Текст книги "Берег родины"

«В апрельской роще пахнет октябрем…»

 
В апрельской роще пахнет октябрем.
В ней так светло,
    безлиственно, свободно.
И под моим промокшим сапогом
Октябрь шумит
    листвою прошлогодней.
 
 
Но как поет восторженный скворец
Не о конце – о солнечном начале!
И только я да голый этот лес
Не отличаем радость от печали.
 

1978

Жаворонки

 
Неужто поле пахарей не помнит
От века здесь ходивших за сохой?
И я спросил у жаворонка в поле:
– Куда они ушли,
    в предел какой?
– Ты подожди,
    постой еще,
        послушай, —
Журчащим словом
    он ответил мне. —
Не жаворонки —
    землепашцев души
Поют и оживают
По весне!
 

1982

Июль

 
Запылала июльская просинь,
Закачалась река в берегах.
Золотые певучие косы
Зазвенели в тяжелых руках.
 
 
Ой, цветы-первоцветы густые,
Вам теперь головы не сносить!
Хорошо, что в ракетной России
И вручную умеют косить!
 
 
Точно в танце медлительно-древнем
Чуть качаясь, идут косари,
Будто к нам поразмяться
Сквозь время
Вышли русские богатыри.
 
 
Всех врагов с порубежья отбросив,
Любо делать им дело свое.
Только дай позахватистей косы
Да покрепче витое косье!
 
 
…В шалашах они вечером славным,
Захмелев от косьбы, от любви,
На колени своим Ярославнам
Буйны головы склонят свои.
 

1965

«Ах, как журчали жаворонков речи…»

 
Ах, как журчали жаворонков речи,
Когда на гребне вспененного дня
Не верил я,
Что этот мир не вечен.
Что этот мир не вечен для меня.
 
 
Когда в одном порыве невозможном,
Цветов и трав подняв девятый вал,
Как жаворонок тот над ясной рожью,
Сходил с ума я,
Пел и ликовал!
 
 
Ну что ж, пора,
Коль выкошено жито,
И в два конца видна тропа моя,
О том, что было жито-пережито,
Задуматься средь желтого жнивья.
 

1978

«Пустеют поля постепенно…»

 
Пустеют поля постепенно.
Стартует мой август, спешит.
Овес, золотисто запенясь,
Сникая, со звоном кипит.
 
 
На ржище ометы свершили.
Прошло, как в избе подмели.
Груженные житом машины
Пылят реактивно вдали.
 
 
Стихает страда в предосенье.
И ясно до боли уже
Больших перемен приближенье
В погоде,
В природе,
В душе.
 

1968

«И снова Родина светла…»

 
И снова Родина светла
На переломе невеликом.
Уже малина отошла,
Уже поспела ежевика.
 
 
Еще не выкошена рожь,
Но вдруг душа прослышит
Осень
В неясном шуме сникших сплошь
Тяжелых, впрозолоть колосьев.
 
 
Еще чиста за речкой даль,
И журавли не откричали.
Еще покамест не печаль,
А лишь предчувствие печали.
 

1966

«А в лесу, в золотой полумгле…»

 
А в лесу, в золотой полумгле,
Палых листьев полно на земле.
 
 
Облетают, летят-шелестят,
Будто что-то шепнуть мне хотят.
 
 
Голос времени, слышимый мне,
Неумолчно шумит в вышине.
 
 
Это август, уставший, не зря
Ищет-свищет врата сентября…
 

2008

Осенний мотив

 
Вновь,
    как в юности,
        мне повезло!
Дрогнет берег в дыму золотистом,
И воронкой закрутит весло
Золотые кораблики листьев.
 
 
Я на ветер,
    на стрежь
        развернусь!
Я рванусь на простор заповедный!
Это родина.
Воля и грусть.
Это осени праздник последний.
 
 
Словно ласточка,
    лодка легка.
Водогребщик еще не измучен.
И гуляет,
    как хочет,
        река
По задебренным кручам излучин.
 
 
Утомив на исходе борьбы
Корневые могучие связи,
Над рекой
    накренились
        дубы,
Понависли березы и вязы.
 
 
И, красою бесценной соря,
Золотые сомкнулись аллеи.
Быстротечный разгул сентября —
Как люблю я его
    и жалею.
 
 
Только жалость —
    не грусти ль сестра?
Не хватает для радости друга.
Хорошо бы сейчас у костра
Разделить с ним свободу досуга.
 
 
Ведь недаром
    на теплой волне
С ним безмолвно беседует сердце.
Может, вспомнил и он
    обо мне,
О товарище-единоверце?
 
 
Сквозь осеннюю чуткую тьму
И летящий над родиной ветер
Был бы голос мой
    внятен ему —
Для любви и не надо ответа…
 

1977

«Как молодости пылкое веселье…»

 
Как молодости пылкое веселье,
Повыкипело лето – все до дна.
И с головой великий мир осенний
Туманом затопила тишина.
 
 
Под непроглядной пасмурью
    равнины
Сырой рассвет росинки не зажег,
Лишь красный свет струится от
    рябины
На смутно проступающий стожок.
 
 
Угрюмый день из забытья
    восходит,
Ему глухих предчувствий не избыть.
И вот опять задумалась природа:
Что делать ей и как ей дальше
    быть.
 
 
…Крик журавлей, печальный и
    высокий,
Возникнет вдруг,
И вздрогнет небосвод.
И семечко пушистое осота
Невиданной планетой поплывет.
 

1978

«Осенней родины простор…»

 
Осенней родины простор.
Дымится иней на отаве.
И листья падают в костер
И к звездам
    звездами взлетают.
 
 
Земля становится родней,
Когда сырой осенней ранью
Ометы выкошенных дней
Плывут в оглохшие туманы.
 
 
Поля, остывшие уже,
И черный лист на ветке голой —
Во мне,
    в живой моей душе,
Все отзовется смутной болью.
 
 
И у погаснувших осин
Я буду слушать долго-долго,
Как журавлями плачет синь
Среди осеннего раздолья.
 

1965

«Октябрьский туман шалопутен…»

 
Октябрьский туман шалопутен.
У времени нету примет.
Смешались и вечер, и утро
В один бесконечный рассвет.
 
 
Дымится холодная пасмурь.
Тропинку отыщешь не вдруг.
А светит осинник неясно —
Шагов на пятнадцать вокруг.
 
 
Всё в мире повымерло вроде.
С уходом блистательных дней —
Глухое похмелье природы,
Печаль позабытых полей.
 
 
И я до конца понимаю
Тяжёлые вздохи земли.
И грузным осенним туманом
Раздумья на душу легли.
 
 
Во всём от природы зависим,
Я с краешка поля стою
И смутную ниточку мысли,
Как лучик в тумане ловлю.
 

1966

«Дышать мучительно легко…»

 
Дышать мучительно легко,
Когда шуршит лесная опадь,
И видно очень далеко,
И холод
Стаи птиц торопит.
 
 
Такое время подошло —
Последний лист летит отвесно.
В душе
И тихо, и светло,
Как в облетевшем перелеске.
 

1966

«У крутояра вдоль тропы…»

 
У крутояра вдоль тропы,
Где голубые блики тают,
Добро червонное
Дубы
Считают – не пересчитают!
 
 
Под ними сумрак золотист,
И густ, и крепок, как заварка.
А сверху – крыльев быстрый свист,
И наш костер бушует жарко.
 
 
И свежесть осени остра
До отрезвляющего вздоха.
И словно в детстве, из костра
Вкусна, рассыпчата картоха.
 
 
А друг в урему забредет
И мне —
    хоть в ножки поклонишься! —
На верхосытку принесет
Отборной красной княженицы.
 
 
Мол, там не то, что на ветру —
Не окрошилась в заувее.
И я по ягодке беру,
От красоты благоговея.
 
 
И славно, что не знает друг:
В нем доброта и бескорыстье —
Как эта красота вокруг,
Как этот звон червонных листьев…
 

1999

«День золотой зародился…»

 
День золотой зародился
    и встал из туманов окольных,
Вышел, поднялся сияющий,
Красным на синем горя.
Острый чернеет пихтач
    да белеет вдали колокольня —
Сладкая воля до боли,
Пронзительный свет сентября!
 
 
Сладкая воля до боли
Бродить в этом свете высоком.
Ветер свистит на лугах,
И, как время мое надо мной, —
Бронзовый рокот дубравы
И шепот сонливый осоки,
Ивы серебряный шелест
    над синей бегущей волной!
 
 
Время мое!
В этом свете,
Пронзительном свете осеннем,
Разве минувшее только —
Грядущее
    видно насквозь.
Вот они – знаки
    былых и грядущих
        моих потрясений —
Черной крушины печаль
И калины горючая гроздь.
 
 
Лишь одного я хочу,
Если смеркнется свет мой высокий:
Вечно бы длился,
Когда и не будет меня,
Надо мной —
Бронзовый рокот дубравы
И шепот сонливый осоки,
Ивы серебряный шелест
    над синей бегущей волной!
 

1992

На распутье

 
Родной простор, простор былинный,
Что делать мне с моей душой?
Прошел я поля половину
И не заметил, как прошел.
 
 
В зените солнце государит,
И все в цвету до стебелька.
Но вдруг ударит,
Вдруг ударит
Под сердце самое тоска!
 
 
И в то, что будет, веришь смутно,
А то, что было, – не вернуть.
И, словно витязь на распутье,
Уронишь голову на грудь.
 
 
Какой ни выбери дороги,
Куда ни кинься, ни пойди —
За августовским перелогом
Маячит осень впереди.
 
 
Ну что ж,
Свою встречая осень,
Не будь садовой, голова:
Не загуби в снегу колосья,
А в сердце – зрелые слова.
 

1977

Зима – не лето

 
Посмотри: над осенней разрухой,
Над безлюдьем тоски полевой,
Кружат первые белые мухи
Вперемешку с последней листвой.
 
 
И брожу я один без дороги,
И покоя найти не могу,
И курю у вечернего стога
На пустынном родном берегу.
 
 
А давно ли,
Пылающим лугом,
Позабыв городские труды,
Мы бежали, веселые, с другом
Зачерпнуть родниковой воды?
 
 
Пели птахи,
И с другом нам пелось,
И, как женское тело, волна,
И травы сенокосная спелость
Нас пьянили пьянее вина!
 
 
Ах, как телу работы хотелось!
Прикипала к литовке рука.
И куда ж нынче все это делось —
Где мой друг, и трава, и река?
 
 
Друг уехал,
Трава почернела,
Птицы бросили наши края,
И вода, подо льдом коченея,
Как душа почернела моя.
 
 
Но, как друг разгулявшийся, ветер
Все поет об одном, говоря,
Что присловье: зима, мол – не лето —
Кем-то сказано было не зря.
 

1977

Земного счастья вдох короткий

 
Земного счастья вздох короткий —
Оно еще доступно мне! —
Плывем с товарищем на лодке
В осенней сонной тишине.
 
 
И слева в золоте, и справа —
В каком-то сладком столбняке,
По берегам стоят дубравы,
И опрокинувшись – в реке.
 
 
Живые звуки неуместны,
И мы молчим.
Весло одно,
Воронками соединяя бездны,
Никак найти не может дно.
 
 
…Как будто все, что прежде было, —
Себя саму и нас самих —
Природа напрочь позабыла
И вспомнить хочет в этот миг!
 

2004

Остывая, дымится река

 
Остывая,
Дымится река.
Над обрывом сквозят перелески.
И шуршащее слово – «шуга» —
Все слышней
На песчаном приплеске.
 
 
Все отчетливей ветер шумит.
Низко стелются вороны-тучи.
И душа у природы щемит,
Замирает,
Как ива над кручей.
Мне ее состоянье
 
 
Сродни,
Ей сродни
Мои боли и муки.
С нею мы затихаем
Одни,
Чтоб услышать
Небесные звуки…
 

1980

«Предчувствуя недальние метели…»

 
Предчувствуя недальние метели,
Устроили пернатые содом.
Пируют снегири и свиристели
В рябиннике высоком и густом.
 
 
Надолго бы хмельных хватило ягод,
Но так похожи в этом на меня,
Они и не рассчитывают на год,
А все вчистую спустят
За два дня.
 
 
Мол, будет завтра день —
И будет пища,
И зернышко найдется все равно.
Гуляй, братва,
Пока снега не свищут,
Пока красным в рябиннике красно!
 

1977

«А месяц – кованый бердыш…»

 
А месяц – кованый бердыш —
Висит над стогом, как над
    шлемом.
Но петухом на гребни крыш
Взлетает солнце ошалело!
 
 
О, эти таинства зимы,
Ее причуды, озаренья,
Когда из труб печных дымы
Вдруг закачаются сиренью!
 
 
Когда снегирь, сходя с ума,
Вдруг поцелуется с синицей…
О, эта русская зима,
В снега упавшая жар-птицей!
 

1966

Масленица

 
Откуда это столько ясности
И распогодившейся сини?
Да это снова
Красная масленка
Пошла гулять
По всей России!
И снова в избах по-гусиному
Шипят блины на сковородках.
И зимний день
Синее синего
Перед весенним поворотом.
Слышней пичуг скороговорочки —
Довольно жаться по застрехам!
И мчится детство
С белой горочки
С веселым гомоном и смехом.
И я ныряю в чьи-то розвальни
На чьи-то шубы.
Стелют кони!
И хлещут искристыми звездами
О передок шальные комья.
Ах, что за солнышко
Над селышком!
Ну, право слово,
Так и тянет
Макнуть
Блином горячим солнышка
В густую снежную сметану!
 

1968

Элегия

 
Привыкни к званью старика.
Не называй ее жестокой —
Жизнь, что как быстрая река,
Несется к устью от истока.
 
 
Не знает удержу вода —
Бежит-спешит, вдали синея.
Душа осталась молода
И любит с каждым днем сильнее.
 
 
Так вечно пусть сияет луг,
Поют цветы и ветры реют!
Не плачь о молодости, друг:
И молодые не стареют…
 

2004

У плотины

 
Передышки не зная на миг,
Сна не зная ни днем и ни ночью,
Водосток у плотины шумит,
Днем и ночью шумит неумолчно.
 
 
Словно времени образ живой,
Мчит вода,
Сжата ложем бетонным,
И кидается вниз головой,
Гневно пенясь в бучиле бездонном.
 
 
Счет она не ведет на года,
Пролетает,
Ни капли не старясь,
Демонстрирует вечно вода
Молодую свою моментальность.
 

2004

Соловей в грозу

 
В лугах клубилась ночь слепая,
Хлестали молнии во мгле.
Дубы надречные щепая,
Тальник сгибаючи к земле.
 
 
А где-то,
    в ближней гуще веток,
В порыве чувств
    грозы сильней.
Наперекор всему на свете
Пел соловей.
Пел соловей!
 
 
Разрывы грома заглушали
Разливы-высвисты его.
Но он всё пел,
    от счастья шалый,
Вокруг не слыша ничего.
 
 
…И распахнулся мир огромный
Мне в откровении своем:
Я ветром, ливнем был и громом.
Но всё же больше —
Соловьем!
 

2007

Классическая лира

(Тетерев-лирохвост)

 
Слышу я классическую лиру,
Звоны струн, летящие в рассвет:
Гимн весны поет во славу миру
Тетерев, влюбленный, как поэт.
 
 
Не хрусти ты сапогом по насту
И к нему с двустволкой не спеши,
Ты хоть раз почувствуй это счастье —
Бескорыстье любящей души.
 
 
Ведь на кромке ночи и рассвета
Эта лира славит Божий свет.
Не стреляй в него —
Убьешь поэта,
Лирика, какого больше нет!
 

2004

Этот свет несгоревшей любви

«Завтра последний экзамен…»

 
Завтра последний экзамен,
Только в душе – соловьи.
Перед моими глазами
Милые очи твои…
 
 
После веселой вечёрки
До деревеньки лесной
Лучшую в мире девчонку
Я провожаю домой.
 
 
Нежная полночь июня.
Песня, летящая вслед.
Свет удивительный лунный,
Лунный волнующий свет.
 
 
Песня – про лунные ночи.
В песне поют соловьи.
В песне – про девичьи очи.
Вот они, очи твои!
 
 
Вот они, девичьи руки!
И, до стесненья в груди,
Эти счастливые муки —
Под руку рядом идти.
 
 
В облаке белых черемух
Вьется тропа-колея.
И два букета огромных —
Вееры от комарья.
 
 
Мы овеваем друг друга,
Тихую ласку тая.
Вышли из волока лугом —
Вот и деревня твоя.
 
 
Вот луговые воротца,
Вот он, твой дом впереди.
Сердце сейчас разорвется —
Не уходи, погоди!
 
 
Завтра последний экзамен,
Но на душе соловьи.
Перед моими глазами
Милые очи твои.
 
 
Помнится свет этой ночи,
Пусть соловей наш отпел.
«Где эти девичьи очи,
Кто их целует теперь?»
 

1993

Свадьбы

 
Что ты, месяц, мутно светишь
Половиночкой одной?
Что ты, милая, не едешь
На каникулы домой?
 
 
Иль забыла уговоры,
Иль я стал тебе не мил?
Я не верю, чтобы город
Вдруг к себе приворожил!
 
 
Ведь у нас такое было,
Что забудется едва ль!..
По селу несется в мыле
Тройкой свадебной
Январь.
 
 
Коренник снега взметает —
Ой, кошевочка легка!
Сбруя золотом сверкает,
В колокольчиках дуга.
 
 
Бьются ленты в звоне гонки,
Вьются песни почем зря.
А к застолью самогонки —
Разливанные моря!
 
 
Засылают парни сватов
Во сто разных деревень,
И заваривают свадьбы,
Свадьбы, свадьбы – каждый день!
 
 
Но на свадьбах у товарищей
Я сижу ни резв, ни пьян,
И вздыхает каждым клавишем
Мой серебряный баян.
 
 
И под «горько» встанет пара —
Наклонюсь пониже я…
Да куда ж ты запропала,
Лебединочка моя?!
 
 
Мои сваты – я ручаюсь —
Не сплошали б нипочём.
Подкатили бы на чалом
К сельсовету с ветерком.
 
 
Ну, а там…
Да что там бредить,
Что заигрывать с судьбой,
Не приедешь – я поеду,
Сам поеду за тобой!
 

1967

«Тьму перечеркивая мелом…»

 
Тьму перечеркивая мелом,
Гроза сминала голоса.
Мы целовались неумело
У шелестящего овса.
 
 
Не оторваться друг от друга! —
Пусть ливень рушится стеной.
И все, что деялось в округе, —
С тобою было и со мной:
 
 
Как в первый раз,
В одно сливались
С землей счастливой небеса, —
Когда с тобой мы целовались
У шелестящего овса!
 

1994

«Уже не жег, а нежил зной…»

 
Уже не жег, а нежил зной.
В разлужьях травы пьяно никли.
И на прогалине лесной
Мы смяли клевер с земляникой.
 
 
На нас взглянуть с лосиных троп
Стекались толпы иван-чая,
Зеленый выморок чащоб
Огнем лиловым освещая.
 
 
Земля качалась и плыла.
И в разнотравье том дремучем
Ты земляничиной была
Из земляничин самой лучшей.
 
 
И, обходя нас стороной,
По сенокосному приволью
Гулял июль,
Как сват хмельной,
Своей удачею довольный.
 

1968

«В забытых зарослях рябины…»

 
В забытых зарослях рябины,
В горькополынном серебре,
Деревни брошенной руины
Я обнаружил на бугре.
 
 
Печной, быльем поросший остов,
Воротца сгнившей городьбы
Да переломанные кросна
Еще с остатками резьбы.
 
 
Стою, глазам своим не верю —
Девчонка,
Школьный идеал,
В счастливый год какой же эры
Я здесь тебя поцеловал?
 
 
Где гром и гомон стоголосый
Гулянок наших под горой,
И почему шумят колосья
На месте улицы былой?
 
 
Зачем я слушаю, не знаю,
Хоть мне давно
Пора уйти,
Как стонет горлинка лесная
По-человечески почти.
 

1986

Разумы

 
Веселей шагали мы,
Если в поле среди тьмы
Дальней звездочкой
Сияла
Деревушка Разумы.
 
 
В деревушке той дома —
Не дома, а терема.
И такие в них царевны —
Ходят парни без ума!
 
 
Не навозные жуки —
Там князьями мужики:
Лесом-полем
Закром полон,
И гармонь на праздники!
 
 
И гармонь —
    гулянки власть —
Выгармонивала всласть.
И народу в круг сходилось —
Негде яблоку упасть.
 
 
Но Одна вплывала в круг —
Сердца стук —
Ей под каблук!
 
 
Гармонист я был не промах —
Гармонь падала из рук!..
 
 
А сегодня в тех местах
Смутно входит в душу страх.
Как на кладбище забытом,
Тихо-тихо в Разумах.
 
 
Вспомнив юности звезду,
Бывшей улицей иду.
И на избища
    с поклоном
Незабудки я кладу.
 

1984

«Помнишь, милая, как мы по лугу…»

 
Помнишь, милая, как мы по лугу —
Тем звенящим, пылающим днем —
По цветам,
Припадая друг к другу,
Обнимая друг друга,
Идем?
 
 
На опушке забытой, укромной,
Потеряла тропинку нога.
День огромен,
Но счастье огромней
И бескрайней, чем эти луга!
 
 
Так прекрасна ты с тихой улыбкой,
Вся любовь и желание вся,
Что и землю всю маревом зыбким
Обнимают, струясь, небеса!..
 
 
Я потери свои не считаю,
Улыбаюсь я,
Даже скорбя:
Я и нынче в тот день улетаю
И опять обнимаю тебя!
 

1992

«Приснилось вновь, что я с тобой бреду…»

 
Приснилось вновь, что я с тобой бреду
Бескрайним полем по тропинке узкой…
Велосипед я вел свой в поводу,
Потом бросал его во ржи июльской.
 
 
Он на землю не падал.
Накренясь,
Стоял во ржи,
    нисколько не обидясь,
И дожидался терпеливо нас,
Свиданий наших первый очевидец.
 
 
Ты уходила тихо от меня,
Как будто в небо,
    в зоревой туманец.
Не провожал тебя до дому я:
Ты так боялась – вдруг увидит мама!
 
 
Потом скосили рожь.
И по валкам,
Махнув рукою,
    в предрассветном дыме,
Вновь от меня ты, как по облакам,
Чуть шелестящим,
    в небо уходила.
 
 
Обмолотили рожь.
    И облака
Не перистыми стали – кучевыми.
И ты ушла, как облачко, легка.
Нас развели дороги кочевые.
 
 
И вот сейчас, о юности скорбя,
Порой подолгу вглядываюсь в облако,
И, вновь пытаясь обрести тебя,
Ищу черты
    единственного облика.
 

1987

«А там, где нынче я бываю…»

 
А там, где нынче я бываю,
Где поневоле
Надо быть,
Я как повинность
Отбываю,
Но не могу тебя забыть.
 
 
Я среди тех, кем нынче занят
На перекрестках бытия.
Ищу
С такими же глазами,
С такой же статью,
Как твоя.
 
 
А может, где-то
В эту полночь,
В невыносимой тишине,
Ты тоже помнишь,
Тоже помнишь.
Тоскуя,
Помнишь обо мне…
 

1998

Ночной поезд

 
Звезды ли вьются,
    играя,
В своих хороводах несметных,
Иль придорожных селений
    роятся огни —
Это, любимая, мы
В набегающих промельках света
В целой Вселенной летим,
    наконец-то, одни.
Это, любимая, мы.
Мы с тобою слились воедино
С гулким биеньем колес,
    и сиянья,
        и тьмы.
Время с пространством сошлось,
В золотой замерев середине,
Чтобы почувствовать то же,
    что чувствуем мы.
Время с пространством сошлось,
И забылось,
И стало пространством,
Чтоб нас друг к другу бросало
    с тобой
Вновь и вновь
То, что звалось в старину
Торжеством
И беспамятством страсти,
Если не трогать высокого
    слова «Любовь».
В счастье случайном,
Как дети,
Пока мы блаженно-беспечны.
Лишь иногда,
    заглушая сердец перестук,
Громом внезапным ударит
На сдвоенной скорости
Встречный —
Словно предвестник печали
И скорых разлук.
 
 
Если вся жизнь – черновик,
И никак не прожить без помарок,
Если расстанемся мы в
    привокзальной толпе,
Что ж, пусть не
    Промысел вышний —
Судьбы самый лучший подарок —
Поезд ночной
И небесное наше купе!
 

1991

«Друг друга взглядом позовем…»

 
Друг друга взглядом позовем,
И – прочь
Из праздничного круга!
На берег тот
Переплывем,
И в тальнике
Найдем друг друга.
 
 
И вздрогнут небо
И листва
Пред красотой твоей небесной!
Нежней
Расстелется трава,
Плотней
Сомкнется круг древесный…
 
 
Зачем расстались я и ты,
Как будто все, что было —
Шутка?
Какие нынче там цветы —
Разрыв-трава
И незабудки!
 

1998

Купава

 
Сорву луговую купаву —
И время развеется в дым.
И ночь на Ивана-Купалу
Взовьется огнем золотым.
 
 
С тобой нас она возносила
Над миром,
    над лугом большим,
Над роторным громом косилок,
Над шумом стихавших вершин.
 
 
С тобой нас она ослепила,
Как пламя костра – мотыльков, —
Всем трепетом юного пыла,
Огнем всех прошедших веков.
 
 
Купавами падали звезды,
И спутником плыл светлячок
В туманную синюю роздымь,
В твой каждый сиявший зрачок.
 
 
С волшебною легкостью в теле,
Как боги в славянских веках,
С тобой мы на стоге летели
В цветущих купальских венках.
 
 
На кудри сама надевала,
Венки те
    сама ты плела.
Всё помню
    до капельки малой.
Не помню, когда ты ушла.
 
 
В какую ты даль улетела,
Какой тебя ветер увлек,
На кудри какие надела
Ты свой подвенечный венок.
 

1979

«Не ходи вокруг да около…»

 
Не ходи вокруг да около
И поодаль не ходи.
У меня давно оттокало,
Пусто, милая, в груди.
 
 
Всё былое в полагоря мне!
Не рванёт на твой огонь
Ретивое – перебоями,
С переборами – гармонь!
 
 
Небо к ночи наземь просится:
Сыплет и сеет дождь.
Я найду другую по сердцу.
Да и ты не пропадешь.
 

2002

Случай

 
Природа той ночью дурила:
Дразнил соловья коростель.
Без стука
Ты дверь отворила.
Легла ты без звука
В постель.
 
 
И все же стыдлива до дрожи,
Прикрыла ладонью лицо.
Блеснуло —
Прости ты нас, Боже! —
Неверности женской кольцо.
 
 
И тихо ты дверь затворила.
Счастливый,
Я рухнул в постель!
Природа той ночью дурила:
Дразнил соловья коростель.
 

1995

«Сыплет искры звездный всполох…»

 
Сыплет искры звездный всполох
Карусельным колесом!
В сеновал,
    сухой, как порох,
Бьет огнем
Зарничный всполох!
Ты меня пустила в полог.
Неужели это сон?
 
 
Эти хлынувшие ласки
Мы не в силах превозмочь.
Будет сниться мне,
    как сказка,
Удивительная ночь.
 
 
Этих звезд июльских спелость,
Эта страсть до забытья.
И застенчивая смелость,
И отчаянность твоя…
 
 
Где меня ты целовала
В расцветающей тиши,
Нет ни дома-сеновала,
Ни деревни,
Ни души.
 
 
Там, где длится,
Не стихает
Наш сливающийся вздох,
Нежно,
Горько полыхает
Яростный чертополох!
 

1997