Текст книги "Воплощение j"

Осколки грядущего

Будущее… Что оно готовит? Зависит ли это от нас? Хотелось бы надеяться…

Колея

Что такое Секунда? У человека, погружающегося в пучину, проходит перед глазами вся жизнь. Что такое Час? Его даже не замечают влюбленные. Что такое День? Целый век для бабочки-однодневки. Что такое Год? Всего лишь мгновение на пороге вечности.

Что такое Судьба? Человек предполагает, а Бог располагает. Что такое Судьба? Мы делаем ее своими собственными руками. Что такое Судьба? Это то, о чем никто не ведает. Что такое Судьба? Ее может предсказать любая гадалка.

Что такое Вселенная? Это то, что не имеет границ. Что такое Вселенная? Это Земля, кипящая жизнью. Что такое Вселенная? Она в глазах твоего ребенка. Что такое Вселенная? Приглядись, она сверкает в каждой капельке росы.

 
                                                          ***
 

Хаммер летел вперед во всем великолепии своих трех с половиной тонн. Дорога была отличная, это пусть изнеженные паркетные джипы катаются по гладким, как шелк, автобанам, его стихия – грунтовка. Прямо по центру проселка проходила глубокая колея, и Хаммеру пришлось пропустить ее между колес, иначе было не проехать. Но пускай трусят чайники, настоящий ас никогда не попадет в колею или, в случае чего, легко выберется оттуда.

Хаммер ощущал себя королем бездорожья, да и по праву, его мощный двигатель работал как часы, и за плечами были десятки выигранных ралли. По крайней мере, он сам так считал, и этого ему было вполне достаточно. А кого, вообще, интересует чужое мнение? Злые языки болтали, дескать, он уже не тот что раньше. Плевать, собака лает – ветер носит. Ну, постукивает немного на третьей передаче, но его любимые – вторая и четвертая. Ну, барахлит зажигание, так не нужно останавливаться, тогда и не придется заводиться. Ну, с горючим в последнее время начались перебои, но с этим тоже можно без проблем разобраться, и он даже знает, как именно.

В глубине души Хаммер сознавал, что окружающие уже не испытывают по отношению к нему былого пиетета. Несколько раз какие-то отморозки прокалывали ему колеса и выцарапывали на капоте оскорбительные надписи, а разве можно было представить такое лет тридцать назад? Но гордость флагмана, десятилетиями кружившая ему голову, не позволяла признаться в этом даже себе самому. Он по-прежнему смел и силен, он по-прежнему лидер гонки, он еще покажет всем, кто на трассе хозяин!

УАЗ Патриот мчался по проселку и чувствовал себя просто великолепно. Сейчас и не поверишь, что всего лишь десять лет назад он стоял на заднем дворе, весь покрытый ржавчиной, разваливаясь на части. Теперь, после капитального ремонта, его кузов сверкал свежим лаком, а новый двигатель уже почти завершил обкатку. Бак был залит под завязку, багажник забит полными канистрами, да и в гараже изрядный запас горючего. В общем, жизнь опять прекрасна и удивительна.

Увидев идущий навстречу Хаммер, УАЗ приветственно моргнул ему фарами. Он уважал Хаммер как сильного соперника и даже не раз вместе с ним ставил на место отдельных отбившихся от рук гонщиков, но настоящей дружбы между ними не было. Просто не могло быть по определению – à la guerre comme à la guerre. Да и брать он на себя стал слишком много, ну прямо пуп земли, не иначе.

Хаммер ответил на приветствие. В принципе, нормальная тачка этот УАЗ, конечно, труба пониже и дым пожиже, но вполне достойный противник. Хотя в последнее время Патриот немного раздражал – ишь, какой гладкий да блестящий, каждый день его драют воском, как будто это не дорожный боец, а гламурная телеведущая (если выражаться парламентарно). А от наших бюрократов царапины на левом крыле закрасить не допросишься, так ведь и до ржавчины недалеко.

Места, чтобы разъехаться, было более чем достаточно, но УАЗ забрал вправо ровно настолько, чтобы избежать столкновения, если Хаммер поступит точно так же. Пусть не думает, здесь ему не какая-нибудь легковушка, а жесткий, уверенный в себе танк.

Хаммер, конечно, сделал то же самое, что он, безбашенный мотогонщик, что ли? Но маневр Патриота его несколько раздосадовал, мог бы сдать и посильнее, показать свое уважение. Не рано ли мы почувствовали себя на равных, а? Внезапно у Хаммера мелькнула шальная мысль, и он переместился чуть ближе к центру. Не хотели подкрасить поврежденное крыло? Отлично, придется теперь просто заменить его новым, уж я-то сумею настоять на своем! Или пусть УАЗ маленько прогнется, отодвинется, тогда бог с ним, поезжу пока с царапинами. В общем, оба варианта Хаммер вполне устраивали. Чем он, собственно, рискует, кроме уже помятого крыла?

Но УАЗ прогибаться не собирался. Одному уступишь, другому – так потом все кому не лень будут о тебя ноги вытирать. Ничего, попугает-попугает, да и отвернет. Ну, а если даже не отвернет? Крыло жалко, конечно, но тут уж дело принципа. Чтобы доказать всем, в том числе и самому себе, что круче только яйца, можно пойти и на кое-какие жертвы. Новое крыло поставим, деньги все равно девать некуда. И вообще, что он о себе воображает, этот динозавр? Его время давно уже ушло, будущее за такими, как я, скоростными, маневренными, с баками, полными бензина.

Хаммер увидел, что УАЗ принял вызов, и душа его ожесточилась. Где-то в глубине он надеялся, что Патриот проявит благоразумие перед превосходящей массой соперника. Еще было время вернуться в цивилизованное русло, но кто же тогда поставит зарвавшегося выскочку на место? Noblesse oblige. Да и пошатнувшийся авторитет нужно как-то восстанавливать. Ну ничего, сейчас он соскоблит глянец с этого пижона!

Патриот тоже понял, что Хаммер попер на рожон. Праведный гнев проснулся в нем, и вся тысячелетняя история пронеслась в памяти. Бесчисленные поколения воинственных предков смотрели ему вслед своими пустыми глазницами, и УАЗ просто не имел права отвернуть. Наоборот, он сдвинулся еще немного влево, пусть все видят, что для торжества справедливости ему не жалко не только крыла, но и двери.

Скорость сближения была слишком высока. Хаммер, верный себе, лишь отпустил педаль газа, настоящие ковбои тормозят только двигателем. В конце концов, он гораздо тяжелее – пусть тот, над кем капает, жжет тормозные колодки и ломает шестерни.

Но и УАЗ отступать не собирался. Хаммер, разумеется, массивнее, но ему тоже мало не покажется. Что ж, таран так таран, и он представил себя тяжелой греческой триерой, сметающей все на своем пути.

Машины хладнокровно неслись навстречу друг другу, как будто имели ваучеры на бессмертие. Им не было страшно, и их не терзали сомнения. Оба были заложниками сложившегося статуса-кво и стереотипных методов решения проблем.

Неожиданно воздух содрогнулся от удара грома, хлынул проливной дождь, и дорога мгновенно раскисла, превратившись в сплошной грязевой поток. Почти неуправляемые машины не удержались и соскользнули в колею.

Только теперь оба поняли, что зашли слишком далеко. Все, еще мгновение назад представлявшееся таким важным и значительным, стало вдруг совершенно жалким и ничтожным. Хаммер дал по тормозам, а Патриот круто вывернул руль, пытаясь выскочить из колеи. Но было уже поздно: неумолимая, как время, инерция несла машины навстречу друг другу. Галактики сплелись в последнем жарком объятии и скрылись в черном облаке, поднявшемся над тремястами литрами горящего бензина.

 
                                                          ***
 

Так что же такое Время? Это то, что нельзя повернуть вспять. Или кто-то полагает, что можно?

 
Август 2008 г.
 

Серые будни XXII века

Я проснулся, как обычно, безо всякого будильника, ровно в семь утра. Не спится больше, хоть ты тресни! Лениво потянулся и сбросил с кровати ноги, сначала правую, а затем, после небольшой паузы, и левую. Краем уха услышал, что Берта заметила мое пробуждение и зазвенела на кухне посудой. Вот уж кому вечно неймется!

Сегодня выходной. И завтра – тоже. Мля! Дотянуть бы как-нибудь до конца недели, а там уж и на работу…

После вчерашнего обильного ужина слегка подташнивало. И угораздило же связаться с этой дурой! Элементарной яичницы сготовить не может! Если сейчас предложит что-нибудь типа фрикасе из кролика под соусом с трюфелями по-французски, убью на месте, честное слово! То ли дело старая добрая домашняя еда. Такую уж нынче не делают. Эх, жисть поломатая!..

В общем, из принципа отказался от завтрака. Пусть как хочет. Объявляю голодовку! Ладно, капучино с круассаном – так и быть, а по остальному – голодовка!

Посмотрим теперь, что в мире творится.

Да ровно то же, что и вчера, и позавчера, и третьего дня. Развлекательные порталы (а других-то сейчас и нет) на ушах стоят, пытаясь заманить к себе публику. Как не могут они понять, глупенькие, что одним весельем сыт не будешь. Что отдых нужен от их изнурительных удовольствий. Куда там! Сытый голодного не разумеет…

Чем же все-таки сегодня заняться?

Это настоящая проблема с тех пор, как законодательно установлена шестнадцатичасовая рабочая неделя. А я ведь еще застал те благословенные времена, когда она продолжалась целых тридцать два часа! Да и сверхурочные иной раз перепадали. Если начальство хорошее.

А не поработать ли втихаря? Понятное дело, по выходным доступ к промышленным сайтам закрыт, но то ли мы не хацкеры? Нагореть, правда, может по первое число, если пронюхают. Не дай бог, еще одним днем оштрафуют. Так что стремно.

Хорошо философам – думай, когда хочешь, никто тебе и слова не скажет. В голову влезать пока еще не научились. А вот в компьютеры – увы. Везде стоят исключительно сетевые терминалы. Даже для того чтобы набрать элементарный текст, нужно подключаться к серверу. Нормальные компьютеры уже давно запрещены к производству Международной Конвенцией 2091 года. Pentium, SPARK, ARM – названия-то какие были, просто песня! А сейчас лишь кастрированные чипы со встроенным браузером. Понятное дело, ничего хорошего словом «SiliconWeb» не назовут. Ох уж мне этот силикон, никуда от него не деться!

Вот один мой приятель раздобыл контрабандный комп, и что же? Всего месяц наслаждался, а потом схомутали его и впаяли три года лишения работы. Видел я товарища на днях, только год прошел, а человек уже на пределе. Не могу, говорит, больше терпеть это издевательство над личностью. Я, говорит, с собой что-нибудь сделаю. Ну, я ему посоветовал, конечно, крепиться, ты же мужик, говорю. А еще вывел на своего знакомца, знатока-крючкотвора. Пусть попробует пробить условно-досрочное освобождение. Или выхлопочет хотя бы часика четыре в неделю, за примерное поведение. Жалко ведь парня.

А карандаши и бумагу давно уже не выпускают. Не из чего, да и не нужно никому. Мне, правда, досталось кое-что от деда по наследству, но это так, берегу на крайний случай. Да, дед человеком был! Старой закалки.

Помню, он рассказывал, дескать, раньше работы было хоть завались, и если не программистом, то уж шофером или дворником любого принимали с распростертыми объятиями. Кто бы другой сказал – ни за что бы не поверил!

Теперь ведь подобные обязанности выполняют роботы. И сейчас человек, взявший в руки лопату или метлу, выглядел бы точно так же, как если бы в прежние времена он надел ошейник, сел на цепь и начал лаять на прохожих, делая вид, что охраняет дом. Чего доброго, в психушку упрячут.

Вот взять, к примеру, Берту. Всем она хороша, слов нет. Только какого черта на последней профилактике ей заменили блок электронного повара? «Эксклюзивная модель, в которой использованы сэмплы шеф-поваров лучших ресторанов планеты!» В его памяти заложены, видишь ли, десятки тысяч непревзойденных блюд всех кухонь мира. А о том, что рецепты нормальной еды записать позабыли, ни слова… Козлы!

Хорошо еще, что Берта освоила пока только европейскую кухню. Со страхом жду момента, когда она дойдет до экзотических блюд. Какой-нибудь «суп из кобры с хризантемами»… Б-р-р-р-р-р!

А все потому, что у меня слишком большая зарплата. Когда на счете скапливается много денег, они начинают тратиться автоматически. То одно привезут, то другое поменяют. Ну, вот и доменялись!

Так уж теперь заведено, а если дожидаться, пока каждый сам сподобится купить что-нибудь, вообще вся экономика встанет. И без того постоянно кризисом пугают.

Но все-таки просвет забрезжил – услышал я недавно про новую партию. Требования у ребят очень правильные – увеличить рабочую неделю, уменьшить зарплату, гарантировать бесплатные сверхурочные. И запретить, наконец, лишение работы – как бесчеловечную форму наказания.

Они называют себя «желтые» – в честь Солнца, которому никто не может помешать трудиться.

Дед, помнится, рассказывал, что раньше каких только партий не было – и «оранжевые», и «зеленые», и «голубые», и даже «темно-лиловые». Он называл это странным термином «детский сад». Но сегодняшние «желтые» выглядят вполне по-взрослому.

Так что, может, не все и потеряно?

 
                                                          ***
 

Итак, я – «желтый»! Эти слова пульсируют в висках, кипят в крови. Круг на куртке жжет грудь. Желтый круг – это вам не желтая звезда!

Какое значение имеет цвет? Ведь давно уже прошли времена фетишизма, когда знамена разгромленных частей бойцы, рискуя жизнью, выносили из окружения, обмотав их вокруг тел под гимнастерками. Хорошо ли это? Не знаю…

Но сейчас этот цвет символизирует нашу идею, и я ношу его с гордостью.

Кто-то сказал, что убивать за идею нельзя, за нее можно только умирать. А дед всегда говорил, что и убивать, и умирать стоит, только защищая свой дом, свою семью, своих любимых. Однако сейчас эти понятия почти совсем стерлись: дом – это просто комфортное помещение, где живешь, семей практически не осталось, детей воспитывают роботы. А кто такая любимая? Девушка, с которой ты спишь сегодня? Нет смысла отдавать жизнь за того, о ком через месяц и не вспомнишь.

Осталась одна работа… И ее хотят отнять у нас! Мы на последнем рубеже, на узкой полоске суши, и противник полон решимости сбросить нас в море. Интересно, что сказал бы дед – можно ли умереть за работу? Вряд ли, он ведь жил совсем в другом измерении. И всегда повторял, что ради идеи нужно жить, а не умирать.

Желтыми становятся глаза тигра, когда он готовится к прыжку. Желтый свет – это предупреждение. Еще немного – и зажжется красный. А красный цвет – это пожар, это кровь.

Да, нас сейчас мало. Но крошечная Македония захватила когда-то большую часть мира. Микроскопическая партия большевиков перевернула всю Россию. Откуда я это знаю? Понятно, ведь теперь никто не изучает историю. А напрасно, потому что все уже было до нас, читай себе и учись. И делай выводы.

Только не надо бросать бомбы. Плохо построенное здание неминуемо разрушится само, под гнетом собственной тяжести. И не стоит его раскачивать. Благодаря внешним воздействиям сооружение падает с треском, погребая вместе с собой людские судьбы. Достаточно подождать совсем немного, и оно осядет чинно, степенно, с чувством собственного достоинства. Незачем поторапливать уходящих, дайте им завершить свой путь достойно. Как бы вы к ним не относились. Лежачего не бьют – благородство в конечном итоге всегда приносит свои плоды. Тихие победы не менее значимы, но обходятся не так безумно дорого.

Вот такая у нас философия. Мы будем бороться! И победим!

 
Май 2011 г.
 

Нострадамус

На это совещание он попал совершенно случайно: кто-то был в отпуске, кто-то – в командировке, а кто-то – на бюллетене. Ибо, не по статусу. Заседание навевало скуку: сделки, контракты, графики платежей и прочая муть. Он, как ни пытался сопротивляться, начал клевать носом.

Работу свою он терпеть не мог, но подыскать что-нибудь поинтереснее никак не получалось. Да и то сказать – найти что-то приличное сейчас совершенно невозможно. Хорошее место можно только выдрать, выгрызть, выцарапать. Ну, если, конечно, на должность не посадят. На первое он был органически неспособен, а насчет второго – просто не повезло. Не там и не тогда родился, не с теми учился, не на той женился, да и дачный участок получил, как назло, совсем в другом месте.

Слушая убаюкивающие выступления, он «поплыл».

…Разномастно одетые контракты шли нестройными рядами, даже не пытаясь попасть в ногу. Командовали ими экземпляры солидные, можно сказать – вальяжные, с аппетитными округлыми животиками и тщательно маскируемыми залысинами. Стремительно промелькнул отряд в камуфляже и массивных бронежилетах. А, военные заказы… – догадался он.

Сделки кучковались вместе, среди них попадались и совсем молоденькие неофитки с глупым и восторженным взглядом, и дородные, умудренные жизнью и даже слегка уставшие от последней, дамы. Чуть поодаль сторонились шикарные штучки в дорогой одежде и профессиональном макияже. Они отчаянно стреляли глазами по сторонам, пытаясь зацепить какой-нибудь завалящий контрактик. Но это получалось довольно редко, ведь, как говорится, контракт – он к контракту.

– Алькатрас!

Он испуганно зажал себе рот. С чего вдруг вырвалось это слово? Вроде тюрьма такая была, знаменитая. И какая связь с сегодняшним совещанием?

Генеральный удивленно переглянулся с замом. Сделка с «Алькатрасом» готовилась в глубокой тайне, в обход этих идиотских тендеров, и знали о ней считанные единицы.

Сразу после заседания гендиректор вызвал к себе начальника службы безопасности.

– Похоже, голуба моя, утечка у нас. Срочно организуй проверку этого… ну, как его? По полной программе – документооборот, электронная почта, интернет-трафик. Телефонные звонки, встречи. Глаз с него не спускать ни днем ни ночью. И поаккуратнее там, сдается мне – это тертый калач.

– Да какой калач, босс, я уже посмотрел досье, – пожал плечами безопасник. – Обычный клерк, тихоня.

– Если я сказал – «калач», значит, для тебя он – калач, – повысил голос директор. – Привыкли, понимаешь… Да, мобильник у него свой или служебный?

– Вообще-то служебный, но нам без разницы.

– Точно, – сообразил гендиректор, – проверьте, нет ли у него личного, и про регистрацию на другие имена не забудьте.

– Обижаете, босс… – насупился начальник службы безопасности.

– Да ладно, ладно, – уже «отошел» директор. – Все, иди, работай.

После этого генеральный набрал номер руководителя департамента.

– С завтрашнего дня этот твой, ну как его там, должен присутствовать на каждом совещании.

Не помешает держать нашего лазутчика под присмотром, пока суть да дело.

– Так точно, шеф, – отчеканил руководитель, не показывая своего крайнего изумления.

На следующем заседании верстались планы на будущий год. Цифры, цифры, цифры… Они толчками выплескивались из отчетов и растекались по офисным столам, постепенно темнея, сгущаясь и затвердевая на краях, как запекающаяся кровь на колоде мясника.

– Двадцать три!

Гендиректор похолодел. Именно такой «откат» получил лично он по последнему контракту от коммерческой компании, и об этом не могла знать здесь ни одна живая душа, включая заместителя и главного бухгалтера.

Вызванный на ковер начальник службы безопасности развел руками.

– Все чисто, босс. Нет у него никаких подозрительных контактов. И к конфиденциальной информации доступа тоже нет. Я проверил досконально.

– Тогда откуда он все это берет?

– Может, случайность?

– Да ну! «Алькатрас» – не слишком распространенное название в нашей сфере деятельности. Вероятность совпадения ничтожна. К тому же был еще один эпизод, – директор не стал больше распространяться на скользкую тему.

– Тогда, может, оттуда? – безопасник многозначительно ткнул пальцем в небо.

– Скажешь тоже, – рассмеялся генеральный. – В общем, контроль продолжать, не расслабляться, – приказал он, мгновенно посерьезнев.

Да, с этим нужно что-то делать. Не доверять безопасности оснований нет, там профессионалы работают как-никак. Если только… все это не санкционировано сверху! Пальчиком он, видишь ли, указывает, паршивец. Развелось этих охранников-дармоедов! Совсем обнаглели! Впрочем… К чему такие шпионские страсти? Если «там» чем-либо не угодил – раздавят как муху и фамилии не спросят. И никакими казачками засланными уж точно заморачиваться не будут. А вдруг все-таки – «небесная канцелярия»? Бред какой-то. Хотя – чем черт не шутит…

Немного поколебавшись, директор наконец решился и вызвал возмутителя спокойствия к себе.

– У меня хороший нюх на людей, и сдается мне, что ваши способности значительно превосходят выполняемые служебные обязанности, – напористо сканируя потупившегося подчиненного взглядом, сказал он. – Предлагаю вам должность своего советника. Отдельный кабинет. Оклад втрое выше теперешнего. Вашей задачей будет присылать мне свои озарения. Любые – по поводу и без. Что придет в голову – о том и пишите. Согласны?

Тот молча кивнул, не в силах выдавить из себя хотя бы слово.

– Ну и чудненько.

Первое сообщение было довольно необычным: «По реке плывут трупы».

– Откуда, куда, зачем? – хохотнул директор, не замеченный в излишней чувствительности.

Второе откровение – лаконичнее не придумаешь: «Пожар». Генеральный не придал ему особого значения – ну пожар и пожар, но на всякий случай все же позвонил жене и велел внимательно осмотреть по всему дому электрические приборы и оборудование жизнеобеспечения. Береженого бог бережет!

Над третьим он уже задумался. «Лев умер». Что бы это значило? Лев – царь зверей. Неужели… Нет, чур меня, чур меня – директор испуганно замахал руками, отгоняя кощунственные ассоциации. Только не это!

А может, стоит спуститься пониже? В конце концов, Лев – есть такое имя. Мать твою, замминистра! А умер – сняли с должности?

Директор, не мешкая, вызвал машину и отправился к патрону.

– Что-то мне подсказывает, будто у Льва в ближайшее время могут быть крупные неприятности, – осторожно произнес он, откинувшись в мягком кресле комнаты для отдыха и потягивая темный бархатистый коньяк.

– Откуда ты это взял? – удивился патрон, давно уже перешедший на минералку. – Вроде ничего пока не предвещает.

– Даже не спрашивайте, это иррационально, – покачал головой директор.

– У тебя всегда была отличная интуиция, – задумчиво сказал тот. – Ладно, предпримем кое-что на всякий случай.

Не прошло и двух дней, как замминистра с треском сняли, заведя на него к тому же коррупционное уголовное дело. Гендиректор был в шоке – все-таки работает! Вот это да! Совсем его добило, когда назавтра он узнал, что Лев застрелился, запершись на своей роскошной даче. А может, и «помогли», кто знает? Как бы то ни было, пророчество сбылось с буквальной точностью.

Отныне директор стал относиться к предсказаниям куда внимательнее. Конечно, далеко не все и не всегда можно было протрактовать с какой-то определенностью. «Колокол упал и разбился» – как это понимать? Биг Бен или как его теперь? Великобритания расколется? В принципе, на повернутый значок евро похоже: купол, сверху – ухо, а внутри – язык. Что, валюта резко упадет или даже еврозона развалится? Только ухо какое-то странное – разомкнутое. А, поэтому и упал колокол – догадался директор. Поговаривали же с самого начала, будто структура эта мертворожденная. Что, евро срочно сбрасывать? Стремно это, как ни крути!

Но когда пришло сообщение «Сэм прыгнул», гендиректор решил рискнуть – он собрал все, что только можно, заодно много назанимал и немедленно перевел деньги в доллары США. И не прогадал – американская валюта вдруг резко выросла в цене, принеся ему кругленькую сумму чистоганом. Еще пара таких операций – и можно спокойно уходить на заслуженный отдых.

Но не бывает добра без худа. Не заработал бы баснословно на том скачке – не сидел сейчас здесь, в подвале, крепко привязанный к стулу. Ведь говорят же умные люди: «Не высовывайся!»

Директор жалобно хлюпнул носом, из которого сочилась кровь. Теперь только сочилась, хотя всего четверть часа назад хлестала как из ведра – эти гориллы неплохо знают свое дело. Хорошо – не сломали, похоже, бьют пока чисто формально, для острастки.

– Так, спрашиваю в последний раз, – леденящим голосом произнес человек, которого за глаза иногда называли «серым кардиналом», – откуда инфа? Еще одно слово о Нострадамусе – и я тебя закопаю. Живьем.

– И ведь вправду закопает, – мысли директора в панике разбегались. С него станется. Страшный человек. – Да какая инфа? – устало спросил он уже вслух, – разве можно где-то получить такую инфу?

– Не старайся выглядеть глупее, чем ты есть.

– Какой мне смысл вас обманывать? Думаете, я не знаю, с кем имею дело?

– Ребята, грузите клиента, он мне уже надоел, – потеряв терпение, властно приказал кардинал.

– Да вы проверьте! – заверещал директор, – если что – закапывайте, я и не пикну.

– А сейчас ты можешь пикнуть? – с любопытством спросил кардинал, жестом останавливая своих подручных.

– Да, сейчас – могу, и даже непременно это сделаю, – твердо ответил директор, решив пойти ва-банк. – Поскольку убивать преданных людей ни за что ни про что – смертный грех.

– Ну надо же, какими все стали примерными христианами! – язвительно заметил кардинал. – Забыл что ли, как в своем парткоме гонял за крестины?

– Ничего я не забыл. Я – функционер, что партия скажет, то и делаю, как бы она ни называлась. Я – свой, а своих прессовать нельзя, это подрывает устои.

– Как заговорил! – восхищенно раздвинул губы в подобии улыбки кардинал. – Вот что значит – старая школа!

– Сами же потом спасибо за Нострадамуса скажете. А не поверите – он ведь может и кому-то другому достаться, – выстрелил последним аргументом директор.

– Ладно, уговорил, – с сомнением в голосе протянул кардинал. – Но смотри, если что…

Гендиректор покорно кивнул головой.

– Как, говоришь, его зовут?

– Да не помню я… Это вполне реальный человек, у меня работает, – затараторил директор, увидев, что кардинал нахмурился. – Завтра же утром пришлю его к вам.

– Развяжите его и отвезите домой, – приказал кардинал. – Только в порядок сперва приведите. И пусть выпьет как следует, для снятия стресса. Ты что предпочитаешь?

– Коньяк.

– Хорошо, коньяк так коньяк.

Нострадамусу пришлось опять сменить работу, и ему снова утроили жалованье. Но не даром. Похоже, новое начальство решило ставить над ним какие-то опыты – его то заставляли круглыми сутками смотреть новости, то вообще лишали всех источников информации. И настойчиво требовали озарений.

Но пророчества не приходят по заказу. А когда приходят – часто бывают нелицеприятными.

…Нотр Дам де Пари горел уже вторые сутки. Из пастей гаргулий капал расплавленный свинец кровельных плиток, как в те давние времена, когда эти чудовища изрыгали на головы осаждающих врагов кипящую смерть. Изумительные разноцветные витражи растекались по каменным плитам пола блестящими лужами, а раскаленные угольки разлетались во все стороны и с шипением гасли в мутных водах Сены. Шпиль собора рухнул, а полумесяц, заменивший почему-то крест, покосился.

– Да, как-то мрачновато, – буркнул себе под нос, просматривая поток сознания Нострадамуса, кардинал. – Религиозные войны, Варфоломеевская ночь – неужели все это повторится? На дворе – двадцать первый век! Кошмар! И что же делать? Перекраивать политику по-новой? Невозможно, только все наладили, со всеми договорились… Опять же, тронешь в одном месте – вылезет в других, поползет по швам. Нет, не пойдет на такое никто. Пусть уж тогда – куда кривая вывезет. Да еще то ли будет, то ли нет, и если даже будет – то когда? А отдавать ведь сейчас придется… Не дать можно, а вот отнять… Нет, не убедить… Один вред от этих пророков. Если нельзя ничего изменить – лучше оставаться в неведении. Хотя… Отходняк-то нужно готовить по-любому, да не один теперь, получается.

Нострадамус возвращался домой со службы. Внезапно громадный грузовик вылетел на огромной скорости на встречную полосу и превратил его машину в маленький аккуратный кубик, как будто только что вышедший из-под пресса автомобильного утилизатора.

– А ведь он даже смерть свою предвидел, – заметил утром помощник серого кардинала. – Смотрите, последнее вчерашнее сообщение – «Пи… дец».

– Чтобы выдавать подобные предсказания, не нужно каких-то особых способностей, – усмехнулся кардинал. – Да, великий был человек. Жаль, нам с ним не по пути. Страшно даже представить, что было бы, попади он в чужие руки.

 
Декабрь 2012 г.