Текст книги "Серебряная Снежинка"

– Иди, девушка. – Снова приказ. Острый Язык приблизилась, надменная в сознании своего могущества, которое сейчас, в новолуние, наибольшее. – Тадикан приедет до рассвета. Не понимаю, почему он так тебя хочет, но пусть позабавится перед концом. Иди сюда и жди его.

Мне нужно защищать сына! Эта мысль воспламенила Серебряной Снежинке кровь, дала возможность еще несколько мгновений стоять неподвижно. Кровь из раны на ноге текла в пыль. Безнадежно, подумала молодая женщина. Кровь обладает силой; Острый Язык знает, как этим воспользоваться, чтобы призвать ее.

Большая лиса.., самка.., рявкнула и прыгнула на шамана, которая отшатнулась, потом пришла в себя и сильно пнула зверя. Лиса закричала от боли, и крик ее отразился в лагере. Она снова набросилась на Острый Язык, и на этот раз не одна. Еще две лисы, крупнее, присоединились к первой. Самка отпустила ногу шамана и резко залаяла.

Серебряной Снежинке не нужно было знать Иву в человеческом облике, чтобы понять, что это значит. «Беги, старшая сестра!» Подхватив юбки, она побежала от юрты Острого Языка – к своей или к большой, это уже неважно.

Неожиданно она столкнулась со стремительно идущим человеком и закричала.

– Это ты, госпожа! Я оставил тебя спящей, – обвиняюще заговорил Вугтурой. – А ты зачем-то бродишь…

Яркий свет ослепил ее, она вцепилась в Вугтуроя. Свет приблизился. Вугтурой сощурился, стараясь рассмотреть, кто его несет. Но огонь покачивался при каждом шаге, и Серебряная Снежинка облегченно вздохнула. Это Ива! Хромая, она шла по кровавому следу, оставленному хозяйкой, и свободной рукой затирала что-то за собой. Хромала она так сильно, шла с таким трудом, что было ясно: пинок Острого Языка вполне мог сломать ей ребра.

– Кровь обладает силой, – негромко говорила Ива. – Мне нужно помешать Острому Языку использовать эту силу против моей сестры.

– Убирайся, ведьма! – рявкнул Вугтурой. Лицо его исказилось в неожиданной ярости, которая делает шунг-ню такими страшными. Он встал перед Серебряной Снежинкой и замахнулся кинжалом на служанку.

Глава 21

В ужасе перед гневом Вугтурой и его нападением Ива отскочила. Хромая нога подвела ее, и она пошатнулась. Не обращая внимания на боль в раненой ноге. Серебряная Снежинка выскочила из-за мужа и подхватила Иву, не дав ей упасть; служанка и хозяйка вцепились друг в друга, крошечный островок Чины в море травы; у обеих глаза широко распахнулись от ошеломления, боли и страха.

Вугтурой наклонился и выхватил из руки Ивы факел, прежде чем он упал: дождя не было уже много дней, и все шунг-ню опасались степного пожара. От игры света и тени лицо шан-ю превратилось в демонскую маску, сделав его вдвойне страшнее.

Каково наказание за колдовство? У шунг-ню есть одна общая черта с ханьцами: и те и другие ненавидят злое колдовство. И еще одна: и у того, и у другого народа есть способы мучительных наказаний.

Ива диким взглядом смотрела на Серебряную Снежинку. Потом слегка покачала головой, как бы призывая молчать.

Что ты за женщина? – спросила себя Серебряная Снежинка. – Все эти годы Ива оберегала тебя, заботилась о тебе, любила тебя; и ты готова оставить ее, потому что твой новый повелитель назвал ее ведьмой?

Разве не хвалилась она только вчера днем, что обрела счастье? Какова цена этому счастью, если за него приходится платить предательством верного друга?

– Ты обвиняешь не ту женщину, супруг. – Голос Серебряной Снежинки был резок и остр, как стрела, на которую она наступила. – Обвини в колдовстве Острого Языка, если посмеешь. Она околдовала меня, когда я была слаба и больна.

– Я тебя опоила, – негромко сказал Ива.

– Ты дала мне травы, чтобы я уснула, – и не впервые. – Серебряная Снежинка отбросила это возражение. Ярость, такая же горячая, как у мужа, затопила ее, разогнала холод недавнего колдовства. Даже боль в ноге словно отступила. – Ты слеп, муж мой, слеп и не видишь, что вскормил в своем лагере гадюку, но в то же время обвиняешь моего верного друга!

– Ты отрицаешь, что она владеет силами, недоступными обычному человеку?

Ей достаточно сказать «да», и она останется благополучным, нежным, оберегаемым существом, слишком невинным, чтобы заподозрить в собственном доме присутствие волшебства. Но ее и раньше просили отречься от Ивы, и она никогда этого не делала. Она вспомнила своего отца, который сдался отцу этого человека, чтобы сберечь жизнь своих людей.

Сдача ее отца была правильной и достойной; ее – станет черным предательством.

– Ива ничего не делает втайне от меня, – гневно ответила она. – Кто помог мне с той глупой девчонкой на речном берегу? И кто, по-твоему, помог нам – нам, супруг мой, – сражаться с белым тигром? Говорю тебе, если ты ее отошлешь, если накажешь ее, ты накажешь и меня, мать твоего единственного наследника!

Вугтурой презирал молчаливую покорность ханьских женщин, и Серебряная Снежинка и в прошлом проявляла характер. Но то была ее форма повиновения, выполнения его воли. Впервые она пыталась противостоять ему, отстоять ., не мое желание, а правду, решительно подумала она. Это, а не внешняя покорность и коварные интриги, и есть подлинное повиновение и служба жены мужу или подданного правителю: отстаивать правду даже перед лицом его гнева, чтобы защитить его же интересы.

– Испытай меня! – воскликнула Ива. – Испытай меня до смерти; я умру, клянясь, что за все годы службы старшей сестре не сделала ничего дурного!

– Голос ее охрип от гнева и слез, и обращалась она непосредственно к шан-ю, как шаман или пленник, которому нечего терять.

Вугтурой наблюдал, как его рассерженная жена осторожно опускает Иву на землю, благодарная ей за преданность. Она ненавидела себя за то, что по лицу ее текут горячие слезы, хотя это слезы не слабости, а гнева.

– Госпожа, – немного погодя заговорил Вугтурой негромко, и это был голос не снисходительного мужа, а шан-ю, – твое слово – честь и опора наших юрт, но я должен иметь доказательства, прежде чем выступить против шамана и принца.

– Тогда возьми это! – ответила Серебряная Снежинка и протянула Вугтурою свистящую стрелу. – Посмотри на эту стрелу и скажи, что это Ива держит ее в колчане, что она вообще стреляет из лука!

– Ей это не нужно, – ответил Вугтурой. – Она хозяйка трав, заговоров и смены облика.

Он жестом приказал обеим женщинам встать. Они неловко подчинились.

– Держи, – сказал он Иве и сунул ей факел.

Серебряная Снежинка ахнула, тепло хлынуло ей в руки и ноги, несмотря на потерю крови, от которой начала кружиться голова.

– Одна из проклятых свистящих стрел, к которым приучил своих людей Тадикан. Они ему повинуются, как звери приказу, – произнес Вугтурой. – Госпожа, где ты ее взяла?

– Я на нее наступила, – ответила Серебряная Снежинка. – Возле юрты Острого Языка, когда она стояла и смотрела на меня. Боль разорвала демонские чары, которыми она меня удерживала, и я смогла бежать.

Ночное небо и юрты были слабо освещены. Серебряная Снежинка протянула руку и ощутила знакомое крепкое пожатие.

– Тогда впервые эта стрела оказала мне услугу. – Молодая женщина снова почувствовала, что падает.

– Ты на ногах не держишься! – Голос Вугтуроя долетал издалека. Дальше последовало то, что показалось Серебряной Снежинке проклятиями.

– Ты, – обратился шан-ю к Иве. – Уведи мою маленькую королеву в юрту и хорошо о ней заботься. Проверь, не отравлена ли рана! – Он уже повернулся к большой юрте и шел длинными решительными шагами человека, который большую часть жизни провел в седле. – Да, и еще одно. Я тебя обвинил зря и хочу загладить свою ошибку.

Серебряная Снежинка посмотрела в лицо Иве: на нем было такое же изумление, как и на ее собственном. В немногих словах Вугтурой обвинил, судил и оправдал служанку и теперь хочет извиниться. Она прикусила губу, чтобы не рассмеяться, и увидела, как Ива покачала головой. Не впервые служанка сообразила быстрее хозяйки.

– Любимец небес! – воскликнула она, обращаясь к удаляющейся спине Вугтуроя.

Тот повернулся, удивленный решительным голосом Ивы. Она подняла факел, освещая оставленный Серебряной Снежинкой кровавый след.

– Благородный шан-ю. – Теперь, овладев его вниманием, служанка говорила не с такой силой. – Как, несомненно, знает священнейший под небесами, кровь обладает особой силой; а это кровь твоей жены и матери твоего сына. Позволь мне защитить ее против.., против того, кто хотел во зло ей воспользоваться этой силой.

Вугтурой кивнул.

– Соболь! – позвал он по имени свою младшую жену, потом стал созывать воинов.

– Когда придет Соболь, – сказал он Серебряной Снежинке, – пусть отведет тебя в юрту. На сегодня тебе достаточно. А ты, – он обратился непосредственно к служанке, – делай, что считаешь нужным.

– А ты что будешь делать? – крикнула вслед ему Серебряная Снежинка.

Вугтурой покачал головой.

– То, что должен был сделать раньше. Не сделал, потому что боялся расколоть единство клана. Теперь я понимаю, что это единство – просто краска на.., на прогнившем дереве, – нашел он образ из своих дней, проведенных в Шаньане. – Так что сейчас я поднесу огонь к этому дереву.., если смогу. Пожелай мне удачи, госпожа, и я буду чувствовать себя сильнее.

– Опять следы придворных любезностей, которые он слышал в Срединном царстве.

– У тебя всегда есть мои добрые пожелания, – улыбнулась ему Серебряная Снежинка. – Ты это хорошо знаешь.

Держа ее одной рукой, другой Ива сделала знак благословения, какого у нее раньше хозяйка не видела. К ее удивлению, Вугтурой благодарно кивнул.

– Шаман, – сказал он, называя Иву титулом Острого Языка.

Теперь, в сознании своей силы. Ива не стала падать ниц перед шан-ю, только поклонилась, как это обычно делала Острый Язык в дни своего влияния. Очевидно, эти дни именно сейчас кончились.

Вугтурой посмотрел на свою руку, в которой все еще держал стрелу Тадикана. С восклицанием отвращения он отбросил стрелу.

Серебряная Снежинка покачала головой и тут же пожалела и об этом жесте, и о поспешности своего мужа.

– Принеси ее мне, – попросила она Иву голосом, который с каждой минутой становился все более хриплым и слабым. – Она ему понадобится как доказательство. Я спрячу ее среди своих стрел.

Она устало закрыла глаза и открыла их, только услышав отчаянный возглас Соболя. Женщина склонилась к ней. Вокруг стояли рассерженные мужчины, собравшиеся по приказу Вугтуроя. Некоторые держали факелы; их свет отражался от оружия и почти горизонтально стремился вслед за теми, кто побежал за лошадьми или к юрте Острого Языка. Время от времени блики падали на бронзовые волосы и спину Ивы, которая склонялась к кровавым следам Серебряной Снежинки.

Соболь повела ее к юрте. Ослабленная потерей крови и испытанным шоком. Серебряная Снежинка забылась. Как странно, думала она, оказаться среди людей, которых в Срединном царстве называют варварами, стать женой их вождя и чувствовать себя в безопасности, испытывать такую полноту жизни, на которую она не смела и надеяться.

– Я должна написать… – прошептала она.

– Да, старшая сестра? – спросила Соболь, укладывая ее на меха постели. – Будет больно, – предупредила она, наливая вино на рану на ноге.

Никогда в жизни Серебряная Снежинка не испытывала такую боль, но она только прикусила губу. При родах будет еще больней, и она не должна опозорить себя и своего мужа.

– Теперь спи, – сказала Соболь, перевязав ей рану. Серебряная Снежинка покачала головой.

– Я королева, – сказала она. – Я буду ему нужна. Помоги мне встать и одень как королеву.

Снаружи кричали воины. Серебряная Снежинка слышала топот копыт. Всадники скачут из лагеря. Она кивнула. Будь она правителем, послала бы своих самых верных людей перехватить Тадикана.

Соболь принесла ей на выбор несколько платьев, но Серебряная Снежинка от них отмахнулась.

– Перед тем как оденусь, принеси мне шелк, перо и чернила, – сказала она. – Нет, я не брежу; я придумала способ помочь нашему господину, такой, до которого он сам никогда не унизится. И найди человека, который отнесет мое письмо в гарнизон.

Шунг-ню могут называть это унижением, но Серебряная Снежинка напишет командиру гарнизона, отец которого служил под началом ее отца, и попросит прислать отряд. Если покажется, что союзники собирают силы, чтобы подавить мятежных шунг-ню, тем лучше. Вугтурой ни за что не воспользовался бы своей женитьбой на ней, но Серебряная Снежинка решила все равно это сделать.

Лицо Соболя, помрачневшее от тревоги за Серебряную Снежинку (когда она попросила материалы для письма, младшая жена явно решила, что старшая сошла с ума), стало еще озабоченнее. Если бы жив был ее брат, он бы стал самым надежным посланцем королевы. Но некогда тратить время на сожаления: это не в обычаях шунг-ню.

Серебряная Снежинка покачала головой, беря в руки кисть. Разве ты дрожала, когда сражалась с разбойниками или с белым тигром? – спросила она себя. – И разве кисть не оружие, подобное луку или мечу? Ты дочь полководца и жена воина. Пиши, и больше никаких глупостей!

***

Несмотря на нетерпение Серебряной Снежинки, луна превратилась в полумесяц, прежде чем Соболь, ее бдительная стражница, разрешила ей попробовать встать. Но луна успела принять форму куска спелой дыни, прежде чем молодая женщина смогла ходить.

Отказавшись от протянутой руки Соболя, Серебряная Снежинка, одетая как королева, опираясь на лук и хромая, вышла из юрты. Навстречу ей с радостной улыбкой шла Ива. Оправляясь от раны. Серебряная Снежинка почти не виделась со своей служанкой. Лишившись Острого Языка, Вугтурой просил Иву исполнять роль предсказательницы и иногда предотвращать вредные действия со стороны женщины шамана, которую она заменила.

Женщины, шагая в ногу, неторопливо направились к юрте шан-ю. Да мы теперь хромаем одинаково, подумала Серебряная Снежинка. Но Ива ходит без костыля; а вот у нее нога болит всякий раз, как она на нее ступает.

– Все пройдет, старшая сестра, – сказала Ива; она слишком хорошо знала хозяйку, чтобы дожидаться вопросов. – Скоро ты будешь ходить без боли и не хромать. Обещаю тебе, ты будешь бегать за маленьким принцем шунг-ню и даже не запыхаешься.

– Как сегодня дела у моего господина? – спросила Серебряная Снежинка.

Служанка удивленно подняла ровные брови, как будто хотела рассмеяться.

– А он тебе не рассказывает? Серебряная Снежинка покачала головой.

– Он говорит очень мало. Утверждает, что хочет отдохнуть сам и не мешать отдыхать мне.

Серебряная Снежинка не рассказала Иве о реакции Вугтуроя на ее письмо командиру гарнизона.

– Снова, госпожа, ты решилась на то, чего я не должен делать! Я сам не могу просить о помощи, но я в ней нуждаюсь и буду ряд отряду солдат Чины, если он потом сразу вернется к себе.

Серебряная Снежинка поняла, что больше вмешиваться не следует, и постаралась успокоить озабоченного шан-ю. То, что он ошибся, стало ударом по его уверенности в себе; среди шунг-ню такой удар вполне может стать смертельным. Но ничего из этого она не могла сказать Иве.

Возможно, как шаман, та и так чувствовала это и по-своему пыталась помочь Вугтурою.

Прихрамывая, как и служанка, Серебряная Снежинка вошла в большую юрту шан-ю. На нее, словно удар, обрушились жара, шум, цвета, запахи кобыльего молока и варящегося мяса, и она невольно шагнула назад, как в первый раз, когда встретилась с Куджангой. Больной ногой ступила на камень и с трудом сдержалась, чтобы не закричать.

И в следующее мгновение была вознаграждена: глаза Вугтуроя загорелись, когда он ее увидел. Вождь сделал ей знак приблизиться. Он не может посадить ее на свое место и не может встать ей навстречу; да она и не ожидает от него такого не соответствующего обычаям внимания. Но он позаботился, чтобы она села рядом с ним, чтобы ее хорошо и быстро обслужили и чтобы вестники, приходившие отовсюду, оказывали и ей должное уважение. И что не менее важно, настоял, чтобы люди из других кланов, не решавшиеся делать сообщения в присутствии королевы, говорили свободно.

Она сидела молча, опустив глаза в деланной скромности; это давало возможность подумать. Итак. Друзья Тадикана среди фу ю напали на стражу и освободили принца! В таком случае он уже на пути к поддерживающим его племенам.

Снаружи послышался бешеный топот копыт, закричала лошадь, потом застонала от усталости. Стража насторожилась, высвободив оружие. Вошел, пошатываясь, всадник. Он весь был покрыт желтой и черной пылью, глаза у него покраснели от недосыпания. Впервые за время пребывания среди шунг-ню Серебряная Снежинка увидела человека, похожего на то, каким этот принявший ее народ рисовали у нее на родине. Но это самый доверенный вестник Вугтуроя после гибели Басича.

Он упал на пол – скорее от усталости, чем в ритуальном жесте преклонения перед шан-ю, – и доложил о том, что на запад от гарнизона Чины движется колонна войск.

– А что делают фу ю? – спросил Вугтурой. Рука его, сжимавшая древко копья, напряглась.

Видя это, вестник застыл, и Серебряная Снежинка вспомнила рассказы о бледных варварах ху, живущих далеко на западе. Говорят, их правитель казнит гонца, который принес дурные новости, а не награждает его, как доставившего ценные сведения.

– Неважно, чего хочет претендент на место вождя юе чи, – обратился Вугтурой к своим ближайшим советникам. – Тадикану нужно это место, эти юрты; он не станет уничтожать то, что ему нужно. Но мы выставим против них то, что они считают самым ценным.

Он сделал жест слуге.

– Принеси трофей моего отца, кубок из черепа вождя юе чи. – Потом обратился к воинам. – Вы трое! Приведите Острый Язык.

И воины, хоть и считаются бесстрашными, начали беспокойно переглядываться. Никто не хотел сталкиваться с пленной женщиной шаманом, матерью принца-изменника. Вугтурой не приобретет популярность среди своих людей, если не обратит на это внимание. Он кивнул, помолчал и наконец посмотрел на Иву, которая привычно склонилась за хозяйкой. – Новая мудрая женщина племени пойдет с вами. Проверьте, есть ли у Острого Языка все необходимое в пути.

Значит, ее ждет изгнание? – подумала Серебряная Снежинка. Неразумно. Неразумно оставлять в живых таких, как принц и его мать. Но в то же время и обоснованно. Вугтурой опасается убить шамана.

Вошла в сопровождении стражников сердитая Острый Язык. Она сложила руки на широкой груди и, в своей одежде из шкур, с змеиной кожей и редкими кристаллами, умудрилась выглядеть почти так, словно ее сопровождает почетный караул. Напротив, Ива казалась незаметной; в руках она держала барабан духов. Но самой заметной деталью внешности Острого Языка была кожаная повязка, закрывавшая ей рот, чтобы она не могла использовать свои чары против стражников.

– Хорошо сделано, – негромко одобрил Вугтурой. По его легкому жесту Ива заняла место ближе к нему, чем к Острому Языку, которая презрительно разглядывала большую юрту.

– Мы ждем твоего сына, – сказал ей Вугтурой. – Я, однако, не забыл, что он не только твой сын, но и сын моего отца. И поэтому, когда он приедет, у него будет выбор. Он изменил своей клятве и должен будет умереть в схватке или быть изгнанным из клана, который предал. Твой выбор будет связан с ним.

Челюсти Острого Языка двигались, жилы у нее на висках вздулись: она пыталась вытолкнуть кляп.

– Держите ее! – приказал Вугтурой, и несчастные стражники повиновались.

Снова топот копыт и крик стражи снаружи сообщили, что приближается большой отряд шунг-ню. Это люди Тадикана (те, кого он оставил в живых за отказ от сопротивления), посланные за ним стражники Вугтуроя и даже несколько юе чи.

– Я встречу их верхом, – сказал шан-ю. – Пусть все воины приготовятся.

Серебряная Снежинка с трудом вставала. Как она ненавидит эту рану, которая делает ее тело предателем разума.

– Ты не поедешь, госпожа. – Вугтурой остановился около нее и осторожно помог встать. – Это не, та охота, которой мы ждем. – Взгляд его стал задумчив, и Серебряная Снежинка затаила дыхание.

– Не отсылай меня, – взмолилась она. – Какое мне еще нужно убежище в степях? Рядом с тобой я в безопасности.

Муж ее кивнул и, хотя был в напряжении перед возможной битвой, улыбнулся ей.

Действительно, думала Серебряная Снежинка, опираясь на лук и хромая вслед за мужчинами, для нее нет убежища. Больше чем когда-либо, она сейчас в стране смерти, о которой писал Сунь-цзы. Но для женщин все битвы – страна смерти, а не игры за землю и честь, как считают многие мужчины. Она бросила украдкой взгляд на Острый Язык, которая презрительно шла среди стражников; те с трудом заставляли ее идти медленней, чтобы не опережать Иву. Хромота делала Иву такой же несоответствующей этому месту, как и Серебряную Снежинку; но бледное, напряженное лицо и пылающие глаза подсказали молодой женщине, что Ива на этот раз покончила с покорством и смирением. Она рассвирепела, как лиса, детенышам которой угрожают, и гнев ее казался еще опаснее из-за спокойствия. В руках она по-прежнему держала барабан Острого Языка. И это правильно: тот, кого принесли в жертву, чтобы сделать этот барабан, тоже должен присутствовать.

Ни у кого из женщин не было иллюзий, что предстоит мирная встреча. На это надеялись только мужчины. Женщины готовились к катастрофе. Многие поедут вслед за Серебряной Снежинкой, вооруженные луками и смертоносными копьями шунг-ню. С ними будут и подростки.

– Подожди, о подожди! – прошептала Серебряная Снежинка Соболю. В порыве, который не смогла бы объяснить, она взяла ненавистный кубок из черепа и завернула в шелк, который достала из просторного рукава. Потом заторопилась за остальными женщинами.

Соболь привела лошадь Серебряной Снежинки: воинов нельзя было занимать этим. Молодая женщина с облегчением села верхом. На лошади она не хромает. Удовлетворенно кивнув, она проверила тетиву лука, запас стрел и кинжал, который берегла как последнее оружие.

Медленно, без обычных криков и картинных скачек, воины шунг-ню собрались за пределами лагеря и ждали. Солнце над головой поднималось все выше, стремясь к зениту. От ветра, дувшего над степями, которые уже принимали осенние цвета, рябила трава. Серебряная Снежинка надеялась, что она не будет окровавлена до заката.

– Бей в барабан! – приказал Вугтурой.

К удивлению Серебряной Снежинки, он обращался к Иве. Превратившись из женщины шамана в воина, она ударила в барабан духов, и воздух словно задрожал в такт барабанному бою. Это тоже правильно: мужчина или юноша, которого убила Острый Язык, должен принять участие в суде, который надеется совершить сегодня Вугтурой. Впервые в громе барабана Серебряной Снежинке не слышалось зло.

И как будто по сигналу этого барабана, показался Тадикан в сопровождении своих людей. Они медленно направились к лагерю. Ехали они молча, и в этой тишине чувствовалась целеустремленность. Серебряная Снежинка увидела знакомых: она узнавала и людей и лошадей. Другие могли быть из племени фу ю или даже юе чи. Их вождем был молодой человек, который немедленно отыскал взглядом Вугтуроя. Серебряная Снежинка опустила глаза на сверток, прикрепленный к седлу. Она права: как и барабан, должна присутствовать и чаша из черепа.

У Вугтуроя так много противников! Отчаяние обожгло Серебряную Снежинку почти такой же острой болью, как стрела, на которую она наступила, но она сдержала его, чтобы сын еще до рождения не изведал страх.

Вугтурой набрал полную грудь воздуха. И голос его прогремел над степью.

– Пусть выедет вперед Тадикан, который когда-то был мне братом.