Текст книги "Ядерное оружие стран мира"

3

Между тем президент США Джимми Картер после лёгкого завтрака, выпив чашечку кубинского кофе, пребывал в прекрасном настроении. Его личный секретарь ещё не успел доложить о возможном ядерном взрыве в Антарктике.

Однако краткие доклады генералов Пентагона его огорчили, и от прекрасного настроения не осталось и следа. Подводя итоги совещания, он так же, как и военные, был краток и в своей манере резко и начистоту заявил:

– Если эти испытания действительно производил Израиль, то его правительство должно будет понять, что на этот раз мы их прикрывать в ООН не станем.

Но на заседании ООН по вопросу проведения атомного взрыва в Антарктике Джимми Картер сменил гнев на милость и обвинил в этом только ЮАР, тогда как Советский Союз – ЮАР и Израиль.

В том, что в квадрате Антарктики кто-то произвёл атомный взрыв, сомнений у СССР и США не было, хотя наличие радиации не подтвердили ни специальные корабли, ни разведывательная авиация. В этом вопросе Советский Союз опирался на данные, полученные своей внешней разведкой, а США – на показания датчика своего спутника. Но кто подорвал бомбу у берегов Антарктики? Этот вопрос повис в воздухе…

На заседании ООН представители ЮАР выбрали израильскую стратегию «ядерной неопределённости» – они не подтверждали, но и не опровергали наличия у своей страны ядерной бомбы. При этом призывали народы мира задуматься над тем, что Южно-Африканская Республика и в самом деле может и должна иметь ядерное оружие, с помощью которого она способна отстоять свои национальные интересы.

Израиль, наоборот, встал в позу оскорблённого государства: его представитель в ООН в жёсткой форме требовал у своего советского коллеги объяснений, на каком основании тот считает, что Израиль каким-то образом причастен к произошедшему в Антарктике? «Есть ли у СССР какие-либо тому доказательства?» – громко вопрошал он.

Конечно, доказательств, кроме данных внешней разведки, не было. Но об этом в стенах ООН говорить не принято. Советский Союз продолжал настаивать на том, что Израиль всё-таки провёл испытание атомной бомбы в Антарктике. И был прав.

Под влиянием многочисленных публикаций в американских и европейских СМИ, а также под давлением мировой общественности США решили докопаться до истины в вопросе о ядерном взрыве в Антарктике. Президент Джимми Картер создал специальную комиссию независимых экспертов во главе с бывшим начальником отдела по особо секретным проектам Министерства обороны доктором Джеком Райеном. Комиссия должна была собрать имеющуюся информацию о происшествии в Антарктике и предоставить свои выводы лично президенту.

После нескольких месяцев работы комиссия пришла к двум прямо противоположным выводам:

1) возле берегов Антарктики была взорвана тактическая атомная бомба мощностью порядка 3 килотонн в тротиловом эквиваленте. Поскольку тактических ядерных бомб у ЮАР в то время не было, то просматривался израильский след испытаний атомной бомбы;

2) никакого ядерного взрыва 22 сентября в данном квадрате мирового океана не было. Причин вспышки радиоактивного излучения в этом районе комиссия выяснить так и не смогла.

В кулуарных разговорах некоторые члены комиссии делали намёки на сверхъестественные силы, в частности на возможность срабатывания самописцев метеостанции «Патрик» от сигналов космических пришельцев – гуманоидов. Однако большая часть мировой цивилизации, не верившая в НЛО, это предположение сразу же отмела.

Большинство экспертов были согласны с первоначальной версией советских и американских военных: «То, что произошло осенью 1979 года, было испытанием атомной бомбы. И, вероятнее всего, Израиль был самым непосредственным образом причастен к этому испытанию».

Несмотря на мировой скандал с ядерным взрывом у берегов Антарктики, южноафриканская компания «Armscor» не стала сворачивать свою деятельность. Отказываться от крупных доходов – не в её правилах и планах! Правда, исследования и доработку особо секретных образцов атомных бомб пришлось перенести из Сомчема в Пелиндабу, где защита от внешних разведок была организована на более высоком уровне.

В 1982 году был собран первый образец под кодовым названием «Hobo». Это устройство имело заявленную мощность в 6 килотонн в тротиловом эквиваленте. Именно этот ядерный взрывной заряд планировался для использования в серийных атомных бомбах.

В качестве их носителей предполагалось использовать самолёты ВВС ЮАР, а также бомбардировщики американского производства типа «Канберра». Но вскоре от них пришлось отказаться. Дело в том, что обнаружилась уязвимость этих самолётов после того, как Куба поставила Анголе современные средства противовоздушной обороны (скорее всего, советского производства). Это заставило вооружённые Силы ЮАР искать другие типы самолётов с технологией защиты «Стелс» («самолёты-невидимки»).

Кроме того, предпринимались попытки получить ракетоносители израильского производства. В частности, ещё в 1974 году израильтяне снабдили восемь ракет

«Иерихон-2» для ЮАР некими «особыми боеголовками». На самом деле эти боеголовки были ядерными.

Миротворческая организация с названием «Инициативы по сокращению ядерной угрозы» опубликовала статью службы новостей Би-би-си (BBC World Service) о том, что в 1980-е годы Израиль оказывал ЮАР существенную научно-техническую помощь в сборке баллистических ракет RSA-3 и RSA-4, основанных на израильских ракетах «Шавит» и «Иерихон». В конце 80-х годов три ракеты RSA были выведены на суборбитальные траектории в рамках спутниковой системы связи, отвечающей за фотоснимки из космоса и наблюдение за движением военной техники.

Следует отметить, что, активно занимаясь созданием атомных бомб и разработкой их носителей, некоторые частные компании ЮАР с 1980 года на свой страх и риск проводили исследования в области химического и биологического оружия. Они прекрасно знали, что это оружие массового поражения запрещено Женевским протоколом 1925 года, а биологическое оружие ещё и Конвенцией ООН 1972 года. Но горстка белого населения ЮАР привыкла считать, что для обеспечения в стране режима апартеида все способы и методы хороши. Поэтому инициатива этих компаний была поддержана и на правительственном уровне: в начале 1983 года власти ЮАР утвердили секретный план под кодовым названием «Побережье». Его цель – производство снаряжения якобы оборонительного характера, включая противогазы, маски, плащи и костюмы химзащиты. Но постепенно исследования коснулись и самих отравляющих веществ (смертельных газов типа иприт и др.), а также средств для их применения (ракеты, снаряды, мины и авиационные бомбы).

В процессе разработок были проанализированы и результаты боевого использования химического оружия (в историческом разрезе времени). В частности, первого в истории человечества случая химической атаки немцев во время Первой мировой войны, а также применения отравляющих газов во время Гражданской войны в России (1920 год), когда маршал Тухачевский усмирял восставших против советской власти тамбовских крестьян («Антоновский мятеж»).

Естественно, программа «Побережье» с годами стала выходить за рамки оборонительных целей, несмотря на официальные заявления руководства ЮАР в обратном. Но недаром говорят, что всё тайное становится явным. В 1986 году тяжелобольной сержант спецназа ЮАР Виктор де Фонсека проговорился о тайных операциях своего подразделения, связанных с химическим оружием. После этого предателя нации убрали: он был отравлен.

Что касается биологического оружия, то учёные-биологи ЮАР сосредоточили своё внимание на исследовании способов заражения людей опасными бактериями и вирусами. При этом производились большие партии возбудителей холеры, чумы, сибирской язвы, а также миорелаксантов, вызывающих расслабление мышц – идеальное орудие убийства, замаскированного под внезапную остановку сердца.

Кроме того, южноафриканским учёным-биологам секретной лаборатории Роодеплат удалось разработать отравляющее вещество, которым пропитывали майки для студентов, участвующих в борьбе против режима апартеида. Случайно такая майка оказалась на известном борце за переустройство общества протестантском священнике Фрэнке Чикане. Его сумели спасти от смерти американские врачи. Ходили слухи, что в проекте «Побережье» работали над созданием вируса, смертельного для чёрных, но безопасного для белых. Это был расизм в чистом виде!

Однако до широкого применения дело не дошло. С приходом к власти в ЮАР Виллема Фредерика де Клерка проект «Побережье» был закрыт, а результаты его научных исследований и разработок ликвидированы. Это было связано с резким ухудшением состояния дел как внутри страны (активизация военного крыла Африканского национального конгресса), так и во внешней политике (военные действия в Анголе).

Руководство вооружённых сил ЮАР к тому времени испытывало большое опасение, что после кубинского вторжения в Анголу может быть угроза нападения «чёрных» стран на ЮАР. Поэтому в 1988 году ЮАР пришлось пойти этим странам на уступки и подписать так называемые Нью-Йоркские соглашения (или соглашения трёх стран – ЮАР, Кубы и Анголы), по которым Намибия получила независимость.

Внутри страны начались волнения, подстрекаемые Африканским национальным конгрессом (АНК), провозглашавшим своей целью ликвидацию режима апартеида и борьбу за демократическое переустройство общества.

В этой нестабильной для страны обстановке президент ЮАР Фредерик де Клерк принял важное политическое решение об отказе использования ядерного оружия и полном уничтожении всех его запасов. Этим он хотел показать чернокожим соседям по Южной Африке своё миролюбие, а мировой общественности – желание внести весомый вклад в восстановление стабильности в мире и регионе, а также возвращение ЮАР в региональную и международную политику с восстановлением доверия к стране.

ЮАР свернула свою программу ядерного оружия в 1989 году. Все атомные бомбы были разобраны и утилизированы. Правда, некоторые военные эксперты считают, что они были безвозмездно переданы Израилю. После завершения инспекции Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) подтвердило, что «всё ядерное оружие ЮАР было утилизировано», и выразило своё удовлетворение преобразованием ядерной программы ЮАР в мирную.

Ликовало по этому поводу и всё чернокожее население Южной Африки. Борьба против внутренней и внешней политики Претории принимала массовый характер. Наконец, под воздействием Африканского национального конгресса (АНК) и мировой общественности после 27 лет тюремного заключения власти ЮАР были вынуждены выпустить на свободу Нельсона Манделу – одного из самых известных активистов борьбы за права человека в период существования апартеида.

День 11 февраля 1990 года для всех чернокожих Южной Африки стал поистине историческим. В самой ЮАР это событие (выход Манделы из тюрьмы) транслировалось в прямом телеэфире, передавалось по радио и потом широко освещалось в мировой прессе.

Буквально через год, в начале 1991 года, Нельсон Мандела становится президентом Африканского национального конгресса, сменив на этом посту своего товарища по борьбе Оливера Тамбо.

Статус президента АНК дал Нельсону Манделе возможность встретиться с президентом страны Фредериком де Клерком. Беседа проходила как с глазу на глаз, так и в расширенном составе. В результате обе стороны пришли к единому мнению: «Все проблемы страны, включая и апартеид, необходимо решать мирным путём, а именно – путём переговоров…»

Этот факт не остался незамеченным мировой общественностью и даже Нобелевским комитетом. В 1993 году оба политических лидера ЮАР – президент страны Фредерик де Клерк и президент АНК Нельсон Мандела – были удостоены Нобелевской премии мира.

В 1994 году в ЮАР впервые прошли демократические выборы в парламент страны, на которых победила партия «Африканский национальный конгресс» (62 % голосов). Национальная партия Фредерика де Клерка оказалась на втором месте. В результате первым в истории ЮАР чернокожим президентом стал Нельсон Мандела, а его первым заместителем в правительстве ЮАР – Фредерик де Клерк.

Заняв пост президента ЮАР, мудрый Нельсон Мандела не стал мстить белому населению страны и устраивать резню, как это иногда бывало до него (например, бойня в Бойпатонге). В качестве своего оправдания перед чернокожим населением он сказал всего три слова, которые стали крылатой фразой: «Белые – тоже люди».

Таким образом, с начала президентства Нельсона Манделы в ЮАР для белого и чернокожего населения страны началась новая эра жизни по принципу мирного сосуществования. Оно пошло на пользу и тем, и другим…

Заканчивая эту главу, нельзя не отметить огромный положительный вклад ЮАР в историю человечества: Южно-Африканская Республика стала первым в мире государством, которое добровольно отказалось от ядерного оружия. Несколько позже её примеру последовали ещё три государства из числа бывших советских республик – Белоруссия, Украина и Казахстан.

Глава двенадцатая. Ядерный щит Северной Кореи

У кого есть ядерное оружие? [12]

1

Основатель Северной Кореи, а точнее, Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР) Ким Ир Сен пребывал в хорошем настроении: позади трёхлетняя (1950–1953 гг.) война между Севером и Югом, в которую на Корейском полуострове были втянуты США и их союзники с одной стороны, а Китай и Советский Союз – с другой.

Это были тяжёлые годы, но трудящиеся КНДР отстояли свою свободу и независимость в борьбе с южнокорейской военщиной и американскими интервентами.

К 1958 году в стране под руководством ЦК Трудовой партии Кореи были завершены социалистические преобразования. Послевоенная разруха и голод практически остались позади. Но северокорейский вождь Ким Ир Сен прекрасно понимал, что степень напряжённости и возможность развязывания новой войны достаточно велики: на территории Южной Кореи осталась мощная группировка войск США с целым арсеналом американского тактического ядерного оружия воздушного и морского базирования.

Он знал, к чему привели атомные удары США по Хиросиме и Нагасаки, и прекрасно понимал, что атомная бомба не «бумажный тигр», а её применение в военных целях может сыграть решающую роль в достижении победы над противником.

Его опасения о возможности применения ядерного оружия США против Северной Кореи имели реальное подтверждение: такие планы американские военные вынашивали ещё во время Корейской войны в 50-е годы.

После опубликования отчёта Министерства авиации «Воздушная война в Корее» стали известны некоторые подробности этих планов. В частности, для уничтожения крупной группировки северокорейских войск предусматривалось сбросить в районе Тхончхона 40-килотонную атомную бомбу, а в треугольнике Пхенчан – Чхорвон – Кимхва ещё шесть таких бомб, но меньшей мощности.

По замыслу командования США это привело бы к завершению кампании на Корейском полуострове в её пользу в более короткий срок. Но президент США Гарри Трумэн на этот раз не решился отдать приказ на ядерный удар по Северной Корее. Возможно, побоялся гнева божьего или резкого осуждения мировой общественности, а может, его заела совесть за трагедию Хиросимы и Нагасаки, хотя в это верится с трудом.

Во всяком случае, оказаться на месте Японии Ким Ир Сену не хотелось. Просить помощи у Советского Союза в такой ситуации вряд ли было бы уместным: СССР на развязывание ядерной мировой войны идти не хотел, не собирался этого делать принципиально и постоянно выступал за мир во всём мире. Такой же внешней политики придерживался и Китай, обладающий ядерным оружием. Оставалось одно – опора на собственные силы. Поэтому Ким Ир Сен, обсудив ядерную проблему на совещании с группой военных и учёных-физиков, пришёл к окончательному выводу: надо срочно создавать ракетно-ядерный щит страны.

По мнению политологов, среди лидеров стран третьего мира он одним из первых оценил значение нового оружия и, несмотря на тяжёлое экономическое и политическое положение страны, стал добиваться обладания им. Решению этой задачи Ким Ир Сен посвятил все последние двадцать лет своей жизни. При его активном участии была разработана военная ядерная программа КНДР, организована подготовка научных кадров и технических специалистов в области ракетно-ядерных технологий, создана обширная ядерная инфраструктура для получения ядерно-активных элементов, составляющих ядро атомной бомбы (обогащённого урана-235 и оружейного плутония-239).

Северокорейский вождь мечтал о том времени, когда он сможет нажать на «красную кнопку» и по его команде сотни межконтинентальных баллистических ракет с ядерными боеголовками устремятся в сторону вероятного противника, в частности США, чтобы защитить его Родину и трудолюбивый корейский народ от возможного уничтожения.

Для претворения в жизнь своей мечты Ким Ир Сен решил пойти по пути своего «старшего брата» – Великого кормчего Китая Мао Цзэдуна, который успешно решал ядерную проблему и уже стоял на пороге испытания первой собственной атомной бомбы. Глядя на этот успех, северокорейский лидер начал своё тайное восхождение к заветной цели.

Первым, как всегда, на помощь пришёл Советский Союз с его готовностью построить атомную электростанцию (АЭС). Но для её работы нужно иметь ядерное топливо в виде урановых стержней (тепловыделяющих элементов). Поэтому сначала надо было получить ответ на вопрос: «Есть ли в Северной Корее залежи урановой руды?» После проведения Советским Союзом серии геологических работ ответ на этот вопрос оказался положительным. Было обнаружено до 26 миллионов тонн запасов урана, из них пригодных для промышленной разработки – около 4 миллионов.

Следует особо отметить, что выполнение военной ядерной программы КНДР носило волновой характер: то подъём, то спад, а иногда и замораживание на долгие годы.

Первый активный подъём был отмечен, когда в 1956 году между КНДР и СССР было подписано соглашение о подготовке специалистов и сотрудничестве в области использования ядерной энергии в мирных целях. Хотя все понимали, что «мирный атом» – всего лишь зонтик для прикрытия работ по созданию в КНДР собственной ядерной бомбы. Такую тактику «помощи» придумали американцы, после чего, как известно, ядерное оружие стало расползаться по всему миру.

Конечно, Советскому Союзу не хотелось у себя под боком иметь две ядерные державы – Китай и Северную Корею. Мало ли что? Всякое может быть. Между этими странами и США, к примеру, может случиться «ядерная перепалка», и тогда придётся помогать братьям-коммунистам, используя свой ядерный арсенал. А это не входило в планы Советского Союза, который был всегда категорически против Третьей (ядерной) мировой войны.

Но Соединённые Штаты Америки в течение нескольких лет после Корейской войны продолжали угрожать КНДР применением против неё ядерного оружия. Поэтому руководители СССР посчитали, что в такой ситуации, когда братская Северная Корея может исчезнуть с карты мира (в случае ядерного нападения на неё), оказать ей помощь совершенно необходимо. И такая помощь Северной Корее со стороны Советского Союза была оказана (в соответствии с соглашением 1956 года).

Она заключалась в следующем:

– сотни северокорейских специалистов прошли обучение и стажировку в научно-исследовательских институтах и ВУЗах СССР;

– в Нёнбёне был построен научно-исследовательский центр, где наряду с работами в области ядерной энергетики велись военно-прикладные исследования и разработки.

Там был запущен первый ядерный реактор мощностью до 2 мегаватт, доставленный из Советского Союза. В качестве топлива в этом легководном реакторе использовался высокообогащённый уран. Правда, к концу 1975 года на нём было получено всего 300 граммов оружейного плутония. Это, как говорят, всего ничего, потому что для создания одной плутониевой атомной бомбы мощностью 20 мегатонн надо иметь не менее 2 килограммов плутония-239. Вскоре в Нёнбёне был построен ещё один ядерный реактор, но уже более мощный, чем первый. Его мощность составляла 50 мегаватт. В районе Тхончхона было развёрнуто строительство газографитового реактора мощностью в 200 мегаватт.

Не секрет, что все эти реакторы имеют двойное назначение – выработка электроэнергии и наработка оружейного плутония. Однако для изготовления хотя бы десятка плутониевых атомных бомб нужны более мощные промышленные ядерные реакторы, а лучше – атомные электростанции (АЭС).

Советский Союз предлагал Северной Корее построить АЭС, но только после подписания ею Договора о нераспространении ядерного оружия 1968 года (ДНЯО). Это гарантированно защищало обе стороны от применения к ним экономических и политических санкций.

Кроме того, присоединение Северной Кореи к странам, подписавшим ДНЯО, позволило бы активизировать сотрудничество в атомной области с Китаем, который мог поделиться с ней не только некоторыми технологиями (в частности, в области производства оборудования по обогащению урана), но и пригласить северокорейских специалистов на свои ядерные полигоны.

Наконец, в конце 1985 года КНДР присоединилась к странам, подписавшим ДНЯО, и строительство в Северной Корее АЭС с помощью СССР стало реальностью. Это явно не понравилось США, и они решили перехватить у СССР инициативу: срочно был предложен проект финансирования строительства АЭС силами Японии и Южной Кореи. Американцы посоветовали использовать для АЭС легководный реактор мощностью 1000 мегаватт южнокорейского производства. Общая сумма затрат для этого проекта составляла от 4 до 6 миллиардов долларов.

Предложение было заманчивым в финансовом плане, но всё-таки чувствовался некий подвох: легководные ядерные реакторы практически не производят оружейный плутоний. Поэтому северокорейское военно-политическое руководство долгое время не соглашалось устанавливать эти реакторы на АЭС под предлогом их малой надёжности. На самом же деле для отказа был более важный мотив – идеологический. Соглашение с США означало:

– во-первых, признание превосходства в области высоких технологий Южной Кореи над Северной;

– во-вторых, подрыв «монопольного единства» северокорейского общества в случае наличия в полуголодной стране обеспеченных южнокорейских специалистов с их пропагандой американской демократии.

Несговорчивость северокорейских руководителей, и прежде всего Ким Ир Сена, не остановило США. Сменив гнев на милость, американцы всё же настойчиво пытались заставить КНДР отказаться от своей военной ядерной программы.

В сентябре 1991 года президент США Джордж Буш – старший неожиданно для мировой общественности, в том числе для Северной Кореи, объявил о сокращении тактического ядерного оружия и вывозе его из Южной Кореи. Это означало, что на территории Южной Кореи оно размещаться не будет, что создавало предпосылки для открытия активного раунда переговоров между Севером и Югом Кореи. Результаты не заставили себя ждать. Не прошло и трёх месяцев, между КНДР и Республикой Корея было подписано Соглашение о примирении, ненападении, сотрудничестве и обмене между Севером и Югом.

Это позволило Ким Ир Сену сделать небольшую передышку и слегка заморозить военную ядерную программу. Страна с энтузиазмом вернулась к решению хозяйственных проблем и повышению уровня жизни народа. Кривая активности выполнения ядерной программы на графике учёных-физиков медленно, но верно поползла вниз из-за нехватки финансовых средств.

Соединённые Штаты Америки были довольны, но для убедительности потребовали от МАГАТЭ проверить ядерные объекты КНДР. В 1992 году в ходе инспекции проверяющие пришли к выводу, что в КНДР на шести ядерных объектах проводилась работа по производству оружейного плутония.

Северокорейские ядерщики не согласились с этим выводом МАГАТЭ, сославшись на то, что это были места складирования отработанного ядерного топлива. Их поддержали и руководители страны, запретив инспекторам МАГАТЭ посещать подобные ядерные объекты, в том числе склады отработанного топлива, а также посещать завод радиохимического разделения изотопов урана и плутония.

В феврале 1993 года генеральный директор МАГАТЭ Х. Бликс выступил с инициативой о проведении в Северной Корее специальной инспекции, что вызвало резкое возражение со стороны министра атомной энергетики КНДР. В результате Х. Бликсу в этой инспекции было отказано.

Более того, вождь Северной Кореи Ким Ир Сен, выступая на заседании ЦК Трудовой партии, решительно заявил:

– Это несправедливо, когда некоторые ядерные державы «пятёрки», в первую очередь США, не разрешают нам иметь ядерное оружие оборонительного характера. Мы выступаем за полное и всеобщее разоружение. Пусть они первыми уничтожат свои ядерные арсеналы…

Эти слова лидера Трудовой партии Кореи утонули в громких аплодисментах всех членов Центрального Комитета.

Через пару минут он добавил:

– Мы добьёмся своей цели и, несомненно, создадим ракетно-ядерный щит нашей Родины!

Бурные и продолжительные овации свидетельствовали о поддержке своего лидера членами ЦК. Кривая активности выполнения военной ядерной программы вновь устремилась вверх. Через месяц, в марте 1993 года, Пхеньян выступил с заявлением о выходе из Договора о нераспространении ядерного оружия. Одновременно армия КНДР была приведена в состояние повышенной боеготовности.

Всё это вызвало сильное беспокойство всего мира, и в первую очередь Южной Кореи и её покровителя – США. Американской дипломатии с большим трудом удалось приостановить намерение КНДР выйти из ДНЯО. Руководители США считали, что демарш Северной Кореи послужит нежелательным примером для других, так называемых неядерных государств, которые либо уже имеют собственную атомную бомбу, либо близки к этому.