Текст книги "Разлом. Белый и красный террор"

Корниловская ярость

Одной душе потребно быть приветливой, а другой потребно кусаться.

Леонид Лиходеев

Генерал от инфантерии (пехоты. – Прим. авт.), дипломат, военный разведчик, путешественник-исследователь, герой Русско-японской и Первой мировой войн, командующий Юго-Западным фронтом с 8 по 19 июля 1917 года и Верховный главнокомандующий Русской армией с 19 июля по 27 августа 1917 года Лавр Георгиевич Корнилов (18701918) являлся ярым сторонником старого режима и таким же противником зарождающейся советской власти.

Русско-японскую войну 1904–1905 гг. Корнилов закончил полковником с орденом Св. Георгия 4-й степени. Из аттестации 1904 года:

«Умственные способности выдающиеся, нравственные качества очень хорошие, воли твердой, трудолюбив… вследствие прекрасных способностей, а равно большого самолюбия справится со всякими делами».

В 1907–1911 годах он служил военным атташе в Китае. Не только руководил разведывательной работой на территории Поднебесной, но и старался найти здоровое взаимопонимание сторон и уделять внимание перспективам взаимодействия России и Китая на Дальнем Востоке.

Деятельность Корнилова – военного дипломата этого периода была высоко оценена царским двором. Его наградили орденом Святой Анны 2-й степени.

Общероссийскую известность Корнилов приобрел в Первую мировую войну, возглавляя 48-ю пехотную дивизию, входившую в состав 8-й армии генерала Брусилова Юго-Западного фронта (ЮЗФ). Командарм, почему-то не любивший Корнилова, в дальнейшем так отзовется о своем подчиненном:

«Он всегда был впереди и этим привлекал к себе солдат, которые его любили, они не отдавали себе отчета в его действиях, но видели его всегда в огне и ценили его храбрость… Странное дело, генерал Корнилов свою дивизию никогда не жалел: во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери, а между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили. Правда, он и себя не жалел, лично был храбр и лез вперед очертя голову».

За взятие населенного пункта Зборо, расположенного на «высоте 650», и участие в героических боях в Карпатах по прикрытию отступающей армии Брусилова, командующий ЮЗФ генерал Иванов направил Верховному главнокомандующему Великому князю Николаю Николаевичу представление о необходимости поощрения начальника дивизии. Уже 28 апреля 1915 года император Николай II подписал Указ о награждении генерала Корнилова орденом Святого Георгия 3-й степени. Газеты и журналы того времени тиражировали портреты героя.

Однако в результате боев Корнилов получил двойное ранение в ноги и руки и попал в плен. Был помещен в лагерь близ Вены. Импульсивная натура генерала, после того как раны немного затянулись, толкнула его на побег. Дважды не удавалось, а третья попытка увенчалась успехом. Он был единственным русским генералом, которому удалось бежать из германского плена.

Патриот и мятежник, вместе с генералом Алексеевым организатор Белого движения, он верил в победу русского оружия и мужество солдата. Его обожали свои и люто ненавидели враги. Австрийский генерал Рафт дал ему краткую, но точную характеристику: «Не человек, а стихия».

Корнилов при всем его патриотизме не был слепым монархистом, он скорее являлся сторонником «либеральной демократии», которую в последующем хотел внедрить в России быстрыми темпами с яростью сопротивленца против советской власти.

Февральская революция приняла национального героя как родного. На первом же заседании Временного правительства генерал Корнилов был назначен на весьма ответственный пост – Главнокомандующего войсками Петроградского военного округа – так тогда называлась должность окружного начальника.

Он же провел и арест императрицы в Царском Селе. На это событие существуют два взгляда. Откровенные монархисты не могли простить генералу задержания царицы с детьми, считая этот факт «грубейшим и непозволительным актом». Другие оценивали этот поступок боевого генерала как попытку спасти императорскую семью. Не случайно он выставил охрану из преданных ему военных. И вот почему. Дело в том, что гарнизон Царского Села уже находился под влиянием и контролем Петроградского совета, депутаты которого призывали толпу «пустить кровь царскую», учинив таким образом расправу над семьей Романовых.

Один из придворных чинов Царскосельского дворца граф Апраксин вспоминал, что Александра Федоровна так заявила по поводу своего ареста:

«Я рада, что именно вы, генерал, объявили мне об аресте, так как вы сами испытали весь ужас лишения свободы».

В конце апреля 1917 года генерал Корнилов отказывается от должности Главнокомандующего Петроградского военного округа, и его направляют на фронт командующим 8-й армии ЮЗФ, где он тоже зарекомендовал себя с положительной стороны, прорвав австрийский фронт на глубину 30 верст и взяв около 10 тысяч солдат и 150 офицеров и захватив более ста орудий неприятеля. Ему присваивают звание генерала от инфантерии и назначают 19 июля 1917 года Верховным Главнокомандующим Русской армии.

Видя разброд и шатание в армии и обществе, неспособность властей навести порядок в столице, ставленник А. Ф. Керенского, боевой генерал в дальнейшем выступил против Временного правительства – «мятеж Корнилова». Он не мог смириться с продолжающимся развалом армии, спровоцированным во многом курсом Петросовета, а затем и правительства.

Александр Федорович, временный хозяин Зимнего дворца, потребовал отставки Корнилова. Вскоре он был снят с должности Верховного главнокомандующего. В ответ на это Корнилов создал Отдельную армию, 3-й конный корпус которой под командованием генерал-лейтенанта Крымова двинул на Петроград с целью подавления революционных выступлений и наведения порядка в столице. В состав корпуса входила и так называемая Дикая дивизия, сформированная 23 августа 1914 года и состоящая в своей основе из добровольцев-мусульман Северного Кавказа и Закавказья.

Горцы проявляли примеры мужества и героизма, но после Февральских событий оказались в замешательстве, видя, что россияне начали воевать все против всех. И все же некоторые из этих людей в той или иной степени были причастны к августовскому корниловскому контрреволюционному мятежу.

Тут же последовала реакция – Керенский приказал арестовать смутьяна. Корнилов был задержан и посажен в тюрьму в городе Быхове вместе с поддерживавшими его генералами Деникиным, Лукомским, Марковым, Эрдели, Романовским и другими.

Но 19 ноября того же года ему удалось бежать из «быховского заточения» вместе с другими генералами и офицерами, и он направился на Дон, где начал организацию создания Добровольческой армии (ДА).

Таким образом Корнилов стал организатором Добровольческой армии на Дону. После переговоров с генералом Алексеевым было определено, что последний возьмет на себя заведование финансовыми делами и вопросами внешней и внутренней политики – на это были свои причины: его огромный опыт штабной работы и, конечно, проблемы со здоровьем. Корнилов принимал на себя функции организации и командования Добровольческой армией, а атаман генерал Каледин – формирования Донской армии.

В январе 1918 года Корнилов выступил перед офицерами:

«Я даю вам приказ, очень жестокий: пленных не брать! Ответственность за этот приказ перед Богом и русским народом я беру на себя!»

И его солдаты действовали так, как приказал их командующий – генерал Лавр Георгиевич Корнилов.

22 февраля 1918 года Корнилов во главе Добровольческой армии выступил в Первый Кубанский (Ледяной) поход. В «Окаянных днях» Иван Бунин так напишет об этом событии:

«Святейшее из званий», звание «человек», опозорено, как никогда. Опозорен и русский человек – и что бы это было бы, куда бы мы глаза девали, если бы не оказалось «Ледяных походов»!

Первый Ледяной поход для добровольцев Корнилова был обречен на гибель: отсутствие поддержки со стороны казачества на Дону, победа советов, гибель командира единственной боеспособной части атамана генерала Каледина полковника Чернецова, а затем – самоубийство самого атамана, все это вынудило Добровольческую армию двинуться в Кубанский край для создания на Кубани базы для дальнейшей борьбы с большевиками. Это были страшные по своему ожесточению дни гражданской бойни.

Участник тех событий Богданов Н. Н. в своей работе «Организация Добровольческой армии и Первый Кубанский поход» писал:

«Взятые в плен после получения сведений о действиях большевиков расстреливались комендантским отрядом. Офицеры комендантского отряда в конце похода были совсем больными людьми, до того они изнервничались.

У Корвин-Круковского появилась какая-то особая болезненная жестокость. На офицерах комендантского отряда лежала тяжелая обязанность расстреливать большевиков, но, к сожалению, я знал много случаев, когда под влиянием ненависти к большевикам офицеры брали на себя обязанности добровольно расстреливать взятых в плен. Расстрелы были необходимы. При условиях, в которых двигалась Добровольческая армия, она не могла брать пленных, вести их было некому, а если бы пленные были отпущены, то на другой день сражались бы опять против отряда».

* * *

Преемник Корнилова генерал Деникин, как приверженец монархического строя, резко высказался о действиях своего предшественника в марте 1917 года. Он писал, что еще до получения официального известия об отречении царя Николая Второго!! генерал Корнилов принял от Временного правительства назначение на должность Главнокомандующего Петроградского военного округа.

В новом качестве, как писал Деникин, он совершил самый грязный поступок в своей жизни – по приказу Временного правительства арестовал беззащитную императрицу Александру Федоровну, наследника-цесаревича и августейших дочерей. Сделал он это не только без внешнего, или, по крайней мере, внутреннего протеста, но с и видимым удовольствием.

Корнилов верил, как верили и другие его сподвижники по белому движению, что с чернью, ошибочно принявшей программные лозунги красных за истину, надо поступать жесточайшим образом.

Помните – пленных не брать! Этот приказ Корнилова. Особенно жестоко он поступал с дезертирами – приказывал расстреливать всех до одного. Даже советские власти в период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов не подводили беглецов под пули. В основном таких трусливых вояк направляли в штрафные команды, чтобы кровью искупить свою вину перед Родиной, армией и сослуживцами.

Чрезмерная жестокость по отношению к мирному населению была его ошибкой, стоившей очень дорого – жизни и, в конце концов, краха всего белого движения. Большинство населения России, которое он пренебрежительно называл чернью, не поддержало вчерашних служителей самодержавия.

По воспоминаниям участника первого Ледяного похода ДА и исследователя белого движения на Юге России В. П. Федюка, добровольцы жестоко расправлялись со сторонниками советской власти:

«Все большевики, захваченные нами с оружием в руках, расстреливались на месте: в одиночку, десятками, сотнями. Это была война на истребление.

Корнилов составил такое воззвание к жителям Ставрополя:

«На всякий случай предупреждаю, что всякое враждебное действие по отношению к добровольцам и действующим вместе с ними казачьим отрядом повлечет за собой самую крутую расправу, включая расстрел всех, у кого найдется оружие, и сожжение селений».

Во втором Ледяном походе Добровольческой армии Корнилов оставался кумиром солдат и офицеров и под жестоким огнем красных смело руководил сражениями. Лавр Георгиевич был всегда готов к смерти. Утром 13 апреля 1918 года, находясь в штабе – небольшой глинобитной хате, – он был насмерть сражен, сидя за столом. Осколок от разорвавшегося неприятельского снаряда, пробив стену дома, угодил генералу в висок…

Вот как об этом поведал А. И. Деникин:

«Неприятельская граната попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он и был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли».

В исторической литературе, в частности книге В. Ж. Цветкова «Лавр Георгиевич Корнилов», говорилось, что жена Лавра Георгиевича – Таисия Владимировна, прибывшая на похороны супруга и надеявшаяся увидеть его хотя бы мертвым, обвинила генералов Деникина и Алексеева в том, что тело погибшего Главнокомандующего Добровольческой армии не вывезли вместе с армией и отказались присутствовать на панихиде. Печаль и горе буквально надломили ее – через шесть месяцев после смерти мужа, 20 сентября 1918 года, она скончалась. Ее похоронили рядом с местом, где погиб ее супруг, генерал Лавр Георгиевич Корнилов.

После его гибели командование ДА принял генерал-лейтенант Деникин.

Деникинские добровольцы

Опаснее всего те злые люди, которые не совсем лишены доброты.

Франсуа де Ларошфуко

Генерального штаба генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин (1872–1947) – именно так звучало его звание участник трех войн: Русско-японской, Первой мировой и Гражданской. Он один из основателей Белого движения в годы Гражданской войны. Изучая его поступки и поведение, историки утверждают, что этот человек действительно не был лишен доброты, обладал тем багажом справедливости, который свидетельствует о порядочности личности. Это доказывали его энергичные действия в борьбе с мародерством отдельных его солдат, внимательное рассмотрение проступков некоторых его подчиненных на командных постах.

А еще ходят, пока, правда, ничем и никем не подтвержденные, слухи о его отказе гитлеровскому командованию участвовать на их стороне в войне против Советской России как с оружием в руках, так и идеологическим словом. Тем более он обладал хорошим пером и слогом: писал стихи, публицистические статьи, пробовал себя в художественной литературе.

Вместе с тем его жесткость и даже жестокость в борьбе с советской властью и Красной армией показывали глубину его ярости к идеологическому противнику. В борьбе с ним, с «русской смутой» Антон Иванович был непримирим, но возраст и болячки давали знать о себе.

Деникин вспоминал, что, будучи ротным командиром, он пытался внедрить принципы, основанные не на слепом подчинении солдата, а на сознательности, понимании приказа, стараясь при этом избегать суровых наказаний.

Крушение монархии застало Деникина в должности командира 8-го армейского корпуса на Румынском фронте. О страшном развале в армии и стране, который стал последствием яростной политической борьбы, он говорил такими словами:

«Нет смысла в той безумной вакханалии, где кругом стремятся урвать все, что возможно, за счет истерзанной Родины, где тысячи жадных рук тянутся к власти, расшатывая ее устои».

Он решительно требовал от Временного правительства восстановить дисциплину в армии, вплоть до введения смертной казни на фронте и в тылу. Такая позиция сближала его со взглядами генерала Лавра Корнилова.

В феврале 1918 года Деникин участвует в 1-м Кубанском (Ледяном) походе только что сформированной генералом Алексеевым Добровольческой армии. Вместе с ней участвует в неудачном штурме Екатеринодара, закончившемся смертью генерала Корнилова в середине апреля. С этого момента армию возглавил Деникин. Весной этого же года деникинцы вернулись на Дон, летом двинулись на Екатеринодар, в результате этого 2-го Кубанского похода крупнейший город юга России был взят.

Большие территории Кубани оказались под властью белых численностью до 150 тысяч человек со своим правительством – Особым совещанием. Белое движение расползалось по Украине. В середине октября 1919 года деникинцы захватили Орел – до Москвы оставалось несколько конных переходов. Уже разведывательные разъезды белых докладывали генералу Деникину, что слышат перезвон столичных колоколен. И тут вдруг облом – разыгралась катастрофа из-за мощного контрудара красных.

В тылах белых тоже было неспокойно – махновщина громила и красных, и белых. На освобожденные от красных земли возвращались бывшие хозяева. Начались грабежи, страшные еврейские погромы. Деникин в отчаянии писал жене:

«Нет душевного покоя. Каждый день – картина хищений, грабежей, насилий по всей территории вооруженных сил. Русский народ снизу доверху пал так низко, что не знаю, удастся ли ему подняться из грязи».

То, что творилось в тылах Добровольческой армии, нельзя было ограничить сверху никакими приказами, нормами, увещеваниями. Лозунг «грабь награбленное» теперь становился для белых тем, чем он был и для красных в 1917 году не только в глубинке.

По рассказу свидетельницы этих событий бабушки автора Марии Захаровны Ефимовой, когда в ее село Москаливка зашел обоз деникинцев, первое, что они сделали, – это по мобилизации забрали в свои ряды молодежь. Тех, кто сопротивлялся, – расстреляли у оврага. Вывели со двора кормильца семьи – орловского рысака. Закололи годовалого кабана и экспроприировали три мешка картошки.

Когда мать ее, всплеснув руками, вскрикнула: что же вы делаете, изверги, – старший команды мародеров вытащил револьвер и дважды пальнул вверх. По ее рассказам, на соседней улице солдатня и офицеры-деникинцы насиловали женщин, не гнушаясь подростками и старухами.

* * *

Практически сразу после захвата Украины белыми там был установлен деникинский оккупационный режим. И сразу же население ощутило на себе белый террор и репрессии: земли, фабрики и заводы возвращались прежним владельцам. Активно стала проводиться в жизнь принудительная реквизиция продовольствия. Рабочий день белые власти увеличили до 11 часов. Тюрьмы были переполнены не столько уголовниками, сколько политическими узниками. Свирепствовали военно-полевые суды. От пленных освобождались петлей или пулей. Все это вызывало стихийное недовольство населения, часть которого сбивалась в партизанские отряды для отпора деникинщине. Наибольший размах сопротивление белым в таком формате получило в деникинском тылу.

В антиденикинском русле действовали и банды атамана Н. Махно, создавшего революционную повстанческую армию, а по существу сборище бандитов-мародеров, грабящих местное население и воющих против белых и красных.

Все это заставляло командование Добровольческой армии отрывать части и подразделения с фронтов и направлять их на подавление многотысячной «партизанки» с резкой политической окраской на стороне идей красных. Частью партизан на Украине руководил Станислав Викентьевич Косиор (1889–1939), будущий Генсек Компартии Украины и Член Политбюро ЦК ВКП(б).

Деникину, как приверженцу конституционной монархии, пришлось в борьбе с красными проявлять диктаторские замашки при осуществлении военно-политической власти. Он старался сплотить как можно более широкие народные массы вокруг Белого движения под девизом: «Борьба с большевизмом до конца!».

Патриотический призыв для борьбы за «Великую, Единую и Неделимую Россию» не встречал особого понимания у простых людей, понимающих, что Деникин на стороне тех сил Антанты, которые пытаются разрушить единство страны и порвать ее на куски и снова привести к власти помещиков.

Этот призыв также встретил недопонимание и сопротивление среди казачьих государственных образований Дона и Кубани, добившихся автономии и федерального устройства будущей России.

Репрессивная политика правительства Деникина была схожа с политикой Колчака и других военных диктаторов.

Полицейские функции на подконтрольных Деникину территориях выполняла Государственная стража. К осени 1919 года ее численность доходила до 80 тысяч человек, тогда как армия составляла чуть более 110 тысяч штыков и сабель.

Это ли не пример ориентации на усмирение народа через жандармские функции «стражников».

В августе 1918 года Деникиным было приказано: «Всех лиц, обвиняемых в способствовании или благоприятствовании войскам или властям советской республики в их военных или иных враждебных действиях против Добровольческой армии, а равно за умышленное убийство, изнасилование, разбои, грабежи, умышленное зажигательство или потопление чужого имущества» предавать «военно-полевым судам войсковой части Добровольческой армии, распоряжением военного губернатора».

Забастовки подавлялись силой, а о содержании приговоров военно-полевых судов знали все. Кроме того, Деникин запретил евреям вступать в Добровольческую армию на офицерские должности, что вызывало недоумение даже у руководителей Антанты, на которую он делал ставку во внешней политике…

После серии поражений Добровольческой армии начался ее откат к Черному морю.

Партизанский отряд деникинцев – первый в Белом движении – полковника В. Чернецова отметился массовыми расстрелами. Только после двух боев 30 ноября 1918 года было расстреляно более 400 человек, в том числе 180 человек на Ясиновском руднике и более 250 человек – на станции Лихая.

В ходе известного «победного» похода Генерального штаба генерал-майора М. Г. Дроздовского (1881–1919) по маршруту Яссы – Ростов осенью 1918 года по его приказу было казнено более 700 человек, причем эти данные явно не полные. А во время Второго Ледяного похода в станице Белая Глина дроздовцы, по различным источникам, расстреляли от 1300 до 2000 человек.

В дневнике Дроздовского после его смерти нашли запись его принципа борьбы с красными: «Два ока – за око, все зубы – за зуб!».

Известны случаи, когда белые в эшелонах и на баржах смерти перемещали политзаключенных в активно строящиеся концлагеря и тюрьмы. В ходе этих перевозок зимой 1918 года погибло около 3000 человек.

В своей книге «Белый террор в России» Павел Голуб свидетельствовал на основе изучения архивных документов Белого движения:

«Особым репрессиям подвергались уезды Екатеринбургский и Верхотурский. В Кизлярских копях расстреляно и заживо погребено более 8000 человек. А в Тагильском и Надеждинском уездах белые расстреляли около 10 000 человек…

Перепорото около 10 % мирного населения. Пороли стариков, женщин и детей. Взрослых мужчин больше расстреливали. Разорены – вся беднота и все сочувствующие советской власти».

Белый генерал из Оренбуржья С. С. Аксаков, находясь за границей, вспоминал о гражданской бойне в России:

«…Это самое ужасное, но ужаснее всего – это Гражданская война. Ведь там брат убивал брата! С содроганием вспоминаю, как им, девятнадцатилетним юношам, приказывали расстреливать пленных.

В январе 1919 года в Уральской области было расстреляно 1050, в Терской – 1300, в Уфе – 670, в Тюмени – 500 человек.

Общая численность жертв антибольшевистского террора более 500 000, причем эта цифра может быть увеличена с учетом еврейских погромов, часто имевших антибольшевистскую направленность…»

По воспоминаниями писателя Константина Паустовского, жившего в то время в Одессе, после бегства белых из Одессы на окраинах города, особенно в немецких колониях, застряло около 70 тысяч деникинских офицеров и солдат. Союзники надеялись, опираясь на них, поднять в городе восстание, поддержав его огнем своих кораблей с моря. Следует заметить, что в Одессе в тот период было мало красных войск, а союзная крупная эскадра уже крейсировала у берегов «города у моря». Для разведки обстановки руководство эскадры выслало итальянский миноносец «Ракия», но корабль сразу же подорвался на траверзе Большефонтанского маяка. Причина – плавающая мина.

По приказу Одесского губкома рыбаки на утлых суденышках – шаландах и дубках – вышли к месту взрыва и спасли уцелевших итальянцев. Тела погибших доставили в Одессу и с почестями похоронили. Гробы к месту захоронения на руках несли портовые рабочие. На погребение пригласили командующего эскадрой. Играл оркестр, составленный из музыкантов иностранных боевых кораблей и одесситов. После похорон иностранным морякам был устроен ужин. Они были благодарны за почет, оказанный большевиками их погибшим товарищам, и растроганы дружественным приемом.

Адмирал, командующий эскадрой, отдал приказ возвратиться в Константинополь. Вскоре блокада была снята.

А в Добровольческой армии тем временем стал разгораться командирский сепаратизм. Правые силы начали группироваться вокруг командующего Кавказской армии Петра Врангеля, который обвинял Деникина во многих неудачах и поражениях. Авторитет главнокомандующего пошатнулся. Взбунтовались казаки, видя мародерство «добровольцев».

Пока потоки деникинцев заполняли Крым, у самого Деникина возникла мысль отказаться от командования и уехать из России.

На совещании высших генералов, состоявшемся 22 марта 1920 года в Севастополе, главнокомандующим был избран генерал-лейтенант Петр Николаевич Врангель.

В своем последнем приказе Деникин отмечал:

«1. Генерал-лейтенант барон Врангель назначается главнокомандующим Вооруженными силами Юга России.

2. Всем шедшим честно со мной в тяжкой борьбе – низкий поклон. Господи, дай победу армии и спаси Россию.

Генерал Деникин».

Спасти Россию иностранные войска 14 стран Антанты никак не могли. Но они ее разоряли, убивали и калечили мирное население, уничтожали остатки промышленности.

Вечером 4 марта Деникин попрощался с сотрудниками штаба, конвоем и охранной офицерской ротой, состоявшей из старых добровольцев, израненных в боях. Некоторые из них рыдали. По свидетельству очевидцев, многие офицеры бросились в опустевший номер – каждый торопился захватить себе на память что-либо из оставшихся на столе письменных принадлежностей.

Деникин на английском корабле – миноносце «Капитан Сакен» 27 марта 1920 года вместе с семьей покинул Новороссийск и отбыл в Константинополь, а потом, после убийства начальника деникинского штаба Романовского, направился в Англию. В 1926 году переехал во Францию, где прожил около 20 лет. В ноябре 1945 года Деникин уехал в Америку, где в 1947 году скончался.

3 октября 2005 года прах генерала Антона Деникина и его жены Ксении Васильевны был перевезен в Москву и захоронен на территории Донского монастыря.

Следует заметить, что, начиная с развала СССР, по нашим патриотическим газетам, как писал Владимир Бушин, гуляет благостная байка о генерале Деникине. Одна газета писала, что в 1941 году, находясь во Франции, Деникин, будучи великим русским патриотом, готов был двинуть свои полки на помощь Красной армии. Но почему же он не двинул их в 1940-м на помощь французам, когда на них обрушились немцы? А потому, что уже больше 20 лет никаких полков у битого Красной армией беглого генерала не было.

В другой газете можно было прочитать, что немцы предлагали Деникину сотрудничество в войне против Советского Союза, но он, как патриот, гордо отверг это. Однако никаких свидетельств о таких его действиях в литературе нет.

Во время Великой Отечественной войны он был уже старым, больным, никому не нужным человеком, и никто ничего ему не предлагал. Более того, будучи все же русским генералом, Деникин опасался немцев и тихо жил в маленьком городке Мимизан. Сперва на какой-то вилле, но и туда пришли немцы и выгнали генерала в барак, в котором он и коротал дни до конца войны. После изгнания фашистов из Франции Деникин в мае возвратился в Париж, но уже в ноябре этого года отправился в США. Возможно, он это сделал по той причине, что тогда во Франции было сильно политическое влияние компартии.