Книга: Ночевала тучка золотая - Анатолий Приставкин

1. Это романтизация воровского мира. Жаргонные, блатные словечки. На нем постоянно общались главные герои. Да, возможно, так и было, но это слишком уж натянуто и нереально. Но да ладно. Однако постоянные сравнения людей, что вот, мол, этот человек хороший, потому что вписался бы в наш уголовный мирок, как-то очень резало глаза. По крайней мере мне было неприятно читать. Так что давать эту книгу хотя бы уже по этой причине точно не желательно.

Шоферица Вера улыбалась да пошучивала, заламывая козырек фуражки:

— Ну, пиратики! Ну, разбойнички! Как поработали? Ох, чувствую, моя машинка тяжело пойдет!

Вера видела все. Но никогда никому не доложила. Не продала, словом.

2. Воспитание нравственности. Мы тут как-то со знакомой поспорили об этой книге. Мне хватило одной аннотации, дабы понять, что книга просто ни о чем, но мне прилетело очередное «Не читала, а осуждаешь». Так вот. Книгу я прочла, поэтому могу теперь с уверенностью говорить: Она - говно! Если для вас (кто будет защищать ее вдруг) воспитание нравственности состоит из нарочитого коталеопольдовского «Ребята, давайте жить дружно» (да и то это буквально в последних главах книги, для чего автор ввел парнишку-чеченца, чтобы и слезу вышибить у эмоционально-нестабильного читателя, и мораль подвязать), то тогда у меня вопрос: А для чего тогда в книге упоминания таких мимопроходящих героев, как гармонист, уголовник Илья-Зверек да генералы, в бане парящиеся? Зачем в детской книге эти уроды да мрази, на которых построен акцент, с неким намеком, мол, это не мы такие, это нас страна такой сделала, а? Вот на самом деле,казалось бы, ну пару раз сказали, показали, рассказали, но ведь это на подкорке откладывается, а потом формируется в некое «свое мнение», изначально ошибочное, но упорно мешающее в будущем думать логически да и вообще как-то учиться.

Ни собачки, чтоб залаяла, ни квохтанья курицы, ни визга поросенка, как у них в Томилине, ни каких-нибудь частушек под разбитную гармошку… Ни-че-го. А было время, томилинская ребятня, да и братья тоже, ходили подглядывать, как кривоглазый гармонист, днем он продавал на платформе мороженое, лапал девчат, нисколько не стесняясь пацанвы, и некоторых сажал себе на колени и задирал юбку. Ухмылялся пьяно, единственный глаз его вытаращивался, прихохатывая, он говорил: «Как насчет этого дела?» Ребята смущались. Молчали. И тогда гармонист растягивал свою облупленную гармошку и орал на всю улицу похабные частушки.

Но теперь-то Зверек, как и всякий зверек, заматерел. Умел, как говорят, фуфло двигать: обманывать то есть. Стекла кирпичом натолок и вдохнул покрепче. Можно было бы и сахара толченого, но сахара в ту пору не было. Забило стеклом легкие, пошла горлом кровь. Положили в больничку. А из больнички путь на волю всегда короче. Да, видать, стекла он крупновато сделал, кровь кусками отплевывал еще долго. С полгода. Как-то с дружком шел он на работу, увидел пленных фрицев, они по соседству лес валили. Жили почти как вольняшки — на краю деревни, в земляночке. Так вот, сидят фрицы, сало жрут. Увидели, кричат: «Рус, шнель». Мол, идите сюда, угостим! Ребята от закуски отказались, но в памяти засело — гады фашистские наше сало жрут да нас же угощают! На обратном пути не выдержали, решили заглянуть. Зашли в землянку, никого; те по избам да по бабам разбежались. Тут парни еще больше озверели. Это что же получается? Мы в бараках живем, баланду хлебаем, а они в тепле да на печке с нашими бабами! Все, что было в землянке, забрали, в первую очередь бацилу, то есть мясо, сало, консервы… Муку взяли, около пуда, да не смогли дотащить, так про запас у дороги на сосне и повесили. После, мол, заберем. Пришли в избу к знакомой бабке. Жарь, бабка, мясо, вари, пеки и самогон доставай! Мы праздник победы устраиваем! Сегодня окружили и разгромили немецко-фашистских захватчиков, а это наш трофей военный!

Он повел рукой, и я невольно оглянулся. И правда, не считая студентов, которых нетрудно было выделить по возрасту и одежде, другие все или почти все были как бы вровень с нашим Виктором Ивановичем… Не такие моложавые, но уж точно, спокойные, благостные, что ли. И хоть без погон, но чувствовалась в них старая выучка… Школа. Какая школа!

Виктор Иванович кричал своим дружкам, похрустывая солененькой бараночкой, крошки от нее летели на пол:

— Я этих гадов как сейчас помню… У меня грамота лично от товарища Сталина! Да!

Его мирные улыбчивые дружки кивали и протягивали с мутным питием кружки, соединив их в едином толчке.

А ведь, не скрою, приходила, не могла не прийти такая мысль, что живы, где-то существуют все те люди, которые от Его имени волю его творили.

Живы, но как живы?

Не мучают ли их кошмары, не приходят ли в полночь тени убиенных, чтобы о себе напомнить?

Нет, не приходят.

Поиграв с внучатами, они собираются, узнавая друг друга по незримым, но им очевидным приметам. Печать, наложенная их профессией, видать, устойчива.

Замечаний к книге у меня еще много, но их можно считать уже личными придирками, поэтому оставлю так. Главное, что я вынесла для себя урок: я не буду предлагать ничего из детской литературы детям, пока не прочту сама. Практика показывает, что будь то советы друзей или знакомых, или различные топы могут быть вреднее и опаснее, чем укус малярийного комара.

Тяжело было читать про желание есть. Жрать всё подряд, лишь бы не урчало в кишках. Тяжело осознавать то, что и сейчас где-то есть люди, которые мечтают о хлебе, потому что им не до жиру, быть бы живу. Но ещё тяжелее было читать о смерти одного и попытках жизни другого.

Сильная книга, которая заставит задуматься и пересмотреть свои приоритеты!

До сих пор у меня какое-то щемящее чувство в груди. И ощущения такие, как будто лёгкие жжёт на вдохе. Появилось на последней трети книги, всё ещё не ушло. И всё равно её стоило прочитать. Не знаю, как бы я отреагировал, если бы не знал о самом страшном моменте в этой истории. А я знал, потому что в одном из двух увиденных отзывов были спойлеры. И хоть я не запомнил, когда, при каких обстоятельствах и с кем именно это случится, я в ужасе ждал этого момента. А когда понял, что я подбираюсь к нему, сделал паузу прежде, чем читать дальше. Такого у меня не было ещё никогда.

В основном эта горечь после прочтения вызвана тем, как всё переплелось. Как говорил один из персонажей книги, это же непонятно, что происходит.

Наиболее страшным и берущим за душу моментом показался тот, где Колька отгоняет ворон от тела брата, кричит и несётся по улице, сам не понимая, зачем и куда. После чего с неестественным спокойствием отвозит тело на станцию. И тот, где падает на голый пол, впадает в забытье и временами только скулит, как щенок.

Честно говоря, пока Колька безуспешно искал Регину Петровну среди обгоревших развалин, я был уверен, что она тоже погибла. Внутренне приготовился увидеть ещё одну жестокую картину, но этого так и не случилось. А то, что действительно случилось, заставило меня думать над книгой. Регина Петровна, понятное дело, не хотела ребятам зла. Она готова была растить их как своих. Но в том, что произошло, есть и её вина. Не должна была она бросать братьев, пока была возможность вернуться и разыскать их. Неизвестно, спасло бы это Сашку или нет, но с Колькой, быть может, всё могло бы сложиться иначе. И не почувствовал бы он себя преданным. С другой стороны, у неё ведь и собственные дети есть, младше близнецов. Погибни она случайно, пропадут и они. И всё же, Кольку понять можно.

А подаренный чеченский ремешок? Возможно, именно он погубил Сашку. А придуманный Региной Петровной день рождения, против которого в внутри у братьев с самого начала что-то восстаёт? А похожий (или даже тот же самый) ремешок на чеченце, едва не застрелившем Кольку? Ни в чём из этого вины Регины Петровны уже нет. А неизгладимый след на душе — он есть. Понимаю обоих и не хотел бы осуждать Регину Петровну, но был разочарован, когда прочитал, что она сошлась с Демьяном. И это после разговоров о том, каково это — быть женой лётчика, как она ни в ком больше не нуждается. Меньше всего братья хотели, чтобы она была с Демьяном. Но стоило им убедиться, что не нужен ей никакой Демьян, как случилось то самое страшное, и из-за трусости Демьяна и невмешательства Регины Петровны погибает (или лишается некоторых шансов на спасение) Сашка. Тот самый Сашка, влюблённый в Регину Петровну и наотрез отказавшийся уезжать с Кавказа без неё. А были и возможности, и неслыханное богатство в виде 11 банок джема, на которые можно было купить всё самое необходимое, и страшные предупреждения, сбывавшиеся у них на глазах. Сашка бы простил, а Колька не простил. А потом слова эти ещё в конце, что мол я тебя хочу забрать, Демьян тоже не возражает, он даже против другого мальчика не возражает. Кто бы ещё возражениями Демьяна интересовался. Особенно после того, как он бросил близнецов в поле.

Да и вообще нельзя не обратить внимания на то, как всё обернулось. Чеченских детей вывезли в холодные и голодные края. По той же дороге голодных детей из Подмосковья привезли на тёплый и богатый урожаем Кавказ. День рождения, который братья зовут Рождением, сменяется днём смерти. Регина Петровна спасает Сашку в начале книги и позволяет братьям положиться на неё, а затем они становятся её защитниками, но тогда Сашка погибает страшной, мучительной смертью. И такого в книге много, это я ещё, наверное, не все посылы заметил.

Мне понравилось, что абсолютно все мелкие детали, упомянутые в сюжете, играют со временем определённую роль. Ничто не упоминается просто так. Как бы невзначай говорится, что окно в комнате Регины Петровны слишком хлипкое, кто угодно сломает. И именно из этого окна показывается дуло, направленное на героиню. И это лишь один пример из многих.

После прочтения пошёл читать Википедию и узнал, что книга почти автобиографична. День Рождения у Приставкина 17 октября. Именно эту дату Регина Петровна придумала для братьев.

В заключение хочу сказать, что посоветовал бы эту книгу всем, кому около двадцати, как и мне. Это действительно стоящее произведение.

...Но сначала был голод. Такой мучительный и изнуряющий, что невозможно думать ни о чем другом. Именно голод является тем мощным фактором, с поправкой на который нужно судить о моральном облике братьев Кузьминых. И именно поэтому некоторые эпизоды из биографии Кольки и Сашки, которые должны бы возмутить, напротив, восхищают. И очень хочется верить, что такая энергия, изобретательность и воля к жизни будет должным образом вознаграждены.

Несмотря на то, что автор преимущественно ведет рассказ от третьего лица, книга явно автобиографична. Анатолий Приставкин всеми силами старается сохранить беспристрастность, но иногда эмоции берут верх. И я вполне понимаю острое желание автора воздать по заслугам каждому: и нелюдям, утратившим стыд и совесть, и людям, которых даже непреодолимые жизненные обстоятельства не заставили потерять лицо.

“Ночевала тучка золотая” - книга, которая вымотала мне всю душу. Эта повесть почти не дает перевести дух - бьет, бьет и бьет по самому больному. И даже когда главные герои оказываются в некотором подобии оазиса, ты все равно понимаешь, что за эту кратковременную передышку им придется дорого заплатить. В своей книге Анатолий Приставкин как будто попытался разделить свою тяжкую ношу, свою горькую память на двоих. Но судьбу не обманешь, и тяжкий крест придется нести только одному.