Текст книги "Россия в плену эпохи"

Властные отцы внедряли религиозные обряды, носившие в этих условиях лицемерный, чувственный характер. Соблюдение церковных традиций затемняло основы веры. Из этого положения был найден выход – создание поста безгрешности в системе храмовой власти. В Риме появилось «папство».

Появление некоего наглядного и слышимого принесло некоторое удовлетворение. Храмовая религия с её чиновными ступенями продолжала привлекать верующих как особое властное учреждение с «наместником» Бога на Земле. По отношению к нему ум показывал себя как более активное начало. Чувственное начало религии мешало ему. Постепенно люди стали понимать, что труд и ум – нечто главное. Место церковной религии занял честный труд. К этому пришли протестанты в лице монаха Мартина Лютера. Только в двухсотлетнем будущем они стали верой разума и его видением будущего.

Одновременно человек продолжал считать насилие допустимым явлением, выявляющим такие качества как мужественность, доблесть, отвага. Подобные черты имели вес в освоении природы, а также в борьбе человека с человеком, и стали приносить одностороннее удовлетворение. Запутавшийся в моральных оценках человек шёл к экстремальному поведению, разрубающему проблемы добра и сохраняющему зло.

Зло смеется над добром, которое сковано собственной гуманной сутью. Доброта не вызывает у людей столь захватывающих эмоций, таких ярких и острых переживаний, которые порой вызывает сотворение зла. Оно отвечает темпераменту человека, особенно в его активном возрасте от 20 до 60 лет. Зло динамично и может сплочать людей. В результате они унижают и уничтожают не только врага, но и самих себя, а потому борются против своего будущего. Добро должно обладать защитной силой, и если надо – жестокой. В идеале оно приходит к правилу гомеопатии: «лечить подобное подобным», то есть разоблачать зло его же меньшими порциями, определяемыми разумом.

В развивающейся натуре человека продолжались конфликты. Ум успевал открыть новые возможности для проявления личности и не успевал их освоить. Разумное существо избирало цели не только чувственные.

Развитое знание – движение духа по законам бытия согласно рукотворной деятельности человека, которую он осознал как ведущую. Складывается путь, когда можно развить нечто усвоенное творческим умом и отодвинуть чувственное противодействие. Труд склонял человека к обладанию собственностью, дающей власть не только над вещью, но через неё – и над миром. Это противоречило протестантизму, но стремление к стимулу, называемому богатством, росло.

Чувство собственности – это самовластие над материальным окружением человека, подчинение его своей воле. Собственность, как и материальное тело, обладает своего рода гравитацией к источнику труда. Смешалось чувственное удовлетворение и осмысление достигнутого. Развитие собственнических черт перешло на человека. Растущее притяжение людей, как известно, может приводить к оргазму. Что тогда делать? Отвалиться в изнеможении? Это будет возврат к началу, в данном случае – к первобытному прошлому, и одновременно – рождение нового человека, который продолжит развитие предков. Всякое удовольствие содержит аспект добра. Нет его, и житейское удовлетворение носит бесцельный характер.

Проявились новые черты: прямота, резкость, сила, придающие равенству мощь, лишённую воздержания. Спектр таких черт мог не дать злу притвориться добром, а также не дать добру перейти пределы необходимой обороны и превратиться в зло.

Примером неразумных проявлений стал XIV век. Войну объявила служба инквизиции, влияние которой было большим, чем государственной власти. Это была кровавая война основ человеколюбивой веры с безверием. Христианство подверглось утверждению в формах, которые противоречили заветам четырёх Евангелий. Такая «защита» могла только опрокинуть основы веры. Добрые намерения не могут достигаться безбрежно жестокими методами. Если над верой стоит страх, то искреннего вдохновения чем-то лучшим произойти не может. Враждебность к лицу другой веры или к безверию не конструктивна. Это сказалось в так называемых крестовых походах. Их насилие противоречило христианству и не внесло лучших черт в характер человека.

Век ХVII. В Германии началась тридцатилетняя война между ортодоксами христианства и протестантами по поводу форм верования. Существо верований оставалось равным для сторон, речь шла о пролитии крови за формы верований. Можно считать это войной за формы проявления совести в то время, когда сама совесть забывалась. Внимание не обращалось и на труд, которому были также верны обе стороны. В этой вражде мы снова видим абсурдное нарушение основ во имя соблюдения её условных рамок.

Растущий разум не принимал кровавую войну верований. Возмущённый, он пытался усилить своё влияние. Нажитые жестокие наклонности, в свою очередь, влияли на человека и характер его поступков. Они уродовали натуру мыслящего существа, но и в таком состоянии он подспудно развивал свою сообразительность, совершал открытия в познании природы и техники, понимания мира и власти над ним. Большой нравственный смысл приобрели изобретения и открытия, доказывающие растущие возможности ума. Наука не только продвигала разум ввысь, но и пыталась воспитывать человека в духе понимания цельности своих поступков, а значит – добра. Необходимо признать, что достижения в области знания влияют, прежде всего, на бытовую сторону человеческой жизни, но не на нравственную. Проблемы остаются.

Как оборотная сторона явлений продолжала развиваться ложь. Она перешла в политику и стала в иных случаях основой государственности.

Появились характеры, отвергающие крайности в жизни человека, – в частности, роскошь и нищенство. Эти полярные черты неустанно напоминали о запредельном финале – смерти, уравнивающей всё, а до неё – мудрость золотой середины. Несмотря на её близкое расположение, к ней вёл нелегкий путь.

Его очередной этап.

Антагонист зла – чувство любви, – одно из начал самосохранения человека. Сначала воспринимается высокая её сторона. Осознать любовь как нечто вечное, как абсолютную нравственную ценность человеку бывает трудно. Иной раз это означает совершить над собой насилие. Если это частично удаётся, эгоизм продолжит своё существование и будет деформировать чистое чувство, проявлять свою приспособляемость к средствам лжи. Поиск стабильности приводит к пониманию любви сексуальной и душевной. Первая – шаткая. Вторая – основательная. Редко возникает равная склонность к обеим началам – следствие богатства духа. Приходит не только чувство опоры, но и душевного полёта с непреодолимым притяжением друг к другу. Мать, носительница любви, дарует тело. Отец – дух.

Человечество с его сотворения несло материнское начало. Оно, как и встарь, находит себя в продолжении живого рода. Ветхий Завет отразил это перед изгнанием человека из рая. Отцовское защитительное начало стало проявляться в условиях свободы. Разум всё больше понимал предназначение любви.

Появились черты культуры, в которых духовность всё больше становилась основой добрых дел. Поэтому важным стало внимание к текущей жизни, к политике, к постижению нового опыта, который требует масштабного человеколюбивого взгляда.

Убеждённая, что её вещественные символы вечны, канонизированная религия лишилась своей убедительности. С появлением новых поколений умственное начало делалось сильнее, жизненные впечатления становились богаче. В них, как оказалось, нелегко ориентироваться. Церковь не могла разобраться в изобилии возникающих проблем и не могла помочь спастись ни от одного зла, тем более – в предстоящем XX веке.

Человек пришёл к разделению труда. От собирания плодов земли и животноводства, – единая профессия! – он перешёл к промышленному производству, требующему разных умений и, соответственно, различных типов натуры. Они – показатель степени овладения личностью обилием возможностей. Одновременно это – фактор отделения людей друг от друга. Сменяющаяся альтернатива общения и отчуждения не вела к житейской гармонии. Разрыв усугубила интенсификация труда, стремление к получению большего количества плодов собственных усилий. Они увеличивали свой приоритет и породили более жесткое соревнование личных способностей. Началось состязание умов. У отстающих появилась зависть и чувство униженности.

Они ещё не отдавали себе отчета в том, что стремление человека к собственному развитию заложено в его генах, несущих разные возможности. Бороться с генным наследием невозможно, а следование ему приносит победы после ошибок и жертв.

Во множестве случаев труд стал порабощать человека. Та или иная профессия и её темп стали не со ответствовать внутренним возможностям. Выбор профессии стал зависеть от социальной ситуации и потому мог не отвечать личным вкусам. Интенсификация труда стала вынужденной для хозяина и работника, равно желающих получить наибольшие средства на обогащение собственной жизни. Началась эксплуатация человека человеком. Оплата труда не решала эту проблему, поскольку ещё слабо соответствовала уровню возможностей работающего и пониманию экономической логики. Началась борьба между двумя сторонами. Требовалось, чтобы эта проблема была решена. Попытки убедить в этом азартных руководителей массового производства ни к чему не приводили. Технический прогресс ослеплял их.

Реальный выход состоял в понимании прогрессивной эволюции с тем, чтобы она нашла средства ускорения технического и культурного развития производства без угнетения человека. Хозяева и работники вели такой поиск в целях более справедливого распределения продуктов труда. Заметим: общественного, а не личного. Проверка «весовых категорий» производителя и потребителя шла на рынке и на бирже, где становилась известна весомость труда, определяемая затратами на продукцию и её спросом на данный день. Такой образ действий следовал естественному отбору животной и растительной природы.

Ближе к XX веку многие стали считать, что все ценности производит только рабочий класс. Спекулятивность такого утверждения состояла в том, что нетрудовых доходов при свободном предпринимательстве и рыночной весомости в обществе нет. Странно считать честным трудом лишь непосредственное соприкосновение человека с сырьем и со сборкой деталей для конечного продукта производства. Но боже упаси, не умственный труд, не инженерный, не на расстоянии, не через выработанные экономические, технические и научные ступени. Руководство производством, финансами, технологией в условиях естественного отбора требует организационного таланта. Он сливается с трудовыми способностями. Владельцы собственности и другие, одиозные для социалистов фигуры, являются на самом деле наиболее квалифицированными работниками с умом, развитым значительно больше, чем у тех, кто занят рядовыми операциями. Праздник труда, например «1 Мая», должен выводить на демонстрации в первых рядах банкиров с предпринимателями. Но не с кроваво-красными флагами, символизирующими надуманную классовую борьбу.

Она должна быть отвергнута ещё и потому, что человек не имеет право на насилие над ближним. Это противоречит законам рынка, то есть свободного состязания. Он должен выбирать объект своего труда и вознаграждение за него, справедливые для обеих сторон. Психологическая цель – политический строй, при котором, так или иначе, найдётся соответствие чувства и разума. Мы вправе утверждать, что культ рабочего-исполнителя носит реакционный характер.

Человек обычно не любит быстро возникающих новаций, но и не ограничивается элементарным благополучием. Он переносит свои усилия на привычное удовлетворение растущих потребностей. В древности это желание рождалось от актов продолжения рода и удачного добывания пищи.

Поиск пропитания животных вряд ли можно назвать хищничеством, – в нашем этическом понимании, – поскольку оно имеет рациональные пределы. Это необходимое для выживания условие. Ему чужды излишества. Поэтому поведение животных не бывает преступным, – даже если это крокодилы. Они дают первый урок трезвого отношения к своему существованию. Зверь осуществляет жизненные функции, необходимые не только для него, но и для сохранения природного равновесия в среде обитания. Нарушить такой баланс сил – значит нанести ущерб не только среде, но и существованию множества взаимозависимых живых существ. Инстинкт оберегает от этого их самих и окружающий мир. А человек живёт именно в нём, и его чутьё срабатывает не всегда.

Такое происходит потому, что разум усложнён властностью как действительным хищничеством, то есть совершенно излишним стимулом. Человек в этих случаях не приходит к удовлетворению. Агрессивность переходит из семьи в клан, в племя, в нацию, в государство. Её цель – насыщение человека сверх того, что необходимо для его существования. Человек в этом случае лишается ограничительного инстинкта, и перед ним открывается простор бескрайней чувственной психики. Такие превращения столь сильнодействующи, что разум не всегда может справиться с ними. Появляются психические заболевания, чего животные не знают. Инстинкт продолжения рода становился не началом природного процесса, а поиском чувственного удовольствия без естественной цели.

Это, обязывающее ко многому положение, усилило страдания человека. Но инстинкт обязывал его к отбору лучшего из обилия предоставленных возможностей. Столь двойственное проявление натуры искало способы поворота на главную магистраль. И найти не могло. В поисках правды появлялась ложь. В некоторых случаях она выглядела не так страшно, хотя была не менее опасна. Снова обозначался тупик.

То же произошло с пищей. Выйдя из рамок биологической необходимости, она стала средством развития особой чувственности. Отсюда утончённая кулинария, алкоголь, курение, наркотики как растительный и синтетический продукт. А так же, как это ни странно, профессиональный спорт и некоторые виды искусств. Всё это вызывает удовольствие, но человек не учитывает, что общее количество положительных ощущений предопределено на всю его жизнь. Концентрируя их на короткое время, он тем самым как бы забирает часть своего будущего и потому умирает раньше. Получается жизнь взаймы.

Не все типы людей расположены к этому. Русские, как мы увидим дальше – нация, подверженная крайним категориям решения проблем. Возможно, что в среднем исчислении всё выглядит как оптимум. Но в максимальных проявлениях ведёт к страданиям и гибели людей.

Нравственный кризис вследствие бессистемной направленности ума дал о себе знать. Индивидуальность стала более или менее приемлемой после появления людей с разными интересами. У них возрастало значение государственной принадлежности и национальных квартир, в которых можно уединиться. Человек не всегда замечал, что его индивидуальность в этом случае обедняется, уступая место этнической, религиозной или политической замкнутости.

Национальная колыбель способна взрастить человека. Если в дальнейшем он захочет открыть глаза и развить свою человеческую сущность, то неминуемо выйдет за милые, но узкие рамки своей колыбели. Жрецом будущего своей и других наций стал Махатма Ганди.

Первородные признаки – остаточное звено в общечеловеческой деятельности. Сохранение их на первом плане в зрелом возрасте может означать намерение не входить в общую семью народов, утвердить свою ограниченность, – ксенофобию, – и одновременно проявить снисходительность к худшим членам своей национальной семьи. Значит, обеднить нацию.

Выдающийся просветитель граф А. К. Толстой в XIX веке отверг национальную ограниченность: «Я не принадлежу ни к какой стране – и принадлежу всем. Моя плоть русская, славянская, но душа общечеловеческая».

Ранние представители христианской религии были проповедниками принятия такого космополитического положения. Вспомним: «Нет ни эллина, ни иудея» (Послание римлянам апостола Павла по поводу всеобщности христианской религии). Оно говорит об общей морали людей. Такие творцы-евреи как Спиноза, Марк Твен, Гейне, Эйнштейн, Ландау и другие чувствовали себя свободными от сектантского иудаизма и его заповеди «Евреи – избранная Богом нация». Иудаизм гордится, что его представители первыми провозгласили заповеди «не убий» и др. Это говорит не об избранности народа, а об истоке общего для всех гуманистического ручья. Освобождение от чувства национальной исключительности может помочь людям добиться победы справедливости в равном признании её всеми нациями. Состязания способностей должны происходить в широчайшем круге.

Существуют явления, выпадающие из законов состязательности. Это – интимные движения души, такие как любовь, эстетическое чувство. Они глубоко индивидуальны. Любовь жаждет всесторонней близости, а этическое и эстетическое чувство – взаимодействия. Всё это тоже можно охарактеризовать как скрытый рыночный подход. Человек, научившийся видеть и понимать мир, понял эту возможность как закон подавления многообразия зла. Взаимопритяжение стало средством обогащения человека.

Мы уже говорили, что продолжают существовать издержки разума. Возбуждённый собственными возможностями, он стал толкать людей на поступки не только против общих по биологическому роду особей, но и во всеобщем масштабе. Это получило название: преступления.

Наш анализ мыслящего человека неполон. Он касается лишь его врождённых качеств, но упускает глубоко скрытые возможности этого вида живого мира. Нам ещё предстоит показать их во имя будущего. Даже в скупых рамках житейской логики люди хотели бы увидеть основу здорового общества. Открыть её помешал глобальный конфликт, нарастающий в людях в течение двух последних веков. Чувство и разум в апогее своего развития вошли в смертельную схватку друг с другом. Движение к спасительной культуре оказалось не только неимоверно трудным, но и трагическим. Появилась угроза эволюции и существованию человека. Как ни странно, человеческий ум после десятков веков своего развития пришел к демоническому периоду своей истории.

* * *

На ранней исторической стадии переход от одной производительной формы жизни к другой, как мы видели, совершался медленно. Человеческое общество привыкало к новым условиям и не ощущало неприятного контраста.

Другое дело – обострившая чувства и мышление человека, индустриальная эпоха.

Несложный расчет позволил американскому футурологу Э. Тоффлеру утверждать, что человек сменил с момента своего появления на Земле 800 поколений. 650 из них жили в пещерах. И только у 150-ти поколений начался умственный прогресс. Такое развитие можно обозначить кривой, идущей сначала слабо вверх, а по том резко взмывающей. На графике линия уходит за верхний край вертикали, что означает непредсказуемость явления. Остаётся считать, что за прошедшие сто, двести лет, – в исторических масштабах это мгновение! – произошёл огромный скачок в познании и покорении мира. В руки людей пришло электричество и телеграф. Созданы паровой двигатель и двигатель внутреннего сгорания, – автомобиль, трактор, первые самолеты, ракетные двигатели, – и пущены в массовое производство. Открыта электронная система мышления и информации, – компьютеры, Интернет, – также овладевшая людьми. Изобретена мобильная беспроводная связь, – радио, – и беспроводной метод передачи изображений. Началось овладение генной инженерией, – клонирование. В огромных масштабах освобождена энергия атомного ядра. Найден ключ к раскрытию законов мироздания, – теория относительности. Люди проникли в космос, – посадка исследовательских аппаратов на Луну, Марс, кометы и спутник Урана. И многое другое. Ускорение развития – 2 к 800 или 1 к 400. Это примерно 0,25 % времени существования человека.

Заметим, что такой взрывной прогресс стал достижением интеллектуальной элиты. Рядовой человек обращал на это слабое внимание, поскольку его внутренней жизни это почти не касалось. Он пользовался находками учёных для увеличения собственных удобств. Почти стопроцентная масса людей осталась верна традиционному образу жизни даже при промышленной и научной революции. Новации незаметно входили в привычную жизнь. Моральные проблемы оставались не только нетронутыми, но и обострились.

Собственность сегодня уже не является страстью человека. Он все больше воспринимает её как якорь, мешающий плыть в быстром потоке жизни. Всё большее место занимает аренда недвижимости, – жилья, – и движимости, – вещей и услуг. В последнее входит наём людей для краткосрочного обслуживания. Существуют агентства, у которых на учёте множество желающих работать. При насыщении общества материальными благами больший интерес начинает проявляться к области макро– и микрознания – высших проявлений разума. Мечта и действительность желают слиться.

Казалось бы, «это хорошо».

Ничем не стесняемое развитие ума и прыжок в будущее стали противоречить уровню понимания широких масс и породили более жёсткое их противостояние. Появилось чувственное отрицание прогресса, оскорбляющего в некоторых странах большую часть общества, становящейся маргинальной. Появились социальные и психологические движения, подверженные консервативному чувству, столь знакомому большинству людей. Пока это была своего рода холодная война. Одновременно с новой силой научно-технический прогресс усилил недоброе властолюбие. Оно сохраняло приверженность к прошлому складу души. Но не к копии его, а к употреблению всего нового при старых привычках жить. Приблизился новый конфликт.

Начались социальные столкновения, – например, в Англии среди ткачей, – вызванные непривычным темпом промышленного развития, интенсификацией труда и разным уровнем жизни хозяев и работников. Противостояние проявилось в XVIII веке во Франции. Монархия стала мешать жизни горожан. Они произвели освободительный, согласно их понятиям, переворот – что повлекло за собой немалое зло. Неудивительно, что насилие получило большее распространение. Прогресс представал перед человеком как явление слишком торопливое для поколения. Значит, ему надо воспротивиться. Убыстряющееся производственное развитие вызывало острое социальное противостояние, – явление Парижской коммуны, забастовки, террор в целях уничтожения владык. В ХХ веке, по аналогичным причинам, произошел тотальный бунт против интеллектуализма в Китае, называемый «культурной революцией». В Германии понимание свободного рынка сузилось до приоритета собственной нации и позволило уничтожать людей, не похожих на заданный образец, – нацизм.

Во всём этом таилось острое противостояние животного начала и интеллекта. Появлялись признаки глобального зла.

Характер социальных движений отличался всё большей экстремальностью. Периоды мирного развития и подавленных восстаний в прошедшие два века усилили возможности человеческого разума и одновременно дезориентировали души. Полезное действие становилось слабее противодействия. Последнее проявило себя с ожесточением, неизвестном прошлому поколению. Жестокость стала силой, соответствующей темпам научно-технического прогресса. Нецельное существо – человек! Упорядочить его натуру попытался К. Маркс.

Он оказался настолько увлечённым понятиями о насильственных путях достижения справедливости, что задуманная им вроде бы позитивная революционность заставила его забыть историческую истину, что насилие по своей природе не может приводить к добру. Идея борьбы против «прогрессирующего обнищания пролетариата» привела к разрушительной чувственной вспышке.

Её определила идея смертельно антагонистических классов – владельцев собственности и людей наёмного труда. Маркс не нашёл другого пути, как провозгласить кровавую войну пролетариев за силовой захват производственной собственности, то есть результатов чужого научного и организационного труда. Это учение отвечало приоритету насилия. Трудно сказать, чего в нём больше – близорукости или обмана. Философ Н. Бердяев позднее «утешил» Маркса: «Революция – это честно сформулированная ложь». Можно сказать – искренняя ложь.

Она стремилась основать общество по инициативе невежественных низов при помощи компенсирующего их слабость экстремистских чувств. Такое учение стало впоследствии обвинительным заключением, ведущим к, якобы, праведному существованию.

С другой стороны заговорил разум.

Благодаря чувству самосохранения предприниматели скоро поняли, что им невыгодно обеднение людей, работающих у станка. Снижается их потребительский потенциал и трудовой стимул, увеличиваются протестные настроения, возникают забастовки. Владелец производства рискует разориться. Наступал очередной этап проявления рационализма, обогащающего первичные представления о демократической свободе.

Преобладание корректируемого предпринимателем труда над индивидуальными возможностями отвечало неравенству способностей. Человек, как и окружающая его природа, обречены на деятельное состязание. Классовое насилие вело к атрофии таких устремлений каждого человека, а значит, вело к ликвидации понятия «личность».

Труд подчиняется условиям существования человека. Продукты человеческой деятельности могут быть оценены какой-то общей мерой. Это должен быть чуткий и мобильный реагент, контролирующее и регулирующее средство, подобное арбитру. Такую роль в производственном процессе стали исполнять деньги – древний условный балл оценки продуктивности человека. Монетаристская система при всей её механистичности всегда точно отражала потенциал трудовых усилий каждого члена общества.

Рыночная экономика предполагает максимальное увеличение товарных потоков «туда» и денег «обратно», позволяющих понять, необходима ли в дальнейшем интенсификация производства и в каких видах продукции. Такой подход, если вдуматься, должен отказываться от разделения своей и чужой пользы. Они взаимозависимы. При развитом производстве деньги могут превращаться в самоцель, порождающую ограниченное чувство властных возможностей. Растущее многообразие услуг и вещей успокаивает, но не является гарантией уважения ко всем видам производительного труда. Оно ставит проблемы для разумного его осмысления и должно учитывать опасность достатка, опускающего человека. До полного понимания ситуации человек периода, о котором мы говорим, не дорос.

Он также не понял, что вкладывание денежного эквивалента труда в ценные бумаги, подтверждающие частные инвестиции, надо понимать как гарантию будущей производительности, равносильной работе человека у станка. Последний вносит свой непосредственный трудовой вклад в продукцию, а первый – опосредовано через какие-то фонды, банковский капитал или предпринимательскую идею. Неминуем их приход на общий рынок, где сливается прямой и опосредованный труд. Появляется своего рода «сальдо» усилий. Никакой вражды между дебетом и кредитом быть не должно.

Трезвый предприниматель увидел, что лучший способ обогащения – не за счет других, а вместе с ними. Это верная гарантия стабильности, а значит – будущности.

Следовательно, одно из различий теоретического социализма Маркса от реального состоит в том, что во втором случае работник получает заработанные деньги не от заинтересованного хозяина и организатора производства непосредственно, а через промежуточные инстанции, нейтрализующих интерес рабочих и служащих к трудовым заданиям и мешающих их потребительской оценке. За этим следует ликвидация рынка как института и исчезновение ясности связи «товар – деньги – товар». Обезличивается труд и возможность справедливо оценить его. Попытки при этом устно вдохновить работника нужного результата не дают.

При власти так называемого капитала контакт «труд – оплата» – непосредственный. Количество и качество труда находятся под постоянным вниманием работодателя, приблизившего к себе такой «лакмусовый реагент» как рынок, измеритель правильности создавшейся ситуации. Уровень добросовестности и квалификации рядового работника становятся видимыми без всяких промежуточных инстанций и потому неотделимы от труда на каждой его ступени.

Поясним схемой: капитализм – спрос впереди, а предложение позади. Плановый социализм – предложение впереди, а спрос позади.

Понятия «миллионер» и «миллиардер» в большинстве случаев демагогичны. Прибыль крупного предпринимателя идет в общий фонд компании и контролируется его правлением. Без голоса правления предприниматель не может осмыслить все обстоятельства бизнеса. Выпускаемые в этом случае акции создают круг участников. Их вознаграждение – часть прибыли, – доказательство правильного расчёта вложений и справедливости труда. Успех компании и его признание потребителем содержат также моральный стимул.

Большая часть прибыли, получаемой инвестором, не просто хранится, а вкладывается в развитие своего и новых производств, и тем самым увеличивает банковский счет вкладчика после его вложений в качество и количество изделий и оплату всех тех, кто имел к этому отношение. О массовой безработице при росте вложенного в производство капитала не может быть речи.

В начале индустриальной эпохи, которая носила азартные черты и разобщала предпринимателей и работника, было противопоставлено коллективное сопротивление – забастовки. Профсоюзы стали защитой от циничных работодателей.

Рабочие в то же время не понимали, что в человеческом обществе идёт постоянная передача друг другу плодов деятельности. Такие действия являются по своему смыслу актами взаимообмена умственными, эстетическими, материальными ценностями, вызывающими общественную и индивидуальную реакцию на их движение среди людей.

После первых недовольств и социальных волнений государство вложило в расходные части своих бюджетов статьи о социальной помощи, – дети, инвалиды, безработные, престарелые и больные. Инвестор увеличил свои расходы, уменьшив свою прибыль. Изъятие части прибыли, соответственно, уменьшило вырабатываемый продукт. Вместе с тем стала значительней материальная и моральная удовлетворенность рядового работника, а значит – его работоспособность. Производительность труда после этого возросла в большей степени и дала хозяину дополнительную прибыль. Убыток был возмещён сторицей, а классовая враждебность – погашена.

Сторона под названием «наёмный труд» становилась заинтересованной не только в своей доле прибыли, но и хозяина. Рабочий стал понимать, что во всех случаях часть вложенных в производство средств попадёт ему в руки. Увеличение зарплаты стало не только стимулом, но и одним из видов инвестиций для более справедливого выбора рабочим и потребителем объекта своего труда. Конкуренция внутри каждого вида бизнеса, – которое из производств приносит больший доход? – перспективна для общества. При дальнейшем развитии производства и информации секреты бизнеса делаются гласными. Это ничем не угрожает хозяину и работнику. Осуществлённые новации не всегда могут быть применены на другом производстве. Значит, конкуренция остаётся, разве только без военных тайн. Они – издержки развития общества.