Текст книги "Под крылом Гамаюна. Книга третья. Гамаюнов, женить Вас пора!"

Под крылом Гамаюна. Книга третья
Гамаюнов, женить Вас пора!
Анатолий Сергеевич Завражнов

© Анатолий Сергеевич Завражнов, 2024

ISBN 978-5-0064-8198-5 (т. 3)

ISBN 978-5-0064-8194-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Заход в понимание неприятностей

Двое полицейских в парадной форме с гербами полиции Псковской губернии вышли из автомобиля у главных ворот поместья Внуково. Сообщили дежурному охраннику о цели посещения, тот, получив соответствующее разрешение, открыл ворота. Полицейские снова уселись в машину и подкатили к подъезду. Их молча встретил управляющий и провёл в гостиную на первом этаже. Хозяин ожидал визитёров, стоя возле открытого окна и равнодушно на них глядя. Они безо всяких приветствий, представлений и прочих церемоний прошли в середину практически пустого сегодня помещения. В парке за окном пели птички.

– Барон Глеб Гамаюнов? – уточнил один. – Нам приказано сообщить вам, что вас вызывает на собеседование помощник начальника полицейского управления по Псковской губернии барон Скворцов. Автомобиль вас ожидает.

Глеб продолжал слушать птичек. Полицейские непонимающе переглянулись.

– Письменный вызов у вас при себе? – наконец барону надоело. – Нет. Барон ваш Скворцов не знает элементарных протокольных порядков, как и законов, касающихся того, что лиц благородного сословия может вызвать только лишь начальник управления, да и то с веским обоснование сего действа. Надеюсь, ваши мобилеты включены на запись? Своим вызовом Скворцов оскорбил титул барона и статус главы клана, поэтому я, барон Глеб Гамаюнов, вызываю барона Скворцова на поединок. Всё вышеизложенное можете передать своему господину прямо сейчас, либо выйдя за ворота поместья, либо вернувшись к нему в кабинет. Секунданта с условиями жду не позднее завтрашнего вечера. Свободны, господа! Владимир, сопроводи!

Вызывальщик нашёлся! Да что же полицейским от него нужно-то? Кто бы из них прямо сказал? Может, с этим наглецом получится? Через десять минут у Глеба заверещал мобилет, номер незнакомый, но догадаться, кто хочет связи, нетрудно.

– Слушаю.

– Барон! Какая, к чёрту дуэль! Это Скворцов. Вы неправильно поняли моих людей!

– Вы меня обвиняете в слабоумии? Это тоже учтётся. Как услышал, так и понял. И любой так же поймёт, когда прослушает запись выступления ваших людей. Она, эта запись, сегодня же будет у вашего начальника, а также и в управлении жандармерии, поскольку дело касается вас – слишком высоко поставленного лица. Это – что касается вашего требования. Дуэль же – следствие продуманного оскорбления баронского титула, или вы считаете, что я поверю в ваше незнание законов при такой-то должности? Отказаться не сможете – это уже станет известно широкому кругу благородного сословия: можно так поступить с одним, значит, и с другими дозволено? Есть, что сказать?

– Но… это… барон… семья же, дети… служба, сами понимаете…

– Не понимаю. Короче!

– Есть же вариант сначала просто переговорить…

– А кто вам запрещал или мешал им воспользоваться?

– Так не поздно же… Тем более, что имею сведения об установленных макрах в вашем имении.

Ничего себе признание! От испуга перед возможным поединком или от страха вылететь с должности, или просто, правда, там семья? Семь последних слов собеседника могут кардинально испортить ему жизнь, вплоть до её ликвидации. Кем? Да той же личностью, что уже не раз портила жизнь Глебу. А поединок – он не уйдёт.

– Не поздно. Но лишь в ближайшие часы. Например, через два часа в гостинице интерната для одарённых сирот. Ваши предложения, как понимаете, меня не интересуют.

– По времени – да, – замялся Скворцов. – Место бы другое…

– Трактир Земфиры Хасановой, – тут же, как чёртик из табакерки, выскочила старая знакомая. – То же время.

– Но престиж этого заведения…

– Вам-то что до него? Хотя вы и могли знать, что это заведение давно уже стало местом встреч представителей благородного сословия. Итак – через три часа и ни минутой позже…

И ни минутой раньше: нечего показывать интерес, наоборот, опоздать положено, но есть необходимость посетить интернат. Посетил, с удовольствием встретился с наставниками и выпускницами этого уже года в лице четырёх девушек с таким же минимумом магии, что и у него определялась. А ему они очень пригодятся, и не просто их в том заверил, а даже и соответствующую заявку директору написал и передал с их подписями. Замечательно: две слабо одарённые магини земли, одна – воздуха и одна огня! Он ещё сделает из них сильно одарённых с фамилией Гамаюновы! Удачно заехал, если к этому добавить ещё мимолётное сообщение директора – о чём только не поговоришь за обедом! – что зачем-то им, Глебом, сильно интересовался помощник начальника полицейского ведомства. Досье, как полагается, не хранилось, что вспомнилось, то и рассказано. Зачем – директор старый конфликт не забыл, новый ему не нужен, говорил далеко не всё, например, умолчал о «подработках» и встречах с магом Стратимовым, на правду его никто не проверял.

Вот почему и не устроило Скворцова предложение о встрече в интернате. Набрал Земфиру. Та охнула от неожиданности. В буквальном смысле.

– Ох! Барон Глеб, вы же ж и одним своим именем убить можете бедную Земфиру! Хотя, чего ж врать – уже я не бедная и не просто Земфира, а чуть ли не благородие. Но пока – госпожа. С удовольствием вас слушаю, а если появитесь, так приму с восторгом и роскошью! Заведение моё…

Ё-моё, нельзя покороче? Но пришлось выслушать. Хорошо, что ещё там признаний в чистой и искренней любви не прозвучало. И ещё лучше, что прозвучало много слов, которые можно вместить в рамки «Чего надо?»

– А надо, незабвенная Земфира, подготовить отдельный кабинетик для совершенно мужского разговора. Есть? Так и отлично. Могу оплатить прямо сейчас… Да не нужно этих подарков, оставим между нами деловые отношения. Знаете, воздержусь-ка от немедленной оплаты по той простой причине, что может объявиться некто, пожелающий расстаться с деньгами по тому же поводу, несмотря на ваши заоблачные цены. Не возражайте, это комплимент вашему очарованию. Которое и должно очаровать возможного «некто». Если оно появится или там по мобилету, соглашайтесь на всё, кроме своей выгоды – обычный заказ, обычный торг. Даже если потребуется и что-нибудь необычное… Да бросьте, в таком случае команда охраны, и пусть гуляют. А вот насчёт проверки безопасности – не возражайте. Да нет, и я не возражаю – после мужского разговора как не встретиться с прекрасной дамой… Нет-нет, при входе меня предупреждать не нужно ни в коем случае.

Вот уж лучше с Ларисой говорить о её замужестве, там хоть вопросы появляются, а тут сплошной поток. Хотя, вроде, и вопросы были. Четверых бойцов вместе с Руденко перевёл в трактир Земфиры за час до намеченной встречи – они уже вовсю хвастались внизу своими успехами в продаже невиданных в Пскове раков из глубоких глубин Селигера. И даже несколько этих чудовищ красного цвета демонстрировали с возможностью дегустации. Надо же, как повезло благородному барону Скворцову, что на него и внимания никто не обратил, когда он проходил в зал и поднимался на второй этаж. Зря только маскировался гримом и накладными деталями.

Глеб появился в кабинете ровно за полминуты до назначенного времени. Скворцов нервничал, отчего уже вовсю, хоть и в меру, как ему казалось, пользовался оплаченными напитками. Порозовел.

– Я, извиняюсь, барон, не учёл того обстоятельства, что вы неплохо знакомы с законодательством, – начал он, когда Глеб присел к столу и стал сам себя обслуживать. – А должен был, исходя даже из минимума информации.

– Вы о чём поговорить-то хотели, господин Скворцов? – невежливо остановил Глеб. – Может, начнёте с достоинств вот этой раковой шейки? Нет? Тогда к делу – о прослушивании разговоров в родах моего клана. Обратите внимание на формулировку «в родах клана». Что имеете сообщить такого, что может отвлечь меня от желания вас законно убить?

– Я знал, что вы, барон, очень молоды, – отбросил Скворцов салфетку вместе с пустым фужером. – Может, именно это и послужило причиной того, что я посчитал задание лёгким. Собственно, так поначалу и казалось.

– Не отвлекайтесь. Какое задание и чьё?

– Как не отвлекаться, если одно за другим… Семья моя… Нет, я должен выполнять, в первую очередь, не служебные обязанности, как это не покажется странным, а поручения и приказы первого помощника министра внутренних дел графа Колосова. У помощников, знаете ли, своя система подчинения, порой не совпадающая с их прямым начальством. Именно он и приказал заниматься наблюдением за неким бароном Гамаюновым. Глебом Гамаюновым, уточняю. Напрямую, без участия моего начальства. Это всё, что могу сказать. А граф Колосов – человек страшный, ничего святого…

– А у вас много святого? Ведь в кабинетах глав родов сведутся не только разговоры обо мне, там и финансовые вопросы обсуждаются, и сугубо личные, до которых вам нету дела. Думаете, поверю, что вы не пользуетесь этой информацией? В личных, разумеется, целях, потому что никто не знает, откуда вы её добываете. Святоша нашёлся! Но главное я узнал. Теперь можете докладывать в Петербург, что никакие ваши приборы не действуют. Непонятно почему.

– Да меня уволят! Или я сам уйду в отставку.

– Уволить вас может только начальник местного управления, а за что? При чём тут Колосов? А уходить категорически не рекомендую – на ваше место новый найдётся. Если же Колосов придумает иную гадость, то жду от вас об этом сообщения, иначе, когда сам узнаю…

Само собой, Глеб знал, что этого Скворцова уволить могут вполне, а то и арестовать, если у князя Снегирёва, наместника императора в Уральском княжестве, пройдет, как надо, разговор с князем Болотниковым – хозяином Псковской губернии.

Совсем недавно он тайно встречался со Снегирёвым в поместье Жаровых. По инициативе князя, между прочим.

Он ждал в рабочем кабинете Ивана, который через посыльного вызвал знатного пациента лечебницы. Тот вошёл румяный после бассейна, с невысохшей причёской. По виду – словно омолодился, а жизнерадостность, ему присущая, тут просто не страдала от известных уральских хлопот.

– Звал, Иван Емельянович? – громко спросил он с порога и остановился. – Ничего себе у вас скорости! Не жалко портальных свитков?

– Ради таких встреч – ничуть, – улыбаясь поднялся Глеб. – Смотрю, уже здорово омолодились, не все сады тут опустошили?

– В садах ничего нету – рано, зато есть бассейн, варенья, а какие наливки, какие настойки! Поневоле скинешь десяток лет. И не я один такой – о незнакомых говорить не буду, а родители мои просто нарадоваться не могут. Конечно, я тут не один – это уж слишком подозрительно. А, я же не рассказывал, так когда было об этом говорить? Я же не из Самарканда родом – это по юности и дурости помчался на войну. Там и задержался – маги воды там особо ценятся. Там и женился на девице, что туда за приключениями помчалась из Вологды. Чуть было не нашла их на свою… Там же гаремы до сих пор в законе. Уже им вызов отправил, да когда ещё соберутся с детьми, пока доедут.

– Так вы их порталом, – посоветовал Глеб.

– А что, хорошие мысли – они вовремя не ходят. Так вот, а родом-то я из Суздальского княжества, там вся семья гнездится. Род баронов Снегирёвых в чести, но… Есть у них там проблемы. Ладно, об этом после. Так я и вызвал сюда родителей, да младшего брата с семьёй: жена, трое детей. Им не омолаживаться ещё, а просто отдохнуть маленько. Теперь дела, из-за которых нужна эта встреча – уж не знаю, кому больше… Иван Емельянович тоже может послушать, клан у вас один, заботы наверняка тоже.

Князь Снегирёв достаточно подробно обрисовал события, происшедшие в Татищеве, точней, в его резиденции, после того, как Глеб обнаружил макр на карте княжества. Полицейскому Ласкину пришлось рассказать не только о своём покровителе из Петербурга графе Колосове, но и том, что вся возня с подслушкой происходит вокруг барона Глеба Гамаюнова. Зачем это делается – может, и сам Колосов не знает, неизвестно ведь, от кого он такое задание получил, не сам же выдумал, если и о существовании-то Глеба вряд ли знает. Так вот «слушают» всех подряд, с кем Гамаюнов длительное время общается, или, если эти люди из титулованного сословия. Понятное дело, что кому-то становится известным всё, о чём идёт речь, даже если это никаким боком не касается барона. А оно князю Снегирёву надо? Недоброжелателей и без того хватает. Князь и так мог бы сходу обратиться к императору после признаний Ласкина, имеет право, но там может и не быть никакого толку – стоит только Колосову лишиться жизни, и станет ясно, что это он во всём виноват. Чего тогда Снегирёв жаловался – нашёлся один придурок, так и нету его, где проблемы? Потому вот и решил сначала посоветоваться с тем, кого это больше всех задевает. Или уже не задевает?

– Ещё как! – вспомнил Глеб информацию от Максима и начатую игру с полицией бывшим жандармом Коневым. – Не перестаю удивляться затраченным напрасно средствам и силам. Зачем – до конца не понимаю, на подозрениях правдоподобную версию не выстроишь. И вот какая мысль у меня появилась. Если вам тот Ласкин упомянул о титулованных лицах. Это с вами я встретился пару раз, да и то мимолётно, а вот в нашей губернии… Так что основываясь на этих словах всего лишь не могли бы вы поговорить о том с князем нашим Болотниковым, который до Коренева и руководил Уральским княжеством – мало ли какие у вас к нему вопросы могут возникнуть по горнорудному делу? Никаких подозрений ваша встреча не вызовет, если состоится не в его кабинете, само собой – я о том, что и он может стать объектом наблюдения. Как, к слову и начальник Псковского жандармского управления. Чай, Болотников найдёт специалистов, чтобы проверить свои апартаменты. Чисто будет – и неплохо, с одной стороны. А если что отыщется, тогда ваша двойная информация императору заставит подумать даже и при ликвидации Колосова. А его ликвидации, кстати, можно и помешать…

– Думаю, на этом и остановимся пока, – Снегирёв потёр виски и взял бокал. – Очень уж мне вот эта настойка на черноплодке по нраву пришлась! Молодцы Жаровы! Теперь чуть-чуть о личном, раз удалось встретиться. Мне ведь глава рода успел многое рассказать о вашем клане, в том числе и о своих бывших бедах, и о приёме в клан Стратимовых и Сириновых. Весело живёте – и в буквальном смысле, и неприятностей хватает почти у всех. Но держитесь крепко, чему, признаюсь, даже завидую. Не буду ходить вокруг да около, спрошу: как вы отнесётесь к тому, чтобы в ваш клан попросился мой род? Я-то ладно, а в Суздале постоянные проблемы, старики от дел отошли, средний брат занимается сельским хозяйством, а у младшего – стекольное производство, оконное стекло делают отменного качества. И несколько лет назад началось: то ферма сгорит, то урожай вдруг засохнет в самом расцвете, то на заводе печи погаснут в момент вытяжки, то… И никаких следов! Я бы и сам помог, но где Суздаль, а где Татищев, тем более Самарканд! Есть наверняка и другие варианты справиться с бедами, но раз уж удалось с вами встретиться…

– Знаете, князь, – Глеб задумался. – В принципе, всё возможно, только буду честен, без обид. Мы ведь людей вообще не знаем, как и они нас, а если будут в клане, то это означает вместе жить, несмотря на расстояния, понимаете? Никому из нас не нужны неожиданные споры, склоки и тому подобное, что нередко случается и с родственниками, Сириновы – тому пример. Так что для начала нужно бы хоть как поближе познакомиться. Может, ваши родственники, к примеру, найдут время, чтобы посетить наши поместья хотя бы на день-два? Потом кого-нибудь из наших бы пригласили. Вон у нас вся Пустошка – сплошное сельское хозяйство, и хозяйка там с шилом в одном месте.

– Очень нормальный и правильный подход, считаю, – согласился князь. Переговорю со своими. Сам – в Псков, их – по губернии. И ждите сообщений после моего разговора.

Глеб вернулся к себе, а Снегирёвы, конечно, не сразу, покинули Жаровых, долечиться нужно согласно намеченным процедурам. Как раз в это время и вылез на свет Скворцов. Луковская-то полиция, точней, один там – в панику ударился от Коневских действий. Он, опытный в недавнем прошлом жандарм, знал, что делать. Сначала, по описаниям домашних, Олега, само собой, вспомнил, хоть и смутно, «случайных» домушников – всё же не его делом было с этим контингентом возиться, но тем не менее… Чтобы не ошибиться, поселил в гостиницу в Луках двоих наиболее наблюдательных из охраны, они в течение суток нашли нужные объекты. Взяли их по-тихому, Конев договорился со своим преемником в жандармерии Листьевым, чтобы у него в «конторе» провести экспресс допрос. Отлично понимая, кто их допрашивает, и чем дело может завершиться, пойманные и признались, что полицейский в чине зама начальника приказал им оставить в кабинете главы какую-то «штуковину» в виде кристалла в незаметном месте, лучше – прикрепить под столешницу рабочего стола. Что они и сделали, инсценируя обычное ограбление. Нет, они и без того хотели поживиться, вот и задержались на свою голову. Конев после допроса «грабителей» отпустил, к их огромному изумлению, тогда и написал заявление в полицию, типа во время ремонта помещений и замены мебели обнаружилось подслушивающее устройство. Прошу, мол, расследовать, найти, наказать…

Вот тут этот самый зам начальника и впал в панику: это от обычного жителя заявление можно и не принять – обосновать всегда найдётся, чем. Или принять, но не найти никаких следов и дело закрыть. А Конев в это поверит? У него и самого связи сохранились, чтобы следствие провести, и сам неофициально тоже может, и что хуже – большой вопрос. Доложил своему благодетелю, а дальше известно: Скворцов решился на крайнюю меру – припугнуть барона так, чтобы тот больше не замечал никаких лишних предметов. Только за языком своим не уследил, а должен был, потому что узнавал кое-что об этом Гамаюнове не только и не столько в интернате, сколько в потоке открытой и иной информации. Ничего его особо не впечатлило, кроме разве проведённых трёх поединков – о первом он знал доподлинно, там его коллега, не слабый маг, ничего сделать не успел с неодарённым – и Скворцов реально испугался за свою шкуру. Какие мягкие условия не выставляй, а случайно помереть можно, поединок – не спор на кухне. Или, как Сиринов, инвалидом останешься на всю жизнь.

Изложенные события – всего лишь через несколько дней после окончания бурного вступления в клан рода Сириновых. Финистов сообщил, что Пётр Михайлович свою угрозу выполнил – отправил молодую чету с двумя охранниками в Крым завершать медовый месяц. «Чтобы они не мешались под ногами, руками и не маячили перед головой со своими нелепыми советами». Сам же занялся тремя срочными делами: благоустройством быта людей, репетициями хора и, главное, строительством основного гнезда рода – небольшого дворца, или терема, или замка, или он не знает, как обозначить сооружение, которое маячит в его голове. В хоровых делах ему никакая помощь не требуется, а в остальном Сиринов активно советуется с Финистовыми и привлекает их на деловой основе. Особенно это нравится Любе – они с Петром Михайловичем сошлись в творческом понимании его замыслов, а, поскольку девушка имеет склонность к рисованию, то она замыслы барона-певца с восторгом переносила на бумагу. Яков только однажды глянул на её полотна, мысленно покрутил пальцем у виска, чтобы не обижать Сиринова, но спросил, откуда такие идеи?

– Вы, Яков Иванович, слишком увлечены спасением, восстановлением и улучшением всего, что связано с лесом, и жить в лесу привыкли. А лес – он, знаете, вводит в задумчивость, я бы сказал, в философическое состояние, в котором сильно тянет в тишину и сонливость. Я не о вас, а о нашем хоре. Людей должно что-то постоянно будоражить, толкать в творческие поиски. Манить вверх и ввысь к вершинам мастерства и искусства!

– Ага, вот эти многочисленные шпили в виде штопоров или буравчиков – они зовут, манят и толкают?

– И ведут! Правильно, путь туда – он такой извилистый. А этот, как вы грубо сказали, штопор, видите? Он начинается прямо от фундамента, с самого начала начинается, и нужно по нему символически подняться, не теряя уверенности.

– Ладно, окна тут и там ромбовидные и треугольные, галереи без перил, флюгеры в виде птиц, которые смотрят в разные стороны… А зачем столько птиц? Нет, мне нравятся эти лесные обитатели, но…

– Но мы должны прислушиваться к голосам леса, и эти изображения с нашей магией оживут и станут петь, петь, петь…

– Вы, Пётр Михайлович, представляете, как будет петь вот этот лебедь? Или вон тот фазан? Или… Люба, тебе нравится их приятное пение?

– Они мне сами нравятся, пап, и Петру Михайловичу нравятся, как умеют, так и поют.

– Ладно, мы-то привыкли, лишь бы хор не разбежался. А вот ещё вопрос: как в этот терем, почему-то напоминающий мне дом в поместье главы клана, можно войти? Где тут вход?

– Ой, – перебирала Люба свои рисунки. – Про двери мы забыли…

– Так что мы тут не скучаем, – завершил Яков рассказ о своих соседях. – Помогаем, чем можем, в основном, укрепляем окружающий Переделкино лес, чтобы оттуда ничего слышно не было – поют они, действительно, здорово!

По пути домой Глеб заехал в Молотовку и Пустошку, вслед за людьми Максима проверил их, сжёг обнаруженные излишества, считая, что хватит и Конева для поисков виновных, Максима отправил в Изборск, у Жуковых сам поищет – всё равно туда ехать нужно. И не без пользы «съездил», как оказалось.

– Здравствуйте, Глеб Игоревич! – он встречал гостей у ворот.

Снегирёвы решили начать знакомство с кланом с посещения главы. Не считая Жаровых, само собой, где они уже успели кое-что узнать. Уже и стариками родителей князя назвать трудно – лет на пятьдесят они выглядели. Иван Владимирович и Лидия Алексеевна, как они представились, хоть Глеб и узнавал их имена. Младший сын Егор, занимающийся стеклом, с женой Аксиньей и мальчик с девочкой двенадцати и тринадцати лет – Глеб знал об их приезде, необходимые распоряжения Владимиру отданы, но и самому поговорить со старшим поколением, в первую очередь, нужно. И не только из вежливости – понять требуется, насколько серьёзно их намерение вступить в клан, или это только неожиданная мысль их старшего сына.

Ничего нового в неприятностях Снегирёвых, и тут такое случалось, что до появления Глеба, что после. Есть некий граф Осетров, желающий вассалитета над бароном Снегирёвым, есть несколько посредников, готовых принять на себя хлопоты по реализации продуктов сельского хозяйства и стекла. Вегонус разве не того же хотел, или Филарет Коростелёв наряду с некоторыми другими? Беззастенчивые и наглые бездельники! Может, действительно, был бы тут князь Снегирёв, этот граф подавился бы своим титулом, а так издали – пусть грозит, решать не ему там на Урале, а тут – молодым баронам и старейшине рода.

С этим ясно – причины поисков поддержки имеются, теперь понять, что они за люди, что станут предлагать – и станут ли? – в ответ на защиту? Да и характеры – дело не последнее. Вот почему Глебу и хотелось, чтобы гости встречались с его людьми как можно больше, потом можно будет составить о них мнение, «сотканное из отдельных отзывов».

От первого разговора впечатление о Снегирёвых позитивное – не о каких-то там мерах защиты или о своих горестях в подробностях, больше как раз кланом интересовались в смысле взаимоотношений, в том числе и финансовых, а что – деловой подход, вдруг тут роды обязаны предоставлять свои услуги и товары соклановцам задарма? Семья же, только большая. На самом деле, ничего подобного – все прекрасно понимали, что всякий труд должен быть оплачен. Одно дело принимать в гости, другое приобретать украшения, одежду или лечиться. Нет, никакие межродовые связи в клане не обещают халявы. На этой позиции, как понял Глеб, и Снегирёвы стояли. Личностные дела тоже интересны в плане возможностей или обязанностей выхода из клана, скажем, при замужестве или добровольного перехода в другой род. И прочие, чисто практические вопросы обсуждались. А уж предложение посмотреть, что и как делается в родах, в их делах, из которых, кроме как о сельском хозяйстве, они не слышали, да и просто пообщаться с гостеприимными людьми – это Снегирёвы восприняли даже и с некоторым энтузиазмом. На сомнение Глеба, не заскучают ли дети, Егор улыбнулся: за разговором взрослых мелким делать нечего, вот тут верная скука, отпросились в подворье откуда уже слышался их смех – долго ль в таком возрасте познакомиться со сверстниками и найти занятие по душе?

– Наверно, и в каждом поместье у вас не пусто? – уточнил он.

– Наверно, – согласился Глеб, хотя до этого совсем мало обращал внимания на наличие юного поколения. Это бабушка Наталья Ивановна вечно о том волновалась. А ему некогда в нескончаемой череде всякого-разного. Что на другой день и подтвердилось.

Неутомимый мобилет высветил номер графа Скопина, с которым в последний раз общался, будучи в Татищеве, кажется.

– Есть срочное дело, барон, – после официального приветствия обрадовал граф. – Я, к сожалению, пока что так и не решил, кого рекомендовать на своё место, потому как бы сижу на двух стульях, сейчас – в Пскове. Причём, есть дело, требующее непременного вашнго присутствия здесь. Как скоро сможете прибыть?

– А как нужно?

– Нужно прямо сейчас, но…

– Если от меня зависит, могу и через… полчаса. Где нужно выйти?

– Ага, понятно. У резиденции князя Болотникова сможете? Буду ждать возле парадного.

Это граф может ждать у парадного, от волнения, что ли какого не учитывает появление неизвестной личности из ниоткуда на глазах почтенной публики, а, главное – перед многочисленной охраной. Может, портал и привычное явление, но уж не перед подобными заведениями. Поэтому вышел в каком-то тупичке, через ворота прошёл без проблем – недаром те полчаса провёл за украшательством себя в подобающую баронскую одежду. Дежурные подозрительного не увидели, одежду с гербом оценили, перстень заметили – какие вопросы, проходите, ваше благородие, а в само здание захотите войти, так там охрана у дверей знает, что делать.

Знал и граф Скопин, действительно, ожидавший даже не у дверей, а внизу перед ступенями. Кивнул Глебу, жестом приглашая за собой, и направился влево вдоль фасада, завернул за угол и открыл не очень приметную дверь, сливающуюся по цвету со стеной. Дальше – пара поворотов по коридорам, маленький кабинет, непонятно чьей принадлежности. Граф критически осмотрел Глеба, достал из пакета куртку с жандармскими знаками различия, в которых Глеб мало соображал.

– Переоденьтесь, барон, сыграете несколько минут роль моего адъютанта, вот папочку прихватите. Свою куртку в пакет, и оставим здесь, после заберёте. Итак, сообщение некоего князя Снегирёва наш князь воспринял крайне серьёзно. Настолько, что решил не доверять проверку своим магам и самому себе. Поэтому и приказал мне вызвать вас. При этом не только для проверки своего кабинета, но и всех мест, по которым будем проходить, не удивляйтесь длинному и извилистому пути. Во время всего пребывания в резиденции от вас требуется сплошное молчание, разговор состоится после и не здесь. Если что-то заметите по дороге, тормозите, открывая папку, делайте там пометки – на листе нарисован наш маршрут, уж сориентируетесь, надеюсь. В самом кабинете князя при наличии искомого, просто показывайте эти тайники, предварительно положив папку перед князем. Есть вопросы?

– Один. Как поступать, если обнаружится не просто подслушивающее устройство, но и подглядывающее: тот же мобилет или макр, откуда знать, может, и такое придумали?

– М-да, не учли… Изымать их, что ли, сразу?

– Могу просто отключать, поломки не столь подозрительны.

– Согласен. Выходим.

Немалый путь нарисовал граф. В коридоре второго этажа среди бесчисленных кабинетов канцелярии – или так показалось, потому что пришлось трижды притормозить – три оказались под чьим-то вниманием. На остальной дороге до кабинета князя ничего не встретилось. В приёмной как раз и обнаружился прибор типа маленького мобилета, который висел прямо за спиной одного из секретарей напротив входной двери – нормально, не всем, наверное, посетителям удаётся попасть в главный кабинет, кроме того, к секретарям и просто другие сотрудники заходят по делам. Ближайший к княжеской двери молодой человек, увидев графа, посмотрел на часы, сверил список, кивнул, встал и открыл дверь.

Вертеть головой Глеб, естественно не стал, молча – как и советовал граф, чуть приотстал от него, а дождавшись, когда Скопин по жесту хозяина усядется в кресло, положил уже открытую папку перед Болотниковым. Показал три отметки, за реакцией наблюдать не стал, просто теперь начал внимательно «прощупывать» стены, потолок, мебель… Так он ещё от входа заметил четыре отсветки, но в таком месте могло оказаться что-то новенькое. Не оказалось. Князь с графом с интересом за ним наблюдали. Нашел у настенной карты указку, ткнул ею в боковой обрез карты – как и у Снегирёва, тут много чего говорили докладчики. Следующий кристалл – в основании настольной лампы, один – под столешницей приставного столика, и последний – над верхним косяком двери. Под вопросительным взглядом князя кивнул.

Из кабинета вышли втроём.

– Меня не ждать, буду утром, если срочное и важное, есть мобилет, сами знаете, кому дозволено. Остальные посещения перенесите на завтра, – секретари восприняли указание спокойно, не первый раз, видать.

Прошли по другому маршруту – князя интересовал зал совещаний. Не зря – пара приборов там имелась, а в остальном дворец оказался чист. Разве что по совсем уж служебным и кладовкам полазить, но кого они интересуют? В нижнем вестибюле попрощались, князь сообщил Скопину, что ожидает его с утра, сейчас – встреча с коллегой с Урала. Глебу, естественно, ничего не сказал – кто он такой, адъютант? Снова вернулись за баронской одеждой в первый кабинетик, тут Скопин сообщил, что и его кабинет не мешало бы осмотреть – несмотря на специфику работы, всякое может произойти. Не обнаружится ничего, тем лучше.

– И вот ещё что, барон, насколько уже знаю, на Урале расследование прошло довольно быстро с помощью установленного мобилета и занимаемой должности виновного, здесь же… Хоть и есть уверенность, что это именно шутки параллельного ведомства. Нам такой риск не нужен. А князь вызывает завтра именно для начала расследования, уверен.

– Не по чину что-то вам советовать, граф, но одну наводку дать могу. Я, знаете, слышал от Уральского князя, что якобы причиной внимания к его кабинету стало его внимание ко мне. Не настолько я знаменитая и значимая личность, чтобы считать, что это единственная причина для высоких кабинетов. А вот в нашем клане – да, там подобное случается что-то слишком часто. Именно из-за меня. Недавно одного из организаторов удалось спровоцировать на признание – это существо из губернского управление, некто барон Скворцов. Мне, однако, не верится, что он тут один действует, слишком много усилий требуется, чтобы нужных людей отыскать, которые могут безнаказанно и незаметно к князю или к вам в кабинеты попасть, потом заставить их обо всём молчать. Люди и деньги, а кто такой помощник начальника управления? Это он для наших мест большая шишка.