Текст книги "Магистерий. Тайная игра"

Лео помотал головой, отгоняя непрошенные мысли, и ускорил шаг – хотелось побыстрее уйти с холодной улицы, с ледяного дождя, и нырнуть в золотистый свет уютного ресторанчика. Место, где студенты и преподаватели могли спокойно поужинать и выпить кофе или бокал подогретого вина. Старожилы называли его «Склянкой» из-за коллекции старинной стеклянной посуды за барной стойкой.

За прозрачными витринными окнами виднелись мягко освещенные интерьеры, бархатные диваны, белые скатерти, хрусталь и фарфор. Лео, сутулясь от ветра, шел мимо окон, разглядывая посетителей – не пришла ли уже Дис? Рот наполнился слюной – он увидел пирожные на подносах, и сладкую выпечку, и закрытые пышные пироги.

Официант в жилете, с белой манишкой и бабочкой, лавируя между столиков, нес накрытое высокой крышкой блюдо. За столиками ужинали люди: мужчины в добротных твидовых пиджаках и полотняных рубашках, они беседовали, пили вино, курили сигары. Студентов Лео не заметил – вечером для них тут было дороговато, если это не отпрыски аристократических фамилий, членов Артефактория или богатых промышленников. Женщины за глубокой гладью стекол выглядели беззаботными и ухоженными.

За одним из столиков сидела Дис, прекрасная и победительная – Лео выхватил ее взглядом, как всполох пламени в угольях, – черный шелковый жакет, огненно-рыжие, почти алые волосы, собранные в переплетенный прядями объемный узел на затылке, ослепительно белая кожа, точеный профиль под короткой вуалеткой и модная сейчас у аристократок крохотная шляпка-цилиндр, неведомо как держащаяся сбоку пышной прически.

Лео улыбнулся и остановился на минуточку, чтобы взглянуть на свою невесту через стекло. Дисглерио Кода, восхитительна, как всегда. Неужели никто не видит, как она пылает тут, в центре города, затмевая все и вся, будто упавшая с небес звезда? Почему детекторы не заходятся воем только от одного ее присутствия? Глупые люди.

Лео вздохнул и двинулся ко входу.

– Пз-льте, вы куда, молодой человек?

Дорогу ему преградил швейцар в синем мундире с золотыми пуговицами. Он презрительно коверкал слова и получилось что-то вроде «млдой чеаэк».

Лео пару секунд непонимающе смотрел на него. Но очередной порыв ветра с дождем напомнил, в чем дело.

– У меня здесь встреча назначена, – смиренно объяснил Лео. Выглядел он теперь совсем не как завсегдатай Исторической библиотеки Королевского Университета. Непонятно, что красило его сильнее – дешевое пальто из черного рыхлого сукна, или выразительный синяк под глазом и переносица со ссадиной.

– Только членам литературного клуба, преподавателям и учащимся, – сквозь зубы процедил синий мундир.

– Позвольте, но я как раз и есть учащийся, в прошлом году получил диплом. Меня внутри девушка ждет.

– Предъявите, пожалуйста, ваш студенческий билет. Или диплом.

Швейцар, казалось, ни на мгновение не поверил, что у Лео есть хотя бы диплом среднего слесарно-малярного училища и что он вообще когда-либо посещал библиотеки.

– Но послушайте… а, ладно! – Лео досадливо махнул рукой и отошел от высоких дверей с хрустальным стеклом.

Интересно, приспособлюсь я тут когда-нибудь? Может, лучше вернуться к Беласко и сказать ему: знаешь, дядя, с меня хватит. Жил я спокойной жизнью, не влезая в ваши авантюры, и еще поживу, а спасение мира оставьте, пожалуйста, для кого-нибудь покрепче. Не потянул. Устал. Замерз, промок и есть хочу.

Но он ничего такого не скажет.

С темного, подсвеченного рыжими фонарями неба слетали ледяные шквалы, оседали на волосах и тонком кашне. Вслед за проезжающими автомобилями клубились столбы водяной взвеси. Блестели зонтики прохожих. Мимо шаркали сотни ног. Скоро совсем холодное время настанет, зимнее, проклятое. Черные провалы луж подернулись ледяной корочкой, и в них дробился свет фонарей.

Привлечь внимание Дис оказалось непросто. Лео постучал в стекло, чуть ли не прижался к нему носом. Его невеста курила длинную черную пахитоску в черепаховом мундштуке, нетерпеливо поглядывала на круглые часики, висевшие у нее на шее на цепочке, попивала что-то из высокого бокала и даже не думала взглянуть в окно. Он постучал снова, краем глаза поглядывая на входную дверь – не появится ли недружелюбный синий мундир.

Шло время. Наконец Дис, озабоченно хмурясь, очередной раз обвела взглядом зал и все-таки обратила внимание на возню за стеклом, удивленно приглядываясь. Лео, понимая, что его плохо видно в темноте, виновато развел руками и показал, что ждет снаружи. Дис подняла вторую бровь, кивнула в сторону входа, встала из-за столика. Походка у нее была решительная, как у тигрицы.

– Дис, все-таки последнее было лишним, – сказал он ей чуть позже, уже сидя на уютном бархатном диванчике в тепле.

– Ну уж! Какое-то там отродье будет мне указывать, кого я хочу видеть в своей компании. Лео! Откуда синяк? Ты похож на мокрого бездомного кота. На тебя смотреть страшно.

– Синяк придется оставить, а вот с носом я как раз надеялся, что ты мне поможешь. – Он виновато улыбнулся. – И вот тут еще, – потрогал место, где под волосами пряталась изрядная шишка. – Детекторы, сама понимаешь. Да и Беласко я обещал…

– И с Беласко твоего я шкуру спущу, будь спокоен!

Однако она сменила гнев на милость и легко провела по лицу и по затылку Лео тонкими горячими пальцами. Серия микро-воздействий, таких осторожных, что никакие детекторы не учуют. Дис была в этом настоящий виртуоз.

Нос и затылок сразу же перестали ныть. Наверняка и шишка исчезла, будто стертая прикосновением.

Лео вспомнил несчастную Ветку и содрогнулся.

– Рассказывай мне все, немедленно, сейчас же. Что там у вас стряслось?

Лео вздохнул, налил себе ароматного кофе из серебряного кофейника на львиных лапках, добавил сливок. Принесли горячие гренки с поджаренным сыром, маленькие эклеры, клюквенный джем и мед.

Белый костяной фарфор, начищенное серебро, хрустальные вазочки, ловко свернутые треугольниками салфетки, белоснежная скатерть. Дис разломила гренок и оставила на блюдце – из-под золотистой корочки потек расплавленный сыр.

Хороший тон – поддерживать себя не грубой физической пищей, а использовать алимента́цию, формулу, преобразующую канденций в энергию тела. Алиментация требует большого ресурса и большого мастерства, ненавязчиво демонстрирует и благородство происхождения, и владение искусством магии, и в целом культурность и воспитание. Семейные обеды, ужины, чаепития с гостями были только поводом, чтобы собраться, обсудить дела, решить вопросы, посплетничать, наконец. Надломить угощение, поклевать чуть-чуть и оставить большую часть на тарелке он уже не мог себе позволить. Он был голоден и хотел мяса, а не пирожных.

Дис нетерпеливо вертела на цепочке часики и сверкала изумрудными глазищами из-под вуалетки.

– Что вздыхаешь? Прикидываешь, что мне стоит говорить, а что нет? Давай-давай, все выкладывай. Кто тебе нос свернул?

– У меня все нормально, – соврал Лео, намазывая гренок вареньем, – это я в школьном подвале вошел в стеллаж со всяким хламом.

– А что ты там делал? В подвале?

– Искал привидение. И нашел. И это было не привидение.

– И-и? – Дис недоуменно наблюдала, как он хрустит гренками. – Что за идиотские паузы? Я должна проникнуться ужасами школьного подвала? Или задавать тебе наводящие вопросы?

Кофе в чашечке закончился в два глотка. Гренки тоже.

– У меня как раз к тебе вопрос. – Эклерчик был на один укус. – Когда вы с Визом находились в этой школе, вы не встречали там маленькую тварь? Выглядит, как девочка с завязанными глазами.

Шесть эклерчиков куда-то исчезли один за другим. Лео продолжил:

– Вполне материальная тварь. Фонит прилично. Но ощущается это только вблизи. Подозреваю, она контролирует свой фон. Можно я доем твой гренок? Ты же не будешь?

– Дорогой, ты не заболел часом? – Дис наклонилась над чашками, озабоченно всматриваясь Лео в глаза. – Выглядишь и правда не слишком хорошо.

– Я просто… Дис, будь добра, закажи мне что-нибудь посущественнее. Что-нибудь горячее и мясное. В школе кормят ужасно. И что там насчет привидения? В смысле, фейри или какой-нибудь твари, видели? Слышали?

– Нет. – Она покачала головой, щелчком пальцев подзывая официанта. – Никаких тварей в школе не было, это точно. Ну, или тварь сидела в темном углу и не высовывалась.

Официант ушел, озадаченный заказом, а Дис потянулась через стол и похлопала Лео по руке:

– Бедный мой, – сказала она совсем другим тоном, – я и позабыла, чем в школе кормят. Эта… – она скривилась, – вареная капуста, бр-р-р! Мы тоже есть не могли… поначалу. Детекторов тогда еще всюду не понатыкали, но мы же… без памяти были. Помнили только, как нас зовут и что мы родственники.

Дис всегда заботилась о Лео – как заботятся о непутевом, но любимом братце. У нее уже имелся один – непутевый, но любимый, – ну и Лео в пару с ним. Тем более, что Лео с Визом были ровесники.

Ясно, что ему и Дис когда-нибудь предстоит пожениться и родить наследника, но… лучше все же позже, чем раньше. У нее сейчас, кажется, возлюбленный был, парень из их бригады. По имени Рамон, а фамилию Лео не помнил. Кто-то из независимых магов. Они там почти все были из независимых, несокрушимые бойцы «Секвор серпентис»[13]13
  Secvor serpentis (лат.) – Последователь змея.


[Закрыть], «Последователей змея», возмутители спокойствия и вечная головная боль Надзора и Инквизиции. Для некоторых война никогда не заканчивается.

Артур Ллувеллин, их командир, ничего не делает для того, чтобы усмирить горячие головы, только масла в огонь подливает. Не они ли в прошлом году подорвали грузовик с одним из дистингеров, принадлежащих Надзору? Эту громоздкую штуковину перевозили для проведения Дефиниций в отдаленном городе. С тех пор дистингеров осталось всего шесть.

Но радоваться рано: Надзор и Артефакторий работают над тем, чтобы заменить дистингеры аналогами. Лео слышал разговоры о каких-то псах-мутантах, вынюхивающих малейшие истечения канденция.

Принесли гуляш и бараньи котлеты, и Дис со смешанным выражением жалости и отвращения смотрела, как Лео их истребляет.

– Надо же. – Она покачала головой. – Я надеялась, что никогда больше не услышу об этой школе. А теперь и ты туда попал.

– Я-то вполне добровольно. – Лео отодвинул пустую тарелку и снова потянулся к кофейнику. – А ты никогда не рассказывала, как вы с Визом оттуда выбрались.

– Рассказывала. Чудом.

– Я имею в виду подробно. До дистингера вы не доехали же? Вас Ллувеллин отбил?

– Что ты, я тогда и не знала о нем, а он о нас. Мы когда сбежали, до центра дошли… ну, до самого трансцендента. Периметр тогда только лентами огорожен был, решеток с проволокой еще не понастроили. А там, за периметром, уже на ребят Артура наткнулись.

– А сбежали как?

– Знаешь, странно получилось, будто само собой. Мы бродили по двору, обсуждали бесконечно, как бы нам уйти. Планы строили. Думали где-нибудь спрятаться, когда за нами придут – тогда ничего такого не говорили, что, мол, пойманных малефиков отдают на перевоспитание. Это уже современная болтовня для успокоения простецов, а тогда абсолютно понятно было – разоблачат и убьют. Карисма Фуэнте, папина соратница, помогла спастись из долины Роз. Она нам обоим заблокировала память, дала денег, велела добираться до столицы и нацарапала на бумажке адрес кого-то из своих фактотумов. Сама осталась прикрывать, а мы побежали… бежали, и бежали, и ничего уже не понимали, зачем бежим, куда, к кому… но до Венеты добрались все же. Пытались найти дом, но тут нас и загребли, как беспризорников.

Дис откинулась на спинку стула, сжимая пальцами край столешницы. Лео хотел остановить ее, вспоминать было больно, но прикусил язык. Больно, но надо. В ее воспоминаниях могла быть какая-нибудь зацепка.

– Через несколько месяцев заклинание стало слабеть, и мы уже понимали, что… ну, что мы малефики и что нам конец, если нас засунут в эту их сканирующую машинку. Вот и ходили, и ходили вдоль забора кругами, как две лисицы в клетке, а в один прекрасный день Виз говорит – глянь, кошка на дерево забралась. А под ним как нарочно кто-то ящики сложил, привезли в школу что-то. Виз быстро залез, меня подтянул, я тощенькая тогда была, как скелет, даром, что уже не подросток. А там по ветке – и на крышу прачечной. Веришь – наблюдатель от Надзора куда-то отлучился, и охрана будто заснула. Средь бела дня. Никто нас не заметил, не хватился. Мы просто спустились вниз через котельную и по улице ушли, весна уже была, тепло, ручьи. Птицы пели и солнце светило, такое яркое, а брусчатка подсыхала проплешинами. В общем, мы так и побрели, взявшись за руки, спокойно, как во сне, никто к нам не пристал, не задержал. Помню, что небо оказалось очень голубым, а внутри, за забором, всегда было такое серое… Вещи все остались в школе, особенно жалко мамины духи и колоду карт. У Виза только тетрадка с ее записями сохранилась – он с ней не расставался никогда, за пазухой носил…

Дис на мгновение сжала губы, и по лицу ее пробежала тень. Пальцы, стискивающие край столешницы, побелели. Дис закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула и разжала хватку.

Кристина Кода, мать Дис и Виза, отыскала следы детей, обнаружила школу, но увидеться им так и не довелось: она умерла незадолго до их побега. Никто так и не разобрался, от чего. Лео иногда думал, от отчаяния и усталости. А их отец, Фильберс Кода, погиб вместе с Красным Львом, родителями и братьями Лео.

– Колода карт? – переспросил он.

– Да, мамина колода. Знаешь, когда мы… когда она… в общем, карты были в посылке, что нам передали от нее. Она, видимо, эту посылку собрала, чтобы передать тетрадь с записями и поддержать нас. А может, чувствовала, что не дождется… А чтобы простецы не разворовали, насовала в посылку разный хлам, что под руку подвернулся. Зачем проверяющим всякое старье и альбом с фотографиями? Какой-то чужой альбом, даже не знаю, чей. Еще там был теплый платок, полупустой флакончик маминых духов, томик со стихами, детская книжка сказок, коробка карандашей, архонский веер, набор открыток, колода карт и тетрадка с зашифрованными записями. И письмо еще коротенькое. Тетрадку в этом хламе проверяющие не обнаружили, в нее был вложен листок с глифами слепого пятна. Но мы уже смогли ее увидеть, заклятие Карисмы почти выветрилось. Визант засунул тетрадь за пазуху и больше с ней не расставался. Тетрадь мы смогли вынести. А остальное пропало, и письмо в тумбочке осталось. И духи. Духи были точно мамины, вот их безумно жалко… по заказу делали, я пыталась восстановить, не смогла…

Дис шмыгнула носом, нашарила остывший кофейник, в нем оказалась всего пара капель. Она потрясла его над чашкой, обрызгала скатерть и все-таки полезла в сумочку за платком, чтобы промакнуть глаза.

– Мы вещи и книги раздали детям простецовым. Малявкам сказки отдали и карандаши. В карты вообще всей школой играли, в письме объяснялось, как играть… – Дис усмехнулась грустно. – Я думала, там шифр какой-то, в этих правилах игры. Зачем-то ведь мама их расписала подробно. Но нет, никакого шифра не оказалось, просто для отвода глаз написано. Вообще ребята в школе ничего такие были, некоторые даже вполне приятные. У Виза друзья завелись. Он по ним скучал долго…

– Знаешь, – сказал Лео, – дети в школе до сих пор играют в карты. Даже мне подкинули.

Сунул руку в карман, где так и лежал пиковый валет в берете с пером. В одной руке валет держал нарцисс, другая сжимала шпагу.

– Вот, взгляни. Неужели это ваши карты там до сих пор ходят? Уже больше пяти лет прошло.

– Ой, – бесцветным голосом сказала Дис. – Это же Черный Петер. Все время Визу попадался. А мне – Черная Марта. А теперь к тебе пришел. Можно я его себе возьму?

– Возьми, конечно, – Лео протянул ей карту, – через столько лет тебя нашла. А дорожку вашу недавно обнаружили, и ветку спилили. Так что придется мне еще остаться в школе, искать ребенка, а там думать, как его вывести. Надеяться на случай, как у вас, вряд ли стоит теперь. Такие чудеса один раз происходят.

– С ребенком пока глухо? И осведомителя не вычислил?

– Глухо.

– Может, зайти к тебе? Вам разрешают девушек приводить?

– Ой, нет! – испугался Лео. – Даже не думай. Я вообще не в школе живу.

– Я могу чей-нибудь сестрой назваться. Твоей. Приду уговаривать тебя вернуться в отеческое гнездо. А сама немножко похожу, посмотрю, может, ты чего не заметил, а я увижу.

– Нет, нет, нет. Дис, нельзя. У нас там… ну… неприятности.

– Ах, все-таки неприятности? Что ж ты, паршивец, лгал?

Зеленые глаза снова засверкали. Как будто не было грустных воспоминаний и сморканий в платочек.

– Я не лгал, – попытался оправдаться Лео, – я умалчивал.

– «У меня все нормально» – это не лгал? Ну-ка выкладывай все, что умалчивал. Ну? Ну?!

– У нас два убийства. – Лео сдался и опустил голову. – И у нас инквизитор в школе.

– Что-о-о? – Дис даже подскочила, чашечка звякнула о блюдце. – Лео, ты обезумел? Инквизиция в школе? Какую шишку там убили, что этим занялась инквизиция?

– Убили не шишек – истопника и физкультурника. Но там замешан какой-то артефакт, похоже, что работы самого Эхеверии.

– И откуда в школе такая ценность?

– Никто не знает. Убили вроде бы из-за артефакта. В любом случае инквизитор не по мою душу приехал, у них там свои дела.

Дис посмотрела на него долгим внимательным взглядом, которым обычно смотрят на сумасшедших, и покачала головой.

– Лео, я и не предполагала, что ты такой рисковый. Мой тихий мальчик-заучка. Кто бы мне еще пару недель назад сказал…

– Да я ничем особо не рискую. Инквизитор сам говорит – если маг… в смысле, малефик, ничем не отличается от обычного человека, то его не трогают. Я и не отличаюсь. Но тебе туда не надо приходить.

– Ну, хорошо. Стоит ли этот ваш простецовый чудо-ребенок таких рисков? Он ведь даже не из долины.

– Откуда ты знаешь? Может, он, как вы с Визом, из потерянных наших детей. Может, из детей независимых магов – тех тоже в войну выпалывали под корень. Сколько из них считаются погибшими, пропавшими без вести?

– Это исчезающе малый шанс. Меньший даже, чем обычный простецовый мажонок.

– И его надо проверить. Попрошу тебя по возможности поискать мне информацию о волшебных существах. Может, никакой связи между волшебным ребенком и тварью нет, но я хотел бы точно знать.

– Хорошо, я поспрашиваю Артура. Завтра сможешь прийти сюда же?

– Да, давай завтра в то же время. И еще вот что… – Лео запнулся, но все же отодвинул свою гордость и продолжил: – Дис, дай мне, пожалуйста, немного денег, я что-то не рассчитал, и мои все уже закончились.

Дис еще раз выразительно посмотрела на него и, душераздирающе вздохнув, достала из сумочки портмоне.

– Спасибо.

– Лео, какой же ты невозможный! Зачем такие мучения, простецовые дети все равно не смогут адаптироваться среди нас.

– Давай не будем начинать этот спор по кругу, прошу.

– Не будем. Вот, возьми еще это. – Невеста Лео подняла с пола бумажный пакет с чем-то, судя по всему, легким и объемным.

– Что это?

– Шарф теплый. А также перчатки, носки и кашемировый свитер. Твои простецы все равно не отличат дорогое от дешевого. Так я и знала, что ты послушаешь Беласковы бредни и будешь ходить на свою так называемую службу в опорках. Надевай хотя бы шарф, а не то заболеешь и умрешь, и тогда я тебя сама дополнительно убью, честное слово!

– Доброго вечерочка!

Лео, стараясь не морщиться, вежливо кивнул.

– И вам добрый вечер.

Он без приключений добрался до дома в Сиреневом квартале, где снимал квартиру, однако никакой кисмет не смог прикрыть его от соседа с третьего этажа.

Сосед в несвежей белой майке, обтягивающей широченную волосатую грудь, торчал в дверях и курил, осыпая пеплом порог.

– И чего ты как не родной, – с ласковым укором сказал он в спину Лео, когда тот совсем было проскочил мимо. – Что ж ты никогда не остановиться, не поболтаешь. Как дела не спросишь. Ты ж учитель, ты ж детей должен вежеству учить, а сам мимо пробегаешь, будто украл чего.

Лео едва не оступился на скользких ступенях.

– Откуда вы знаете, что я учитель?

– У тебя, милый, это на лбу написано. – Сосед негромко засмеялся. В широкой, как чемодан, пасти не хватало двух зубов. – Ну, ну, не пугайся, мне тетка Луца с первого сказала, а откуда она знает, у нее спроси. Может, догадалась – она баба приглядливая. Да ты не стой столбом, в гости заходи, – сосед приглашающе посторонился, – выпьем по маленькой, поболтаем. Надо же познакомиться наконец.

– Простите, – пробормотал Лео, поднимаясь на пару ступеней повыше, в кромешную темноту, – мне очень рано вставать завтра. Как-нибудь в другой раз, спасибо.

Сосед еще что-то сказал, но Лео не расслышал за стуком подошв по лестнице. На площадке он не вписался в поворот и задел плечом… стену? Стена поехала в сторону и с деревянным грохотом рухнула чуть ли не на голову Лео – он едва успел отскочить.

– Эй, ты там цел? – крикнул сосед снизу.

– Я что-то уронил, – Лео нагнулся, ощупывая нечто громоздкое, перегородившее дорогу, похожее на обтянутый тканью шкаф.

Зашаркали шаги, вспыхнул огонек зажигалки.

– Ты поосторожней. – Сосед поднимался, освещая дорогу пляшущим от сквозняка огоньком. – Разобьешь – Ганна тебя возненавидит. Давай поднимем, пока она не вышла и не разоралась.

– Что это? – Лео никак не мог сообразить, что это за огромный пустой короб странной формы, кое-как обтянутый темной материей.

– А то не видишь. – Огонек мигнул, сосед снова крутнул колесико, нагнулся. – Берись с той стороны, поставим на попа, как стояло.

В голове у Лео медленно и тяжело повернулись ржавые колеса, и в сердце кольнуло – да так больно, что онемела левая рука.

Они с соседом вернули крышку в вертикальное положение.

– Что же, – голос у Лео сел, пришлось откашляться, – что же, денег так ни у кого и не нашлось?

– Да наскребли, – сказал сосед. Зажигалка догорела, и теперь они стояли в темноте. – Толку-то. Когда этот коновал приперся, лечить уже было некого. А ты, может, все же зайдешь? Помянем.

– Я не знал ее.

– Э-э… – в темноте сосед махнул рукой, – какая разница, знал или нет… Бог даст, нас тоже кто-нибудь когда-нибудь помянет.

Если сейчас начну поминать, то к утру забуду, зачем я тут вообще нахожусь. Буду сморкаться в майку соседу и каяться, что, мол, трус я малодушный, ведь мог, а не сделал, побоялся сам попасться и дело провалить. И что отца, и маму, и братьев похоронил – и все из-за малодушия, из-за желания в стороне остаться, не влезать в чужие дела. Да какое «похоронил», там и хоронить нечего было, даже близко не подойти: трансцендент и воронка с первичным бульоном – вот и все, что от них осталось. И что теперь бегать, суетиться, пытаться что-то исправить… бессмысленно. Никого уже не вернешь.

Никого не вернешь.

– Спасибо, – пробормотал Лео подавленно, – пока не могу себе позволить. В выходные, может быть.