Текст книги "Путь к звездам. Из истории советской космонавтики"

Покидая объект, Главный конструктор договорился с генералом Каманиным, взявшим с лета подготовку космонавтов под свое непосредственное командование, о составлении профессиональных характеристик на всех членов отряда. Разумеется, Николай Петрович поручил подготовить такие бумаги их непосредственному начальнику, полковнику Карпову.

Характеризуя Юрия, Евгений Анатольевич написал: «Любит зрелище с активным действием, когда превалирует героика, воля к победе, дух совершенствования. На собраниях вносит дельные предложения, зная жизнь лучше, чем некоторые его товарищи. Постоянно уверен в себе, в своих силах. Уверенность всегда устойчива. Его очень трудно, по существу невозможно вывести из состояния равновесия. Настроение обычно немного приподнятое. Вместе с тем трезво рассудителен. Наделен беспредельным самообладанием. Тренировки переносит легко. Работает результативно. Развит весьма гармонично. Чистосердечен. Вежлив, тактичен, аккуратен до пунктуальности. Скромен.

Интеллектуальное развитие Гагарина высокое. Прекрасная память. Выделяется среди коллег широким объемом активного внимания, сообразительностью, быстрой реакцией. Усидчив. Тщательно готовится к занятиям и тренировкам. Уверенно манипулирует формулами небесной механики и высшей математики. Не стесняется отстаивать точку зрения, которую считает правильной. В спортивных играх занимает место инициатора, вожака, капитана команды. Как правило, здесь играет роль его воля к победе, выносливость, целеустремленность, ощущение коллектива. Любимое слово – «работать». Он заботливый семьянин. Отношения с женой нежные, товарищеские».

Внимательно прочитав все «профессиональные характеристики», Королев отметил для памяти четверых – Титова, Нелюбова, Гагарина и Комарова. Сделал короткую запись об этом в своей записной книжке. Когда в следующий раз он приехал в Звездный и после осмотра строящихся объектов появился в учебном корпусе, то встретил там первым как раз их автора, Карпова. Шутливо обратился к нему с вопросом:

– Как чувствует себя главный столоначальник специального ордена первых инопланетян?

Начальник Центра подготовки ответил Королеву:

– Как человек военный, Сергей Павлович, я вынужден в ближайшее время пожаловаться на вас в начальствующие инстанции.

Главный конструктор удивился:

– Что так, Евгений Анатольевич?.. По какому поводу ты намерен предпринять столь ответственный шаг?

– Неужели не догадываетесь? Вспомните, пожалуйста, сколькими прозвищами вы уже наделили меня за время нашего знакомства? – пояснил начальник Центра подготовки.

– О, это возможно, – улыбнулся Королев. – Но я, по причине острой нехватки времени для писчих забав, не фиксирую свои литературные упражнения, Евгений Анатольевич. Так что искренне прошу тебя напомнить хотя бы некоторые из них.

– Ну, самое едкое, конечно, это «взводный полковник». Затем были «Президент звездного Центра подготовки» и «Ракетчик от медицины»… Какова избранная подборочка!

– Но меня тоже на производстве величают «ЭСПЭ», Евгений Анатольевич. Так что же, по-твоему, и мне пора настрочить докладную записку Хрущеву?

– Хорошо, Сергей Павлович, я жаловаться раздумал, – сказал, улыбаясь, Карпов и пригласил Главного конструктора в учебный класс: – У наших подопечных появились к вам вопросы.

– На вопросы надо обязательно отвечать, – согласился Сергей Павлович.

Вопросов набралось немало. Будущие космонавты уже чувствовали себя в отношениях с Главным конструктором естественно и спрашивали его обо всем, что их волновало. Комаров начал с вопроса о космодроме: «Программа обучения в Центре подготовки предусматривает тренировки на космодроме?» Титов спросил: «Почему космодром построен так далеко от Москвы?» Николаев уточнил: «Правда ли, что существовал и “Марийский вариант” его размещения в Поволжье?» Выявились неясности и на материальной части, но Королев ответил только на вопрос Гагарина: «Какие именно усовершенствования внесены конструкторским бюро Северина в космическое кресло пилота?» Вопросы Шонина, Аникеева и Рафикова Сергей Павлович записал, но ответить на них пообещал в другой раз, если специалисты его ОКБ не смогут заменить Главного конструктора на ближайших занятиях.

Начало сентября выдалось радостным для семейных космонавтов – они получили в Звездном новые квартиры. Теперь отменялись часовые поездки на занятия и обратно. Все сразу оказалось рядом – учеба и работа. Валентина написала письмо в Оренбург и пригласила мать на новоселье. Такое же приглашение получили и родители Юрия, но в этот раз ни Анна Тимофеевна, ни Алексей Иванович приехать не смогли – вовсю шла уборка урожая, а в такое время каждый час дорог, как говорят в народе.

И все же новоселье Гагарины отметили достойно. Они пригласили к себе на вечер Леоновых, «земляка» Николаева, который до вступления в отряд служил в Смоленске, и «северянина» Шонина. В окружении молодежи и мать Валюши, Варвара Семеновна, почувствовала себя лучше, после недавней потери мужа. А дочке-то какая выпала радость: и с мамой поговорить, и квартире порадоваться и…пообещать бабушке весной внука.

3

Дивизионная комиссия подполковника Гурнова еще находилась в полку Корнеева, когда из Шауляя поступил наконец приказ о командировании дивизиона Алексеева в Капустин Яр для проведения контрольных стрельб. Поездка заняла полтора месяца и была нелегкой. И в дороге, и на полигоне от личного состава потребовалась повышенная отмобилизованность, соблюдение высокой воинской дисциплины. Тут ведь не отправишь солдата-нарушителя на гауптвахту даже за серьезный проступок, так как он являлся номером боевого расчета и нес в нем определенные обязанности.

Полигонная обслуга работала строго по графику. Неделя была отпущена личному составу дивизиона Алексеева на обустройство, две недели – на подготовку к сдаче зачетов и допуск к учебному пуску ракеты. Делалось это по-батарейно.

Успешно, с первого захода, прошли контрольные операции боевые расчеты заглавных батарей обоих дивизионов. Подразделения Стурова и Бессонова отработали грамотно и четко, как были обучены на боевом комплексе. А вот боевые расчеты батареи Сильницкого не смогли добиться положительного результата с первого раза. Им пришлось выезжать на позицию дважды и все операции повторять заново. В первом случае не все получилось при выполнении операций по заправке изделия горючим и окислителем. Трудно было всем, но особенно заправщикам. Они выполняли учебные операции в положенной для этого форме, одетые в средства защиты, в противогазах.

Кроме того, контрольные стрельбы подразделения проводили в сложных погодных условиях. Почти ежедневно шли дожди, было ветрено. Капитан Алексеев, офицеры его штаба, командиры батарей и боевых расчетов проявили себя с самой лучшей стороны. Не зря они не знали покоя ни днем, ни ночью. Результат получился отменный. Впервые в истории Капустина Яра две батареи Стурова и Бессонова провели учебно-боевые пуски ракет Р-5М с оценкой «отлично», а батарея Сильницкого – «хорошо». Усиленный дивизион капитана Алексеева «со щитом» торопился вернуться на место постоянной дислокации к ноябрьскому празднику. С трудом, но успели.

За время их отсутствия на боевом комплексе в Жагари произошли разительные перемены. Строители возвели три щитовых казармы, одна из которых, по решению полковника Корнеева, сразу перепланировалась внутри под учебные классы для каждого отделения стартовой батареи по специальностям: стартовики, двигателисты, компрессорщики, электроогневики, дизелисты, заправщики окислителем, горючим, перекисью водорода. Классы уже оснащались войсковой мебелью.

На боевом комплексе 2-го дивизиона, вблизи Можейкяя, в щитовой пристройке к солдатской казарме, разместилась мастерская для изготовления действующих макетов и индивидуальных тренажеров. В дело пошли узлы и детали от списанных самолетов и ракет первых поколений. Часть тренажных средств поступила с ремонтных заводов ракетных войск. В начале ноября в полк поступил экземпляр электронного пульта, сконструированный инструктором армейской инженерной службы майором Шукаевым. Он позволял производить программированное обучение и проверку знаний по ракетной технике и технологии подготовки ракет к боевому пуску.

Командир полка предложил капитану Алексееву выступить на полковом офицерском совещании с сообщением о полигонной учебе подразделения, а свои рекомендации о подготовке к ней других подразделений части обязательно представить в письменном виде. На этом же совещании, по предложению капитана Алексеева, выступили и другие офицеры, принимавшие участие в контрольных стрельбах.

Ввиду происшедших на боевом комплексе перемен, ни полковник Корнеев, ни капитан Алексеев не вспоминали о судьбе рапорта последнего в адрес командующего армией. Для командира 1-го дивизиона так и осталось секретом, были ли вообще приняты по нему какие-либо меры, и был ли ознакомлен с рапортом сам полковник Колосов.

На торжественном собрании полка, посвященном 43-й годовщине Великого Октября, капитаны Алексеев и Тимохов были награждены медалями «За безупречную службу». Командирам стартовых и транспортной батарей – Стурову, Сильницкому и Фомину – полковник Корнеев объявил благодарности. Командиры боевых расчетов и отличившиеся на учениях солдаты были отмечены в приказах командиров дивизионов.

В этот же предпраздничный вечер решился очень злободневный вопрос для капитана Алексеева. Командир полка пообещал ему сразу после праздника подписать приказ и отпустить его в очередной отпуск. Андрей Степанович мог наконец поехать на родину и вернуться в часть с семьей, впервые увидеть сына-первенца. Жена Вера писала, что сынишка очень хорош и внешне похож на отца. Но ему, конечно, хотелось увидеть своими собственными глазами.

После торжественного собрания Алексеев сразу ушел домой, чтобы перед отпуском как следует отоспаться за всю бессонницу последних двух месяцев. Не получилось. В полночь ему позвонил полковник Корнеев, с наигранной веселостью сказал:

– Поторопился я, Андрей Степанович, пообещать тебе отпуск.

– Значит, приказ об отпуске не будете подписывать, Владимир Егорович?.. Почему?

– Не буду. Полчаса назад мне позвонил Мезенцев и сообщил, что поступила телефонограмма из штаба дивизии, чтобы ты 9 ноября утром прибыл в Шауляй. Расшифровки, по какому именно поводу вызов, в телефонограмме нет.

– К кому конкретно я должен явиться, товарищ полковник?

– К кому явиться, тоже не указано, но подписал вызов полковник Колосов. Значит, к нему и обращайся.

Полковник Колосов принял командира дивизиона Алексеева доброжелательно. Поздравив личный состав его подразделения с успешным «зачетным марафоном» в Капустином Яру, командир дивизии предложил строптивому подчиненному возглавить инструкторскую группу соединения по ракетному комплексу с ракетой Р-12, которую ему довелось изучить летом в артиллерийской академии имени Дзержинского. Кроме того, находясь на полигоне, Алексеев, по собственной инициативе принял активное участие в учебно-боевом пуске нового изделия. Но сдать зачеты и получить допуск к самостоятельной работе инструктора он не успел в связи с убытием с полигона.

Командир дивизии был уверен, что капитан Алексеев наверняка примет его предложение и переберется в Шауляй. Но командир передового дивизиона… отказался от новой должности. Мотивировал он свой отказ тем, что ему нравится командная работа и он еще хочет поработать со своим личным составом, в том числе и при переходе полка Корнеева на ракету Р-12.

И все же командир дивизии предложил Алексееву задержаться на пару часов в штабе соединения. В его отсутствие полковник Колосов связался со штабом армии, со Смоленском, а при встрече после обеда предложил ему должность заместителя начальника армейского учебного Центра в Острове, который требовалось еще развернуть и оснастить тренажной аппаратурой. Снова последовала осечка. Алексеев и на сей раз отказался.

Полковник Корнеев по достоинству оценил преданность капитана Алексеева своей части и по возвращении его из Шауляя подписал рапорт командира 1-го дивизиона на отпуск. Но полноценного отпуска, как и в предыдущий год, при окончании ракетного курса в Монинской академии, у Алексеева не получилось. В полк начали поступать ракеты Р-12, и полковник Корнеев, спустя всего две недели после его отъезда на родину, вынужден был отозвать Алексеева на службу срочной телеграммой.

Давно известно, что командирское счастье переменчиво. В середине последней декады ноября на железнодорожную станцию поступило сразу четыре новых изделия. Командир полка распорядился оттранспортировать по две ракеты на боевые комплексы стартовых дивизионов – в Жагари и к Межейкяю. Выполнить такую операцию ночью, по раскисшей от дождей в низких местах дороге, было очень нелегко.

Первые два изделия транспортировались с особой предосторожностью. Впереди одной колонны двигалась машина командира 1-го дивизиона. Вместе с ним в кабине находился главный инженер полка Андреев. Замыкал колонну командир транспортного дивизиона Бухтояров. Вторую колонну возглавлял командир дивизиона Рунов. Вместе с ним в кабине находился начальник штаба полка Мезенцев. Замыкал эту колонну командир батареи Фомин. Рядом с ним в машине находился заместитель командира полка Тренев. Полковник Корнеев находился в штабе части и, поддерживая постоянную радиосвязь с Треневым и Андреевым, по времени строго контролировал весь ход транспортной операции.

В полночь начался нудный осенний дождь, который еще более осложнил условия транспортировки. На последнем повороте с большака на комплекс в Жагари автопоезд не вписался в поворот и заднее колесо тележки соскользнуло в глубокий придорожный кювет. И случилось непредвиденное… Транспортная тележка вместе с ракетой перевернулась в кювет, но не отцепилась от тягача.

Колонна замерла в оцепенении. Ничего подобного за все время существования полка еще не случалось. Правда, у автопоезда с Р-5М параметры были намного скромнее, далеко не тридцать метров, как у Р-12. Тогда транспортная тележка свободно вписывалась в крутые повороты по всей трассе движения на боевой комплекс. Пять или семь минут Андреев, Алексеев, Бухтояров, Стуров, солдаты дивизиона стояли у перевернутой ракеты молча, как на похоронах. Но тут, никому ничего не говоря, проявил расторопность капитан Бухтояров. Он подогнал к месту аварии автокран, следовавший в колонне, и медленно, соблюдая повышенную предосторожность, поднял ракету вместе с тележкой на дорогу.

Близилось утро. Долгое молчание главного инженера насторожило полковника Корнеева. Он дважды вызывал на связь своего заместителя, но Андрееву было не до переговоров. Поднятую ракету не раз обошли вокруг, освещая карманными фонариками. Повреждений не обнаружили. Все, вроде, было в порядке. Ко всему крепежные металлические дуги уцелели, не деформировались. Майор Андреев забрался в кабину легковушки и доложил командиру полка о том, что «важный груз» уронили. Полковник Корнеев тут же выехал к месту аварии, но ракету уже доставили в хранилище. Только здесь, при нормальном освещении, были обнаружены порыв чехла справа и повреждение четвертого стабилизатора. При падении он ударился в кювете о большой булыжник… Так случилось в части звонкое чрезвычайное происшествие.

Утром о случае с ракетой полковник Корнеев доложил командиру дивизии. И услышал немало крепких упреков о «безответственности и недисциплинированности подчиненных». Дальше, в вышестоящие инстанции, доклад пошел по команде: из штаба дивизии – в штаб армии, из Смоленска – в Главный штаб ракетных войск, в Москву.

Суровые взыскания грянули в полку через месяц, в канун Нового года. Полковник Корнеев и майор Андреев получили «предупреждение о неполном служебном соответствии» в приказе Главкома ракетных войск маршала Москаленко. Командующий армией генерал-лейтенант Добыш наказал своей властью заместителя командира майора Тренева и командиров дивизионов Алексеева и Бухтоярова. Этот случай впредь не раз вспоминался на служебных совещаниях армейского руководящего состава.

Новый год личный состав полка встретил сдержанно. О случившемся в ноябре ЧП вблизи боевого комплекса в Жагари знали все – офицеры и рядовые. Не все знали о последующих наказаниях, но это не меняло ситуации. Полк обретал свое лицо, и с людьми надо было работать. На боевой лад настраивал и хороший полигонный результат, а ведь через испытания в Капустином Яру прошла самая дееспособная часть полка.

Конечно, полковник Корнеев чувствовал некоторую подавленность. Выручили политработники. Замполит Павлов вместе с парторгом части капитаном Соколовым готовили торжественную встречу Нового года. Женсовет полка, возглавляемый Светланой Треневой, подготовил концерт художественной самодеятельности. В семье заместителя командира еще не было детей, поэтому Светлана, выпускница Воронежского педагогического института, всецело посвятила себя общественной работе. Она готовила танцевальные номера. А женский хор Лидии Руновой разучивал под баян популярные лирические песни: «В лесу прифронтовом», «Лейся песня на просторе», «Услышь меня, хорошая». Сержант Буцык, командир отделения электриков из 1-го дивизиона, подготовил дуэт из оперетты Дунаевского «Вольный ветер». Рядовой Корнюшин, второй номер из его отделения, оказался командиру и здесь достойным партнером. Зрители долго не отпускали талантливых исполнителей со сцены. Лейтенант Любас, старший техник расчета, прочитал свои стихи, посвященные четверке храбрых солдат во главе с сержантом Зиганшиным, занесенных штормом на барже в Тихий океан.

Помогли и соседи. В гарнизонном клубе продолжал собираться на репетиции духовой оркестр танковой дивизии. С ним тоже Павлов договорился об участии в новогоднем концерте. Концертов получилось даже два – для офицерских семей гарнизона и для солдат. Оркестр танкистов поиграл еще и потом на импровизированных танцах.

Наступивший шестьдесят первый был особенным для капитана Алексеева. Он встречал его в семье вместе с женой и сыном. Просторная трехкомнатная квартира сразу превратилась в привычную офицерскую коммуналку, в которой жили с семьями капитаны Гулай, Рунов и Алексеев.

Полковой капельмейстер Гулай жил вдвоем с женой. Их взрослая дочь Кира училась уже на втором курсе Львовской консерватории и ненадолго появлялась у родителей только во время учебных каникул. У капитана Рунова подрастала трехлетняя дочь Танюша. Жену командира 2-го дивизиона Лидию Алексеев знал с пятьдесят второго, когда оба они с Руновым поступили на инженерный факультет Рижского инженерно-авиационного училища. В июне шестидесятого у него тоже появился сын-первенец.

Командир дивизии приехал в полк Корнеева вскоре после нового года, созвав на совещание командный состав. Сразу начал разговор с высокой ноты о состоянии воинской дисциплины в части. Полковник Колосов подчеркнул, что и ноябрьское ЧП с опрокидыванием в кювет ракеты произошло, дескать, из-за пренебрежения к строгим требованиям инструкций – раньше изделия транспортировали по этим дорогам, и никаких аварий не случалось. На этот раз пренебрегли тем фактом, что габариты автопоезда с ракетой Р-12 увеличились почти на пять метров. Закончив выступление, он поинтересовался, есть ли к нему вопросы.

Первый и… последний вопрос командиру дивизии задал подполковник Павлов:

– Скажите, товарищ полковник, с чем связана замена Главкома ракетных войск Главного маршала Неделина?

Полковник Колосов ответил на вопрос не сразу. Никаких пояснений «сверху» по поводу назначения Главкомом ракетных войск маршала Москаленко он не получал, а сама причина скоропостижной замены известного военачальника оставалась строго секретным фактом. Но на этот раз командир дивизии взял на себя смелость и ответил на вопрос по существу:

– Главный маршал Митрофан Иванович Неделин погиб в конце октября минувшего года при испытании нового изделия на полигоне Байконур. Обстоятельства катастрофы еще не стали достоянием командного состава ракетных войск, но я могу доложить вам, что взрыв ракеты Р-16 на пусковом столе произошел по причине сбоя в работе бортовой электросистемы изделия. Погибло несколько десятков человек, в том числе и Главком ракетных войск Неделин. Я хорошо знал Митрофана Ивановича и очень сожалею о происшедшем.

На этой грустной ноте полковник Колосов закончил совещание. Вместе с командиром полка он заехал на боевой комплекс 1-го дивизиона, поблагодарил капитана Алексеева за образцовый порядок в штабе подразделения и в солдатских казармах и вернулся в Шауляй. Расставаясь, командир дивизии впервые сообщил полковнику Корнееву, что в Главном штабе ракетных войск прорабатывается вопрос о строительстве боевого шахтного комплекса для изделия Р-12В и формировании в его полку третьего стартового дивизиона. С этой целью ближе к лету ожидается приезд в дивизию специалистов Центрального проектного института из Москвы для проведения изыскательских работ на местности.

А на следующий день после совещания замполит Тимохов преподнес капитану Алексееву приятный сюрприз. Павел Николаевич сообщил командиру дивизиона о том, что техник-лейтенант Краснов, один из лучших операторов-наводчиков, намерен в наступившем году стать слушателем ракетного факультета артиллерийской академии имени Дзержинского.

Андрей Степанович одобрил, конечно, намерение молодого офицера, посоветовал ему, как лучше всего организовать подготовку к вступительным экзаменам. Командир дивизиона и сам в глубине души замахивался на учебу в академии Генштаба… Кто в тридцать лет не мечтает покорить еще одну, прежде казавшуюся недоступной, вершину?