Текст книги "Экстрасенс разбушевался"

6

Генкель скучал, сидя за столом. За окном редакции газеты «Бильд» кипела жизнь: по улицам ездили машины, торопились прохожие, гуляли парочки, но это совершенно не интересовало репортера. «Франкфурт – скучный город, ни одной сенсации за последний месяц, – думал он. – А газете они требуются. Нет сенсации – нет и тиража». Еще больше сенсация была нужна самому Генкелю. Его последний репортаж о крысах, обнаруженных в муниципальных домах, интереса у читателей не вызвал. Как ни старался репортер, нагнетая страсти, да и фото мерзких грызунов выглядели внушительно, на сенсацию статья не потянула. Вот бы разорившийся финансист с крыши небоскреба спрыгнул! А еще лучше – руководитель СДПГ[28]28
  СДПГ – социал-демократическая партия Германии.


[Закрыть] проворовался и потратил партийные деньги на любовницу. ХДС[29]29
  ХДС – христианско-демократический союз, консервативная партия Германии.


[Закрыть] не тронешь – «Бильд» его поддерживает, так что социалисты – в самый раз. Как можно было бы завернуть! Генкель аж зажмурился, представив.

– Вам письмо.

Репортер открыл глаза. Перед ним стоял посыльный и протягивал толстый конверт.

– Данке, Курт, – сказал Генкель, взяв пакет. Курт кивнул и ушел. Репортер взял ножницы и отрезал ими полоску на конверте. Резким движением вытряхнул его содержимое на стол. На мгновение замер при виде небольших книжечек с черным орлом на обложке. Затем схватил одну и открыл. Рассмотрев текст и фото, бросил и схватил вторую. Подержал в руках и отложил. После чего, наконец, взял листок бумаги. Пробежав глазами текст, отложил письмо и схватился за телефон.

– Чего тебе, Гюнтер? – проскрипел в наушнике недовольный голос главного редактора.

– Добрый день, босс! – отрапортовал Генкель. Шеф любил, чтоб его называли на американский манер. – У нас, кажется, сенсация.

– Бегом ко мне! – повеселевшим голосом приказал главный. – Живо!

Спустя несколько минут, положив на стол письмо и документы, он задумчиво посмотрел на стоявшего перед ним Генкеля.

– Надо же, – заключил, качнув головой. – И с чего русский написал именно тебе?

– Я ему понравился, – улыбнулся репортер.

– Не ты, а «Бильд», – осадил шеф. – Просто из наших репортеров он знаком только с тобой. Повезло. Значит, так. Через час жду от тебя статью. Заголовок… – он задумался. – «Жадный управляющий клиникой выгнал из Германии уникального целителя. Кто теперь поможет немецким детям?» С бильд-редактором подберешь фото из архива. Исцеление детей, их радость, счастливые лица матерей. Крупным планом лицо этого Мурашко. Он засранец еще тот, но сенсация есть сенсация, так что пусть будет. Подними свой репортаж с пресс-конференции русского, вставь оттуда несколько цитат.

– Сделаю, босс! – кивнул Генкель.

– Текст неси сразу мне. А затем звони Баху и зови его в редакцию. Русский просил отдать ему виды на жительство, вот и вернешь, – главный улыбнулся. – Заодно спросишь, за каким дьяволом комиссар забрал у целителя с супругой паспорта. И неважно, что ответит. В комиссариат не езжай, как бы ни настаивал. Там не позволят снять нужную сцену.

– Понял, – улыбнулся репортер, уловив замысел редактора.

– Завершив с Бахом, потроши Шредера. Раскрути его по полной. Разузнай, сам ли додумался не доплачивать целителю или получил такое указание от кого-то из земельного правительства? Куда шли сэкономленные деньги? На лечение детей или кому-то в карман? Подкупи бухгалтера, пусть даст полную раскладку. В расходах не стесняйся. Я прикажу выдать десять тысяч марок. Будет мало – выпишу еще. Далее по обстоятельствам. Обнаружишь ниточку к чиновникам – пробегись по ней. Не найдется – опрашивай матерей исцеленных детей. Пусть страна видит, что мы потеряли по вине пары идиотов. Интересно, куда улетел русский?

– В США, босс!

– Почему так решил?

– Вот же! – репортер взял со стола листок и отчеркнул ногтем строчку. – «Когда вы получите это письмо, я буду за океаном». У русского были другие паспорта, это очевидно. Чьи? Американские, конечно. Только янки могут так переманить нужного человека. У них это в крови.[30]30
  Для тех, кто сомневается, предлагаю вспомнить, как американцы перекупали самолеты с защитными масками прямо в аэропортах Китая. Умеют.


[Закрыть] В США, больше некуда.

– Так и напиши, – кивнул главный. – По пока не подтвержденным сведениям… В США – это хорошо. Разыщи расценки на лечение в их клиниках и сравни с нашими. Это станет вот та-а-ким гвоздем в гроб Шредера, – он показал пальцами. – А то вздумал экономить. Надо же додуматься: угрожать сбежавшему из СССР целителю высылкой обратно на расправу КГБ. Шредер опозорил нашу молодую демократию перед лицом всего мира! – с пафосом произнес шеф и добавил: – Не забудь вставить это в текст.

К себе Генкель возвращался чуть ли не бегом. От предстоящих дел пухла голова, но он радовался. Статья выйдет на первой странице. Это великая удача для репортера. А потом будут и другие. Его имя прогремит на всю Германию. Гонорары будут соответствующими, и оклад повысят. Есть за что стараться. Он бы очень удивился, если бы узнал, что на такой его энтузиазм и рассчитывал человек, отправивший письмо.

* * *

Трансатлантический перелет мы с Викой благополучно проспали. А поскольку летели вслед за солнцем, в аэропорт Буэнос-Айреса прибыли вечером. Отдохнувший, но слегка вялый я вышел на трап и вдохнул теплый воздух. Он пах океаном и выхлопными газами. Ими щедро наделял атмосферу подъехавший к трапу автобус. Ну, здравствуй, Аргентина! Твои граждане прибыли.

За бортом было теплей, чем во Франкфурте – градусов двадцать. Из весны Северного полушария мы прилетели в осень Южного, и это ощущалось. Я помог Вике спуститься по трапу и снять плащ. Затем стащил свой. Так, с плащами через руку, мы и вошли в здание аэропорта, встав в очередь на пограничный контроль. Двигалась она быстро. Наконец, я подошел к окошку и протянул офицеру паспорт. Он взял, раскрыл, сличил фотографию с оригиналом и спросил что-то по-испански.

– Извините, офицер, – ответил я на языке Шекспира, – но испанского не понимаю. Говорю на английском и немецком.

– Гражданин Аргентины не знает испанского? – изумился он, переходя на английский.

– Я русский, как и моя жена. Паспорта нам выдали в посольстве Аргентины в Москве.

– Подождите!

Он вскочил с места и куда-то убежал. Воротился скоро в сопровождении невысокого, пузатого офицера – явно начальника. Тот держал в руках мой паспорт. Миновав стойку, офицер подошел ко мне.

– Добрый вечер! – поздоровался я.

Он ответил на приветствие кивком.

– Отойдем! – указал в сторону. – Позовите вашу жену.

Паспорт Вики он внимательно изучил.

– Документы у вас подлинные, – произнес, задумчиво почесав нос. – Хотя я впервые сталкиваюсь с таким случаем. Почему вам выдали наши паспорта?

– Я оказал ценную услугу правительству Аргентины.

Он внимательно посмотрел на меня, и в его глазах мелькнуло понимание. Я принял важный вид. Мы, шпионы, такие.

– Все порядке, сеньор! – сказал офицер и отвел нас к стойке. Там он сунул подчиненному паспорта и что-то сказал по-испански. Пограничник проставил в документах штампы о прибытии, после чего вернул их мне.

– Где планируете остановиться, сеньор? – спросил пузан. По-английски он говорил не очень чисто, но понятно.

– Мы впервые в Буэнос-Айресе. Буду рад, если посоветуете приличный отель.

– Если есть деньги, то «Плаза», – ответил он. – Центр города, пять звезд. Отличная кухня, вышколенная прислуга.

– Благодарю, сеньор офицер! – кивнул я. – Так и поступлю.

Второй затык случился на таможне. Пухлый чиновник в форменном мундире в свою очередь удивился нашему незнанию испанского и спросил, есть ли у нас валюта. Я выложил на стол перед ним пачки марок. При виде денег глаза у него стали большими. Таможенник подобрался, как тигр перед прыжком.

– Гражданину Аргентины необходимо подтвердить источник происхождения денег, – сообщил. – У вас есть документы?

– Это подойдет? – я протянул выписку из банка. – Вы читаете по-немецки?

– Разберусь, – пробурчал он, принимая выписку. Некоторое время изучал ее, а затем вернул с недовольным выражением лица.

– Все в порядке, сеньор? – уточнил я.

– Проходите! – махнул он рукой.

Я сгреб марки и рассовал их по карманам. Таможенник проводил их сожалеющим взглядом. Задержки привели к тому, что багаж мы получили последними. Разыскав тележку, я сгрузил на нее чемоданы и выкатил за двери аэропорта. Пока занимался этим, пассажиры разъехались. У стоянки такси остался какой-то древний «форд». Колымага. Увидев нас, водитель выскочил из салона и подбежал ближе. Свет фонарей позволил его рассмотреть. Молодой, лет тридцати, невысокий, но крепкий. Черняв, как все испанцы. Одет скромно, но аккуратно.

– Добрый вечер, мистер! – произнес таксист на ломанном английском, распознав в нас иностранцев. – Желаете такси?

– Желаю, – подтвердил я, поскольку ничего другого не оставалось. – Довезете нас в Буэнос-Айрес?

– Всего за сто тысяч аустралей, – подтвердил он.

Это что за зверь? В Аргентине, вроде, в ходу песо[31]31
  В 1985 году правительство Аргентины ввело новую валюту – аустраль, отказавшись от песо. Целью стала борьба с инфляцией в стране. Эксперимент кончился неудачно. Из-за быстрого обесценивания новой валюты в 1992 году Аргентина вернулась к песо, проведя очередную деноминацию.


[Закрыть].

– Аустралей нет, только немецкие марки.

– Можно марки, – кивнул он. – Пятьдесят.

Ни фига себе у них курс! Родиной пахнуло. Было время, когда в Беларуси пенсионеры получали миллионы рублей. Я начинал с трех.

– Дорого, – сморщился я. – Предлагаю сорок.

– Хорошо, – легко согласился он.

Кажется, просчитался… Водитель погрузил наши вещи в багажник, мы с Викой разместились на заднем диване. «Форд» зарычал изношенным мотором и, скрипнув сочленениями, тронулся с места. Доехать бы!

– Куда вам в Буэнос-Айресе? – поинтересовался таксист.

– Отель «Плаза».

– О! – восхитился он. – Сеньор бизнесмен?

– Мы врачи, – ответил я.

– Немцы?

Ну, конечно. У нас марки, а рейс из Франкфурта.

– Нет.

– Жаль.

– Почему?

– В Аргентине ценят немецких врачей. Вы легко нашли бы работу.

– Мы приехали отдыхать.

– В первый раз в Аргентине? – оживился он.

– Да.

– Меня зовут Алонсо. Предлагаю свои услуги. Я отлично знаю город, сеньор. Покажу достопримечательности, рестораны, магазины, пляжи. Ни один гид не расскажет столько.

– Мне не нравится ваша машина, Алонсо, – сказал я.

– Нет проблем, сеньор! – не смутился он. – В «Плазе» есть прокат автомобилей – лимузин-сервис. Выберете любой. Я сяду за руль, вы будете смотреть в окна, я – вести кар.

– Что он говорит? – спросила Вика.

– Предлагает стать нашим гидом в Буэнос-Айресе. Мы наймем приличную машину вместо этой развалюхи, он будет водить, заодно показывать нам город и рассказывать о нем.

– Почему бы нет? – рассудила любимая. – Деньги у нас есть, а таксист должен хорошо знать город. Это лучше, чем спрашивать дорогу у прохожих. Испанского мы не знаем, а он говорит по-английски. Парень, вроде, симпатичный.

– Сколько хотите за услуги? – спросил я Алонсо.

– Всего сто марок в день, – выпалил таксист.

– Наняты, – кивнул я. – Завтра в девять утра жду вас в отеле.

– Благодарю, сеньор! – обрадовался он. – Непременно буду. Я могу спросить?

– Да.

– На каком языке вы разговаривали с сеньорой? Никогда такого не слышал.

– Мы с женой русские.

– Байя[32]32
  Байя – ничего себе! (исп.)


[Закрыть]! – воскликнул он. – В первый раз везу русских.

– Завтра будет во второй, – успокоил я…

Отель нам понравился, как и номер: две просторные комнаты, высокие потолки, удобная мебель. Сто пятьдесят марок в сутки – не разоримся. Меньше сотни долларов. Мы с Викой бросили чемоданы, быстро сполоснулись в душе и спустились в ресторан. Есть хотелось зверски. В общем зале было душновато, и я попросил накрыть нам на террасе. Официант, не моргнув глазом, провел нас к столику под зонтиком и положил на стол толстую кожаную папку с меню. Кроме нас, на террасе никого не оказалось.

– Принесите стейки, – попросил я, не став открывать папку. – Средней прожарки. Ну, и к ним что-нибудь. Вина. Выберите подходящее. Мы с женой впервые в Аргентине, потому не знаем, какие у вас лучшие.

– Хорошо, сеньор! – улыбнулся официант. – Выберу. Вам понравится.

Бутылку он притащил сразу. Откупорил и плеснул вина на донышко бокала. Я взял его, круговым движением покатал по стенкам, наблюдая, как стекают вниз капли рубинового цвета, затем сделал крохотный глоток и задержал напиток в районе передних зубов. В прошлой жизни меня учили дегустировать вина. До сих пор навык не пригодился. Вино оказалось плотным, с богатым фруктовым вкусом и ярко выраженной кислинкой. То, что нужно к горячему мясу. Глянул на этикетку – «Темпранильо», испанский сорт, но сделано в Аргентине. В прошлой жизни я любил испанские вина. Как раз за плотность и насыщенный вкус.

– Оставьте, – кивнул официанту.

Он разлил вино по бокалам и убежал.

– За тебя, любимая! – поднял я бокал.

– За нас! – не согласилась она, беря свой. – Ой, Миша, поверить не могу. Мы с тобой в Аргентине. Кто бы мог подумать? Девочка из Барановичей побывала в Германии, затем перелетела океан, оказавшись на краю света. Сижу на террасе дорогого отеля, пью вино, – она сделала маленький глоток из бокала. – Вкусное!

– Привыкай, милая! – улыбнулся я. – Хватит смотреть на мир глазами Сенкевича[33]33
  Ю.А. Сенкевич, многолетний ведущий передачи «Клуб кинопутешественников», популярной в СССР. Для миллионов советских граждан она была единственной возможностью увидеть, как живут люди за границей.


[Закрыть]. У нас свои имеются. Завтра Алонсо покажет нам столицу. С чего начнем?

– С океана, – попросила она. – Никогда не видела моря.

На секунду мне стало стыдно. Вот же идиот! Мог бы раньше свозить Вику к морю – в Крым хотя бы. Нет, уперся в работу, а она постеснялась попросить. Сам-то эти моря я видел – и не раз, а о ней не подумал.

– Непременно съездим на пляж, – пообещал. – Но сначала озаботимся купальниками. Здесь еще достаточно тепло – может, искупаемся. Или хотя бы по колено в океан зайдем.

– Хорошо, – улыбнулась она.

Официант принес стейки. Размером они были с подошву моего ботинка, только вдвое толще. Мясо только сняли с решетки, и оно скворчало, испуская вызывавший слюноотделение дух. К стейкам прилагался запеченный картофель, салаты и соус в мисочке.

– Я не съем столько! – заволновалась Вика, ужаснувшись размеру порции.

– Сколько сможешь, – успокоил я, втыкая вилку в стейк. Перед этим полил его соусом. Отчекрыжил ножом кусочек, положил в рот и прожевал. Вкусно как! Прожарено, как люблю: до слегка розоватого цвета, но без крови. Рот наполнился горячим мясным соком. Соус отдавал чесноком и уксусом. Я смыл вкус вином, наколол на вилку кусочек картошки и зажевал. Хорошо! Посмотрел на Вику. Забыв обо всем, она терзала стейк, отрезая от него куски мяса и забрасывая их в рот.

– Вкусно! – смутилась, заметив мой взгляд. – Остановиться не могу.

– Этот стейк утром еще бегал в пампасах, – сказал я. – Аргентина – мясная страна. Скот здесь на круглогодичном выпасе – климат позволяет. Потому мяса много, и оно дешевое. Одна из основных статей экспорта страны.

– Ты откуда знаешь? – удивилась Вика.

– Прочитал в путеводителе – в Германии купил.

Я взял бутылку и плеснул Вике вина. Чуток можно. В винодельческих странах беременные пьют и не заморачиваются. Понятно, что не литрами и не бормотуху вроде советского портвейна «Солнцедар». Тем только заборы красить. Бокал хорошего вина малышу не повредит. Он уже сформировался и сейчас просто набирает вес.

Мы не заметили, как съели стейки до последнего кусочка, в том числе и Вика. Животы набили – аж трещали. Я допил вино и расплатился с официантом. Аустрали у меня имелись – поменял марки у портье. Ужин обошелся в тридцать марок на двоих. С учетом, что это пятизвездочный отель, а я дал на чай официанту, можно заключить, что недорого. В номере мы почистили зубы и завались спать.

Экскурсию по Буэнос-Айресу начали с банка. Подъехали к нему на американском лимузине, выбранном Алонсо среди машин отеля. Просторный салон, отделанный деревом, сиденья, обтянутые кожей, кондиционер. Лимузин шел мягко, плавно входя в повороты. Ехать в таком – кайф. Алонсо ловил его вместе с нами: по лицу было видно, что сидеть за рулем монстра доставляет ему удовольствие. Он же помог с выбором банка, посоветовав Banco de Galicia. По его словам, старейшее и уважаемое учреждение, существует с 1905 года.

То ли лимузин, то ли внешний вид (я прибыл в деловом костюме) произвели впечатление, но в холле банка ко мне сразу подскочил клерк и поинтересовался, чем может быть полезен. Я объяснил. Меня отвели к чиновнику, занимавшему отдельный кабинет. По-английски он говорил с оксфордским произношением. Я обрисовал задачу и предъявил письмо и другие документы из Дойче банка.

– Через день-два деньги будут на вашем счету, – заверил меня банковский клерк. – Предлагаю конвертировать их в доллары. Здесь их больше уважают.

– Хорошо, – согласился я. – А еще у меня с собой почти пятьдесят тысяч марок наличными. Я могу положить их на счет и получить чековую книжку? Неудобно носить столько денег с собой.

– И небезопасно, сеньор! – поддержал идею чиновник. – К сожалению, уровень преступности в Буэнос-Айресе высокий. Предлагаю так. Вы открываете счет, на который зачисляются конвертированные в доллары марки. Чек выписываете в аустралях, мы оплатим его по последнему курсу. Так вы не понесете потерь. Аустраль слишком неустойчив.

На том и сошлись. Из банка я вышел с чековой книжкой. Из наличных сохранил пару тысяч марок на тот случай, если не возьмут чек. Мы отправились делать шопинг. Следовало выбрать одежду полегче и заодно позаботиться о купальниках – в Аргентине оказалось жарковато. Алонсо отвез нас в магазин, где помог сориентироваться. Плавки и купальник мы приобрели за смешные деньги – пляжный сезон в Аргентине завершился, и они были на распродаже. Как, впрочем, и легкая одежда – лето кончилось. Это нам с Викой жарко, здесь же переходят на шерстяные ткани. Нашему выбору продавцы дивились, но проворно таскали платья и костюмы. Алонсо помог мне заполнить чек – я не знал, как пишутся словами испанские числительные, – и его приняли без проблем. Из магазина отправились к бассейну. Почему не к океану? До него 200 километров. Порт Буэнос-Айреса расположен в заливе, в который впадает река Ла-Плата. Она несет мутные воды, купаться в таких – брр! Но зато есть бассейны, где за денежку можно поплавать. Я попросил отвезти нас к хорошо оборудованному: с кабинками для переодевания, зонтиками и лежаками. Там и провели вторую половину дня: купались, загорали, в небольшой харчевне ели знаменитые аргентинские сосиски «морсийя» (кровяные колбаски, жаренные на гриле), запивая их холодным вином. За стол с собой усадили и Алонсо. Он пытался отказаться, уверяя, что успел перекусить, но я настоял. Не ошибся. Сосиски он смолол сходу, запив их ледяным пивом.

– Благодарю, сеньор Родригес, – сказал, завершив обед. – Вы странные люди. Здесь не принято сажать за стол вместе с собой наемного водителя, да еще кормить за свой счет.

– Мы с женой русские, – улыбнулся я. – Там наоборот: водителя кормят в первую очередь. От него зависит безопасность движения.

– Правильный обычай, – одобрил Алонсо.

Людей у бассейна оказалось мало – не сезон. Это для аргентинцев. Для нас с Викой – полноценное лето. Температура воздуха – двадцать пять градусов, воды – свыше двадцати. Мы бултыхались в изумрудной воде, поражая аборигенов своей смелостью и белыми телами, затем сохли под горячим солнцем. А что? В Тунисе я купался в декабре. Там температура моря была семнадцать градусов – нормально, хотя местные смотрели на нас, как на сумасшедших. Это они еще моржей в зимних прорубях не видели. Популярное занятие в СССР. Позже трансформируется в Крещенские купания, но сейчас люди окунаются в ледяную воду просто для здоровья.

– Приезжать завтра, сеньор? – спросил Алонсо у отеля и добавил торопливо: – Вы совсем не видели город.

– Приезжай! – кивнул я.

– Тогда скажу, чтобы «кадиллак» оставили за вами, – сказал он.

Так вот какой марки этот монстр…

Мы с Викой развлекались три дня. Осматривали достопримечательности, фотографировались в памятных местах. «Никон» я купил еще в Германии, пленку «Кодак» приобрел здесь. Использованную отдавал в фотоателье, там ее проявляли и печатали снимки. Вике нравилось их рассматривать. Часть она вклеивала в альбом, остальные подписывала с обратной стороны и складывала в пакет. Когда снимков набралось много, я отнес его на почту и отправил родителям жены. За месяц доберется. Мы и в Германии так делали. А еще звонили по телефону. Удивительное дело! В Минске связь нередко оставляла желать лучшего, а звонок из Франкфурта или Буэнос-Айреса отличался чистым звуком: слышно было даже дыхание собеседника. Заодно поговорил с начальником службы безопасности и бухгалтером Тамарой.

В Минске было тихо: нас никто не искал. Николай Сергеевич уточнил, в силе ли наш договор. Подтвердил. Пусть готовит службу безопасности к нашему возвращению. Зарплату выплачивают? Да. Вот пусть и работает. С зарплатой проблем не было. Уезжая, я оставил бухгалтеру стопку чистых чеков с подписью. Она вписывала нужную сумму, ставила дату и печать и несла в банк. Там без звука выдавали наличные. Рисковал ли я? Немного. Бухгалтер могла меня обокрасть, сняв все деньги. Но, во-первых, наплевать, во-вторых, Тамара на такое не пойдет. Потому что уголовная статья. Денег же себе она и так может взять, сколько пожелает: я сказал, чтобы не стеснялась. Все равно сгорят. Вернусь – новых заработаю.

На четвертый день нас ждал сюрприз. Мы как раз заканчивали завтрак, когда в ресторане появился мужчина в строгом костюме, белой рубашке и темном галстуке. Окинув зал взглядом, он уверенно направился к нашему столику. Я узнал его. Серхио из посольства Аргентины в Москве – тот самый, который сделал нам паспорта.

– Буэнос диас! – поздоровался он, подойдя. – Рад видеть вас, Михаил Иванович! Познакомьте меня с вашей очаровательной супругой.

– Сергей Петрович, он же Серхио, – не замедлил я. – Фамилии не знаю. Благодаря ему мы получили аргентинские паспорта.

– Виктория Петровна, – сказала жена.

– Она же Мария Гомес, – улыбнулся Серхио. – Помню. Как зовут меня, слышали, а фамилия моя Серков. С двумя «эф» на конце, как здесь принято. Я потомок русских эмигрантов, перебравшихся в Аргентину в начале века. Разрешите присесть?

Я кивнул и подозвал официанта.

– Кофе, – сказал ему Серков. – Есть не буду – сыт.

– Что вы делаете в Буэнос-Айресе, Сергей Иванович? – поинтересовался я, когда официант удалился. – Вызвали в МИД?

– Не угадали, – засмеялся он. – Здесь я с февраля. Назначен помощником президента республики. Вы помогли мне с карьерой. Кстати, уважаемые Михаил Иванович и Виктория Петровна. Через два дня президент Менем дает прием по случаю праздника Пасхи. Вы включены в список приглашенных.

– Мы? – изумилась Вика.

– Да, – он достал из кармана и положил на стол два глянцевых конверта. – Это билеты. Предъявите их на входе. Прием состоится в президентском дворце Каса Росада в девятнадцать часов.

– Чем мы заслужили такую честь? – спросил я.

– Позвольте не отвечать, – сощурился он. – Узнаете на месте. Но, поверьте, встретят вас тепло.

– С почетным караулом и оркестром? – съязвил я.

– Нет, – снова засмеялся он. – Но с большой душевной теплотой. Вас бы встретили так и раньше, но никто не знал, что вы в Буэнос-Айресе. Хорошо, что читаю иностранную прессу – ту же «Бильд». Это входит в мои обязанности. «Бильд» издается в Аргентине – здесь живет много немцев. Фотоформы привозят самолетом, печатают уже здесь. Так узнал, что вы сбежали из Германии. Ах, какой скандал случился! – Серков покрутил головой. – Управляющего клиникой уволили, комиссара полиции отстранили от должности. Идет следствие. Я думал, что вы перебрались в США или Канаду, но потом решил проверить и позвонил пограничникам. Подтвердили, что такие граждане прибыли в Буэнос-Айрес. Заодно сказали, что собирались остановиться в «Плазе». Позвонил в отель – есть такие. Вот и пришел. Не представляете, Михаил Иванович, насколько рад. Заполучить в Аргентину такого человека!

– Надеюсь, нас не будут держать в рабстве, как в Германии? – спросил я.

– Что вы! – замахал он руками. – Никакого принуждения! Захотите – практикуйте, не желаете – ваше право. Улететь можете хоть сегодня. Хотя надеюсь, что на прием придете. Вас там ждет приятный сюрприз.

– Будем, – кивнул я. – Как насчет дресс-кода?

– Для мужчины – смокинг, женщины – вечернее платье. Можно взять их напрокат, так даже лучше – сшить не успеете. Я оставлю адрес.

Он вытащил из кармана визитку и черкнул несколько слов на обратной стороне.

– Заодно здесь мой телефон, – сообщил, передав мне визитку. – А вот и кофе, – Серхио принял чашку у официанта, осушил ее в два глотка и встал. – Извините, спешу. Дел много.

Он поклонился и вышел.

– Думаешь, у них найдутся вечерние платья для беременных? – спросила Вика…

Нашлись, как и смокинг. Заодно – ливрея для водителя. Нас убедили, что так нужно. Алонсо облачился в темно-синюю куртку со стоячим воротником и золотыми пуговицами. Брюки с желтыми лампасами, темно-синяя фуражка с желтым же околышем.

– Впервые после службы в армии надеваю мундир, – сказал он, глянув на себя в зеркало. – А что, красивый. Как у генерала. Аксельбантов только не хватает, – улыбнулся он.

Вечером 31 марта мы подъехали к «Розовому дому», как переводится Каса Росада. Возле него наблюдалась очередь из представительских авто. Мы дождались своей, Алонсо подкатил к входу, выскочил и открыл нам дверцу «кадиллака». Я выбрался первым и помог Вике. Она взяла меня под руку, и мы направились к дверям, по пути миновав караул из гвардейцев. За порогом я предъявил служителю пригласительные, он их рассмотрел и вернул, указав на широкую мраморную лестницу – дескать, туда.

Прием проходил в Белом зале. Мы вошли в него и остановились в нерешительности. Зал был полон людьми, они перемещались по нему, здоровались, разговаривали – словом, приятно проводили время. Мы же здесь чужие, никого не знаем. По-испански – ни бельмеса. Внезапно от толпы гостей отделилась и направилась к нам молодая женщина. На ней было белое платье с подолом до щиколоток, выгодно подчеркивающее стройную фигуру, и такого же цвета перчатки до плеч. Обута в туфельки на каблуке. На шее – нитка жемчуга, им же украшена прихотливая прическа. Я узнал в ней Анну – пациентку, которую исцелил от слепоты в Минске.

– Добрый вечер, сеньор Мурашко! – сказала она, подойдя ближе. – Или уже Родригес?

– Как будет угодно сеньорите, – поклонился я.

– Тогда Родригес. Познакомьте меня с вашей спутницей.

– Мария Гомес, моя жена.

– Добрый вечер, сеньорита! – сказала Вика по-английски. Его она знает неважно, но достаточно для короткого разговора.

– Рада приветствовать вас, Мария, – отозвалась бывшая пациентка. – Меня зовут Зулема Мария Ева Менем. Можно просто Зулема.

Хм! А как же Анна? Этим именем она представлялась в Минске. Вот ведь конспираторы! Если правильно понял, перед нами дочь президента. Вот почему нам выдали аргентинские паспорта.

– Вы красивы, сеньора Мария, – сказала Зулема. – Не удивительно, что муж вас так любит. Я это поняла еще в Минске. Идемте, познакомлю вас с гостями.

И мы пошли. Я пожимал руки, говорил «очень приятно» по-испански (несколько нужных фраз прочел в путеводителе), и Зулема тащила нас дальше. Энергия из девушки просто фонтанировала. Гостям она представляла меня знаменитым целителем, чей дар признан в Германии. Упоминание этой страны производило впечатление, на меня смотрели с уважением. Передо мной, как в кино, мелькали лица, смокинги, мундиры, вечерние платья и украшения на шеях и в прическах женщин. Зарябило в глазах. К счастью, объявили выход президента.

Карлос Менем вошел в зал быстрой, пружинистой походкой. Смуглое лицо, бело-голубая лента через плечо. Невысок, но строен. Кого-то он мне напоминал. Присмотревшись, понял – Хулио Иглесиаса. Хотя Менем вовсе не испанец, родился в семье сирийских эмигрантов-мусульман. В юности перешел в католичество. Это я узнал от Алонсо. К президенту мой водитель относился с уважением, часть которого перенес на нас с Викой, когда узнал о приглашении на прием.

– О! Это большая честь, сеньор, – сказал, поклонившись. – Я счастлив, что вожу таких людей.

Между тем прием шел своим чередом. Менем толкнул речь, из которой я не понял ни слова, затем вышел священник в кардинальском облачении, прочитал короткую молитву и благословил народ на пасхальную трапезу. Народ отправился вкушать – ну, и мы с остальными. Столы накрыли а-ля фуршет, было много мяса, разнообразных закусок и фруктов. Мы с Викой дегустировали блюда – благо, нам не препятствовали. Зулема нас оставила, убежав по своим делам. Так что ели. Периодически застолье прерывалось тостами, мы с Викой поднимали бокалы вместе с остальными и делали по глотку. Я – большой, жена – крохотный. Она больше налегала на закуски. Застолье подходило к концу, когда к нам подошел Серков. Ранее я его в зале не наблюдал.

– Ненадолго заберу вашего мужа, Виктория Петровна, – сказал, поздоровавшись. – Его хочет видеть один человек. Не скучайте, мы быстро.

Серков отвел меня в кабинет, где я, к своему изумлению, разглядел президента. Не заметил, когда он слинял из зала. Вблизи Менем уже не походил на Иглесиаса – слишком крупные черты лица. Да еще нелепые полубачки на щеках…

– Буэнос ночес, сеньор президент! – поклонился я.

– Рад приветствовать вас в своей резиденции, – перевел Серков ответ Менема. – Хочу лично поблагодарить вас за дочь. Вы вернули ей не только зрение, но и жизнь.

Он протянул мне руку. Я ее с удовольствием пожал.

– В свою очередь, хочу поблагодарить вас за аргентинские паспорта, – сказал в ответ. – Они нам здорово помогли.

– Серхио говорил, – кивнул Менем. – В Германии до сих пор гадают, куда вы улетели. Думают, что в США, – он улыбнулся. – Я рад, что выбрали мою страну. Надеюсь, она станет для вас новой Родиной, как некогда для моих родителей. У меня к вам просьба, сеньор. Мы не афишировали предоставление аргентинского гражданства вам и вашей супруге, но теперь об этом узнают. О причине – тоже. Как у любого политика, у меня есть враги. Они непременно попытаются разыграть эту карту. Гражданство в обмен на исцеление дочери президента – повод обвинить в решении личных проблем за счет государства. Но! – он поднял вверх палец. – Если вы поможете аргентинским детям, злые языки умолкнут. Что скажете?

– Согласен, сеньор президент, – поклонился я. – Но потребуется разрешение на практику.

– Серхио займется, – он указал на Серкова. – До свидания, сеньор Родригес!..

– С кем ты говорил? – спросила Вика, когда я воротился.

– С президентом.

Глаза у нее стали большими.

– Просил меня заняться аргентинскими детьми, – пояснил я.

– Правильно, – подтвердила Вика. – Отдохнули – пора и за работу. Заодно и денежек заработаем, а то только тратим.

Хозяйственная она у меня…