Текст книги "Небесные качели. Стихи"

Солнце – блин

 
Черт, возьми
Да упусти,
Солнце-блин,
Что лежал
На сковородке
Один.
Хреном был
Он фарширован
Или попросту
Хреновым,
Ну, а черта
В этот раз
Попутал
Сплин.
 
 
Блин
Не в черную
Дыру,
То есть,
Не к чертову
Нутру
Покатился,
А по млечному пути,
И начинку
Подобрав,
Из нее
Кой что
Создав,
Бог сказал:
Ну, блин
Давай,
Посвети…
 
 
Вот и мучаемся мы
Той хреновиной полны.
2009
 

«Упало яблочко…»

 
Упало яблочко
Мне на тарелочку.
Ах, счастье просто жить,
Считал я мелочью.
С небесной яблони
Слетела звёздочка.
А небо я бранил —
Собаки косточка.
Когда же к осени
Теперь всё катится,
И не воротится —
Мне поздно каяться.
 

Коктейль ночи

Этот коктейль ночи возможность посмотреть на мир психоделически. Давай его выпьем, построим мост из иллюзий и снов, оставим на кончике волоса код, давичи обналиченных, брошенных в пыли дум, где горькие капли слов,

как водяные знаки на купюрах памяти, сложенных в стопку

на накрахмаленной белой скатерти дня.

Они служат защитой от подделки, пока лавандово-красная заря, не отправит их в ночи топку,

или оставит если были сказаны не зря, а значит по делу…

Заря, появляющаяся и исчезающая как кашель подъездов, пока бес ночи лежит и лижет солнца лимонную дольку и стая псов виляют его хвостом.

Простимся с ней, пока её ни догонят новые стихи-скакуны, ещё не очень подкованные медными гвоздями лучей кузнечика-солнца и… потом толпы голых красок осядут, упадут жалящими мечами безликих войн тьмы и света. Пускай романтичный звон этих старинных монет-слов

останется на какое-то время в раковинах душ, блистающих белизной, а мы растворимся дыханием у стен вечности, примерим её оковы, вечности, такой бесконечной, как глупость и сильной, сильней всех стихий.

Догони нас и благослови, нанижи, как бисер молчание на уста

отбери из вышитых кровью ладоней уцелевшие бабочки-стихи, нанизанные на электрические провода строк натянутого солнечного листа.

А пока пускай ведут свой разговор часы с шуршанием шёлковых штор и скрипом дверцы шкафа, а в пролётах музыкой постоит молчание. А потом… хруст за окном льда замёрзшей лужи под каблуком, разогревающего мотор дня утра, которое ветошью рассвета протрёт дерматин отчаянного скупого ума и укусы комара-луча света, проткнут грубые подошвы сна. Ночь окуклится, и бабочка дня вылетит на волю, и мы за ней побежим, встанем на белые и чёрные клавиши рояля и доиграем до конца этот иссушенный огрызок пьесы под названием жизнь.

 
Сад не растёт без рук,
или растёт как лес он,
и не согнётся бук
как подлокотник кресел.
От тетевы стрела
не улетит за белкой,
не обогнёт овал
тень вокруг палки стрелкой.
Домом не будет дом,
если в нём смех не слышен.
Будет огонь костром,
если над ним нет крыши.
Если огонь – очаг
сердце разжёг пожаром,
если полюбишь так —
значит ты жил не даром.
Солнце не любит штор,
дом любит смех и пенье
свечи не ставят в торт,
если нет дня рожденья.
Хочется понимать —
признаки жизни это.
Будет последним кровать,
ну, после пистолета…
2010
 

 
Вон за той полоской белой,
что навеяли метели,
вон за той полоской тонкой,
где тумана только плёнка,
и за той, такой же нежной,
где проклюнулся подснежник,
или даже за зелёной,
где в тебя ещё влюблённый
и за той ржаной и спелой…
точно, я сказал за белой
той полоской полежу.
Полосатая жизнь – жуть!
2010
 

Пять лепестков счастья

пять лепестков счастья

 
цвет грусти – это небо
лежит на дне коробочки,
как бархатная тряпочка
и нет её синей,
коробочку не следует
показывать дюймовочке —
там золотая цепочка
и листики на ней…
 
 
дюймовочкино лето
так коротко, как платьице
и радость она спрятала
в кувшинке на пруду,
я попрошу у света —
он со цветами знается,
все лепесточки пять её
откроются – я жду.
2010
 

Это просто, видит Бог

 
Страх исчез в её глазах,
только запах терпкий острый.
Это просто очень просто —
не смотреть теперь назад.
 
 
Видеть тот незримый сад,
В нём цветов земную россыпь.
Это просто очень просто
взять себе самой сказать:
 
 
Пусть одна теперь одна,
запах новой жизни манит,
пусть в начале как в тумане,
но запела тишина.
 
 
Зазвенели голоса
хором ангелов призывным.
Улететь туда, не сгинув,
а увидеть небеса.
 
 
И исполнить этот долг,
пусть останутся другие…