Текст книги "Потерянный мир"

– Полет составит три часа.

– Мы можем задержать вылет для проведения операции?

– К сожалению, нет, и так отстаем на восемь часов. Вы сами видите, что авиация противника активизировалась. Не могу рисковать. Я уже доложил в центр о подготовке к вылету.

– Но если не провести операцию, капитан может умереть.

– Я понимаю, но не могу ничего сделать. Проводите операцию на борту, распоряжусь, чтобы доставили все необходимое. Больше, к сожалению, ничем помочь не могу.

Идеолог подошел к доктору.

– Вы сможете сделать операцию на борту самолета?

– Как на борту самолета?

– Вылет отложить невозможно, все, о чем я смог договориться, – это делать операцию во время полета, всем необходимым вас обеспечат. Так что, вы сможете?

– Я никогда такого не делал, будет определенный риск.

– Я понимаю, что это сложный вопрос, и не принуждаю вас. Скажите только, вы сможете сделать или нет?

– Да, я попробую.

– Хорошо, тогда готовьтесь, через двадцать минут вылетаем.

Через двадцать минут все погрузились в самолет. Командир экипажа предупредил: «Держитесь, сейчас немного при взлете и наборе высоты будет трясти». После этих слов он закрыл дверь в кабину пилотов, и звук моторов стал постепенно нарастать – самолет начал движение по взлетной полосе. Вскоре набрали высоту, и командир, открыв дверь, прокричал:

– В течение двух часов полетим более-менее ровно, но будьте готовы, что в любой момент может тряхнуть – воздушные ямы никто не отменял.

Доктор как будто ждал этой команды.

– Значит, так, надо уложить капитана на лавку, чтобы кровь могла нормально циркулировать.

– Это как? – спросил Виктор.

– Надо, чтобы голова находилась не выше тела.

После того как капитана уложили, доктор потребовал:

– Теперь привяжите больного к лавке, чтобы не дергался, тут и без него трясет.

Привязав капитана к лавке и установив подготовленный импровизированный фонарь, доктор приступил к операции. Капитан от этих манипуляций закричал, а потом, запрокинув голову, застонал.

– Потерпи, родной, сейчас я вколю тебе хлорэтил, и станет полегче.

Достав приготовленный шприц, доктор сделал укол. Через несколько минут капитан немного затих. Доктор достал жгут и, перетянув руку, стал ставить капельницу.

– А это что такое?

– Морская вода.

– А зачем она? – спросил кто-то из офицеров.

– Она будет как заменитель крови. У него большая потеря, но прошу вас, товарищи, не отвлекайте, и так приходится работать в неудобных условиях.

– Хорошо, – согласился офицер, и доктор продолжил.

Разрезав ранее наложенную повязку и сняв жгут, он начал рассматривать рану и что-то сам себе говорить. Периодически доктор просил подавать ему медицинские инструменты. Офицеры, которые согласились ему ассистировать, после просьбы подать тот или иной инструмент спрашивали: «А как он выглядит?» Было видно, что от этих вопросов доктор немного злился, но ни разу он не сказал ничего плохого, размеренно и четко объяснял, как выглядит нужный инструмент. Примерно через полчаса он сказал:

– Готовьте хлопчатобумажную ткань, она лежит вон в том пакете под лавкой.

Виктор достал пакет с тканью и спросил:

– Что с ней делать дальше?

– Готовьте солевой раствор.

– Как?

– Воду из фляги лейте в таз и сыпьте туда поваренную соль, размешивайте до полного растворения и замачивайте ткань.

Виктор выполнил все, что сказал доктор, и, как только закончил все процедуры, доложил:

– Готово.

– Теперь складывай ткань в несколько слоев так, чтобы можно было наложить на рану, – продолжил давать указания доктор.

Виктор вновь доложил:

– Готово.

– Хорошо, давайте мне и быстро делайте налепную алебастровую повязку.

– А где?

– В том же тазу. Замачивайте повязку и давайте мне, как только попрошу.

– Хорошо.

Доктор вернулся к капитану и стал бинтовать его ногу.

– Так, – проговорил он, – теперь давайте налепную повязку.

Провозившись еще где-то минут двадцать, доктор устало произнес:

– Ну, все, что мог, я сделал. Дальше надо в госпиталь, но думаю, что теперь не помрет и, возможно, если гангрена не начнется, сможет даже ходить.

– Ну, ты, доктор, молодец, – сказал один из офицеров и протянул флягу. – Держи, выпей, успокой нервы.

– Что там?

– Спирт, что же еще?

Доктор взял флягу и подошел к капитану.

– Выпейте и постарайтесь уснуть. Сон для вас теперь лучшее лекарство.

Капитан сделал несколько глотков, закашлялся и тихо прошептал:

– Спасибо вам, доктор, и вам всем, товарищи, спасибо, век вас помнить буду.

– Да не за что. Вы, главное, поправляйтесь и постарайтесь сейчас уснуть, – ответил доктор, а после этого спросил: – А как там Федорыч?

Один из офицеров, сидевших с ним рядом, с сожалением произнес:

– Бредит и постоянно родных зовет, нас с кем-то путает. Худо ему, доктор. Глянь, может, и ему чем поможешь.

Доктор подошел и стал осматривать Федорыча.

– Посадки он не выдержит, умрет. Рана серьезная, и крови много потерял.

– А может, ему тоже водички морской заместо крови поставить? – спросил кто-то из рядом стоявших.

– Нет, не поможет, слишком много потерял. У него уже горячка, еще немного – и он умрет. Все, что мы можем сделать, – это побыть рядом с ним и успокаивать его. Если будет думать, что рядом с ним его родные, не переубеждать его, а поддержать и быть ему самыми родными людьми в этот момент, может, так ему и умирать станет легче.

После этих слов доктор взял фляжку и сделал несколько больших глотков, затем сел на пол и произнес:

– Простите, братцы, я сделал все, что мог, будь проклята эта война.

– Да чего ты? Никто тебя не винит, – поддержал его севший рядом Виктор. – Ты молодец, без тебя мы и этого сделать не смогли бы.

Тут распахнулась дверь, и командир корабля предупредил:

– Держитесь, идем на снижение, будет немного трясти.

Во время приземления Федорыч, как будто набравшись сил, привстал с пола, посмотрев куда-то вдаль, протянул вперед руку и, глубоко вздохнув, рухнул на пол. В этот же момент самолет коснулся посадочной полосы, гул двигателей и свист тормозов заглушили голоса всех находившихся на борту пассажиров. Те, кто был рядом с Федорычем, пытались его трясти: «Очнись, прилетели, родной, открой глаза, вот он, аэродром, потерпи немного, тебя вылечат». Но Федорыч не отвечал. Доктор, осмотрев его, сказал:

– Все, не трогайте его, ему уже ничем не помочь, он умер.

Офицеры обнажили головы, у кого-то на глазах заблестели слезы.

– Вот так живешь, живешь, и в один момент тебя не стало. Вроде бы мы и не знали Федорыча совсем, а на душе так, будто изнутри рвут на части. Я и смертей видел сотни, и сам убивал, а все равно не по себе: почему так? Почему ему не пожить бы еще пару часов, а там, глядишь, и в госпиталь успел бы, и врачи бы его подлатали, а не так – в последний момент оборвалась жизнь, и нет больше человека. А еще эта война проклятая, и его похоронят в общей могиле, родные и близкие проститься с ним не смогут. «Ну почему так?» – задаю я себе вопрос и ответить не могу. Почему мы на нашей планете так друг друга не любим? Почему норовим гадость друг другу сделать, почему войны развязываем, убиваем себе подобных? Ведь что с одной, что с другой стороны матери, дети, отцы – все по невернувшимся родным своим плачут, и с каждой потерей только больше ненависти рождается. Почему мы не можем жить дружно, помогать друг другу, уважать, любить себя и окружающих людей? Ну вот кто из вас сможет мне объяснить? – сказал офицер, который весь полет сидел рядом с Федорычем.

– Никто не сможет, – ответил Виктор. – Но я думаю, все от нас самих зависит, и каждый из нас в первую очередь добрее должен быть, милосерднее. Сделай добро другому бескорыстно, без надежды на то, что он тебе тем же ответит, так, чтобы человек не считал себя чем-то обязанным, и, глядишь, он потом тоже кому-нибудь сделает добро, и оно пойдет по кругу и к тебе обязательно вернется. А вот нашей еще одной задачей будет после войны объяснить это новому поколению, рассказать о тех страданиях и смертях, которые несет война. Воспитать в наших детях дух доброты и уважения ко всем вокруг. Сложно, конечно, будет, сложно. А разве сейчас нам не сложно? Каждый день теряем друзей, близких. И, возможно, это нам испытание, проверка на прочность, очищение, может быть, нас от всей скверны, что в нас накопилась. Возможность понять что-то глубокое, то, про что ты сейчас только сказал. Я ведь полагаю, что не один ты сейчас так думаешь. У многих такие же мысли в голове. Но сейчас нашей главной задачей считаю не раскисать, а бить, не щадя, фашистскую гадину и гнать ее с нашей земли, чтобы и следа от нее не осталось и чтобы потом про нее никто и не вспомнил, – вот что сейчас считаю главным. А плакать и поминать погибших после войны будем.

Только он договорил последние слова, как открылась дверь самолета и с той стороны прокричали:

– Где у вас раненые? Давайте их быстрее сюда!

– Здесь капитан, а водитель не дотянул.

Доктор быстро нашел главного из встречающих медиков и стал что-то ему объяснять.

К самолету подошел человек в штатском и спросил, кто старший группы. Виктор Васильевич отрапортовал:

– Старший лейтенант Ваганов, временно исполняющий обязанности старшего группы. Позвольте узнать, с кем я разговариваю.

– Старший офицер государственной безопасности Смирнов.

– Разрешите посмотреть ваши документы.

Смирнов достал из кармана удостоверение и раскрыл его перед лицом Виктора.

– Еще вопросы есть ко мне?

– Никак нет, – ответил Виктор.

– Тогда у меня есть вопрос: где назначенный старший группы?

– Он тяжело ранен, его забрали в госпиталь.

– А где сопроводительные документы, которые были с ним?

– Здесь, в планшете.

– Передайте планшет мне. Вы его открывали, узнавали, что там?

– Никак нет.

– Хорошо.

Смирнов отошел в сторону, посмотрел все бумаги, сложил их и вернулся к Виктору.

– Значит, так, подготовьте список всех, кто движется с вами в группе, соберите у них документы и передайте мне. Я буду ждать вас вон под тем навесом, – сказал Смирнов и указал пальцем в сторону небольшой беседки, стоявшей на краю взлетной полосы в тени деревьев. – Вам все ясно?

– Так точно, разрешите выполнять.

– Идите.

Виктор, обойдя всех офицеров из группы, собрал нужные документы и после этого отправился к офицеру госбезопасности.

– Разрешите обратиться, старший лейтенант Ваганов.

Смирнов тут же спросил:

– Принесли документы?

– Так точно.

– Давайте. Теперь соберите всех и идите в столовую. Я распорядился, чтобы вам выдали сухой паек.

– После этого каковы будут наши дальнейшие действия?

– Дальнейшие ваши действия – находиться рядом со столовой и ждать, пока я вас вызову. По аэродрому не шататься, в разговоры с обслуживающим персоналом не вступать, цели и задачи, поставленные ранее, не обсуждать, все ясно?

– Так точно.

– Тогда исполняйте.

Виктор обошел аэродром, собрал всех офицеров и, объяснив полученную задачу, направился к столовой. В столовой их встретил толстый повар с блестящими на солнце щеками. Кто-то из группы тихо прошептал: «Наверно, вредная работа – пробы постоянно снимать, гляди, как бедолага мучается, аж щеки от жира на солнце блестят». Не обращая внимания на шутливые разговоры в группе, Виктор спросил повара:

– Кто здесь старший? Нам сухой паек получить надо.

– Ну, я старший, документы давайте.

– Документов нет, сказали, что было отдано устное распоряжение.

– А, это вам. Ну, пойдем, выдам.

Виктор направился вслед за поваром.

– Держи, тут семь комплектов.

– Как это семь? Нас вроде как восемь человек.

– А больше нет, разделите как-нибудь между собой.

Виктор хотел было уже уйти, как вдруг заметил под столом накрытый тряпкой еще один комплект. Накатила злость, но лейтенант сдержал себя.

– Значит, так, вы должны выдать восемь комплектов, вот и выдайте положенное количество.

– Я вам сказал: нету, что тут непонятного?

– Ну, тогда отдайте свой, а вы уж, думаю, сможете обойтись без пайка, или с вами кто-нибудь поделится. Я гляжу, вы как раз на себя уже получили и положили под стол.

Повар занервничал.

– Это для другого человека, это не мой.

– Ну, тогда другому человеку и скажите, чтобы он сам себе еду нашел.

– Я сказал – нет, не задерживайте, у меня много дел.

– Хорошо, тогда объясните офицеру государственной безопасности, почему вы не выполнили его распоряжение и почему нам нужно самим искать еще один паек.

У повара на лбу выступила испарина.

– Вот еще, буду я объяснять что-то, дел у меня других нет… Ладно, пойду вам навстречу, отдам свой, – сказал повар и, открыв ящик стола, достал еще один пакет. «Вот сволочь», – подумал Виктор, но, не подав вида, взял недостающий паек и пошел к своей группе.

– Разбирайте, товарищи, – сказал Виктор и присел на траву. Не успел он распаковать один из пакетов с едой, как к нему подбежал боец и, не представляясь, протараторил:

– Вас вызывают, сказали, чтобы срочно явились.

Виктор не стал возмущаться из-за обращения не по форме.

– Куда идти, кто зовет?

– Мужик в гражданском под навесом сидит у технички, – выпалил боец и, не спросив разрешения, побежал дальше по своим делам.

«Ну, совсем загоняли, времени перекусить не дадут», – подумал Виктор, но не подал вида. Подойдя к навесу, он доложил:

– Старший лейтенант Ваганов по вашему распоряжению прибыл.

– Проходи, лейтенант, садись.

Виктор зашел в беседку и сел на лавку.

– Значит, так, вот ваши документы, возьмите и раздайте остальным. Теперь главное: через час за вами приедет машина и отвезет вас к новому месту службы. Вы ввиду сложившихся обстоятельств временно остаетесь старшим группы. Так что сейчас ваша первоочередная задача – организовать отправление, а также постараться не допустить каких-либо эксцессов в процессе движения к месту назначения. Вопросы есть?

– Так точно, а где получить сопроводительные документы?

– Их не выдадут, о вашем прибытии я сообщил. Вас будут ожидать, водитель, который заберет вас, дорогу знает, так что переживать тут не за что. Еще есть вопросы?

– Никак нет.

– Тогда больше вас не задерживаю.

Виктор вышел из беседки и пошел не спеша к кухне. «Как же здесь хорошо и тихо, – подумал он. – Не слышно выстрелов, криков, нет колготни и военной суеты, птички поют, кузнечики стрекочут». Виктор с наслаждением слушал звуки мирной жизни. Подойдя к кухне, он застал своих товарищей лежащими на траве. Некоторые успели даже уснуть, положив под голову вещевой мешок.

– Товарищи, слушайте новую задачу. Через час мы продолжаем наше движение. Вот ваши документы, разбирайте.

– Куда дальше двигаемся? – спросил небольшого роста парень.

– Не знаю, сейчас прибудет машина и отвезет к пункту назначения. Детали не уточнили, сказали, доставят туда, куда надо, от нас ничего не требуется, и знать нам ничего пока не положено. Так что скоро выдвигаемся. Будьте готовы.

В указанное время приехала машина, офицеры оперативно забрались в кузов, и грузовик начал движение. Вечерело, на небо стали набегать тучи. Виктор подумал: «Главное, чтобы не пошел дождь, а то как-то нет особого желания опять толкать машину».

К новому месту службы прибыли ранним утром. На улице моросило, а усиливающийся ветер добавлял промозглости. На въезде в часть стоял КПП, а сама она была огорожена высоким забором. Дежурный офицер велел всем вылезти с личными вещами и построиться около машины. Покидать тентованную машину не было никакого желания, но привыкшие не обсуждать приказы офицеры выбрались и построились.

– Прошу подготовить документы для проверки и личные вещи к осмотру, – сухо приказал дежурный офицер.

Прибывшие достали документы и развязали рюкзаки. Дежурный по очереди подходил к каждому, внимательно изучал документы и сверял данные со своим списком. Затем он пристально осматривал личные вещи. Один из офицеров заговорил:

– Товарищ капитан, разрешите обратиться.

– Обращайтесь.

– А для чего вы досматриваете наши личные вещи?

– Порядок такой. Осмотр вновь прибывающих производится согласно утвержденному приказу. Если у вас есть какие-то возражения, вы сможете изложить их своему непосредственному командиру на территории части. А также задать все интересующие вас вопросы.

После того как капитан закончил методичный и пристальный осмотр, он подошел к КПП и, подняв трубку, что-то сообщил. Затем он вышел обратно и сказал:

– Сейчас за вами придут, а пока можете покурить и оправиться.

Через пятнадцать минут с территории части прибыл старшина и так же сухо, без лишних слов сказал:

– Берите вещи – и за мной, товарищи офицеры.

Взяв вещи и направившись к КПП, офицеры с удивлением заметили, как из поля, пролеска и оврага рядом с тем местом, где они только что стояли, вышли замаскированные бойцы с оружием в руках.

– А как же это? Там ведь никого не было, – недоуменно проговорил один из офицеров.

– Оттуда? – спросил старшина и презрительно пробормотал себе под нос: – Тоже мне элита, мать их за ногу. И где их только берут?..

Пройдя по аккуратно оформленной дорожке, офицеры остановились у небольшого двухэтажного здания. У входа стояли два солдата. Старшина повернулся к группе.

– Ожидайте.

На входе он показал солдатам какой-то документ и после того, как они его проверили, скрылся за дверью. Через некоторое время старшина вышел и скомандовал:

– Строиться.

– Куда строиться и по какому праву вы, товарищ старшина, отдаете приказы старшим по званию?

– По такому, что теперь вы будете слушать его днем и ночью, он вам тут заменит отца и мать, – сказал рослый полковник, выходя из здания. Увидев полковника, офицеры быстро построились. И старшина скомандовал еще раз:

– Становись, равняйсь, смирно, равнение на середину. Товарищ полковник, вновь прибывшие курсанты учебного центра построены, командир курса старшина Олеников.

– Здравия желаю, товарищи курсанты.

– Здравия желаем, товарищ полковник.

– Поздравляю вас с отбором и прибытием в закрытый учебный центр.

В ответ прозвучало не особо громогласное «Ура, ура, ура».

– Вольно.

– Вольно, – повторил старшина. – Итак, меня зовут Быстрый Иван Фомич, я начальник учебного центра. В вашей прошлой жизни вы проделали путь от сперматозоида до образцового офицера. С учетом ваших прежних заслуг было принято решение отобрать вас для прохождения обучения в данном центре. Здесь мы готовим специалистов для ведения разведывательной, диверсионной и другой деятельности в тылу врага. В течение шести месяцев вы пройдете ускоренную подготовку, по окончании которой сдадите выпускной экзамен. По итогам экзамена будет принято решение, получите вы индивидуальное или групповое задание, а может, не получите никакого, и мы с вами расстанемся. Предвосхищая ваш вопрос о том, что будет с теми, кто по каким-либо причинам не сможет сдать экзамен, скажу: таковые подпишут документ о неразглашении государственной тайны и информации о прохождении обучения в данном центре, после чего будут отправлены на фронт в регулярную часть, где продолжат службу в соответствии с ранее занимаемой должностью или переводом на другую должность, которая будет требоваться на фронте в соответствии с полученными тут знаниями и личными умениями. Но перед тем как вы отправитесь в расположение части, я хочу задать вам последний вопрос. Много времени на раздумья не дам, ответ нужен прямо сейчас. В соответствии с директивой о секретности данного учебного центра, сохранении государственной тайны, необходимости обезличивания курсантов данного учебного заведения вам будет предписано прекратить любое общение, переписку с близкими вам людьми. В случае согласия вашим близким направят похоронные извещения, в которых будет сказано, что в результате боевых действий вы пропали без вести и на сегодняшний день ваше местоположение неизвестно. На раздумье даю пять минут.

После этих слов полковник поднял руку и засек время на своих часах.

Офицеры молчали. В головах у всех закружились мысли: как быть, что выбрать? Размышления прервал строгий голос полковника:

– Все, баста. Кончилось время на раздумья.

Сплюнув в сторону и поправив фуражку, полковник скомандовал:

– Становись, равняйсь, смирно. Товарищи офицеры, есть ли среди вас те, кто по каким-либо причинам не желает проходить обучение в учебном центре, есть ли те, кто не готов принять озвученное ранее условие, по которому вашим родным сообщат, что вы пропали без вести? Если такие есть, прошу сделать шаг вперед.

После этих слов повисла гнетущая тишина. Все стояли, не двигаясь, и уже перед тем как полковник был готов сказать что-то еще, один из офицеров сделал шаг вперед и произнес:

– Товарищ полковник, я не готов принять ваше условие. Родители этого не переживут.

– Что ж, это ваше решение, осуждать не буду, благодарен вам за искренность. Но на этом ваше нахождение на территории части считаю законченным, сейчас вас проводят в канцелярию, где оформят соответствующие документы, и вы будете направлены в действующие войска. Дневальный, ко мне.

– Товарищ полковник, дневальный рядовой Морозов по вашему приказанию прибыл.

– Рядовой, проводи товарища лейтенанта в канцелярию и сообщи дежурному, что я приказал подготовить документы на его исключение из списков. После оформления документов проконтролируй, чтобы в течение часа его уже не было на территории части. В случае если товарищ лейтенант попробует отклониться от указанного вами маршрута или с кем-то вступить в разговор, разрешаю применить табельное оружие для его задержания или ликвидации. Вам все ясно?

– Так точно, все ясно.

Лейтенант попытался протянуть руку на прощание, но полковник, повернувшись в сторону, сплюнул, сделав вид, что не замечает руки. Лейтенант некоторое время продолжал стоять с вытянутой рукой.

– Товарищ лейтенант, прошу следовать за мной, – сказал дневальный. Он перевесил автомат и, дотронувшись до плеча растерянного лейтенанта, указал стволом путь.

После того как дневальный ушел, полковник повернулся и, одернув ремень, продолжил:

– Товарищи, благодарю вас за принятое решение, я понимаю и знаю, как нелегко вам было его принять, но я уверен, что после победы мы все сможем объяснить близким наш непростой выбор. В казарме для вас подготовлена новая форма, а также пустые вещмешки. В них вы сложите свою одежду, документы и личные вещи. После чего старшина проводит вас в хозблок, где вы сдадите по описи на склад все свое имущество. Затем вас сопроводят в канцелярию, где вы получите необходимые инструкции и будете ознакомлены с действующими приказами, расписанием занятий и графиком учебного процесса, режимом нахождения на территории центра и другими нормативными актами. Да, еще один момент: после подписания документов вы временно лишаетесь всех своих прежних званий и заслуг. На время обучения вы все будете находиться в одном звании – рядовые курсанты учебного центра. До выпуска вашим непосредственным командиром назначается старшина Олеников Борис Васильевич. Товарищ старшина, приказываю вам принять командование над вновь прибывшими курсантами.

– Есть принять командование.

– Более не задерживаю, действуйте согласно озвученному распорядку.

– Есть.

Полковник развернулся и, поднявшись по ступенькам, скрылся внутри здания. Старшина не стал терять времени даром и тут же громко скомандовал:

– В колонну по трое становись.

Офицеры быстро перестроились. Старшина отдал новый приказ:

– Правое плечо вперед, за мной шагом марш.

Дорога до казармы шла по небольшой, аккуратно оформленной аллее. Во время марша Виктор Васильевич задумался над окружавшей его чистотой и порядком, аккуратно подстриженной траве, цветочкам на клумбе. А что если бы все вчерашние обстрелы и активные боевые действия можно было отнести к какому-то мимолетному наваждению, если бы все, что происходило последние годы: голод, лишения и смерти множества людей, – было страшным сном, и поэтому вот так мгновенно все снова вернулись в мирное время? Мечты и размышления развеялись от команды старшины:

– Группа, на месте стой, раз-два. В этой казарме вы будете жить. Подъем в 6 утра, отбой в 22:00, если только не запланировано каких-то особых занятий. В течение часа у вас свободное время. Приготовьте к сдаче личные вещи и документы. Вещи сложите в подготовленный вещмешок, документы – в бумажный конверт, который лежит под мешком. Ровно через час я буду ждать вас здесь. Вопросы есть? Вопросов нет. Хорошо. Вольно, разойдись.

Группа неспешно вошла внутрь казармы, которая представляла собой типовое армейское помещение. Единственным отличием было то, что размер был меньше и внутри стояли кровати ровно по количеству курсантов. Над каждой весела именная табличка, между койками стояли тумбочки, а у прохода – по стулу с приготовленными вещами.

– Ну, что, товарищи, я так понимаю, выбор мест за нас уже сделали, тогда давайте занимать койки согласно закрепленным табличкам, – сказал Виктор Васильевич.

– Да, конечно, – проговорил кто-то у него за спиной. Виктор Васильевич подошел к кровати, на которой была прикреплена табличка с его фамилией.

– Значит, это мое место, – проговорил он.

– А вот и мое – Белицкий С. Е.

Далее по очереди прозвучали фамилии: Душкевич А. П., Довронов О. Р., Сапронов М. А., Бондарюк Н. М., Тарасевич Т. Н., Панченко П. Я., Никулишкин А. А., Лавриков И. И. Еще вчерашние боевые офицеры, а теперь курсанты без званий, они разошлись по своим местам и стали переодеваться. Сняв форму и аккуратно свернув, Виктор Васильевич положил ее на стул, затем развязал рюкзак, достал оттуда бумажный сверток, развернул его и достал письма и фотографии близких. Слезы подкатывали к глазам, несглатываемый ком встал в горле, хотелось закричать, завыть, бросить все и пойти сказать, что нет, он не готов, передумал, не хочет еще больше причинять боли и страданий своей семье. Как можно? И так он не видит, как растут дети, а теперь еще и должен добровольно сообщить им, что мертв. Но внутри было понимание, что если он не остановит эту коричневую чуму, то боли и страданий будет только больше. Поэтому, посмотрев еще раз на близкие лица, Виктор смахнул проступившую скупую слезу, снова завернул письма и фотокарточки в плотную бумагу и положил сверток в рюкзак. Вынул ранее припасенные продукты, положил их на тумбу.

– А вот интересно, еду из сухого пайка тоже сдавать или оставить?

– Да, вопрос хороший, учитывая, что нас еще сегодня никто не кормил, – сказал парень у крайней кровати.

– И пока непонятно, когда нас вообще покормят.

– Предлагаю следующее, – сказал Виктор, перекусить всем вместе тем, что у кого есть, а потом, если останутся продукты, сложить в один мешок и поинтересоваться у старшины, что с этим делать. Ну что, все согласны?

– Согласны, – прозвучал дружный ответ.

– А мыльно-рыльное тоже отдавать? – спросил невысокого роста паренек.

– Я думаю, что можно положить сверху рюкзака и тоже задать вопрос, как с этим быть. Хотя вроде четко было сказано, что нужно сдать абсолютно все личные вещи.

– Ладно, давайте делать, как решили, времени не так много, а хотелось бы еще и перекусить, – сказал невысокий парень.

После того как все переоделись и сложили вещи, кто-то предложил сесть вокруг кровати офицера, который отказался от обучения, и разложить там нехитрый скарб. Группа поела и быстро навела порядок.

– Ну что, пора выходить, уже время, – сказал Виктор.

– Да, пойдемте, товарищи, лучше на улице подождем нашего старшину.

– А может, он и не старшина? Мы-то вон теперь тоже не офицеры, а рядовые курсанты.

– Да все может быть, время покажет.

Выйдя на улицу и оправившись, они увидели идущего по аллее старшину, он проявил пунктуальность, прибыл минута в минуту. Старшина оглядел курсантов и спросил:

– Ну что, товарищи, готовы?

– Так точно.

– Тогда стройся. Становись, равняйсь, смирно. Слушайте задачу: сейчас мы выдвигаемся в пункт сдачи личных вещей и прохождения инструктажа. В процессе движения не отклоняться от намеченного маршрута, не зевать по сторонам, не вступать в разговоры с проходящими мимо людьми. Все ясно?

– Так точно.

– Вопросы есть?

– Разрешите задать. Курсант Ваганов.

– Слушаю вас, товарищ курсант.

– Вопрос относительно личного сухого пайка и мыльно-рыльных принадлежностей. Их необходимо сдать или можно оставить при себе?

– Правильный вопрос. Продукты питания и личные вещи положите в две коробки на входе в пункт приема личных вещей. При себе ничего оставлять нельзя, наличие личных вещей, продуктов питания, мыльно-рыльных принадлежностей, принесенных с внешней стороны учебного центра, категорически запрещено. Еще вопросы есть?

– Никак нет.

– Тогда равняйсь, смирно. Левое плечо вперед, за мной шагом марш.

Путь до пункта сдачи занял около двадцати минут. По дороге встречались другие курсанты, пробегали группы с голыми торсами, кто-то занимался на спортивной площадке. А когда проходили мимо здания, похожего на столовую, сидевшие на крыльце девушки начали активно обсуждать новеньких.

– Ба, бабоньки, гляньте, каких красавцев к нам привезли. Ой, а идут-то как статно, сразу видно: завидные женихи. Молодые люди, а чего это вы мимо нас проходите? Зашли бы познакомились, мы бы вас чаем напоили. Ну, что молчите? Али мы вам не милы? А может, они немые или евнухи? Я слыхала, есть такие, которым бабы не нужны, – после этих слов женщины громко и звонко засмеялись, откидываясь при этом назад и держась руками за крыльцо. При этом они еще что-то тихо говорили между собой, и девичий смех усиливался. Один из курсантов не выдержал и включился в разговор:

– А вы бы, девушки, так громко не смеялись, а то ведь мы можем и в гости зайти, а там уж одним чаем не отделаетесь, покажем вам, почем фунт лиха и какие мы евнухи.

Не успел курсант закончить свой монолог, как старшина прокричал:

– Группа, за мной бегом марш.

И группа, послушно выполняя команду, побежала за старшиной. Позади еще долго слышался смех и задиристые слова:

– Ты гляди, гляди, как бегут, не успели побахвалиться, как уже пятками засверкали. А ты меня, красавчик, не пугай, я ведь и сама могу в гости зайти, тогда что, тоже убегать будешь?

И снова звонкий женский смех разразился на всю округу.

Пробежав метров четыреста, старшина скомандовал:

– Группа, стой. Смирно. Вы что, сукины дети, приказов не понимаете? Я вам русским языком сказал: в разговоры не вступать, по сторонам не пялиться, двигаться по строго указанному маршруту. Вы что, еще не поняли, куда вы попали? Так я объясню: вы находитесь на секретном государственном объекте. Вам доверено пройти секретное обучение. Чтобы вы понимали, еще раз вам скажу: любые приказы, пусть даже и нелепые, на территории учебного центра должны выполняться строго и безоговорочно. Ясно?

– Так точно.

– Не слышу.

– Так точно! – прокричала группа.

– То-то же! Вы же взрослые мужики, о войне не понаслышке знаете. Видели, сколько горя она несет, и сколько нам еще расхлебывать придется, неизвестно. Так что запомните: вы тут не на курорте. Делаю первое и последнее предупреждение, сейчас не буду спрашивать, кто в группе такой горластый, но, если еще хотя бы один раз кто-то позволит себе нарушить мой приказ, гарантирую: он покинет учебный центр в течение двух часов. Всем ясно?