Текст книги "Руины некомпетентности"

С.М. Горшков, выдвинутый когда-то Н.Г. Кузнецовым, 30 лет бессменно стоял у руководства Советским ВМФ. К сожалению, адмирал Горшков не проявил принципиальности и настойчивости, чтобы при жизни вернуть Николаю Герасимовичу дважды отобранное у него самое высокое флотское звание. Это было сделано через четырнадцать лет после его смерти…

Сегодня первый отечественный авианосец, о чем мечтал ошельмованный флотоводец, добивавшийся реализации своей мечты, носит имя «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов».

Феномен Д.Г. Павлова

Генерал-полковник танковых войск, генерал армии с февраля 1941 г., Герой Советского Союза Павлов Дмитрий Григорьевич (1897–1941 гг.) родился в центре России – в деревне Вонюх, ныне Павлово, Килогривского района Костромской области. В Красной Армии с 1919 года. В войну – командующий Западным фронтом.

По решению военного трибунала «за трусость, самовольное оставление стратегических пунктов без разрешения высшего командования, развал управления войсками, бездействие власти» был приговорен к высшей мере наказания. Его расстреляли ровно через месяц после нападения нацисткой Германии на СССР – 22 июля 1941 года.

События развивались следующим образом. 30 июня 1941 г. генерал армии Д.Г. Павлов был отстранен от должности и вызван Сталиным в Москву. Он сразу же прибыл в столицу. Встретился лишь с начальником Генштаба РККА генералом армии Г.К. Жуковым, который ничего определенного ему не сказал, а только передал приказ Сталина возвращаться «туда, откуда приехал», хорошо зная, что бывший командующий до штаба фронта не доедет.

4 июля по дороге в Гомель, где к тому времени размещался штаб Западного фронта, Д.Г. Павлов был арестован. Процесс ареста теперь уже бывшего командующего Западным фронтом и его команды контролировал один из любимцев Сталина, человек коварный и жестокий, начальник Главного политического управления РККА, армейский комиссар 1-го ранга, по совместительству член Военного Совета фронта и заместитель председателя Совнаркома СССР Л.З. Мехлис.

Эта расправа была ни чем иным, как попыткой Сталина переложить на военачальников всю вину за поражения в начале войны и тем самым сохранить в неприкосновенности собственную репутацию. Из опасения дать немцам хоть малейший повод к агрессии Сталин запрещал военному руководству Западного Особого военного округа самые элементарные действия по приведению войск в необходимую степень боевой готовности.

Это тот случай, когда результаты чужой некомпетентности, в частности, Верховного и Генерального штабов ВС СССР, перекладывались на плечи боевого генерала и его сослуживцев.

Надо отметить, что генерал Д.Г. Павлов был незаурядной личностью. Он внес солидный вклад в развитие танкостроения, в структуру и способы применения танковых соединений.

Так, лучший средний танк Второй мировой войны Т-34 был создан по заданию и требованию начальника Автобронетан-кового управления РККА комкора Д.Г. Павлова.

В период гражданской войны в Испании с 1936 по 1937 гг. он сражался на стороне республиканского правительства в качестве «советского добровольца». Был командиром танковой бригады и получил среди испанцев имя «Пабло», о смелости, мужестве и находчивости которого ходили легенды.

Исходя из опыта и знаний, полученных в ходе гражданской войны в Испании и борьбы против германских бронемашин, Павлов настоял на создании танков с дизельными двигателями, противоснарядным бронированием и пушками, способными пробивать стальные панцири неприятельской бронетехники.

Ему приходилось доказывать в середине 1930-х гг. тому же М.Н. Тухачевскому – «танковому стратегу» – и другим руководителям НКО СССР, что германские танки на бензиновом моторе в Испании горели, как спички. Старые модели отечественных бронемашин не стоит «штамповать».

Что же говорят специалисты о поражении советских войск на западном направлении в июне-июле 1941 года? Прежде всего, нерешительность Сталина, боязнь провокаций с нашей стороны перед гитлеровскими войсками, а потому молчание до последнего о приведении войск в полную боевую готовность.

А сама казнь Д.Г. Павлова и других генералов Западного фронта – это не результат его и их преступлений, а желание Кремля срочно «найти главного виновного», а вместе с ним и других для того, чтобы остальные командиры на этом примере «учились»: за трусость, мол, надо отвечать.

Явно перекладывалась ответственность за поражение Красной Армии в начале войны на этих лиц. Это был политический заказ! А ведь главная ответственность лежала на партийном руководстве, руководстве наркомата обороны и Генерального штаба. Сталин виноват в том, что войска Красной Армии встретили вражеское нападение на положении мирного времени.

Просчет в определении вероятных сроков нападения Германии стал наиболее роковым в ряду трагических ошибок руководства СССР.

Судя по материалам следствия, Павлова и его бывших подчиненных жестоко пытали. Мужественного генерала армии, Героя Советского Союза, участника боев в Испании заставили дать признательные показания, что он был выдвиженцем «врага народа» Уборевича, расстрелянного в 1937 г. вместе с Тухачевским.

Говорят, он долго держался. Просил встретиться со Сталиным и объяснить ему, что и к чему, как получился обвал сопротивления Западного фронта.

Д.Г. Павлову в этой беседе отказали. Просьба о встрече с вождем – это его роковая ошибка. Сталин в данном случае струсил перед генералом, который бы положил его «на лопатки» в объяснениях истинного положения вещей на фронте.

На вопрос следователя:

– Вы как заговорщик открыли фронт врагу намеренно?

– Да-а, – простонал окровавленный командующий…

Сегодня мы знаем, что все было не так.

Первым, кто официально поднял вопрос о невиновности расстрелянных генералов, был генерал-полковник Л.М. Сандалов, еще 1 сентября 1956 г., в служебной записке.

Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 31 июля 1957 г. приговоры от 22 июля 1941 г. в отношении Д.Г. Павлова, В.Е. Климовских, А.Т. Григорьева, А.А. Коробкова и датированный 17 сентября 1941 г. по обвинению Н.А. Клича, были отменены. Дела на них производством прекратили за отсутствием в их действиях состава преступления.

После смерти Сталина извинилась перед невиновными жертвами произвола несколько перепуганная челядь партийных функционеров, а потом взялась за старое – за аресты новых невиновных, знавших о проделках сталинской гвардии во главе с Никитой Хрущевым, которая подло теперь очищалась от свидетельской базы.

Появились новые фигуранты дел. Атаки со стороны некомпетентных чиновников из партийных верхов на их работу и службу в предвоенное время в годы войны продолжились.

Предупреждения

15 мая 1941 г. из Восточной Пруссии, с военного аэродрома в районе Кенигсберга взлетел немецкий транспортный самолет Юнкерс-52. Он пересек госграницу с СССР, безнаказанно преодолел три зоны ПВО и долетел до Москвы.

Сделав несколько кругов над стадионом «Динамо», где в это время шел футбольный матч, самолет благополучно приземлился на центральном аэродроме столицы. Многие москвичи, проживающие в этом районе, были свидетелями пролетавшего и приземлившегося самолета с фашистскими опознавательными знаками на плоскостях и фюзеляже.

Существует две версии. Первая: местным властям экипаж пояснил, что летели в Берлин, но сбились с курса. А вот ответственным работникам госбезопасности признались, что привезли письмо Сталину от Гитлера и тут же передали запечатанный пакет. Через сутки германских пилотов и транспортников отправили восвояси безо всяких санкций. Вторая версия: самолет, развернувшись в конце полосы, заглушил свои двигатели как раз в тот момент, когда к нему подъехал черный «Форд». Из автомашины вышел человек в дорогом двубортном костюме и шляпе, несмотря на майскую жару. Потом он поднялся по выдвинутому изящному трубчатому трапу и вошел внутрь фюзеляжа. Через мгновение незнакомец вышел с кожаной папкой, сел в машину и уехал. Самолет срочно был заправлен и через два часа беспрепятственно взмыл в небо, взяв курс на запад…

Скорее, правдоподобна вторая версия – советский вождь ждал этого пояснения фюрера. Очевидно, по дипломатическим каналам могла пройти информация о прилете гитлеровского самолета в Москву.

Сталин среагировал на «беспрепятственный пролет» немецкого самолета «Юнкерс» арестами руководителей ПВО и ВВС РККА. Так, 24 июня 1941 г. были арестованы начальник Главного управления ВВС РККА генерал Павел Рычагов и его жена – заместитель командира авиаполка особого назначения майор Мария Нестеренко. После допросов с «пристрастием» 28 октября 1941 г. они были расстреляны по приказу Л. Берии без суда в поселке Барбыш вблизи Куйбышева.

Причину такой реакции Сталина автор нашел в рассекреченных архивных материалах. Рычагову он не простил одной реплики. На совещании Политбюро ЦК ВКП(б), Совнаркома СССР и руководящего состава наркомата обороны со Сталиным, состоявшемся 8 апреля 1941 г. и посвященном вопросам укрепления дисциплины в авиации, на вопрос Сталина о причинах высокой аварийности в ВВС, советский ас ответил: «Вы заставляете нас летать на гробах!»

Этого не мог забыть товарищ Сталин…

Повлияло ли на торможение процесса дачи команды на приведение войск в полную боеготовность последнее перед войной письмо Гитлера Сталину? Возможно, да!

Вот это письмо – прикрытие:

«Уважаемый господин Сталин,

Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда я окончательно пришел к выводу, что невозможно добиться прочного мира в Европе ни для нас, ни для будущих поколений без окончательного сокрушения Англии и уничтожения ее как государства…

При формировании войск вторжения вдали от глаз и авиации противника, а также в связи с недавними операциями на Балканах вдоль границы с Советским Союзом скопилось большое количество моих войск, около 80 дивизий, что, возможно, и породило циркулирующие ныне слухи о вероятном военном конфликте между нами.

Уверяю Вас честью главы государства, что это не так.

Со своей стороны, я также с пониманием отношусь к тому, что Вы не можете полностью игнорировать эти слухи и также сосредоточили на границе достаточное количество своих войск.

В подобной обстановке я совсем не исключаю возможность случайного возникновения вооруженного конфликта, который в условиях такой концентрации войск может принять очень крупные размеры, когда трудно или невозможно будет определить, что явилось его первопричиной. Не менее сложно будет этот конфликт и остановить.

Я опасаюсь, что кто-нибудь из моих генералов сознательно пойдет на подобный конфликт, чтобы спасти Англию от ее судьбы и сорвать мои планы.

Речь идет всего об одном месяце. Примерно 15–20 июня я планирую начать массированную переброску войск на запад с Вашей границы.

При этом убедительнейшим образом прошу Вас не поддаваться ни на какие провокации, которые могут иметь место со стороны моих забывших долг генералов. И, само собой разумеется, постараться не давать им никакого повода. Если же провокации со стороны какого-нибудь из моих генералов не удастся избежать, прошу Вас, проявите выдержку, не предпринимайте ответных действий и немедленно сообщите о случившемся мне по известному Вам каналу связи.

Прошу извинить меня за тот способ, который я выбрал для скорейшей доставки этого письма Вам.

Я продолжаю надеяться на нашу встречу в июле.

Искренне Ваш, Адольф Гитлер 14 мая 1941 года».

Сталин, находившийся в своеобразном сюрреалистическом мире, поверил фюреру и… просчитался в начале войны. Он боялся провокаций, а потому часто не доверял сообщениям разведки как военной, так и политической. Находясь в своеобразных лабиринтах безумия, Сталин в буквальном смысле всякий раз отмахивался, в том числе и от важных секретных депеш из резидентур наших разведывательных органов. Вот только некоторые из них.

В мае 1941 г. из УНКГБ УССР сообщение агента «Орел»:

«В город Перемышль и Журавицу 7 мая 1941 г. прибыло 70 железнодорожников, которые имеют уже назначения на железнодорожные станции, находящиеся на территории СССР».

2 июня 1941 г. по данным НКВД СССР:

«…Во многих пунктах вблизи границы сосредоточены понтоны, брезентовые и надувные лодки. Наибольшее количество их отмечено на направлениях на Брест и Львов».

По сведениям УНКГБ УССР по Львовской области, 3 июня 1941 г. источник «Владимиров» сообщил:

«На станции Журавица немцы приготовили три железнодорожных разбирающихся моста легкого типа для переправы через реку Сан».

5 июня 1941 г. из сводки разведотдела штаба Западного военного округа:

«В Варшаве, Малкиня, Остроленка находятся несколько тысяч немецких железнодорожников, присланных из Франции, Бельгии, Германии, которые после вступления немецких войск на советскую территорию назначены на работу в различные города и железнодорожные станции…

Данные поступают в третий раз и заслуживают внимания».

Феномен В. Кейтеля

Генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель (1882–1946 гг.). Родился он в семье крупного землевладельца в имении Хельмшероде, герцогство Брауншвейг. У него было обеспеченное детство. Но уже в юности он стал вбирать и развивать в себе те качества, которые повлияли на его карьеру в будущем: безропотное послушание начальству при наличии довольно посредственного ума. Он пришел к выводу: хочешь расти – растягивайся, делай гибкий позвоночник, прогибайся перед стоящим перед тобой начальником.

Недаром в армии офицеры и генералы вермахта со временем дадут Кейтелю кличку «Лакейтель». Повлияла на карьерный рост будущего фельдмаршала и женитьба: его жена Лиза Фонтен – дочь ганноверского пивовара. Она обладала более решительным характером, чем супруг, быстрее него стала почитательницей нацистских взглядов, что не могло быть незамеченным окружением будущего фюрера. Она умела работать локтями и другими частями тела ради продвижения мужа. Есть такие фурии в жизни, способствующие карьерному росту мужей!

В 1935 г. военный министр генерал фон Бломберг предложил ему пост руководителя одного из отделов военного ведомства. Именно это подразделение было ответственно за вопросы стратегического планирования. Кроме того, Кейтель отвечал за руководство военной разведки, что потом ударило его по престижу, т. к. он не справился с этим заданием.

Гитлер в конце своей жизни признает, что разведка и Кейтель вместе с руководителем абвера адмиралом Канарисом грубо просчитались в оценке состояния советской экономики, возможностей мобилизационной готовности по быстрому развертыванию войск и количественных характеристик РККА.

Кейтель никогда не считал себя достойным занимаемой должности. Так оно и было. Однако он слепо верил в Провидение самого фюрера.

Как писал Сэмюел Митчем:

«Кейтель по своему темпераменту был не готов вести дела с Гитлером. Выработанная им за долгие годы привычка безоговорочно и беспрекословно подчиняться любому начальству, сослужившая ему службу еще в годы Веймарской Республики, была им автоматически перенесена на фюрера, который воспользовался ею в собственных целях, что имело катастрофические последствия как для самого Кейтеля, так для вермахта и Германии в целом, если не для всего мира. Для Кейтеля любая критика в адрес Гитлера и его действий означала отступничество, граничащее с изменой. Любое распоряжение фюрера воспринималось им как заповедь самого Господа Бога – ему следовало немедленно подчиняться, а не вдаваться в его суть…»

После войны Кейтель на одном из допросов признался, что в глубине души он был верным оруженосцем Адольфа Гитлера и по своим политическим убеждениям находился на стороне национал-социализма.

Гитлер в заслугу своему шептуну отметил его старания «избиение и обработку» австрийского канцлера Шушнига и президента Чехословакии Гахи.

В 1939 г. Кейтель, играя на ненависти фюрера к семитам, усердно подталкивал Гитлера к уничтожении польских евреев. Воюя с противником исключительно только в «кабинетных» условиях, паркетный генерал после капитуляции Франции получает звание фельдмаршала.

В мае 1941 г. он подписал печально знаменитый «Приказ о комиссарах», согласно которому немецким солдатам вменялось в обязанность расстреливать без всякого суда и следствия захваченных в плен коммунистов и политработников.

Ради объективности следует признать, что Кейтель дважды «не соглашался» с фюрером. Первый раз – с сезонным фактором – зимней кампанией против Франции. Второй – со сроками нападения на Россию. Он даже написал «рапорт на увольнение».

Но это была игра, фельдмаршал знал карты своего начальника. Поэтому и реакция Гитлера соответствующая:

«Кейтель не уйдет со своего поста до тех пор, пока фюрер в нем нуждается».

Такой «Лакейтель» устраивал Гитлера, потому что не мог возражать при отстаивании своего виденья той или иной проблемы. Нацист № 1 верил только своему Провидению.

В годину жарких боев и поражений на Восточном фронте Гитлер обрушил свой гнев на армию. Он сравнивал кругозор своих фельдмаршалов с размером унитазной крышки. В ответ Кейтель промолчал: он уже привык молча впитывать самые унизительные оскорбления со стороны фюрера.

В критические моменты, когда Гитлер спорил с другими фельдмаршалами, он всегда обращался за поддержкой к Кейтелю. И тот постоянно принимал сторону своего патрона. Поэтому Кейтель практически не имел никакого влияния на Гитлера при принятии стратегических решений, он больше занимался отдачей расстрельных приказов.

Во время битвы за Берлин Кейтель хотел остаться в бункере, но фюрер отослал его прочь от себя. 8 мая 1945 г. Кейтель подписал в Берлине акт о капитуляции.

На Нюрнбергском процессе в оправдание своей некомпетентности с долей иронии он признался:

«Мне никогда не позволялось принимать самостоятельные решения. Фюрер оставлял это право за собой даже в самых, казалось бы, тривиальных вопросах».

Сидя к камере, этот паркетный холуй Гитлера, дабы обелить себя и спасти свою жизнь, начал писать мемуары. Успел «дойти» до Сталинградской кампании и 16 октября 1946 г. был повешен.

Мемуары его интересны некоторыми признаниями. Вот одно из них:

«Ну, почему генералы, которые с такой готовностью клеймили меня как бессловесную и некомпетентную личность, пешку, не сумели отстранить меня от дел? Неужели это было столь сложным делом? Отнюдь нет. Истина заключается в том, что никто из них не был готов встать на мое место, т. к. все отлично понимали, что им грозило превратиться в такую же развалину, как и я».

В этом Кейтель, несомненно, был прав. Красная Армия выиграла тоже – некомпетентность «Лакейтеля» в какой-то снижала степени боеготовность вермахта…

* * *

В беседе с автором писатель Теодор Гладков, публиковавший много статей и книг о деятельности разведчика из партизанского отряда «Победители», Героя Советского Союза Николая Ивановича Кузнецова рассказал, что в довоенный период Кузнецов работал в Москве по немецкому посольству в качестве специального агента под псевдонимом «Колонист». Он практически контролировал обстановку в германском дипломатическом представительстве через завербованную им сотрудницу – подругу «Руди».

Именно через него в НКГБ СССР 11 июня 1941 г. поступили достоверные данные о том, что германское посольство в Москве 9 июня получило указание из Берлина:

«Подготовить в течение 7 дней посольство к эвакуации и уничтожить всю режимную документацию».

На очередной встрече «Руди» поведала «Колонисту», что переработанная документация на бумажных «лапшерезках» составила около 50 мешков бумажной массы, что свидетельствовало о явной спешке накануне наступления каких-то больших событий. Не трудно было догадаться, каких? Пахло ведь войной!

12 июня 1941 г. данные УНКГБ УССР по Львовской области:

«Источнику «Павловичу» от осмотрщика вагонов Зозули стало известно, что по границе реки Сан между селами оккупированной немцами территории Болестрище и Гурки немцы приготовили специальные переправочные мосты, замаскированные деревьями».

16 июня 1941 г. шифровка из Берлина:

«Произведено назначение начальников военно-хозяйственных управлений будущих округов оккупированной территории СССР: для Кавказа – Амон… для Киева – Буранд… для Москвы – Бургер…

Все эти лица выехали в Дрезден, являющийся сборным пунктом. Для общего руководства хозяйственным управлением оккупированных территорий СССР назначен Шлотеттер…

В министерстве хозяйства рассказывают, что на собрании хозяйственников, назначенных для оккупированных территорий СССР, выступал также Розенберг, который заявил, что «понятие Советский Союз должно быть стерто с географической карты».

19 июня 1941 г. из спецсообщения НКГБ БССР в НКГБ СССР:

«Сведения о наличии у немцев в непосредственной близости к границе вагонов и паровозов с раздвижными осями подтверждаются данными УПВ НКВД БССР. По их сообщению, в Варшаве на вагоноремонтном заводе «Островец» производится реконструкция обычных вагонов на модернизированные и имеется заказ на изготовление 800 вагонов с раздвижными осями».

В начале мая 1941 г. источник берлинской резидентуры «Старшина» сообщал, что 29 апреля Гитлер в своей речи перед офицерами – выпускниками – заявил:

«В ближайшее время произойдут события, которые многим покажутся непонятными. Однако мероприятия, которые мы намечаем, являются государственной необходимостью, т. к. красная чернь поднимает голову над Европой».

Руководитель НКГБ 16 июля 1941 г. доложил Сталину новое агентурное сообщение негласного источника «Старшины» из Берлина:

«Все военные мероприятия для нападения на СССР полностью подготовлены, и удар можно ожидать в любое время».

На следующий день на препроводительной записке рукой вождя цветным карандашом была начертана такая резолюция:

«Товарищу Меркулову,

Можете послать ваш источник из штаба германской авиации к е…м… Это не «источник», а дезинформатор.

И. Сталин».

И это было написано тогда, когда идеологическая подготовка похода на Восток в немецких войсках шла полным ходом. И то, что Германия совершит нападение, для многих уже не было большим секретом. Подобных сообщений и аналитических справок лежало на письменных столах партийных и советских чиновников достаточно, и в первую очередь на его столе, чтобы изменить вождю свое мнение о возможности войны в ближайшие дни. Все признаки были на лицо. А может быть, на Сталина повлиял «закон», когда избыток фактов есть появление в человеке признака неуверенности. Все могло повлиять на вождя, понявшего, что он не успевает достойно подготовить армию перед генеральным сражением с сильной новой Германией в лице Третьего рейха.

Но своих заслуженных военачальников, не разделявших убежденности Сталина о миролюбивости Гитлера и считавших неизбежностью в ближайшее время нападение нацистской

Германии, он стал прессовать – арестовывать, а некоторых и расстреливать.

Именно таким образом был уничтожен высший командный состав ВВС СССР и не только. В их числе – Герой Советского Союза замнаркома обороны по ВВС Павел Васильевич Рычагов, дважды Герой Советского Союза Яков Владимирович Смушкевич, командующий ВВС Московского военного округа Павел Семенович Володин, командующий Прибалтийским военным округом Александр Дмитриевич Лактионов, ранее возглавлявший ВВС СССР и мн. др.

* * *

Но главное, он через докладные записки и обобщенные справки Особых отделов, а потом ГУКР СМЕРШ НКО СССР постепенно постигал свои слабости в руководстве РККА, а с ними и причины дерзости, авантюризма и коварства Гитлера.

Автор считает, что Сталин знал о неподготовленности своей армии к войне. Лихорадочно хотел оттянуть возможное нападение. В какой-то степени внутренне верил Гитлеру, поэтому остерегался провокаций.

Наверное, не мог не знать он и такого факта, что горючее, необходимое Западному военному округу (ЗВО), хранилось в Грозном, а также на складах в Орловском, Московском, Приволжском военных округах, и, вопреки складывающейся военной обстановке, ЗВО испытывал большой недостаток в бронебойных снарядах к танкам и ствольной артиллерии. И таких примеров можно приводить массу. Напрашивается вопрос, а где же была военная контрразведка? Он закономерен.

Дело в том, что в это время происходила чехарда ее переподчинения и все нового и нового структурирования:

• 4-й (Особый) отдел ГУГБ – сентябрь 1938 – февраль 1941 гг.;

• 3-е Управление НКО – февраль 1941 – июль 1941 гг.;

• Управление Особых отделов НКВД СССР – июль 1941 – апрель 1943 гг.;

• ГУКР СМЕРШ НКО СССР – апрель 1943 г.

Начальник военной контрразведки, комиссар госбезопасности 3-го ранга А.Н. Михеев принял на себя удар дикой неразберихи и кровавых санкций против командующего Западным фронтом генерала армии, Героя Советского Союза Д.Г. Павлова и генералов его штаба: В.Е. Климовских, А.Т. Григорьева, А.А. Коробкова, Н.А. Клича и др.

Их всех быстро арестовали, допросили и расстреляли при активном участии одного из ближайших сподвижников Сталина – злодея Льва Мехлиса, бывшего подлинным alter ego – вторым «Я» – вождя.

До этого перед войной Сталин успел сместить и расстрелять таких апологетов мировой революции, какими являлись Тухачевский, Якир, Уборевич, Штерн, Примаков и др., как он полагал, безграмотных, но горластых «предателей и палачей русского народа».

Думается, поэтому А.Н. Михеев запросился на фронт на должность ниже его статуса на Лубянке – начальника военной контрразведки фронта. Он не хотел участвовать в трагедийном спектакле политических расправ. Отправился в самое пекло войны и геройски погиб при отступлении штаба Юго-Западного фронта в районе урочища Шумейково Лохвицкого района Полтавской области.

Автор не раз бывал там и живо представляет, в каких территориальных условиях пришлось отступать управлению штаба ЮЗФ – и героически, а не бесславно, как пишут сегодня некоторые «ревизоры нашей войны», погибнуть с оружием в руках.

Вина была и Генштаба во главе с Г К. Жуковым, тоже поглядывавшему в рот вождю – Сталину. Потом он прогнется перед его антиподом – Хрущевым – при аресте Берии. Но и от первого, и от второго хозяев Кремля получит не только пряник, но и удар кнутом.

Всегда получает пинок тот, кто готов заигрывать с сюзереном в поддержании его слабости. Эта слабость потом обрушивается на послушного слугу.

Не таким смелым был наш почетный полководец перед Политбюро и его руководителем. Он тоже хотел оставаться в элитной команде и выжить. Крут был, порою очень крут, но только к подчиненным.

Это по приказу начальника Генштаба, чтобы не «провоцировать» противника накануне нападения, он запретил нести охрану границы в усиленном режиме.

Запретил заблаговременно эвакуировать в тыл жен командного состава пограничных войск и жен командного состава Красной Армии, занимать войскам оборонительные позиции.

Многие жены красных командиров погибли – были расстреляны, другие попали в плен и были увезены на работу в Германию.

Надо признаться, что войска приграничных округов встретили вражеское нападение на положении мирного времени. Из опасения дать немцам хоть малейший повод к агрессии, Сталин запрещал военному руководству самые элементарные действия по приведению в боевую готовность наши войска.

Просчет в определении вероятных сроков нападения Германии стал наиболее роковым в ряде трагических ошибок руководства СССР. Не было сделано главное – войска прикрытия, необходимые для отражения первого удара противника и выигрыша времени для развертывания второго эшелона обороны, не были своевременно приведены в полную боевую готовность.

* * *

Пример некомпетентности представителя Ставки Верховного главнокомандующего на Крымском фронте – начальника Главного политуправления РККА и заместителя наркома обороны Льва Захаровича Мехлиса может служить доказательством того, как опасно во фронтовых условиях незнание военного дела. Некомпетентность и в мирном деле порой опаснее по ущербу шпионажу. До назначения на должность ГлавПУРа Мехлис трудился главным редактором газеты «Правда».

Как узнаем ниже, высокие должностные ранги некомпетентности не помеха.

Обладание Крымским полуостровом имело стратегическое значение для вермахта. Гитлер называл его советским непотопляемым авианосцем, угрожающим румынской нефти. Проблема с горючим тогда настолько остро стояла для германской армады, что, не взяв с ходу Москву, фюрер отдал команду приостановить движение группы армий «Центр» и развернул войска в сторону Северного Кавказа и Крыма. Фюрер нацелился на юг: проблема нефти крепко схватила его за горло.

18 октября 1941 г. 11-я армия вермахта под командованием генерала от инфантерии Эриха фон Манштейна начала операцию по захвату Крыма.

После десяти дней упорных боев немцы вышли на оперативный простор. К 16 ноября 1941 г. весь Крым, кроме Севастополя, был оккупирован.

26 декабря 1941 г. началась Керченско-Феодосийская десантная операция силами 51-й и 44-й армий Закавказского фронта. Они отбили у немцев Керченский полуостров, продвинувшись за восемь дней наступления на 100 км, а потом 2 января остановились.

Остановились тогда, когда им противостояла одна 46-я немецкая пехотная дивизия, усиленный пехотный полк и румынские горная и кавалерийская бригады.

Манштейн в своих мемуарах написал:

«Если бы противник использовал выгоду создавшегося положения и стал бы быстро преследовать 46-ю пд, а также решительно ударил по отходящим от Феодосии румынам, то создалась бы обстановка безнадежная не только для этого нового участка фронта 11-й армии. Решалась бы судьба всей 11-й армии.

Более решительный противник мог бы стремительным прорывом на Джанкой парализовать все снабжение армии. Отозванные от Севастополя войска – 170-я и 132-я пд – могли прибыть в район западнее или северо-западнее Феодосии не раньше чем через 14 дней».

Но наши войска остановились. Планировали начать 8-12 января 1942 г. Но если ты не наступаешь, значит, показываешь свою слабость или не знаешь силы противника.

И тогда 15 января немцы с румынами нанесли контрудар, отбив Феодосию, и продвинулись вглубь нашей обороны на 10–20 км.

В марте четыре советские дивизии Крымского фронта попытались наступать, но были отбиты немцами. К этому времени в составе Крымского фронта было 16 стрелковых дивизий и одна – кавалерийская, 3 стрелковые бригады и четыре – танковых.

По оценке Манштейна советское превосходство в силах было двукратное по сравнению с немецким воинством. И несмотря на это, 8 мая 1942 г. немцы и румыны перешли в наступление. Эту операцию они назвали «Охота на дроф».

«Я советское превосходство превращу в свою пользу, – рассуждал Манштейн. – Надо окружить как можно большее количество красноармейцев на как можно меньшей территории. А потом забросать их бомбами».

Так и получилось – люфтваффе нанесли массированные удары по частям и штабам 47-й и 51-й армий. Уловка немцев сработала – советские войска отступали. Ставка негодовала: