Текст книги "Дайна"

Солнце бросило последний лучик в окно, светлая полоса легла на стол с раскиданными в беспорядке бумагами, осветило запыленный бок глобуса-сувенира. По нему деловито ползла черная муха: посидела в районе архипелага Чагос, потом, перебирая лапками, двинулась в сторону Африки, пересекла Мозамбик, Зимбабве и что-то там еще, просеменила мимо острова Святой Елены, где некогда томился сосланный Наполеон, преодолела Атлантику – и взмыла с территории то ли Алабамы, то ли Луизианы, покружила над полюсом, жужжа, направилась к компьютеру, за которым гордо восседал Саня и важно беседовал по телефону с Альбертом Ивановичем. Прощальный лучик погас, в помещении заметно стемнело, Гарик включил настольную лампу. Муха тотчас устремилась на свет, наткнулась на стекло, недовольно прожужжала, сделав еще один пируэт, опустилась на стол – чтобы закончить свою жизнь под широкой ладонью Гарика. Он оттер руку салфеткой, смахнул мертвое тельце на пол.

– Очередное экологическое преступление, жестокое обращение с насекомым, – провозгласил студент и тут же обратился к Сане: – Ты про мой флаг скажи!

…Жека распахнул дверь. На пороге, осиянная светом утреннего солнышка, стояла Диана. От неожиданности он отшатнулся.

– Привет! Можно? – не дожидаясь ответа на сакраментальный вопрос, девушка уверенно шагнула через порог.

– Привет, Ди! – вымолвил Жека. Он ожидал, что опять придет Костя.

– Меня так только мой друг называет, – засмеялась Диана.

– Кстати, где он? – спросил оторопевший Жека.

– Они там опять к побоищу готовятся, – улыбнулась гимназистка. – Так что мне за заказом пойти пришлось. Костя попросил. А твой папа где?

– В больницу на днях положили, – вздохнул парень. – Опять сердце. Вот только что звонил мне, голос вроде бодрый.

– Сочувствую, – искренне произнесла девушка.

– Позволь, – Жека ловко принял из рук сумочку, снял с ее плеч летнее пальто (несмотря на начало лета, было довольно– таки прохладно, и пришлось по настоянию матери облачиться в пальто; еще и дождь обещали). Диана отметила, что ухаживает парень не суетливо и неуклюже, как Костя, а легко и непринужденно. Он повесил пальто на вешалку, распахнул дверь в помещение мастерской, закрыл дверь уличную. На Диану дохнуло металлом, маслом, какими-то едкими химикатами, она сморщила тонкий носик.

– Я сейчас, – парень нырнул за старый шифоньер и через мгновенье выскользнул оттуда, бренча кольчугой, которую держал в руках, словно полотенце для хлеба-соли.

Диана взяла доспех, рассмотрела его, повернула спиной:

– Классная штука! Такая легкая, а от оружия защищает!

– Мы и раньше с папой такие делали для игровиков! – гордо заявил Жека.

Диана задумчиво звенела колечками доспеха.

– Ты присядь, – Жека заботливо подкатил кресло.

– Спасибо, – она удобно уселась, положив кольчугу на колени, как плед.

– Я и секиру ему сработал! – гордо заявил парень, присаживаясь напротив Дианы. – Показать? – И, не дожидаясь ответа, опять юркнул куда-то в загроможденный металлическими изделиями угол, вернулся назад с секирой.

– Я отдам ее Косте, – девушка протянула тонкую руку к секире.

– Тяжелая штука, – Жека потряс секирой над головой. – Для крепкой мужской руки.

– Десницы, – уточнила Диана. – Но почему только для мужской? Амазонки тоже секирами и мечами сражались. И русские богатырки.

– И голядские! – вставил Жека. – Я за голядь!

– А чего к нам тогда не приходишь? – засмеялась Диана. – Тебя же ребята приглашали. Что смущает?

– Я хочу, чтобы всё всерьез было, а не понарошку, когда рубятся на бутафорских мечах и секирах.

– «Бутафорских», сказал тоже! – фыркнула девушка. – Одному парню в прошлый раз такой «бутафорией» (она показала пальчиком с нежно-розовым маникюром на секиру) ребро сломали, до сих пор лечится. И у Кости дважды было, не так серьезно, но тоже пострадал в бою.

– Шрамы украшают мужчин! – Жека перебросил секиру из правой руки в левую и обратно.

– Ушибы и травмы – тоже, – улыбнулась Диана.

– Я бы хотел, чтобы всё было по-настоящему, – вернулся к теме Жека. – Чтобы народ был, как раньше, силу свою почувствовал. Чтобы это не игрушки были, а политика… Я мечтаю политиком стать! – горячо заговорил он. – Только сначала образование надо получить. Я все-таки решил в будущем году на платное место в универе поступить, где Костя учится и большинство ваших. Папа долго уговаривал, я не соглашался, пока до меня не дошло, что без образования, правда, в наши дни никуда. Сам вот понял это. Только бы с папой всё было благополучно. У него это не в первый раз.

– Он серьезно болен? – участливо поинтересовалась Диана.

– У него после этого развилось… после отсидки. Он оружие делал по заказу, настоящее. Срок получил. Вот от всех этих волнений у него и сердце больное. Оружие он ковал настоящее – и пострадал по-настоящему. А я…

– И ты хочешь пострадать? – Диана удивленно и настороженно смотрела на него. – Только за политику?

– За голядь, за возрождение народа! – горячо говорил парень, положив секиру на стол поверх бумаг – квитанций, финансовых отчетов, других документов. – Это серьезно, понимаешь?

– Ты меня пугаешь. Прямо заговорщик какой-то.

– Вот и папа мне то же самое говорит. И прибавляет еще, что политиком я никогда не стану – рожей не вышел, связей у меня нет там, – он показал пальцем в потолок. – А куда без них? Но я хочу быть политиком.

– И в какой же партии ты намерен карьеру делать? – иронично усмехнулась Диана. – Там же все места давным-давно, – она секунду подумала, – распроданы. Или детям политиков в наследство оставлены. Ты же знаешь, читал, что сын нашего мэра…

– К черту всех мэров и их сыновей с дочками! Сам буду пробиваться, без всяких партий продажных!

– И как же? – ее определенно заинтересовал этот парень, наивно пытающийся добиться того, что ему явно не по зубам. Или пока что не по зубам?

– Как? А через вашу голядь! Перспективная, между прочим, идея. Лидером стану, – он тяжело дышал, будто после долгого бега по пересеченной местности. – Вождем голядского племени! Вижу, ты смеешься? Но почему нет? Все великие деятели начинали с маленького кружка единомышленников. Вот тот же Ленин, например…

– Ленин, – Диана прикрыла улыбку ладошкой. – Так у нас свой «Ленин» уже нарисовался. Саня Шелохтин. У него и отчество, кстати, Ильич. Пишет всякие манифесты и делакрации эти…

– Декларации, – поправил Жека. – Так писать любой может, кто грамоту знает. А я конкретным делом заниматься буду!

– Уже есть такая партия, у которой «конкретные дела», по телеку все уши прожужжали, – опять рассмеялась девушка. – Вступишь?

– Чего я там не видал, у этих чинуш?! – воскликнул парень. – Ты бы еще к коммунистам идти предложила.

– Так ты же у нас будущий Ленин! – беззлобно съязвила гимназистка, кокетливо возложив ножку на ножку. – Тебе там самое место…

– Вот вы все так смеетесь, – вздохнул Жека. – А у меня это с раннего детства мечта. Только чтобы настоящим делом заниматься, настоящей политикой, а не в игрушки играться. Вокруг один обман и фальшь. Все только обещают. Я, когда мне восемнадцать стукнуло, первый раз на выборы пошел, увидел эти рожи, эти фамилии в бюллетене – так в кабинке просто глаза зажмурил, пальцем тыкнул наугад, глаза открыл – вижу, попал рядом с квадратиком напротив фамилии этого… который за справедливость и законность. За него и галочку черканул. Потом даже не поинтересовался, победил он на выборах или нет. Все один на другого похожи, политики эти…

– Какой же из тебя-то политик, если к выборам вот так относишься? – Диана засмеялась, но как-то сочувственно, что ли. – А я вот жалею, что мне возраст пока голосовать не позволяет.

– Что толку! – с жаром говорил парень. – Всё ненастоящее у них – и лозунги, и программы, и борьба. И в вашем клубе тоже всё ненастоящее: сражаетесь, рубитесь, да только несерьезно. Вот раньше были поединки, дуэли… А теперь – одна игра! А я хочу, чтобы всё по-настоящему было!

– А ты, серьезный такой парень, хочешь с Костиком на честный поединок выйти? Он тебя первым ударом вырубит! – парировала Диана. Уже без ехидцы в голосе. – Ну или вторым.

– Конечно, потому что я не обучен, как твой парень, и потому что всё это не по-настоящему. А вот если бы взаправду реальный бой… И в политике тоже.

Диана вздохнула. «А в нем есть что-то, – думала она, машинально теребя кольца кольчуги. – Вот Костя не такой. Он всегда играет строго по правилам, заданным другими людьми, заданным обществом. Он никогда лидером не будет, да и не хочет им быть. А этот… Он, конечно, сейчас смешно выглядит, но потом…» Она привстала:

– Ой, Женя, мне пора! Дай-ка секиру.

– Пакет возьми. Не пойдешь же ты с ней по городу. Оружие хоть и не настоящее, но все-таки…

– И не такое уж тяжелое, – она взяла пакет.

Солнце заглянуло в зарешеченное окошко, луч его отразился от какой-то начищенной до блеска металлической штуковины и пустил зайчика прямо на лицо Жеки, тот зажмурился.

– Тебе солнечный бог привет послал! – звонко воскликнула девушка. – Его Сауле зовут.

– Амазонки прикольными девчонками были! Они себе одну грудь отрезали, – зачем-то ляпнул Жека и тотчас смутился.

– А еще в старину мужики были. Они тоже себе отрезали, секта такая… Ты всегда девушкам такие «приколы» рассказываешь? – смеялась Диана.

– Да нет… к слову пришлось, – еще больше смутился Жека. – Давай помогу кольчугу уложить.

– Я и сама справлюсь, – всё так же смеялась Диана, укладывая в пакет доспех.

– Ты бы в этой кольчуге смотрелась шикарно!

– Может быть. Не пробовала, не примеряла, – она засеменила к двери.

– Тебе помочь поднести?

– Спасибо! Я сама. На автобус, а там и дом рядом, у самой остановки.

– Какой остановки? – механически вырвалось у парня.

– Всё тебе знать надо. У автобусной, сказано же!

Жека бережно накинул на плечи пальто, поцеловал ручку – не так церемонно и нарочито, как Альберт Иванович, а просто, душевно и естественно, как всё, что он делал и говорил ей.

«Надо же, вроде простой парень, а как прирожденный джентльмен, – подумала Диана. – Костя мне всё пожать руку норовит, будто я и не девушка вовсе, а один из его приятелей». Она обернулась:

– До свидания, Жень!

– До свидания, Ди! Заходи еще.

– И ты к нам в клуб приходи, голядский политик.

Дверь закрылась за ней. Жека наблюдал в окно, как Диана стремительной походкой спешила к остановке. «И почему таким чудилам, как этот Костя, достаются такие девчонки? – думал он. – Она же, наверно, втайне посмеивается над этим студентом-меченосцем. И что это за бойфренд такой: сам не пришел, а девушку послал за своими железяками?»

Только через полчаса он заметил, что на вешалке одиноко висит дамская сумочка. Внутри было почти пусто, только розовая помада и ручка. Он порывался позвонить… Куда? Он же не знает номер ее телефона. Этому Костяну, что ли? «Ладно, тем лучше: хватится – сама придет. Или позвонит, она же телефон их семейной фирмы знает. А там договоримся о встрече…»

Через час ему перезвонил из больницы отец.

– Жень, тут тебе девушка звонила, которая за заказом приходила. Говорит, сумочку оставила. Завтра в то же время заглянет.

– А телефон свой она не оставила тебе? Вдруг меня завтра не окажется на месте? – парень едва ли не прокричал это отцу.

– Сейчас, подожди, поищу. А что, она тебя заинтересовала? – папа многозначительно кашлянул.

– Да нет… Я это… вдруг меня не будет.

Отец продиктовал ему номер, опять столь же многозначительно хмыкнул.

– Как у тебя? Когда операция?

– Чувствую себя бодро. Резать будут через неделю.

– «Резать»! Типун тебе на язык. Выздоравливай!

Она пришла на следующее утро, всё в том же пальтишке, хотя было тепло и сухо. Когда Жека снял с нее пальто, так и ахнул – девушка была облачена в кольчугу, плотно облегавшую стройную фигуру.

– Класс! – Жека поднял большой палец, словно римский император, дарующий жизнь поверженному гладиатору. – Хоть на подиум тебя!

– В номинации «Мисс Амазонка»?

– Только у тебя, в отличие от амазонок, всё на месте… ну в смысле фигуры.

– Мой Костя девушкам таких пошлостей не говорит, – Диана произнесла это с такой интонацией, в которой Жека уловил подтекст: «Уж лучше бы говорил». – А ты, оказывается, парень озабоченный… не только политикой.

– Тебе помочь кольчугу снять?

– Спасибо, мне в ней нисколечко не тесно. А то ты снимать станешь… кольчугой не ограничишься, озабоченный Евгений. – Взгляд ее стал слегка томным, но с лукавыми искорками.

«Наверно, замучил ее этот Костик своей правильностью. Ненастоящий он боец, и любовь тоже ненастоящая у него. У них с Ди», – думал Жека и, чтобы закончить обмен фривольными намеками, предложил:

– Хочешь кофе? Папа купил кофемашину. Бывало, до глубокой ночи тут пашем, так чтобы у станка не заснуть…

– Я больше чай предпочитаю. Только не из пакетиков.

– Чай у меня есть. Какой-то с травами. «Аромат любви» называется.

– Хочешь соблазнить, приворожить? Как это называется: приворотное зелье?

– Да нет, я его недалеко отсюда в чайном магазине купил. Травы, ягоды…

Чай оказался отменным. «Хотя с тем, что пили у Альберта Ивановича, не сравнится, – подумала Диана, отхлебывая из кружки. – Но всё равно настоящий чай, как любит говорить этот Женька. Он обо всём настоящем мечтает: настоящих баталиях, настоящей политике, настоящей любви. У такого всё в жизни будет настоящим, а не игрушечным и не игровым».

Они болтали про всё на свете больше часа. Общение прервал внезапный звонок матери. «Да приду я, приду скоро», – раздраженно ответила девушка.

– Костя беспокоится? – поинтересовался Жека.

– Мама! Боится, что меня террористы в заложники похитят.

Она засобиралась домой. Жека, перед тем как попрощаться, попросил Диану:

– Можно я тебя сниму?

– Чего-о? – с деланным возмущением ответила та.

– Да сфотографирую на камеру мобильника. В кольчуге!

– Давай! – она грациозно изогнулась, изображая древнюю воительницу.

Он сделал с десяток фоток.

– Готово! Теперь хоть на голядский сайт вывешивай.

– Я еще несовершеннолетняя, нельзя мои снимки без согласия мамы.

– А я не знал, что ты мамочкина дочка! Вроде такая девчонка крутая…

– Дурак ты, папочкин сын! Вывешивай, если хочешь. Только сначала дай мне посмотреть. А то, может, эти твои фото как у папарацци. Сначала мне пошли, а я Альберту Ивановичу.

– Адрес дай?

– Что-то ты прыткий…

– Я про электронный. Ну, мыло-собака-ру или что там у тебя.

Диана извлекла из пальто блокнот, вырвала листок, написала свою электронную почту.

– А странички в соцсети у меня пока нет. Ту, что была, взломали какие-то гады. От моего имени деньги стали клянчить у моих же друзей! Но я скоро аккаунт восстановлю.

Она бодро сбежала с крыльца, обернулась, помахала ручкой Жеке…

– Ты что это вырядилась? – мать удивленно пялилась на дочь в кольчуге.

– Старинное одеяние голядских женщин. Они в таких ходили, чтобы, в общем, их русские мужики не лапали. Такую хрен порвешь! А тебе так хочется, чтобы я ходила в драных джинсах, с татухами и размалеванная, как шалава? Лучше рубашка из колечек, чем пирсинг в ноздрях, как у дикарей. Или ты считаешь иначе?

– Нет, ты всё правильно говоришь. Вот только… ты в этом ходить будешь?

– Да ты что? Только на фестивали исторических рус… голядских единоборств. Что я, дура, по улицам в этом ходить или на дискотеку?

Увы, кольчугу надо было отдавать Косте. Но она уговорит его. Если он любит ее больше, чем свои турниры-ристалища, то уступит ей эту кольчугу, подарит. Двойной подарок – от Кости и от Жеки. Какие они разные…

Костя по телефону ныл и канючил:

– Ди, ты ведь знаешь, сколько я за нее заплатил! Она мне сейчас нужна будет позарез. Но после побоища она – твоя. Носи сколько хочешь. Пусть будет твоя. Ну кроме праздников, фестивалей и тренировок. Пойми, это ж не просто прикид, а деталь экипировки воина…

– Да поняла я всё! Завтра верну в целости и сохранности. Извини, что без спросу надела… – она со злостью щелкнула кнопку. «Жмот, скопидом, хоть бы раз на достойный подарок своей девушке потратился. Дешевыми безделушками отделывается. Трус вдобавок, хоть и на мечах да секирах рубится. Давно бы снял комнату для нас, чтобы жить вдвоем, без материных нравоучений и прочих заморочек. Многие так сегодня живут. А он боится, всё ждет, когда мне восемнадцать стукнет! Начитался про педофилов и теперь боится меня лишний раз поцеловать прилюдно, оглядывается: а что подумают вокруг? Кабы чего не вышло! А вот Жека совсем не такой, – она печально вздохнула. – Костя меня на концерт зазывал. Скажусь больной!»

Чтобы развеяться, она погрузилась в ноутбук. Ого, письмо! Это были фотографии, сделанные Жекой. Зашла в почту, открыла файл, другой: красавица! Показать их Косте? Как бы не так, милый! Не заслужил! Она ответила Жеке, отправив ему целый караван сердечек и смайликов. Через несколько минут пришел ответ – большое алое сердце в обрамлении роз…

На следующий день она снова позвонила Косте. Притворно кашляя, заявила, что нездорова, совместный поход на концерт отменяется. «Да, а как кольчуга? Мне она уже завтра понадобится». Послал за кольчугой Гарика, сам, видно, боялся заразиться, «воитель». Ну и хорошо, не надо перед ним разыгрывать больную. Она отправила снимки Альберту Ивановичу. Дед пришел в восторг! Она и сама восторгалась. Особенно тем портретом, где она стоит на фоне распахнутой двери и солнечная аура облекает ее изящную фигуру в кольчуге. Утро было ясное… Она вспомнила один фотоснимок модели, виденный в Интернете:

вот такая же светловолосая девушка, озаренная солнцем. Только не в кольчуге… вообще без ничего!

«Представляю, если бы это был мой снимок и его увидела мама. Ужас, скандал, слезы. “Дочь растет проституткой”. А если б Костя? Тоже бы стал нотации читать, правильный парень? Правильный, но не настоящий. Нет, он бы стал допытываться, кто меня сфотил. А если бы Женька?» Ее раздумья прервал звонок. Костя! Легок на помине.

– Привет! Отличные снимки! Не ожидал… А кто снимал? – деланная радость в его голосе уступила место настырному любопытству.

– Света, моя одноклассница. Правда понравилось?

– Правда. Только там подписано «Друг амазонки».

– Ну, она мой друг с первого класса.

«Друг, друг, – думала она. – Еще допытываться вздумал, кто да что и зачем. У нее вон на страничке взломанной пятьсот сорок восемь друзей было. Ко всем ревновать будет?»

– Ты и вправду на амазонку похожа. Настоящая амазонка.

– У настоящих амазонок одна грудь была! А вторую они себе отрезали! – тигрицей рыкнула Диана. – А у меня всё на месте!

– Ты чего взъелась вдруг?

«Взъелась! С таким другом взъешься!» – она выключила мобильник, поставила его на беззвучный режим. Экран несколько раз вспыхивал и гас – это перезванивал Костя. «Пусть побесится, побренчит железками, кого-нибудь рубанет в сердцах своим мечом игровым. Хотя какое там, он даже толком рассердиться-то не способен…»

Через минуту позвонил Жека:

– Привет! Видела, сколько лайков к твоим снимкам наставили?

– Привет! Замечательно!

– Народ на сайт повалил. Знаешь, я тут в одной книжке прикольные фотки видел. Короче, был архангельский писатель, фэнтези сочинял. Так у него на фото девушки в кольчугах поверх купальников? Прикольно! А ты могла бы?

– Вот еще! Может, мне для тебя совсем разоблачиться?

– Я лично не против!

– Дурачок! Всё у тебя такое несерьезное, только хохмишь на каждом шагу, а еще политиком стать собираешься.

– Зато твой Костя – серьезней некуда.

– Мы с ним рассорились. Кстати, из-за твоей кольчуги. Отдала ему, пусть носит, вояка!

– Рассорились?.. – сердце у Жеки учащенно заколотилось. «Наверно, даже в мобильном телефоне слышно. Рассорились? Давно бы так!» – думал он.

– Представь себе!

– Ты серьезно?

– Нет. Смешно! – Диана выключила телефон. «Один зануда, другой ведет себя, как клоун. Что за парни пошли?»

Число просмотров сайта за один день выросло втрое. Диана восстановила страничку в соцсети и разместила снимки там. Опять же за один день число просмотров перевалило за триста. Комментарии были в основном пошлые.

Тогда она решила назвать альбом «Воины народа голядь», добавила туда фотографии ребят из клуба в боевом облачении. Костины снимки размещать не стала. И первый же комментатор спросил: «А кто такие голяди?»

«“А что такое глобус?” – спросили дети. Вот тут я и начал им рассказывать географию», – вспомнила Диана пацанский анекдот. И принялась рассказывать посетителям ее странички о голяди – то, что прочитала в Интернете, что поведал ей странный старик Альберт Иванович. На страничку заглядывала самая разнообразная публика: и шутники-приколисты, и агрессивные тролли, и желающие лично познакомиться с «красавицей в кольчуге». Таких она отправляла в бан-лист без сожаления. Но всё чаще стали наведываться те, кто желал приобщиться к древней культуре исчезнувшего и «восставшего из пепла веков» народа, попадались даже профессиональные историки, археологи, которые поправляли ее относительно тех или иных фактов и артефактов истории. Она узнала для себя немало нового – например, что в области, где она жила с самого рождения, полно балтийской гидронимики. Пока парни на сайте и своей страничке в соцсети лаялись с троллями, она потихоньку просвещала и просвещалась сама. Выяснилось, что желающих присоединиться к славному племени много, и прежде всего – среди молодежи, ровесников Дианы, и тех, что чуть постарше, студентов, молодых специалистов. Через неделю позвонил Костя:

– Ты молодчина! Допоздна в Сети зависаешь, свет голядской идеи в массы несешь! Одна за нас всех, можно сказать, стараешься.

– Как видишь! Кстати, а извиниться ты не хочешь?

– За что, Ди?

– Значит, не хочешь…

– Постой, не выключайся! Да, виноват я. Хочешь, кольчугу отдам?

– Носи уж! Она тебе в самый раз, по фигуре.

– Тебе куда больше идет.

– Только сейчас заметил?

Так они помирились.