую стену отрицания и страха. В этом явственно чувствовалась рука лорда Коула, так что пришлось прекратить расспросы, пока на нас с Лорри не донесли кому следует.

Так прошла неделя. И не успели мы опомниться, как подошел срок первого бала дебютанток. Тогда-то у юной графини и родился этот план…

Оглушительный звук фанфар – придворный оркестр занимал соседний балкон, и оттого слышимость наверху была едва ли не лучше, чем в самом зале, – заставил меня подскочить на месте, испуганно прикрывая ладонью вспыхнувший огнем камень. Вокруг моментально воцарилась абсолютная тишина, будто слуги разом забыли, как дышать. Лорды и леди внизу тоже остановились. Зазвенели отставляемые бокалы, зашуршали юбки. Сквозь завитки перил я разглядела, как придворные выстроились в две длинные колонны, протянувшиеся от дверей до полукруглого возвышения, на котором стояли два трона: золотой, окруженный ореолом изогнутых лучей, и серебряный, за которым начищенным диском сияли луна и звезды.

– Его величество Солнцеликий император Айоны! – прокатился по залу трубный голос распорядителя государственных приемов. – И ее величество Луноликая императрица!

Сотни голов синхронно склонились в поклоне. Слуги затаив дыхание прильнули к ограждению балкона в ожидании появления сиятельной четы. Медленно и торжественно распахнулись двери.

Я зажмурилась, ослепленная внезапным ярким светом, и пропустила, как император и императрица вошли в зал. Четыре огромных люстры по тысяче свечей каждая не могли сравниться с сиянием, исходившим от Солнцеликого правителя великой Айоны. Он был точно оживший памятник, отлитый из чистого света. Крупный, с голубиное яйцо, камень силы сверкал в короне из белоснежных лучей то оранжевым, то зеленым, то насыщенно-синим. А вокруг…

Вокруг было только сияние.

Казалось, будто само солнце, закончив дневные заботы, спустилось к людям, чтобы почтить присутствием скромный человеческий бал.

Смотреть на императора было физически невозможно – свет выжигал из памяти все черты, заставляя забыть и фигуру, и даже детали костюма Солнцеликого. Высок он или низок? Осанист или сутул? Грузен или подтянут? Я глядела, смаргивая слезы, на шествующую вдоль ряда подданных светящуюся фигуру и не могла дать ни одного ответа. Только цвет глаз, насыщенно-синий, словно два чистейших сапфира, – и свет, свет, свет.

А рядом плавно, словно лебедь по глади пруда, плыла императрица. Луноликая во всем казалась противоположностью супруга. Император был светом, она – тьмой. Широкое платье цвета ночи, расшитое крохотными блестками драгоценных камней-звезд, агатовый веер, темные кружевные перчатки. Но черный цвет, вопреки всему, не выглядел траурным. Напротив, манил загадкой, как притягивает и завораживает ночь, время тайн и откровений.

Лунный свет стекал с ее лица и длинных светлых волос серебристой вуалью. Высоко поднятую голову венчала сверкающая корона. И камень силы – меньше, чем у супруга, но так же переливавшийся всеми цветами радуги. Когда-то давно, когда леди Гвеновид была еще принцессой Фрейленда, граничащего с Айоной по холодным водам Северного моря, поговаривали, что она считалась на родине непревзойденным мастером над зверем. Но брак с будущим императором, проведенный по всем правилам древних ритуалов, напитал ее тело магией истинных правителей, и теперь Луноликой, как и ее Солнцеликому супругу, подчинялась вся магия нашего богатого края.

Поднявшись на возвышение, император и императрица повернулись лицом к подданным, осеняя зал благостным светом собственного величия, и одновременно заняли места на тронах. Небрежный жест Солнцеликого – и сияние его маски немного утихло. Теперь в ярком свете можно было различить очертания белого с золотом камзола, белых брюк, белых сапог. На пальцах рук, затянутых в белые перчатки, сверкали золотые перстни – ровно семь, по одному на каждую грань магии, которой владел император.

– Слава Солнцеликому! – дружно грянул хор согнувшихся в поклоне придворных. – Слава Луноликой! Ура! Ура! Ура!

Император взмахнул рукой – и все затихли.

– Приветствуем вас на Дворцовом острове. – Голос Солнцеликого, казалось, звучал одновременно отовсюду, громкий, раскатистый. – Прежде чем мы откроем сезон, наша сиятельная супруга хотела бы взять слово.

– Дорогие мои, – императрица, напротив, излучала вкрадчивую нежную мягкость, – сегодня мой сад пополнится двумя десятками достойнейших юных леди, и я надеюсь, что вы, мои рыцари, – она обвела взглядом зал, улыбнувшись молодым лордам, – будете к ним благосклонны. Проявляйте уважение и деликатность, знакомьтесь, веселитесь, влюбляйтесь, и я надеюсь, что к концу сезона мы с вами сыграем не одну прекрасную свадьбу.

Луноликая повернулась к супругу, и тот небрежно кивнул. Распорядитель, повинуясь безмолвной команде, прочистил горло.

– Графиня Келлия Уилкинс представляет мисс Черити Харт!

Бросив короткий взгляд на двери, где появилась первая дебютантка, и мельком пожалев, что не успею увидеть представление Лорри, я аккуратно протолкалась к выходу с галереи.

Пора.

Коридоры дворца были безлюдны – во время первого бала сезона жизнь императорской резиденции концентрировалась вокруг Золотого зала и прилегающих к нему просторных галерей, где до глубокой ночи не умолкала музыка и не иссякало легкое вино. Даже слуги, от горничных до гувернанток и личных камердинеров, стремились ухватить часть общего веселья. Те из них, кто не был занят хлопотами на кухне и не прислуживал в залах, с любопытством подглядывали за празднеством, чтобы не пропустить назначение масок и танцы.

Лучшего момента, чтобы изучить бывшие покои Мэрион, нельзя было и придумать, тем более что честь Лорри в этот вечер была на полном попечении тетушки Вудверт.

Миновав несколько коридоров и один открытый балкон, я сбросила плащ, оставшись в форменном платье горничной, позаимствованном из прачечной. Ленту с камнем силы скрыл воротничок-стойка. Теперь издалека меня можно было принять за невезучую служанку, вынужденную убирать комнаты фрейлин, пока остальные наслаждаются зрелищем первого бала. Охранников провести удалось: дежурный патрульный, прошедший мимо, мазнул по мне безразличным взглядом и сухо кивнул в ответ на приветствие. Но я понимала, что с другими слугами простым кивком я не отделаюсь. Первая же старшая горничная легко раскроет мой обман.

Я надеялась, что до этого не дойдет.

Комнаты дебютанток и младших фрейлин, чьи семьи не имели собственных покоев на территории императорского дворца, располагались на третьем этаже восточного крыла. По одну сторону широкого коридора тянулся бесконечный ряд одинаковых дверей, по другую располагались высокие окна, выходящие на Дневной сад. Настенные подсвечники были почти наполовину пусты – львиная доля стараний по содержанию летней резиденции императора в надлежащем виде приходилась на парадные залы и покои самого монарха, тогда как на остальном экономили как могли. Безлюдный коридор был погружен в полумрак, отчего казался бесконечным.

Отыскать нужные покои без посторонней помощи было практически невозможно. Но Лорри, командовавшая операцией, это предусмотрела и накануне бала специально прогулялась со мной по дворцу, обронив словно бы невзначай, что в восьмой по счету спальне восточного крыла, расположенной напротив окна, откуда открывается прекрасный вид на раскидистый бук, живет ее, Лорри, добрая подруга Селия. Этого оказалось достаточно. Полминуты – и я замерла рядом с нужной дверью, прикрывая ладонью огонек свечи, трепещущий в такт моему взволнованному сердцу.

Встретиться лицом к лицу с прошлым Мэрион, которое должно приоткрыть тайну ее внезапного исчезновения, было страшно. А еще страшнее было нарушить закон, проникнув без разрешения в чужую спальню. Если бы кто-нибудь застал меня здесь, о происшествии немедленно донесли бы лорду Коулу Хенсли, с которым мы – о счастье! – не виделись уже целую неделю, и я всей душой желала, чтобы так оно и оставалось до самого конца сезона.

Я помотала головой, отгоняя всплывший в памяти образ главы императорской службы безопасности.

Мэрион в беде. Нельзя отступать.

Дверь в покои мисс Селии, конечно, была заперта – обычным простым замком, не предполагавшим, что в безопасных дворцовых коридорах, где за каждым уголком наблюдает не одна пара глаз, а раз в полчаса этажи патрулирует стража, кому-то придет в голову решиться на дерзкое проникновение со взломом. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что сейчас коридор пуст, я вынула из прически изогнутую шпильку и, подсвечивая подвешенным на магическую петлю огарком, начала сосредоточенно ковыряться в замочной скважине.

Тяжелая жизнь в приюте не прошла бесследно, и я обладала многими умениями, совершенно не магическими, которые ни при каких обстоятельствах не попали бы на страницы учебника по светским манерам. Вскрытие замков было из их числа. Как и… многое другое, чем я не гордилась и рада была бы забыть.

Глухой щелчок – и дверь отворилась. Я невесело усмехнулась. Да, узнав о моих талантах, Лорри пытала бы меня до конца сезона, лишь бы я научила ее хоть одному фокусу из тех, что мы с Мэрион регулярно проворачивали в приюте, чтобы добыть лишнюю тарелку похлебки или пару зимних ботинок. А потом лорд Хенсли оторвал бы мне руки за то, что я порчу благовоспитанную девицу.

Нет, не время думать об этом.

Полутемная комната оказалась невелика. Разделенная пополам высокой портьерой, она представляла собой вытянутый прямоугольник десять на двадцать пять шагов. Большей ее части отводилась роль гостиной: вдоль стен выстроились стол и пять стульев, обтянутых сиреневым бархатом. Два комода – судя по орнаменту и цвету дерева, принадлежавшие к разным гарнитурам, – служили импровизированными стенами, отделяя парадную зону от личных покоев. Шторы были задернуты, но через узкую щелку я различила очертания окна и деревянной кровати с балдахином. Где-то за ширмой должны располагаться ванна и уборная, и я искренне понадеялась, что Мэрион предпочла не использовать для тайного хранилища ночной горшок.

Личных вещей мисс Фаулер в комнате почти не было. На диванчике лежала незаконченная вышивка, четкая и аккуратная, не в пример моей. За стеклянными дверцами шкафа стоял небольшой чайный сервиз, ниже – десяток разномастных книг. И аккуратно расправленный лист бумаги, вставленный в рамку, предмет гордости и главная ценность хозяйки: рекомендательное письмо директрисы пансиона Вест-холл. Не удержавшись, я подошла ближе, вгляделась в красивые каллиграфические строчки. Поморщилась, подмечая аккуратные завитки почерка, очертания стилизованного особняка на оттиске печати и изящную подпись миссис Корнелии Уолтерс.

– «Никто никогда не узнает, Эв, – пробурчала я, копируя интонации Мэрион. – Посмотри, все выглядит идеально, Эв. К тому же Вест-холл далеко в горах и по полгода отрезан от остального мира. Никому в голову не придет проверять, сколько девочек выпустила в мир строгая миссис Уотерс…» Уолтерс, Мэрион! – Я всплеснула руками. – Уолтерс! Не Уотерс! О чем ты только думала?

Да если бы лорд Хенсли-старший хоть на секунду увидел письмо мисс Селии и сравнил с моими бумагами, лежавшими в его столе, простым увольнением я бы не отделалась. Уолтерс! Кто бы мог предположить, что буква «л» в фамилии директрисы Вест-холла придется ровно по сгибу чужого рекомендательного письма, чудом попавшего в руки Мэрион? Сестра была виртуозной обманщицей, но даже ей подчас не удавалось продумать все до мельчайших деталей. И вот куда завела ее эта ложь…

Отвернувшись от шкафа, я обвела комнату долгим изучающим взглядом. Казалось бы, устроить тайник в крохотной комнате совершенно негде. Пол от угла до угла застелен темно-синим ковром, прибитым плинтусами к стенам, что отсекало всякую возможность добраться до половиц. Шкафы оказались слишком тяжелыми, чтобы попытаться их передвинуть, и слишком низкими, чтобы просунуть под них даже ладонь. Я выдвинула и простучала один за другим все ящики, стараясь не касаться чужого белья, но так и не обнаружила двойного дна. Лавандовые обои за картинами были нетронутыми, а под стульями нашлась только пыль и закатившийся к самой стене огрызок карандаша.

Ни-че-го.

Если искать дальше, пришлось бы рыться в сундуках и переворачивать кровать, и тогда скрыть следы моего пребывания в покоях Селии было бы невозможно. А этого я категорически не хотела. Оставалось признать вылазку неудачной и тихо уйти…

И тут я заметила его.

Едва различимый отпечаток ладони на дверном косяке неуловимо светился знакомой огненной силой. Как будто Мэрион, окунув пальцы в невидимые чернила, прикоснулась к стене, оставив для меня тайный след. Сердце забилось быстрее, окрыленное надеждой. Точно такие же метки Мэр оставляла в приюте во время наших вылазок и игр.

Мэрион хорошо умела прятаться. И прятать. А я научилась находить ее всегда и везде, потому что единственная знала, как прочитать наши тайные знаки.

Вернувшись к двери, я обвела пальцем отпечаток ладони Мэр, чувствуя, как откликается родственная магия, меняя цвет камня силы, скрытого воротничком платья горничной. Закрыла глаза и одними губами проговорила заученные с детства слова. Простенькая считалочка, которую ребятня использовала, чтобы выбрать ведущего в салках или прятках, не содержала в себе ничего необычного.

На первый взгляд.

 
Раз, два, три, четыре, пять –
Маги начали считать.
Семь стихий и семь основ,
Семь великих мастеров.
Первый пламя взвил горой…
 

Первый – значит, один шаг вправо против часовой стрелки. Мы с Мэрион договорились, что направление всегда будет одинаковое, откуда бы ни начиналась игра.

Пальцы скользнули по прохладному шелку обоев и остановили движение у пустого настенного подсвечника. Возможно, это означало, что следующий шаг снова будет огнем, но основание, отлитое в форме львиной головы, подсказывало иное.

 
Зверя подчинил второй…
 

Два шага влево привели к пустоте.

Я наклонилась, провела рукой по вытертому ковру. И точно: круглая вмятина на ворсе давала понять, что раньше тут стоял стол или стул. Иначе говоря, дерево. Земля.

 
Третий ведал каждый сплав,
Знал четвертый тайны трав…
 

Еще четыре шага. Огненный след – еще один, почти вернувший меня к стене. Взгляд уткнулся в напольную вазу и в стоявший рядом кувшин. Я невольно улыбнулась – конечно, как же иначе. Ни одна загадка Мэрион не обходилась без воды, ее родной стихии. Водная магия проявилась в сестре ярче всего – наверное, дала о себе знать кровь отца. Еще был огонь, наследство матери, и совсем немного стали. Последнее, впрочем, даже я доподлинно не знала – Мэр, как и я, скрывала способности, используя самую слабую магию тайно от всех прочих.

 
Пятый ветер укротил,
Реку вспять шестой пустил…
 

Следующей подсказкой был лавандовый цвет обоев – не совсем то, что надо, но все же.

 
Разумом седьмой силен…
 

Последние семь шагов дались с трудом – пришлось протиснуться между столом и стулом, чтобы поближе рассмотреть стену. Новых огненных отпечатков на ней не было, равно как и других признаков стихий. Можно было бы с натяжкой посчитать стол за еще одно дерево, но я уже выяснила, что во времена Мэрион он стоял у другой стены. Картина, изображавшая водопад, висела слишком далеко, а орнамент на ковре представлял собой простое переплетение ромбов.

Что же тогда?

Я сделала последний поворот. Напротив оказался камин, между ним и мной – пустое пространство. Либо тайник все же был в полу, либо слуги передвинули мебель перед приездом Селии и я упустила что-то в подсказках Мэрион. Но прежде чем начать сначала, я решила еще раз все проверить.

Шаг, второй, третий – огонь, звери, сталь. Нет, ни единого символа под ногами. Четыре, пять, шесть. На всякий случай я опустилась на пол и тщательно осмотрела ковер. Вода, главная стихия Мэрион, сама по себе могла быть частью загадки, раз я искала тайник сестры. Нет. Может быть, Лавандовая комната – это семь? Нет.

Я заглянула в мрачный темный зев камина. До него оставался всего шаг – логичный, осмысленный… восьмой. Но… почему? Ни разу за все время наших игр Мэрион не использовала число восемь. Для него не было подходящего символа, подходящей стихии. Тем не менее именно этот вывод напрашивался сам собой.

 
А восьмой… выходит вон! –
 

закончила я последней строчкой считалки. И, отодвинув защитный экран, полезла в камин.