Текст книги "Под крылом Гамаюна. Книга третья. Гамаюнов, женить Вас пора!"

Война родов?

Ивана Владимировича знали все присутствующие – он не пропустил никого во время поездки по землям клана. Род Сириновых представлял Пётр Михайлович, это в порядке вещей, и Стеллу отрывать от законных развлечений, то есть второй раз подряд обрывать медовый месяц Глеб не стал. Ограничились привычным скрупулёзным просмотром документов да вопросами об оказании какой-либо помощи. Это, в основном, к Глебу.

– Не знаю, господа, если честно. Просто мне нужно ваше согласие на применение любых средств – законных я имею в виду. Ага, благодарю за вашу уверенность в том, что я никогда незаконными не пользуюсь, даже и не знаю, что такие бывают. Что касается силовых действий, отряда достаточно, а в нём – ваши люди. Вот по поводу участия магических, то есть ваших личных сил – тут всё может случиться, поэтому не расставайтесь с мобилетами на всякий случай.

И уж собрались расходится, как Снегирёва вызвал сын Евгений, специально нынче не поехавший на продолжение экскурсии по своим хозяйствам. Он молча выслушал сообщение, потом сказал, что вызовет его сам, и повернулся к коллегам по клану.

– Сын сообщает что, в поместье явился юрист Осетрова. Требует немедленной подписи договора, иначе… Да, иначе завтра я буду вызван в Суздаль к князю, где тот примет решение о вассалитете в принудительном порядке. Сын для связи со мной от юриста вышел, тот ждёт.

– Да пусть посылает этого посла вместе с графом!

– И подальше!

– Пинками!

– Иначе сейчас все туда появимся, мало не покажется!

– Эх, только что о законности говорили, – вздохнул Глеб. – Спокойней надо, господа. Иван Владимирович, передайте Евгению чтобы тот послал юриста подальше, но вежливо. Никаких подписей, естественно, не будет, а князь пусть вызывает, надо посмотреть, что за отношения у того князя с Осетровым.

– Очень дальние, но родственные отношения, через женщин, – буркнул Снегирёв и вызвал сына.

– Что ж прощаемся на время, господа, – Глеб поднялся. – Думаю, до обычного нашего торжества тут же в полном составе семей. Пока же – все друг с другом на связи.

– А вот теперь, Иван Владимирович, мы скроемся ото всех и станем заниматься только тем, что будем строить разные варианты встречи с князем Суздальским Арсением, а также и предполагать их результаты, – так обрадовал Глеб барона Снегирёва по возвращении в Снегирёво.

Что они и сделали, пригласив Евгения и вызвав Егора. Со своей стороны, Глеб присоединил Конева. Максим же «где-то что-то» до сих пор разведывал. Появилось сообщение от Васильева, что на одной из мелких станций обнаружены мешки с теми добавками в доломит, что достались стеклозаводу. Как обнаружили? Да просто покупали информацию у станционных смотрителей и сторожей. Типа, не появлялись ли тут люди, которые никуда не ездили, ничего не грузили и не разгружали. На четвёртом пункте смотритель и сообщил, что странного=-то ничего, только недели две назад «группа товарищей» попросила как бы сдать в аренду или просто за плату предоставить ненужный сарай для временного хранения мешков в удобрениями. Вроде, их покупатель задерживает оплату, а возить туда-суда груз – дороже обойдётся. Откуда люди, смотрителя не интересовало, а почему не помочь, если и возможность есть, и заработать можно.

Зато Васильева именно это и интересовало, в первую очередь. Сторожа-то арендаторы своего оставили. Его и допросили с пристрастием. Пристрастие очень даже развязало парню язык. Деревенским мужикам в баронстве Лопухина, вассала графа Осетрова, сын барона предложил маленько заработать, всего-то три раза погрузив мешки незнамо с чем в товарный вагон, на который тот сын укажет. Погрузили однажды, теперь вроде как завтра в полдень должны появиться по новой, а он тут уже и оголодал, дожидаясь.

– Накормите болезного, да и подождите там грузчиков, – распорядился Глеб. – Как раз они ко времени, могут и раньше появиться. Всех доставьте в Снегирёво, нас с бароном, скорей всего не будет, так этот Лопухинский отпрыск пусть подробно расскажет и напишет, если умеет, кто и что ему поручал. Потом пускай посидят где-нибудь в поместье до нашего решения.

Понятно, что молодой Лопухин напишет, вот только и он вряд ли знает, чего там в мешках. Но хватит и того, что, может быть, прозвучит фамилия Осетрова. А нет – после отдельно разбираться придётся.

Вечером, действительно, на мобилет Ивана Владимировича пришло извещение из канцелярии Суздальского князя «вам надлежит завтрашним днём пополудни явиться в рабочий кабинет его светлости по иску со стороны графа Осетрова». Будто в суд, только слово «ответчиком» не употреблено.

Секретарь в приёмной князя чуть было не задержал Глеба, но прочему-то, увидев перстень, нехотя уступил дорогу. Странные порядки – мог бы и испросить дозволения князя, но, видимо, решил, что князю самому надлежит решать, что делать с этим благородным явлением, которого вовсе не вызывали. Произнёс всего два слова, обращаясь только к Снегирёву: «Вас ждут».

Князь Арсений – очень пожилой и рыхлый, мягко говоря, человек – это ещё надо учесть стопроцентную вероятность отслеживания магами его здоровья – лысый, с обвислыми пегими усами, но румяными щеками и сравнительно ясным взором. В старинном княжеском кафтане, каких Глеб до сих пор не встречал, с массивной цепью на груди и золотым обручем на голове. Но рабочий стол – вполне современного исполнения, хотя и абсолютно пустой на этот момент. В одном из кресел перед столом расположился седой мужчина неопределённого пожилого возраста, держа в руках тонкую папку. Наверно, это уже граф Осетров поторопился, оказалось – именно так. Князь присмотрелся к вошедшим.

– Барон Снегирёв, я вызывал вас одного, кого ещё вы осмелились привести?

– Со мной – барон Глеб Гамаюнов, ваша светлость, – с небольшим поклоном учтиво ответил Иван Владимирович. – Глава клана Гамаюновых, в котором имеет честь состоять род Снегирёвых. Глава имеет законное право сопровождать глав своих родов на любых официальных встречах.

Представление ввергло в явное недоумение только Осетрова, который от неожиданности чуть привстал, упёршись руками в подлокотники кресла и прямо-таки «вперил» взгляд в баронов. Князь, если даже и удивился, виду не подал.

– Документы! – потребовал коротко.

Вроде мельком, но цепко просмотрел всё, начиная с Устава и регистрации клана. Как Глеб и предполагал, его статус на встрече, куда он явимлся по собственной воле, должен быть доказан – нормальное явление.

– Решение Совета вчерашним днём, – констатировало князь. – Но это не имеет значения. Барон, а вы уверены, что ваш клан, расположенный далеко отсюда, сумеет поправить дела у Снегирёвых лучше и быстрее, чем это сделал бы граф Осетров?

– Уверен, – ответил Глеб, поскольку вопрос адресован именно ему. – Тем более, что ничего там поправлять не нужно. Снегирёвы ведут хозяйство и бизнес весьма умело, старательно и прибыльно.

– И как это получается, что мне представляют отчётность, где как раз всё наоборот? – князь продолжал говорить безэмоционально. Вызвал секретаря. – Доставь сюда начальника канцелярии и казначея. В срочном порядке! Позови ещё командира дворцовой охраны с парой воинов, пусть в приёмной ждут.

– Мы на всякий случай прихватили полный отчёт по последнему периоду, который был представлен в канцелярию вместе с бумагами по уплате всех налогов и податей, – положил Снегирёв на стол пухлую папку, но князь лишь соизволил взглядом отметить, что он эту папку увидел. Поскольку взор его уже обратился к двум мужчинам растерянного вида. Ещё более растерянным выглядел граф Осетров, уставившись в одну точку на стене и как бы не замечая происходящего.

– Подскажи-ка, начальник канцелярии, – теперь в голосе князя слышалась откровенная грубость. – Что за отчёт по баронству Снегирёвых ты приложил к договору вассалитета, представленному Осетровым?

– Но, ваша светлость, – вжал голову в плечи начальник. – Мы… Я в данном случае ориентировался на сводный отчёт по графству Осетровых.

– И какое же отношение вольное баронство имеет к графству?

– Меня… – головы уже совсем почти не было видно. – Уверил… убедил граф Осетров, что с вами, ваша светлость, согласован уже вопрос о вассалитете, вот…

– Вот не знаю, выйдешь ты отсюда или тебя вынесут! А что у казначея? По какому состоянию баронством выплачено положенное?

– Как обычно, ваша светлость, в полном объеме по благополучному положению в хозяйстве. Это баронство – одно из немногих…

– Стоп, достаточно, свободен. И скажи там, чтобы стражники зашли. Не знаю, что с тобой делать, Осетров, подвёл ты меня, ох, как подвёл! Разумеется, ни о каком вассалитете и речи нет.

– Нет! – вскочил граф. – Нет! Враньё и подлог! Ты всё равно отдашь мне всё, иначе всех уничтожу! – палец графа указал на Снегирёва и стал окутывать мрачной синей пеленой. Как и весь Осетров в целом.

Князь нажал какую-то кнопку на столе и сильный маг воды, как определил графа Глеб, застыл, приходя в нормальны облик.

– Магия в моём дворце и кабинете? – глаза князя превратились в узкие смотровые щели. Где это чёртов охранник? – закричал он во весь голос в сторону приёмной.

Дверь резко распахнулась, пропуская тройку стражников.

– Возьмите начальника канцелярии, – приказал Арсений. – Двадцать плетей и месяц работы дворником перед дворцом. Станешь лениться – переведу в золотари. А этого, – указал он на графа.

К «этому» неожиданно подскочил канцелярист и дал ему в морду. Сильно. И вернулся к охране.

– Князь, – твёрдо произнёс Снегирёв. – В вашем присутствии за попытки грабежа, подлоги документов в свою пользу и откровенные угрозы со стороны графа род Снегирёвых официально объявляет войну роду Осетровых.

Перстень на пальце Ивана Владимировича выпустил в потолок яркий розовый луч. Князь грузно опустился в кресло, обхватил было голову руками, но пришел в себя, неверяще глядя на Снегирёва. А пришедший в себя Осетров чуть не в голос рассмеялся.

– Войну? Мне? Да тебя мои вассалы…

– Заткнись! – рыкнул Арсений. – Ты, оказывается, ещё и безграмотный идиот, дальний родственник! Какие вассалы? В войне родов – никого, кроме них самих. Два исключения: наёмники из-за границы империи или клан, который сейчас весь выступит против тебя. Наблюдать за соблюдением правил я должен отправить гвардейцев, полицию и жандармов – любой из твоих вассалов, взявший в пуки оружие, будет уничтожен ими. Скажи спасибо нынешнему императору, что он отменил древнее уложение: такая война должна закончиться полным – полным! – уничтожением побеждённого. Дурак! Но, может, тебя выручит твоя магия, которую ты тут пытался использовать – этот случай тебе сильно аукнется даже при победе. А теперь – ступай вон! Вы тоже можете быт свободны, вояки! – бросил он сердито Глебу и Снегирёву. – А с тобой сейчас разберусь окончательно, несмотря на сказанный приговор, – добавил он начальнику канцелярии.

– Максим, начинайте! – скомандовал Глеб, лишь вышли из княжеского дворца-терема. – Переводите с Васильевых бойцов Руденко, укройте их на границе, дальше – по первому варианту.

Этот вариант, как самый худший из всех, и предполагал вооружённое столкновение с графом. Хорошо ещё, Конев со всем своим занудством влез в эти самые уложения по поводу войны между родами. Клан, действительно, вправе – но и не обязан – помогать одному из родов, ввязавшемуся в войну, независимо от того, кто её начал, и кто там прав.

– Всыпьте молодому барону хороших плетей, да и выгоняйте на все четыре стороны, – посоветовал Глеб Евгению, как только они оказались в подворье. – Не до этих грузчиков теперь.

– И что нам теперь делать? – тревожно спросила у Глеба Лидия Алексеевна, когда супруг объявил всем о результатах посещения Суздальского князя.

– Вам – ничего. Только на всякий случай предупредите людей, живущих близко к границе с графством, чтобы были внимательны и подготовились к уходу из поселений. Не думаю, что такое станет необходимым, но лучше поберечься заранее. С графом справимся силами клана, не зря готовились.

Всё же, опасаясь магических возможностей семьи Осетрова, Глеб предложил участвовать в своём «войске» барону Финистову. Тот откликнулся с большим энтузиазмом.

– Да мы с девочками и Семёном всех там в дёрн закатаем. Давайте отметку, куда выходить.

Финистовым предстояло находиться в «центральной группе», которой предстоял штурм основного графского поместья.

Максим со своими парнями успели проверить подходы к усадьбе не только со стороны Снегирёвых, но и от всех вассалов Осетрова, и от трёх его родовых семейств. Огромная забота снята знанием обычаев и распоряжением князя: баронов-вассалов опасаться уже не стоило. На территории предполагаемых военных действий уже начали появляться автомобили с эмблемами полиции, жандармерии и княжеской гвардии. Кавалеристы тоже присутствовали. Какой бы не была бескровной война – а крови ни Глеб, ни Снегирёв не хотели – это война, а там случается всякое.

Практически всё завершилось в один день. Сутки, если точнее. Не имелось там многотысячных армий с техникой и тяжёлым вооружением, вообще, в этой средней полосе империи давно уже никто не воевал крупномасштабно. И охрану поместий, даже хорошо вооружённую, сложно назвать войском. У клана, как оказалось, в этом плане просто больше возможностей. Граф, несмотря на предупреждение, всё-таки отправил к вассалам гонцов с требованием срочно явиться на защиту его дворца. И по мобилету приказ продублировал. Откликнулся лишь один барон – тат самый Лопухин, который старательно выполнял приказ по порче доломитовой муки. Только не успели полсотни его «войска» подойти к границе своего баронства, как полицейские их остановили, не стесняясь применять и автоматы, хоть и стреляли в воздух. Незаконная помощь графу бросилась в бега, а сам барон оказался в наручниках. Остальные пятеро и не подумали откликнуться.

На путях же от усадьбы до поселений родовых семейств находились лишь наблюдатели, без права вмешиваться – здесь уже то, что можно назвать законными столкновениями. Столкнулись на всех трёх дорогах. Две семьи шли к графу явно без особого желания жизни за него положить, поэтому сдались по первому же требованию встретивших их бойцов Васильева. А вот третья семья…

Они – потомственные рыбаки, частенько занимающиеся промыслом на Волге. А там, как известно, не только достойная рыба водится, но и любители пограбить попадаются. Очень редко, но встречаются же! Поэтому рыбацкие артели не могли позволить себе никаких вольностей. Сколько бы гребцов на судне любого размера не находилось, всегда есть старший – рулевой, кормчий или ещё кто – которого остальные обязаны слушать беспрекословно. Но и быть уверенными в его умениях – тоже. Это вбивается в рыбаков с детства. В прямом и буквальном смысле.

Потому команда этой семьи количеством почти в сотню, шла организованно. Оружие имелось от ружей до сабель, ножей и гарпунов. Бойцы Васильева – десяток, как и на других дорогах, устроили засаду на невысоком холме, который дорога огибала по подножью. Хоронились в зарослях невысокого кустарника. Десятник, увидев количество противника, тут же вызвал подмогу. Васильев пообещал снять с осады поместья ещё два десятка, да завернуть столько же с двух других уже свободных направлений. Расстояние немалое – километров двадцать, поэтому не пожалели свитков. Пока шла подготовка и сама переброска, десятник, чтобы не пропустить рыбаков дальше, приказал им остановиться и сложить оружие. В ответ раздались редкие выстрелы, смех и попытки отдельных смельчаков забраться на холм. Но автоматный огонь поверх голов заставил их остановиться. Стали «совещаться», главарь, или командир оглядывал окрестности – вполне ведь возможно сделать невеликий крюк и оторваться от, судя по всему, немногочисленной засады.

Только тут появилось первое подкрепление прямо из воздуха, что значительно охладило пыл наступавших. Но не убедило убежать: командир приказал занять круговую оборону. Спрятались среди деревьев, где их можно только отстрелять, но указание по поводу малой крови действовало. Васильев появился сам, некоторое время осматривался. И этих пропускать нельзя, и у поместья люди нужны, и убивать рыбаков – за что, собственно?

– А может, прихлопнуть только главаря, – предложил один из бойцов. – Остальные точно сдадутся. Или разбегутся для начала.

– Можно и так, задумался командир, высматривая среди зарослей фигуру крупного бородатого мужика с ружьём. – А может по-другому? Щас…

Вызвал на связь Глеба, доложил и предложил. В ответ услышал:

– Верно, действуй, не жалко свитков.

Что тут сложного? Открыли портал перед носом старшего и втащили его к себе. Пропажа подчинёнными обнаружилась сразу. А её и не скрывали. Васильев выволок ошалевшего Ефима, как назвался старший, на открытое место. Многоголосые вопли от рыбаков моментально стихли.

– Вот этот Ефим останется жив, если вы немедленно отправитесь по домам! А он побудет у нас в заложниках, пока мы воюем с вашим графом! Попробуете освободить Ефима, сразу все умрёте. А потом – ваши семьи – выбирайте.

– Уходите! – вдруг крикнул Ефим. – Наши семьи тут совсем ни при чём!

Ворчали, но ушли, куда деваться – старший приказал!

А у поместья готовился натуральный штурм. Граф Осетров никак не соглашался сдаться добровольно, и никому из семьи не позволял вступать в переговоры. Семья его, насколько Евгений с Егором, находящиеся здесь же, их знали, вообще носа из дома не показывала – оттуда лишь слышались командные голоса, приказывающие охранникам и челяди отгонять нападающих.

– И вряд ли выйдут сами, – уточнил Егор, – все они такие, чужие руки и жизни им не жаль, зато к своим относятся трепетно.

Но и их многочисленные защитники – а их, действительно, оказалось довольно много – не горели желанием бросаться на пули. Да и вообще, вылазки во время осады – дело, требующее подготовки, а не сиюминутных команд и приказов. Правда, Егор маленько ошибся. Когда Конев своими магическими средствами издали поджёг несколько мелких хозяйственных построек, все осаждённые воины куда-то попрятались, хоть и так старались не показываться на глаза. Тут хозяин поместья и вывел на подворье шесть человек магов, окутанных синей защитой.

– Зря пришли! – крикнул он. – Помощь идёт, но мы и без неё вас утопим!

Из-под ног магов появились ручейки, очень быстро набирающие силу. Двинулись они сплошным уже потоком к ограде усадьбы, за которой пока и находились бойцы клана. Моментально вступили в магическое противостояние Финистовы. Пятеро магов земли быстро возводили и укрепляли дамбы вокруг всего двора, превращая его в закрытый со всех сторон бассейн. Который становился всё глубже. Маги водники барахтались в собственном производстве, не сразу догадавшись провести обратное действие, то есть убрать воду. Так и получилась единственная жертва в этой странной скоротечной войне – сам граф Осетров, несмотря на свою фамилию, он не умел плавать. Либо был слишком тяжело одет, как после и выяснилось – подстраховался тяжёлой кольчугой.

И всё затихло. Настолько тало тихо, что казалось, будто в имении не осталось ни одной живой души. Бойцы и остальные участники осады вошли очень осторожно – кто знает, на что решатся осаждённые, как загнанные в угол крысы? Ни на что они не решались: защитники не показывались из укрытий, а «водяные» так и сидели на дне бассейна в грязи. Первым делом своим командным голосом Конев приказал всем выйти из убежищ, бросить любое оружие и собраться перед зданием на свободном от последствий потопа клочке суши. Потом вытащили снизу представителей семьи графа вместе с ним и загнали их внутрь дома, приказав, чтобы собрали всех в любой гостиной. Финистовы быстро убрали рукотворное пустое озеро, выровняв двор – пустыня теперь без единой былинки, но не заниматься же тут цветниками! Оставив в середине пленных под временной охраной – не в настоящий ведь плен их гнать куда-нибудь – командование армией клана в полном составе вошло в дом. Братья Снегирёвы, Конев с супругой, Максим, семья Финистовых, Васильев, Руденко, Лариса со своими главами семейств – все они, пропустив вперёд Глеба, разошлись вдоль стен обширной комнаты. Здесь же и подоспевшие начальники полицейских, жандармов и командир княжеской гвардии. В середине у стола сидела семья Осетровых. Дюжины две, наверное, мужчин, женщин, подростков. Сидела – не стояла с ожиданием решения участи побеждённых.

А что-то подобного Глеб предполагал, всё-таки от победителей можно всякого ожидать. Нет, испуг присутствовал на каждой физиономии, только больше там было презрения к вошедшим – скорей всего, именно это чувство и руководило графом, как и остальной семьёй, во время действий против Снегирёвых. Хозяева жизни, что тут скажешь! Если минуту назад у Глеба ещё жило внутри чувство какой-то жалости к родственникам графа, то, увидев эти лица, оно главу клана покинуло.

– Кто наследник? – тихо и равнодушно спросил он в никуда.

– Федот Осетров, – раздался такой же равнодушный голос из полного и бледного мужчины, сидящего прямо перед Глебом.

– В соответствии с правилами и обычаями войны родов в присутствии представителей княжеской и государственной власти объявляю род Осетровых побеждённым. Завтра здесь состоится официальное подписание акта о вашей полной капитуляции с соответствующими последствиями.

– А если мы откажемся? – не прозвучал, а проскрипел даже злой женский голос.

– Это ваш выбор. Отказывайтесь – ваши слова фиксируются. В таком случае вы вас всех просто расстреляем. Или повесим – это неоспоримое право рода Снегирёвых. Не слышу голоса наследника.

– Подписываем, – процедил тот. – Но…

– Никаких «но» не предусмотрено. Дальнейшая судьба рода – в распоряжении барона Снегирёва и князя Суздальского. Сутки вам даются на окончательное решение. Возможно, кто-то выберет второй вариант. Покидать здание любым способом до подписания акта запрещено. Все тайные выходы закрыты, магия порталов не действует. Ещё вам предоставляется право подать жалобы присутствующим здесь представителям властей, но имейте в виду, что они наблюдали за всем ходом военных действий.

Маги клана запечатали всё поместье, особенно – главное здание от возможности проникновения внутрь и наоборот. Не оставлять же тут бойцов для охраны – всех бывших защитников, кто ожидал своей участи в середине двора, просто выпустили за пределы ограды на все четыре стороны. Куда они денутся? Разве что вовсе бессемейные сбегут куда глаза глядят. Ровной им дороги! Всего одну личность оставили в крепко закрытой и также запечатанной кладовке – старшего семейства рыбаков Ефима Проосетрова – вот же фамилия досталась людям!

У гвардейцев, полиции и жандармов свои приказы, они остались возле поместья, окружив его плотным кольцом, своих же людей Глеб уводил. Старики Снегирёвы с семьями сыновей, конечно, переживали за происходящее, но сами на связь не выходили, поэтому Егор с Евгением сразу же, как маги Осетровых оказались нейтрализованы, поторопились сообщить о победе. А после выхода из гостиной Глеб подтвердил победу и предупредил Ивана Владимировича о завтрашнем подписании акта о капитуляции.

– Благодарю, барон, лично вас и клан за столь реальную поддержку! – довольным голосом ответил Снегирёв. – Неважно, чем завершится это подписание, н завтра же вечером – родовое торжество по случаю победы в неизвестной мне доселе войне родов. Надеюсь…

– Даже не надейтесь, уважаемый Иван Владимирович! На завтрашнем подписании акта меня не будет: войну объявлял род, ему и заниматься её последствиями, а клан свои обязательства выполнил. Потому завтра с утра, а то и нынче мы всем составом отбываем в свои земли.

– Но это невежливо, барон! С нашей стороны невежливо, – тут же поправился Снегирёв. – Да это ж просто позор – не поблагодарить участников нашего спасения! Нет уж, как хотите после, но сегодня будьте любезны всем составом участвовать в родовом празднике Снегирёвых!

А куда деваться, действительно – позор. Не считая чисто человеческих обид, они и так присутствовали со стороны руководителей хозяйств и завода – их хоть и включили в состав «штурмующих» поместье графа, но так и оставили наблюдателями происходящего. Зачем плодить сущности – остались, конечно.

– Глеб, – выбрала минутку Надежда, – а почему тебя-то самого не видно было и не слышно во время этих военных действий? Будто вовсе в своём Внукове сидел. А тут всё Конев да Максим, да Руденко, Васильев с Финистовыми, а?

– А они были, эти военные действия? – усмехнулся Глеб. – Если были, то в них и участвовали те, кто нужнее. А какой из меня глава клана, если всё сам стану делать? Нет уж, вон их сколько вокруг – специалистов в своём деле. А я уж так, просто руководить призван, планировать, оценивать, награждать и наказывать – видишь сколько забот?

– Молодец! – восхитилась девушка. – И как я не догадалась делать то же самое в Пустошке? Надо исправляться!

Поздним утром после разгульной ночи начали собираться в обратный путь. Автомобилей на всех уже не хватало, потому как семья Финистовых и бойцы Руденко прибыли сюда другим способом, но выяснилось, что так же возвращаться им неохота – всем желательно ехать одной большой командой. И потесниться не получается – многовато народу. Но Иван Владимирович выручил: нашёл в баронстве необходимый транспорт со своими водителями.

– И свитков портальных сэкономите, и так столько потратили, – добавил бережливый старик.

Сам же собирался на процедуру подписания акта. Сыновей брал с собой для компании, охрану тоже, соблюдая баронский статус. Проводы, прощания, напутствия, наказы и обещания – царство предотъездной суматохи! В которую неожиданно ворвались пять роскошных автомобилей, сверкающих чёрным и красном лаком, а также сияющими под солнцем серебряными и, вроде как, золотыми обводами и вставками. «Ворвались» – это, конечно преувеличение – кто ж будет царапать такую красоту, когда вся дорога перед поместьем заполнения народом и автомобилями вполне рабочего вида! Остановились, оттуда стали выходить люди, в том числе и вооружённые.

Первым понял, в чём дело, Иван Владимирович – видать, встречал уже где-нибудь подобный кортеж. Глеб в это время во дворе обменивался какими-то мыслями с Егором – у них вообще-то вчера состоялся разговор по поводу поставки стекла отсюда в Псковскую губернию, но Глеб отсоветовал – нужно ли создавать конкуренцию Псковскому князю Болотникову? Сначала бы уточнить предполагаемый ассортимент, и не везти то, чего и без того много. Вот и обсуждал небось детали этого «уточнения».

К ним в расступившейся толпе и тишине направились Иван Владимирович и мужчина в строгом тёмно-сером костюме. Глеб не сразу и признал в этом облачении князя Арсения Суздальского – ни кафтана, ни золотого обруча на лбу. Хозяину княжества нужно отдать должное: не стал направлять гонца с известием типа «его светлость… желает немедленно говорить с вами, барон!»

– Приветствую, ваша светлость! – вежливо поздоровался Глеб.

– Взаимно! – ворчливо ответил князь. – Вижу, вы собираетесь в дорогу, но как понял не в ту, что ожидалось. Глава клана решил не присутствовать при оформлении капитуляции побеждённого рода? Не интересуют результаты, я уж не говорю о самом процессе?

– Интересуют, ваша светлость, в том плане, не будет ли обижен род Снегирёвых. Но на то есть основной хранитель обычаев и традиций – то есть вы. Войну же объявлял не клан, а род, клан просто оказал необходимую поддержку в соответствии с обязательствами. Стало быть, при оформлении капитуляции глава клана окажется лишним лицом. Непричастным к этой процедуре.

– Неплохая поддержка, – хмыкнул Арсений, – Мои советники в один голос утверждали, что война продлится самое малое до лета. Но им откуда знать про такую гвардию? – кивнул князь в сторону бойцов.

– Войны – это традиционное название завершения конфликтов между родами, ваше сиятельство. Оно необходимо, чтобы это завершение соответствовало установленным правилам. Поэтому сколько оно продлится, от многого зависит. В данном случае графа подвела его самоуверенность и незнание противника.

– Верно говоришь, барон. Не хватало мне в княжестве полноценных сражений с многочисленными жертвами и сплошной разрухой. Что ж, удачной и спокойной жизни вашему клану. А я вот решил по пути своими глазами посмотреть на хозяйство Снегирёвых, а то случаются в моём окружении… информаторы!

Как и по дороге в Снегирёво, остановились посреди пути на ночёвку. Вспоминали. В основном – бойцы отряда быстрого реагирования. Предполагали, что дома будут окружающим рассказывать про сплошной огонь, дым, вопли раненых, наступления, окружения, тяжёлую, но славную победу. А пока – сплошная правда. В том числе и некоторые недоумения по поводу как раз отсутствия огня, дамы и прочих выстрелов. Вроде как и участвовали в войне, а где всё упомянутое?

– Благодарите нашу Гамаюн, что не случилось упомянутого, – произнесла баронесса Наталья Ивановна. – Что все вы… мы живы и здоровы, не считая мелких последствий ночи. Вы – гарантия безопасности клана, что и доказали без огня и дыма. Можете, конечно, переживать, что не удалось показать молодечество, зато семьям переживать пришлось за вашу жизнь, вы этого не забывайте. Но, думаю, если потребуется, то и от настоящих военных тягот не откажетесь? Гвардия всё-таки, как назвал вас князь Суздальский.

Вроде, и ничего особенного в словах баронессы, но они многих заставили призадуматься. Мудрая женщина! Что даже Лариса признавала. Тоже мудрая. И мудрая Люба Финистова, по словам которой:

– И никто из нас на этой войне, между прочим, разум не терял, а вот в Переделкино!

Да, Переделкино. Заканчивается Крымский отпуск у Стеллы с Сергеем. Надо бы уточнить, когда именно, да и назначить встречу родов по поводу приёма в клан Снегирёвых. Помнится, на последнем совете Стеллу замещал Пётр Михайлович – это не его творчество имела в виду Люба?

Проще отдыха ничего не бывает

С этих простых дел Глеб и начал опять отдыхать у себя во Внуково. А что он вообще по жизни делает, в отличие от других глав родов? Макры не добывает, не обрабатывает, землю не пашет, сады и крупный рогатый скот не выращивает, кожи и стекло не выделывает, никого не лечит и не омолаживает, ювелирные изделия не изготавливает и даже не продаёт ничего! Живёт на всём готовом – нормально устроился в этой жизни! Но об этом можно подумать завтра.

А послезавтра возвращаются отпускники из Феодосии – очень популярного курорта, как обычно, не из-за климата, а потому что там проводит летнее и иное время императорская семья. И самому интересно посмотреть на воплощенное в жизнь живописное творчество Любы и Петра Михайловича, да и на реакцию главы рода посмотреть стоило. Никого не предупредив, кроме управляющего Владимира и телохранителя Артёма, явился к Финистовым, чем весьма их порадовал.