Текст книги "Кулинар-и-Я. Рецепты хорошего настроения. И не только кулинарные"

Кулинар-и-Я
Рецепты хорошего настроения. И не только кулинарные
Анатолий Долгинов

© Анатолий Долгинов, 2023

ISBN 978-5-0060-2225-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1 круассан на двоих

 
Она, как и я, обожает конфеты,
И съесть может сразу штук пять!
Кричу на всю улицу: «Даша, ну, где ты?
Что ж ты не выходишь гулять?!»
Она заливается смехом как птичка,
Витает порой в облаках…
Она мне всегда была словно сестричка,
Вот только стеснялась слегка!
 
 
Нас мамы водили в один детский садик,
А в школу мы сами пойдем!
– Зачем расставаться, – Скажите нам дяди,
Коль нам хорошо так вдвоем?!»
Мы этот ответ никогда не услышим,
Да он нам совсем ни к чему!
Жаль, Даша живет наверху возле крыши,
А я много ниже живу!
 
 
Мне Даша призналась вчера по секрету,
Что нравлюсь ей и круассан…
В копилке моей трех рублей даже нету,
Но я ведь реальный пацан!
Мне папа добавит, ведь он же не жадный,
Коль вычту три из десяти!
И с Дашей копилку мы склеим обратно,
А мама поймет и простит!
 
 
Один круассан на двоих – маловато!
Я ей почти весь уступлю,
Ведь я по секрету скажу вам, ребята,
Что Дашу я больше люблю!
Лишь только б смеялась моя сладкоешка,
Готов уступить пять конфет,
Когда она скажет: «Ты добрый, Олежка…»
И я улыбнусь ей в ответ
 

2 ЧАШКИ ШОКОЛАДА

 
Пахло прелью слегка и немножечко сеном.
Тот букет заглушил неземной аромат…
– Ты сварила какао! Когда ты успела?
Обожаю горячий я твой шоколад!
 
 
Урожай побежден и дожди отступили,
И в печурке полешки, сгорая, трещат…
Мы с тобой на двоих литр какао распили,
И пришли к пониманью, что пути нет назад!
 
 
Что мы вместе идем по течению жизни, —
Дети, дом, огород и семья, как семья…
Ну, чего ты молчишь? Ради бога, не кисни!
Это осень, Малыш… и в ней мы – ты да я.
 
 
Пусть собрали горох, а сажали картошку,
Пусть проблемы сгустились как тучи вокруг…
Ты какао долей, – там осталось немножко.
И мы вместе порвем этот замкнутый круг!
 
 
Да, творит чудеса шоколадный напиток!
Разве только с бальзамом его и сравнишь…
Все наладится, пусть не с одной-двух попыток.
Всем невзгодам назло улыбнись мне, Малыш
 

3 счастливых дюжины

 
Три счастливых дюжины – много или мало?
Приглашала к ужину, угощала салом…
Стопочка перцовочки, шанежки, галушки —
Все к сердечку тропочки ведомы подружке.
Припев:
Янтарем перцовочка с перчиком вприкуску
А на ней обновочка, да с покроем узким.
А она красавица – глаз отвесть нет силы…
И мне очень нравится, как мурлычет: «Милый…»
 
 
А она про дюжины, и про век короткий…
И что милый-суженный что-то больно робкий!
Все ж приметы сходятся! Некуда деваться:
В ряд планеты строятся… как тут не остаться!
Припев.
 
 
Говорят, случается это раз в столетие! —
Цифры три сплетаются в редкое соцветие.
Календарь стирается, но какая дата!
В памяти врезается. Разве ты не рада?
Припев.
 
 
Как судьбе противиться, коль пора настала —
Три счастливых дюжины – много или мало?
А еще по стопочке! Обжигает взглядом…
По заветной тропочке мы шагаем рядом.
Припев
 

100 на двоих

 
Как-то мы невесело живем,
Что-то мы вздыхаем больно грустно…
Разве нам нехорошо вдвоем?
Или мой компот такой невкусный?
Что же ты нахмурившись сидишь
И улыбку глубоко так прячешь?
Мне скажи: «Люблю тебя, Малыш!»
И не вздумай говорить иначе!
 
 
А пойдем-ка вечером в кино
На последний ряд для поцелуев!
Никуда не ходим мы давно…
Что ж мы как дед с бабкою тоскуем?
Хочешь в цирк, а может – на концерт?
Я надену то… до пола платье,
Чтобы ты, как опытный эксперт,
Сразу заключил меня в объятья!
 
 
Нам уже и дома хорошо?
А кто говорил, что это мука…
Ой, к нам кто-то кажется пришел?
Дети принесли водиться внука!
А куда Вы сами? На концерт?
Нам из дома как-то неохота…
Скушайте твороженный десерт
С кружечкой грушового компота!
 
 
Ну, чего вздыхаешь, старый дед?
Внук уснул и с кем теперь водиться…
На двоих с тобой нам сотня лет!
Это ли не повод, чтоб напиться?
Надо же… и ухом не повел!
Выпьем, разумеется компота…
Творожок неси скорей на стол,
Что-то больно кушать мне охота
 

«Pinot Noir»

 
Твои глаза опять на мокром месте…
Вино сухое вряд ли их осушит.
Ну, почему нам не дано быть вместе,
Коль друг без друга жить не в силах души?
 
 
И ты опять твердишь как заклинанье:
«Давай забудем все, начнем сначала…»
Но как забыть нам первые свиданья?
И тонкий аромат «Пино-Нуара».
 
 
Это вино, видать, придумал дьявол…
Он постоянен был в непостоянстве.
И мы с тобой ведем войну без правил,
Притом, на ограниченном пространстве!
 
 
Глаза в глаза! Они все ближе, ближе…
То жаром пламень, то мороз по коже!
И в той войне я без тебя не выжил,
Но есть надежда – в плен был взят, похоже.
 
 
И эти слезы, влагу на ресничках
Я осушил горячим поцелуем.
Не зря «Пино-Нуар» я взял в кавычки!
Сидим вдвоем, вдвоем вино смакуем
 

А компот?

 
Я не то чтоб гурман, но покушать любил.
И тряхнуть стариной был не против…
Заглянув в кабачок, чуть помедлив спросил:
«Фуа-гра, де флопэ и компотик…»
 
 
Соляным столпом замер, бледнея, гарсон,
Что пытался всучить круассаны…
– Эти русские, кажется, держат фасон?
Спрячьте, мсье, кренделя в целлофане!
 
 
Он готов был простить мой невинный каприз,
Пять минут пребывая как в грогги…
Бедолага – застряло в зобу «Сильвупли!»
И, к тому же, не слушались ноги.
 
 
Наконец, бормоча что-то, в кухню ушел.
Час томленья. Взревели фанфары…
И победно сияя, мне ставил на стол
Он два блюдца и что-то в бокале.
 
 
Указав на паштет, прошептал: «Foie gras!»
«De flopper!» с гренкой, то бишь с крутоном.
Буйволятина была под гнетом с утра…
– А компот? – Прошептал я со стоном.
 
 
– О, monsieur, Вас, конечно, пьянит Calvados,
Крепкий сидр! Ему просто нет равных…
Я все выпил и съел. Еле ноги унес!
Да, компотик, и правда, забавный!
 
 
Я не то чтоб гурман, но покушать любил.
А теперь ем пельмени. И точка!
Никаких равиоли и прочих дяньсинь!
Разве только мантов полкусочка…
 

А пошли они!

 
Ну, чего ты тучей хмуришься, улыбнись скорей, мой свет!
Посмотри, через всю улицу я принес тебе букет!
Ну, и что, что это бархатцы? Ну, а клумба тут причем….
Мы же дожили до пятницы! Нам теперь все нипочем!
Припев:
А пошли они все… в пятницу! Иль куда-нибудь еще!
Пододвинь ко мне салатницу, угощай меня борщом!
И давай с тобой по маленькой, хочешь, праздник создадим!
Ты же мой цветочек аленький и живем мы днем одним!
 
 
Выключи ты это радио, слушать просто нету сил!
От жары спеклись все заживо, в четверг дождик попроси!
Там ж реклама, да политика, да убогая попса…
Ну не хмурь свое ты личико. Аспиринчик съешь UPSA!
Припев.
 
 
Конец света приближается?! В понедельник? Через год?
Вновь наука дурью мается, может, кто вперед помрет!
А налей еще по стопочке и за пятницу давай!
Пусть омоет к сердцу тропочки. Ты, мне праздник не срывай!
Припев.
 

А солнце спряталось…

 
А солнце спряталось за тучей,
Чтоб не мешать, как видно, нам.
Я поясню на всякий случай:
«Я соблазняю Вас, мадам!»
 
 
Зачем вы снова о погоде
И про осеннюю хандру?
Ведь я Вам симпатичен, вроде,
А коли нет, так я уйду!
 
 
Ну, вот, Вы шепчете: «Останься!»
При этом зарываясь в плед…
Но мне послышалось «Отстань!» Я
Сказал: «Пардон!» Открыл буфет,
 
 
Извлек графинчик и бокалы.
Прошу заметить – выбрал сам.
Озвучил тост, вздохнув устало:
«За милых дам! За вас, мадам!»
 
 
Разлил зеленую настойку —
Мохито или сельдерей?
И Вы, отбросив плед на койку,
Сказали мне: «Давай, смелей!»
 
 
И понял я – счастливый случай:
«Я обожаю Вас, мадам!»
А солнце спряталось за тучей,
Чтоб не мешать, как видно, нам
 

А ты была

 
А ты была волшебницей иль ведьмой
Ни доброй и ни злой, так, никакою…
Смеялась хрипло: «Ох, в огне гореть мне!»
Готовя толи зелье, толь жаркое.
Я сочинял свои стихи, сонеты,
Тебе я оду посвятить пытался…
«Спустись на Землю!» – Так сказала мне ты,
Но я витать на небесах остался.
 
 
Хотя, порою, ты взмывала выше
То на метле верхом, то сидя в ступе.
И как песчинки мельтешили крыши,
И камушком побольше церкви купол.
А я не мог до тех высот добраться,
Хоть тужился изо всех сил порою…
«Ну, кто ты, как не ведьма!» – Изнывал я,
И умолял: «Возьми меня с собою!»
 
 
А ты была волшебницей иль ведьмой…
А ты была… И вдруг тебя не стало.
«И слушать этот стих, и спеть сонет мой
Уж больше некому…» – Вздыхаю я устало.
Да только ничего нельзя исправить,
И я витаю в облаках все ниже…
Слезами зелье я рискнул приправить,
Но становилось варево все жиже.
 
 
А ты была… Смеялась и летала…
Варила зелье, говорила что-то…
Как будто бы звезда с небес упала,
Я был свидетелем последнего полета:
И как песчинки мельтешили крыши,
И церкви купол камушком побольше…
Как жаль, меня ты больше не услышишь!
И ступа по сей день еще в ремонте
 

Антракт

 
Концерт с антрактом и буфетом,
Но, знать, не мой сегодня день!
Квадрат бутылки «Амаретто»
Не греет, а бросает тень.
 
 
И аромат горчит миндальный,
Ненужной кажется ваниль…
И создавая звон медальный,
В бокал ликер тебе налил.
 
 
И было все без слов понятно,
Добавить что-то было лень.
Ты «Амаретто» пила жадно…
Эх, жаль, не мой сегодня день!
 
 
Антракт растаял без остатка,
Словно в ликере трав букет.
А ты, терзая нервно прядку,
Как приговор сказала: «Нет!»
 
 
И продолжения не будет, —
Пропал к концерту интерес.
Черстветь останется на блюде
Десерт нетронутый Экспресс,
 
 
Сжигая приторность ликера, —
Напиток годный лишь для дам,
Я проглотил с потухшим взором
«Пшеничной» водки двести грамм
 

Аргументы

 
Ну, скажи, какой повод тут нужен
И какой привести аргумент,
Чтобы ты заглянула на ужин,
Пускай в самый последний момент?
А, мне кажется, время застыло, —
Круг замкнув, стрелка вниз не идет…
Моросит дождь со снегом уныло, —
Капюшон не спасет. Да и зонт!
 
 
А у нас отопленье включили,
Огородный закончен сезон!
Я звонил тебе раза четыре…
Не охрип твой усталый рингтон?
Снес котейку, метнувшись до двери,
Чуть не вынес ту дверь напроход…
Показалось? Да, нет, я уверен,
Что за дверью меня чудо ждет!
 
 
Не дождалась?! Как в слалом-гиганте
Пролетел марши лестницы вниз…
Никого! Лишь «Аленушки» фантик
Трепетал, ухватясь за карниз.
А потом над пустой взмыл аллеей
Потому, как ты вновь не пришла…
В этот миг ветер сделался злее,
Мне в лицо зимней стужей дыша.
 
 
Романтический ужин отложим,
С аргументами повременим…
А что с дюжиной делать пирожен,
Предназначенных нам лишь двоим?
Ну, скажи, какой повод тут нужен
И какой привести аргумент,
Чтобы ты заглянула на ужин,
Пускай в самый последний момент?
 

Аромат корицы

 
Мне она улыбнулась так грустно
В кабачке, погрузившемся в ночь.
И солянка вдруг стала невкусной,
Я не знал, – чем могу ей помочь?
 
 
А она уже прятала сдачу,
Отодвинув оплаченный счет.
Я шагнул к ней, не веря в удачу,
Сам не понял, – ну, что в ней влечет?
 
 
И тапер уж сворачивал ноты,
Микрофон, отдыхая, сипел.
А в усталых глазах вопрос: «Кто ты?»
И «Зачем?» И «Чего ты хотел?»
 
 
А я ей улыбнулся несмело,
И неловко касаясь руки:
«Извини, а чего ты хотела?»
Может просто спастись от тоски?»
 
 
В полумрак надвигавшейся ночи
С незнакомкой шагнули вдвоем.
Улыбается искренне очень,
Размышляя о чем-то своем.
 
 
А потом чай на кухоньке тесной,
И корицы пьянит аромат…
Чем закончится все неизвестно,
Но уже нет дороги назад,
 
 
Когда ей улыбнулся несмело,
И коснулся руки невзначай,
А она продолженья хотела,
Пригласив незнакомца на чай
 

Бальзам на душу

 
Когда-то, в очень средние века,
Вместо воды вино народы пили.
Целительная винная река
Текла везде, где только люди жили.
Народ не знал про кофе и про чай,
А тут и жажду утолит и скуку,
И радостью наполнит через край,
И смоет все проблемы, грусти муку.
Из бочек всевозможное вино,
Преодолев огромнейшие мили,
Лилось рекой. Не так уже давно
Мудрейший кто-то сочинил бутыли.
И в них всеми оттенками дразня,
Подобно драгоценнейшим каменьям,
До нашего сегодняшнего дня
Дошли людей тех чудные творенья.
И марки всевозможные, сорта
Различных вин, шампанского букеты
Нам дарят вдохновение с утра,
И настроенье поднимают где-то.
 
 
Я слезы лил в различные жилетки
И даже, пусть и реже, в декольте,
Но утешенье, получая редко,
Ловил порою взгляд «Алиготе».
Французское бургундское вино
Меня, признаюсь, мало утешало,
И я шептал упрямо: «Все равно!
От аромата мне чуть легче стало!»
И «Изабелла» розою цветя,
Мне, безусловно, нравилась в букете.
И улыбался, тихо я грустя
При мысли о таком далеком лете.
И «Каберне», «Мускаты», «Совиньон»
Увешанные в лавры и медали,
Сулили наслаждений миллион,
Но уносили в призрачные дали.
И «Ркацители» мне помочь не мог,
Как, впрочем, не помог и «Саперави»,
И я, ломая безнадежно слог,
Ищу опал в изысканной оправе.
 
 
Ну, как, скажите мне, хочу понять,
Надежде этой поклоняться стану,
С души осадок безнадежный снять,
Пролить бальзам на ноющую рану?
Бальзам! Какое чудо из чудес
Напиток крепкий превратит в лекарство?
Настоем трав, плодов, кореньев лес
Поднимет нас в волшебнейшее царство.
Какая гамма вкусов, аромат,
Бесценность натуральных компонентов…
Бальзам здоровье подарить нам рад,
На сто, и может более, процентов!
Все «Травники», «Лечебники» собрав,
Познания лечебной «Аквавиты»,
«Вельми способно» лучшее из трав
Нам исцелить и душу и колиты…
Бальзам, преодолевший тьму веков,
Чтоб силой одарить нас, вдохновеньем,
Чтоб стать истоком множества стихов,
К тебе свой взор я обращу с почтеньем!
 

Без жены

 
Жена уехала на Юг – к сестре, на Ставрополье.
И я сказал себе: «Мой друг, ведь это же раздолье!
Аж две недели впереди свободные, без бед…»
Тут сын меня остановил: «Что нынче на обед?»
 
 
Хотел затылок почесать, рука как плеть упала, —
Ведь это ж надо так попасть! Мне что-то грустно стало.
Яичницу или омлет? А после мыть посуду!
Куплю я в Ставрополь билет и партизаном буду!
 
 
Запечь картошку на углях иль драники в мундире?
Слова застыли на губах – стою мишенью в тире.
Но дочка, глазом не моргнув, враз вывела из шока —
Пылинку мимоходом сдув, сказала очень строго:
 
 
«Ты, пап, кормящий наш отец, ответственность большая!
Был, вроде, по борщам ты спец, сейчас налей хоть чая!
А мы на кухне подметем, посуду мыть поможем…
Неделю как-то проживем, а после подытожим!»
 
 
Тут я почувствовал себя, как на «Авроре» кок,
Сказал: «Стараться буду я, Вы дайте только срок!»
Вдруг закружилась голова – как у виска обрез…
В тумане услыхал слова: «Чай с сахаром иль без?!»
 

Безвозвратная потеря

 
Буквально огорошен я: уж ты, моя хорошая, —
Смесь сладкого пирожного
И терпкого вина.
Сознанье воспаленное —
Тобою опьяненный я…
Тобою окрыленный я, – и в том твоя вина!
 
 
Не уловив мотива я,
Достиг речитатива я,
Так огненная грива та свела меня с ума!
Чудовищно красивая,
Бессовестно счастливая…
И вот такая женщина пришла ко мне сама!
 
 
Нет, это не фантастика,
Лишь продолжение праздника —
Коль выбрала проказника, то соизволь любить!
Ещё бы мне осмелиться,
Но самому не верится!
Не блажь то, не безделица, а чувство, может быть!
 
 
От счастья столь возможного,
Как с газводой пирожное,
До окрика истошного: «Прочь руки убери!»
Она прошла, не глянула,
Словно сквозь дюзы гранула.
И словно в воду канула! А по воде круги…
 
 
Я знаю – вредно сладкое!
Сосу пивко прохладное.
Потеря безвозвратная, но как жить без потерь?
Едва ль она воротится —
Знать, на других охотится.
А мне пирожных хочется! Да где ж их взять теперь?
 

Безе

 
Я извлек на стол горилку из надежного НЗ,
А она несет сардинку, тортик. Говорит: «Безе!»
Что то за запас не знаю! Может то боезапас?
Но сардинку уважаю, ведь к горилке в самый раз!
 
 
А глаза ее искрятся как бегальские огни.
Сосчитал чертят штук пять я… Боже, как тот взгляд манит!
А она: «Ну, с Новым Годом!» Боже правый, месяц май…
Улыбнувшись мимоходом, шепчет: «Не перебивай!
 
 
Ты загадывай желанье, ради Бога, поскорей…»
Кто решил безе есть в спальне, я не помню, хоть убей!
Утром в памяти остался брудершафт, сардины хвост…
И ответ в слезах искал я: «Кто виновен?» Вот вопрос!
 
 
За горилку я ручаюсь, – лично пробовал не раз!
Что безе должно быть к чаю, понял только лишь сейчас.
И Фортуна, чуть дыша, мне шлет улыбку. Иль оскал?
Может я не то желанье нынче в полночь загадал?
 

Благодать!

 
Сам не знаю, что пить на ночь… Водку? Кардиомагнил?
Съел вязанку из баранок и кефирчиком запил.
И не то, чтоб полегчало, но от сердца отлегло…
Алкоголя знать немало в том кефире. Развезло.
 
 
Разве ж закусь те баранки? Как не есть после шести?
И в один присест полбанки съел селедки иваси!
Коль пошла такая пьянка, режь последний огурец!
И еще одну полбанки захомячил наконец.
 
 
Жаль, что с кардиомагнилом нельзя водку совмещать!
Ничего, запью кефиром, съем копченого леща.
И бессонница отступит, и наступит благодать…
За совет с Вас пара рупий! Или долларов штук пять
 

Блин горелый!

 
Да не думай ты про эти сплетни, —
Много чести предаваться им!
Будь моею женщиной последней,
Выстрелом контрольным будь моим…
 
 
Дров с тобой мы наломали оба.
Но ведь мы любили, черт возьми!
Ну, а коль у нас любовь до гроба,
Ты меня, таким как есть, прими!
 
 
Если есть желанье переделать,
Переправить, перевоспитать,
Лучше прогони! Ведь блин горелый
Трудно трансформировать в оладь!
 
 
Нам не править Табели о рангах,
И не прописаться в списках Форбс.
Не резвиться взмыленным мустангом
В прериях… Откуда эта скорбь?
 
 
Виноват, что я не принц наследный,
Не из августейшей мелюзги…
Да не думай ты про эти сплетни!
И смотри, оладьи не сожги!
 

Божий дар

 
Больше чем две тыщи лет минуло с тех пор,
Как произошел на свет меж народов спор.
В общем, ранее всего земли Бог делил,
И казалось никого, вроде, не забыл.
 
 
Все достойно собрались на раздел Земли,
Лишь грузин не дождались, просто – не смогли!
Словно в памяти провал – все не просто так:
Хохол сало есть не стал; а башкир – «чак-чак».
 
 
На дележ земель бегут и юнец и старец:
«Пыжем силь» забыл удмурт, а «фондю» – швейцарец.
Вот японец на бегу «Темпуре» не рад,
Румын не жалует «чорбу», злит шведа «елебрад».
 
 
«Какай-шурпи» не ест чуваш, чех – «кнедлики», «пучалку»,
Армянин не доел «бозбаш» кричит: земли, мол, жалко!
Все на дележку собрались – покрыты потом спины…
В толкучке не разобрались: «А где же, все ж, грузины!?»
 
 
Индусам Индию Бог дал, Европу – Европейцам,
Китай китайцам перепал, Америка – индейцам,
Совсем немножечко земли японцам уступили,
Услышал песни Бог вдали – вино грузины пили!
 
 
«А я ж все земли уж раздал! И призрачные дали!» —
С упреком Бог в сердцах сказал. Грузины отвечали:
«Твое здоровье, дорогой! Мы стоя пьем за это…»
Бог прослезился: «Боже мой! Одна у нас планета!»
 
 
«Это не грех!» – Подумал Бог, и к сердцу длань прижал:
«Дарю, Вам, райский уголок, что для себя держал!»
 

Больничный

 
Не спеша шагаю по проспекту.
Все мне улыбаются вокруг
Так, что впору выбирать себе невесту,
А, коль приглядеться, даже двух.
 
 
На три дня больничный мне продлили,
То есть, мой законный выходной!
Буду как шатун бродить в квартире,
Сэндвич поглощая с ветчиной.
 
 
Коль бальзамом заменю микстуру,
Можно даже месяц проболеть.
Но, чтоб штурмом взять регистратуру,
Сколь здоровья надобно иметь!
 
 
Впрочем, сам я далеко не хилый,
Приглядеться, так атлет почти…
Боже, на ногах моих бахилы!
Чувствую, как рушатся мечты.
 
 
И стираю встречные улыбки,
И невесты мимо вдаль глядят…
Может было роковой ошибкой,
Что дарил улыбки всем подряд?
 
 
Поскорей добраться до бальзама!
Закусить микстуру ветчиной…
В памяти невест затмила дама
(из регистратуры),
Что назвал я старою каргой
 

Борщ с пампушками

 
А я любил, любил тебя всегда,
Точнее, ты была моей мечтой!
Я так мечтал, что ты мне скажешь Да!
Чем шутит черт… И пустишь на постой!
 
 
А я тебя почти боготворил!
Как видно, до сих пор боготворю,
Когда тебе с пампушкой борщ варил,
Я в ту пампушку душу вкладывал свою!
 
 
Сравнила ты мой поварской колпак
С бубенчиком какого-то шута…
Я не стерпел. Но ведь нельзя же так,
В пампушках шут не мыслит ни черта!
 
 
Расстались мы. Точнее, ты ушла.
Еще точней, я потерял мечту!
С борщом пампушки посреди стола…
Ошиблась ты иль выбрал я не ту!
 
 
А я любил, любил тебя всегда,
Точнее, ты была моей мечтой…
Двор постоялый, постоянная беда,
И дни и ночи но уже с другой
 

Брудершафтам нет конца

 
Баста! Пить не буду – бросил! Завязал морским узлом…
Полагаете, что в восемь место встречи под столом?
Нет, я воздержусь покуда! Ну, хотя б до десяти…
Больно мелкая посуда, – Штоф извольте принести!
 
 
Ах, по нраву Вам сюрпризы? Пару штофов на двоих!
Ох, уж дамские капризы… Только как прожить без них?
Потому, сама любезность: «Ну, и что мы нынче пьём?»
А в глазах реально бездна… И к тому же под столом.
 
 
Коль по классику отвечу, что для дамы – чистый спирт…
Ясно – первый тост «За встречу!» Тост «За дам!» продолжит пир.
Я – не я, ведь пить я бросил, к брудершафту перешел…
Впрочем, я в этом вопросе далеко зашел – под стол!
 
 
А меж тем реально бездна надвигалась… Я ль не прав:
Что-то спирт какой-то пресный – Не хватает специй? Трав?
В общем, дефицит закуски. Брудершафтам нет конца…
Да и стол какой-то узкий для такого молодца!
 
 
Как подводники всплываем, наконец, из-под стола.
Нет – не пил, не пью, не знаю… Может быть она пила?
Нет, вы эту пару штофов уберите с глаз долой!
Сыр оставьте! Это тофу? Ничего, сойдет такой…
 
 
Ну, чего ты? Хватит дуться – я исполнил твой каприз!
Не желаешь сыр? На блюдце горкою насыпан рис.
Пить бросал, но не добросил! Всё – у нас сухой закон…
Утлый чёлн и пара вёсел… И литавров медных звон.
 
 
«С корабля на бал» – не наше… С бала на борт корабля!
Пьем до дна из этой чаши пусть и не из хрусталя…
И продолжим брудершафты. И «За тех кто в море» тост…
И не забывай про вахту: строго держим курс Норд-ост!