Текст книги "Познавательные психические процессы: Хрестоматия"

Б. Г. Ананьев
Онтогенетическая эволюция психофизиологических функций человека[15]15
  Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. – СПб.: Питер, 2001. – С. 112–128.


[Закрыть]

Становление человека как личности и субъекта деятельности в конкретных социально-исторических условиях носит фазный характер; оно развертывается по определенным циклам и стадиям жизненного развития человека как индивида. Особое значение в этом отношении имеет онтогенетическая эволюция психофизиологических функций человеческого мозга – материального субстрата сознания. Любая из этих функций имеет свою историю развития в онтогенетической эволюции мозга. Это не значит, однако, что весь ход и содержание психической деятельности человека обусловливаются такой эволюцией. Современная психология различает к психической деятельности разнородные явления: функции, процессы, состояния, свойства личности. Центральное значение для отражения объективной действительности, ориентации в ней и регуляции действий имеют психические процессы (восприятие, память, мышление, эмоции и т. д.), носящие вероятностный характер и зависящие от многих факторов, одним из которых является возраст.

Любой психический процесс формируется как определенная констелляция психофизиологических функций (сенсорных, мнемических, вербальных, тонических и т. д.), действий с разнообразными операциями (перцептивных, мнемических, логических и т. д.) и мотивации (потребностей, установок, интересов и ценностных ориентации). Из вышеперечисленных компонентов любого психического процесса действия и операции непосредственно вовсе не связаны с онтогенетической эволюцией, мотивация связана с ней лишь в самых общих и исходных своих формах (органические потребности и установки) и только психологические функции являются собственно онтогенетическими феноменами<…>. Экспериментальные исследования, выполненные в нашей лаборатории Е. Ф. Рыбалко, показали, что фактор возраста имеет разное значение для этих компонентов (табл. 1.3).

Таблица 1.3

Зависимость зрительных функций детей и подростков за период от 4 до 15 лет от возрастного и других факторов (в % от общего компонента факторов)

Поле зрения, обусловленное структурой проводящих путей и корковыми проекциями, в наибольшей степени зависит от процессов созревания и старения, как, впрочем, и от общего состояния нормы и патологии мозга взрослого человека. Не случайно топическая диагностика очаговых нарушений мозговой деятельности всегда включается в периметрию. В результате многолетних исследований в нашей лаборатории собран значительный материал для характеристики онтогенетической эволюции поля зрения. Рис. 1.27 иллюстрирует результаты сопоставления средних величин схематизированного поля зрения, полученных Е. Ф. Рыбалко на детях, с аналогичными данными, полученными М. Д. Александровой на взрослых.

Рис. 1.27. Сравнительная характеристика полей зрения ребенка, взрослого и старого человека

Возрастные изменения поля зрения типичны для онтогенетической эволюции психофизиологических функций. В связи с накоплением опыта ведения наблюдения и воспитанием мышления формируется перцептивное поле со своей пространственной и смысловой организацией оптических сигналов. Непосредственно с перцептивным полем (и лишь через него с полем зрения) связаны объем внимания, столь важный для умственной деятельности, и объем оперативной памяти, зависящий от логических операций и задачи деятельности. Приблизительно по такому же типу зависимости строятся и другие психические процессы, связанные с ходом онтогенетической эволюции посредством функциональных механизмов.

Прежде всего отметим, что закономерность возрастной эволюции психических реакций является общей как для речевых (речемыслительных), так и для сенсомоторных реакций. Эта закономерность обнаруживается при сравнительно-возрастном сопоставлении данных об изменении времени реакции (ВР) различных видов (непроизвольных и произвольных, двигательных и речевых, простых реакций и реакций выбора на различные сигналы и т. д.). Благодаря обобщению этих данных в исследованиях Е. И. Бойко мы имеем возможность представить картину возрастных изменений времени реакций в целом (рис. 1.28) (рисунок заимствован из работы Е. И. Бойко «Время реакции человека»).

Рис. 1.28. Изменение времени реакции в связи с возрастом по данным различных исследований

Комментируя эту общую картину, Е. И. Бойко пишет по поводу факта замедленного ВР у детей по сравнению со взрослыми следующее: «Казалось бы, он находится в противоречии с общеизвестной живостью и подвижностью детского возраста. Тем не менее общая закономерность состоит в постепенном и неуклонном укорочении ВР, начиная с 3,5 лет и кончая студенческим возрастом, а затем (после 40 лет) сменяется еще более постепенным его удлинением по мере процесса старения организма. Всему этому предшествует наиболее длительный скрытый период непроизвольных двигательных реакций у новорожденных и младенцев на тактильные, болевые и температурные раздражения».

Такова общая картина постепенного укорочения ВР (начиная с 3,5 лет), оптимум которого относится к юности и молодости (студенческим годам). Эта общая картина проявляется в любых сопоставляемых смежных возрастах как в отношении сенсомоторных, так и речевых реакций.

Весьма показательны возрастные сопоставления этих видов реакций.

Раздельные реакции на звук и свет в двух вариантах (с предупреждением и без предупреждения) были получены Б. Филипом. Приводим сводку этих данных по возрастным группам (табл. 1.4) (заимствована из работы Е. И. Бойко).

Таблица 1.4

Среднее время реакции (в мс)

По дополнительным подсчетам Е. И. Бойко, ВР на свет и звук укорачивается с 9 до 16 лет почти на одну и ту же величину (36–37 мс), аналогичная тенденция прослеживается для ВР с предупредительным сигналом и без него.

<…> Подобная картина была ранее (еще в 1927 г.) получена А. Р. Лурия и его сотрудниками при изучении ВР на различные словесные сигналы (в ассоциативном эксперименте). По их данным, ВР у подростков 16Bти лет вдвое короче, чем у детей 8 лет. Если ВР восьмилетних детей в среднем равнялось 2,7 с, то ВР подростков характеризовалось величиной всего 1,2 с.

В соответствий с современными трактовками информационной природы сигналов были установлены соотношения информационных и возрастных факторов, определяющих время реакций. При таком важном уточнении оказалось, что ВР есть функция информации стимула и возраста. Вместе с тем общая картина возрастных изменений ВР подтвердилась при этом уточнении.

В литературе описаны значительные вариации ВР, связанные с информационной природой стимула, социальным развитием и образованием, отношением к задаче, тренированностью испытуемых и т. д. Однако эти вариации всегда находятся в определенных, уже известных нам возрастных диапазонах ВР.

По этим диапазонам можно выделить известный оптимум временных характеристик сенсомоторных и речемыслительных реакций, который совпадает с периодом юности и молодости («студенческим возрастом»). Ни по одному виду реакции такой оптимум не располагается в каком-либо из детских возрастов. В детских возрастах не обнаружен такой оптимум даже по отношению к самым элементарным сенсомоторным реакциям, что свидетельствует о незавершенных в этих возрастных фазах процессах сенсомоторного развития.

Сопоставим описанные выше выводы из психологических исследований с выводами, полученными П. П. Лазаревым и его сотрудниками.

На протяжении многих лет они изучали чувствительность различных модальностей (периферического зрения, слуха, кинестезии) у людей разных возрастов. На основании ряда серий подобных исследований П. П. Лазарев пришел к выводу, что чувствительность «для периферического зрения, для слуха, для центров движения и, вероятно, для других центров зависит от возраста». На рис. 1.29 изображена кривая возрастных изменений средних значений этих видов чувствительности (обозначается как Ео), из хода которой видно, как постепенно возрастает уровень чувствительности, достигая максимума к 20 годам жизни.

Рис. 1.29. Обощенная кривая возрастной изменчивости слуховой, зрительной, периферической и кинестетической чувствительности (по П. П. Лазареву)

Пороговые значения, полученные для двадцатилетнего возраста, как полагал П. П. Лазарев, могут быть использованы в качестве эталона сенсорного оптимума, по сличению с которым можно определить возраст любого человека. «Определение возраста, – замечает П. П. Лазарев по поводу такого способа, – делается с точностью около 3–5 лет». Он особенно подчеркивает то обстоятельство, что эталоном для разных видов чувствительности избирается один и тот же двадцатилетний возраст: «…оптимальная чувствительность к внешним воздействиям на глаз при периферическом зрении наблюдается около 20 лет. В этом же возрасте имеется максимальная слуховая чувствительность (Лазарев, Беликов). Около этого возраста имеется и максимальная чувствительность двигательных центров. В возрасте около 20 лет восприимчивость указанных выше центров является повышенной…». С некоторыми дополнениями эти выводы были подтверждены последующими экспериментальными работами.

Различительная чувствительность глаза по отношению к яркости ахроматических объектов возрастает весьма значительно, например, в возрасте 16 лет она в 2,5 раза больше, чем у шестилетних детей. По данным Л. А. Шварц [1948], различительная цветочувствительность заметно повышается с возрастом. По сравнению с первоклассниками у учащихся третьего класса она возрастает в среднем на 45 %, а у учащихся пятых классов– на 160 %. Вместе с тем Л. А. Шварц установила, что абсолютная цветочувствительность постепенно снижается в эти годы. Аналогичные явления были обнаружены в лаборатории С. В. Кравкова в отношении возрастных изменений электрической чувствительности глаза. Результаты многих исследований возрастной эволюции различительной чувствительности глаза были обобщены С. В. Кравковым (рис. 1.30).

Рис. 1.30. Изменение различной чувствительности глаза в зависимости от возраста (по С. В. Кравкову)

Сравнительно с данными. П. П. Лазарева, сенсорный оптимум, как видим, здесь передвинут еще выше – к 25 годам жизни.

Следует отметить также, что гетерохронность созревания и развития различных функций даже одного и того же анализатора осложняет картину. Мы не имеем возможности останавливаться на этом важном вопросе, укажем только, что он специально освещен в нашей работе, написанной совместно с Е. Ф. Рыбалко [1964]. С помощью корреляционного анализа экспериментальных данных о развитии зрительно-пространственных функций у детей от 4 до 16 лет (сравнительно со взрослыми) Е. Ф. Рыбалко обнаружила некоторые закономерности их онтогенетического взаимодействия, в том числе явления периодического понижения остроты зрения при расширении границ монокулярных полей зрения в отдельные периоды развития. Гетерохронность развития может быть следствием подобных коррелятивных изменений.

Гетерохронность функций в другой модальности (кинестезии) можно показать на экспериментальных данных К. X. Кекчеева (табл. 1.5).

Таблица 1.5

Возрастные изменения чувствительности «статической» проприорецепции

Анализируя данные табл. 1.5, К. Х. Кекчеев отмечал, что «с возрастом относительная чувствительность «статической» проприорецепции… постепенно повышается, и это повышение протекает без перерывов или резких рывков. Наибольший рост чувствительности приходится на период от 8 до 10 лет; позднее чувствительность увеличивается медленнее, давая как бы «плато»».

Рассмотрим более подробно эти интересные данные. Кинестетическая оценка длины обнаруживает не только периоды повышения (в 10, 13, 15, 16 и 18 лет), но и периоды снижения (в 9, 12, 14 и 17 лет). Аналогичная картина неравномерности развития обнаруживается в эволюции кинестетической оценки толщины. Снижение уровня кинестезии обоих видов совпадает только в одном случае (в 17 лет). Из одиннадцати возрастных групп совпадение явлений повышения чувствительности обоих видов наблюдается только у шести. Указанное К. X. Кекчеевым «плато» имеет место лишь в кинестетической оценке усилий (оценка веса грузов). В период от 14 до 17 лет уровень почти стабилизируется, затем в тот же, что и в двух других видах проприорецепции, период (в 17 лет) снижается, потом вновь значительно повышается (в 18 лет). Имеются основания полагать, что дальнейшая эволюция кинестезии определяется совокупным действием фактора возраста и практической деятельности.

Весьма интересные и важные для возрастной психофизиологии данные об онтогенетической эволюции слуховой чувствительности и ее различных видов получены Н. В. Тимофеевым и его сотрудниками, изучавшими онтогенетическую эволюцию порогов слышимости (тонов и речи) у людей в возрасте от 4 до 80 лет. Они обнаружили гетерохронность в развитии видов остроты слуха и неравномерность эволюции каждого из них.

Н. В. Тимофеев и К. П. Покрывалова установили, что пороги слышимости закономерно изменяются с возрастом и поэтому нет показателей, равно годных для всех людей с нормальным слухом.

Для всех изученных в сравнительно-возрастном плане видов чувствительности характерно постепенное понижение порогов ощущений, т. е. повышение чувствительности (особенно различительной) далеко за пределами периодов роста и созревания.

Каждый из видов чувствительности может иметь несколько «пиков», точек подъема, так как процесс развития носит неравномерный характер и гетерохронность функциональной эволюции сопровождается не только положительной, но и отрицательной корреляцией сенсорных функций. Один из этих «пиков», сопровождающихся конвергенцией ряда сенсорных функций, располагается в зоне ранней зрелости (18–25 лет), а другой может иметь место и позже – в период общей стабилизации функций.

Примечательно, что кривая онтогенетической эволюции чувствительности (ее постепенного повышения к 18–25 годам, а затем стабилизации в 25–50 лет) легко соотносится с кривой возрастных изменений времени реакции. Генетическая общность этих явлений заключается, возможно, в том, что в процессе индивидуального развития аналитическая деятельность больших полушарий головного мозга прогрессирует, ни в какой мере не прекращаясь и не свертываясь по мере формирования сложных систем его синтетической деятельности. Больше того, именно синтетическая деятельность обеспечивает как бы расширенное воспроизводство потоков информации, ее упорядочение, отбор и организацию постоянного взаимодействия всех каналов связи с окружающей средой. Можно предположить, что такая взаимосвязь сама является фактором, противостоящим тотальной инволюции, элементарных психофизиологических функций в процессе старения.

Не только психофизиологическая, но и соматическая инволюция, как это доказано современной геронтологией, носит гетерохронный характер, неравномерно охватывая различные функции, даже в самые поздние периоды человеческой жизни. Больше того, даже один и тот же вид чувствительности (например, вибрационной) представлен с разной интенсивностью на различных участках или органах тела, т. е. чувствительность топографически разнородна в связи с различным жизненным значением органов. В этом отношении интересна сводка Т. Ховелла, обобщающая полученные им экспериментальные данные (табл. 1.6) (заимствована из книги J. E. Birren, 1964, р. 104).

Таблица 1.6

Изменение вибрационной чувствительности в старости (в %)

Т. Ховелл обнаружил определенную закономерность на «органном» уровне старения одной и той же сенсорной функции: позже всех органов человеческого тела стареют руки (кисти и локти), вибрационная чувствительность которых почти не снижается с 65 до 91 года, за исключением незначительного снижения ее между 80–84 годами. Обращает на себя внимание и постоянное соответствие уровней вибрационной чувствительности обеих рук. Дж. Биррен считает, что возрастное снижение вибрационной чувствительности костной системы составляет одну из общих закономерностей процесса старения.

Интересно отметить, что по всем другим парным органам (кроме рук) встречаются асимметричные показания и имеют место случаи не только понижения, но и повышения чувствительности одной из сторон тела. Аналогичные явления совмещения инволюционно-эволюционных сдвигов характерны и для пассивного осязания. О гетерохронности органных сдвигов тактильной чувствительности В. Н. Никитин, основываясь на данных И. Б. Штерна, пишет следующее: «Оказалось, что пороговые значения пунктов давления являются наименьшими у подростков и увеличиваются с возрастом. Так, для глобеллы (промежутка между надбровными дугами) минимально воспринимаемое давление у подростков 11 лет равно 8 мг, у взрослых (20 лет) —22 мг и у стариков (61–75 лет) – 23 мг… В ряде областей кожи тактильная рецепция у стариков мало отличается или совсем не отличается от нормы взрослых. Сюда относятся области груди, бедра и плеча. Парадоксальным образом тактильная чувствительность рецепторов кожи живота выше, чем в зрелом возрасте» <…>.

Не менее показательны экспериментальные данные Смита о влиянии возраста на изменение цветочувствительности человека (рис. 1.31). За исключением общего оптимума, наблюдающегося приблизительно в тридцатилетнем возрасте, т. е. довольно поздно (сравнительно с общей светочувствительностью и остротой зрения), все эти частные виды чувствительности к различным длинам волн изменяются по-разному. Чувствительность к желтому цвету после 50 лет вообще не снижается, к зеленому – снижается не очень сильно. Обращает на себя внимание значительное и неуклонное (после 30 лет) снижение крайних длинноволновых и коротковолновых сенсорных реакций (на красный и синий цвета), с чем, вероятно, связаны и другие изменения контрастной чувствительности и взаимодействия цветоощущений.

Рис. 1.31. Влияние возраста на цветовую чувствительность глаза (по Смиту)

В отношении слуховой чувствительности более или менее твердо установлено, что возрастное понижение, причем возрастающее в определенной степени, относится к слуховым реакциям на высокочастотные звуки. Такое снижение уровня чувствительности к звукам высоких частот обнаруживается с 30 лет.

В качестве эталона приняты пороги слышимости двадцатилетних людей. По отношению к ним возрастные потери чувствительности (в дБ) возрастают, по данным ряда авторов (Моргана, де ля Роске, Банга и др.), в следующем порядке: для 30 лет – на 10 дБ; для 40 лет – на 20 дБ; для 50 лет – на 30 дБ.

О возрастных изменениях слуховой чувствительности человека дает представление кривая (рис. 1.32), построенная на основе экспериментальных данных А. А. Андреевым. Эта закономерность не распространяется на восприятие звуков средних частот, в области которых располагаются фонематические, речевые звуки всех языков мира. Лишь в поздней старости ослабление слуховой дифференцировки захватывает и эту область, но низкочастотные звуки сохраняют свое сигнальное значение.

Рис. 1.32. Возрастные изменения слуховой чувствительности человека (по А. А. Андрееву)

В не меньшей мере, чем речевой слух, противостоит ранней инволюции музыкальный слух. В свое время В. И. Кауфман в нашей лаборатории показал, что звуковысотное различение развивается с накоплением опыта музыкально-исполнительской деятельности и поэтому у взрослых музыкантов выше, чем у детей, начинающих учиться музыке (даже весьма одаренных). То же можно сказать и об уровне различения громкости высокоопытными специалистами, распознающими состояние объекта по изменению громкости сигналов (терапевты, авто-и авиамеханики).

Сходные явления в области зрительно-пространственных функций описаны М. Д. Александровой. Под ее руководством был проведен ряд сравнительно-возрастных исследований, в том числе и остроты зрения у молодых (19–28 лет) и старых людей однородных и разнородных профессий. Отмечено, например, что бинокулярная острота зрения у молодых шоферов равнялась 1,3, а у шоферов пенсионного возраста – 1,1. Имеются аналогичные случаи высокой сохранности глазомерной функции, цветоразличения и т. д. Надо учесть, что у водителей транспортных машин пространственно-различительные функции являются главными компонентами трудоспособности и поэтому высоко сенсибилизируются в процессе их трудовой деятельности. М. Д. Александровой обнаружена такая же зависимость и по отношению к другим профессиям, включающим измерительные и пространственно-ориентационные операции.

А. И. Устинова, изучавшая чувствительность 185 командиров и вторых пилотов самолетов по многим параметрам (цветоощущение, ночное зрение, глубинный глазомер и т. д.), пишет: «Клинико-физиологические исследования зрительного анализатора у пилотов в возрасте 25–54 лет показали достаточную устойчивость функционального состояния коркового отдела зрительного анализатора». Из всего комплекса сенсорных функций ею было обнаружено постепенное снижение с возрастом лишь остроты зрения из-за аномалий рефракции и ослабления аккомодации в старших возрастах. Это частичное снижение не сказывается на уровне трудоспособности пилотов.

Следовательно, эволюционно-инволюционные отношения в тактильно-вибраторных функциях руки в сущности похожи на эти же соотношения в речеслуховой функции и в зрительной пространственно-ориентационной системе. Все эти сенсорные системы включены в постоянную практическую деятельность и служат средством связи в процессе общения и повседневного регулирования актов поведения. Получается, что любая сенсорная функция проявляет свой действительный потенциал лишь в том случае, если находится систематически в состоянии полезного для нее оптимального (а не только посильного) напряжения. Это именно то основное условие, которое обеспечивает сенсибилизацию функций в процессе труда).

Общая причина описываемых эволюционно-инволюционных явлений заключается в том, что они включены в трудовую деятельность с ее инструментально-техническим оснащением и в процессы коммуникаций, обеспеченные звуковым аппаратом. Поэтому сенсорные функции работают в режимах, обусловленных этими системами перцептивных действий, и упорядочиваются соответственно логике этих действий. Нельзя не отметить и того, что сенсорные функции в таком положении имеют как бы удвоенную, усиленную (по сравнению с другими сенсомоторными функциями) мотивацию на обоих ее уровнях: установки и объективации. В таких условиях (оптимальной нагрузки, сенсибилизации, усиленной мотивации, операционных преобразований функции) происходит эволюция функций, достигающая новых, более высоких уровней развития и в зрелые годы. Одновременно с этим другие сенсорные функции, даже тех же модальностей, не имеющие таких условий развития, инволюционируют, причем преждевременно, в относительно молодые годы человеческой жизни.

Возрастные особенности взрослого человека (от юности до старости) тем и характерны, что сложное взаимопереплетение эволюционных и инволюционных процессов определяется доминированием то одних, то других из них в зависимости от конкретных социально-исторических условий жизни человека и состояния его собственной деятельности (трудовой, коммуникативной, гностической). Это положение, как можно думать, относится не только к сенсорно-перцептивным процессам. В равной мере оно относится и к так называемым высшим психическим функциям человеческого интеллекта.

Примечательно, что в теории интеллекта, в общем, тоже констатированы большинством исследователей относительно ранние сроки появления оптимумов функционального развития и постепенное снижение с возрастом функциональной работоспособности мышления, памяти и произвольного внимания. В обзорах С. Пако [1960] и К. Ховланда [1963] приведены мнения и аргументы многих авторов, полагающих, что оптимум развития интеллектуальных функций располагается между 18–20 годами. Если принять, по Фульдсу и Равену, логическую способность двадцатилетнего человека за эталон, то в 30 лет она будет равна 96, в 40 лет – 87, в 50 лет – 80, в 60 лет – 75 от эталона. С. Пако полагает, что, в общем, оптимум интеллектуальных функций достигается в юности – ранней молодости, а интенсивность их инволюции зависит от двух факторов. Внутренним фактором является одаренность. У более одаренных интеллектуальный прогресс длительный, и инволюция нарастает позже, чем у менее одаренных. Внешним фактором, зависящим от социально-экономических и культурных условий, является образование, которое, по его мнению, противостоит старению, затормаживает инволюционный процесс.

Л. Шоемфельдт и В. Овенс показали посредством совмещения лонгитюдинального метода и метода возрастных срезов, что вербально-логические функции, достигающие первого оптимума в ранней молодости, могут возрастать в зрелые годы до 50 лет и снижаются лишь к 60 годам. При определении общей интеллектуальной активности методом возрастных срезов они получили картину стационарного состояния интеллекта, с 18 до 60 лет находящегося почти на одном и том же уровне. По более тонкому, лонгитюдинальному методу, учитывающему индивидуальные модификации и генетические связи, выявилось резкое возрастание индексов от 18 до 50 лет, после чего наблюдалось постепенное и незначительное снижение индексов. Этими авторами отмечено наличие явно выраженных прогрессивных сдвигов эволюции, а не инволюции общих характеристик интеллекта взрослых людей. Необходимо принять во внимание, однако, постоянную тренируемость интеллектуальных функций у лиц умственного труда, с которыми они имели дело.

Наиболее представительные возрастные характеристики взрослых людей получены Д. Векслером, по которому интеллектуальное развитие в форме эволюции охватывает значительный период с 19 до 30 лет. Пики некоторых функций, например лексических, достигают максимума в 40 лет (10,5 балла по сравнению с 17 годами, когда эта функция оценивается в 8,4 балла). Другие функции снижаются после 30 лет; такое снижение характерно для интеллектуальных функций, связанных скорее не с речью, а с моторикой. При суммарном сопоставлении данных юношеского (18–19 лет) и молодого (2534) возрастов более высокие показатели интеллектуальных функций обнаруживаются в молодом возрасте, что расходится с мнением большинства авторов о юношеском оптимуме функционального развития интеллекта. Однако такое расхождение поучительно: оно вновь ставит нас, на этот раз в области интеллекта, перед фактором гетерохронности функционального развития в зависимости от различных условий по отношению к интеллектуальным функциям такими условиями являются речевая или «моторная» практическая форма умственной деятельности, образование и обученность, сформированность умственных операций, перенос опыта, мотивация и т. д.

Наиболее обстоятельно изучена зависимость интеллектуальных функций от словесного и моторного научения. Показано, что моторное научение, весьма успешное в детстве и в ранние периоды зрелости, оказывается малоэффективным в поздние периоды. Словесное научение, напротив, приобретает более эффективный характер в более поздние периоды зрелости, что вполне очевидно связано с возрастающей мощью второй сигнальной системы.

Особенно важна качественная сторона вербального научения преобразования самой структуры речи – лексической и грамматической, специально изучавшаяся Е. Харке [1966]. Сопоставление в этом исследовании учащихся двенадцати-, восемнадцати-и тридцатилетнего возраста дало возможность выявить прогресс структуры речи у взрослых сравнительно с подростками и детьми. Одно из проявлений этого процесса – переход от простого предложения к сложно-распространенному предложению с двумя, тремя и четырьмя членами, с чем Е. Харке связывает возросшие возможности речемыслительной деятельности человека в зрелом возрасте.

В ряде своих сравнительно-возрастных исследований Б. А. Греков сопоставлял молодых людей (25–33 года) со старыми (свыше 70 лет), в том числе по весьма важному показателю – подвижности и пластичности (образованию и переделке) речевого стереотипа [1964]. По его данным, у молодых такой стереотип образуется самопроизвольно в 43 % случаев, у стариков же – только в 8 %. У них значительно чаще стереотип образовывался некоторое время спустя (в 48 % случаев), что у молодых встречалось лишь в 28,5 % случаев. Переделка речевых стереотипов не встречала каких-либо затруднений в группе молодых, в то время как для стариков переделка словесных реакций как на положительные, так и на тормозные сигналы была затруднительной.

В общем, сравнительно с подростковым и со старческим возрастом люди в молодой и средней фазе зрелости обнаруживают наиболее высокие реакции переключения и перестройки ранее усвоенных словесных связей.

Имеются многие другие факты, свидетельствующие о гетерохронности эволюции и инволюции интеллектуальных функций, подобной гетерохронности сенсорно-перцептивных сдвигов. Вследствие этого представление о «пике», или оптимуме, в какой-либо один период для всех функций оказывается искусственным. Новейшие экспериментально-психологические исследования, напротив, свидетельствуют о множественности таких оптимумов для разный функций, компенсирующих понижение каких-либо других функций временного (ситуационного) или постоянного (инволюционного) характера. Подобный ход развития относится к онтогенетической эволюции человека в целом, как об этом можно судить по схеме онтогенетических изменений некоторых характеристик человеческого организма, составленной Д. Б. Бромлей (рис. 1.33). Принципиально сходная структура развития обнаруживается и в психофизиологической эволюции от 20 до 80 лет, охарактеризованной Д. Б. Бромлей на основании массовых обследований психодиагностическим методом Векслера – Беллвью. Этим методом определялся уровень развития вербальных и невербальных функций (рис. 1.34). На рисунке по оси ординат расположены данные измерений по шкале Векслера – Беллвью (от 10,5 до 150,5 с медианой 80,5).

Рис. 1.33. Онтогенетические изменения некоторых характеристик организма человека (по Д. Б. Бромлей)

Особенно примечателен противоположный ход развития некоторых вербальных (информированность, определение слов) и невербальных функций (кодирование цифр геометрическими фигурами, практический интеллект).

Рис. 1.34. Отногенетические изменения вербальных и невербальных функций (по Д. Б. Бромлей)

Уже в 30–35 лет отмечается постепенная стабилизация, а затем снижение уровня развития невербальных функций, которые становятся резко выраженными к 40 годам жизни. Между тем вербальные функции именно с этого периода прогрессируют наиболее интенсивно, достигая самого высокого уровня после 40–45 лет.

Несомненно, что речемыслительные, второсигнальные функции противостоят общему процессу старения и сами претерпевают инволюционные сдвиги значительно позже всех других психофизиологических функций. Эти важнейшие приобретения исторической природы человека становятся решающим фактором онтогенетической эволюции человека