Текст книги "Кулинар-и-Я. Рецепты хорошего настроения. И не только кулинарные"

Гуляй, Вася!

 
Умоляю, кроме смеха, ну, хоть раз будь человеком —
Мне ответь конкретно на вопрос:
– Мы же жили, не тужили – ели кашу, брагу пили…
Ну, кой черт тебя до нас принёс?
 
 
Ты пришёл уже под вечер. Романтические свечи
Одним махом выбросил в окно.
– Чтобы не было пожара! – Объяснил ты мне устало…
Полыхнуло чуть не все село.
 
 
Только ты не унимался, так к овчарке прикопался,
Объясняя, кто здесь верный страж,
Что она быстрее ветра пронеслась три километра
С ходу взмыла на второй этаж!
 
 
Ты ж, не выходя из роли почем зря крыл профитроли,
Мол полнят… И все их разом съел!
Я ответила: «Доколе? Что ж ты вечно не доволен?
Как же ты мне, Вася, надоел…»
 
 
Я сказала: «Гуляй, Вася», понимая, что опасен,
Но адреналин тёк через край!
Веста щёлкнула зубами, мол не стой ты между нами.
Лучше ты, Василий, утикай!
 
 
Он ушёл, роняя слезы. Его вид был страшно грозен.
Профитролей аромат за ним витал.
Прочь унёс свои признанья. Романтичного свиданья
Вот такой нелепый выдался финал
 

Гуляш по коридору

 
Ты говорила, что хозяйка никакая,
А я значенья этой фразе не придал.
А тут про «лакомку» вдруг вспомнил из минтая,
И с грустью понял, что давно о ней мечтал!
И снова ты ведешь меня по ресторанам,
Меня тошнит уже от взгляда на меню!
А я хочу домашних тефтелей в сметане,
Но больше тефтелей ведь я тебя люблю!
Припев:
А каждый вечер вновь «гуляш по коридору»,
В раздумьях мучаясь: яичница, омлет?
А на десерт, похоже, яблоко раздору,
А в нем железо и альтернативы нет!
 
 
А, может быть, с тобой рискнем отведать «Ролтон»?
Зачем ты сразу про мучительную смерть?
А взгляд бросаешь будто бы в прицел от кольта,
И вновь на кухне затеваешь круговерть…
Нет, макароны мыть, наверное, не надо,
Не стоит ждать пока картофель-фри всплывет!
Да нет, любимая, какая здесь засада,
А вот пельмень на ужин очень подойдет.
Припев.
 
 
Искать к разводу повода, конечно же, не буду —
Готов глазунью есть хоть три раза на дню!
А твой омлет воздушный очень близок чуду,
И яйца всмятку я не менее люблю!
Не получилось всмятку – будем есть сырыми,
И сыроеды тоже люди иль почти…
А с голодухи мы чего-нибудь отнимем —
Ну хоть конфету съешь «А ну-ка отними!»
Припев.
 
 
На выходной мы варим сборную солянку?
Ну, то есть все из холодильника в котел?
Оставь зеленого горошка хоть полбанки…
То, что ты варишь, не солянка, а рассол!
Ты говорила, что хозяйка никакая,
Но мы с тобой сумели кашу заварить!
Так что твою солянку тоже расхлебаем,
Если друг друга ей сумеем накормить
 

Давай поговорим!

 
Ну, что, братан, давай поговорим!
Стаканы до краев уже налиты!
Иллюзий праздничных рассеян горький дым…
Но только не гляди ты так сердито!
 
 
Да, что-то не случилось, не сбылось
Из многого, что раньше замышляли…
Нас подвела надежда на авось!
И шанс другой Фортуна даст едва ли.
 
 
Ты не спеши в стакан ронять слезу!
Навряд ли в пиве недостаток соли…
Нет, все-таки, дружище, ты буржуй
И мастер восхитительных застолий!
 
 
И твой Schwarzbier хорош как никогда,
Еще б к нему пару хвостов тараньки…
Да, нет, и без тараньки не беда,
Особенно, к примеру, после баньки.
 
 
Надвинь чуть-чуть бандану на глаза —
Прикрой свои нахмуренные брови!
Ну, вот еще одна горючая слеза
В стакане с черным пивом молча тонет!
 
 
Ну, что, застолье подошло к концу?
Скрипит натужно старая косуха…
Сан Саныч, да тебе она к лицу!
Дружище, ни пера тебе, ни пуха!
 

Давай поженимся!

 
Ты прошептала под луной: «Давай, поженимся!»
А я ответил: «Боже мой, куда ж мы денемся…»
Ведь обнимал тебя всю ночь, шепча признания…
А утром я был изгнан прочь, почти в изгнание.
 
 
А утром йогурта глоток весьма питательный,
И был отправлен за порог, в путь воспитательный.
Пел в унисон мне ветерок: «Люблю до одури…»
Я основательно продрог – тоска? Погода ли?
 
 
Я основательно устал, бродя по городу.
И дождик капать перестал, хлестать по вороту…
Я вновь к подъезду приблудил. На что надеялся?
Что ты не скажешь: «Уходи…» – Давай, поженимся!
 
 
Мне не ответил домофон, сосет под ложечкой…
Неужто это был лишь сон чудной немножечко?
Я обнимал тебя всю ночь, шепча признания…
Но нам друг другу не помочь, – прости заранее!
 

Дальше будет видно…

 
Ну, налейте мне вина, – я сегодня смирный!
Выпью ваш стакан до дна, дальше будет видно.
Мебель стану ли крушить или бить посуду…
Иль с красивою дружить, может статься, буду!
 
 
Ну, чего ты в пол глядишь, крошишь круассаны?
Кабы знать, что впереди… Приставать ведь стану!
А налейте мне вина! А теперь в сторонку….
Не мешайте мне сполна созерцать девчонку!
 
 
Ну, и что, что четвертной иль треть века с гаком…
Знаю – не пойдет со мной! Поманить дензнаком?
Что, обиделась? Прости – я хотел как лучше!
Херес как аперитив… Обойдемся пуншем?
 
 
Ну, налейте мне вина! И моей подруге!
Оттянуться бы сполна… Что дрожишь в испуге?
Уберите прочь портвейн – дама хочет водки!
Ну, какой же я злодей? Я же нынче кроткий!
 
 
Мне бы воздуха глотнуть. Ты со мною, крошка?
Взять спиртное не забудь, закусить немножко…
Запишите на мой счет! Двух бутылок мало?
И шампанского еще… Как зовут-то? Алла?
 
 
Все, красивая, пора – держим курс на выход!
И гуляем до утра? Что молчишь-то? Тихо!
Ну, чего ты в пол глядишь, крошишь круассаны?
Кабы знать, что впереди… Приставать ведь стану!
 

Два в одном!

 
Два в одном – ни больше и ни меньше!
Можете рецепт запечатлеть.
Мы обед готовили без женщин,
То восьмого марта было ведь!
 
 
Дед сказал: «Кастрюли пачкать не годится,
На два блюда хватит и одной!»
Правда, я пытался усомниться,
Но я маленький – считался он со мной…
 
 
В кипяток положил макароны
И… пельмени! Всё перемешал.
Каюсь, не сдержал тогда я стона,
Ну, а он всё делал не спеша!
 
 
Посолил, чуть-чуть добавил специй
В виде перца и лаврового листа.
К счастью, обошелся дед без лекций,
Лишь сказал: «Стоять всем по местам!»
 
 
Снял шумовкой всплывшие пельмени,
Макароны вывалил в дуршлаг.
Дед реально Неизвестный гений
От кулинарии! Или маг…
 
 
Предпочел пельмени я, конечно,
Дед от макаронов без ума…
Знаю – с дедом спорить бесполезно!
Так сказала бабушка сама!
 
 
Сроду, говорит, вкусней не ела, —
Так язык ведь можно проглотить!
А сама бисквит испечь успела,
Ну, а мне пришлось посуду мыть
 

Деликатесы

 
Дайте мне гуляш по коридору
И по ребрам пару отбивных,
И в томатном соке помидоры!
И поллитру сока но без них.
 
 
Нет, поллитру дайте мне без сока!
Сочный сочень можно на десерт…
Разговор продолжим о высоком —
Здесь по вечерам дают концерт?
 
 
Как вы говорите – со стриптизом?
Огласите списком все меню!
Боже, ну, какие тут капризы?
Я же свой заказ не отменю!
 
 
А. напротив, чуточку дополню:
Зелень и капусту к отбивным.
Все, что заказал, включите в полдник.
А на ужин? Позже поглядим!
 
 
Дайте мне селедочку от Васи.
Ах, ну да, конечно, иваси.
Уверяю – будешь ты в экстазе,
Коль не веришь, хвостик пососи!
Дайте мне гуляш по коридору!
 

Дело к зиме

 
Пусть Добро и Любовь постучатся в наш дом, —
Сколько можно бродить по задворкам?
Я устал, слышать, что счастье там – за бугром!
Нет, оно к нам спустилось с пригорка.
 
 
И тотчас, не смотря уж, что дело к зиме,
На порог, заметь, без приглашенья…
Я на стол взгромоздил плюшки на молоке
И розетку с вишневым вареньем.
 
 
И тут чайник протяжным гудком известил
Приближение счастья за дверью…
Я, не мешкая, в дом это счастье впустил
Аккурат к плюшкам, да и к варенью!
 
 
Да, у счастья, как видно, не дура губа —
Не спеша чай смакуем из блюдца…
Как, ты счастья не видишь? Надулась сама,
Но я вижу, что губы смеются!
 
 
Этот с плюшками чай, чем не счастья рецепт?
Не согласна? Придумай получше…
И на стол водрузил я коробку конфет
Вместе с дынькою солнцем набухшей.
 
 
Показалось, что лето вернулось в наш дом,
Шепчешь: «Дай, я тебя поцелую…»
И мы счастье уже не упустим вдвоем,
А пока чай с вареньем смакуем
 

День пасмурный

 
А день пасмурный двигался к вечеру,
И к закату клонилось солнышко.
На душе было мне невесело,
Захлестнула печаль до горлышка.
И несли ноги сами к Закусочной,
Не закусывать чтоб, остограммиться!
«Два по двести прошу и покушать, но…»
Враз ослеп, ведь такая красавица!
 
 
А она черканула в блокнотике:
«Что желаете из горячего?»
И я словно от дозы эротики
Превратился в кутенка незрячего!
Ноги длинные, грудки высокие,
Что являлись мне вслед за улыбкою.
В это чудо влюблялись, знать, многие,
И для многих то было ошибкою…
 
 
Это была мечта, а не женщина,
По плечам текли к бейджику волосы…
Словно с богом и чертом повенчана,
И поет что-то ангельским голосом:
«Вам, похоже, клиент, не здоровится…»
– Да, точнее не скажешь, милая!
А сама как наивная школьница,
И держусь в руках со всей силы я.
 
 
Уж пробило меня дрожью мелкою.
– Из горячего дайте мне водочки!
Та метнулась секундною стрелкою,
Что озноб аж пробил от походочки.
И несет уже мне между столиков
Две тарелки и что-то в графинчике…
И я, самый несчастный из Толиков,
Не увидел любых мной блинчиков!
 
 
А день пасмурный двигался к вечеру,
Тут же разом как спряталось солнышко…
И совсем мне тут стало невесело,
Хоть графинчик я выпил до донышка.
И в тумане счет таял бессовестно
И те ноги до бейджика длинные…
Не дописана повесть, казалось, но
Я домой возвращался с повинною
 

День прибывает…

 
Светлой любовью меня награди!
Быть награжденным не прочь,
Ведь самый короткий день позади,
Самая длинная ночь…
 
 
Дожили? Старого года чуть-чуть…
До нового доживем?
По одному душит нас эта грусть,
Справимся с ней лишь вдвоем!
 
 
Лишь коллективу по силам смахнуть
С лиц грусти серый налет…
И между делом прошу: не забудь
Сунуть шампанское в лед!
 
 
Что будем делать? Пельмени лепить.
Фарш я беру на себя!
Не собирался тебя я смешить.
Разве что только любя…
 
 
День прибывает – нам нужно успеть
Встретить с тобой год Быка!
Значит, говядины в фарше на треть…
Больше? Ну, разве слегка!
 
 
Ты от ответа-то не уходи —
Голову мне не морочь!
Светлой любовью меня награди
В предновогоднюю ночь
 

Десерт

 
На существовании совместном
Съели по собаке мы с тобой.
И в контакте нашем, самом тесном,
Столько пережили… Боже ж мой!
 
 
Мы с тобой два пуда соли съели,
Из расчета – пуд за десять лет.
Не забыть нам завтраки в постели,
Но в меню наметился обед!
 
 
Пару легких блюд для аппетита:
Ассорти, салат иль винегрет.
Рюмочка вина уже налита —
Ну, какой же без вина обед?!
 
 
Из проблем с сомненьями Солянку,
Следом «Отбивные по бокам».
Как салфетки – души наизнанку!
А какой десерт положен нам?
 
 
Может быть Желе из достижений,
Из успехов, радостей Компот,
Что нас застрахует от брожений
Иль бродить позволит круглый год?
 
 
В общем, мы с тобой собаку съели
И два пуда соли на двоих…
Отбивные – это ж не тефтели,
Сколько чувства выплеснулось в них!
 
 
А обед, переходящий в ужин,
Жирную черту подвел под всем:
В жизни аппетит бесспорно нужен,
Только за едой я глух и нем!
 

Диета

 
Прочитал я такую диету
И задумался, мыслью раним, —
Можно есть хоть свиную котлету,
Но с условием только одним:
В общем, завтрак съешь сам, если сможешь;
Раздели с лучшим другом обед;
Весь свой ужин врагу, коль предложишь, —
То спасет тебя это от бед.
Невозможно в такое поверить,
Сам открытью такому не рад,
Благородство шкалой не замерить,
Но мне даже не нужно наград!
 
 
Лишний вес, ведь понятно, не нужен,
И, не дрогнув рукой, я смогу
Свой чудесный питательный ужин
Предложить без остатка врагу.
Натурально вот так представляю:
Не таясь, враг на кухню войдет,
Запеканку съест, пудинг, а чаю
Предпочтет с сухофруктом компот!
Но «Худеть, – так худеть!» Невозможно
«Раз» сказав, не идти до конца:
Враг блины съест, затем осторожно
В рот положит кусок холодца…
 
 
И не скажет «Спасибо!» Понятно —
Он ведь враг, да к тому же нахал!
«Ничего!» – Замечаю злорадно, —
«Сколько лишних калорий набрал!»
Наконец-то ушел… Холодильник
Опустел, – я его отключил.
И пускай не тревожил мобильник,
Я заснуть не нашел в себе сил.
Орошая слезами подушку,
Представлял я грядущий обед:
Как мы с другом устроим «пирушку» —
Будем есть пополам винегрет.
 
 
Суп разделим мы строго по-братски,
И сосиску одну с ним съедим.
А шашлык, мой любимый – «по-карски»
Мы на ужин врагу сохраним.
Друг покинул меня, не прощаясь,
Улыбаясь, как нищий рублю.
Я ж остался с диетой, терзаясь —
Что врага больше друга люблю!
 

Дикий мед

 
Дикий мед мой приторный с горчинкой.
Патока моя ты, пастила…
На руках носил тебя, Маринка!
А потом так глупо потерял.
 
 
А ведь ты меня предупреждала:
Как отпустишь, то уж не вернешь…
Даже солнышко светить устало,
Набежали тучи, хлынул дождь.
 
 
Позже, когда солнце вновь вернулось,
Высветило радугу-дугу…
А тебя как будто ветром сдуло,
И найти тебя я не могу!
 
 
Может по той радуге-дорожке
Удалилась ты на небеса…
Если б задержалась хоть немножко,
Я нашел бы, что тебе сказать.
 
 
Про мед дикий приторный с горчинкой.
Солнышко и радугу-дугу…
Воротись ко мне, моя Маринка,
Без тебя я просто не могу
 

Добрый вечер!

 
Добрый вечер, снимаю шляпу…
На пороге застыл – входи!
В гости друг забрел тихой сапой, —
Вместо снега пойдут дожди…
 
 
А давай-ка на кухню к чаю!
Можно крепче – бальзам пойдет?
Извини, что вот так встречаю,
Но ведь видимся раз за год…
 
 
Коньячку? Где-то «Белый аист»
С века прошлого за душой…
Да, все так же грешу и каюсь, —
Видно, выдержки срок большой!
 
 
Да, куда же ты – только сели…
А ты сразу за посошок…
Ведь сегодня конец недели,
На закуску съешь пирожок.
 
 
Ты не болен? Что, слякоть в Гродно?
А у нас в Костроме пуржит…
Закругляемся? Уже поздно?!
Как же время порой бежит
 

Дума об Общепите

 
А я, вздохнув как сто морей, грущу об общепите:
Съел винегрет, супец, скорей котлету принесите!
Иль синей курицы ногу, рагу, гуляш, сосиску…
Кисель, тот что отдать врагу хотел впридачу с миской.
 
 
Эх, были раньше времена: какао в шоколаде! —
Салатик с именем «Весна», с сгущенкою оладьи…
Сейчас пельменей сто сортов, но ни в одном нет мяса!
«В пельменной я ж был жить готов!» – то не пустая фраза.
 
 
Какой был раньше черный хлеб! Не серый! Правда, черный!
А нынче, лучше б я ослеп, хотя вопрос сей спорный…
Да, были раньше времена – эпоха сервелата!
О нем мечтала вся страна, и вот пришла расплата:
 
 
Салями множество сортов, затейливых расцветок.
Но съесть я редкую готов, пусть с комплексом таблеток.
Видать, я безнадежно стар – грущу об общепите.
Пускай умолкнет гул фанфар – мне «Белочку» верните!
 

Жарю драники…

 
Жарю драники в мундире и роняю в фарш слезу…
Тишина в пустой квартире – ни фига не нахожу!
То ли сахар, то ли дрожжи, то ль сухое молоко…
Пару ложечек положим, да хоть половничек… легко!
А у ей сейчас девичник, а теща с тестем – на концерт…
Впрочем это было б лишним – ни к чему мне здесь квартет!
 
 
А вот еще душистый перец! Больно зол, а не душист…
Чуть коснулся пары дверец весь в муке, а ведь был чист!
С неба сыплет снег иль манна? Устилает горкой стол…
И где моя супруга Жанна пляшет? Это ж произвол!
Ну, ничего, заменим скатерть на клеёнку в два ряда.
Пусть она и ее матерь отдыхают как всегда!
 
 
А мы добавим майонезу, сверху кетчуп – весь флакон…
Мне ведь нужно до зарезу сделать фирменный бекон!
Ой, из миски лезет тесто! Марш назад – не пачкай стол…
Я кому сказал «На место! Марш на противень! Пошел!»
Драник вроде бы румяный, подгорел иль бледноват…
Надо б позвонить Коляну – у него шеф-повар брат!
 
 
Не успел – стучатся в двери, сразу сник, пропал азарт…
А ведь хотел одни тефтели на восьмой готовить март!
Жарю драники в мундире и роняю в фарш слезу…
На часах уже четыре – в пять за стол всех усажу!
 

Жертва соблазна

 
Застолье наше продолжалось до утра,
Точней, пока на дне еще плескалась водка.
Попала не в то горло кабачковая икра,
Да и под шубой оказалась не селедка!
 
 
– Мадмуазель, – ее спросил я, – как вы здесь?
Она, мучительно икнув, в ответ: «Как видишь!
Как соусом назвать мог эту взвесь?!
Ты, что меня, и вправду ненавидишь?»
 
 
– Помилуй, девушка, невинен я как дух!
Я лишь отведать собирался сельдь под шубой…
Из под свеклы с морковью прет одно из двух:
Толь майонез, толь… не могу продолжить грубо!
 
 
Но наш мальчишник мог не то переварить!
Была бы водочка, да и закуски малость…
Но чтоб под шубой где-то глубоко внутри
Что-то вздыхало… Иль мне это показалось?!
 
 
А нас, видать, интеллигентность подвела,
Иль просто водки не допили мы до нормы.
Сказал я девушке: «Ты б, милая, пошла…
Куда подальше!» Вот такой характер вздорный!
 
 
И оправдаться, что я вскормлен иваси
Что скрыть под шубой я пытался, но напрасно…
А что жена не верит, так вот хоть кого спроси,
Не виноватый я! Лишь жертва я соблазна
 

Жертвы диеты

 
Просыпаюсь ночью нынче,
Может в час иль даже в три…
Муж в подушку усом тычет,
Снится вакуум внутри!
Снится старый холодильник,
Но чего в нем только нет!
Тут диет моих могильник:
Буженина и лангет;
Колбасы четыре сорта;
Сыр «Российский» – круг почти;
В полкило кусочек торта;
Рыб копченых ассорти…
 
 
Не будить, желая мужа,
Тише Штирлица крадусь.
Холодильник плачет – лужа
(Иль оттаивает гусь).
Плавленый сырок «Российский»,
Вот курячьи потроха…
Гусь растаял по-английски,
Знать мираж был. Вот уха,
Наконец нашла! Прекрасно!
Вот, кефир… светло как днем.
За диету! Что не ясно?!
До утра уж доживем!
 
 
Под бочок скорее к мужу.
Что он там жует? Усы!
Мне бы в сон сгущенки лужу,
Полбатона колбасы…
Не заснуть, зачмокал снова,
Что жует там он во сне?
Ох, диетная основа…
Почему так грустно мне?!
Может быть еще кефиру?
Эх, гулять уж, так гулять!
Съесть брикетик хоть пломбиру,
Сколько ж можно так страдать?!
 

За 5 минут до

 
Вот как знал, что подложат свинью!
Ну, не знал, а точней опасался…
Ты желаешь вина? Я налью,
Ведь до праздника час лишь остался!
 
 
Полчаса навести марафет,
И вкусняшки на стол перекинуть…
Холодцу со свининою нет!
Я тебе заливное подвину.
 
 
Как всегда в этот день мы вдвоем.
Снова в образе ты недотроги…
Мы кого с тобой, собственно, ждем?
Год свинины стоит на пороге!
 
 
Промедления не потерплю!
Вон гусь в яблоках с ночи томится…
Как же я этот праздник люблю,
Ведь в тебя много позже влюбился!
 
 
Бледно-желтым свиным пятачком
Луна скромно уставилась в окна…
Полчаса и все будет пучком,
Ведь она и сейчас смотрит томно!
 
 
А с экрана наш лидер былой
В обещаньях рассыпался многих…
Не могу больше ждать! По одной
Пьем до дна под его взглядом строгим.
 
 
Вот как знал, что подложат свинью, —
Не луна, а фонарь то мерцает…
Все равно за свинью уже пью,
А не то заливное растает!
 

За компанию

 
Мужики-то знают… Это точно,
Что «Толстяк», конечно же живой!
Ошибиться в этом невозможно,
Ежели кто дружит с головой.
 
 
Нет, ребята, я рекламу пива
Просто не приемлю на корню!
Помню больно вечер был красивый,
Оттого и в памяти храню.
 
 
В общем, вышел подышать закатом,
Заглянул зачем-то в гастроном…
Улыбнулся «Толстяку» как брату,
Дальше все казалось светлым сном!
 
 
Заявились с ним домой на пару,
Там уже картошка на пару…
Захватил я со стены гитару,
С погреба – кабацкую икру.
 
 
Не сводил с меня приятель взгляда,
От натуги запотел слегка…
А я сала шмат нарезал рядом
С зубчиком ядреным чеснока.
 
 
Я ему: «Толстяк!» и все такое…
А он, тихо слушая, сопит.
Хлебный дух цепляет за живое,
Боже, аромат какой стоит!
 
 
С кабачковою икрой вприкуску,
Да картошка с салом, с чесноком…
В общем хорошо сидим по-русски,
А над кружкой пена козырьком.
 
 
Я ему изложил все проблемы
Что-то в прозе, в песнях и стихах,
Разъяснил вполне доступно где мы,
Чтобы не витал он в облаках!
 
 
Не перебивал он, лишь вздыхал украдкой,
А сам тихо таял на глазах.
– Эх, «Толстяк»… Пусть мы живем не сладко,
Черная знать это полоса!
 
 
А за ней… ну, помнишь, как в тельняшке,
Очередь для светлой полосы…
Что-то пусто стало в полторашке!
Эй, «Толстяк», ответь, ну где же ты?
 
 
Как ты мог уйти на самом главном? —
К кризису вплотную подошли…
Оседали клочья пены плавно.
На часах-будильнике нули.
 
 
Кружку перед сном помыл и плошки,
«Толстяка» оставив под столом…
Посидеть еще бы с ним немножко.
Да закрыт давно уж гастроном
 

Завтрак отпусника

 
Через холод, жар и трубы медные
Я прошел… Я уже отпусник!
Поднимаю я рюмку победную,
Поясняю для тех, кто не вник:
 
 
Ну, отбросьте высокие принципы —
Вас на завтрак, друзья, приглашу.
Пусть принцессы в душе или принцы вы,
Попрошу к моему шалашу!
 
 
Буженины румяные листики —
Розовеющий пласт со слезой…
Вы хотели романтики? Мистики?
Бросьте все! Восторгайтесь со мной:
 
 
Половинка кружочка лимончика,
Лист петрушки и лука перо…
Аромат возле носа, у кончика
Вьется и обжигает нутро.
 
 
За холодненькой водочки рюмочку
Со стекающей каплей росы…
Не осудит никто эту думочку,
Захлебнувшись слюной от красы.
 
 
Угощайтесь, прошу, жизни радуйтесь,
Разбудите улыбку в душе!
Бужениной под водочкой балуйтесь
В хлебосольном моем шалаше!
 

Званный ужин

 
Пусть хоть чертова, лишь бы дюжина,
Но пятнадцать – уже перебор!
Пригласила меня ты к ужину,
Мне вручила столовый прибор!
Ароматные апельсинчики,
Пластик розовый ветчины…
Оттопыривая мизинчики
Клал салфеточку на штаны.
 
 
Мне ножи мечами мерещились,
Как трезубцы вилок набор…
То щипцы для сахара, клещи ли?
Спрячь во взгляде прошу укор!
Не в своей тарелке теряюсь я,
А в моей – какой-то бульон…
То ль галушка в нем бултыхается,
То ли что-то скрывает он?!
 
 
Мне руками как-то сподручнее
Птицу, рыбу нести ко рту…
Ну, чего вы вокруг все скучные,
Как пираты в заморском порту?!
Я хозяйку обнял за талию,
А другой рукой поднял бокал.
За тебя! – говорю. – За Наталию!
Я такую всю жизнь искал…
 
 
А в фужерах разные Рислинги,
Налил водки в стакан до краев…
Ну чего же вы все притихли-то,
Хоть бы кто сказал: «Будь здоров!»
А потом еще стопок дюжину,
Но пятнадцать – уже перебор!
Был десерт в завершении ужина?
Я уткнулся носом в прибор…
 
 
Ароматные апельсинчики,
Пластик розовый ветчины…
Оттопыривая мизинчики
Не в салфетку легли – на штаны!
Мне ножи мечами мерещились,
Как трезубцы вилок набор…
Ну, влепи ты мне лучше затрещины,
Только спрячь во взгляде укор!