Текст книги "Разлом. Белый и красный террор"

Изуверства янки

Англосаксонский принцип «пусть выживают сильнейшие» в русской реальности означал, что слабые должны умереть.

Елена Прудникова

Сегодня, когда для либералов в нынешней власти, советская страна – это прежде всего «совок», подумалось, как же Советская Россия смогла выдержать сумасшедший навал иностранной интервенции в лице Антанты, потом, спустя два десятка лет, разгромить второго агрессора фашистскую Германию, на которую работала почти вся экономика Европы.

Но коль у нас тема противостояния белых с красными, остановимся на Антанте, которая, исходя из нынешних школьных учебников, помогала воскресить разваленную царскую Россию через помощь белым. Но такая трактовка истории может оставить молодое поколение «без царя в голове». Гносеологические корни этого противостояния лежат не на поверхности, они находятся гораздо глубже.

Иностранные интервенции в истории России происходили множество раз. Но одной из самых известных и тяжелых считается интервенция 14 стран Антанты периода 1918–1922 годов во время Гражданской войны в России.

Американские войска высадились в Архангельске и Владивостоке в конце августа – начале сентября 1918 года. Они приняли участие в интервенции против Советской России, которая, по мнению Антанты, «предала союзников», заключив в марте этого же года сепаратный мир с Германией, Австро-Венгрией и Турцией.

Свой поход на Русский Север американцы назвали с географическим подтекстом – «Экспедиция «Полярный медведь». А по существу воинский контингент янки официально именовался – «Американский экспедиционный корпус в Северной России».

Летом 1918 года на Западный фронт была переброшена 85-я дивизия армии США – «Дивизия Кастера», названная в честь американского генерала Джорджа А. Кастера.

Сформирована она была по приказу президента США Вудро Вильсона.

Один из полков этого соединения – 339-й пехотный был доставлен с приданными частями на британских транспортах «Сомали», «Нагоя» и «Тидеус» вместо запланированной Франции – в Архангельск. Личный состав полка набирался по мобилизации из призывников в штатах Мичиган, Иллинойс и Висконсин. Командовал американцами подполковник Джордж Стюарт.

Общее руководство войсками Антанты осуществлял командующий, британский генерал-майор Фридерик Пул, вскоре замененный тоже выходцем из Туманного Альбиона – генералом Уильямом Эдмундом Айронсайдом.

История американской интервенции в Россию началась еще зимой 1918 года, когда германские войска, воспользовавшись срывом мирных переговоров в Бресте и слабостью практически деморализованной старой Русской армии, 18 февраля развернули наступление по всем фронтам.

Военный повод для высадки американцев в Архангельске был на первый взгляд вполне объясним – спасти от стремительно наступающих немцев в районе незамерзающего порта Мурманска склады с хранившимися в них имуществом и военным снаряжением, поставленным странами Антанты для царской России.

Но был и второй и, наверное, главный повод – чисто экономический, направленный не только на ослабление России, но и на уничтожение ее путем разделения на части. Еще накануне Первой мировой войны резко активизировали свою деятельность американские бизнесмены. Так, будущий президент США Герберт Гувер приобрел нефтяные компании на Урале и в Сибири с баснословным стоимостным выражением в 1 млрд долларов. Это были огромные деньги по тем временам.

Таким образом страна попадала во все большую зависимость от американского производства – заморского капитала.

В период с 1913 по 1916 год импорт американской продукции в виде всевозможных товаров возрос в 18 раз. Россия покупала много всяких необходимостей – от сельскохозяйственного инвентаря до локомобилей, одинаково работающих как на очищенной нефти, солярке, керосине, так и на твердом топливе – угле и дровах. Эти паровики многолетние труженики – через ременные передачи с огромных колес на шкивы навесного оборудования машин, выполнявших разные функции: пилорамы, циркулярки с дисковыми пилами, веялки и прочие. Помню, на окраине города моего детства – Сарны, что на Полесье, стоял еще в начале 1950-х годов отработавший свой срок этот стальной американский конь, служивший ребятне, вооруженной деревянными винтовками, «танком» при играх в «войнушку».

Вместе с тем в американской общественной мысли все чаще звучали призывы к расчленению России под эгидой США.

Сенатор Пойндекстер в газете «Нью-Йорк Таймс» от 8 июня 1918 года писал:

«Россия представляет собой лишь географическое понятие, и ничем больше никогда не будет. Ее сила сплочения, организации и восстановления ушла навсегда».

Те, кто читал классиков советской литературы, помнят американских интервентов из пьесы и повести Всеволода Иванова «Бронепоезд 14–69», романов «Последний на Удэге» Александра Фадеева и «Сердце Бонивура» Дмитрия Нагишкина. Правда, в этих книгах описывались события Гражданской войны только на Дальнем Востоке. Но янки дерзко вели себя и на Русском Севере.

* * *

Стратегический план удушения Советской республики был таков: объединенными силами интервентов и отечественной контрреволюции начать наступление на Москву и Ленинград со всех сторон: с Дальнего Востока (Япония и Колчак), с севера (англичане и французы) и юга (французы, Каледин и Деникин). Одновременно с этим вокруг Москвы, в 23 городах, на Волге, вдоль Сибирской железной дороги, в Вологде, Архангельске и в других населенных пунктах поднимаются контрреволюционные восстания.

Говорят, помогала белым одна Антанта. Нет, не одна, а четырнадцать Антант-государств! Все их действия были направлены не столько против большевистской России, сколько для «напила» и «набивки» деньгами собственных карманов при взаимоотношениях с белыми, откровенных грабежей на территории России и в перспективе разрыва ее на части. Однако различие военно-политических интересов и целей, военных доктрин, неправильная оценка сил и средств красных, отдаленность театров военных действий, массовое противодействие партизанских сил не позволили Антанте создать единое и постоянное военно-политическое руководство в войне против Красной России.

И возникает закономерный вопрос, разве на личностях, которые действовали в интересах иностранных государств, можно сегодня сплотить нацию, народ? Нет, нет и нет!

Отметились у нас и американцы, оставив недобрую память о себе. А где они оставляли ее доброй? Сегодняшняя смердяковщина, модная среди оболваненной части молодежи, проучившейся по учебникам русофоба Сороса, воспитанной на американских боевиках и вскормленной их же гамбургерами и кока-колой, слепо верит в стерильность вашингтонской демократии. Она понятия не имеет о том, как оказался и что делал в Приморье 12-тысячный экспедиционный корпус и какие «свободу и демократию» устанавливал на нашей земле.

Вот несколько примеров.

Захватив крестьян И. Гоневчука, С. Горшкова, П. Опарина и З. Мурашко, американцы закопали их живьем за связь с местными партизанами. С женой Е. Бойчука расправились так – искололи тело штыками и утопили женщину в помойной яме. Крестьянина Бочкарева изуродовали штыками и ножами до неузнаваемости: «нос, губы, уши были отрезаны, челюсть выбита, лицо и глаза исколоты штыками, все тело изрезано».

У станции Свиягино был замучен партизан Н. Мясников, которому, по свидетельству очевидца, «сперва отрубили уши, потом нос, руки, ноги, живым порубили на куски».

Из свидетельства А. Хортова, жителя деревни Харитоновка в Приморье:

«Весной 1919 года в деревне появилась карательная экспедиция интервентов, учиняя расправу над теми, кто подозревался в сочувствии партизанам. Каратели арестовали многих крестьян в качестве заложников и требовали выдать партизан, угрожая расстрелом… Свирепо расправились палачи-интервенты с безвинными крестьянами-заложниками. В числе их находился и мой престарелый отец Филипп Хортов. Его принесли домой в окровавленном виде. Он несколько дней еще был жив, все время повторял: «За что меня замучили, звери проклятые?!» Отец умер, оставив пятерых сирот. Несколько раз американские солдаты появлялись в нашей деревне и каждый раз чинили аресты жителей, грабежи, убийства.

Летом 1919 года американские и японские каратели устроили публичную порку шомполами и нагайками крестьянина Павла Кузикова. Американский унтер-офицер стоял рядом и, улыбаясь, щелкал фотоаппаратом. Ивана Кравчука и еще трех парней из Владивостока заподозрили в связи с партизанами, их мучили несколько дней. Они вышибли им зубы, отрубили языки».

Командующий американским экспедиционным корпусом генерал Грейвс признавался, что «…из тех районов, где находились американские войска, мы получали сообщения об убийствах и истязаниях мужчин, женщин, детей…»

А вот признание другого янки – полковника армии США Морроу, посетовавшего, что его бедняги-солдаты «…не могли уснуть, не убив кого-нибудь в этот день… Когда наши солдаты брали русских в плен, они отвозили их на станцию Андрияновка, где вагоны разгружались, пленных подводили к огромным ямам, у которых их и расстреливали из пулеметов.»

Самым памятным для полковника был день, «когда было расстреляно 1600 человек, доставленных в 53 вагонах».

Когда читаешь выдержки из газет Приморья тех лет, приходишь к выводу, что своим бесчинством американцы уже тогда пытались доказать миру, что Америка превыше всего!

Передо мной фотографии с сайта: «Зверства американцев в России». Адреса – Приморский край, Сибирь, Русский Север… Ровные ряды добротно сбитых виселиц по две жертвы на одном столбе. Все они одинаковы – очевидно, плотники выполняли заказ янки под соответствующие размеры. Висящие – красноармейцы, партизаны и сочувствующие им местные граждане. Масса повешенных на деревьях.

В статье О. Г. Артюшенко «Зверства американцев в России» довелось прочесть признание одного очевидца:

«Интервенты окружили Маленький Мыс и открыли ураганный огонь по деревне. Узнав, что партизан там нет, американцы осмелели, ворвались в нее и сожгли школу. Пороли зверски каждого, кто попадался им под руку. Крестьянина Череватова, как и многих других, пришлось унести домой окровавленным, потерявшим сознание. Жестокие притеснения чинили американские пехотинцы в деревнях Кневичи, Кролевцы и в других населенных пунктах. На глазах у всех американский офицер несколько пуль выпустил в голову раненого паренька Василия Шемякина».

В приморской прессе того времени, конечно, после ухода янки, можно было немало прочесть о диких выходках американской военщины. В одной из статей сообщалось, что на Седанке (район Владивостока. – Прим. авт.) группой американских солдат была зверски изнасилована 23-летняя гражданка К. Факты насилия над женщинами и девушками жеребцами в форме армии США неоднократно регистрировались и в других частях города и всего Приморья.

Другое свидетельство, взятое из прессы:

«В начале июля 1920 года, проезжая по Светланской улице на извозчике, четверо пьяных американских солдат, куражась, оскорбляли прохожих. Проходящие мимо граждане – гласный городской думы Войцеховский, Санарский и другие лица, возмущенные их поведением, остановили извозчика. Пьяные солдаты подошли к Войцеховскому и по-русски закричали на него:

– Чего свистишь, русская свинья? Разве не знаешь, что сегодня американский праздник?

Один из солдат наставил на Войцеховского револьвер, а другой стал наносить револьвером ему удары в лицо…»

По свидетельству газеты «Красное знамя» за 25 декабря 1920 года, пьяная ватага американских моряков ввалилась в ресторан-кофейню Кокина на Светланской улице и с грубой бранью на коверканном русском языке стала разгонять играющих в бильярд, дабы самим развлечься…

А вот другой источник – «Вечерняя газета» за 18 ноября 1921 года:

«Пятеро американских матросов, обслуживающих радиостанцию на Русском острове, которую интервенты захватили еще в 1918 году, прибыли на танцевальный вечер в зал Радкевича, что на Подножье. Изрядно приняв «на грудь», они стали вести себя вызывающе. А когда начался спектакль, сели во втором ряду, а ноги положили на спинки стульев первого ряда, где сидели русские зрители. При этом матросы говорили, что «плюют на все русское, в том числе и на русские законы», а затем начали дебоширить…»

Судя по сохранившимся свидетельствам, американские вояки по части пьянства, грабежей, непристойностей в отношении женщин, которым нередко делали гнусные предложения прямо на улицах, и террору с беспричинной стрельбой в городе, уже тогда равных себе не имели.

Газета «Голос Родины» за 12 января 1922 года дала большой текстовый и фотографический материал под точным названием: «Американские дикари развлекаются».

Прошло около ста лет после тех событий, но ничего не изменилось в поведенческом менталитете янки на чужих территориях, где они оказывались как оккупанты или в качестве союзников на своих военных базах. О жестокости покорителей американских индейцев ярко свидетельствуют их действия в Корее и Вьетнаме, Ираке и Сирии, при бомбежках Японии, Югославии и Ливии, а также в других регионах.

С появлением на мировой арене сильного Китая, победами России на территории Сирии в борьбе с боевыми отрядами, а по существу бандформированиями, выпестованными ястребами США, гонора у янки поубавилось. То ли еще будет…

Чехословацкая чехарда

С какой легкостью и самодовольством злодействует человек, когда он верит, что творит благое дело.

Блез Паскаль

Что за явление – Чехословацкий корпус? Как он появился на территории Советской России? Чем занимались легионеры и как они вели себя? Почему примкнули к Белому движению? На эти и другие вопросы есть смысл ответить в этой главе.

Чехословацкий корпус (ЧСК) – национальное добровольческое объединение, сформированное в составе российской армии в годы Первой мировой войны в основном из пленных чехов и словаков – бывших военнослужащих австро-венгерской армии.

Согласно декрету французского правительства в Париже была создана автономная Чехословацкая армия для борьбы с войсками Германии и Австро-Венгрии. Часть этой армии в виде корпуса перебросили в Россию. После кровопролитных сражений с австро-германскими частями они вдруг «прозрели» и решили перейти на сторону белых, теперь уже в войне против новой власти в России – советской.

Президент Франции Пуанкаре признал все чехословацкие воинские формирования частью французской армии, входившей в антисоветскую Антанту.

Так возник мятеж Чехословацкого корпуса в Поволжье, на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке по мере продвижения по железной дороге многотысячного войска чехов и словаков.

После Октябрьской революции, с весны 1918 года, ЧСК, полностью зависимый от денежного содержания за счет Франции и всей Антанты, практически повернул оружие против советской власти. На надоевшую войну армейцы корпуса реагировали адекватно – они хотели поскорей добраться до Франции, а потом отправиться к семьям. Представители Совнаркома РСФСР во главе со Сталиным дали добро на их отправку. Сначала планировалось организовать эвакуацию чехословаков морским путем через Архангельск и Мурманск. Но от такого плана пришлось отказаться из боязни перед немецкими подводными лодками, активно действовавшими в акватории северных морей. Возник вариант отправки ЧСК численностью более 40 тысяч по Транссибирской железной дороге до Владивостока. И поезда пошли…

Но вдруг 21 апреля 1918 года под давлением Германии нарком иностранных дел Г. В. Чичерин потребовал от Красноярского совета приостановить дальнейшее продвижение чехословацких эшелонов на восток. Легионеры заволновались. Стали мгновенно распространяться слухи – Россия их сдает Германии и Австро-Венгрии как бывших военнопленных. На состоявшемся съезде чехословацких военных было принято жесткое решение на разрыв с большевиками. Последовала команда – прекратить сдачу оружия и самостоятельно двигаться в сторону Владивостока. Начали происходить стычки с красноармейцами.

Кремль, в частности народный комиссар по военным делам РСФСР Л. Троцкий, среагировал по-своему, отдав команду полностью разоружить мятежников. И тут завертелось.

Итак, с восстания ЧСК, случившегося в середине мая, обычно отсчитывают начало Гражданской войны в России, а также фактического красного террора. Эшелоны легионеров, растянувшиеся от Пензы до Владивостока, постепенно в ходе остановок обрастали контрреволюционными формированиями. Они часто были победителями в схватках с красными, а с побежденными никто не церемонился. В Самаре было расстреляно около 300 пленных красноармейцев и советских служащих, в Симбирске около 400. В Вятке белые умертвили под пытками 30 советских активистов. В сельской местности дела обстояли не лучше. Только в трех волостях Бугурусланского уезда казнили более 500 человек.

За первые шесть месяцев 1918 года, по данным советской печати, было расстреляно 150–180 человек, в основном около 70 % уголовников. В числе расстрелянных по политическим мотивам на основании приговора Ревтрибунала при ВЦИК значился командующий Балтийским флотом Алексей Щастный, сумевший спасти флот от захвата немцами, но не поладивший с Троцким. В Кисловодске начальник местной ЧК Атарбеков лично зарезал бывшего командующего Северо-Западным фронтом генерала Рузского. В Риге в состав расстрельной команды входили женщины, которых называли «ружейными бабами».

На Украине города – Киев, Одесса, Харьков – по несколько раз переходили из рук в руки. Один из белых так описывал увиденную им в здании киевской ЧК картину:

«Весь… пол большого гаража был залит уже… на несколько дюймов кровью, смешанной в ужасающую массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими останками. Рядом с этим местом ужасов в саду того же дома лежали наспех поверхностно зарытые 127 трупов последней бойни… у всех трупов размозжены черепа, у многих даже вообще расплющены головы… Некоторые были совсем без головы, но головы не отрубались… мы натолкнулись в углу сада на другую более старую могилу, в которой было приблизительно 80 трупов… лежали трупы с распоротыми животами, у других не было членов. Некоторые были совершенно изрублены».

В Харькове некий Саенко применял скальпирование и «снимание перчаток с рук».

5 сентября 1918 года вышло постановление «О красном терроре», давшее отмашку на широкое применение ВМН, а также заложничества…

Французский дипломат Робьен писал:

«Большевики… сильно изменились за последние две недели. Боюсь, как бы в русской революции, которая до сих пор не пролила ни капли крови, не настал период террора».

И кровь хлынула.

В Петрограде первые 512 заложников были арестованы и расстреляны. Среди них бывшие высокопоставленные правительственные чиновники, офицеры, полицейские.

Власть была напугана кровавыми шабашами, поэтому 6 ноября 1918 года постановлением Совнаркома красный террор как бы сворачивался. Но остановить карательную машину сразу было невозможно, да и не очень хотелось в связи с поступающими с фронтов жуткими телеграммами о злодеяниях белых.

Отразив первые нападения красноармейцев на свои эшелоны, ЧСК перешел в наступление и быстро овладел Сибирской и Алтайской дорогами. В результате рухнула советская власть в Сибири, Самаре, Екатеринбурге и других городах и местностях России.

1 февраля 1919 года ЧСК переименовали в Чехословацкую армию (ЧСА).

27 декабря того же года по решению Антанты командование армии приняло на станции Нижнеудинск под свой контроль поезд с частью золотого запаса России, поделившись в январе 1920 года опять же частью «золотого эшелона» с «правителем России» адмиралом Колчаком. После подписания между советским правительством и командованием ЧСА перемирия 2 сентября 1920 года последние чехословацкие части покинули Владивосток, чтобы на кораблях добраться до Европы.

* * *

В 1923 году в Мюнхене была издана книга видного деятеля Белого движения, генерал-лейтенанта Константина Вячеславовича Сахарова «Белая Сибирь», в которой он, как соратник Колчака и свидетель всей эпопеи кровавого странствования ЧСК по Сибири, передал подробности тех событий.

Он писал, что «с осени 1918 года части ЧСК двигались все более в глубокий тыл, чтобы там устроиться безопаснее и среди безоружного населения выжидать возможности эвакуации морем в Европу. Среди чешских масс все шире разливался процесс нравственного разложения… Все чехи стремились к большим, богатым сибирским городам… Всю эту зиму 50 тысяч военнопленных, разжиревших на отличных сибирских хлебах, ровно ничего не делали.

Повсюду в Сибири можно было видеть этих парней. Наглое, одутловатое лицо, чуб, выпущенный из-под фуражки… Развалистой, ленивой походкой сновали туда и сюда группы легионеров, и вечно все они тащили под рукой что-то завернутое в бумагу или платок. чехи вели себя как бродяги, распущенно, нахально и грубо…»

Да, вели себя чехословаки нагло. Отмечались случаи сплошного мародерства. Они развили торговлю и спекуляцию награбленным имуществом в таких масштабах, что колчаковское командование обращалось в местные суды. А сами солдаты и офицеры белых частей не раз вступали в драки с легионерами, видя неприкрытые факты мародерства, разбоев и грабежей. Как следствие разложения чехословацкого воинства, среди их солдат и офицеров появилось огромное количество заболевших венерическими болезнями. Для лечения таких «страдальцев сладострастия» очищались местные больницы и госпиталя. Этими грязными больными были наводнены все города и поселки до Владивостока включительно.

Дошло до того, что легионеры захватывали железнодорожные вагоны и даже эшелоны и «продавали» их торговцам для перевоза различных грузов и товаров. Однако Омское правительство всячески гасило реакцию граждан на эти случаи, боясь конфронтации с союзниками. Французский генерал де Жанен часто был на стороне своих «прикомандированных».

Адмирал Колчак решил положить конец этому безобразию. По его замыслу, как только чехословаки с награбленным имуществом прибудут во Владивосток и станут грузиться на суда, планировалось произвести ревизию всех их грузов в присутствии союзников. И тогда преступления чехословаков были бы раскрыты. Воров и грабителей уличили бы и поймали с поличным.

Но в результате предательства план «омского правителя» стал известен руководству ЧСК. И тогда чешский национальный комитет при ЧСК втайне договорился с местными эсерами, захватившими часть важных постов в Сибири, о взаимном сотрудничестве. Потом в книгах чешских руководителей Масарика и Бенеша они признаются в интригах и разных тайных договоренностях не только с эсерами, но и большевиками в Кремле.

Потом во многих печатных органах «омского правителя» появились публикации о том, что чешские легионеры предали русскую белую армию и ее вождя адмирала Колчака, что они братались с большевиками и, как трусливое стадо, бежали на восток. Они совершали над безоружными насилия и убийства, наворовав на сотни миллионов частного и казенного имущества и вывезя его из Сибири с собой на родину.

Через шесть лет после окончания вояжа ЧСК по России и возвращения его военнослужащих через Владивосток домой новые чешские правители – профессор Масарик и доктор Бенеш «…не поставили преступников перед судом и предателей к позорному столбу, но пытались их окружить ореолом чести, доблести и геройства».

Существует версия, что часть драгметалла из «золотого эшелона» могла остаться в карманах командования корпуса легионеров.

А дальше битый белый генерал Сахаров вопиет:

«Долг осветить эту мрачную картину во всем ужасающем полотне лежит не только на одних русских; это обязаны сделать честные люди всех наций… В интересах всего мира – поставить преступления чехов перед Россией к позорному столбу. Иначе в Европе останется государство, которое служит местом укрывательства убийц, воров, насильников женщин, давая им не просто убежище, но представляя государственные руководящие места и прославляя их как героев».

Эти «успех для живых и славу для мертвых» чехи должны поделить с французами, которые в качестве оккупантов вновь оказались на российской земле.