Текст книги "В воздушных боях. Балтийское небо"

Создание 13-й отдельной истребительной авиационной эскадрильи

13-я отдельная авиаэскадрилья ВВС КБФ была создана в конце тридцатых годов, когда резко обострилась международная обстановка. В январе 1934 года в составе ВВС КБФ был всего 91 боевой самолет. По мере роста выпуска отечественной авиационной промышленностью самолетов в 1935 году стали формироваться новые авиационные части. На южном побережье Финского залива началось строительство военных городков и аэродромов. В частности, такое строительство началось вблизи деревни Купля Кингисеппского района Ленинградской области, места базирования будущей 13-й ОИАЭ.

Новая эскадрилья начала формироваться осенью 1936 года. Вначале она получила наименование «Воинская часть № 2». Первым командиром эскадрильи был капитан Г.В. Кудрявцев, военкомом – старший политрук А.В. Николаев. Первыми младшими командирами, прибывшими в часть, были Д.П. Ремовский, И.С. Румянцев, А.П. Лухтан, А.А. Кочин, Н.С. Никитин, В.Т. Алексеев, Ю.С. Фурман, П.Л. Емец и авиатехник-метеоролог Д. Крутин.

С развитием авиации ВМФ возросла потребность в летно-технических кадрах. В составе ВВС РККА имелась тогда только одна Военная школа морских летчиков и летнабов[7]7
  Официальное наименование до 1936 г. – Военная школа морских летчиков и летчиков-наблюдателей ВВС РККА имени Сталина. (Прим. ред.)


[Закрыть]. В августе 1936 года эта школа, расположенная в г. Ейске, была передана в распоряжение ВВС Морских Сил РККА. Эта же школа готовила для авиации флота и авиатехников, мотористов, оружейников и прибористов. В январе 1937 года из Ейска в формирующуюся часть прибыли первые летчики, а из авиатехнических училищ – авиатехники. На должность инженера эскадрильи с курсов усовершенствования инженерного состава прибыл инженер 3-го ранга Виктор Николаевич Яковлев. Инженером по электроспецоборудованию стал воентехник 2-го ранга Евгений Христофорович Худовердов, а начальником химической службы Василий Федорович Шабров.

В феврале 1937 года войсковая часть № 2 была переименована в 38-ю отдельную истребительную авиаэскадрилью. Осенью 1937 года в эскадрилью пришел новый командир – старший лейтенант Иван Георгиевич Романенко. Смелый и мужественный летчик, наряду с отличной техникой пилотирования, Романенко обладал хорошими организаторскими способностями и быстро заслужил деловой авторитет среди личного состава.

В декабре 1937 года на смену устаревшим истребителям И-5 (скорость – 280 км/ч, вооружение – 2 пулемета калибром 7,62 мм) эскадрилья получила новые, современные истребители И-15 и И-16. Скорость И-15 достигала 400 км/ч, а И-16 до 525 км/ч, высота полета – до 10000 метров. Вначале они были вооружены пулеметами ШКАС калибром 7,62 мм, впоследствии на истребителях стали устанавливать крупнокалиберные пулеметы Березина калибром 12,7 мм. По тем временам И-15 и И-16 имели хорошие летно-тактические данные, но уже опыт проведенных в Испании боев показал отставание от появившихся в то время немецких истребителей «Мессершмитт-109».

К февралю 1938 года личный состав эскадрильи безаварийно переучился на новые истребители. За быстрый и безаварийный ввод в строй летно-техническо-го состава И.Г. Романенко было досрочно присвоено звание капитана, он был награжден орденом Красной Звезды. В то далекое время, в условиях мирного времени, не просто было получить боевой орден!

Весной 1938 года из 37-й и 38-й ОИАЭ был сформирован истребительный авиаполк. Однако уже после летних лагерей полк был расформирован, и 38-я эскадрилья вновь стала отдельной. В командование 38-й ОИАЭ вступил капитан Георгий Петрович Губанов, помощником командира АЭ стал майор Карен Григорьевич Азизянц, военкомом – старший политрук Алексей Александрович Безносов и начальником штаба – лейтенант Дмитрий Яковлевич Лихацкий. К.Г. Азизянц был старейшим летчиком Армении. Он родился в 1903 г. в Ереване, и с 1912 года, когда он впервые увидал самолет, мечта стать летчиком не покидала его. Первый самостоятельный полет Карен Азизянц совершил на французском самолете «Анрио» в январе 1924 года в городе Борисоглебске, во 2-й Школе летчиков, и стал первым летчиком Армении. После окончания 2-й Школы летчиков и Серпуховской школы воздушного боя он служил в 4-й ОИАЭ им. К.Е. Ворошилова в Смоленске. Осенью 1931 года Азизянца направили инструктором в ВМАУ имени Сталина, в г. Ейск, где за время инструкторской работы Азизянц подготовил более 300 летчиков. Его выпускники станут известны всей нашей стране, в их числе Герой Советского Союза А.В. Ляпидевский, генерал-майор Гичкин, Герой Советского Союза П.А. Бринько. После окончания Высших летно-тактических курсов в 1936 году Азизянц получил назначение на КБФ. На всех должностях, где бы он ни был, он везде и всегда добивался безупречной дисциплины и отличной техники пилотирования. Ровный по складу характера, уравновешенный и невозмутимый, малоразговорчивый, он ругать не умел, а просто говорил:

– Это мне не нравится, и все!

Объяснит, что нужно сделать, даст срок и потом потребует доложить.

Во главе летных отрядов стали опытные командиры старшие лейтенанты Д.Е. Фельдшеров, В.Ф. Полторак и С.Е. Войтенко. Старшими техниками отрядов стали А.В. Филиппов, Н.С. Кныш и К.Н. Грицанюк. В декабре 1935 года в эскадрилью прибыла группа молодых летчиков, окончивших Ейское ВМАУ: младшие лейтенанты Н.И. Алехин, М.Ф. Емельяненко, Ф.Ф. Зотов, А.А. Ильичев, Д.П. Князев, А.С. Потапов, А.В. Погуляйко, А.С.Чурбанов, Б.В. Якушев и М.Ш. Бройтман. С осени 1939 года в эскадрилью стала поступать радиотехника. На должность старшего техника по радиосвязи из училища прибыл лейтенант Борис Семенович Дронин. Радиосвязь в авиации приживалась со скрипом. Большого труда стоило радистам привить летчикам любовь к радиосвязи. Все привыкли работать по старинке: общение осуществлялось эволюциями самолета. Казалось бы, куда проще: нажать на кнопочку и передать по радио сигнал или приказание? Но в то время летчики с недоверием относились к радиосвязи по причине плохой работы радиоприемников – сплошные шумы и помехи.

В сентябре 1939 года 38-я отдельная истребительная авиаэскадрилья была переименована в 13-ю отдельную истребительную эскадрилью ВВС КБФ.

13-я ОИАЭ – участник боев против Финляндии

К середине ноября 1939 года отношения с Финляндией ухудшились. Переговоры между правительствами СССР и Финляндии зашли в тупик. В октябре Финляндия начала мобилизацию резервистов, ввела всеобщую трудовую повинность, в ноябре развернула свои войска на границе с СССР. Правительство Финляндии не желало мирного разрешения спорных вопросов со своим соседом и, подстрекаемое западными союзниками, рассчитывало до получения военной помощи от западных государств сковать главные силы Красной Армии на мощной линии укреплений – линии Маннергейма, после чего вместе с союзниками перейти в контрнаступление и перенести военные действия на советскую территорию.

28 ноября 1939 года советское правительство денонсировало договор с Финляндией о ненападении и отозвало своих дипломатических представителей. 30 ноября войска ЛВО во взаимодействии с частями КБФ перешли на Карельском перешейке в наступление. Со стороны Советского Союза это был вынужденный шаг: он не преследовал цели лишить Финляндию независимости, но СССР стремился воспрепятствовать использованию Финляндии как плацдарма для антисоветской войны.

С 30 ноября 1939 года 13-я отдельная истребительная авиаэскадрилья стала участником боевых действий и выполняла следующие задачи: штурмовые действия по зенитным средствам и живой силе противника, уничтожение плавсредств противника, сопровождение и обеспечение ударов бомбардировщиков, охрана с воздуха своих войск и военно-морских объектов, разведка войск и авиации противника, разведка погоды. За период с 30.11.39 по 13.03.40 г. эскадрилья произвела 1659 боевых вылетов, не потеряв ни одного своего летчика. Однако боевая работа в условиях суровой зимы была сложной. Это подтверждают отдельные эпизоды, приводимые ниже.

…Во время пикирования самолет Азизянца сильно подбросило – впереди разорвался снаряд. Осколками разорвало масляный бак, козырек кабины забросало маслом. Чтобы видеть, что впереди, Азизянц был вынужден высовываться из кабины. Но масло забросало и летные очки. Масло, прилипшее к ресницам и лицу, быстро замерзло и висело сосульками. Руки стали бесчувственными. Попытался перчатками протереть глаза – ничего не вышло. С трудом он различил под собой аэродром Купля. На И-16 для выпуска шасси нужно снять со стопора «собачку» и лебедкой сделать 48 оборотов для полного выпуска. Руки не повиновались, но майор с трудом нащупал кобуру пистолета, вытащил его и стволом снял злополучную собачку со стопора – наполовину шасси вышли сами. Делая круг за кругом над аэродромом, Азизянц докрутил лебедку до конца. Еле владея руками, он произвел посадку, но выключить мотор уже не смог, это сделали подоспевшие техник Ремовский и оружейник Лухтан, они же извлекли обмороженного майора из кабины.

Мотор продолжительное время работал без масла, и теперь потребовалась его замена. Помещение полевых авиаремонтных мастерских (ПАРМ) на аэродроме Купля было небольшое, и самолет туда полностью не входил. Авиатехник Ф.Ф. Мытов проявил находчивость: торцевую стену помещения мастерской разобрали и в проем всунули переднюю часть самолета. Мотор оказался внутри мастерской, проем задраили брезентом. Ремонтная бригада за сутки заменила мотор и ввела самолет в строй.

Во время другой штурмовки самолет Азизянца был вновь поврежден зенитным снарядом. Мотор работал уверенно, и майор привел самолет на аэродром. Но шасси не выпускались. Азизянц попытался выпустить шасси за счет больших перегрузок. Он применил все свое пилотажное искусство, бросал свой «ястребок» в пике с переходом на вертикаль, крутил бочки, но все тщетно. Азизянц принял решение садиться на фюзеляж. Самолет пронесся над землей и плавно, поднимая снежную пыль, сел. Благодаря высокой технике пилотирования был спасен боевой самолет.

…На разведку в Выборгский залив вылетели три истребителя И-15бис: ведущий – военком эскадрильи И. Волосевич, ведомые лейтенант Борис Якушев и старший лейтенант Стефан Войтенко. Помимо разведки летчики имели задание: уничтожение зенитных средств. К самолетам были подвешены бомбы. К острову Койвисто разведчики подошли скрытно и вскоре обнаружили зенитный пулемет. Подойдя к цели на высоте 600 метров, Волосевич покачиванием с крыла на крыло предупредил ведомых и повел звено в пикирование. Снизу потянулись огненные трассы. На высоте 30 метров по команде ведущего летчики сбросили бомбы. Когда разведчики проходили над береговой чертой, то Якушев заметил: слева по ним ведет огонь счетверенный пулемет. Трасса уперлась в его самолет, в моторе что-то щелкнуло, и в кабину струей побежал бензин. Мотор стал давать перебои. Якушев набрал высоту и повернул самолет в сторону острова Сескар, на котором были наши моряки. Внизу линкор «Октябрьская Революция» вел огонь по полуострову Койвисто. Якушев отказался от мысли произвести посадку на воду около линкора, поскольку линкор маневрировал и морякам было не до него, да и в воде в ноябре холодно. Он решил тянуть к острову, пока работает мотор, и дотянул: самолет коснулся «брюхом» земли в полуметре от обреза воды, пропахал землю, наскочил на окоп и остановился. Мотор не работал, и в тишине до Якушева донеслось:

– Летчика надо брать живым!

Он крикнул атакующим:

– Что, братцы, не видите: на самолете красные звезды, а я советский летчик, лейтенант Якушев!

Разобрались… Якушев не был ранен, но его отправили в медсанчасть: ноги и живот летчика разъело вредной для тела примесью Р-9, которая добавлялась в топливо. В санчасти Якушев увидел, что его ноги и тело покрыты мелкими пупырышками. Медики промыли ноги спиртом и смазали мазью. После этого Якушев доложил в Штаб ВВС КБФ телеграммой: «Нахожусь на острове Сескар. Жив. Здоров. Самолет требует ремонта. Якушев». На следующее утро на остров прилетел самолет У-2, и Якушева доставили в свою часть, а самолет кораблем перевезли в мастерские.

Между тем вернувшиеся с разведки летчики Волосевич и Войтенко доложили, что Якушева сбила зенитка, его самолет горел и упал в районе Койвисто. Как рассказывали, армейский самолет СБ фотографировал как раз то место, где были наши разведчики. Он был сбит, и именно его падение наши летчики приняли за падение самолета Якушева. Уже через пару дней Якушев снова летал на боевые задания…

Зима 1939–1940 годов принесла сильные морозы, доходившие в отдельные дни до-50^о. Сильные морозы и снегопады приковали авиацию к земле. Уборочная техника отсутствовала, и чистку аэродрома производили вручную, но сил на уборку не хватало. Выход нашли – снег стали укатывать катками. Более того, некоторые части перелетели на лед Финского залива и работу вели оттуда. Много трудностей морозы доставляли техническому составу, особенно доставалось оружейникам. После боевой работы оружие нужно было промывать бензином, а на морозе это было очень трудно.

Однажды поступил приказ: «Всем составом эскадрильи нанести бомбоудар по порту Котка». Для внезапности удар был намечен на утренние сумерки 29 января 1940 г. Сложность состояла в том, что этот полет был почти на полную дальность истребителей. Сложность представлял и сбор отрядов в предрассветное время в отсутствие радио. Тренировки в сборе отрядов в мирное время дали положительный результат. Самолеты быстро, как и было отработано на земле, собрались в считаные минуты в общую группу. Эскадрилья в составе 20 истребителей И-16 и И-15бис (часть была с бомбами), построившись в клин отрядов, взяла курс на север, сопровождая бомбардировщики ДБ. На середине Финского залива летчиков встретил сплошной туман, белый как молоко. ДБ к цели не пробились из-за плотной облачности, отбомбились кто где. Командир истребительной эскадрильи майор Г.П. Губанов решил идти на цель и бомбить по расчетному времени. Он сделал неглубокое покачивание с крыла на крыло, это означало: всем, сократив интервалы и дистанции, плотным строем продолжать полет к цели. Эскадрилья вошла в туман. Якушев шел левым ведомым у старшего политрука Волосевича. Внимание Якушева было сосредоточено на том, чтобы удержаться в строю и точно повторять маневры командира. И когда комиссар нажал на бомбосбрасыватель, Якушев тут же сбросил свои бомбы. Как выяснилось, бомбы были сброшены в 5—10 км южнее о. Сомери. Самолеты прошли тем же курсом еще три минуты, когда в мотор машины Якушева сильно ударило. Началась сильная тряска мотора, возникли перебои в его работе. Якушев развернул свой теряющий высоту самолет на обратный маршрут. В тумане он врезался в лед северо-восточнее Сомери… Когда Якушев очнулся, то увидел: от истребителя И-15 остался лишь мотор и кабина, в которой он сидел. Сломанные крылья валялись рядом на льду. По наручным часам он высчитал: прошло два с лишним часа. Подвигал ногами, руками – целы. Левый глаз заплыл и не видел: по-видимому, приложился об прицел. Одет Якушев был тепло: меховой комбинезон, меховой шлем и собачьи унты, на руках меховые краги. А вот бортпайка не было – он вылетел не на своем самолете и не успел перенести в него бортпаек.

Якушев понял, что находится недалеко от финского берега, и, пока туман, надо побыстрее уходить. Отвернул ножом с приборной доски компас, по карте проверил курс на остров Сескар. Осмотревшись, вспомнил, что купол парашюта – секретный, оставлять его нельзя. Отрезав ножом ранец, он обмотал живот шелком и пошел. Летчик шел весь день, прыгая с кочки на кочку, увязая в снегу. Подошла ночь, тумана уже не было, и небо было звездное. Чтобы не замерзнуть и остаться живым, надо было идти и идти, не останавливаясь на отдых. На пути его следования прошел ледокол. Пришлось спрятаться, потом, прыгая по льдинам, перебираться на другую сторону прохода, проделанного ледоколом. На вторые сутки ходьбы он стал уставать. Захотелось есть. В наступивших сумерках вторых суток он увидел впереди долгожданный остров. Подходя к острову, Якушев вспомнил: перед вылетом им зачитали шифровку, в которой говорилось, что подбитый бомбардировщик СБ произвел посадку на лед Финского залива, стрелок-радист был убит в полете, штурман ранен, а летчик остался невредим. Он пошел на остров за помощью, но когда ему стали кричать с острова, чтобы остановился, летчик, не расслышав, продолжал идти. Был сделан всего один выстрел – и летчик был убит наповал. Зная о таком случае, Якушев, не доходя 300 метров до острова, начал кричать. К нему подошли четыре матроса в белых халатах, с автоматами. Якушев представился, и моряки помогли ему подняться в гору. В санитарной части летчика встретили как знакомого:

– Опять вы к нам, товарищ Якушев? Ничего, мы сейчас вас обработаем, и все будет хорошо!

Врач обработал глаз, смазал ушибленное бедро йодом. Летчика накормили яичницей со свининой, налили кружку денатурата, сказали: «Пей, это тебе поможет» – и уложили спать. В штаб ВВС была дана телеграмма: «Летчик Якушев пришел. Находится в удовлетворительном состоянии». Как раз в тот день на Сескар пришел обоз из 40 подвод с продуктами для защитников острова. Председатель колхоза, возглавлявший обоз, взялся доставить Якушева к берегу. На берегу летчика ожидала легковая машина, на ней его доставили в санитарную часть гарнизона Купля. Там его пришли навестить боевые друзья, прибыл и Военный комиссар ВВС КБФ бригадный комиссар Л.Н. Пурник. Побеседовав, он приказал перевести Якушева в санаторий города Петергофа. А через два дня бригадный комиссар Пурник привез Якушеву путевку в г. Кисловодск, в санаторий. Там, читая газеты, Якушев узнал, что он награжден орденом Красного Знамени.

…В начале февраля 1940 года товарищи по эскадрилье, читая газету «Красная звезда» прочли: «Указом Президиума ВС СССР группа воинов ЛВО и КБФ награждена орденами и медалями СССР…», в том числе и «лейтенант Чурбанов Александр Семенович награжден орденом Красного Знамени».

– Это ведь наш Саша Чурбанов! – все бросились его поздравлять.

«Вроде мне не за что, – подумал Чурбанов, – никаких подвигов я не совершал», – и на поздравления не отвечал. Вскоре пришло письмо из дома – родители поздравляли сына с правительственной наградой. Однако выяснилось: в ЛВО есть еще один лейтенант Чурбанов Александр Семенович и тоже участник военных событий! Шло время, Чурбанов дрался хорошо, и был опубликован еще один Указ – о награждении лейтенанта Чурбанова Александра Семеновича, летчика 13-й ОИАЭ.

После окончания военных событий Указом Президиума ВС СССР от 21.04.40 г. 13-я ОИАЭ ВВС КБФ была награждена орденом Красного Знамени, а майору Г.П. Губанову и батальонному комиссару И.И. Волосевичу были присвоены звания Героев Советского Союза. Летчики И.П. Лукьянов и С.Е. Войтенко были награждены орденом Ленина; 32 летчика – орденом Красного Знамени, 5 человек технического состава – орденом Красной Звезды, младший воентехник Ф.Ф. Мытов – орденом «Знак Почета»[8]8
  Отмечу, что, хотя утвержденный в 1935 г. орден «Знак Почета» считался «гражданским» орденом, за высокие показатели и успехи в боевой и политической подготовке в числе первых награжденных орденом «Знак Почета» было немало военнослужащих. В то же время на момент своего учреждения он занимал последнее место в «табели о рангах» советских орденов. (Прим. авт.)


[Закрыть] и 10 человек технического состава – медалями «За боевые заслуги».

13-я ОКИАЭ в Великой Отечественной войне

Получив опыт советско-финской войны, 13-я отдельная Краснознаменная истребительная авиаэскадрилья имела хорошо подготовленный летно-технический состав выпуска 1936–1938 годов. Только три летчика, окончившие авиационное училище в 1940–1941 годах, не имели боевого опыта и проходили программу ввода в строй. К июню 1941 года эскадрилья состояла из трех отрядов. На вооружении 1-го и 2-го отрядов были истребители И-16 (по 14 самолетов), на вооружении 3-го – И-15бис (15 самолетов). 1-й и 2-й отряды полностью освоили полеты ночью и могли летать днем в сложных метеорологических условиях.

Боевые действия против гитлеровской Германии эскадрилья начала под командованием капитана А.Я. Лучихина, начальника штаба АЭ майора Н.Е. Ковширова, комиссара старшего лейтенанта И.И. Лукьянова, инженера АЭ старшего техника-лейтенанта Н.С. Кныша. Командирами отрядов были: 1-го – старший лейтенант И.Ф. Сизов, 2-го – капитан Ф.Ф. Полторак, 3-го – старший лейтенант А.В. Кожин.

К началу боевых действий эскадрилья базировалась на аэродроме Купля, на котором в начале 1941 года были произведены работы по расширению, что дало возможность производить взлет прямо со стоянок. Укрытий для самолетов не было. Рассредоточенные самолеты по окраине аэродрома маскировались маскировочными сетями. Противовоздушная оборона аэродрома состояла из 4 батарей зенитной артиллерии и зенитных пулеметов.

В субботний вечер 21 июня в гарнизонном клубе люди постарше смотрели кино, молодежь отплясывала краковяк. Но обстановка была неспокойная, и в готовности находилась дежурная шестерка И-16. 22 июня 1941 года в 3 часа 25 минут оперативный по части получил сигнал: «Общая тревога по флоту!» Так как ВМФ составлял отдельный наркомат и не подчинялся приказу Тимошенко и Жукова от 21 июня 1941 года о недопустимости «поддаваться на провокации», адмирал Н.Г. Кузнецов смог своим приказом оттого же числа привести все флоты в состояние боевой готовности. В результате 22 июня ВМФ не потерял ни одного корабля и ни единого самолета морской авиации, а ответил противнику организованным огнем, что на фоне общей дезорганизации советских войск оказалось для немцев крайне неприятным сюрпризом.

На сбор личного состава эскадрильи потребовалось всего 28 минут. Утро принесло страшную весть: «Началась война!»

Капитан А. В. Кожин. Погиб в августе 1942 г.

Наступление группы немецких армий «Север» осуществлялось по двум направлениям: 18-я Армия наступала на Шауляй, Ригу, Пярну, Таллин, а 16-я Армия на Вильнюс, Даугавпилс, Остров, Псков, Порхов, Старую Руссу. К 6 июля немецкие войска вышли на рубеж Пярну – Остров – Псков, вошли в г. Остров и 9 июля овладели Псковом. Войска Северо-Западного фронта, развернутые из войск Прибалтийского военного округа, состоящие из 8-й, 11-й и 27-й армий, под натиском превосходящих сил противника отходили…

Флот Германии крупных операций на Балтийском море не производил. Немцы использовали легкие силы: главным образом миноносцы, сторожевые корабли, тральщики, торпедные катера и подводные лодки, а также корабли финского флота, усиленного торпедными катерами, привезенными из Италии. ВВС Германии группами от 10–40 самолетов с высот 4000–5000 метров наносили массированные бомбоштурмовые удары по кораблям КБФ, по военно-морским базам и промышленным объектам Риги, Пскова, Ленинграда и Таллина. Истребительная авиация Германии группами по 10–30 самолетов прикрывала боевые порядки своих наземных войск и противодействовала нашей авиации над полем боя. В составе истребительной авиации действовало до 350 самолетов. Разведывательная авиация одиночными самолетами и парами вела разведку наших кораблей, военно-морских баз и аэродромов. Самолеты «Дорнье-215» и «Хейнкель-111» вели разведку с попутным бомбометанием на глубину до 700–800 километров.

Обстановка в Прибалтике еще больше усложнилась с вступлением в войну Финляндии. Помимо своих сухопутных войск финны предоставили в распоряжение немецкого командования 2 броненосца береговой обороны, 5 канонерских лодок и около 400 катеров. С первых же дней на эскадрилью легла тяжелая боевая нагрузка. На нее были возложены следующие боевые задачи: прикрытие аэродромов Купля, Копорье, Котлы, прикрытие наземных войск, кораблей и береговых объектов, сопровождение штурмовиков и бомбардировщиков, перехват самолетов противника, штурмовые действия по наземным войскам противника, разведка. За 8 дней июня летчики произвели 270 боевых вылетов. 1 июля командир 61-й авиабригады, в которую входила 13-я ОКИАЭ, полковник А. Морозов приказал: «Днем и ночью прикрывать мосты на участке городов Таллин – Кингисепп». В связи с прорывом немцев к Пскову мосты через реку Нарва, связывающие Эстонию с Ленинградом, стали важными объектами.

Первый сбитый самолет противника на счет эскадрильи записала наземная оборона. Во втором часу 23 июня сержант М. Дмитриев увидел самолет, летящий на малой высоте. Самолет шел так низко, что на крыльях были видны черные кресты, обведенные желтой краской. Сомнений не было, это «юнкерс-88». Надо было стрелять, но Дмитриев опоздал – самолет прошел над аэродромом и скрылся в направлении озера Пейпия. Прошло минут десять, и опять с той же стороны появился немецкий разведчик. Дмитриев вскинул винтовку и открыл огонь. Винтовка была заряжена трассирующими, зажигательными и бронебойными патронами. Стрельбу он начал стоя, потом пристроился на бугорок и стал стрелять лежа. 14 выстрелов совершил он по вражескому самолету, но «юнкерс» уходил, а 15-й выстрел не получился – осечка. На выстрелы прибежал техник самолета И.С. Румянцев.

– По самолету, огонь! – закричал он и начал стрельбу по уходящему самолету из нагана. «Юнкерс» с левым креном, со снижением ушел в сторону Копорского залива. Поднятый по тревоге самолет, пройдя по маршруту уходящего «юнкерса», его не обнаружил, а утром с базы торпедных катеров, расположенной в Копорском заливе, пришло сообщение: «Наблюдали падение «юнкерса-88» в воду».

Вслед за этим из штаба 61-й авиабригады пришел запрос:

– Кто стрелял по немецкому самолету?

Ответ был таким: «По «юнкерсу» вел стрельбу из винтовки сержант М. Дмитриев, совершивший 14 выстрелов, и техник И. Румянцев, из нагана произведший два выстрела».

Первый самолет, которым открыли боевой счет летчики эскадрильи, сбил комиссар эскадрильи старший политрук Иван Петрович Лукьянов. Они парой с В. Голубевым на И-16 прикрывали мост через реку Нарва. С севера показались два «юнкерса-88». Комиссар дал сигнал:

– Иду в атаку! Прикрой!

Имея преимущество в высоте и разогнавшись, Лукьянов бросился на немецкие самолеты. Немцы, обнаружив наши истребители, начали поспешно и неприцельно сбрасывать бомбы. Однако первая атака в лоб оказалась неудачной. Немцы, развернувшись на 180^о, со снижением, увеличивая скорость, пошли на север. Несмотря на то что Лукьянов дал мотору полные обороты, расстояние сокращалось медленно. Впереди был виден остров Гогланд. Но после прицельной очереди у «юнкерса» отвалилось хвостовое оперение, и он беспорядочно упал в Финский залив. Второй «юнкерс» в это время атаковал лейтенант Василий Голубев: из правого мотора бомбардировщика уже шел дым, но у Голубева кончился боезапас. На одном моторе, оставляя за собой дымный след, «юнкерс» ушел в расположение своих войск.

…Группа И-16 1-го отряда под командованием И. Сизова получила приказ: «Сопроводить бомбардировщики на бомбоудар по порту Котка». Полет был дальний, но знакомый Сизову по прошлой войне с белофиннами. Шли на большой высоте. Внизу проплывали хорошо изученные еще зимой очертания вражеских берегов. Показались тонкие линии мола, доков, причалов, серые квадраты складов. Окрасились огоньками зенитные батареи. Впереди по курсу – сплошная стена заградительного огня. Тонны металла посыпались вниз, на намеченные цели. Столбы огня и дыма закрыли землю. Внимательно наблюдавший за воздухом Сизов заметил, как снизу, почти сливаясь с фоном земли, без строя поднимаются шесть вражеских истребителей. Бензина было в обрез, но покачиванием крыльев он подал сигнал ведомым: «Приготовиться к бою!» Отряд дружно навалился на противника, и в разгаре схватки Сизов спас наш бомбардировщик, отогнав от него подкрадывающийся вражеский истребитель. Бой длился всего 8 минут, затянись он еще немного – и не на чем было бы добираться до дома. Сизов кратчайшим путем повел отряд к аэродрому. Когда они садились, в баках было почти пусто. Советские летчики заявили об уничтожении Ме-109 и «фоккера», и лишь позже выяснилось, что первых у финнов не было до весны 1943 г., а потери истребителей «Фоккер D.XXI» в период от 23 июня до 12 июля в районе Котка не зарегистрированы.

Помимо вылетов на прикрытие охраняемых объектов, истребители также несли круглосуточное дежурство на земле с задачей отражения налетов и борьбы с самолетами-разведчиками. Взлет производился по команде с КП эскадрильи, который получал задание с КП 61-й авиабригады, а тот имел связь со службой воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС). Локаторов еще не было, радиосвязь только еще осваивалась, и наблюдение за воздушными целями осуществлялось визуально. Наведение истребителей осуществлялось по стрелам, выложенным на земле в расположении постов или КП частей и соединений. Стрелы устанавливались в сторону полета воздушных целей противника. Рядом со стрелой указывалась высота полета вражеской цели.

Примитивность службы ВНОС была очевидной. Время, затраченное на запуск мотора и взлет, давало противнику возможность уйти от преследования. Но не всегда ему удавалось уйти безнаказанным. На рассвете 12 июля на дежурство заступила пара Алехина. Утомительно тянутся минуты, проведенные в готовности № 1. В кабине пахнет краской, бензином. Горячее солнце разморило так, что неудержимо тянет ко сну. Самолеты стоят на старте рядом. Впереди самолетов стоят готовые к запуску автостартеры. Рядом с самолетами бодрствуют техники. Но вот с северной стороны аэродрома послышался гул мотора. Алехин прислушался, и тут стоящий рядом на крыле самолета техник Михаил Ефимов указал Алехину на появившийся с северной стороны вражеский самолет. Им оказался «Мессершмитт-110»: он сбросил по аэродрому бомбы, затем начал из пулеметов штурмовать стоящие на земле самолеты, в том числе дежурную пару.

– К запуску! – скомандовал Алехин.

Истребители запустили моторы и взлетели прямо со стоянки, не выруливая. «Мессер» повернул на север и хотел уйти. Алехин, произведя взлет, начал преследование и настиг вражеский самолет в районе Копанского озера. Бой был коротким. Сблизившись с противником, Алехин с Целищевым начали атаки с двух направлений: слева и справа. Первым делом они обезвредили стрелка-радиста, потом приступили к атакам по моторам и зажгли оба. Загорелась правая плоскость, и «мессер», объятый пламенем, рухнул в воды Копорского залива. После посадки Алехин поблагодарил техника М. Ефимова и моториста В. Джура за то, что они обеспечили запуск мотора под огнем вражеского самолета.

3-й отряд (командир – старший лейтенант А. Кожин) имел на вооружении устаревшие истребители И-15бис. Из штаба 61-й авиабригады поступил приказ: «Третьему отряду в полном составе убыть в г. Воронеж для переучивания на новую материальную часть». Срок для переучивания был дан короткий: к 10 июля закончить переучивание и вернуться на фронт. Новым самолетом, которым вооружался отряд, оказался штурмовик Ил-2, оснащенный мощным вооружением: 400 килограммов бомб, 8 реактивных снарядов РС-132, 2 пушки калибром 23 мм и 2 пулемета калибром 7,62 мм. И вот 11 июля 1941 года в небе над аэродромом Купля появились семь ранее невиданных самолетов. Они были крупнее истребителей, но меньше бомбардировщиков. Характерная кабина с фонарем-горбом отличала их от других самолетов. Из-за этой горбинки впоследствии Ил-2 и прозовут «горбатым». Мотор и кабина летчика имели броневую защиту, но сам фюзеляж был деревянный – клееная фанера. Самолет был оборудован радиосвязью. Высокие крепкие шасси убирались и выпускались при помощи пневмосистемы. В передней части крыльев торчали крупнокалиберные пушки и пулеметы. На Ленинградском фронте и Балтике эти самолеты появились впервые.