Текст книги "Он спас Сталина"

БИТВА ЗА ПЕРЕДЕЛ ЕВРОПЫ

Лучше встреча в верхах, чем на краю пропасти…

Джон Кеннеди

Говорят, что всякая международная конференция – это встреча, на которой стороны приходят к согласию относительно даты следующей встречи. Тегеран-43 – не исключение. После нее последовали еще две встречи на тему послевоенного устройства Европы. Это были Ялтинская и Потсдамская конференции.

Сталин был уверен в том, что союзники согласятся на проведение конференции в Тегеране. Доводы у него были весомые. Поэтому осенью 1943 года для координации действий специальных служб в канун подготовки конференции глав стран-союзниц прошло совещание на Лубянке в доме № 2 начальников 1 – го управления НКГБ (внешняя разведка) П.М. Фитина и 4-го управления НКГБ (террор и диверсия) П.А. Судоплатова с представителями английской разведки МИ-6. Обсуждался главный вопрос – как эффективно обеспечить охрану «Большой тройки». Делились информацией о необходимости выявления и ликвидации немецкой агентуры, засланной для осуществления террористических и диверсионных актов против глав делегаций трех стран и других высокопоставленных лиц на разных международных встречах и совещаниях.

А с 19 по 30 октября в Москве для согласования между членами антигитлеровской коалиции назревших вопросов дальнейшего ведения войны, а также для выработки общей позиции по ряду международных проблем была созвана конференция министров иностранных дел СССР, США и Англии. Она явилась своеобразной репетицией созыва Тегеранской конференции.

Покидая Москву и высоко оценивая итоги встречи министров трех стран, руководитель английской делегации Энтони Иден высказался так:

«Пока мы трое вместе – нет ничего, что мы не могли бы осуществить. Если мы не будем вместе, то не будет ничего, что мы сможем осуществить».

Газета «Правда» в статье «К предстоящему совещанию трех держав» писала:

«Чем полнее и эффективнее будет военное, политическое и экономическое сотрудничество трех великих держав – СССР, Англии и США, тем скорее будет разгромлена гитлеровская Германия, тем крепче будет фундамент будущего мира и тем успешнее будут разрешены проблемы послевоенного устройства в интересах всех союзных стран».

Теперь союзники сами торопились открыть второй фронт: спурт сталинской армии страшно напугал Запад, ведь этот «дядюшка Джо» мог войти теперь в Европу и без их помощи. И тогда провал – социалистической может стать вся Европа вплоть до Атлантики. И добрый кусок капиталистического бытия может испариться. И только Британия окажется в гордом одиночестве, но и до нее русский медведь может добраться. Немец не одолел англичан, русский легко стреножит мистера Буля!

И действительно, в 1943 году местом встречи глав трех великих держав, входящих в антигитлеровскую коалицию, была избрана столица Ирана, бывшей Персии, – Тегеран. Конкретные материалы для серьезного обсуждения вопросов охраны «Большой тройки» в Тегеране на этой встрече представителей спецслужб трех стран предоставили наши органы госбезопасности.

Дело в том, что еще в августе 1943 года в иранскую столицу выезжала группа руководящих работников НКВД – НКГБ СССР. В ее состав входили: заместитель наркома внутренних дел по войскам генерал-полковник А.Н. Аполлонов, начальник 2-го управления (контрразведывательного) НКГБ СССР генерал-лейтенант П.В. Федотов и заместитель начальника 6-го управления (охранного) НКГБ СССР генерал-майор Д.Н. Шадрин.

Сотрудники НКГБ осмотрели объекты, которые предназначались для встречи гостей и проведения конференции: аэродром, вокзал, территорию посольства СССР, а также ознакомились с общим порядком в городе. После этого совместно с представителями Наркомата иностранных дел СССР была разработана схема обеспечения безопасности. Конференцию решили провести на территории советского посольства. Это место оказалось наиболее подходящим для переговоров трех лидеров. От внешнего мира усадьбу отделяла каменная трехметровая стена. Ее территория представляла собой большой парк площадью свыше девяти гектаров: теннисные аллеи с чинарами и кустами вечнозеленого самшита здесь соседствовали с причудливыми фонтанами и каскадами прудов, в которых плавали золотые рыбки и лебеди…

Строители навели марафет: подкрасили, подштукатурили, подремонтировали объекты. В посольстве также пришлось принять меры, связанные с вопросами безопасности. К примеру, оказалось, что система его водоснабжения достаточно уязвима для возможных диверсий: вода двигалась с гор по водоводу, имевшему 895 неохраняемых колодцев – кирязов. В связи с этим было принято решение о доставке питьевой воды с горных источников автоцистернами, которые заранее прибыли в Баку.

Перед конференцией территория посольства СССР была взята под охрану как с внешней, так и с внутренней стороны, превратившись в настоящую крепость. Переходная зона из английского посольства в советское дипломатическое представительство была ограждена высоким брезентовым забором для усложнения визуального наблюдения с обеих сторон улицы. Кроме того, круглосуточные посты были выставлены спецслужбами: американцами для охраны в резиденции Рузвельта, англичанами – Черчилля, советскими – возле дома посла, где размещались И.В. Сталин, В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов и Л.П. Берия.

В целом на территории посольства в дни работы конференции находилось более ста пятидесяти сотрудников охраны и специальная рота красноармейцев-автоматчиков в количестве двухсот человек.

* * *

Интересна одиссея Франклина Рузвельта, направляющегося на конференцию. Вечером 11 ноября 1943 года американский президент покинул Белый дом и отправился с частью своей делегации на морскую базу «Куантико» в Виргинии. Здесь их ждала яхта «Потомак», на которой они прибыли в порт Хемптонроуд, где их ожидал новый линейный корабль «Айова». 13 ноября линкор, эскортируемый эсминцами, вышел в Атлантический океан, взяв курс к берегам Европы и Африки.

Утром 20 ноября линкор «Айова» пришвартовался в Большой гавани алжирского порта Оран. Здесь американского президента встретили его сыновья – полковник Э. Рузвельт, лейтенант Д. Рузвельт и генерал Д. Эйзенхауэр. В тот же день вечером президент прибыл на аэродром «Ла Синия». Транспортный самолет президента «Дуглас С-54», который называли еще «Священная корова», вылетел в Тунис. За сравнительно короткий период пребывания в стране он осмотрел развалины древнего Карфагена, знаменитый амфитеатр, акведук, интересовался пуническими войнами. Военные его свозили на недавние поля сражений. Он видел сожженные танки и самолеты, поверженного «лиса пустыни», любимца Гитлера генерал-фельдмаршала Ромеля. Побывал он и в части, где служил его старший сын. Затем Рузвельт вылетел в Египет.

Ранним утром 22 ноября самолет президента США мягко коснулся колесами шасси посадочной полосы каирского аэродрома английских ВВС. Руководство делегации разместилось на вилле американского посла Арчибальда Кэрка, в западном пригороде Каира под названием Телль-Неби-Менд, недалеко от пирамид.

В Каире предполагалось провести предварительную конференцию (операция «Секстант») с Черчиллем и Чан Кайши. И она прошла с 22 по 26 ноября за спиной третьего союзника – СССР.

Завершив сепаратную встречу в Каире, подтвердившую различие точек зрения США и Англии по ряду вопросов глобальной военной стратегии между американскими и английскими политиками, Рузвельт и Черчилль направились в Тегеран… Американская секретная служба обеспечила строжайшую секретность прилета главы государства – его почти никто не встречал, не был выстроен почетный караул. Ничто не напоминало о визите важного гостя в Тегеран. Без эскорта бронемашин Рузвельт проследовал в миссию США в Иране, став на короткое время гостем американского посланника Луиса Дрейфуса…

* * *

Конференция проходила с 28 ноября по 1 декабря 1943 года. На таком крупном совещании впервые встретились союзники по борьбе с гитлеровской Германией – председатель Совета народных комиссаров (СНК) СССР И. Сталин, президент США Ф. Рузвельт и премьер-министр Великобритании У. Черчилль.

Сталин сохранил совсем не наивную юношескую привычку Кобы – опаздывать. Нет, нет теперь она была скорее вызывающей. Он опоздал на конференцию на целые сутки. Пусть ждут – теперь он Хозяин – и в приеме у себя Рузвельта, и в месте проведения самой конференции в советском посольстве. Кстати, именно в Тегеране он впервые увидел Рузвельта.

И все-таки кто из них больше нравился Сталину – Рузвельт или Черчилль? На этот вопрос, возникший в разговоре сам по себе, он ответил Молотову так: «Хм, кто нравится? Странный вопрос задают. Они оба – империалисты! Вот вам и мой ответ».

Сталин поселился в особняке на территории посольства. Его кабинет находился на втором этаже. Здесь же располагались спальня, ванная, комната для охраны. На первом этаже обосновался небольшой узел связи во главе с начальником оперативного управления ГШ генералом Штеменко, который имел прямую связь с генералом Антоновым. Сталин часто приходил сюда и по «вертушке» интересовался ходом событий на фронтах и, в частности, боевыми операциями на Украине.

Сейчас в этом особняке размещена резиденция российского посла. Сюда же на территорию нашего посольства из соображений личной безопасности с великим удовольствием переселился и Рузвельт. Ему был отведен тоже отдельный, даже больший по размерам, дом, чем у хозяина этой территории, как-никак, все же гость!

А еще Сталин по-человечески понимал, что ко всему прочему президент Рузвельт более шести часов «проболтался» в воздухе на своей «Священной корове», прилетев из Каира, где встречался с Черчиллем и Чан Кайши…

* * *

Нужно отметить, что на конференции между Рузвельтом и Сталиным установились теплые, доверительные и, по оценкам наших и зарубежных наблюдателей, даже дружеские отношения, которые, несомненно, повлияли на исход ее работы.

Г.А. Хидоятов в работе «Дипломатия XX века» писал:

«Сам факт остановки Рузвельта в здании советского посольства был, видимо, им запрограммирован. Ему хотелось иметь возможность встречаться со Сталиным в неформальной обстановке и без Черчилля. Токая встреча состоялось в первый же день конференции, 28 ноября по прибытии американского президента в советское посольство. Сталин, но правах хозяина, пришел но его виллу с визитом вежливости.

Черчилль с великой досадой узнал, что Сталин опередил его. Он хотел договориться с Рузвельтом еще до первого пленарного заседания о едином подходе к проблеме второго фронта. Рузвельт, прежде всего, предполагал видеть Сталина только в присутствии двух переводчиков. Президент имел все основания, пишет Гарриман, подозревать, что Черчилль будет оказывать на него давление поддержать его план захвата Родоса и открытия Дарданелл, даже если это приведет к отсрочке второго фронта.

Черчилль явно пытался отсрочить, а может, и вовсе отказаться от высадки союзных войск на севере Франции…»

За время проведения Тегеранской конференции Сталин и Рузвельт встречались несколько раз, в том числе и в неформальной обстановке. Вот как вспоминал эти встречи и свои впечатления о советском руководителе Рузвельт, записанные его сыном Эллиотом:

«…У него густой низкий голос, он говорит не спеша, кажется очень уверенным в себе, нетороплив – в общем, производит сильное впечатление…

Мы говорили с ним все, что приходило на ум…

Этот человек умеет действовать, у него всегда цель перед глазами. Работать с ним одно удовольствие. Никаких околичностей. Он излагает вопрос, который хочет обсудить, и никуда не отклоняется…»

Черчилль прибыл в свое представительство, оно находилось через дорогу от советского посольства. Он вспоминал по этому поводу так:

«Я был не в восторге от того, как была организована моя встреча по прибытии на самолете в Тегеран. Английский посланник встретил меня на своей машине, и мы отправились с аэродрома в нашу дипломатическую миссию. По пути нашего следования в город на протяжении почти трех миль через каждые пятьдесят ярдов были расставлены персидские конные патрули.

Таким образом, каждый злоумышленник мог знать, какая важная особа приезжает и каким путем она проследует. Не было никакой защиты на случай, если бы нашлись два-три решительных человека, вооруженных пистолетами или бомбой.

Американская служба безопасности более умно обеспечивала защиту президента. Президентская машина проследовала в сопровождении усиленного эскорта бронемашин. В то же время самолет президента приземлился в неизвестном месте, и президент отправился без всякой охраны в американскую миссию по улицам и переулкам, где его никто не ждал».

1 декабря 1943 года в зале заседаний посольства СССР У. Черчилль вручил И.В. Сталину сувенир – почетный меч от короля Великобритании Георга VI защитникам Сталинграда, выкованный опытными английскими оружейниками. На церемонии был организован караул из солдат и офицеров советских, английских и американских войск. Передавал меч представитель английской армии, принимал подарок офицер Красной армии. Клинок меча украшала надпись: «Подарок короля Георга VI людям со стальными сердцами».

Во время церемонии с передачей меча Уинстон Черчилль вдруг высказался так, что его слова несколько смутили советского руководителя:

«Маршал Сталин может быть поставлен в ряд с крупнейшими фигурами русской истории и заслуживает звания «Сталин Великий».

«Дядюшка Джо» сконфуженно посмотрел на хитреца, улыбнулся совсем не щедро, пригладил правой рукой усы и умно ответил: «Легко быть героем, если имеешь дело с такими людьми, как русские!»

Вопросы, поднимаемые на Тегеранской конференции, были животрепещущими. Инициатива полностью находилась в руках советского лидера. Практически он получил желаемые ответы на все вызовы тяжелого военного времени.

Вопросы на Тегеранской конференции решались и решились достаточно быстро:

– установлен точный срок открытия союзниками второго фронта во Франции;

– обсуждались вопросы о предоставлении независимости Ирану;

– положено начало решения польского вопроса;

– определились со сроками подключения СССР к войне с Японией – только после разгрома фашистской Германии;

– были намечены контуры послевоенного устройства мира;

– достигнуто единство взглядов по вопросам обеспечения международной безопасности и прочного мира.

Нелегко походил обмен мнениями по открытию второго фронта.

После долгих дебатов проблема англо-американского наступления под кодовым названием «Оверлорда» оказалась в тупике. Тогда Сталин поднялся с кресла и, обратившись к Ворошилову и Молотову, с неподдельным раздражением заметил:

– Товарищи, у нас слишком много дел дома, чтобы здесь тратить время. Ничего путного, как я вижу, не получается.

Наступил критический момент. Гости тяжело засопели. Черчилль, поняв тяжесть последствий для него в Лондоне из-за опасности срыва конференции, пошел на компромисс… Суть его – продолжить деловые переговоры, в которых был заинтересован его ближайший союзник Рузвельт.

Чтобы как-то скрасить монотонность переговорных будней конференции, развлекали делегатов «Большой тройки» артисты. Так, в начале декабря 1943 года Николай Кравченко не только обеспечивал безопасность прибывших знаменитостей артистического мира – Вадима Козина, Мориса Шевалье, Марлен Дитрих, Изы Кремер и других, но и, естественно, был свидетелем их выступлений на большом концерте. Особенно его поразили песни в исполнении Вадима Козина, когда тот запел «Осень» и поплыли слова в музыкальном обрамлении:

 
Осень, прозрачное утро,
Небо как будто в тумане.
Даль из тонов перламутра,
Солнце холодное, раннее.
Где наша первая встреча —
Яркая, острая, тайная.
В тот летний памятный вечер
Милая, словно случайная…
 

Николай Григорьевич Кравченко взглянул на Сталина. Вождь слушал советского исполнителя с таким вниманием, что казалось, он весь ушел в эту песню. Иосиф Виссарионович даже рукой прихорашивал свои усы, наверное, тоже вспоминал свою первую яркую, острую и тайную встречу. Довольны концертом остались Рузвельт и Черчилль…

Итоги 1943 года оказали ошеломляющее воздействие как на нашего главного противника – гитлеровскую Германию, так и на союзников СССР в лице США и Великобритании. Разгром немецко-фашистских войск под Сталинградом, победа советских войск на Курской дуге, форсирование Днепра и освобождение столицы советской Украины Киева – эти события заставили союзников стремительно менять стратегию дальнейшего использования, а если правильнее – применения своих войск в войне. Дивизии Красной армии упорно двигались на Запад.

К марту 1943 года на Восточном фронте уже нашли свою гибель 112 фашистских соединений. Кроме того, воспользовавшись наступательным порывом Советской армии, англо-американские войска высадились в Северной Африке и начали теснить германо-итальянский Африканский корпус фельдмаршала Эрвина Ромеля.

Конечно, потери в огненных сражениях у Красной армии были колоссальные по сравнению с другими войнами. Таких потерь доселе не видела никакая армия в мире. В незримых боях, особенно в начале войны, абвер и гестапо тоже нанесли разведывательным органам НКВД и НКО СССР серьезный урон.

Помимо гибели ценных агентов и оперативных работников в Западной Европе в 1941–1943 годах, как писал свидетель этих событий генерал-лейтенант в отставке Павел Анатольевич Судоплатов после отсидки пятнадцатилетнего срока в тюрьме по указке Хрущева, мы потеряли в результате действий немецкой контрразведки руководителей наших резидентур в Смоленске, Киеве, Одессе, Херсоне, Николаеве – основных крупнейших городах, оказавшихся в зоне оккупации.

Среди погибших были видные сотрудники советской разведки: Каминский – один из создателей «Красной капеллы» в Германии; Кудря – резидент в Смоленске и Киеве; Молодцов – в Одессе; Лягин (накануне войны заместитель начальника разведывательного управления НКВД) – в Херсоне и Николаеве, и другие.

Следует отметить, что Сталин был раздражен пока что голыми обещаниями союзников открыть второй фронт. Ленд-лиз действовал ответственно, хотя и в военно-экономической помощи недруги в стане союзников пытались вставлять палки в колеса этих договоренностей в виде недоукомплектования (например, моторы для самолетов направляли на одном корабле, а крылья и фюзеляжи – на другом, разносортица запасных частей, элементарный брак и так далее). Стоило одному плавсредству погибнуть, как тут же появлялась потеря плановости в поставках боевой техники на острые участки фронта.

Не обошлось без пикировки и на заключительном этапе переговоров. Так в беседе со Сталиным Черчилль заявил:

– Я полагаю, что Бог на нашей стороне. Во всяком случае я сделал все для того, чтобы он стал нашим верным союзником…

– Ну тогда наша победа обеспечена, ведь дьявол, разумеется, на моей стороне. Каждый знает, что дьявол – коммунист, – заметил с лукавой улыбкой Сталин, слегка покручивая указательным и большим пальцем левой руки кончик усов, как он это делал всегда, когда чувствовал победу над своим собеседником: – Два глаза, да и те за носом, а такие глаза слепы.

Рузвельт понимающе улыбался. Ему не хуже, чем Сталину, была знакома реплика Черчилля образца июня 1941 года: «Если Гитлер вторгнется в ад, я заключу союз с дьяволом».

Там же, в Тегеране, случился казус, в котором Черчилль опять выглядел забавно. Достоянием гласности это событие стало благодаря распоряжению Сталина, которого можно считать косвенным участником этого происшествия.

Во время острых дебатов по проблеме открытия второго фронта Иден передал Черчиллю записочку. Премьер, прочтя ее, что-то чиркнул и вернул Идену. Тот, пробежал глазами запись, скомкал листок и бросил в урну для бумаг. Когда заседание окончилось и все разошлись, Сталин поручил переводчику В.М. Бережкову извлечь записку и доложить, о чем она. По идее там могло быть нечто важное, относящееся к позиции Англии по обсуждаемому вопросу.

В записке оказалось всего несколько слов:

«Уинстон, у Вое расстегнута ширинка».

А дальше рукой Черчилля:

«Не волнуйтесь, старый орел не выпадет из гнезда».

Сталин и другие от души потешались над хозяином «орла».

Никто из «Большой тройки» не испытывал иллюзий в отношении других участников встречи. Сталин знал, что официальная позиция США в отношении германо-советской войны во многом определяется соображениями лидеров сената:

«Победа коммунизма будет более опасной для США, чем победа нацизма», – так заявлял сенатор-республиканец Р. Тафт. Другой сенатор-демократ Г. Трумэн цинично изрек: «Пусть они убивают друг друга как можно больше».

Знал он также, что для Черчилля ненавистна сама мысль о существовании сильной России, тем паче коммунистической и безбожной.

Так что встречались в Тегеране союзники, но не друзья и не по взаимной симпатии, а по большой нужде, исходя из оперативной и стратегической обстановки в страшной по жертвам войне. Тем более руководство Великобритании понимало, что будет означать победа гитлеровской Германии в войне с Советской Россией – непременно повторением второй попытки одолеть их страну – победители быстро восстанавливаются.

К 1943 году со всей очевидностью определилось, что ни в одиночку, ни вдвоем вытянуть победу в ближайшее время в войне на суше и на море против стран «оси» не сумеет ни СССР, ни Англия с Америкой, а у Германии может открыться второе дыхание за счет вероятного появления новых видов оружия. Разведки трех союзников знали о работах в Германии над созданием атомных фугасов, стратегических ракет и реактивных самолетов.

Все спешили не опоздать в Европу, быстрее разбить и поделить территорию Германии, нарезав новые границы для европейских стран и, конечно же, порыться в новых технологиях промышленности Третьего рейха.

Предварительными данными о том, что тройка руководителей СССР, США и Великобритании готовится собраться в Тегеране, немецкие спецслужбы располагали и к этой встрече готовились интенсивно.

* * *

Николай Григорьевич Кравченко прибыл в Тегеран, естественно, раньше основной делегации. Он сразу же встретился с теми людьми, на которых ему указал Абакумов. Изучив оперативную обстановку, он уже знал все слабые и сильные стороны противника, способного своими диверсионно-террористическими группами осуществить задуманную, как потом станет известно, операцию «Длинный прыжок», разработанную нацистским диверсантом № 1, начальником секретной службы СС в VI отделе главного управления имперской безопасности (РСХА), оберштурмбанфюре-ром Отто Скорцени.

По данным резидента советской внешней разведки Ивана Ивановича Агаянца, в августе 1943 года немцы сбросили в районе Кумского озера близ города Кум, расположенного в семидесяти километрах от Тегерана, команду из шести радистов. Дней через десять они уже осели на конспиративных квартирах под иранской столицей. Отдышавшись и приведя себя в порядок, небесные пришельцы на машинах добрались до виллы, подготовленной им местной агентурой.

Эта группа тут же установила радиоконтакт с Берлином с тем, чтобы обговорить сроки и место плацдарма для высадки диверсантов второй группы во главе с Отто Скорцени. Однако этим амбициозным планам диверсантов не дано было свершиться. Все их радиосеансы пеленговались и расшифровывались советскими и английскими специалистами радиоперехвата из контрразведок союзников. Техническое оснащение специальных служб обеих стран, заброшенное в Тегеран, позволяло это сделать с оценкой отлично. Вскоре после длительных поисков радиопередатчика всю группу захватила наша контрразведка и заставила работать с Берлином под контролем союзных спецслужб.

Для того чтобы предотвратить высадку второй группы и избежать ненужных потерь с обеих сторон, немецкому радисту была дана установка – сообщить в разведцентр, что они раскрыты и захвачены. Узнав о провале, руководство РСХА отказалось от своих планов.

В этой радиоигре принимал активное участие и представитель Смерша подполковник Н.Г. Кравченко. И уже за несколько дней до начала конференции под руководством представителей двух центральных контрразведывательных ведомств: от НКВД СССР Берии – генерал-лейтенанта Павла Васильевича Федотова и от ГУКР Смерша НКО СССР Абакумова – подполковника Николая Григорьевича Кравченко были проведены массовые аресты немецкой агентуры, вычисленной в том числе и разведчиками нашей резидентуры совместно с англичанами и американцами.

Не без помощи источников нашей внешней разведки, и в первую очередь резидента И.И. Агаянца и разведчиков Г.А. Варданяна, Г.Л. Оганеса и других, советской и английской контрразведкой было арестовано более 400 глубоко законспирированных немецких агентов. Со слов одного из свидетелей тех событий, не пожелавшего называть свою фамилию из-за продолжения династии разведчика его сыном и внуком, назовем его Евгений К., немецкую агентуру они «выбивали, как семечки из зрелой корзинки подсолнуха».

Последним из арестованных взяли руководителя немецкой резидентуры Франца Майера, ушедшего в глубокое подполье. Его вычислили на армянском кладбище, где он, яркий блондин до этого, отпустив бороду и искусно перекрасившись под чернобородого перса, работал могильщиком. Однако этот маскарад не спас его от разоблачения. Из огромной массы выявленной немецкой агентуры одна часть была осуждена, другие агенты Берлина перевербованы и работали «под колпаком», дезинформируя свое руководство. А третью часть поделили между собой спецслужбы СССР и Англии, отправив их в свои страны для детального «общипа»… И в этих операциях принимал деятельное участие наш герой.

Но вот исследуя судьбу немецкого резидента в Иране Франца Майера, у автора романа «Тегеран» армянского советского писателя Герегина Севунца (Григоряна), знатока событий в Иране периода войны, обнаружилась другая версия. Кстати, роман появился в печати в 1951 году. Писался он им на основании своей же повести «Проспект свободы», опубликованной в 1947 году. Вот как он описывает этот период:

«На четвертый день после того, как был отдан приказ о военных действиях против русских на севере, иранской армии уже не существовало. Кое-где еще оставались ее разрозненные, беспорядочно разбегающиеся части, которые и сами не знали, куда бегут. Не меньшей паникой были охвачены и многочисленные гитлеровские агенты, руководившие прокладкой дорог и строительством военных аэродромов для нападения на Советский Союз со стороны Ирана.

Многие из этих агентов предпочли бежать на юг, чтобы сдаться английским войскам, а некоторые другие гитлеровские советники вылетели на самолете в Турцию, где им не угрожало никакой опасности.

Дней десять спустя наступила очередь спасаться бегством и Реза-шаху– коронованному палачу демократических деятелей Ирана.

Это произошло 16 сентября 1941 года, в то время, когда части Красной армии уже подходили к Тегерану.

Реза-шах Пехлеви второпях подписал манифест о своем отречении в пользу одного из своих сыновей – Мохаммеду, а с другим, открыто разделявшем его симпатии к Гитлеру, бежал на юг, в тот район страны, который должны были занять англичане».

С молодым шахом Сталин встречался в Тегеране трижды, выезжая к нему в резиденцию.

* * *

Справедливости ради нужно отметить, что основную тяжесть черновой работы по вычислению вражеской агентуры провел резидент внешней разведки в Иране, сотрудник НКВД Иван Иванович Агаянц, прибывший сюда в конце ноября 1941 года и впервые узнавший о существовании плана физического устранения глав трех держав-союзниц. Эта операция под кодовым названием «Длинный прыжок», как уже говорилось выше, разрабатывалась в недрах РСХА при активном участии идола германской расы и диверсанта Третьего рейха № 1 штурмбанфюрера Отто Скорцени.

За Иран шла драка не на жизнь, а на смерть, как сегодня за Сирию. В то время былая легендарная Персия занимала важнейшее положение в системе международных отношений. Там сталкивались и переплетались интересы многих крупных держав из-за сырьевых богатств, и в первую очередь нефти. Гитлер оказывал на руководство Ирана в лице правителя страны Реза-шаха сильнейшее давление, открыто требуя вступить в войну против СССР на стороне Германии. Шах колебался даже после разговора с ним Канариса, прилетавшего в Тегеран.

Видя назревание политического кризиса в Иране и преследуя свои геополитические интересы, СССР в сентябре 1941 года ввел в северные районы этой страны свои войска. Южные провинции Ирана еще раньше были заняты англичанами…

Исходя из тех материалов, с которыми довелось столкнуться автору, одним из агентов резидентуры Агаянца был владетель кондитерской фабрики Андрей Васильевич Вартанян, который в 1930 году якобы с согласия внешней разведки переселился в Тегеран с семьей. Он привлек к разведывательной деятельности и своего сына Геворка, которому было в то время 16 лет. В качестве агента его на связь взял сам Агаянц, который поручил Геворку (псевдоним Амир. – Авт.) возглавить спецгруппу по выявлению фашистской агентуры и немецких разведчиков в Тегеране и других иранских городах.

Он собрал своих сверстников, ненавидевших нацистов, и создал эффективную группу наблюдения. Группа передвигалась по улицам Тегерана и дорогам Ирана на велосипедах, поэтому за ней закрепилось название «Семерка», или еще ее называли «Легкая кавалерия».

Вот как говорил о результатах своей деятельности в шестнадцатилетнем возрасте сам Геворк Андреевич Вартанян:

«За полтора года (с февраля 1940-го по август 1941-го) нашей группе, из семи разведчиков, удалось установить более 400 агентов фашистской Германии: министров, депутатов, высших сановников правительство, советников в спецслужбах, министерствах и шахском дворце. Когда ноши войско вошли в Иран, всех этих агентов мы арестовали…»

Результаты были ошеломляющими, им могло бы позавидовать любое контрразведывательное подразделение с сотней профессионалов и даже целый Смерш, у которого за войну в течение восьми месяцев 1943 года были более скромные успехи.

Но не будем иронизировать, поверим словам заслуженного разведчика, тем более доказавшего в последующие 20 лет свою преданность Отчизне и профессиональные навыки нелегала, который за кордоном так и не был разоблачен.

Потом о своей профессии он скажет:

«Разведка – это не только романтика, но прежде всего один из самых эффективных путей защиты Отечество… Это робота для подлинных патриотов, людей убежденных и самоотверженных. В такую роботу нельзя не влюбиться».

В 1984 году Г.А. Варданяну было присвоено звание Героя Советского Союза, а его жену Гоар Левоновну наградили орденом Красного Знамени.

Если награды были даны за Тегеран-43, тогда почему так поздно и почему при жизни Сталина они не были отмечены, ведь они спасли жизнь всей «Большой тройке», в том числе и советскому лидеру?