Текст книги "Путь к звездам. Из истории советской космонавтики"

Еще до возвращения Рунова, в полк поступила одна учебная ракета Р-12 и два комплекта наземного оборудования. В это же время, в середине последней декады марта, командир 1-го дивизиона Алексеев уехал для переучивания на новое изделие в Москву, на ракетный факультет артиллерийской академии имени Дзержинского. Два командира его стартовых батарей, лейтенанты Стуров и Киселев, с той же целью были направлены в Ростовское высшее артиллерийское инженерное училище.

Воинская касса на Рижском вокзале не порадовала Алексеева: билетов на поезд Рига – Орел не было. Спасла положение срочная телеграмма матери о том, что у него родился сын-первенец! Телеграмму, ввиду ее особой важности, почтальон доставил на проходную части ровно за два часа до отъезда Андрея Степановича из гарнизона. Комендант, полковник, вошел в положение счастливого отца и лично распорядился о выдаче билета командиру дивизиона Алексееву до Смоленска из его комендантского резерва.

Получилось все очень хорошо. Запасные до появления в академии сутки инженер-капитан Алексеев провел дома, в кругу родных, держа на руках сынишку, еще не получившего имени. Все ждали отца. Его слово оказалось решающим. Вот и стал первенец Леонидом в честь дяди, сержанта-разведчика, погибшего при штурме Кенигсберга в сорок пятом.

Утром 23 марта Главком ракетных войск Неделин вызвал на трехдневный учебно-методический сбор командиров инженерных бригад и ракетных полков. Для подполковника Корнеева это была уже вторая встреча с Главкомом за последние девять месяцев. Первая состоялась в Москве, на Арбате, а нынешняя, вторая – в Подмосковье, во Власихе, новой штаб-квартире ракетных войск… Асфальтированное полотно от контрольно-пропускного пункта вело вглубь просторной территории. Справа от шоссе находился новенький Дом офицеров. Слева – ухоженное озерцо, на берегу которого располагалось старинное здание. В нем и разместился Главный штаб ракетных войск.

Неделин лично открыл сбор в малом зале Дома офицеров и затем, вместе с заместителями, присутствовал на всех лекциях по ракетной технике в оборудованных классах Главного штаба. Главный предмет изучения командиров частей – ракета Р-12: конструкция изделия, его двигательная установка, приборы прицеливания, система электрооборудования, средства наземного обеспечения. К проведению занятий были привлечены лучшие преподаватели-ракетчики московских военных академий.

Занятия по специальной технике чередовались с выступлениями начальников служб Главного штаба. Они познакомили командный состав войск с особенностями обеспечения химической защиты боевых стартовых позиций, сохранением секретности, работой войскового инженера, тыловых подразделений, медицинской службы, комплектования подразделений.

В заключение Главком ракетных войск подвел итоги учебно-методического сбора, поставил задачи по организации, строительству и освоению стартовых ракетных комплексов. Главная цель всей работы – быстрейшая постановка ракетных полков и дивизионов на боевое дежурство. Этому должно быть подчинено все. Прежде всего, по мнению Главного маршала Неделина, нужно будет хорошо поработать летом.

Во второй половине дня Неделин встретился с каждым из участвующих в сборе командиров части. Он уточнил место дислокации бригады или полка, укомплектованность их личным составом и всеми видами техники, ход строительства боевых стартовых позиций, жилой зоны, уровень боевой и политической подготовки офицерского и сержантского состава, материально-технического обеспечения, воинской дисциплины среди солдат, отношение личного состава части к службе в ракетных войсках.

На беседу к Главкому заходили по одному. Это позволяло Неделину создать в разговоре непринужденную, доверительную обстановку. Многое о подчиненных он знал еще до встречи, поскольку все три дня находился среди них, в перерывах расспрашивал о делах, интересовался семейным положением и личным настроением, вообще вел себя очень дружелюбно, подбадривал, чтобы не боялись трудностей службы. Разговор шел на равных, заинтересованный и обоюдополезный. Умел Митрофан Иванович создать такую обстановку взаимоуважения и дружелюбия.

На столе Главкома лежал альбом, в котором на каждый полк была вклеена карта с местом его дислокации, нанесенными цветной тушью таблицами о боевом и численном составе. Сама местность тоже была выполнена в цвете.

Когда подполковник Корнеев вошел в кабинет Неделина, то первый вопрос, обращенный к нему, звучал так же, как и при первой встрече в середине пятьдесят девятого: «Нет ли у Владимира Егоровича обиды на командование ракетных войск за то, что он был назначен в командование полка с понижением?»

Пришлось Корнееву вновь повторить:

– Нет у меня никаких обид, товарищ Главный маршал. Все меня устраивает. Я занял место по призванию.

Но тут Главком вгляделся в лежащую перед ним страницу и задал собеседнику совершенно неожиданный вопрос:

– Но ответьте мне, товарищ подполковник, как так получилось, что ваш полк разместили в центре настоящего болота? При строительстве боевых стартовых позиций у вас ведь все поплывет, и сооружения будут заливаться водой?

Хотя такой вопрос задавался Владимиру Егоровичу впервые, он все же четко и уверенно доложил:

– Так показано на карте, товарищ Главный маршал. Но в местах строительства наших стартовых позиций расположены очаги плотной хорошей суши. Уже предварительные изыскательские работы показали, что на этих «островах» грунты крепкие и соответствуют требуемым техническим условиям. Так что ни одна разведка противника не сможет определить истинное расположение наших боевых стартовых позиций.

– Но как в таком случае вы планируете связать гарнизон с расположением боевых стартовых позиций? Болото, как ни крути, все же остается болотом.

– Мы имеем проект соединения всех наших объектов укрепленными грунтовыми дорогами, товарищ Главный маршал.

– Что ж, это другое дело, подполковник Корнеев, – удовлетворенно завершил предметную встречу Неделин.

Учебно-методический сбор, организованный Главным штабом ракетных войск, хотя и являлся всего лишь трехдневным, очень помог Корнееву в дальнейшей работе. По опыту Главкома Неделина теперь и он не сторонился практических занятий на учебной технической позиции, которые проводили командиры дивизионов и стартовых батарей, специалисты службы главного инженера части. Ему стало интересно на них присутствовать.

Подробно расспросив капитана Рунова о содержании учебного курса в Рижском высшем артиллерийском училище по изучению ракеты Р-12, подполковник Корнеев поручил ему провести три-четыре обзорных занятия с командным составом штаба части и дивизионов. Майор Мезенцев включил эти занятия в общую сетку полкового учебного процесса. В конце апреля последнюю обзорную лекцию Рунов провел с выездом в Жагари, на готовой стартовой площадке 1-го дивизиона.

Когда в начале июля с высших курсов в артиллерийской академии имени Дзержинского вернулся капитан Алексеев, командир части поручил и ему подготовить практические занятия с командным составом, но уже непосредственно на стартовой позиции, с проведением всего комплекса технических проверок и подготовкой ракеты к учебному пуску.

К тому времени силами инженерно-саперного полка была построена неширокая грунтовая дорога к первой стартовой позиции. Это дало возможность проводить регулярные тренировки личного состава 3-го дивизиона по транспортировке ракет, наземного и заправочного оборудования. Личный состав стартовых дивизионов сразу же приступил к проведению комплексных занятий. Они проводились днем и ночью, для чего каждому из дивизионов отводилось по трое суток в неделю для организации самостоятельных тренировок.

В середине августа наступила пора зачетных занятий. Они проводились командиром полка и его инструкторской группой. Обязательной составной частью этих занятий была проверка знаний личного состава боевых расчетов по теории и практике работы на ракетной технике.

Эти комплексные занятия все чаще посещал командир дивизии полковник Колосов. С завершением сборки щитовой казармы для личного состава, он распорядился о выдвижении 1-го дивизиона на комплекс в Жагари. Одна стартовая батарея размещалась, вместе со штабом дивизиона, в щитовом помещении, две другие – в палатках. До завершения строительства кухонного узла питание личного состава производилось из походных кухонь, а иногда пища подвозилась из гарнизона в термосах. Снабжение питьевой водой обеспечивалось из автоцистерн, доставляемых на комплекс службой тыла полка.

Командир дивизиона инженер-капитан Алексеев обратился к командиру дивизии Колосову:

– Товарищ полковник, занятие комплекса не подготовлено тыловой службой и наносит ущерб боевой и политической подготовке личного состава. Я считаю переезд на комплекс дивизиона явно преждевременным.

– Почему вы так считаете, товарищ капитан? – жесткий взгляд Колосова уперся в строптивого собеседника.

– В дивизионе дезорганизована планомерная учеба на технике личного состава. Из-за погодных условий нередко срываются политические занятия. Среди солдат участились самовольные отлучки, которых не было в гарнизоне.

– Не учите меня, что делать, товарищ капитан. Много на себя берете, – отрезал Колосов. – Выполняйте мой последний приказ!

Алексеев понял, что дальнейшие препирательства с командиром дивизии бесполезны и… написал рапорт на имя командующего армией генерал-лейтенанта Добыша. Он высказал принципиальное несогласие с действиями полковника Колосова. Командир дивизии торопился отрапортовать в штаб армии о выдвижении первых подразделений полка Корнеева на боевые комплексы. Но его действия не отвечали реальному положению – комплекс в Жагари был еще не готов. Полковник Корнеев, хотя в глубине души и был согласен с доводами командира 1-го дивизиона, спасовал перед жесткой позицией командира дивизии. Поэтому, уведомив Колосова о рапорте капитана Алексеева, командир полка не сразу направил «несогласную бумагу» по команде.

Глава 3
ПОЛЕТЯТ ЛЕТЧИКИ

1

Звонок Сергея Павловича не был для профессора Яздовского неожиданным. Главный конструктор не тратил время на пустые разговоры. Он поздоровался, спросил:

– Как идут у тебя дела, Владимир Иванович?

Давний приятель от медицины хорошо знал, о каких именно делах спрашивает его Королев. К концу февраля ему уже было чем порадовать Главного конструктора:

– Практически, Сергей Павлович, нами сформирована первая группа претендентов на полет в космос.

– Можешь доложить, кто прошел комиссию по «теме № 6»? Сколько человек отобрано? Можешь дать им характеристику? Меня в основном интересует их высотная адаптация.

– Конечно, могу. Отобрано двадцать человек. Почти все они отвечают твоим предварительным критериям: возраст от двадцати пяти до тридцати лет, штатные военные летчики-истребители реактивной авиации, среднего роста, стройные. О состоянии здоровья говорить считаю излишним.

– Значит, ты уверен, Владимир Иванович, что никто из них в дальнейшем не сдрейфит? – уточнил Королев.

– Ну, как уверен… Ты же знаешь, что несколько десятков человек в начале февраля отказались от дальнейших испытаний и уехали в свои части. Мы никого не уговаривали остаться, – уклончиво ответил Яздовский. – Делалась ставка на добровольцев.

– Совершенно правильно ты поступил, Владимир Иванович. Полет в космос всегда будет у нас добровольным делом, – одобрил действия медиков Главный конструктор.

Профессор Яздовский тут же продолжил его мысль:

– По сообщениям прессы, американские специалисты обследовали свыше пятисот кандидатов для полетов в космос, но окончательно остановились на семи кандидатурах. Мы обследовали почти три с половиной тысячи претендентов и отобрали из них двадцать преданных идее добровольцев.

– А почему ты сказал, что почти все отвечают моим критериям? Какие принципиальные отклонения ты имеешь в виду? – задал следующий вопрос Королев.

– Беляеву уже тридцать пять лет, Сергей Павлович. Комарову тоже стукнуло тридцать три. Тридцать лет Волынову. Но очень собранные, я бы даже сказал, динамичные ребята. Уверен, что не подведут. Шонин же чуть выше ста семидесяти сантиметров.

– Хорошо, – закончил эту часть разговора Королев и перешел к следующей: – Подходящее место для Центра подготовки космонавтов вы уже подобрали, Владимир Иванович?

– Я считаю, Сергей Павлович, что этот вопрос вполне решен.

– Где же будет находиться Центр подготовки?

– В Щелковском районе, между Монинской академией ВВС и железнодорожной станцией Чкаловская. Очень удобное место. Природа прекрасная. Рядом железная дорога. Генералы Каманин и Клоков одобрили выбор. Там имеется двухэтажный домик. На первых порах он может послужить учебным корпусом.

– А кто назначен начальником Центра?

– Полковник Карпов, Евгений Анатольевич.

– Им что-нибудь уже сделано, Владимир Иванович?

– Да, утверждено примерное штатное расписание Центра подготовки космонавтов в составе двухсот пятидесяти человек.

– А кем оно утверждено?

– Главкомом ВВС маршалом Вершининым.

– Двести пятьдесят человек. Не многовато ли это для начала?

– Вот так подумал и генерал Агальцов, Сергей Павлович. Он сократил штатное расписание до семидесяти человек. Тогда Карпов обратился к Главкому ВВС. Маршал Вершинин пригласил Агальцова и Карпова к себе. Вначале выслушал доводы начальника Центра, а потом обратился к своему заместителю:

– Ты, Филипп Александрович, не знаешь, как их готовить, и Карпов тоже не знает. Но он берется за неизвестное пока что дело. Это надо ценить. Вот почему я утверждаю предложение Евгения Анатольевича. Пусть занимается. Советую не терять время на всякие согласования и быстрее приступить к занятиям.

Королев опустил трубку на рычаг, поднялся из-за стола, подошел к окну. Ситуация с подготовкой очередных космических запусков складывалась в целом благоприятно. Но главный запуск корабля с человеком на борту был еще впереди. Его очередной доклад руководству страны не вызывал особого беспокойства. Создана ракета-носитель, способная вывести на орбиту Земли полезный груз более четырех тонн. Корабль-спутник с человеком на борту может уложиться в эти четыре тысячи триста килограммов. Идея проекта ясна не только ему, она реализуется. Корабль будет состоять из двух частей – кабины космонавта и приборного отсека. Правда, еще не решены вопросы обеспечения в каждой из частей приемлемой температуры, а также защиты спускаемого аппарата от разрушительного воздействия атмосферы при спуске. Но будут решены в ближайшее время.

Главный конструктор оделся, направился в проектный отдел. Там уже собрались нужные ему люди – Тихонравов, Бушуев, Рязанов, Феоктистов, Ивановский.

– Кто будет докладывать? Вы, Евгений Федорович? – Королев обратился к руководителю сектора, в котором, в основном, проектировался космический корабль.

Рязанов развернул листы ватмана, уверенно доложил о решенных и нерешенных проблемах. Сергей Павлович внимательно выслушал доклад, задал несколько встречных вопросов, назвал инстанции, которые, по его мнению, могут помочь в их решении.

Закончив обсуждение, Королев подвел его итог:

– Мы работаем коллегиально. Но это не снимает ответственности персонально с каждого из нас. Решение должен принять один человек – тот, который в случае неудачи, понесет всю ее тяжесть. Таким человеком в ОКБ являюсь я. Так что, уважаемые коллеги, на мои замечания прошу не обижаться.

Еще в феврале Главного конструктора мучил актуальный вопрос: «Что же такое по существу космический полет?» К 3 марта, когда состоялся его принципиальный доклад в правительстве, он вполне определился: «Летательный аппарат совершает полет вокруг Земли, хотя бы в течение не менее одного оборота, не падая на Землю. Такой полет и является космическим».

Перед этим, вечером, Сергей Павлович долго разговаривал со своим заместителем Мишиным. Они обсудили основные положения доклада, а потом Королев вдруг спросил:

– Как ты смотришь, Василий Павлович, если я внесу в правительство предложение о создании Государственной комиссии по запуску человека в космос? Зачем нам брать всю ответственность на себя по такой важнейшей проблеме?

– Какие обязанности, по-твоему, она должна выполнять? – поставил встречный вопрос Мишин.

– Вначале она возьмет на себя проведение летных испытаний пилотируемых космических комплексов, – пояснил Королев. – Разумеется, сюда войдут не только ракета-носитель, но все наземные и космические средства обеспечения полета в околоземное пространство.

– А кто, Сергей Павлович, будет решать вопрос о допуске и составе экипажа на первый космический полет?

– Мы будем предлагать составы экипажей, очередность их запуска, а Государственная комиссия будет их утверждать или отклонять. Получится все очень логично.

– У тебя имеется хоть какая-то уверенность, что это твое предложение будет одобрено правительством?

– Конечно, есть, Василий Павлович, – в уверенности Главного конструктора трудно было усомниться. – Наше предложение о создании Центра подготовки космонавтов принято. Создание же Государственной комиссии по летным испытаниям – естественный следующий шаг в том же направлении.

– Согласен, предлагай, Сергей Павлович, – доводы Главного конструктора показались Мишину убедительными.

Из ЦК партии Королев вернулся к исходу рабочего дня. Он был при всем параде – в черном костюме, со Звездой Героя Социалистического Труда на лацкане. Сразу при входе, он поручил секретарю, Антонине Алексеевне, срочно пригласить к нему руководящий состав ОКБ и завода. Когда в его просторном кабинете на втором этаже конструкторского корпуса стало тесновато, Сергей Павлович поднялся, громче обычного сказал:

– Уважаемые товарищи! Я так экстренно собрал вас сюда вот по какому вопросу. Я только что вернулся из ЦК партии, где докладывал о возможности создания космического аппарата для полета человека. Вы все прекрасно знаете, что на данный момент имеются условия и средства, необходимые для того, чтобы пилот-исследователь мог совершить космический полет. Но необходимо предварительно накопить опыт по запуску таких аппаратов и благополучному возвращению их на Землю. Нужно не один раз надежно отработать всю сложнейшую технику этого дела. Вы должны понимать, какое огромное доверие нам оказывается. И наша задача – доверие оправдать.

Сделав небольшую паузу, Королев заключил:

– Я нисколько не сомневаюсь, что такую задачу мы вполне можем решить. Поэтому я прошу всех присутствующих самым тщательным образом продумать то, о чем я только что сказал. Продумать порядок наших действий, как лучше организовать работу на каждом участке, на каждом рабочем месте в конструкторском бюро и на заводе. Для беспристрастной оценки нашей работы будет создана Государственная комиссия по летным испытаниям нашей техники. К этому нам надо быть готовыми.

Весна пролетела для Главного конструктора, как один день. Но лето он встречал в хорошем расположении духа. Работы, конечно, у него не убавилось, даже напротив. Но наконец обозначился важный ее итог. Был собран первый космический корабль, правда еще не отработанный до конца, и все же Королев решил показать его будущим космонавтам. Сам назначил дату – среда, полдень, 18 июня. За неделю до этого срока сообщил начальнику Центра подготовки Карпову о своем решении.

Но утром того дня в кабинете Сергея Павловича неожиданно, без предупреждения, появился генерал-полковник Агальцов. Разговор начал на ходу, в шутливом тоне:

– Заместителю Главкома ВВС стало известно, что сегодня Главный конструктор ракетно-космических систем принимает у себя первую группу космонавтов… Это правда, Сергей Павлович?

– Конечно, правда, Филипп Александрович… Что тут из ряда вон выходящего, особенного? Скоро ребята полетят на орбиту, а живого космического корабля еще не видели.

– Все правильно, но вопрос не согласован с руководством Комитета государственной безопасности.

– А зачем нам такое согласование, Филипп Александрович? Все летчики имеют допуск к совершенно секретной работе. Что же еще требуется? Или я что-то не учитываю?

Только теперь Агальцов раскрыл секрет своего приезда:

– Понимаешь, Сергей Павлович, вчера вечером мне позвонил генерал Серов и предложил, чтобы по этому поводу Главком ВВС обратился в КГБ за специальным разрешением.

– Но это же настоящая чушь, Филипп Александрович, – возмутился Главный конструктор. – Маршал Вершинин знает каждого из летчиков лично. Ты возглавлял всю работу по их тщательному отбору в отряд космонавтов. И вот теперь, чтобы показать ребятам живой космический корабль, надо оформить еще какую-то особую сверхбумагу!.. Поверь, это требование я не понимаю.

– Ты, Сергей Павлович, не горячись. Нужна такая особая бумага госбезопасности, значит, мы должны ее сделать, – заместитель Главкома ВВС попробовал успокоить Королева.

– Нет, Филипп Александрович, я не горячусь, но хочу, чтобы у нас было меньше несуразных помех в работе.

– Сергей Павлович, давай подготовим такую бумагу, приложим список летчиков и направим их генералу Серову, а ты пару дней повремени с приездом космонавтов, – предложил Агальцов.

– Нет, Филипп Александрович, я не согласен откладывать встречу с летчиками ни на один день. Сейчас, при тебе, я позвоню в ЦК партии Сербину, и пусть он сам решает вопрос с генералом Серовым. Ему намного сподручней это сделать.

Главный конструктор тут же набрал нужный номер, поздоровался, громче обычного, сказал:

– Иван Дмитриевич, у меня находится крупный авиационный начальник, генерал Агальцов. Он заехал ко мне по очень важному делу. Я наметил сегодня познакомить будущих космонавтов с кораблем, а генерал Серов потребовал на это посещение от командования ВВС специальную бумагу. Все летчики имеют допуски к совершенно секретной работе. Я думаю, что этого достаточно.

Заведующий отделом ЦК по оборонной работе Сербин, не раздумывая, пообещал Королеву решить вопрос с КГБ о посещении его конструкторского бюро кандидатами в космонавты без всяких дополнительных допусков.

Главный конструктор, опустив трубку на рычаг, продолжил разговор с генералом Агальцовым:

– Сколько крови попортили мне, да и тебе, Филипп Александрович, медики при отборе. То вестибулярный аппарат неустойчив, то кровяное давление чуть выше нормы. Безжалостно браковали боевых летчиков по росту и весу.

– Ты считаешь, что кого-то отчислили не совсем справедливо? – уточнил заместитель Главкома ВВС.

– Конечно, несправедливо. По несущественным причинам был отчислен из отряда старший лейтенант Карташов. За Гагарина пришлось бороться. Вычитали в его личном деле, что он полтора года находился на оккупированной фашистами территории. Но мальчишке было всего восемь лет. Теперь он стал коммунистом, великим тружеником, да Юрий вообще парень с головой. Это же надо учитывать.

– Вот об истории с Гагариным я слышу от тебя впервые, Сергей Павлович, – признался генерал Агальцов.

– Мне о ней рассказал Карпов. Стоит ли тебе доказывать, как не просто было Юрию из пэтэушника махнуть в военные летчики-истребители. Он поставил себе такую цель и блестяще ее осуществил. Нам радоваться за него надо.

– Мне тоже с первых встреч понравился этот смоленский паренек, Сергей Павлович… Очень понравился.

Королев, словно не слыша последних слов заместителя Главкома ВВС, продолжил свой монолог:

– Перед кем хочешь, чего бы мне ни стоило, я буду отстаивать Гагарина до последней возможности! Выходит, что теперь «пятнышко» о нахождении в оккупации так и будет шагать с ним вровень по всей его жизни. Разве это справедливо?

Когда Агальцов собрался уезжать, Сергей Павлович пригласил его поприсутствовать при посещении конструкторского бюро будущими космонавтами, но у того была запланирована встреча со специалистами ЦАГИ в полдень. Отменить или перенести ее было уже нельзя.

Вошедший в кабинет Воскресенский сразу определил душевное состояние Главного конструктора:

– Неприятный разговор состоялся, Сергей Павлович?.. Надо его преодолеть. Разве мало таких пережили?

Королев ответил в рассудительном тоне:

– Этот разговор особый, Леонид Александрович. Понимаешь, Гагарин уже полгода готовится к полету в отряде, семью перевез, и вот теперь кто-то из кэгэбистов вычитал в его личном деле, что он в войну полтора года находился на оккупированной врагом территории. Звонят маршалу Вершинину: «Как так, при отборе в отряд космонавтов, дескать, проглядели?»

– Подумать только, повод для беспокойства выискали! Но он ведь был в оккупации восьмилетним мальчишкой! – тотчас согласился Воскресенский.

– О том и речь, Леонид Александрович. Разве мало людей вынужденно оказались тогда на оккупированной территории?

– Так что же теперь требуется от нас, Сергей Павлович?

– Требуется совсем немного. Чтобы показать космонавтам наше опытное производство, надо написать в Комитет госбезопасности специальное письмо. Другими словами, мы должны испросить у генерала Серова разрешение на этот показ.

– Более чем странное требование, Сергей Павлович. Для наших работников достаточен допуск к секретной работе, а для будущих космонавтов, выходит, такого же допуска недостаточно?

– Никаких бумаг, Леонид Александрович, никому писать не будем. Как-никак, идет не тридцать седьмой, а шестидесятый год. Все беру на себя. Кстати, в присутствии генерала Агальцова я звонил в ЦК партии Сербину, и он взялся уладить этот вопрос с КГБ без дополнительных бумаг. Утвержденный мной план знакомства космонавтов с опытным производством остается в силе. Начнем ломать заскорузлые стереотипы преклонения перед могуществом кэгэбистов… Будем действовать по нашему плану.

– У нас практически все готово к приему будущих космонавтов, Сергей Павлович.

– Что значит «практически», Леонид Александрович?

– Монтаж систем жизнеобеспечения полностью закончен. Предстоит их окончательная доводка по месту.

– И пилотское кресло установлено?

– Нет, доработанное кресло еще не готово, Сергей Павлович. Вернее, – поправился Воскресенский, – само кресло готово, но не смонтированы фиксаторы привязных ремней.

– Надо сборщиков поторопить, Леонид Александрович. Спустись сейчас к ним и сообщи, что сегодня гостями опытного производства будут наиболее вероятные космонавты. Один или два из них обязательно должны опробовать будущее рабочее место пилота в настоящем космическом корабле.

– Согласен, Сергей Павлович. Тренажер – это одно, а реальный космический корабль – совсем другое.

Воскресенский еще находился в кабинете Главного конструктора, когда Королеву позвонил «сидячий» ведущий конструктор Северин. Он доложил, что до конца июня на сборку обязательно поступит доработанное космическое кресло. Это очень порадовало Сергея Павловича, и он сообщил Северину, что как раз сегодня к нему впервые приезжают будущие «хозяева орбитального дома». Главный конструктор сказал, что он уже принял решение об установке в кабине корабля пилотского кресла прежней конструкции, чтобы кто-то из летчиков опробовал его по месту. Очень важно их не разочаровать… Очень важно!

Северин вдруг попросил Главного конструктора:

– Сергей Павлович, может, отложим на недельку встречу с будущими космонавтами, а я к тому времени обязательно подготовлю унифицированное кресло.

Но Главный конструктор решительно отклонил его предложение и объяснил причину своего отказа:

– Нет, Гай Ильич, выполнить твою просьбу я не могу. Всегда стараюсь быть хозяином своего слова. Между прочим, можешь брать пример, пока жив. Ты ведь уже два раза переносил согласованный срок поставки пилотского кресла. Так нельзя. Скоро придет время, и со всех нас спросит высокое начальство, причем отдельно по каждой позиции. С тебя спросит – за готовность пилотского кресла, с Исаева – за готовность тормозной установки, а с меня – за всю комплексную программу организации первого полета человека на околоземную орбиту. Так что, извини, менять сроки не будем.

– Согласен, Сергей Павлович. Свое предложение снимаю. Вы правы. Признаю.

– Хорошо, «сидячий» конструктор, – усмехнулся Королев. – Буду с нетерпением ждать твое унифицированное кресло, Гай Ильич. По его готовности обязательно позвони мне.

2

Вечером 4 марта полковник Карпов собрал у себя всех кандидатов в космонавты и объявил: «Программа вашего медицинского обследования завершена. Специалистами Государственного научно-исследовательского испытательного института авиационной и космической медицины министерства обороны из трех тысяч двухсот тридцати военных летчиков отобрано двадцать человек. После оформления документов вы возвращаетесь в свои части для полного расчета. Перед отъездом в воскресенье, 7 марта, вам назначил прием Главком ВВС Главный маршал авиации Вершинин Константин Андреевич. Начало специальных занятий, после вашего возвращения в Москву, 14 марта».

Сделав это объявление, Евгений Анатольевич огласил список зачисленных в отряд кандидатов в космонавты с указанием воинского звания и летной должности:

Аникеев Иван Николаевич, капитан, командир звена,

Беляев Павел Иванович, капитан, командир эскадрильи,

Бондаренко Валентин Васильевич, старший лейтенант, старший летчик,

Быковский Валерий Федорович, старший лейтенант, старший летчик,

Варламов Валентин Степанович, старший лейтенант, старший летчик,

Волынов Борис Валентинович, старший лейтенант, старший летчик,

Гагарин Юрий Алексеевич, старший лейтенант, старший летчик,

Горбатко Виктор Васильевич, старший лейтенант, старший летчик,

Заикин Дмитрий Алексеевич, старший лейтенант, старший летчик,

Карташов Анатолий Яковлевич, старший лейтенант, старший летчик,

Комаров Владимир Михайлович, капитан, летчик-испытатель,

Леонов Алексей Архипович, старший лейтенант, старший летчик,

Нелюбов Григорий Григорьевич, старший лейтенант, старший летчик,

Николаев Андриян Григорьевич, старший лейтенант, командир звена,

Попович Павел Романович, старший лейтенант, командир звена,

Рафиков Марс Закирович, старший лейтенант, старший летчик,

Титов Герман Степанович, старший лейтенант, старший летчик,

Филатьев Валентин Игнатьевич, старший лейтенант, старший летчик,

Хрунов Евгений Васильевич, старший лейтенант, старший летчик,

Шонин Георгий Степанович, старший лейтенант, старший летчик.

Сообщение начальника Центра подготовки космонавтов о встрече с Главкомом ВВС озадачило молодых летчиков. Многие из них, проходя службу на Севере или на Украине, и не видели до того руководителя выше командира дивизии, генерал-майора или полковника, а тут сразу Главный маршал авиации!

Вершинин предстал перед будущими покорителями космических высот исключительно внимательным и сердечным человеком. Он поздоровался за руку с каждым из молодых офицеров, попросил их назвать себя. Усадив приглашенных за длинный «заседательский» стол, Константин Андреевич обратился к ним со своим кратким, но очень теплым жизненным напутствием, пожелал им успехов на том трудном, непроторенном пути, который они избрали…