Текст книги "Джин с Толиком"

Я вдохнул металлический почему-то воздух прихожей, некстати подумав, что так должны пахнуть молодые, еще не крашеные холодильники, и стал лихорадочно вспоминать, кто ж это мог меня уболтать дать ему поносить мои ушки. С моей макушки. И тут же ощутил, что чердачное отделение моей головы бибикнуло, и с места, с пробуксовочкой, умчалось в неизвестную, но, несомненно, розовую даль, полную изящных смирительных рубашек и одиозных личностей типа товарища Наполеона Буонопарте.

Я перекрестился, потом ущипнул себя, и, наконец поняв, что делаю что-то не то, хлопнул в ладоши. Звук был. Резкий хлопок влажными руками друг о друга. Потом поднял связку ключей, и, держа ее за брелок, встряхнул. КЛЮЧИ НЕ ЗВЕНЕЛИ.

Глава двенадцатая, про пьяного СЛОНА

– А вдруг он – разумное существо?

– Кто, Ерофеич?

Из т/с «Агент национальной безопасности» (1998)

Ключи очень сильно пахли железякой чертовой, но никак не хотели звенеть – во всяком случае, я не слышал никакого звука. Рука ощущала тяжесть металлических открывалок для дверей, ясно было, что они сталкиваются друг с другом, и должны издавать при этом приветственный (или прощальный?) звон, но звука не было.

Я оставил ключи в покое и принялся за собственные уши. Пощипав их за мочки и проверив пальцами наличие в ушных раковинах бананов, я понес околесицу – точнее, начал ее делать. Как делается околесица, я точно не знал, поэтому я подошел к зеркалу и посмотрел в него глупыми глазами. Пару раз хлопнув ресницами, оттянул веки – вроде бы все было в норме. Глаза продолжали оставаться зелено-карими и смотрели прямо, а не сходились к переносице, любуясь друг на друга.

Тогда я показал себе язык и очень внимательно его осмотрел. С ним тоже все было в порядке. Единственное, он не умел сворачиваться в трубочку – но этого он не умел и раньше. Я растерянно причесался и побрызгался туалетной водой. Запах парфюма нос почуял, кожа ощутила распыленную ароматную влагу.

В кармане проснулся Джин, и не замедлил появиться снаружи. Его лобастая башка, протиснувшись между мной и курткой, сначала глянула с высоты на далекий пол, потом повернулась ко мне. Он сочувственно взирал на меня своими большими сонными глазами. Казалось, кот тоже почувствовал, что со мной творится что-то неладное, и был готов мчаться за ветеринаром. Хотя, конечно, все это было чистой воды выдумкой – беспокойство зверька объяснялось новизной обстановки. Я выпустил его на волю и снял мокрую одежду и обувь.

Пройдя в комнату, достал из холодильника бутылку минералки и припал к горлышку. Но тут же от него отпал, потому что оно было закрыто пробкой и пришлось ее откручивать.

Когда вода с шипением (вся такая сама из себя газированная) коснулась моего языка и иже с ним, я буквально вкусовыми рецепторами почувствовал звон ключей. И чуть позже, когда полоскал рот все той же минералкой, опять глуховатый звон – такой же, который должны были услышать мои уши, когда я трусил связку, держась за брелок. Звук я не слышал в полном смысле этого слова – я его распробовал на вкус. Причем информация, которую нес этот вкус о звоне, была полноценной, она ничуть не искажалась; как если бы я ЭТО действительно слышал, а не пил.

Я сел на пол, поставил к ногам бутылку и попытался закурить. Даже чиркнул спичкой, и держал ее в дрожащей руке, пока искал сигарету. Потом вспомнил, что уже несколько часов, как не курю. Спичку бросил на пол и начал думать о том, что мне из вещей нужно будет в психиатрической лечебнице.

И тут зазвонил телефон. Зазвонил! Он звенел звуком, а не был запахом, изображением или вкусом. Я это не чувствовал кожей, а слышал по-настоящему, ушами. Решив, что самая полезная вещь в психушке – это действительная справка о собственной нормальности, но, все же, до конца не придя в себя, я поднял трубку, и вместо привычного «Да» или «Алло», спросил:

– Кто говорит?

– Слон, – ответила трубка голосом Вячеслава Михайловича Слоновитого после небольшой паузы, вызванной неординарностью моего телефонного приветствия.

– Что надо? – я продолжал возвращаться к полноценной жизни, но, похоже, застрял где-то в четырехлетнем возрасте.

– Шоколада! – радостно вспомнил Корнея Чуковского Славик на другом конце провода. Он, судя по всему, тоже пускал там пузыри, но не по причине легкого сумасшествия или из-за впадения в детство: из трубки явственно слышался запах перегара.

Я решил не обращать внимание на путаницу, возникшую в работе моих органов чувств, и продолжил познавательную беседу:

– Ты откуда? – спросил, и тут же осознал всю неправильность постановки вопроса. Судя по алкогольному акценту и тяжести запаха, Славик на такой вопрос, кроме того, что он местный, не ответит ничего. Ну, или вспомнит о кораблях пустыни. Но он оказался на высоте:

– Из будки.

– Бери тачку и дуй ко мне, – я искренне надеялся, что он вдали от собственной квартиры, и не полезет в кладовку за зеленой двухколесной тачкой. И не станет дуть на нее, транспортируя в сторону моего дома. С него бы сталось…

Трубку на место Славик повесить забыл, и я еще услышал его залихватский свист, звук останавливающегося автомобиля и хлопок дверью. После этого какой-то добрый самаритянин вернул трубку на место, и все сменилось гудками. Вообще, была у Слона какая-то патологическая любовь к проводным телефонам – звонить же по собственному мобильному он люто ненавидел.

Я вступил в тапочки и пошлепал открывать форточки. Относительно свежий воздух урбанизированного города ворвался в комнату, подняв почти до потолка белоснежные гардины, и хлопнул дверью на кухню.

Джин обходил владенья свои, тщательно суя крохотный любопытный нос во все уголочки. Я разобрал собственный рюкзак, поставил в прихожей кошачий туалет, насыпав в него наполнитель. Миски установил на кухне, в белую сразу же налил воды. На кухню тут же приплелось это маленькое чудо, пока еще косолапое и неуклюжее.

Начинать хлебосольство с сухого корма не хотелось. Покупал я его для экстренных случаев, как неприкосновенный запас. В холодильнике отыскался жареный зеркальный карп – не очень свежий (три дня как пожарили), но вполне еще съедобный. Я его покромсал небольшими кусочками, и выложил в серую миску. Джин, урча громче двухкамерного холодильника, принялся жадно поглощать рыбку.

Открыв стоящий на подоконнике баллон с отстоявшейся водой, я затеял поливать цветы, одновременно пытаясь освобожденной от тапочка ногой включить стоящий на полу музыкальный центр. Когда это удалось, центр сообщил мне, что он – рекламная служба «Антикварного радио», а потом, через какое-то время голосом Ветлицкой спел песню, в которой были строчки: «Теплая вода, золотой песок. К северу лицом, сердцем на восток». Я с удивлением отметил, что при таком описательном расположении сердце у певицы должно находиться с правой стороны, или, в крайнем случае, песня должна исполняться исключительно на Северном или Южном полюсе. Ну или, уж в самом крайнем случае, кому-то просто свернули шею.

Я закончил поливать чахлики на подоконнике и принялся молоть кофе. Через десять минут, в халате, взяв через его рукав ароматно дымящуюся турочку (пластмасса с ее ручки исчезла после празднования прошлого Нового года), я отправлялся в гостиную, когда в дверь постучали.

Равномерный стук продолжал раздаваться, пока я искал место для горячей турочки и шел к двери. На пороге стоял Слоновитый, и радостно улыбался.

На ногах он еще держался, но качало его уже по всем трем пространственным координатным осям, а на временной он, похоже, сел на мель. На его лице было написано простое и дешевое алкогольное «счастье». Которое завтра сменится простым человеческим несчастьем – уж кому, как не мне знать и помнить об этом все подробности! Судя по всему, пил Славик со вчерашнего вечера.

Пакет в его руке красноречиво звенел. Я начал уже было делать вздох облегчения по поводу посещения моей скромной персоны пьяным Слоном со слоновьим же запасом алкоголя, как явственно почувствовал запах коньяка. И со злорадством подумал: «Ну уж тут-то точно ошибочка – от Славика определенно несет водкой и пивом», и с надеждой на отрицательный ответ спросил:

– Коньяк?

Брови Славика изобразили нечто среднее между «А ты откуда знал?» и «Обижаешь – только водка». Он всегда удивлял меня способностью изображать на собственной физиономии противоположные, практически взаимоисключающие выражения, которые при всем при этом легко читались и друг на друга не наслаивались.

Я взял из его рук пакет и заглянул внутрь: бутылка «Арарата», какое-то красное сухое вино, коробка конфет и лимоны…

– Сейчас ты будешь отмокать. Ты мне нужен более-менее трезвым. Говорят, жизнь появилась в воде, попробуем тебя к ней вернуть. В смысле к жизни, – я вздохнул тембром ближе к обреченному, поставил все на стол и пошел готовить джакузи, посадив Славика на табуретку расшнуровываться.

После того, как вода стала набираться в ванну, достал из заначки имени Самого черного дня последнюю сотню евро и пошел в ближайший магазин за хлебом, потому как его дома не было. Рядом с магазином было отделение банка, где я надеялся обменять валюту – рублей не осталось даже на такси для Ирки, которая должна приехать сегодня вечером.

Когда я вернулся минут через десять, неся хлеб, пельмени и яйца, о которых вчера напрочь забыл в торговом центре, Славик уже справился с туфлями и одним рукавом рубашки. Ванна была полна, и тепленькая вода в ожидании чьего-либо тела заставляла слегка потеть зеркало. Я прогнал Славика отмокать, взяв с него обещание не тонуть и не пить шампунь.

Пока он плескался, я успел убрать со стола, сварить пельмени, довести до ума кофе, и порезать лимоны, умело соединив всю эту работу с чтением Джину лекции о вреде пьянства и алкоголизма, а также с сетованиями на отсутствие любимой женщины.

Расставив еду на журнальном столике, снова чуть не закурил. Очень уж хотелось затянуться этой чертовой отравой, запивая ее кофе. Неожиданно из ванной нарисовался Славик, с протрезвевшим взглядом и мокрыми волосами. Натянутая наизнанку майка и сплошь запятнанные водой джинсы очень хорошо сочетались с чудными пузырями, которые он пускал изо рта. Сердце мое опустилось – последние четверть флакона шампуня…

Про шампунь я сказал ему, разумеется, в шутку – даже у такого огромного оригинала, как Слон, не было привычки употреблять моющие средства вовнутрь. Выходит, накаркал, подумал я, но все оказалось несколько проще – Славик настолько пришел в себя, что решил почистить зубы. Правда, выбрал он для этого не зубную пасту, а тюбик крема для бритья (у него всегда было плохо с языками, а «shaving cream» или «tooth paste» как надписи несли для него абсолютно одинаковую смысловую нагрузку).

Впрочем, говоря о том, что он начал приходить в себя, я поспешил. Это мне стало ясно после того, когда я узнал, что он использовал в качестве зубной щетки. В ванной стоял почти целый блок этих щеток, и все из подруг и друзей, кто оставался у нас на ночь, с утра одаривались индивидуальным средством чистки зубов. После чего на щетке царапалось имя, и она готова была ждать своего хозяина вплоть до страшного суда. Ну, или до ближайшего ремонта.

Дело в том, что щеток Слона, в связи с его же частыми посещениями и редкой памятью у меня было уже три. Он их сначала пытался запомнить по цветам, но, видимо, против была какая-то злобная Цветоаномалия – зеленая, синяя и красная щетки были подписаны соответственно «Слон», «Я» и «Слава КПСС». Сегодня же он почистил зубы желтой щеткой с каллиграфической надписью «Евдокия Петровна».

Евдокия Петровна – это хозяйка снимаемой мной квартиры. Ее муж, Саша, за поистине энциклопедическую эрудицию называл ее Дока, а она его – за казачьи корни – Сабля. Причем частенько делая паузу между слогами. Хотя, по логике, правильнее было бы – Шашка, но тогда бы, увы, незаслуженно терялось столь значимое, особенно в моменты, когда Саша закладывал за воротник, мужественное окончание первого слова.

Я ничего не сказал Слоновитому ни про крем для бритья, ни про то, что не эстетично пользоваться предметами личной гигиены посторонних женщин, а просто отобрал чашку с кофе, за которую он схватился, и приговорил:

– Евдокия Петровна сегодня будет пить вместо кофе молоко, – и пошел на кухню кипятить молоко, поймав его обиженный взгляд, в котором, кроме всего прочего, читалось: «Какого ж тогда отнимать у меня кофе, если Евдокия Петровна будет пить молоко» и «А кто вообще такая Евдокия Петровна, она симпатичная?».

Он курил, когда я принес ему молоко. Оно получилось с добавлением кофе, потому что турочку я мыть не стал – в очередной раз отключили воду. А разговор у меня к Слону был очень серьезный…

Глава тринадцатая, в которой главный герой неожиданно узнает, почем нынче ШИЗА

– А эта бредятина откуда?

– Из «Упанишад».

– А что такое «Упанишады»?

– Не знаю…

Братья Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу»

Слон был типичным сердцеедом – высокий, голубоглазый блондин. Нельзя было сказать, что он семи пядей во лбу, но женщин это не особенно интересовало. Был он коммерсантом средней руки, и при этом очень хорошо знал преступный мир города. Вести криминальную хронику в какой-нибудь газете было его сокровенной мечтой. Однако, этому сильно препятствовал недостаток образования – я бы даже сказал, словообразования. И словосочетания. Но Слон упорно копался во всем городском мусоре и старательно все это конспектировал – возможно, делая задел на будущее. И все равно, неумение выражать собственные мысли словами, а не жестами, было серьезной – если не сказать, фатальной, преградой для его мечты.

Изъяснялся он своеобразно, весьма легкомысленно употребляя незнакомые или малознакомые слова к месту и не очень. Или на его голову когда-то – непременно, во время чтения сборника армейских «перлов» – свалилось нечто тяжелое, и зафиксировало какой-то нужный рычажок в ненужном положении, или одно из двух. Он мог сказать с абсолютно серьезным лицом что-нибудь вроде: «Я тебе эксклюзивно заявляю: эти раки несвежие», или «Никаких эксцессов, граничащих с правопорядком, на праздники не было».

Да что там – он и со знакомыми словами справиться мог не всегда. Однажды, пытаясь выпросить у моей матери предварительное поздравление по поводу грядущего собственного дня рождения в ближайшую пятницу, он заявил ей в среду: «А вы знаете, теть Нин, у меня же в пятницу – воскресенье!» Маме ничего другого не оставалось, как осторожно намекнуть моему вечно пьяному другу, что «у тебя, Славик, каждый день воскресенье».

Славик обладал поистине грандиозными связями. Как в милиции-полиции, так и в криминальной среде. Как-то раз у него угнали новенький, но не очень дорогой лексус, подарок одной из почитательниц его скандинавской красоты. Машину вернули на следующий день, после того, как он ночь напролет пропьянствовал в кабаке «Три тополя и Плющиха» с одним местным мафиози.

Рассказав о вчерашней истории, я с интересом слушал, что выдаст его мозг по моему запросу. Очень надеясь на то, что эта информация будет более-менее полезна. Через минутку, допив горячее молоко, Славик обнаружил неосторожно прогуливавшегося Джина, заграбастал его к себе на колени и окружил лаской и вниманием, не забывая и о моем интересе:

– Чероки 666 – это Свин. Из всей околокриминальной братвы города только у этого придурка хватило ума повесить такой пафосный номер на машину. Говорят, он даже не знал, что 666 – это библейское число зверя, когда проплачивал номер в ГИБДД (Слон давно не блистал при мне такими глубокими околооккультными познаниями, не иначе недавно пересматривал «Омен»). А когда объяснили, не стал менять. Занимается, в основном, наркотой. Вчерашняя шестерка – поднялся год назад, когда отец одной девчонки-наркоманки завалил Зулу. Свин был его правой рукой, ему и досталось это наследство.

По наркоте у Свина какие-то проблемы с цыганами – то ли он им денег должен, то ли торговал на их территории. Да, еще недавно помер Лешич, крутейший химик, правда – полностью безбашенный наркопет. Он был для Свина всем – гениальный придурок, вывел свинобизнес на первое место в городе за каких-то пару месяцев. Так вот, грешат на цыган – вроде как они Лешича к праотцам отправили.

В общем, точно не знаю, кто там из них начал, но в последнее время ментам «сдали» две хорошие цыганские точки. Думают, что это Свин сливает информацию. Через своего адвоката… как же его? а – Юровский Юрий Юрьевич, у него белый кайенн «три пятерки». А вчера, скорее всего, цыгане сдали ментам «У Рыцаря» – только менты ничего там не нашли. Или кто-то вовремя предупредил бармена, или самого Свина.

– Ты выпьешь? – Слон открыл коньяк.

Я отрицательно покачал головой – хватит с меня подвигов, до сих пор от одного запаха алкоголя мутило… Интересно получалось с моим любимым кабаком. Слон нацедил рюмочку коньяка и макнул лимон в сахарницу. Смакуя, медленно выпил, и после протяжного вдоха закусил лимоном.

– Еще говорят, что Свин пихает какой-то новый наркотик, называется «шиза». Вот, я тебе почитаю… Он порылся в кармане и извлек оттуда газетную вырезку, изрядно потрепанную, и начал читать:

– Яркая, мультипликационная эйфория, привыкание практически с первого раза. У принявшего начинается своеобразное расщепление личности. «Шиза» выделяет актуальное состояние на момент принятия, и глобализирует (Слон трижды запнулся на этом слове) его до масштабов полноценной личности. Если вы примете наркотик во время легкого душевного подъема, весь вечер пройдет под ощущением небывалого развития собственного таланта. Один посредственный композитор под «шизой», в единовременном порыве написал часовую рок-оперу «Принц и нищий», которая сейчас собирает один за другим призы международных конкурсов и топы в чартах радиостанций. Пожалуй, это единственный известный случай, когда наркотик принес ощутимую пользу.

Гораздо чаще встречаются сообщения, когда «шиза» делает из людей монстров. Если, допустим, вы перед приемом препарата ударили человека – то практически со 100%-ной уверенностью можно сказать, что вы превратитесь в изощренного садиста или убийцу. И будете таковым часов восемь. Причем у всех окружающих сложится мнение, что вы всю жизнь именно таким и были – настолько органичным является вхождение в роль. После окончания действия препарата наступает глубокий сон, а вместе с ним – амнезия. Наркоман абсолютно не помнит, кем он был накануне и что делал. Своего рода, современная история «Джекила и Хайда».

Он спрятал вырезку обратно в карман, и от себя добавил:

– Можно курить эту «шизу», но наркотик дорогой – поэтому практичнее его пускать по вене. Распространяют среди состоятельных клиентов, одна доза стоит 200 евро.

– А как она выглядит, эта шиза?

– Без понятия. Знаю, что продают ее обычными сигаретами. Причем, если ты выкуришь сигарету, ничего не будет. Сам наркотик прячут в фильтре. То есть берешь сигарету, отламываешь фильтр, достаешь шизу, и вставляешь в полученную сигарету без фильтра. Куришь, и через двадцать минут начинаются чудеса.

На какое-то время мы забросили разговоры, и принялись за еду. Ну как принялись – в свете озвученной информации кусок мне в горло особо не лез. Я лениво ковырял несчастный пельмень, искренне надеясь, что до сих пор с шизой не знаком. Слон еще пару рюмок коньяка выпил. Я обошелся томатным соком. Славик умял все нарезанные лимоны, и засобирался:

– Устал я. Завтра тяжелый день. Если уж не судьба напиться со старым другом, пойду отсыпаться домой.

Мы распрощались, и Слон поехал к себе. Я с какой-то отрешенностью извлек из мусорного пакета смятую пачку. Внутри оказались 6 разломанных сигарет. Опять захотелось курить, но я категорично выставил это желание вон. Первый же разорванный фильтр выбросил мне на ладонь коричневый кубик размером со спичечную головку. Выковыряв начинку и из остальных фильтров, я сложил это в пустую масленку из сервиза в посудном шкафчике. Несмотря на довольно динамичное развитие событий, меня опять начало клонить в сон. Я не стал этому противиться, и нырнул под плед, взяв с собой Джина. Сытый котенок, расположившись сверху, довольно урчал, закрыв глаза, и когтил плед.

Обращаясь к Джину, я начал излагать последние события.

– Итак, я покупаю «У Рыцаря» пачку сигарет. Случайно или нет, мне достается пачка с табачными изделиями, заряженными шизой. 20 сигарет – 4 штуки евро… Не слабо. Потом приходит Настя с подружками. И я, под «Владимирский централ», раскуриваю фильтр с шизой. Видимо, какую-то часть этой отравы я скурил – иначе было бы труднее оправдать сильнейший провал в памяти и мое уркаганское поведение на набережной. А так все сходится. Я нацепил на себя личину опытного вора, и старался полностью ей соответствовать.

Хорошо хоть, я был вором на отдыхе, и меня не утянуло на какую-нибудь всамделишную кражу. Хотя, не факт, что не утянуло. Часа два из жизни вычеркнуло. Еще, наверное, сыграло роль то, что доза оказалась меньше положенной – спасибо Насте, обратившей мое внимание на курение фильтра. Да и алкоголь вмешался, несколько изменив действие наркотика…

А следующим вечером в меня въезжает предполагаемый хозяин этой шизы, и я бью ему морду. Такого рукоблудия этот отморозок, судя по всему, не простил бы даже крестному папе. Значит, мстя его свершится – вопрос времени.

Кругом одни вопросы… Время вопросов… Время собирать вопросы, время разбрасывать вопросы… В руках у меня был вопрос, весьма напоминающий бумеранг. Я его бросал, а он со свистом возвращался. Все это, конечно же, происходило уже во сне…